Самозванка

7

Фрэнсис сидела в уголке дивана, крутила на пальце обручальное кольцо, а по щекам текли слезы. Нет, это просто смешно! Конечно же можно и дальше обманывать себя, мол, никакая это не любовь, а физическое влечение и ничего сверхъестественного в этом нет. Ричард поцеловал ее, и ей захотелось большего, ведь она всего лишь женщина из плоти и крови, а не робот, но интуиция подсказывала, что все не так просто.

С первой минуты, как только она его увидела, он поразил ее воображение. А потом все так перепуталось! Ясно одно: постоянно видеть Ричарда, слышать его голос, быть с ним рядом стало для нее жизненной необходимостью.

Но ведь она-то нужна ему исключительно для пользы дела! Как оружие в войне с упрямой бабкой. И надо отдать ему должное — он с самого начала был с ней предельно честен. Они заключили, как он выразился, обоюдовыгодное деловое соглашение. Ричард на нее не давил. И проявил щедрость и благородство, согласившись финансировать «Филлипс тур» независимо от ее решения.

Однако обоюдовыгодное соглашение, как выяснилось, чревато непредвиденными обстоятельствами. Она как дура влюбилась в Ричарда, а он уже сожалеет, что ввязался в этот фарс. Понял, что поспешил со свадьбой.

А ведь он предложил ей заменить Кэти именно потому, что она ему совершенно безразлична и от нее потом будет нетрудно избавиться. И все его домогательства были не более чем условным рефлексом мужчины, привыкшего к легким победам над женщинами. Ведь она две недели живет у него в квартире, почему бы не попробовать? Зачем отказывать себе в маленьких ни к чему не обязывающих радостях?

Да, Ричард большой специалист по части игры в поддавки. И ему всегда удается вынудить ее поступать так, как ему удобно! Чего греха таить: если бы он захотел, она бы давно оказалась у него в постели. Может, ее неопытность в вопросах секса его и привлекает, но не настолько, чтобы потерять голову. Ричард прекрасно понимает: новизна ощущений быстро тускнеет, а Фрэнсис не из тех, с кем можно провести ночь с обоюдным удовольствием, а потом расстаться без взаимных упреков и обид.

Оглядываясь назад, Фрэнсис осознала, что Ричарда насторожила ее реакция на поцелуй: ведь именно с того момента он стал вести себя подчеркнуто корректно и перестал ее поддразнивать.

Как могло случиться, что она в него влюбилась? Ведь ей никогда не нравились мужчины типа Ричарда Каслбери. Она предпочитала мужчин уравновешенных и надежных — таких, с кем можно тихо и спокойно прожить до гробовой доски.

Как Тони. Вот именно! Как ее «правильный» Тони, который взял и сбежал с ее сестричкой! Какая же она дурища! Ни черта не понимает в людях!

Выходит, Ричард, хотя он и бабник, человек честный. Пожалуй, даже слишком! — подумала Фрэнсис, смахивая слезы, и вспомнила его слова про ловушку, в которую он угодил.

Но она сама-то как попалась! Сначала с Тони, хотя ей казалось, что с ним она будет как за каменной стеной. А теперь вот влюбилась в Ричарда. Правда, общаться с ним все равно что разгуливать по канату без страховки. Он ведь предупреждал ее, что любовь всегда сопряжена с риском. Как он прав! Теперь она сорвалась с высоты и рассыпалась на мелкие осколки.

Фрэнсис поднялась и устало побрела к себе. В коридоре она бросила взгляд в большое овальное зеркало. Да, разница существенная! — невесело усмехнулась она. А ведь еще утром из зеркала на нее смотрела счастливая невеста. Какая же она дура! Нечего сказать, вошла в образ, доигралась!

Фрэнсис вошла к себе в комнату, разделась и, аккуратно повесив костюм на плечики, засунула его в шкаф, где он потерялся среди прочей одежды.

Вернулась в гостиную, подобрала с пола букет невесты и, бережно расправив смятые лепестки, поставила в вазу на прикроватный столик. Ведь их купил Ричард. Пусть это глупо, пусть она жалкая дура, но розы-то ни в чем не виноваты.

