Самый неправдоподобный роман

Глава VI

Австралия, Сидней

Четырехзвездочный отель в Сиднее "Манли Пасифик Бай Новотел" оказался самым очаровательным местом, в каком только бывала в своей жизни Джессика. Она совсем не жалела, что выбрала Сидней городом своего добровольного изгнания. Столица Австралии была для нее совершенно новым открытием. Именно это обстоятельство помогло ей отключиться от гнетущих мыслей. Джес гуляла по Сиднею в полном одиночестве, и оно благотворно сказывалось на ней. Она стала лучше выглядеть, а в мыслях на некоторое время воцарился желанный покой. Прошло два дня с тех пор, как она приехала в Сидней, а в голову ей уже пришла замечательная идея: создать новую коллекцию одежды с тенденциями австралийского колорита. И если Джессика не была занята прогулками по городу, она сидела в своем номере с видом на море и рисовала эскизы. О том, что она в Сиднее, не знал никто. Зато нервы ее восстановились, она успокоилась и перестала с трепетом ожидать звонка от Дэна или визита Клер. Казалось, ей стало легче дышать в этом мире, а потому, находясь в здравом уме и трезвой памяти, она смогла проанализировать все, что случилось за последние полгода. И выводы, к которым Джессика пришла, подвергнув себя столь жесткому психологическому испытанию, в который раз убедили ее, что она поступила правильно, уехав на время из Лос-Анджелеса. Сколько она собиралась прожить в Австралии, Джес не знала и не думала об этом. Здесь ей было легко и хорошо; она чувствовала себя совершенно свободной… Почти.

Все же была невыразимая горечь в этом вынужденном путешествии. Порой ночью, когда она долго не могла уснуть, ее одолевали воспоминания о Дэне, заставляя сердце гореть в пламени тысячи солнц. Что бы ни случилось, сколько бы времени она не держала себя в изгнании и какую бы важную роль не играл бы в ее жизни разум, сердце все равно настаивало на своем. Оно отчаянно боролась за любовь, а прежде всего — за право на существование любви. И Джессике волей-неволей приходилось постепенно, день за днем признавать не только это право, но и саму любовь. Она действительно любила Дэна — пора было с этим смириться. Но смириться означало полностью признать свое поражение и поступиться с чувствами близких ей людей. Вот и изводила ее тоска по Дэну, но больше всего — тоска по той размеренной жизни, которой она жила до знакомства с ним.

Прошло два дня, прежде чем Джессика решилась позвонить домой, в Лос-Анджелес, и сообщить матери, что с ней все в порядке. И хотя разница во времени была весьма ощутимой, она специально выбрала тот час, когда отца не было дома. Меньше всего ей сейчас хотелось выслушивать наставления Рональда Бичема. Как она и ожидала, трубку сняла Анжелина:

— Добрый день, квартира Рональда Бичема. Слушаю вас!..

— Здравствуй, Анжелина, — улыбнулась Джессика. — Как поживаешь?

— Мисс Джессика! — Воскликнула женщина. — Как хорошо, что вы позвонили! Мы все очень беспокоились о вас.

— Спасибо… Мама дома?

— Да, я сейчас дам ей трубку.

Едва поняв, что это Джессика, Элвира чуть не вырвала трубку из рук экономки.

— Джес!..

— Здравствуй, мама!

— Слава богу, ты, наконец-то, позвонила! — Вырвалось у женщины. — Я тут уже вторые сутки не сплю, гадая, где ты и что с тобой!

— Прости, что заставила тебя волноваться, но мне нужна была эта передышка.

— Волновалась не только я, но и отец. Ты бы видела, что с ним творилось, когда он узнал, что ты сбежала!

— Он ругался? — Спросила Джессика.

— Не то слово! Сначала разозлился и кричал на меня так, что стены звенели. Будто это я виновата в твоих безрассудствах! — Фыркнула Элвира. — Потом у него подскочило давление, и ему стало плохо. Пришлось вызывать врача.

— Надеюсь, сейчас с ним все в порядке? — С тревогой спросила Джессика.

Она знала, насколько страшен отец может быть в гневе. Причем Рональд Бичем не относился к тому типу людей, чей гнев быстро улетучивается. Он мог метать громы и молнии несколько часов, и доставалось абсолютно всем, кто попадался ему под горячую руку, даже если люди не имели к случившемуся никакого отношения. Потом он вроде бы успокаивался, но если вдруг в поле его зрения попадался виновник, все начиналось сначала.

"Бедная мама!" — С сочувствием подумала Джес, а вслух сказала:

— Прости, мама! Как только я приеду, обязательно поговорю с отцом.

— Да уж, будь любезна, — не очень дружелюбно отозвалась Элвира. — Кстати, о твоем приезде… Ты можешь хотя бы сказать, когда ты собираешься домой?

— Не знаю, — неуверенно проговорила Джессика. — Все зависит от того, как сложатся обстоятельства.

— Какие именно? — Переспросила Элвира. — Ты имеешь в виду, от того, насколько Дэн будет упорен в попытках разыскать тебя?

— Ну, в общем, да, — не хотя согласилась Джес.

— Можешь расслабиться, дорогая. Дэн даже не знает, что ты от него сбежала. Я сказала ему, что ты уехала по делам фирмы во Францию, а мы пока не знаем, где ты остановишься.

— Правда?

— Да.

Элвира не собиралась давать своей единственной дочери каких бы то ни было шансов сбежать от собственного счастья. И если для этого нужно немножко солгать, она готова на это.

— Что ж, — задумчиво произнесла Джес, — я даже рада, что все так получилось. Тем более что мне нужно время. Я хочу поработать здесь над новой коллекцией. Скажи отцу, что я в Сиднее, в отеле "Манли Пасифик Бай Новотел". Пусть звонит туда, если ему что-нибудь потребуется.

Элвира записала название отеля на листе бумаги и обвела его. Взгляд ее на мгновение задержался на фразе, а потом она сказала:

— И все же я надеюсь, что ты скоро вернешься домой. То, что ты сделала, — большая глупость.

— Мама, пожалуйста, не дави на меня! — Требовательно произнесла Джессика. — Я знаю, что делаю.

— Ну, хорошо! — Сдалась ее мать. — Но учти, если ты слишком задержишься, я не буду покрывать тебя перед Дэном. Рано или поздно он все равно догадается, что его водят за нос. И я не хочу оказаться причастной к этому.

— Я поняла, мама, — раздраженно сказала Джес, уже начиная жалеть, что позвонила домой. — Приеду, как только смогу.

— Ладно, целую тебя.

— И я тоже, мама. До свиданья.

— Пока.

Сбросив звонок, Элвира еще раз взглянула на запись на листке и набрала телефонный номер. Ей ответили не сразу.

— Это Элвира Бичем…

— Здравствуйте, миссис Бичем! — Поздоровался с ней Дэн. — Как поживаете?

— Спасибо, хорошо. У меня есть новости.

— О Джессике?

— Да. Только что она, наконец, позвонила.

— Она сказала, где находится? — Нетерпеливо поинтересовался Дэн.

— Да, причем сама. Мне даже не пришлось задавать ей наводящие вопросы.

— Где?

— В Австралии, в Сиднее, отель "Манли Пасифик Бай Новотел".

— Решила сбежать от меня на другой конец света? — Усмехнулся мужчина. — Я же говорил ей, что она от меня не сбежит.

