Сбежавшая невеста

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Англия, 1819 г.

Зловеще скрипя колесами и трясясь на ухабах, расшатанный дилижанс тащился по грязной сельской дороге. Внутри ветхого средства передвижения было душно. Тщетно Карина Симпсон ерзала на жесткой и тесной скамейке, пытаясь размять затекшие ноги и плечи.

Рядом с ней на скамье устроился весьма корпулентный и довольно противный мистер Джеймс, продремавший почти все изнурительное путешествие. В качестве подушки он, к большой досаде Карины, явно предпочитал ее плечо. Ей приходилось все время сталкивать его лысеющую голову. Мистер Джеймс всхрапывал, выпрямлялся и вознаграждал ее усилия ворчливым сонным извинением.

Прочие попутчики взирали на нее с каменным неодобрением. Отвернувшись к окну, она еще теснее прижалась к стенке кареты. Ей еще повезло, сказала себе Карина, что она получила место. Это был последний дилижанс из Ливерпуля в Хэмпшир. До этого в пути ей случалось сталкиваться с более неприятными вещами, чем неудобные сиденья.

Чего только стоил один морской переезд из Бостона в Англию! Чистое наслаждение! Для начала ей пришлось несколько месяцев ждать судна — в те дни мало пассажирских судов отходило в Англию. Пережив тяжелое штормовое путешествие — Карина страдала морской болезнью почти всю дорогу, — она обнаружила, что этот древний дилижанс едва ли не единственный способ добраться до Винчестера.

Чему удивляться? С некоторых пор вся ее когда-то упорядоченная и размеренная жизнь обернулась настоящим хаосом. А в последние несколько месяцев превратилась в сплошной кошмар. Все началось с болезни матери и достигло апогея в странном условии ее завещания. Опекуном Карины назначался некий Чарлз Далтон, герцог Оверфилд.

Правда, родители Карины родились в Англии, но мать никогда не упоминала каких-либо близких английских друзей. Карина ничего не знала о таинственном семействе Далтонов. Без сомнения, думала она, снова начиная ерзать на проклятой скамейке, чтобы заботиться о ней, можно было найти кого-нибудь поближе к Бостону...

Впрочем, может, это и неплохо, размышляла она, глядя в окно. Она не смогла бы остаться в Бостоне, воспоминание о безвременной смерти матери мучило ее. Нет, решила она, проглатывая болезненный комок в горле и сдерживая слезы, начать все сначала — это именно то, что нужно.

Старая карета внезапно остановилась так резко, что пассажиры попадали с сидений. Хорошо хоть, что мясистый мистер Джеймс сидел с ее стороны.

— Винчестер! — крикнул кучер, спрыгивая с козел и распахивая переднюю дверь. — Ваша остановка, мисс, — сообщил он Карине, кивнув в ее сторону.

Ухитрившись высвободить свою безнадежно измятую юбку из-под круглого зада мистера Джеймса, она протиснулась мимо его толстых нижних конечностей и вышла из дилижанса. Ночной воздух обдал лицо прохладой. Глубоко вздохнув, она огляделась вокруг и убедилась, к крайнему своему смятению, что оказалась посреди пустынного пространства. Более того, она была единственным пассажиром, сошедшим в Винчестере.

Пусть так, подумала она, растирая затекшие руки и ноги, зато больше не придется сидеть, скорчившись на этой ужасной скамейке.

Сердитый кучер выволок на дорогу ее баулы и чемоданы. Недовольно ворча, он побросал их как попало на обочине.

— Я поеду, мисс. Я должен держаться графика, — сказал он, прикладывая палец к козырьку заношенной фуражки.

— Вы всегда высаживаете людей прямо здесь? — Ее сапфирово-синие глаза расширились от удивления. Она ожидала увидеть хотя бы трактир. Англия явно своеобразная страна. Если эта развилка на дороге годится под остановку дилижанса, стоит ли посещать остальной Винчестер?

— Угу, — проворчал в ответ кучер и повернулся спиной, оставив ее посреди дороги. — Больше дилижансов нынче не будет.

— О... — Карина закусила губу. — Но это не слишком... далеко? — спросила она, спеша за ним. — И темно, и пустынно. — Она вздрогнула.

— Угу, — проворчал он.

В попытке отсрочить неминуемый отход дилижанса, она поспешила сказать:

— Меня должен встретить кто-нибудь из Грантли. Вы знаете это место? — В конце концов, Англия сравнительно маленькая страна.

— Грантли? — спросил он, приподняв кустистую бровь.

Лицо ее прояснилось.

— Да. Вы знаете семью Далтонов?

Он покачал головой.

— Я приехала из Америки, — пустила она пробный шар. — Бостон.

Он фыркнул, взгляд его скользнул по ее бархатному рединготу и простому синему муслиновому платью.

— Я так и думал, что вы иностранка, по тому, как вы говорите. Но я все равно не знаю никого из Грантли.

