Самое время для любви

Глава 10

Чарльз поставил Мэгги на пол, крепко обнимая, чтобы удержать от падения, поскольку у нее по-прежнему были связаны руки и ноги. Кен Гудвин швырнул отчеты по «Проекту Уэллс» через порог, дверь захлопнулась, и они оказались запертыми в пустом чулане. Под потолком горела единственная лампочка без абажура, снаружи защелкнулся тяжелый засов.

Так вот что означает трудный путь по мнению Гудвина – запихнуть Чарльза и Мэгги в тесную клетушку и оставить там, где не было ничего, кроме тусклого света и документов, в которые Чарльз отчаянно хотел заглянуть.

Документов, к которым Мэгги так же отчаянно вознамерилась его не подпустить.

А тем временем Гудвин притаится в засаде, выжидая, когда Чак примчится на выручку. Выжидая, когда он проникнет на территорию «Мастер-9». Выжидая удобный момент, чтобы его убить.

– Как ты? – спросил Чарльз, глаза потемнели от беспокойства.

– Чарльз, ты должен помочь мне доставить сообщение Чаку, – заявила Мэгги, пока он помогал ей усесться на коврик.

Платье и волосы насквозь промокли, Мэг сморгнула влагу с ресниц и посмотрела на сокамерника.

– Необходимо предостеречь Чака от приезда сюда.

– Надо найти способ выбраться, – оглядел крошечную каморку Чарльз.

– Именно здесь меня заперли прошлой ночью, – сообщила Мэгги. – Вентиляционное отверстие слишком узкое… поверь на слово, я уже проверяла. Единственный выход через дверь. Мы накрепко здесь застряли. Они нас не выпустят, пока ты не прочитаешь этот доклад или пока не заявится Чак. Тогда они его убьют. Именно поэтому мы должны предупредить его держаться подальше отсюда!

– Предупредить через двойные воспоминания.

Чарльз наклонился и принялся развязывать веревку на лодыжках, касаясь теплыми пальцами холодной кожи. Потом взглянул на Мэг.

– Но действительно ли двойные воспоминания настолько ясные? Настолько четкие, что Чак восстановит в голове этот разговор… и предупреждение?

– Они могут быть и слабыми. Сначала Чак ощутит своего рода дежавю. Но он говорил, что как только ты свыкнешься с…

Мэгги затихла, вспомнив кое-какие пояснения Чака. Что-то насчет…

– Чарльз, поцелуй меня.

Тот удивленно взглянул на собеседницу.

– Чак кое-что рассказывал о двойных воспоминаниях и гормональном всплеске. Если ты поцелуешь меня, он наверняка получит послание.

– Мэгги, я не могу… – заколебался Чарльз.

Мэг шевельнулась и с трудом стала на колени, что было нелегко, учитывая вес насквозь промокшего платья, облепившего тело, и по-прежнему связанные за спиной руки.

– Все получится, – заверила она. – Поцелуй меня.

Чарльз наклонился вперед, явно только для того, чтобы ей потрафить. Мягко, нежно, почти целомудренно коснулся холодных губ.

– О, ради Бога, – скривилась Мэгги. – Я не твоя бабушка. Поцелуй меня по-настоящему, Чарльз. Смелее! Сделай поцелуй незабываемым!

Глаза Чарльза вспыхнули огнем, и он притянул к себе девушку с такой силой, что едва не вышиб воздух из легких. И потом поцеловал, властно ворвавшись языком в рот, впитывая ее прерывистое дыхание.

Неистовый огонь и пламенная страсть.

И Мэгги отвечала так же яростно, так же жадно, прильнув к нему изо всех сил.

Чарльз поцеловал настойчивее, требовательнее, упиваясь, вкушая, и ее сердце заколотилось, как бешеное, в венах забурлила кровь.

Этот поцелуй она не забудет никогда.

– Не приходи сюда, Чак, – пылко шептала Мэг, припадая к мужчине снова, снова и снова, молясь, чтобы просьба глубоко запечатлелась в подсознании Чака.

Все получится. Чак же вспомнил их разговор с Чарльзом за обедом во время первой встречи в кафешке в Скоттсдейле. Вспомнил, как признался в ненависти к морковному пирогу. Вспомнил, как тогда ее целовал.

– Это ловушка, которую приготовили для тебя Гудвин и его подручные. Они надеются, что ты потеряешь терпение и самообладание и совершишь опрометчивый поступок. Но время еще есть. Я в порядке. Мы здесь вместе с Чарльзом и в данный момент в безопасности. Что бы ты ни замыслил, будь осторожен. Продумай все основательно.