— Видимо, она думает иначе, — отозвалась Элвира. — Но, я полагаю, ты сумеешь ее переубедить?

— Конечно, миссис Бичем. Прямо сейчас позвоню в аэропорт и узнаю, когда ближайший рейс на Сидней.

— Тогда удачи тебе, Дэн! — Произнесла женщина.

— Спасибо, миссис Бичем. Она мне понадобится.

— Я знаю. Сделай все возможное и невозможное.

— Обязательно. Спасибо вам огромное за информацию.

— Я делаю это ради счастья дочери.

— И я тоже. До свиданья, миссис Бичем.

— До свиданья, Дэн, — попрощалась она и положила трубку.

"Может, Джес и возненавидит меня за это, — подумала Элвира, нахмурившись, — но счастлива она будет только с Дэном".

Самолет плавно снижался, и после такого утомительного перелета Дэн, к своему удивлению, почувствовал облегчение при мысли о том, что через несколько минут ноги его ступят на австралийскую землю. Конечно, кто-нибудь мог бы иронично заметить, что, работая летчиком, Дэн должен был бы привыкнуть к полету, длящемуся неопределенное количество времени. Но одно дело быть летчиком и летать из одного штата в другой, и совсем другое — в качестве пассажира перенестись из одного полушария в другое.

Дэн посмотрел в иллюминатор и коротко улыбнулся одними губами. Мысли его были уже в отеле "Манли Пасифик Бай Новотел". Он не собирался придумывать для Джессики объяснение своего неожиданного приезда в Сидней, но не хотел выдавать ее мать. Сейчас все это были мелочи, не имевшие никакого значения. Ей удалось сбежать от него, но больше этого не повторится. И вообще, было откровенно глупо с ее стороны выслушивать что-либо от Клер. Однако все получилось, как получилось, и он постарается с максимальной пользой провести время в Сиднее, рядом с Джессикой, хотя его у Дэна было не так уж и много, — всего два дня плюс один на дорогу домой. И эти два дня надо было потратить на то, чтобы убедить Джесси вернуться домой и довериться ему.

Самолет приземлился, и через полчаса Дэн уже ехал в такси к отелю. Сердце его билось так гулко, что ему было не до осмотра местных достопримечательностей. Уайтхорн был целиком поглощен своими мыслями, и от этого его великолепные голубые глаза казались похожими на штормовое море. Он так задумался, что не заметил, как автомобиль остановился у подъезда отеля, а водитель сказал:

— Приехали, сэр! Отель "Манли Пасифик Бай Новотел".

— Да… — Встрепенулся Дэн, доставая бумажник. — Спасибо… Вот, держите… — Добавил он, протягивая ему деньги.

— Благодарю, сэр! — Ответил водитель.

Уайтхорн вошел в вестибюль и направился к портье.

— Добро пожаловать в "Манли Пасифик Бай Новотел"! — Приветствовал его служащий. — Чем я могу вам помочь?

— Здравствуйте! — Улыбнулся Дэн в ответ. — Я хотел бы снять у вас номер…

Джессика задумчиво перелистывала страницы глянцевого журнала, который только что купила. Вернувшись в номер после прогулки, она обнаружила, что совершенно не хочет работать. Тогда она заказала чашку кофе и тосты с абрикосовым джемом. До ужина было еще далеко, а время ленча уже прошло. И в ожидании заказа она расположилась в уютном кресле, не зная, чем себя занять. Она практически не интересовалась содержанием страниц, которые просматривала лишь мельком. Мысли ее витали далеко, не сосредоточиваясь ни на чем конкретном. В душе царила светлая грусть, а на губах застыла теплая, нежная улыбка. Очаровательные дымчато-серые глаза, казалось, были подернуты дымкой печали.

В дверь номера постучали, и женщина, отбросив в сторону журнал, поднялась, чтобы открыть.

— Боже мой! — Только и сумела выговорить она, увидев человека, стоявшего на пороге.

— Я тоже рад тебя видеть, любимая! — Ослепительно улыбнулся Дэн.

— Что ты здесь делаешь?! — Выпалила Джессика, судорожно глотнув.

— Проезжал мимо и решил узнать, как ты поживаешь без меня на другом конце света. Ты позволишь войти? Или будем разговаривать на виду у всех?

Что-то в его голосе заставило Джессику насторожиться. Ей стало не по себе от жесткого холодка, затаившегося в чудесных голубых глазах. Несмотря на то, что Дэн старался весело говорить с ней и вести себя так, будто она никуда не уезжала, по глазам его она поняла, что все далеко не так гладко, как кажется.

— Входи… — Ошарашено пролепетала молодая женщина. — Наверное, мне не стоит спрашивать, как ты меня нашел? — Поинтересовалась она, чувствуя, как мысли ее постепенно возвращаются в норму.

— Не стоит. Я все равно не скажу. Тем более теперь это совершенно не важно.

— Да, пожалуй, — согласилась Джессика.

Почему он такой холодный и отдаленный? Она почти рада, что Дэн примчался сюда, на другой край света, чтобы быть рядом с ней, а он стоит и сверлит ее своим тяжелым взглядом. Чего он ждет от нее? Что она бросится ему на шею с криком радости? Объяснений? Вот уж чего она не собирается делать, так это объяснять, почему уехала. Они, кажется, ничего друг другу не обещали и ничего друг другу не должны. Стоя посреди гостиной, Дэн и Джессика молчали и пристально смотрели друг другу в глаза. И этот молчаливый разговор был гораздо красноречивее всех слов отчаяния и порицания, что они могли бы сказать. Наверное, за несколько секунд в сознании каждого из них прокрутились все события, произошедшие с ними с момента их знакомства. На них будто озарение снизошло. Уайтхорн заговорил первым:

— Джесси, милая, прости меня! Я был несправедлив к тебе. Наверное, я дурак, но я увидел, как ты здесь похорошела, и заревновал сам не знаю, к чему. Ведь я пока искал способ узнать, где ты, чуть с ума не сошел.

— Я похорошела? — Изумленно проговорила женщина. — Ты, верно, шутишь? Я же здесь ночами не спала — все надеялась разобраться во всем и понять, как нам жить дальше. А ты говоришь "похорошела"…

— Ну, и как? Поняла? — спросил Дэн, с надеждой глядя на нее.

— Увы! — Джессика пожала плечами. — Я бьюсь головой о каменную стену.

— Так есть ли в этом смысл?

— Хочешь сказать, что все это зря — мой отъезд, мое одиночество, моя тоска?

— Если быть откровенным, ты сама их себе создала, — проговорил мужчина, подходя к ней.

От него исходило такое тепло и такая жизненная сила, что невольно Джессика подалась вперед и прижалась к его сильному плечу. Как ей этого не хватало — сильного мужчины рядом, который любит ее и на плечи которого можно переложить все свои проблемы! Может быть, больше нет смысла сопротивляться неизбежному? Может быть, он прав, и она сама создала себе эти проблемы? Ведь как прекрасно прижаться к Дэну и забыть обо всем мире. А он, словно прочитав ее мысли, крепче обнял и стал нежно гладить по распущенным волосам. Эти властные, уверенные движения заставили кровь закипеть в ее жилах. Так всегда случалось в присутствии Дэна: едва он прикасался к ней или просто делал какой-то безотчетный жест, как она теряла контроль над своим сознанием. И то был чудесный, всепоглощающий экстаз, к которому любой человек пристрастился бы, как к наркотику, однажды испытав его. Знал ли Дэн об этом? Наверное, да, ибо, почувствовав, как она изменилась в его объятиях, обхватил ее лицо ладонями и хрипло прошептал:

— Неужели ты еще не поняла, что я люблю тебя, жизнь моя? Ты — самый бесценный дар, посланный мне Богом. За тобой я готов идти, куда угодно. Ты только позови!

