Сбежать от судьбы или верните нам прошлого ректора! (СИ)

Глава двадцать первая

Неделю я проходила, прибывая в таком отрицании с собой, что философский принцип «Отрицание отрицания» нервно курит в сторонке.

С одной стороны мне хотелось… нет… не то что бы хотелось, а вроде мне нужно свести ректора и Аду. Но с другой стороны ректор-то мне самой нравится, да и я ему тоже. Пытка мыслями об аморте начиналась с момента открытия глаз после сна и до полной отключки мозги из-за недосыпа. Очень часто я стала ловить себя на том, что глупо улыбаюсь, глядя в никуда, а перед мысленным взором какая-нибудь встреча с ним или, что хуже, поцелуи.

Ту роковую ночь я помнила до мельчайших, самых неприличных и интимных деталей, что не могло каждый раз не выливаться румянцем на моих щеках. Это ужасно бесило меня и умиляло Алю, которая заметив, что я начинаю краснеть, коварно спрашивала: «Опять грязные мыслишки покоя не дают, м?» или «И как там ректор в постелю, хорош, а?».

Книгу, кстати, метла вернула, уж не знаю, откуда она ее приперла. Лично я бесценный фолиант уже оплакивала, не надеясь вернуть. Але я про свои ночные приключения рассказала, она сначала таращилась на меня, как баран на новые ворота, потом несколько минут переваривала информацию, а потом стала ржать! Такой подставы я от нее не ожидала! Вообще не была уверена, что она способна на такой гомерический хохот! Аля ржала, как ненормальная, держась за живот, она била кровать рукой, приговаривая: «Ы-ы-ы, я сейчас сдохну от смеха», «Бедный ректор, за один вечер два раза по лбу», «Ну ты, Мирка, даешь! Так мужика мучить! Он, поди, потом целый день ходил прикрывая перед чем-нибудь!». Я суть ее пошлых намеков понимала только наполовину. Дождавшись, пока она просмеется, спросила: «И что мне теперь делать?». Ведьмоска с самым серьезным видом посмотрела на меня, положила руку на плечо и сказала: «Доводить дело до конца!», а потом как опять заржет!

Мое терпение медленно, но верно истончалось. Наконец, я не выдержала, схватила подушку и со всей силой треснула Алю по спине.

– Хватит ржать, как лошадь! – рявкнула я. – Это ты мне дизертирку эту подлючую подсунула! Когда еще она начала мои пижамы уничтожать, я тебя спрашивала, чего ты там накуралесила, а ты: «Нет, она только тебе предана и бла-бла-бла». А в результате кто оказался прав, а?! Так что исправляй давай дело рук своих!

Подруга покачала головой:

– Если она чего-то и делает, то только на благо общества, представленного в твоем лице.

У меня от возмущения даже глаз дернулся!

– Хочешь сказать эти... эта... этот хаос, что со мной произошел, пошел на благо?! На благо, я тебя спрашиваю?! – завопила я, вскочив.

Аля сжалась.

– Ну, если посмотреть на ситуацию с другой стороны... – робко начала она.

– Какой?!

– Ну-у-у, зато мы знаем, что у ректора бронежелезная выдержка, – и захихикала.

– Ведьма ты, Аля, – устало сказала я, садясь.

– Так я и не отрицаю, – хмыкнула она.

В общем, внутри меня развернулась настоящая кровопролитная жестокая война между моей эмпирической и рациональной частью. Они драли на себе волосы, кусались, царапались били друг друга под дых и побеждали с переменным успехом. Так, когда вверх взял разум, я притащила в комнату готовое зелье, взяла заговоренные рукавички и вытащила два пирожных, которые предстояло съесть Аде и ректору, положила их на салфеточку, а ненужные остатки зелья вылила. И вот смотрела я на пироженки, смотрела и думала: « С чего это я, какой-то Адонике, гадине сволочинистой, буду отдавать моего ректора?!». В итоге, пироженки оказались в дальнем ящике.

На следующий день сообщила Аде о том, что на сегодня запланирована операция «Охмури ректора», скрепя сердца выдав ей указания, полетела на пару. Там, совершенно не обращая внимания на болтовню профессора Бумфлыщрадбдыща, снова переживала войну.