Мэг снова впилась в Чарльза, убеждая себя, что делает это исключительно ради того, чтобы послание наверняка дошло до адресата. А вовсе не потому, что хотелось потеряться в невероятной страсти, утонуть в неистовом вожделении.

Чарльз тяжело дышал, когда отстранил Мэг и взглянул ей в глаза. Обхватил маленький упрямый подбородок ладонью и обвел алые губы большим пальцем.

– Как ты это делаешь? – выдохнул он. – Откуда у тебя такая власть надо мной?

Мэгги утонула в полночной глубине его глаз. Глаз Чака.

– Может, это судьба, – прошептала она. – А может, знак, что в будущем мы станем любовниками.

Он снова склонился к ней и снова поцеловал, очень нежно на этот раз, очень бережно. Мэгги почувствовала, что тает.

– Для тебя мы любовники прямо сейчас, – сказал Чарльз. – А вот мне придется ждать семь лет. Семь долгих лет. Что-то мне подсказывает, – одарил ее Чарльз кривой полуулыбкой, точь-в-точь как у Чака, – что как бы сильно я тебя ни хотел, немного рановато приступать к предварительным ласкам.

Мэгги засмеялась. Погрузившись на дно бассейна, она была абсолютно уверена, что никогда больше не обретет способность смеяться.

– Давай освободим тебя от пут.

Чарльз легонько оттолкнул ее, чтобы окончательно развязать веревку на ногах.

– Благодарю тебя, Чарльз.

Тот взглянул на нее, когда наконец распутал узел.

– За позволение общаться с Чаком через меня? – одарил ее Чарльз еще одной асимметричной улыбкой. – Для меня это было удовольствием. Несомненным.

Мэгги не смогла удержаться и поморщилась, когда освободитель стащил шнур с лодыжек.

Чарльз опустил голову и заметил, что грубый узел ссадил тонкую кожу до крови, пока она неистово барахталась в бассейне.

– О, Боже, прости меня!

Чарльз поднял пострадавшую на ноги и усадил к себе на колени.

– Я такой неуклюжий… Должно быть, тебе очень больно!

– Я в порядке, – прошептала Мэг.

Так оно и есть. Она ведь пока жива.

– Знаешь, я по-настоящему испугалась, что утону. Подумала, что... – покачала головой Мэгги.

– Кен Гудвин вознамерился тебя убить, – рассуждал Чарльз, – потому что понял, что Чак – то есть я – прыгнул в прошлое, чтобы спасти тебя, как ты его когда-то. Твоя смерть дала бы Чаку мощный стимул не прекращать «Проект Уэллс», который пока еще не запущен. Гудвин, вероятно, понадеялся на то, что твоя гибель подтолкнет Чака приложить все силы на создание нового аппарата, чтобы получить еще один шанс вернуться назад и уберечь тебя от опасности.

Мэгги вздрогнула. В каморке, как и во всем доме, было холодно. Вокруг простиралась ноябрьская пустыня, и хотя днем согревало солнышко, ночи выдавались довольно прохладными. Да и не настолько уж припекало солнце, чтобы огромное здание к концу дня аккумулировало достаточно тепла.

– Если Гудвин жаждет моей смерти, почему не дал мне утонуть?

– Потому что я ему этого не позволил. Давай избавим тебя из мокрой одежды.

Чарльз осторожно поставил девушку на ноги, повернул к себе спиной и принялся развязывать руки.

– Та комната, – через плечо глянула Мэг, – мимо которой меня провели. Это ты разгромил мебель? Зачем?

– Разыграл, что называется, козырную карту, – посмотрел ей в глаза Чарльз.

Запястья жгло огнем, и Мэг резко втянула в себя воздух, когда он бережно потянул узел.

– Прости, Мэгги. Запястья тоже сильно натерты. Прости, вряд ли смогу освободить тебя, не причинив боли.

– Ничего, переживу. Снимай.

Через несколько долгих мучительных секунд путы наконец упали. Мэг повела ноющими плечами и помахала перед собой онемевшими ладонями.

– Какую козырную карту? – спросила она, стараясь не замечать слез боли, обжигающих глаза.

Сдвинула мокрые волосы с лица, потрогала сырую одежду и повернулась к избавителю лицом.

– Врагам я нужен живым, – заявил Чарльз. – Благодаря этому мы и выберемся отсюда. Возьму в заложники сам себя.

Мэгги потрясла руками, стараясь вдохнуть жизнь в окоченевшие пальцы.

– Как? На голодовку нет времени. И сомнительно, что сработает угроза задерживать дыхание до посинения.

– В деталях план пока неясен, – усмехнулся Чарльз, – но я усиленно размышляю.