— О, Дэн! — Еле слышно пролепетала Джессика.

Ноги ее стали ватными, и она почти забыла, по какой причине оказалась в этом отеле. Мир на время прекратил свое существование, временно уступив свое место самому всепоглощающему чувству.

— Милая моя, нежная, самая прекрасная, восхитительная, очаровательная женщина! — Продолжал Дэн, осторожно касаясь губами ее лица. — Никто не виноват в том, что мы любим друг друга, пойми же ты, наконец! И не нужно бегать ни от меня, ни тем более от судьбы, ибо я верю, что ты моя судьба. Именно тебя я искал так долго!..

— Я очень люблю тебя! — Выговорила, наконец, Джессика. — Очень!!! Но, по-моему, ты нашел меня слишком не вовремя, и от этого мы мучаем друг друга и заставляем страдать других. Так больше не может продолжаться.

В отчаянии Дэн ухватился за единственную фразу, сказанную Джессикой:

— Мы, действительно, мучаемся, родная. Так давай облегчим наши мучения!

Вся решительность Джес едва не поколебалась, когда их губы слились в жгучем поцелуе, хранившем в себе всю боль измученных тоской и одиночеством сердец, но она собрала в себе последние остатки воли и оторвала Дэна от себя. Ах, если бы она могла вот так же вырвать из своего сердца сводящую с ума любовь к нему, или сердце, в котором горит эта любовь! Что же он делает с ней? Что он сделает, если она позволит ему продолжать в том же духе?

— Хватит, Дэн! — Яростно выкрикнула она, отступив от него на несколько шагов. — Я приехала сюда не для того, чтобы давать тебе лишний повод преследовать меня!

— А для чего же тогда?! — Не выдержал и тоже закричал мужчина. — Хотела сбежать от меня? Но это же глупо и бессмысленно! Или ты забыла, что я найду тебя, где бы ты ни была?

— Будешь преследовать меня всю оставшуюся жизнь?

— Если потребуется, — да! Пока ты не поймешь, что впустую тратишь время, оглядываясь на чувства Клер и Максвелла.

— А если я скажу, что не люблю тебя? Если скажу, что ты мне безразличен?

— Я никогда не поверю тебе! Тем более что ты минуту назад призналась мне в любви!

Молодая женщина закрыла лицо руками и отвернулась от него. Рыдания подступили к горлу. Она попыталась проглотить подкатившийся комок слез, но лишь расплакалась. Как убедить Дэна оставить ее в покое и жить своей жизнью? Как заставить саму себя не любить его?

Дэн молчал, переводя дух после вспышки гнева. Джессика оказалась более упрямой, чем он предполагал. Вот стоит сейчас и плачет. Хочет слезами добиться того, чтобы он уступил ее упрямству? Какой же она еще ребенок! Хрупкий, невинный, упрямый, жестокий и капризный ребенок! Но вся беда заключалась в том, что он безумно любил этого ребенка и не хотел терять из своей жизни. И что же ему тогда было делать? Он не мог оставить все как есть, потому что она любила его так, как не любила ни одна женщина в мире. В эти мгновения Уайтхорн почти ненавидел Клер за то, что она оказалась единственной подружкой Джес, и Максвелла за то, что он с ней встречался.

— Кажется, мы оба зашли в тупик, — устало проговорила Джессика. — Мы можем спорить до бесконечности и ни к чему не придем.

Дэн посмотрел на нее долгим, всепроницающим взглядом. Возможно, так он надеялся убедить ее, заставить ее, уговорить ее оставить свое прежнее решение. И все же он, в конце концов, понял, что чем больше будет давить на нее, тем больше она будет упрямиться. Но и он тоже был весьма упрямым. И терпеливым. Похоже, что в этот раз обстоятельства не на его стороне. И все же…

— Так чего же ты хочешь от меня, Джесси? — Осторожно спросил он, стараясь не показать, как ему больно.

Она обернулась и посмотрела на него. Сердце замерло в напряженном ожидании. Чего она хочет от Дэна? Странный вопрос. Покоя, конечно же. Чтобы ее не терзали угрызения совести, чтобы время повернулось вспять, чтобы они не были так нерасторжимо близки друг другу и чтобы не было так мучительно больно рвать эту близость. Сможет ли он вернуть ей все это?

— Я хочу вернуть все назад, — негромко произнесла женщина, чувствуя, как сердце разрывается от боли.

До него не сразу дошел смысл ее слов. В первое мгновение Дэну показалось, что она хочет вернуть все те прекрасные мгновения, которые они пережили вместе, и он почти открыл рот, чтобы сказать ей, что ничего возвращать не надо, что они переживут еще множество таких мгновений, как вдруг все понял. Она имела в виду совсем не это. Она хотела сказать, что…

— Вернуть все назад? — Тупо переспросил он.

— Да! — Почти радостно отозвалась Джессика. — Вернуться к тому, с чего мы начали: я — с Максом, ты — с Клер; я люблю Макса, ты любишь Клер. Все счастливы и довольны.

— Издеваешься, да? — Теряя терпение, едко проговорил Дэн. — Ты с ума сошла? Или, может, меня принимаешь за сумасшедшего? Как мы можем, по-твоему, вернуть все назад? Как я смогу разлюбить тебя, если ты теперь — часть меня? Ты стала воздухом, которым я дышу, водой, утоляющей мою жажду, солнцем, освещающим мой жизненный путь, звездой, не позволяющей мне потеряться во мраке одиночества. И ты хочешь все это вот так запросто перечеркнуть?

— Дэн, пожалуйста, не говори так! — Взмолилась Джессика. — Ты заставляешь меня чувствовать себя виноватой во всех смертных грехах.

— Никто не просил тебя взваливать всю вину на себя, — упрямо сказал мужчина. — Ни Клер, ни Максвелл, ни я!.. Ты еще не знаешь, что значит причинять боль близкому человеку и понять свою вину слишком поздно, — устало произнес он.