Нет, ну зачем я это сделала, вот кто мне скажет?! Вроде уже решилась же забить на все это, а?! Ректор мне нравится. Пусть есть некоторые обстоятельства, препятствующие нашим отношениям, но и они, (обстоятельства эти) не вечны, и на нашей улице будет праздник! А если я сейчас отправлю Аду с пироженками к аморту, то все – фьють – и нет больше у меня ни гипотетической возможности быть с ним, ни практической. Подождите, неужели я, и правда, хочу быть с ним?! Боги! Как я до этого докатилась?! Когда этот хвостатик изменил мой принцип «Нет отношений – нет проблем»? В тот момент, когда заботился обо мне во время болезни? Когда не поверил, что я просто так заколдовала Аду? В тот момент, когда сдержал свои животные порывы, хотя я была совсем не против? Когда это случилось?! Когда?!

Кстати, ректора я активно избегала, по понятным причинам, но от других девчонок слышала, что он ходит в очках, интересно, почему? Еще одна непонятность в поведении загадочного аморта, хоть к стенке его припирай и допрос с пристрастиями устраивай. О, а это мысль!

В общем, в общагу я шла с намерением выбросить пироженки, а Аде дать отбой. Настроение опустилось по шкале паршивости, рациональная часть меня, рыча и ворча, ушла зализывать раны. Буквально взлетела вверх по ступеням, распахнула дверь, зашла широким шагом в комнату, под взглядом ошарашенной Али открыла шкаф, а пироженок-то там и нет.

– Алечка, скажи мне, что ты их не съела! – посмотрела на нее в ужасе.

Она хмыкнула.

– Кого пироги, что ли твои? Конечно, нет! Их Ада взяла.

Я схватилась за голову и взвыла.

– Давно?!

Она пожала плечами.

– Минут за пять до тебя.

Твою хмырью бабушку! Я понеслась обратно в академию. Не знаю, кто меня дернул залезть в Почтовый Шар, но я это сделала, и угадайте что? Правильно, почувствовала там письмо. Это настолько сбило меня с толку, что я остановилась, вытащила конверт, удостоверилась, что это от бабушки, распечатала его и, забыв и про «пироги», и про Аду, и про ректора, углубилась в чтение.

«Здравствуй, моя ненаглядная! Ты, Ари, как была маленькой дурочкой, так ей и осталась! Ну, кто письма шлет на адрес, а не на адресата?! Ты от меня почти полгода ответа ждала, и прождала бы еще столько же, если бы я не решила навестить свою хижинку. Все это время я была в столице, дурында! Так, ну пар выпустила, теперь перейдем к сути письма.

Во-первых, если не планируешь выходить за этого твоего ректора замуж, держись от него подальше! Такие как ты для амортов просто идеал женщины! Они вообще от ведьмочек фанатеют, а от вредных, умных, задиристых, подкованных во многих вещах и невинных – сума сходят! Но вряд ли ты до этого доперла, а значит наверняка сделала с точностью до наоборот. В общем, тут ты пролетела.

Во-вторых, я надеюсь, что на скользкий путь соблазнения ты вышла не сама, а поставила кого-то другого. Хотя, я не надеюсь, а знаю это. И еще подразумеваю, что ты нашла некую девочку-божий-одуванчик, по крайней мере, с виду. И зря! Лишь единицам амортов нравятся такие девушки, они могут к ним испытывать жалость, может симпатию, но даже то, что они переспят с ними маловероятно, не говоря уже про более глубокие чувства.

В-третьих, не вздумай опаивать своего аморта зельями и околдовывать чарами! Не вздумай! Они абсолютно устойчивы ко всем проявлениям ведьминской прикладной магии!

В общем, единственный твой вариант, это каким-то невероятным образом сделать так, чтобы аморт поставил твоей девушке метку. Сейчас объясню, что это такое. Сиомеркулос или, попросту говоря, метка – отличительная черта амортов, так их сущность выбирает себе предполагаемую пару для наступающего Диактрисса (конкретнее об этом позже). Обычно метки ставятся во время поцелуев (причем аморт всегда осознанно идет на этот шаг), чаще всего на шею, сначала она выглядит как обычный засос, а затем меняет свое местоположение, переходя на затылочную часть шеи. Если присмотреться, можно понять, что на коже проступает еле различимый узор. Итак, Диактрисс – это особое полнолуние, которое бывает раз в год. В эту ночь глаза аморта начинают излучать определенную завлекающую, я бы даже сказала, любовную магию. Жертвой этой магии может стать не только помеченная, хотя она наиболее уязвима, но и другие, поэтому, если аморт не желает беспорядочных половых связей, он будет носить очки. Теперь конкретнее про отношения помеченной и аморта. Сиомеркулос возможно поставить, как ты уже поняла, если он испытывает определенное влечение к девушке, но чем ближе Диактрисс, тем сильнее влечение, аналогичные процессы происходят и с помеченной. Кроме того, аморт начинает ощущать общий эмоциональный фон свой пассии, чисто в практических целях, разумеется. Ему же нужно знать, понравилось ли выбранной мадаме его манера поведение или нет. Идем дальше, если помеченная и аморт встретились в Диактрисс, что обычно и происходит, то, скажем так, ночи любви не избежать. Аморту не под силу удержать свою сущность, тем более, никакого сопротивления со стороны девушки не будет, и даже наоборот. После Диактрисса влечения и симпатия, как правило, остается, но ненадолго максимум на неделю.