Он стянул с плеч порванный смокинг и начал расстегивать рубашку.

Мэгги не могла не заметить, как он жадно глянул на папку, притаившуюся на полу. Всего лишь вопрос времени, когда он доберется до документов. Но сейчас приоритет за ней.

– Давай, – мягко подтолкнул Чарльз. – Снимай платье, пока не заработала пневмонию. Можешь надеть мою рубашку и пиджак.

Мэгги не шелохнулась, он повернулся и встал к ней спиной.

– Подглядывать не буду, – добавил Чарльз.

А, может, стоило бы. Может, это удержит его от изучения «Проекта Уэллс».

Мэгги закрыла глаза, по-прежнему ощущая пыл его поцелуев.

– Не могу расстегнуть молнию. Пальцы…

Ложь, конечно, но он-то об этом не знает.

Услышала, как Чарльз приблизился, почувствовала, как ласково прикоснулся к ней, как нащупал крошечный замок и потянул вниз застежку на платье. Звук спускаемой молнии эхом отдавался в тишине.

Невозможно не заметить, что она не надела бюстгальтер. Хотя, скорее всего, Чарльз давно об этом догадался, ведь мокрая ткань облепила, как вторая кожа. Груди четко вырисовывались, соски топорщились от холода. И все-таки оголенная спина, обнаженная плавным движением молнии от шеи до кружевных трусиков, с особой откровенностью демонстрировала отсутствие лифчика.

Мэг услышала, как Чарльз сглотнул, беззвучно вдохнул воздух, и как гулко забилось его сердце. В долю секунды приняла решение и обрела способность к действию.

Стянула платье и переступила через тяжелую мокрую кучку на полу. Она не видела, отвернулся ли Чарльз, щадя ее скромность, но по тому, как точно поймал и укутал ее своей рубашкой, догадалась, что нет.

Мэг повернулась к нему лицом, стягивая рубашку с плеч.

На Чарльзе остались только брюки, и он выглядел, как стриптизер посредине номера. А она… на ней было надето немногим больше, чем на Чаке в тот день, когда незнакомец свалился к ней во двор через семь лет после знакомства.

Чак велел соблазнить Чарльза. Судя по всему, он был уверен, что у Мэгги не возникнет никаких проблем и Чарльз не сумеет перед ней устоять. Внезапная вспышка вулканической лавы в глазах Чарльза, когда он увидел ее в одних белых кружевных трусиках, доказала, что Чак не ошибся.

Но Чарльз был не просто мужчиной. Он был необыкновенно умным мужчиной. Поэтому одарил ее печальной кривой улыбкой.

– Детка, ты и правда готова на все, лишь бы я не заглянул в тот доклад, да?

Мэгги покраснела, он потянулся и расправил для нее рубашку. Зажмурившись от смущения, Мэг просунула руки в рукава. Чарльз повернул ее лицом к себе и начал застегивать пуговки, как маленькой девочке.

– Пожалуй, наступил самый благоприятный момент поведать, почему ты так яростно препятствуешь моему желанию ознакомиться с этими материалами, – продолжил он.

– Вряд ли я смогу одновременно говорить и умирать от стыда.

Чарльз поймал ее за подбородок и запрокинул голову вверх. Мэг открыла глаза и обнаружила, что смотрит исследователю прямо в лицо.

– Думаю, остаток жизни я проведу в сожалениях, что не воспользовался моментом и не овладел тобой, – хмыкнул Чарльз. – Боже, тут и думать нечего… я это точно знаю.

Какую-то секунду Мэгги была уверена, что он склонится и снова ее поцелует. Но вместо того, чтобы прильнуть к ней губами, Чарльз отпустил ее и сделал шаг назад, тем самым создав между ними дистанцию.

– Но ты принадлежишь другому, – прошептал он. – Тому, кто не я… не совсем я, во всяком случае. И как бы сильно я тебя ни хотел… Некрасиво отвлекать меня таким способом.

Мэгги отвернулась и подняла сырое тяжелое платье, пытаясь скрыть эмоции, нахлынувшие от мягкого упрека. Повесила наряд на одну из вешалок на штанге, тянувшейся по всей длине небольшого пространства.

– Забавно, а я-то сочла, что нравлюсь тебе.

Потом повернулась к Чарльзу лицом.