Постепенно голос Дэна звучал все мягче, все спокойнее, словно мыслями он был уже не здесь, а где-то далеко в прошлом, рядом с другим человеком — со своей бывшей женой — Долорес Гленарван. И Джессика внезапно почувствовала ревность к чему-то необъяснимому, к тому, чего не знала, — к прошлому Дэна. Сейчас, когда мысленно он был рядом с другой женщиной, она подумала о том, что никогда не видела его таким — беспомощным, растерянным, охваченным болью. Джес когда-то поклялась себе, что пока Дэн будет рядом с ней, он никогда не испытает таких чувств. Она хотела бы полностью завладеть им — его прошлым, его настоящим, его будущим, его мыслями, воспоминаниями, мечтами. Это была только ее мечта, которой вряд ли суждено было сбыться, особенно теперь, когда они наговорили друг другу столько ужасных слов. Ведь мечта — это то, ради чего человек готов пожертвовать всем, что у него есть, а Джессика еще была не готова к этому. К сожалению, она была настолько эгоистична, что пока не в силах была расстаться с нежностью, заботливостью и любовью. Да, да, и любовью! Вот и бежала она от чувств Дэна, не до конца отдавая себе отчет в своих опрометчивых поступках и прикрываясь тем, что не хочет причинять боль другим людям. Дэн же был таким терпеливым, что спокойно переносил ее выходки, да еще добросовестно ждал, когда она прозреет. В эти мгновения Джессика поняла, что судьба подарила ей самый бесценный подарок, который только может получить женщина, — она встретила своего мужчину, того, которому могла полностью отдать свое сердце и нисколько не пожалеть об этом. И разом разрушились все стены, которые были между ними, исчезли все причины, которые могли бы послужить поводом для их расставания. Все это показалось ей таким незначительным и нелепым, что она нервно передернула плечами, будто ей вдруг стало холодно. Как могла она так мучить себя и Дэна, издеваясь над своими и его чувствами? Как могла она бежать от своей судьбы, от которой просто невозможно сбежать? И как ей загладить свою вину перед Дэном? Сможет ли он простить ее? Хватит ли у него терпения дождаться того момента, когда она вымолит у него прощение?..

— Ты, наверное, слышала, что я уже был женат? — Снова заговорил Дэн — осторожно, вкрадчиво, словно в запасе у него еще было много времени.

— Мне что-то говорили об этом, — неуверенно ответила женщина.

Ей сразу вспомнился тот неприятный разговор на приеме с Дереком Стефенсом. Тогда она всем своим существом упиралась — не хотела ни слушать, ни верить в то, что он ей говорил, ибо тогда верила только в одно — в любовь и непогрешимость Дэна.

— Значит, ты знала и ничего не спросила у меня? — Изумился Уайтхорн.

— А зачем? Я доверяю тебе, а потому решила, что придет время, и ты сам мне все расскажешь, если захочешь, конечно.

— Наверное, оно пришло, — улыбнулся Дэн, почувствовав в ней перемену.

— Если тебе тяжело об этом говорить, то не рассказывай! — Произнесла она, с нежностью глядя на него.

— Нет, — возразил Дэн. — Мне нужно рассказать тебе это, чтобы ты знала, с кем имеешь дело. — Он сел в кресло и оперся локтями о колени, сцепил пальцы рук. — Я не такой уж идеальный мужчина, как тебе думается. По крайней мере, моя бывшая жена и Клер так не считают.

— Мне не важно, что думают они, — сказала Джессика, присаживаясь к нему на подлокотник кресла.

Ей очень хотелось сесть к нему на колени, но она пока не решилась. Вдруг Дэну это не понравится? Вдруг он решит, что не хочет больше иметь с ней дело?

— Почему ты так говоришь? Что-то изменилось? — Напрямик спросил Уайтхорн.

Он понял, что она вновь стала близка ему. В ней произошла большая перемена. И это — всего за час. Дэн не знал, чем обязан такому счастью, но был благодарен провидению за то, что Джессика больше не отталкивает его от себя. Вот даже села совсем рядом. Он хотел бы усадить ее к себе на колени, крепко обнять ее и больше никуда не отпускать, но всему свое время.

— Кажется, я впервые за все это время поняла, как ты мне дорог и как я не хочу тебя терять, — просто объяснила она. — Когда ты заговорил о своем прошлом, мне вдруг стало страшно оттого, что ты не принадлежишь мне целиком. Возможно, я эгоистична, но раз уж я люблю тебя, ты должен быть только моим. Я ни с кем не хочу тебя делить, даже с небом.

— С большим удовольствием, любовь моя! — Ослепительно улыбнулся Дэн, снизу вверх глядя на нее. — А насчет неба мы с тобой уже разговаривали. Если ты согласишься стать моей женой, я буду работать в компании, и это будет моя единственная работа.

— Боже, Дэн! — Выдохнула она с улыбкой. — Я еще не знаю, что будет завтра, а ты забегаешь так далеко вперед!

— Завтра мы с тобой проведем весь день вместе, а вечером сядем на самолет до Лос-Анджелеса и вернемся домой.

— Ты уже хочешь вернуться домой? — Немного разочарованно спросила она.

— Мне нужно вернуться. После завтра я улетаю в Атланту.

— Надолго?

— На два дня. Поэтому я и приехал сюда, чтобы вбить в твою хорошенькую головку, что ты никуда от меня не сбежишь.

— И тебе это прекрасно удалось! — Вздохнула Джессика. — Мне уже ничего нельзя сделать. Нет никакого смысла прятаться от тебя где-либо, ведь ты найдешь меня даже на краю света.

— По-моему, мы уже на краю света.

— Не преувеличивай! Мы всего лишь в Австралии. Кстати, это мама тебе проговорилась?

— А кто же еще? Она всегда мечтала о том, чтобы мы были вместе.

— А ты разве не мечтал? — Ревниво поинтересовалась Джес.

— Мечтал! Ты не только моя мечта, ты — моя жизнь. Запомни это хорошенько! На всякий случай, если опять вздумаешь сбежать куда-нибудь.

— Глупый! — Проговорила женщина. — Я люблю тебя! И мне не сбежать от этой любви.

— Повтори! — Потребовал Дэн, все еще не веря своему счастью.

— Люблю! — Улыбаясь, сказала она. — Люблю! Люблю! Люблю!

— Иди ко мне! — Он усадил ее к себе на колени и крепко сжал в объятиях. — Я больше никуда тебя не отпущу! Ты будешь только моя! И никакие Максвеллы и Клер не отнимут тебя у меня! Не выйдет! Ведь мое сердце принадлежит только тебе!

Так они и сидели, прижавшись друг к другу и всем телом впитывая тепло друг друга. Им это было жизненно необходимо, ведь совсем недавно они были так далеки друг от друга. Теперь же счастье было так близко, что мир казался непостижимо маленьким, и время летело несоизмеримо быстро. Нужно было наверстать все то упущенное, которое они потеряли по своей же вине. Дэн и Джессика не говорили друг другу больше ни слова, и эта нежная тишина давала им больше счастья, чем любые слова. Но через некоторое время Дэн все же спросил:

— Ты не жалеешь о том, что изменила свое решение?

— Совсем нет, — ответила Джессика. — Я думаю, что все равно это рано или поздно должно было случиться, а потому незачем бегать от собственного счастья.

— Рад, что ты поняла это сама, — улыбнулся Дэн. — Я уж было решил, что придется всю оставшуюся жизнь гоняться за тобой по всему миру, чтобы убедить тебя в этом.

— Глупый! Я ведь люблю тебя!

— А я люблю тебя! И ничто и никто не посмеет разлучить нас!

США, Лос-Анджелес

Если бы Клер Хьюстон заранее знала, что ее отношения с Дереком зайдут так далеко, она бы глубоко задумалась, прежде чем использовать этого человека в своем плане мести семейству Уайтхорн. И если Дэн бился головой о каменную стену, пытаясь вернуть Джессику, то его бывшей подружке все больше казалось, что ее затягивает в паутину интриг, лжи и коварства. Ибо отношения с Дереком напоминали именно паутину, причем она искренне чувствовала себя невинной бабочкой, попавшей в незаметно расставленные сети. Но деваться было уже некуда, да и желание отомстить Дэну и вернуть его себе было в Клер гораздо сильнее угрызений совести.