В общем, как ты понимаешь метка и Диактрисс – единственный способ свести твоего ректора с одуванчиком, а иначе, все бесполезно.

Целую, моя дорогая! Кстати, проблемка твоя не решена, как я не пыталась, все бестолку. Но в любом случае, у тебя остается твой план. Люблю тебя.

P.S. И вот еще что, аморты могут показаться с виду очень простыми, понятными, добрыми, но это не так, поэтому, вступая в игру, не недооценивай противника, Мира, иначе рискуешь попасться.

Твоя бабушка»

Вот это да! От всей информации, свалившейся на меня, я была просто в шоке! Но запихнув свой шок в... пусть будет очень глубоко, побежала наверх. Конечно, я уже знала, что зелье не подействует, но все же нужно остановить этот фарс.

Секретарь меня удивил. Он встал и твердо сказал:

– Туда нельзя!

Парнишка опирался рукой на книгу с чудесным названием «Ведьмы. Как их не бояться». Какой, однако, неунывающий мальчик!

– Заинька моя, солнышко мое, радость ненаглядная! – начала я, подходя к нему.

С каждым моим шагом он как-то сжимался. Когда я подошла, секретарь был уже почти под столом.

– Ты, козявочка моя, не зазнавайся, – мурлыкнула я. – Хочешь книжечки читать – ради бога. Только практикуйся на ком-нибудь другом, – рявкнула под конец, он упал в обморок, а я кинулась к кабинету.

Прислонив ухо к двери, услышала:

– Скажи-ка мне, Адоника, – голос ректора был откровенно угрожающим. – А чего это ты мне зелье любовное так активно пихаешь?

Несколько мгновений тишины, а потом... У Ады начался словесный понос... Она выдала все: как я аморта с поста ректора сместить пытаюсь, какую роль во всем этом играет Ада, и как я, вручив ей пироженки, напутствовала ее и наставляла.

Горестно вздохнула и побилась пару раз головой об дверь. Ну, кто меня просил с этой гадюкой связываться?! Хотела я с ведьмочки начать, ну так и начинала бы! Нет же!

Аморт молчал, пока, наконец, не выдал:

– Значит, Арамира пыталась меня убрать с должности, а ты играешь в этом не последнюю роль?

Послышался невнятный шепот.

– Зачем? – твердый вопрос лорда и тихое Ады:

– Я вас люблю.

Снова тишина, потом вздох:

– Так, давай мы сейчас с тобой сходим куда-нибудь, да хоть в ресторан, и ты мне все подробно объяснишь.

Я в неверии подняла голову.

– Хорошо.

Забилась в угол, молясь всем богам, чтобы ректор с воздушницей меня не заметили, дверь распахнулась, вышел аморт, нервно виляя хвостом, его за локоток поддерживала Ада. Они перекинулись парой слов и ушли.

Куда он эту мымру повел?! В ресторан?! Ах, в ресторан?! Я встала, со злостью топнула ногой и пошла в общагу. Значит, аморты от таких, как я, фанатеют?! Значит с божьими одуванчиками, типа Ады, они бы и спать не стали?! А какого... он тогда меня только в кровать, а ее в ресторан?! Зарычала, ударила кулаком по стене здания и ускорилась. Мне точно нужен был совет Али.

В общем, когда я рассказала ей обо всем, она тяжело вздохнула, почесала затылок и спросила.

– А ты чего расстраиваешься? Ты что, – ведьмочка сделала страшные глаза, – влюбилась?!

Я вздрогнула и несильно ударила ее в плечо.

– Типун тебе на язык! – тоже вздохнула, а потом выдавила: – Он мне просто нравится.

Вдруг Аля поднялась, я удивленно проследила за ней.

– Так, – решительно начала она. – Сейчас пятница?

Я кивнула.

– Замечательно, мы идем в бар!

Хмыкнула.

– Какой бар, Аль? Давно меня в состоянии алкогольного опьянения не видела?