Может, горячая ванна поможет расслабиться? Фрэнсис наполнила ванну, щедро плеснула экстракт розового масла и в изнеможении опустилась в воду.

Через полчаса, завернувшись в огромную пушистую простыню, она вернулась в спальню. Хватит посыпать голову пеплом! Ведь ничего страшного не случилось. Лучше подумать, как спасти положение. Самое главное — не дать понять Ричарду, что она его любит. Если он догадается… Нет, такого унижения она точно не вынесет!

Значит, когда Ричард вернется, она должна встретить его так, словно никакой свадьбы и не было. Фрэнсис вошла в гардеробную, достала джинсы и серую тенниску, быстро оделась и стянула волосы в скромный хвост. И вести она себя будет так же, как, и прежде, — тихо и неприметно. А с Ричардом будет спокойной и дружелюбной.

Если Ричард решит продолжить игру, она будет строго придерживаться сценария. Все, больше никаких экспромтов! Через неделю день рождения Дианы, пора входить в образ.

Фрэнсис поморщилась. А если Ричард намерен оплакивать утраченную свободу, это его проблемы. Хочет разводиться — пожалуйста! Ей же только лучше. Пусть сам решает, что ему ценнее — жизнь холостяка или родовое поместье. Ну а если он и дальше будет ходить с таким мрачным видом, вряд ли Диана примет его за счастливого новобрачного. Надо сразу спросить у него, как он решил поступить.

Когда же он вернется? Фрэнсис тяжело вздохнула и подумала, что она еще ни разу в жизни не чувствовала себя такой одинокой. Время тянулось мучительно медленно. Чтобы хоть как-то занять себя, Фрэнсис приготовила ужин.

Когда они познакомились, Ричард оценил ее кулинарные таланты. Даже предлагал заняться этим делом профессионально. А с тех пор, как она живет здесь, разрешал ей готовить только кофе.

Ну что ж, может, со временем она на самом деле сделает кулинарию делом своей жизни, потому что жить в роскоши она вряд ли сумеет: слишком много будет свободного времени для неприятных раздумий.

Фрэнсис поужинала в гордом одиночестве, вымыла посуду, посмотрела телевизор, а в голове сверлила одна мысль: что она скажет Ричарду, когда он вернется. И как сделать так, чтобы он не понял, что она его любит.

Скоро глаза у нее начали слипаться, но она упорно не ложилась спать, надеясь дождаться прихода Ричарда. Когда пошел второй час ночи, Фрэнсис поняла, что он не придет. Она пошла к себе, стараясь не думать о том, что Ричард проводит ночь в объятиях какой-нибудь красотки.

Фрэнсис легла, но перед глазами все мелькали неприглядные картинки, и, спрятав лицо в подушку, она тихонько заплакала. Во сне ей приснилось, как будто она бегает по лесу и все зовет Ричарда, а он не откликается.

Утром она проснулась разбитой, с больной головой.

Нужно выпить кофе, решила она и, накинув халат, пошла на кухню.

Когда в замке повернулся ключ, Фрэнсис как раз вышла в холл с чашкой кофе, Она остановилась как вкопанная и, заметно побледнев, уставилась на входную дверь.

Ричард был без галстука, верхние пуговицы на рубашке расстегнуты, глаза воспалены после бессонной ночи, на щеках и подбородке — синева щетины.

— Пришел. — тихо произнесла она.

— Как видишь, — с вызовом ответил он. Не желая обострять отношения, Фрэнсис промолчала. К тому же ей показалось, что Ричард не совсем трезв.

— Хотел сделать тебе приятное, — улыбаясь одними губами, продолжал он. — Избавил от своего общества в брачную ночь.

Фрэнсис внутренне сжалась от обиды, но промолчала. А он с ухмылкой добавил:

— Впрочем, если честно, дорогая моя, мне и самому не слишком хотелось провести ночь дома.

Фрэнсис опустила глаза и тихо произнесла:

— Я беспокоилась. Ведь я не знала, где ты.