Надо сказать, общаясь с Дереком, она иногда ощущала себя дилетантом в мире интриг. Тем не менее Клер временами недоумевала, наблюдая за Дереком. Он был ее единственным способом отомстить Дэну, и в то же время вел себя так, словно они просто были любовниками. Иногда ее так это бесило, что порой она часами лежала ночью без сна, думая об этом, и только, когда принимала решение начистоту поговорить с ним, спокойно засыпала. Но едва представлялся удобный случай, и женщина, наконец, решалась выложить все Дереку без обиняков, он смотрел на нее своим холодным, жестким взглядом, и она терялась, переводила разговор на другую тему, толком и не начав его.

Так в нетерпеливом ожидании своего часа и в общении с Дереком Стефенсом проходили ее дни. Круг общения Клер настолько сузился, что она чувствовала себя лисицей, загнанной охотничьими собаками в нору, и в этом она винила только Дэна Уайтхорна. Узнав, что он уехал в Австралию, она в отчаянии заказала и себе билет на ближайший рейс в Сидней, но Дерек так наорал на нее, что Клер впервые по-настоящему испугалась мужчины, и, опасаясь за свои нервы, больше не заговаривала с ним о своих намерениях действовать самостоятельно в отношении Дэна.

Дерек по-прежнему показывал ей прелести ночной жизни настоящего, как он говорил, Лос-Анджелеса. Они все так же ходили в диско-клубы и танцевали до упаду. Только мужчина не позволял ей много пить. Самое большее, что было в ее распоряжении, — это бокал вина или шампанского. Клер злилась на него, ведь иногда ей становилось так невыносимо, что хотелось чем-нибудь унять страстную тоску по Дэну. А единственным средством спасения, которое она знала, было спиртное. Тем не менее Клер прекрасно понимала, что чрезмерное количество алкоголя — самый большой ее враг, а потому старалась не спорить с Дереком по этому вопросу.

Она с любопытством заметила, что в некоторых жизненных вопросах просто молчаливо переложила инициативу на плечи Стефенса. Ей очень нравилось такое положение вещей, ибо раньше, когда она встречалась с Дэном, ей волей-неволей приходилось поддерживать выбранный ею образ властной и решительной женщины. С Дереком же все было иначе. Он настолько прочно вошел в ее жизнь, что Клер порой с трепетом думала о том, что будет, когда все закончится и Дэн вернется к ней.

Больше же всего ее беспокоил вопрос о том, когда они начнут действовать. Ведь время не терпело ни малейшего промедления, да и Дэн мог настолько крепко привязать к себе Джессику там, в Сиднее, что потом уже ничто не поможет вернуть его. Вот Клер и бесилась от бездействия, стараясь казаться Дереку такой же веселой и жизнерадостной, а зло срывая на коллегах по работе. Шел второй день пребывания Дэна в Австралии; Клер считала часы с момента его отъезда и с нетерпением ждала его возвращения, хотя знала, что встретиться с ним, если он вернет Джессику, будет весьма трудно. А Дерек вел себя так, словно все не свете было ему безразлично, и по-прежнему прожигал жизнь. Пока однажды не случилось непредвиденное.

В тот вечер Клер долго ждала его прихода. Они договорились сходить в кинотеатр, а потом поужинать в ресторане. Все-таки иногда Стефенс вспоминал о том, что он — член уважаемой семьи, и вел себя соответственно. Проходил час, другой… Клер была уже полностью готова и в ожидании своего кавалера сидела в гостиной, невидящим взглядом глядя в телевизор. Обычно Дерек был очень пунктуален, поэтому его молчание настораживало. Когда истек первый час ожидания, Клер позвонила ему домой, но там вежливо ответили, что Дерек уже давно уехал и, как обычно, не сказал, когда вернется. Положив трубку на рычаг, женщина удивленно пожала плечами и в который раз взглянула на часы. Напряжение нетерпеливого ожидания постепенно нарастало. Так истек второй час. Телевизор уже был забыт. Чтобы он не раздражал ее и без того напряженные нервы, она выключила его, и, сидя в кресле, медленно, дабы растянуть удовольствие, пила коньяк. Алкоголь помогал скрасить ожидание, расслаблял нервы, делал ожидание менее значительным. Клер улыбалась, думая, что давно ей уже не было так хорошо. Постепенно все важное становилось неважным, мысли расплывались, путались. Она почти забыла, который час и как и почему оказалась в этом кресле. Окружающая обстановка гостиной то уменьшалась до размеров спичечного коробка, то разрасталась да ужасающих габаритов. Вскоре женщину сморил тяжелый сон.

…Проснулась Клер от боли онемевших суставов. Поза, в которой она заснула, была не очень удобной, да и ложе, хоть и было уютным, не располагало ко сну. В руке ее по-прежнему была зажата рюмка. Она встала, потянулась, морщась от боли в пробуждающихся мышцах и суставах, и посмотрела на часы. Было семь утра. С трудом Клер вспомнила, что сегодня — суббота — ее единственный выходной. Значит, можно спокойно понежиться в ванной и выспаться как следует, растянувшись на мягкой постели. Но сначала нужно позавтракать. Она ведь ничего не ела со вчерашнего обеда, так как думала, что поужинает с Дереком.

Все еще зевая и потягиваясь, женщина прошла в свою спальню и стала не спеша переодеваться. Неожиданно зазвонил домофон. Она сначала даже не поняла, что ей это не снится. Пару секунд Клер постояла в замешательстве, потом быстро накинула халат и прошла в коридор отвечать.

— Кто это?

— Дерек! — Был резкий ответ.

Она тут же проснулась. Явился, не запылился! У него, что, часы остановились? Или, может, он на всю ночь вдруг забыл ее адрес и номер телефона?

— Ты с ума сошел? — Почти закричала Клер, будто он стоял перед ней. — Забыл, который сейчас час?! Я, между прочим, всю ночь из-за тебя не спала!

— Ты мне нужна, — услышала она его глухой, уставший голос.

— В семь утра? С какой радости? У меня и без тебя проблем по горло!

— Я прошу тебя, Клер, ты, действительно, мне очень нужна.

Мисс Хьюстон замолчала на некоторое время, думая о том, что вид у нее сейчас далеко не презентабельный. Со вчерашнем макияжем на лице, растрепанная, не выспавшаяся, она, наверное, будет выглядеть весьма плачевно перед холеным Дереком Стефенсом. Но делать было нечего. Времени не хватило бы, чтобы привести себя в порядок. А значит, придется принимать его так, как есть.

"Интересно будет послушать, что он скажет в свое оправдание", — мелькнуло у нее в голове.

— Ладно, — недовольно буркнула она. — Поднимайся. Я жду.

Через пару минут мужчина уже стоял в коридоре ее квартиры и смотрел на нее с виноватым видом. Клер была поражена. Чтобы Дерек чувствовал себя виноватым? Нет, это на него совсем не похоже. Как правило, это он как-то умудряется заставлять других чувствовать себя виноватыми, неважно, в чем. Должно быть, что-то случилось — действительно, серьезное, но скорее всего, он просто надеется своими уловками вымолить у нее прощение за свое отсутствие.

— Ну? — Вопросила женщина, недовольно глядя на него. Как-никак, он своим неожиданным визитом нарушал все ее планы. — Что стоишь? Боишься, что буду требовать объяснений?