– А ты не будешь пить, пить буду я, у меня после тебя мозги набекрень. Будешь, моя дорогая, глотать успокоительный отварчик.

Рассмеялась.

– Ну, пошли!

Она фыркнула.

– Вот деревня! Ты куда в форме пойдешь? Да к тебе ни один парень не подкатит!

– А мне и не надо!

– Мне надо! А ты, если не переоденешься, будешь отпугивать потенциальных женихов!

Подавила тяжелый вздох и пошла швыряться в шкафу. В голове был полный сумбур. Совершенно не понимала себя и была в растерянности. Обычно у меня всегда была цель, и я шла к ней, по пути получая максимальное удовольствие. И в кого я сейчас превратилась? Что за мямлезавр?! Подумать только, похоже я влюбилась в ректора! Но и этого мало, сейчас я сижу и расстраиваюсь из-за того, что почти удался мой план, а все потому, что мне нравится этот хвостатик! Я уже начинаю подумывать о том, что зря я на его соблазнение сама не пошла и мороки меньше, и пользы больше, и к хмырю договор с моей дорогой мамой. Но сделанного не воротишь. Разбираемся с насущной ситуацией, а она, откровенно сказать, отвратительная. В основном потому, что я расклеилась. Итак, нужно взять себя в руки! Аморт оказался как раз тем редким видом, который западает на одуванчиков?! Замечательно, Мира, вот тебе свезло-то, а! Ты упустила потенциальные отношения? Прекрасно, ведь тогда я не нарушу договор и останусь в академии! Ты влюбилась? Ну и хмырь с этим, в жизни все нужно испытать. Как говорит моя бабушка, сильной ты себя можешь назвать, если пережила три вещи: сильный страх, влюбленность и алкогольное опьянение. Так что, можно сказать, что я на пути к самосовершенствованию. А сейчас забьем на все это и пойдем тусить, и пусть алкоголь пить мне нельзя, но кто отменял веселье на трезвую голову? Правильно, никто!

Задорно улыбнулась своему отражению, подмигнула, схватила облегающие кожаные штаны, шелковый короткий облегающий топ, накинула наверх рубашку, надела туфли на высоких шпильках, распустила волосы, немного взъерошила их, подкрасила глаза и губы и, послав воздушный поцелуй отражению, рассмеялась. И жизнь хороша, и жить хорошо! Но все же на самом краю сознания скользнула мысль: «А с прошлым ректором все же было лучше, по крайней мере, спокойнее».

В бар мы с Алей завалились в самый разгар вечера. Парни свистели вслед, пока мы шли к барной стойке. Подруга расточала улыбки направо и налево, я шла с кривой ухмылкой на лице, за что постоянно получала тычки от Али.

– Один дормасс, солнышко, – обратилась я к бармену.

– Дамы предпочитают безалкогольные коктейли? – приподнял он бровь.

Тут вступила в разговор моя ведьмочка, она подняла руку и указала на меня.

– Только вот эта конкретная дама, а я буду билбаг.

Он присвистнул, и это неудивительно. Билбаг-один из самых крепких напитков, не все мужчины рискуют его пить, а тут хрупкая (на вид) девушка.

– Учти, малышка, у нас тут до дома не довозят, – предупредил ее он, мол: если упадешь, то максимум, что тебе сделают, так это выставят на улицу после закрытия бара.

– Я знаю, – хмыкнула она и подмигнула.

Другое дело, – он поднял руки, сдаваясь, и начала готовить нам наши напитки. Через секунду перед нами стояли стеклянные стаканы. Взяв их, мы направились к столику. Там Аля, достав успокаивающий порошок, уже было подсыпала мне, но я остановила ее.

– Не надо, подруга. Со мной все хорошо.

Она подозрительно посмотрела на меня, но все же кивнула. Я задорно улыбнулась, схватила стакан и быстро сделала глоток.

– Стой! – вдруг крикнула Аля. Ее глаза расширились до невероятных размеров.

Жидкость обожгла горло, а глаза моментально заслезились. С ужасом покосилась на бокал и поняла страшное: я взяла не тот коктейль.

Подруга застонала и стала биться головой об стол, вырвав из моих рук бокал, сделала большой глоток и снова застонала.

– Вот чего мы с тобой теперь будем делать, а?!

Ответ на этот вопрос я не знала, поэтому молчала, прислушиваясь к ощущениям. Приятное тепло растекалось по всему телу, горели кончики пальцев ног и рук, в животе что-то забулькало.

– Когда ты последний раз ела? – вдруг спросила Аля.