— Дорогая, а тебя интересуют подробности? — с издевкой спросил он. — Хочешь знать, где именно я провел ночь? То бишь у кого в постели?

От этих слов Фрэнсис захотелось убежать, но она с вызовом подняла голову и, встретив его взгляд, спокойно ответила:

— Нет, подробности меня не интересуют. Просто учту на будущее и в другой раз, когда ты не явишься ночевать, не стану волноваться.

— Так ты волновалась? — Ричард скривил губы в усмешке. — Какая трогательная забота! Нет, радость моя, ты для меня слишком хороша!

Фрэнсис решила на провокации не поддаваться и деловым тоном продолжила:

— Ричард, мне хотелось узнать, каковы твои планы. Может, ты собрался развестись? Тогда так и скажи. — Она пожала плечами. — Могу себе представить, сколько радости ты доставишь своему приятелю Алексу Рауди, но если тебя больше не волнует, кому достанется поместье, дело твое.

— Нет, ну разве можно развестись с такой понимающей супругой?! — все тем же издевательским тоном продолжил он. — Нет, радость моя, о разводе и речи быть не может.

— Понятно. — Она окинула его пристальным взглядом с ног до головы. — Выглядишь ужасно.

— Спасибо за комплимент! — Ричард отвесил поклон. — Приму ванну, побреюсь — и все будет в порядке. Ну а остальное это пустяки! И потом вряд ли кого удивит, что я сегодня не выспался. — Он сверкнул улыбкой. — Согласись, учитывая обстоятельства, это вполне естественно.

К своему стыду, Фрэнсис почувствовала, что кровь приливает к лицу, а к горлу подступают слезы. Сделав над собой усилие, она как можно спокойнее произнесла:

— Я сварила кофе. По-моему, тебе он сейчас не помешает.

Она пошла к себе, желая как можно скорее спрятаться в спальне, но Ричард схватил ее за руку и пробормотал:

— Фрэнсис, послушай…

Она выдернула руку, расплескав кофе, и, прищурив глаза, проговорила с тихой яростью:

— Не смей прикасаться ко мне, когда мы одни, ясно? Чтобы это было в последний раз. Отныне только на людях и в случае крайней необходимости. Иначе я уеду. Клянусь. — Она перевела дыхание и, стремясь обидеть его посильнее, добавила: — Ричард, неужели ты не понимаешь, твои прикосновения мне противны.

Он побледнел и, сжав губы, с горечью ответил:

— Прости меня великодушно, святая Франциска! — Выдержав паузу, с ехидцей спросил: — Надеюсь, тебе, праведной, не слишком одиноко там на пьедестале?

Фрэнсис захлестнула обида, и она, повинуясь импульсу, выплеснула на него остатки кофе. Ричард опешил, а потом его глаза потемнели от гнева, и Фрэнсис, бросив пустую чашку, опрометью помчалась к себе. Влетев в комнату, она захлопнула дверь и дрожащими пальцами повернула ключ в замке. Прислонилась спиной к стене и обратилась в слух, не то боясь, не то надеясь, что Ричард пойдет за ней. Но нет, он вошел к себе и закрыл дверь.

А через какое-то время хлопнула входная дверь. Только тогда Фрэнсис почувствовала облегчение. Опустилась на ковер, прислонила голову к двери и зажала трясущиеся губы ладонью.

Из горла у нее вырвался не то смех, не то плач. Она вспомнила, как еще вчера вечером приняла решение вести себя тихо и неприметно, а с Ричардом быть спокойной и дружелюбной. Ну что ж, как решила, так и сделала!

Вот и начались тихие семейные радости! — подумала она, глядя перед собой невидящими глазами.

Днем посыльный доставил Фрэнсис цветы — роскошно оформленный букет из алых роз и белых лилий. На карточке было всего одно слово: Ричард.

Интересно, как это понимать? — думала Фрэнсис, ставя цветы в вазу на стол в гостиной. Как знак примирения или похоронный венок?