Дерек ничего не ответил, лишь взглянул на нее каким-то странным взглядом, в котором смешались и присущая ему дерзость и обескураживающая досада, а больше всего — отчаяние. Клер нетерпеливо поморщилась, выдавая тем самым свое недоверие, и сказала:

— Я не собираюсь требовать от тебя объяснений. Надеюсь все-таки, что ты сам мне все расскажешь… Кстати, я как раз собираюсь завтракать. Может, составишь мне компанию?

— Если ты не возражаешь, — ответил Дерек.

Они прошли на кухню, и пока мисс Хьюстон готовила завтрак, он думал о том, как бы потактичнее рассказать ей о своем ночном приключении. Ведь как бы она ни была раскованна в своем относительно беспорядочном образе жизни, он все равно не хотел ее шокировать. Но Клер опередила его, задав терзавший ее вопрос:

— Так что же такое у тебя случилось, что ты начисто забыл обо мне и вспомнил только рано утром?

Она сварила кофе, разлила его по чашкам. Достала тосты из тостера, разложила их на тарелке, поставила на стол баночку с конфитюром.

— Не возражаешь против такого завтрака? Обычно утром я хожу за круассанами, но сегодня, как видишь, не тот случай

Дерек отрицательно покачал головой, словно до сих пор был чем-то подавлен, и с явным удовольствием принялся за еду.

— А знаешь, — проговорил он, отпивая кофе, — ты не похожа ни на одну из тех женщин, с которыми я встречался.

— Вот как? — Удивленно вскинулась Клер. — И чем же я, по-твоему, не похожа на других женщин?

— Другая бы на твоем месте за прошедшую ночь устроила бы бурю в стакане воды, чтобы найти меня, а потом я подвергся бы строжайшему допросу. А ты спокойно предложила мне составить тебе компанию за завтраком. Я уже подумываю о том, не пожениться ли нам? Думаю, ты стала бы идеальной женой для члена семейства Уайтхорн.

— Помнится, ты как-то сказал, что ты не Уайтхорн, а Стефенс, — возразила Клер, недоверчиво глядя на него.

Его слова больше походили на отговорку или оправдание, которое обычно придумывают, чтобы оттянуть время от серьезного разговора. В то же время казалось, что он говорит вполне искренне и серьезно. Она на секунду опешила, потом тряхнула головой, чтобы отогнать бредовые идеи, и пристально посмотрела на мужчину.

— Как правило, когда являешься частью такой обширной и богатой семьи, как Уайтхорн, то собственная семья как-то теряется в ней, — пояснил он. — Это, как если бы большая корпорация поглотила маленькую компанию.

— Наверное, ты прав, — согласилась Клер. Пока он говорил, она уже пришла в себя и снова настроилась на деловой разговор. Вот только трудно было понять, действительно ли это деловой разговор или первая ее доверительная беседа с Дереком. — У меня никогда не было такой большой семьи, — продолжала она, — но, может, это и к лучшему. Ведь я многому научилась в этой жизни. Мне всегда приходилось самой пробивать себе дорогу.

— Догадываюсь, — доверительно проговорил Дерек. — Именно поэтому я и пришел к тебе сейчас.

— Что-то я не совсем тебя понимаю.

— Сейчас поясню, — деловито начал Стефенс, отправляя в рот кусок тоста с конфитюром и запивая его кофе. — Когда мы только познакомились, а это, как ты помнишь, было почти сразу после того, как ты начала встречаться с моим дорогим братцем, я понял, что ты далеко не дура, какой иногда кажешься или хочешь казаться, особенно в присутствии Дэна… Подожди, дай мне договорить, — остановил он ее повелительным жестом, присущим всем Уайтхорнам. — Когда вы с Дэном расстались, мне стало интересно, что ты предпримешь. И знаешь, ты полностью оправдала мои ожидания.

— Честно говоря, Дерек, — нетерпеливо перебила его Клер, — у меня нет ни малейшего желания начинать день с разговоров о Дэне Уайтхорне. Мало того, что у меня была ужасная ночь, так ты еще и хочешь испортить мне день своими разглагольствованиями. Кроме того, я не люблю тянуть резину. Так что, давай, выкладывай, что там у тебя случилось этой ночью! Я слушаю тебя внимательно…

— Наверное, действительно лучше не ходить вокруг да около, — согласился с ней мужчина. — Ведь именно за этим я сюда и приехал… Дело в том, Клер, что сегодня ночью я играл в карты и проигрался.

— И ради этого ты приехал ко мне с утра пораньше?! — Не выдержала она. — Ради этого я не спала всю ночь, ожидая, когда ты осчастливишь меня своим появлением?! Ну, знаешь, такого цинизма я даже от тебя не ожидала!

— Перестань, Клер, мне и так паршиво! — Выпалил Дерек, свирепо глядя на нее. — Думаешь, я поехал бы к тебе в такой час, если бы мне действительно не была нужна твоя помощь и ты сама?! Я смертельно устал; мне просто необходимо выспаться, а я сижу тут и пытаюсь подобрать слова, как школьник, чтобы объяснить тебе все!

— Ладно, проехали! — Примирительно сказала Клер, и по губам ее скользнула слабая улыбка. — Похоже, что мы оба устали, вот и цепляемся друг к другу… Сколько ты проиграл? — Спросила она несколько секунд спустя, сменив гнев на милость.

— Двести тысяч долларов плюс свои восемь процентов акций "Уайтхорн Интерпрайзис", — проговорил Стефенс, и Клер впервые за все это время поняла, насколько он устал.

Некоторое время на кухне царило обескураженное молчание. Дерек и Клер молча доедали остывший завтрак. Каждый был занят своими мыслями, и, казалось, это тягостное молчание будет длиться вечно. Наконец, мисс Хьюстон спокойно, будто речь шла о самых обыденных вещах, проговорила:

— И что же ты хочешь от меня? Поговори с отцом, с Дэном или с Джефферсоном — они помогут тебе выкупить акции у казино. А я здесь, к сожалению, бессильна. Могу только накормить горячим завтраком и предоставить горячую ванну и теплую постель, чтобы ты как следует отдохнул, — с необъяснимой теплотой и заботой добавила она, удивляясь самой себе.

— В том-то вся и проблема, что я проиграл не казино, а одному своему приятелю, — отозвался Дерек.

— Вот как! — Проронила Клер. — Ну и что?

— Мы играли с семи вечера до четырех утра. Вначале мне везло, и я рассчитывал, что мы с тобой сегодня отлично повеселимся. Я выиграл пятьсот тысяч.

— Разве так трудно было вовремя остановиться?

— Просто, когда время перевалило за полночь, я совершенно забыл, что у нас с тобой сегодня свидание.

— Замечательно! — Проговорила женщина. — Просто потрясающе! Не кажется ли тебе, мой дорогой, что это откровенное свинство с твоей стороны — столь чистосердечно раскрывать мне все свои мысли! — Она злилась, и ее колкие слова хлестали Дерека, точно бич. — Мог бы что-нибудь соврать ради приличия. А то интересно получается: сначала заставляешь меня ждать тебя всю ночь и теряться в догадках о том, где бы ты мог быть, затем заявляешься в семь утра и требуешь от меня чего-то, чего я до сих пор не могу понять! Может, объяснишь, наконец, чего ты от меня хочешь?

— Мне нужно выкупить акции и вернуть долг.

— А причем тут я?