– Часа четыре назад, – ответила ей.

Снова горестный стон. А мне вдруг стало невероятно смешно. Я глупо захихикала, а потом откровенно заржала. Ведьмочка смотрела на меня с откровенным ужасом, а у меня начался период «мне море по колено и горы по плечо». Решительно встала, взяла стакан с дормассом, выпила содержимое, вытерла губы и направилась к танцполу, Аля тоже вскочила, ее глаза лихорадочно горели, видимо страх за меня не давал ей расслабиться. Не порядок! Если мне хорошо, всем тоже должно быть хорошо!

Схватила билбаг, будто собираясь выпить, подруга, понятное дело, отобрала его и ухайдокала спиртное самостоятельно. Вот это моя девочка! Я завизжала и с маниакальным криком: «Вечеринка!» Полезла на барную стойку. Бармен оказался парнем понятливым, сделал мне коктейль и с улыбкой змия искусителя сказал:

– Устроишь министриптиз – коктейль за счет заведения, – и подмигнул паразит.

Пф-ф-ф, плевое дело! Извиваясь под бешеный ритм музыки, которую какое-то доброе существо прибавило, возможно, тот же бармен, принялась медленно расстегивать пуговички на рубашке. Мгновение, и вот я уже кидаю ненужный предмет гардероба в толпу.

Парень за стойкой удовлетворенно кивнул и протянул мне выпивку. Послав ему воздушный поцелуй, влила в себя содержимое стакана. Градус веселья увеличился. А мне стало скучно танцевать на стойке одной, и я прыгнула вниз. Меня тут же кто-то поймал и настойчиво прижал к себе, за что получил по морде. Пробралась к танцполу. Там сорвала с какого-то молодого парня рубашку, скрутила на манер кнута, и принялась танцевать, периодически поигрывая импровизированным кнутом. Почувствовала, как сзади на мою талию легли чьи-то руки. Кожу на затылке закололо. Ну и хмырь с этим! Назло метке потерлась бедрами о парня и принялась зажигать уже с ним. Позаимствованную рубашку, я закинула ему на шею и... ну, в общем, смотрелись мы классно. Краем глаза заметила Алю, которая постоянно хихихая болтала с барменом. Какая-то она скучная. Я обернулась к парню и спросила:

– Ты некромант?

Пацан, уже было приготовившийся меня поцеловать, опешил, познал всю суть и глубину мадамы Обламайки, а потом неуверенно сказал:

– Вроде нет.

Опечаленно вздохнула:

– Жаль!

Оттолкнула его, схватила за рубашку следующего индивида мужского пола и обратилась к нему с тем же вопросом. Когда получила утвердительный ответ, завопила от радости и одарила его невинным поцелуем в губы. Черноволосый парень прибывал немного в шоке. Ну конечно, некромантов все боятся и уважают, а тут никакого пиетета к столь ужасающей профессии.

– Ты – моя радость! – умилилась я, потрепав его по щеке. – Пойдем мертвых поднимать? Мне подруга говорила, что я мертвяков одним своим языком поганым подниму и мне который месяц страсть как хочется это проверить!

Глаза некро заинтересованно загорелись.

– Один танец, мадемуазель, и все кладбища будут у ваших ног!

Такого мне еще никто не обещал. Да и вообще мало кто обещал мне хоть что-то, родители и бабулечка не в счет. В общем, проникнувшись симпатией, я согласно кивнула, и мы принялись танцевать. Шея уже просто горела огнем, но это только добавляло ощущениям некоторую пикантность. И в тот момент, когда некромант подбрасывает меня вверх, ловит, наши глаза встречаются, и я начинаю подумывать о том, что поцелуй на дорожку перед приключением – самое то, внезапно с грохотом распахивается дверь в бар, я оборачиваюсь на звук и встречаюсь взглядом с разъяренным амортом.

Внутри меня все вопило о неприятностях. Но слышали ли вы когда-нибудь о том, что называется женская упертость, обида и ревность? Гремучий коктейль, неправда ли? Похлеще бочки билбага будет! Непонятным для общества в целом и меня в частности образом, мой некро уже был прижат к стене, а я оказалась закинутой на плечо к этому хвостатику! Возмутившись такому обращению, дернула его за хвост и заорала:

– Отстань от меня, гад разноглазый! Иди в ресторан к этой своей, Адонике, хмырь бы ее побрал! А меня сейчас же поставь на место!

– Бегу и падаю! – ехидно отозвался он, а потом больно ударил меня по пятой точке.