Сюрпризы на этом не кончились: Ричард вернулся с работы в начале седьмого. Фрэнсис в это время лежала на диване перед телевизором, предвкушая очередной тоскливый вечер в гордом одиночестве и планируя на всякий случай очередной акт нападения. Как только он появился в дверях гостиной, Фрэнсис встала, выключила телевизор и молча посмотрела на него исподлобья.

— Вижу, цветы тебе уже доставили, — заметил он с непроницаемым лицом.

— Да. Сначала я подумала, что там взрывной механизм.

— А я думал, что увижу цветы на тротуаре под окном, — ответил Ричард, прислонясь к притолоке и изучая ее взглядом.

— Зачем ты их прислал?

— Решил, что пора переходить на знаковый язык. Не думай, что я пытаюсь лебезить. Но и на вторую порцию кофе не рассчитываю.

Фрэнсис вспыхнула и пробормотала:

— Понятно. Я… Вообще-то, на меня это не похоже.

— Я заметил, что ты редко выходишь из себя.

— Надеюсь, я не испортила твой костюм?

— В химчистке обещали, что жить будет.

— Извини.

— За что? Я же сам напросился. — Он опустил глаза и неожиданно выпалил: — Ведь я вчера даже не сказал тебе, как ты прелестно выглядишь. Да мне завидовали все мужчины в ресторане.

— Сомневаюсь; — буркнула она. — Но в любом случае, спасибо. Я понимаю, как много значит внешний вид.

Ричард наклонился и поднял с пола пластиковый пакет из супермаркета.

— Вот принес вместо извинений продукты. Может, поужинаем вместе?

— Поужинаем? — повторила Фрэнсис, глядя на него во все глаза. — Ты хочешь, чтобы я приготовила ужин?

— Просто мне пришло в голову: может, стоит начать все сначала? — Он пожал плечами. — Если ты не хочешь, я пойму. Тут ничего замысловатого — пара антрекотов, салат и все такое. Так что я и сам справлюсь.

Помимо воли Фрэнсис улыбнулась.

— Готова поспорить, Ричард, что твоей ноги в супермаркете не было. Наверняка попросил Джилл, и она все купила.

— Учитывая, что мы с тобой редко встречаемся, — с ухмылкой протянул Ричард, — ты меня чертовски здорово изучила. — Он помолчал. — Хочешь, я приготовлю ужин сам?

— Нет, лучше приготовлю я, а ты разольешь вино. По-моему, это разумное разделение труда.

Ну вот, это уже похоже на дружеские отношения, думала Фрэнсис по дороге на кухню. Только до спокойствия ей пока что далеко: сердце чуть не выпрыгивает из груди, в горле першит от волнения.

Целый день она изводила себя ревностью, представляя Ричарда в постели с женщиной. У нее было такое ощущение, словно она случайно попала на показ порнографического фильма и не может заставить себя подняться и уйти. Но самое ужасное, что это была не какая-то абстрактная женщина, а вполне конкретная особа. Старая знакомая Ричарда — Линда Томпсон.

Эта секс-бомба сразу произвела на Фрэнсис сильное впечатление. Она догадывалась, что раньше у Ричарда с ней были весьма тесные отношения. И ничуть не сомневалась в том, что пышногрудая Линда с удовольствием возобновит прежнюю «дружбу».

— Может, мне тебе помочь? — предложил Ричард.

Поглощенная мыслями, Фрэнсис не заметила, как он вошел в кухню, и от неожиданности чуть не выронила банку с оливковым маслом.

— Нет, все под контролем, — с натянутой улыбкой пробормотала она. — Джилл постаралась на славу. На гарнир будет молодой картофель, а на десерт — пирог с лимоном и грецкими орехами.

Ричард прислонился к холодильнику.

— А мне можно посмотреть, как ты готовишь, или это тебе помешает?

Ну конечно же помешает! — подумала Фрэнсис, и ее охватило желание. Когда Ричард рядом, она ни о чем другом думать не может. Так было даже утром, когда он пришел небритый, усталый и навеселе. Нет, это несправедливо!

Ей нравилось в нем все: и светло-карие насмешливые глаза, и темно-каштановые волосы, и большой чувственный рот. Особенно рот. И эта его манера говорить серьезные вещи и смеяться глазами.