– Пообещай, если что-то… что-то со мной случится…

– Не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось…

– Чарльз, – шагнула к нему Мэг, – у них есть оружие, а у нас нет. Подумай об этом. Если Чак не рискнет штурмовать ворота, пытаясь нас вытащить, а ты не прочитаешь эти проклятые документы, готова поспорить, что еще до захода солнца Кен Гудвин применит силу, отчаявшись убедить тебя уговорами встать на его сторону. И первое, что он сделает – уберет меня с дороги... Навсегда. И Чак начнет искать способ прыгнуть в прошлое, чтобы меня спасти. Еще раз.

Чарльз потянулся к докладу, лежащему на полу.

– Вероятно, именно поэтому следует пойти Гудвину навстречу.

Мэгги оказалась проворнее и наступила на папку ногой, пока Чарльз не поднял бумаги.

– Боюсь, после прочтения этих строк уже не будет пути назад. Боюсь, после того, как ты поймешь, какие методы и технологии надо использовать, чтобы собрать действующего «Скитальца», ты не сможешь изменить свою судьбу одним простым решением. Боюсь, что узнав содержимое этих материалов, ты минуешь точку невозврата.

Чарльз опустился на пол, прислонился спиной к стене и устало снял черные модельные туфли.

– Мэгги, ты и представить себе не можешь, до чего сильно я хочу заглянуть в эти отчеты.

– В самом деле? – спросила Мэг, усевшись рядом. – Даже зная, что через семь лет ты будешь готов продать душу за возможность никогда не владеть той информацией?

Он промолчал.

– Если бы Чак оказался прямо здесь и сейчас, – продолжила Мэг, – то призвал бы тебя собрать все твои заметки о путешествиях во времени и выкинуть на помойку. Пока в твоих силах покончить с этим раз и навсегда ради всеобщего блага. Прямо здесь. Прямо сейчас. Все, что нужно сделать – принять такое решение. Больше никаких разработок перемещений во времени. Тебе надо вернуться в университет, получить медицинскую степень и целиком погрузиться в поиски лекарства от СПИДа. Или рака. Или еще какой-то страшной болезни. Чего-то полезного, что не может быть использовано в качестве оружия недобросовестными людьми.

– Если я это сделаю, – тихо заметил Чарльз, – если приму такое решение прямо здесь и сейчас, ты никогда больше не увидишь Чака.

– Знаю, – кивнула Мэг, чувствуя, как в глазах закипели слезы.

– А что, если все не так просто?

Чарльз повернулся к ней, взял за руку и переплел их пальцы.

– Что, если Чак что-то забыл, чего-то не предусмотрел? Что, если существует какой-то способ остановить «Мастер-9», не отказываясь от выстраданных изысканий? – спросил он. – Мэгги, мне надо с ним поговорить. Необходимо придумать, как потихоньку выбраться отсюда, чтобы где-нибудь встретиться с Чаком и вместе поразмыслить, как совместить эти две задачи.

Мэгги посмотрела в темно-карие напряженные глаза. Глаза Чака.

– Почему это так важно для тебя? – прошептала она. – Почему ты отчаянно трудишься над перемещениями во времени? Какое происшествие заставляет тебя неистово стремиться вернуться в прошлое и все изменить?

И тут же ясно увидела, как Чарльз эмоционально отступил. Лицо сразу стало невыразительным, в глазах словно захлопнулись ставни. Ничего он не расскажет, это очевидно. Мэгги охватило бешенство.

– Ты точно такой же, как он, – процедила она, выдернув руку. – Невероятно замкнутый и любые, даже незначительные подробности держишь при себе.

До того захотелось ударить упрямца, что Мэг отошла подальше от искушения, подхватила отчеты и прижала к груди, потом уселась в самом дальнем углу крошечной каморки.

– Ну, о чем думаешь, малыш Чарли? Вполне вероятно, что завтра ради тебя я пожертвую жизнью, причем уже во второй раз. По крайней мере, мог бы оказать мне любезность, ответив на кое-какие вопросы!

Отрешенность в глазах Чарльза сменилась шоком.

– Во второй раз?!

– Я уже приняла пулю вместо тебя, – отрезала Мэг. – В будущем. Только на этот раз то же самое, вероятно, произойдет завтра. Самое меньшее, что ты можешь сделать – поговорить со мной и рассказать, ради чего я должна умереть.

Чарльз усиленно пытался переварить информацию.

– Ты знала, что уже погибла однажды, и все-таки застряла в ситуации, чтобы помочь Чаку? Чтобы помочь... Мне?

Мэгги прислонила голову к стене и смежила веки.

– Да, любовь забавная штука, правда, Чарли? Я влюбилась в Чака.

Потом открыла глаза и посмотрела на собеседника.