— Человек, которому я проиграл, ни при каких обстоятельствах не вернет эти акции мне. Мой отец откажется дать мне деньги, чтобы я мог расплатиться. Он уже предупреждал меня, что предыдущий мой проигрыш был последним, который он оплачивает. Вдобавок предупредил всех родственников, чтобы они не давали мне в долг. Кредит в банке я взять не могу, даже ссылаясь на мое родство с Джефферсоном Уайтхорном. Меня исключат из совета директоров "Уайтхорн Интерпрайзис", если Джефф узнает об этой истории; отец лишит меня наследства, и я стану изгоем, паршивой овцой в стаде. А мне совершенно не нравится такая перспектива. Вот я и подумал, что единственный человек, который может мне помочь, это ты. Мне нужно хотя бы выкупить акции… О большем я тебя и не прошу.

Клер надолго замолчала. Молчал и Дерек, чтобы дать ей время подумать. Когда он ехал к ней, он был почти уверен, что она не откажет ему в помощи, но сейчас его уверенность постепенно таяла. Что-то было в выражении ее лица и взгляда, что не давало ему покоя, а уж тем более — уверенности. К тому же в эти тягостные минуты он чувствовал себя так, словно его подвесили на тонкой веревке над бездонной пропастью, и веревка эта вот-вот лопнет, как гитарная струна. Стефенс практически молился о том, чтобы Клер согласилась выкупить акции. Деньги у нее были (и притом немалые) — он прекрасно об этом знал. Да и у него в банке все же лежала достаточная сумма, которой он имел право распоряжаться, как ему заблагорассудится. Если сложить все это вместе, он смог бы расплатиться, выкупить акции и больше не ввязываться в подобные авантюры. А если Клер согласится, Дерек сделает для нее все, что она захочет: преподнесет ей Дэна на блюдечке с золотой каемочкой, женится на ней или купит ей половину Лос-Анджелеса. Он был готов подарить ей весь мир, если она вытащит его из этой переделки. Ведь сейчас она была единственным его спасением и единственной надеждой на спасение…

А Клер по-прежнему напряженно молчала. Казалось, мысли ее витали где-то далеко-далеко, и она думала вовсе не о проблеме Дерека. Лицо ее в эти мгновения было отчужденным и в то же время таким одухотворенным, что, плохо зная ее, Дерек мог бы сказать, что она счастлива. На губах женщины застыла улыбка, больше похожая на таинственную улыбку Джоконды, нежели на улыбку женщины, думающей о чем-то насущном. Это удивило и поразило Дерека, и ему даже показалось, что он совсем не знает сидящую напротив женщину.

"Ведь он сейчас полностью в моей власти! — С торжеством думала мисс Хьюстон. — И если я соглашусь помочь ему, то смогу взамен потребовать все, что захочу… Что бы сказал на это великий Дэн Уайтхорн?.."

Она совсем не заметила, что выражение ее лица изменилось, как бывало всегда, когда мысли ее возвращались к Дэну. В карих глазах тогда появлялась такая мечтательная грусть, что она казалась почти счастливой. И Дерек уже без труда мог сказать, в какие минуты она утопает в мечтах о его брате. Тогда-то его и разбирала досада и злоба на Дэна, ибо он никак не мог понять, почему занудный сынок Джеффа вызывает одинаковое выражение лица у всех женщин, пообщавшихся с ним хотя бы с полчаса. Стефенса злило это особенно сейчас, когда у него были такие серьезные проблемы, а потому он не выдержал и резко бросил:

— Если ты думаешь о том, как было бы великолепно, если бы мой братец оказался в такой переделке и пришел бы к тебе за помощью, то напрасно тратишь свое время. С Дэном этого никогда бы не произошло. Он бы попросту не позволил себе опуститься до такого!

В голосе его звучал такой сарказм, что Клер изумленно посмотрела на Дерека. Ей даже показалось, что он завидует своему брату, но она отбросила эту безумную мысль. Дэн и Дерек были слишком разными, чтобы один из них в чем бы то ни было мог завидовать другому. И тем не менее одно у них было общим: оба легко угадывали ее мысли. А она так хотела оставаться для них загадкой!..

Клер вздохнула и ответила как можно спокойнее и небрежнее:

— Прости, я задумалась. И думала вовсе не о Дэне.

— Так ты согласна помочь мне?

— Да, — коротко ответила Клер.

Дэн и Джессика возвращались в Лос-Анджелес спустя два дня после его отъезда в Сидней. Оба были счастливы, как впервые влюбленные подростки, и не сводили друг с друга счастливых глаз. И хотя у каждого из них за плечами был уже немалый опыт по части любви, и Дэн и Джес могли с уверенностью сказать, что ничего подобного они не испытывали ни к одному человеку за всю свою жизнь. Дэн уже был женат в 20 лет, и его брак распался по истечению восьми лет. После развода он полагал, что не создан для любви, что его удел — быть постоянным объектом охоты для девиц, желающих подцепить сынка какого-нибудь миллионера. Они вились вокруг него, точно пчелы вокруг розы в ясный летний день, и совершенно не подозревали, что значат для него не больше, чем служащие какого-нибудь огромного предприятия, которые всегда невидимы и неслышимы. Потом он встретил Клер, и охота за ним прекратилась. Однако эти отношения не внесли в его беспокойную душу ничего нового — только ощущение пустоты и желание продолжать свои поиски чего-то более важного и существенного, а чего — он и сам не знал толком. Дэн оставался с Клер потому, что невыносимо боялся одиночества. Так он, по крайней мере, объяснял это своему самому близкому другу — Роберту Монтгомери. Но в глубине души он часто задавался вопросом: может, ему просто надоело искать, может, он просто устал от самой тоски по любви? А Клер так откровенно предлагала эту любовь (или ее отлично выполненную подделку), что Дэн почти поверил ей. Он почти сдался, почти пришел к выводу, что Клер станет ему хорошей женой, когда вдруг встретил Джессику. И эта встреча перевернула всю его жизнь!

Почувствовав легкое прикосновение к своей руке, лежащей на подлокотнике кресла, Дэн улыбнулся и посмотрел на пальцы, нежно ласкавшие его ладонь. Джессика так легко прикасалась к нему, точно это были порывы морского бриза, пробегающие по коже и вызывающие свежую дрожь. Он развернул руку ладонью кверху и сплел свои пальцы с ее. Затем также переплелись их взгляды, как два дыхания, слившихся в страстном, жгучем поцелуе. Губы Джессики дрогнули, и она почти беззвучно прошептала:

— Я люблю тебя…

— И я люблю тебя, — так же беззвучным шепотом ответил он.

Их руки сжались еще крепче в своем пожатии, будто они боялись потеряться во времени и пространстве, если что-то разорвет это рукопожатие.

В салоне включилось радио, и бодрый мужской голос заговорил:

— Добрый вечер, леди и джентльмены! С вами говорит командир корабля Стюарт Макфелой. Наш самолет совершает посадку в аэропорту Лос-Анджелеса. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах и пристегните ваши привязные ремни. Благодарим вас за то, что вы выбрали именно нашу авиакомпанию.

— Ну, вот, мы почти дома, — сказал Дэн. — Ты не жалеешь о том, что возвращаешься со мной?

— Нет! — Пылко ответила Джессика. — Если бы я пожалела, то была бы круглой дурой!

— Знаешь, ты столько раз сбегала от меня, что я не удивился бы, если бы сейчас ты вдруг ответила бы мне "да".

— Я устала от этого. К тому же ты совсем не оставляешь мне выбора.