– Не возникай тут!

– Отпусти сказала! – завопила изо всех сил.

И снова удар по попе!

– Все, веселье закончилось, -твердо сказал он и развернулся.

Я подняла голову и увидела, что все парни в страхе прячутся за столами. Чего это они?! Поискала глазами Алю. Она заглядывала за стойку, наверное, пытаясь отыскать бармена. Так ладно, она не пропадет, а вот мне предстоит то еще сражение!

– Хмырюга сладкоречивый, что ты себе позволяешь?! – оперлась руками о его спину и чуть приподнялась.

– Что считаю нужным, то и позволяю, пьянь, – отозвался он, и мы оказались в портале.

Перед глазами все закружилось, себя я ощущала с трудом, сознание вернулось только тогда, когда на меня полилась ледяная вода. Заорала со всей дури.

– Перестань! – взвизгнула.

А этот хвостатик разноглазый только усмехнулся и обдал меня новой порцией воды. Когда я уже начала стучать зубами, он отвернулся, приказав: «Раздевайся», и протянул мне банный халат. Проклиная его на чем свет стоит, стянула мокрую одежду, забрала халат обернулась в него, а потом начала:

– Да какое вы имели право вот так взять и утащить меня с вечеринки, будто пещерный человек?! По закону я совершеннолетний гражданин, который вправе напиваться и гулять в барах хоть целую ночь!

Он повернулся и, скрестив руки на груди, просто смотрел на меня.

– Что вы за аморт такой непонятный? – распалялась я. – Зачем вы это делаете?! Можно подумать, что вы в меня влюбились!

– А если и так, то что? – спросил он.

– А это не так! – крикнула я.

Он удивленно поднял брови.

– Если бы это было так, вы бы не потащили эту гадюку в ресторан, прекрасно зная, что я нахожусь за дверью, да вы даже не взглянули в мою сторону!

Что я несу? Нет, спиртное – мой враг. Он усмехнулся.

– Можно подумать, что ты в меня влюбилась!

– А если и так, то что?!

– А это не так!

Теперь настала моя очередь удивленно поднимать брови.

– А иначе ты бы, догадываясь о моих чувствах, не пыталась подсунуть мне этого одуванчика!

Мы стояли, смотрели друг на друга, сами еще не до конца разбираясь в ситуации. Из его взлохмаченной прически выбилась одна прядка и упала на лицо, глаза ректора горели.

– Зачем? – спросили мы одновременно.

Опустила голову, не зная как объяснить, да и нужно ли это? Вот она, пожалуйста, та ситуация, когда возможно все рассказать друг другу и начать отношения, получите распишитесь. Но на самом деле ли нужно мне это? Легко размышлять о гипотетическом шансе, а столкнуться с этим в реальности, учитывая мою ненависть к праву выбора... Это для меня, мягко скажем, очень напряжено.

– Мира, – услышала я.

Подняла голову. Ректор выглядел таким напряженным... Маленькая часть меня уже наплевав на все хотела, просто горела желанием рассказать ему все и забыть про это, как про страшный сон.

– Мне совсем не нравится Ада, в ресторан я ее повел только за тем, чтобы нормально пообщаться без посторонних глаз и ушей, а нигде не гарантируют такую гарантию личного пространства в ресторане.

Он серьезно смотрел на меня, и я понимала, что Даринер ждет ответного откровения. А я... я запуталась. Еще двадцать минут назад, я все уложила в своей голове, но судьба, эта капризная дама, просто не дает мне осознать действительность и кидает меня в новую и новую гущу событий.

Усмехнулась.

– Все было так просто... – сказала я. – Академия, друзья, Аля, мои змеечки, никакого контроля, никакой опеки, только необходимость отлично учится, но и это было просто, а тут ты...

Я поджала замерзшие пальцы на ногах, аморт, заметив это, подхватил меня на руки и понес вниз. На кухне усадил меня на стул, а сам пошел ставить чайник.

Чувствовала я себя, как на исповеди... даже еще хуже... Даже бабушке я никогда не рассказывала подоплеку своих поступков, а тут... И главное все это время в голове билась мысль: «А может не надо?».

– В общем, мне это было совсем не нужно, и нет способа сместить ректора, кроме как уличить его в романе со студенткой. Ну, вот в общем, и все, – пожала я плечами.

Он повернулся ко мне.

– Коварная ты дама, Мира, – криво усмехнулся. – Но я одного не понимаю, у тебя было гораздо больше шансов соблазнить меня, но ты выбрала Адонику, почему?

Скрипнула зубами.