— Смотри, если тебе интересно, — пробормотала она.

— А поговорить можно? Или лучше помалкивать?

— Как хочешь. — Фрэнсис налила масла в сковороду и поставила на плиту. — А что, тебе есть что сказать? — спросила она, а про себя подумала: или в чем-то признаться.

— Да нет. Ничего особенного. Фрэнсис выдавила улыбку и предложила:

— Может, расскажешь о своем поместье?

— А почему ты спрашиваешь?

Она положила антрекоты на сковороду и занялась овощами.

— Я же вижу, как оно тебе дорого.

— Понимаешь, для меня этот особняк с детства олицетворял спокойствие, безопасность и надежность.

— Понимаю. — Фрэнсис вздохнула и потянулась к полочке за специями. (Пару раз она ездила с шофером в супермаркет и закупила кое-какие продукты.) — Именно эти качества я ценила в Тони.

— Жаль, что каменные стены порой куда надежнее людей.

— А ты часто бываешь в поместье?

— С тех пор как стал самостоятельным, довольно редко. Но раньше я считал его своим домом. У моих родителей, как я теперь понимаю, были весьма своеобразные отношения. Отец любил мать, но супружеская верность никогда не была в числе его добродетелей. А мать любила его до безумия и сопровождала повсюду. Ей так было спокойнее. Ну а я большую часть жизни провел в поместье у Дианы.

— Тебе, наверное, досталось. — тихо сказала Фрэнсис, думая о том, что Ричард, судя по всему, пошел в отца.

— Только не надо делать из меня этакого бедного одинокого малютку, — поспешно возразил он. — Уверяю тебя, я никогда ни в чем не нуждался. И любви мне хватало. Даже когда умерла мать. Диана, хотя и потеряла единственного ребенка, не позволяла себе раскиснуть и по-прежнему окружала меня заботой.

— Я тебя понимаю, — тихо сказала Фрэнсис. — Ведь я тоже выросла без матери. Правда, я ее плохо помню. А тебе было еще тяжелее.

— После смерти матери отец очень изменился. Оказалось, что по-настоящему он любил только ее, а все остальное так, пустяки… — Ричард помолчал. — Правда, через пять лет отец женился, но очень скоро развелся. Так и живет бобылем. Похоже, у него развился комплекс вины. Ведь мама умерла, и ничего уже не поправишь.

— Чем заправить салат? — спросила Фрэнсис, заметив, как он погрустнел. — Майонезом или маслом?

— На свой вкус. Мне все равно. — Ричард вскинул бровь. — Почему ты спрашиваешь? Неужели я похож на раба желудка?

Фрэнсис перевернула антрекоты и, бросив на него взгляд, с улыбкой ответила:

— Да нет, не очень.

А сердце у нее снова набирало обороты. Загорелый, подтянутый и такой сексуальный, что у нее кружилась голова, Ричард улыбался, лаская ее глазами.

— Расскажи мне поподробнее про дом, — попросила она, чтобы изменить опасное направление мыслей. — Ведь скоро день рождения Дианы.

— Традиционный загородный особняк, со всех сторон окруженный деревьями, и все такое. — Он пожал плечами. — Построен вроде бы еще при королеве Анне. Красный кирпич, простота линий — словом, классицизм. Правда, с тех пор много чего пристроили. Есть парадный зал, десять спален, да еще и Королевские покои.

— Королевские покои? — удивилась Фрэнсис. — Что это?

— Две спальни, а между ними гостиная, плюс гардеробная и ванная. Очень удобно. Говорят, там пару раз останавливались королева Виктория и принц Альберт.

— А зачем же тогда две спальни? — спросила Фрэнсис и принялась за салат. — Ведь Виктория была без ума от Альберта.

— Не знаю. Может, он время от времени брал тайм-аут, — с невозмутимым видом предположил Ричард, а в его глазах снова промелькнул юмор. — Между прочим, мы с тобой будем спать именно там. Когда я приезжаю в поместье, Диана всегда готовит для меня Королевские покои. — Помолчав, он предложил: — Давай, я накрою на стол?