– И тебя тоже люблю, раз уж ты часть Чака… хотя, в отличие от него, ты ко мне равнодушен, – хохотнула она, что прозвучало скорее как рыдание. – Да и с чего тебе в меня влюбляться? Ты меня даже не знаешь. Подумать только, ведь через семь лет, будучи Чаком, ты меня полюбишь. Хотя конечно понадобится прыжок через семь лет, чтобы ты рискнул в этом признаться!

Чарльз молчал.

– Пожалуйста, – попросила Мэгги. – Расскажи хоть что-нибудь. Зажмурься и найди в себе ту частичку души, которая в будущем будет принадлежать мне. И поведай, почему вся твоя жизнь, с детских лет, посвящена разработке путешествий во времени.

Чарльз не шевелился. Даже не моргал.

Мэгги снова закрыла глаза, не в силах на него смотреть, с трепетом гадая, поделится ли он хоть чем-нибудь, чем угодно. Или вообще ничем.

– Я... – откашлялся Чарльз, – никогда и никому об этом не рассказывал.

Он либо продолжит, либо снова замкнется. Мэгги сидела совершенно неподвижно, боясь спугнуть момент.

– Когда мне было семь лет, – снова откашлялся Чарльз, – я... гм, понял, что жизнь движется по прямолинейной траектории. Если делаешь один поворот, то пропускаешь другой и… И наоборот.

Он затих, и Мэгги осознала, что он изо всех сил пытается подобрать простые и внятные слова, чтобы она все правильно поняла.

– Мне пришло в голову, что в любом направлении или дороге случаются… Моменты. Мгновения, которые либо оставляют человека на прежнем пути, либо сталкивают его на совершенно иную тропинку. Иногда эти моменты – или решения, если угодно, – кажутся абсолютно незначительными, но изменения, которые за ними следуют… кардинальны.

Из всего рассказанного тобой, – глубоко вздохнул Чарльз, – можно сделать вывод, что мое решение продолжить или прекратить разработку перемещений во времени является одним из таких моментов. Незаметным. Внешне незначительным. И все же… бомба в Белом доме, вмешательство «Мастер-9», твоя смерть наконец… – голос сломался и на мгновение смолк.

Мэгги открыла глаза и взглянула на Чарльза. Тот смотрел в пол, глаза растерянные, подбородок окаменел, рот мрачно сжат.

– Мне кажется, – встретился с ней взглядом Чарльз, – что принятие этого решения повлечет за собой очень тяжелые последствия, если мы не сможем каким-то образом изменить путь и направиться в совершенно ином направлении. Если…

Он отвернулся, сосредоточенно прищурился и погрузился в свои мысли.

– Что произошло, когда тебе было семь лет, Чак? – тихонько спросила Мэгги.

Чак. Она машинально назвала его Чаком. Имя вырвалось невольно.

Ее ошибка не осталась незамеченной. Глаза Чарльза понимающе блеснули, губы скривились в подобии улыбки.

Он явно не хотел продолжать. Поерзал на месте. Взъерошил волосы. Обвел взглядом стены, пол, потолок. Пожевал внутреннюю сторону щеки. Потеребил ухо. В очередной раз остановил себя от постукивания пальцами по полу.

– Всего один момент, – наконец сквозь зубы процедил Чарльз, коротко взглянув на собеседницу. – Из тех, что кардинально меняют жизнь.

Мэгги переместилась и села прямо напротив него, протянула правую ногу так, что босая ступня легла на бедро Чарльза. Физический контакт, казалось, его ошеломил, и мгновение мужчина сидел, закрыв глаза, абсолютно неподвижно, словно черпая силу от ее прикосновения.

– Я читал книгу, – прошелестел он настолько тихо, что Мэгги поначалу засомневалась, действительно ли он заговорил. – «Властелин колец» Толкиена. До конца оставалось всего три главы, и я не мог оторваться.

Чарльз опять затих, и Мэгги с ужасом заметила, что в его глазах сверкают непролитые слезы.

– Мой младший брат, – выдавил Чарльз. – Стивен. Он пришел в мою комнату и попросил поиграть с ним в китайские шашки. Но у меня осталось только полчаса до прихода репетитора по математике, мне не терпелось дочитать книгу, поэтому я отказался. Не стал с ним играть. Даже не оторвал глаз от страниц, чтобы с ним поговорить. Просто велел закрыть дверь с той стороны, что он и сделал. Минут через двадцать я услышал сирены. Затем Дэнни Maкалистер – парень, живший ниже по улице, который доставлял газеты, – постучал в двери нашего дома… Боже, это был Стиви. Сирены выли из-за Стиви. Он поехал кататься на своем новеньком велосипеде, пересек Нью-Амстердам-Роуд и попал под грузовик. Братик погиб на месте.