– Потому что ты мне не нравился, ясно? И интрижки мне не нужны!

– А сейчас, значит, нравлюсь? – подловил он меня. – Нравлюсь, но ты все равно не оставила своих попыток свести меня с воздушницей, что это было?

– Упертость и принципиальность, – буркнула я.

Он тихо рассмеялся, а затем, подцепив ногой стул, поставил его прямо напротив моего и сел.

– Нет, Ари. Я бы сказал, что это неуверенность и нерешительность.

– Ты что психолог, чтобы у меня в душе копаться? – огрызнулась я.

Даринер покачал головой и нежно погладил меня по щеке, невольно потянулась за лаской.

– Кажешься такой сильной, самоуверенной, решительной, всезнающей. Ты будто рождена, чтобы быть лидером, у тебя для этого есть все: гибкий живой ум, харизма, почти магическая способность очаровывать людей, и этот гордый вид. Внешность и лежащие на поверхности качества сбивают всех с толку, но я вижу, что внутри тебя прячется совершенно другое существо: маленький, нежный, фырчащий и ворчащий неуверенный ежик. Он прячется, когда ты спокойна и имеешь четкую цель, но стоит чему-то пойти не по плану, и наш ежик вылезает из норы, а ты теряешься, потому что не принимаешь его как часть себя. Я уверен, что ты знаешь, зачем все это начинала, но на вопрос: «Зачем продолжила, когда поняла, что ситуация обречена на провал?» – ты не ответишь. Потому что ты держалась за рушащийся план, стараясь не выпустить своего ежика.

Все это время я смотрела на него огромными глазами, не понимая, когда он успел проникнуть так далеко.

– Зачем же ты спрашивал меня «Зачем?», раз и так все якобы знаешь? – спросила я немного зло.

Он пожал плечами.

– Мне было интересно осознаешь ли ты сама это.

Бац, удар ниже пояса.

– И что получается, я была для тебя что-то вроде головоломки, которую нужно разгадать? – спросила я, стараясь скрыть обиду.

– Эй, не придумывай себе ничего, – улыбнулся он нежно. – Ты ведь знаешь, что значишь для меня гораздо больше.

– А ты мне ни капельки не нравишься, так что не обольщайся, – отрезала я, но почему-то чуть наклонилась вперед.

– Да неужели? – вскинул он бровь и тоже чуть подался ко мне.

Усмехнулась, и хотела было что-то сказать, как вдруг дверь в кухню распахнулась. Я вскочила со стула, посмотрела на входящих и замерла. Эту форму нельзя спутать ни с одной другой. Полиция Нравов.

– Так-так-так, – протянула дама, стоящая впереди. – Значит, информация оказалась верной. Студентка Ваир и ректор Самитрэн, надо же какая парочка! Именем морали, я арестовываю вас!

– По какому праву?! – спросила я, вперив в нее взгляд. – Без четкого озвучивания обвинений вы не имеете права ни именем морали, ни именем самих богов, нас арестовывать!

Она зло сверкнула глазами.

– Обвинения? Пожалуйста: пребывание незамужней студентки в позднее время в доме неженатого ректора с явными романтическими намерениями, наказывается по нормам Морального Кодекса. Студентка и ректор подлежат заключению под стражу и будут ожидать решения суда в камере.

Сложила руки на груди. Слова покинули мой рот прежде, чем я закончила размышлять. Все сложилось в голове за одно мгновение. Вроде бы вот оно, мой план удался, и в принципе даже суд мне не страшен, бабуля или братья, в крайнем случае, вытащат, но... Ректор действительно на своем месте, благодаря ему ведьмочки могут раскрыть свой потенциал, достичь того о чем раньше и мечтать не смели. Благодаря введенной дисциплине улучшилась успеваемость и теперь некоторые бесхребетные студенты буквально вынуждены учиться, а ведь только когда упускаешь возможность, понимаешь, насколько это было важно! И кроме этого, работа в академии – мечта Даринера, которую я просто не могу вот так разрушить. Мгновение и роковые слова, решающие мою судьбу, вылетели изо горла.

– А если студентка замужняя и романтических намерений не было?

– Тогда бы и претензий не было, но дело в том, что и то, и то – неправда, – пожала плечами дама.

Я насмешливо усмехнулась.

– Спешу вас обломать, но я помолвлена!

И только когда я это сказала, пришло осознание содеянного. Боги, что я наделала?! Ноги внезапно налились такой тяжестью, что я не выдержала и села на стул. Боги, как же так?! Нет, нет. Нет. Нет. Не может быть. Зачем я это признала?! Зачем?! Ректор что-то говорил Полиции, они отчаянно спорили, но мне было все равно. В горле стоял ком.