— Ладно, будем считать, что я вынудил тебя остаться со мной. А в остальном, ведь мы оба счастливы, не правда ли? — Спросил он так, словно сомневался до сих пор в возможности и реальности своего счастья.

— Очень! — Подтвердила Джессика.

Самолет тем временем почти приземлился. В силу своей профессиональной чуткости Дэн почувствовал, как шасси коснулись взлетно-посадочной полосы. Еще несколько сотен метров, и реальная жизнь снова ворвется в их собственную сказку. Какая несправедливость! Какая опасность для их счастья! Ведь пока они были счастливы только если находились вне досягаемости действительности. И, к сожалению, на земле было очень мало таких мест: домик на пляже, его квартира на Хайд-Стрит, отель в Сиднее. Неужели они так и будут всю жизнь прятаться ото всех и оберегать свое хрупкое счастье от чужих посягательств? Неужели они обручены самой судьбой и ею же обречены на вечную разлуку? Быть счастливыми вдали от всего мира? Прятаться ото всех и с трепетом ожидать, когда какая-нибудь очередная Клер Хьюстон вклинится между ними? Ну, уж нет! Только этого еще не хватало! Хватит! Надоело! Он никому не позволит сглазить их счастье! Плевать он хотел на других! С каких пор влюбленные прячут свою любовь? С каких пор он, Дэн Уайтхорн, сын ювелирного магната, должен оглядываться на кого бы то ни было, чтобы спросить разрешения быть счастливым?!

"Не позволю! — Мысленно твердил про себя Дэн, пока самолет катился по рулежной дорожке и постепенно сбрасывал скорость. — Никто не посмеет угрожать нашему счастью! Я никому не отдам Джессику! Она принадлежит только мне, и я буду бороться за нее, если потребуется, до конца жизни!"

Он и не подозревал, что в этот момент ладони его сжались в кулаки, а взгляд стал суровым и серьезным. Джессика смотрела на него и думала, что он размышляет о новой встрече с теми, кому они причинили боль, и сама с досадой вновь и вновь думала о них. Счастливая улыбка ее померкла, радостный блеск дымчато-серых глаз погас.

"Это ничего! — Мысленно утешала она себя. — Рано или поздно мы должны были вернуться и встретиться с Максвеллом и Клер. Ведь мы с ними уже поговорили и все выяснили. Ни я, ни Дэн никого не обманываем. Жизнь продолжается, только немного по-другому. Ведь он думает о том же, правда?.."

И под ее почти испуганным взглядом лицо Дэна смягчилось, морщины на лбу и на переносице разгладились. Он улыбнулся ей, как бы успокаивая, и произнес:

— Кстати, я взял на себя смелость позвонить Роберту и попросить его встретить нас. Не возражаешь?

— Нет. Я даже рада, что не придется ехать домой на такси; хотя сама даже не догадалась позвонить родителям и предупредить о нашем возвращении.

Самолет остановился, и пассажиры потянулись к выходу.

— Ну, и замечательно! — Невольно вырвалось у Дэна.

— Почему? — Не поняла Джессика.

— Потому что я не собираюсь тебя вот так сразу отдавать твоим родителям. По крайней мере в ближайшие двенадцать часов.

Женщина улыбнулась, разгадав его намерения, и кокетливо проговорила:

— А кто сказал, что я сразу собираюсь ехать домой?..

Рука об руку они спустились по трапу, и сразу же попали в здание аэропорта, где они прошли регистрацию и получили свои вещи. В вестибюле их ожидал Роберт Монтгомери. Дэн первый заметил его и окликнул друга:

— Боб, мы здесь!

Мужчина обернулся на его зов и радостно улыбнулся.

— Ну наконец-то! Я уж было решил, что вы не приехали. Где вы были? О прибытии самолета объявили полчаса назад.

— Мы тоже рады тебя видеть, Боб! — Засмеялся Дэн, пожимая ему руку. — Вообще-то, существуют такие вещи, как таможенный контроль и получение багажа. Уж кому как не тебе это знать!

— Здравствуй, Роберт! — Поздоровалась с ним Джессика. — Как у тебя дела?

— Превосходно. Если не считать того, что этот неблагодарный, — он указал на друга и тут же пригнулся под его шутливым ударом, — упрекает меня в некомпетентности вместо приветствия.

— Спасибо, что согласился встретить нас, — добавила она.

— Нет проблем.

Они вышли из здания аэропорта и направились к стоянке, где стоял автомобиль Роберта.

— Куда прикажете вас доставить? — Спросил он.

Дэн и Джессика посмотрели друг на друга, и Дэн сказал:

— Ко мне домой, на Хайд-Стрит.

— Будет сделано! Ваш личный водитель всегда к вашим услугам, сэр.

— Не преувеличивай, Боб! — Возразил Уайтхорн. — Я попросил тебя встретить нас потому, что не хотел, чтобы о нашем возвращении знал кто-либо еще.

— Почему? — Спросил Монтгомери, сосредоточенно глядя на дорогу.

— Хотим отдохнуть, — проговорила Джессика с заднего сиденья.

— А разве вы не наотдыхались в Сиднее?

— Неужели ты не понимаешь, что как только кто-нибудь из моей семьи или родители Джес узнают о нашем возвращении, они уже не оставят нас в покое? — Напомнил ему Дэн. — Уж мой-то отец точно не преминет вызвать меня на какое-нибудь очередное внеплановое совещание совета директоров.

— А мне вновь придется вернуться в офис "Афродиты". Отец и так пришел в ярость, когда узнал, что я сбежала в Сидней. Поэтому мы и хотим хотя бы завтрашний день провести вместе.

— И очень надеемся на твое молчание, — добавил Дэн.

— От меня никто не узнает, что вы вернулись. Будьте спокойны, — улыбнувшись, заверил их Роберт.

Через полчаса автомобиль Боба уже въехал в гараж дома, где жил Дэн. Уайтхорн и Джессика вышли из машины и забрали свои вещи из багажника.

— Спасибо еще раз, Боб! — Поблагодарил его Дэн.

— Всегда пожалуйста. Будут проблемы — звони, — ответил Монтгомери.

— Ладно. Счастливо!..

— Пока!

Дэн посмотрел, как его друг выехал из гаража, затем посмотрел на Джессику и улыбнулся.

— Чему ты улыбаешься? — Тут же спросила она.

— Знаешь, а ведь сегодня ты в первый раз у меня в гостях.

— Точно. Тогда, я думаю, это надо отметить.

— Пошли?

— Пошли…

На лифте они поднялись на четырнадцатый этаж. Дэн открыл дверь своим ключом и пропустил Джессику вперед.

— Заходи, располагайся и будь, как дома.

Они не видели, как открылась дверь соседней квартиры, и из нее вышла Клер Хьюстон. Зато она видела, что они вернулись в Лос-Анджелес. Этого ей было достаточно, чтобы начать действовать. Она вернулась в квартиру и набрала номер. Ей ответили почти сразу.

— Дерек, это Клер… — Начала она без приветствия. — У меня для тебя новости.

— Вот как! И какие же? — Вопросил он, усмехаясь.

— Наши пташки вернулись с юга. Ты готов начать?

— Я всегда готов, детка!

— Тогда до встречи. Я еду к тебе, — сказала Клер и сбросила звонок.

Через несколько минут ее машина затерялась среди многих других на вечерней магистрали.