— Ты? — Фрэнсис округлила глаза. — Сам или позвонишь в ресторан и пригласишь парочку официантов?

— Фрэнсис, не держи меня за идиота! — пробурчал Ричард и вышел из кухни.

Когда Фрэнсис принесла в столовую поднос с ужином, она чуть не ахнула: на белоснежной скатерти посверкивал хрусталь и столовое серебро, горели две свечи в начищенных до блеска серебряных подсвечниках. Она присвистнула и спросила:

— Ты не находишь, что это перебор?

— Может, и так, — согласился Ричард. — Хотя, кто знает, вдруг это первый и последний раз, когда мы с тобой тихо-мирно ужинаем дома?

— Ты прав! — преувеличенно бодрым голоском подтвердила Фрэнсис, ставя поднос на стол. — Такое событие грех не отметить.

Этот вечер я не забуду никогда! — думала Фрэнсис, сидя напротив Ричарда в уютном полумраке. Вкусная еда, превосходное вино и — что самое удивительное — дружеская беседа. Странно, но даже когда оба молчали, тишина была пронизана покоем и симпатией.

— Ричард, а когда у тебя день рождения? — спросила Фрэнсис. — Если не секрет.

— Не секрет. — Он отправил в рот кусок сладкого пирога. — Двадцать восьмого июля.

— Ну конечно, как же я не догадалась! Ты — Лев.

— Что, похож? — вздохнул он. — Намекаешь, что я хищник?

— Как говорят французы, или ты лев, или ты мышь, — отшутилась Фрэнсис. — По-моему, ты сделал правильный выбор.

— Знаешь, ты тоже далеко не мышь! — заметил с ухмылкой Ричард. — Тебе понравилось вино?

— Очень. Что-то вишневое?

— Браво! — улыбнулся Ричард. — Надо будет свозить тебя во Францию. Есть прекрасный тур по винным регионам.

— У меня уже все расписано, — с улыбкой напомнила ему Фрэнсис.

— Ну да, как же я забыл! — Ричард чуть нахмурился. — Тадж-Махал, Мальдивы, озеро Байкал. — Он помолчал. — Как будешь кофе? С коньяком?

— Нет, спасибо. — Она покачала головой. — Я — пас. Уберу со стола и лягу пораньше спать.

— Золушка, полночь еще не скоро, — улыбнулся он. — Можешь еще остаться.

Фрэнсис пожала плечами.

— Да нет. И вчера я не выспалась.

— Как скажешь. — Он помолчал. — А со стола я уберу сам.

— Ты? — усомнилась Фрэнсис. — То есть свалишь посуду в мойку?

— Я же не Бренда Филлипс, — заметил Ричард, наливая себе вина. — И, надеюсь, в скором будущем ты изменишь обо мне мнение.

Фрэнсис натянуто улыбнулась и промямлила:

— Тогда я пойду, хорошо? — И она поднялась.

— Беги, Золушка! — Он поднял бокал. — И сладких тебе снов. — Он бросил на нее задумчивый взгляд. — Ведь тебе снятся сны?

Фрэнсис остановилась в дверях и оглянулась. Ричард откинулся на спинку стула, и она не видела выражения его лица.

— Конечно. Снятся каждую ночь. — Она пожала плечами. — Как и всем.

— И что же тебе снится, если не секрет?

А вот это секрет! Особенно от него. Потому что ей снится он. Снится, как Ричард обнимает ее, как целует. Снится, что они муж и жена на самом деле и что они безумно счастливы. Ей снится, что он любит ее со всей страстью.

Фрэнсис понимала, стоит Ричарду подать ей знак — поднять руку или назвать ее по имени, — и она будет принадлежать ему в эту ночь и всегда.

А еще она понимала, что этому не бывать, потому что она ему не нужна. Поэтому и уходит. Нет, убегает, как он и сказал. Бежит от искушения.

Фрэнсис улыбнулась и с мечтательным видом произнесла:

— Что мне снится? Тадж-Махал в полнолуние. Спокойной ночи, Ричард.

И она не спеша пошла к себе — лить слезы в подушку.