– Ари? – услышала я.

Подняла ошалелые глаза.

– Ари, – он присел передо мной и спросил: – Это правда, ты помолвлена?!

В носу запершило, а глаза начало жечь. Хотелось крикнуть на весь мир: «Нет! Это не считается!». Но я понимала, что это бесполезно. Хмырь бы побрал эти магические контракты!

– Ари? Что такое? Скажи мне, – настойчиво и вместе с тем невероятно нежно спрашивал он.

Последней каплей стало то, как он нежно коснулся моей щеки. Я всхлипнула. Ком в горле разрастался.

– Да, – выдавила я и встретилась с серьезным и внимательным взглядом.

Что-то горячее потекло по щекам. Хотелось кричать, пинаться, бить все вокруг от безысходности. Как же так?!

– Да! – крикнула я. – Помолвлена! Помолвлена!

И разрыдалась. Аморт поднял меня на руки и прижал к груди. Я цеплялась за него рукой и не могла успокоиться. Это конец! Весь наш тщательно разработанный с бабушкой план пошел псу под хвост! Прощай, свобода!

– Тише, тише, девочка моя, – он поцеловал меня в макушку, от этого я разрыдалась еще сильнее.

Теперь я не смогу быть с этим вредным амортом, и все из-за меня же самой!

Когда я немного успокоилась, он обнял мое лицо ладонями, большими пальцами стер слезы и прошептал:

– Объяснишь?

– Моей семье предложили очень выгодный брачный контракт, который они, разумеется, подписали, а я не согласна... была. А теперь подтвердила то, что действительно являюсь невестой, контракт вступил в силу, и я обязана выйти замуж.

Невероятным усилием загнала слезы назад. Хватит, поплакала уже, у ректора вон вся рубашка мокрая.

– Ты ведь совершеннолетняя, никто не вправе вынуждать тебя выходить замуж. Ты так хорошо подкована в знании законов, не может быть, чтобы ты забыла такую ерунду.

Прикусила губу.

– Я несовершеннолетняя.

– Что?! – спросил аморт.

– Мне восемнадцать, – тихо сказала я.

– Этого не может быть, – пробормотал он. – Я проверял.

Еще бы, все мои фальшивые документы были в полном порядке.

Мозг отказывался воспринимать происходящее, все это происходит будто не со мной. Пожала плечами. Он посмотрел на меня.

– Ари, только не волнуйся, хорошо? Я не дам тебе выйти замуж ни за кого, кроме меня.

Удивленно смотрю на него.

– А вдруг я против?! – возмутилась вполне обоснованно.

– А меня это не волнует. Это моя компенсация за порчу тобой моих нервов!

И, несмотря на весь прямо-таки трагизм ситуации, я рассмеялась, а потом помрачнела. Сережки снова заискрились. Вздохнула.

– Вряд ли у тебя что-то получится, ты просто не знаешь моих родителей.

Он прищурил глаза, и хотел было возразить.

– Молчи! – приказала я, и прижала палец к его губам.

Понимала, что как бы он ни хотел, и как бы не желала того я, свадьбу не отменить. И возможно это последний раз, когда вижу его, ведь неизвестно разрешит ли мне муж учиться в академии, а даже если и разрешит, я не смогу быть с этим хвостатым амортом.

Заменила палец губами, целуя его так, чтобы выразить все только-только осознаваемые мной чувства, он ответил не менее страстно. Вновь искрят сережки, я отрываюсь от него, отхожу, он тоже поднимается, встает напротив меня, а потом вдруг спрашивает:

– Твое имя-то хоть Арамира?

Слегка усмехаюсь и отвечаю:

– Почти.

Смотрю на него. Он встречает мой взгляд, а затем решительно говорит:

– Я не сдамся, Ари. Никому тебя не отдам.

Печально улыбаюсь, закрываю глаза.

– Прощай, – говорю и нажимаю на камушки в сережках.

Меня закручивает в вихре портала. Открываю глаза. Знакомая до отвращения холодная обстановка нашего городского дома. Мраморный пол, колоны, лестница на второй этаж, красивые окна во всю стену.

Чинно входит мама. Смотрит на меня, делает неполный реверанс и говорит:

– Добро пожаловать, Аралимираин.

Ненавижу этот дом! Ненавижу это имя! Ненавижу! Оглядываюсь и ехидно говорю:

– Здрасте, герцогиня.