— О! — У Карины упало сердце. Очевидно, Англия не так мала, как ей представлялось. — Ну, — сказала она со вздохом, — тогда все. Полагаю, я останусь здесь, пока за мной не приедут.

— Уверен, кто-нибудь вскорости приедет. Доброй ночи, мисс. — Еще раз коснувшись фуражки, он вспрыгнул на козлы и щелкнул кнутом.

Упряжка повиновалась ворчливой команде, и старая карета потащилась вперед. Придерживая свою хрупкую соломенную шляпку, Карина поспешно отступила на обочину, чтобы ее не сшибло. Когда карета покачиваясь исчезла за поворотом, она почувствовала в сердце укол страха.

Подойдя к кучке своих вещей, она попыталась утешиться. Конечно, кучер прав. В любой момент может приехать коляска, чтобы отвезти ее в Грантли. Удовлетворенная этой мыслью, она взгромоздилась на свои чемоданы. И стала ждать.

Карина не знала, сколько прошло времени. Но ей ничего не оставалось, как только ждать. И она ждала. Кутаясь в воротник, она начала чихать. Быстро темнело и явно становилось холоднее. Ее знобило. Сколько она тут просидела? Несколько часов? Она открыла золотую крышку часов, пытаясь прочесть цифры на циферблате, но было уже слишком темно.

Нет никакой причины трусить, сказала она себе, подкрепляясь хорошим глотком прохладного ночного воздуха, только потому, что ты одна посреди Англии и не знаешь, где ближайший город или когда придет коляска из Грантли!

Однако, глядя на крадущийся туман, зловеще вьющийся вокруг нее, она начала понимать ужасную правду. Плечи ее невольно опустились. Никто из этого загадочного поместья не приедет за ней сегодня.

Вряд ли можно провести ночь на обочине дороги. Было темно как в погребе, а туман все сгущался.

— Нет, это положительно ужасно! — услышала она собственное восклицание, копаясь в ридикюле в поисках носового платка. — Я проехала сотни миль, измучилась, замерзла и устала! Неужели этого не достаточно?

О Боже, эти англичане и вправду оригиналы! Из носа потекло. Она яростно высморкалась. Неужели они не имеют ни малейшего понятия о том, что оставлять гостью на дороге в сырости и холоде, в чужой стране, посреди ночи не только чрезвычайно грубо, но просто оскорбительно?

Однако напугать девушку было нелегко — она была сделана из крепкого материала. Засунув платок обратно в ридикюль, она попыталась пошевелить пальцами ног. Ноги онемели, пальцев она, казалось, почти не чувствовала.

Очевидно, глупо так просидеть всю ночь, как курица на насесте. Если ее никто не забирает, она должна отправиться сама. Поднявшись, она окинула взглядом свой объемистый багаж. Рискнуть и оставить все на дороге? — размышляла она, покусывая нижнюю губу. Никто тут не появится, по крайней мере до утра. Ключи от баулов были в ридикюле. Багаж можно забрать утром.

Выпрямив спину, она вцепилась в ридикюль и двинулась по дороге, собрав всю свою решимость. В конце концов, сколько может быть до городка? Через какое-то время она будет спокойно отдыхать в своей комнате в Грантли.

Она зашагала по грязной дороге. Ледяные щупальца ночного воздуха тянулись к ней. Она вздрогнула и плотнее запахнула воротник. Где же скрывается этот загадочный город? Адский туман вился вокруг нее как стая призраков. Она видела пар от своего дыхания, но почти ничего больше. Собственно, она вполне могла сбиться с пути и двигаться в прямо противоположном направлении.

Пройдя не больше мили, Карина услышала звук. Он походил на стук лошадиных копыт. Да, подумала она, когда громкий стук начал отдаваться у нее в ушах, это определенно лошадь. И со страхом поняла, что лошадь движется галопом прямо на нее.

Карина попыталась рассмотреть что-либо в плотном тумане. Но все было тщетно; она не видела ничего. Она повернулась кругом, сердце колотилось о ребра. Определить, с какого направления приближается лошадь, не представлялось возможным. Парализованная страхом, она вглядывалась в туман. Звук, казалось, шел со всех сторон. Она уже не различала, что это: оглушительное биение крови в ушах или грохот приближающихся копыт.

Топот стал еще громче. Ее охватила настоящая паника. Нужно немедленно убраться с дороги. Но куда? В темноте было трудно распознать, где кончается дорога и начинается трава.

Повернувшись, она внезапно оказалась прямо перед огромным черным конем, поднявшимся на дыбы. Белки его диких глаз блестели, и бурное дыхание клубами вырывалось из ноздрей. Всадник боролся с конем, отчаянно пытаясь справиться с громадным животным.

Инстинктивно Карина выбросила руки вперед, чтобы защититься. И услышала вопль. Это был леденящий душу вопль. У нее заболело горло, и она поняла, что кричит сама. Затем она услышала, как всадник выкрикнул что-то непонятное. Внезапно оказалось, что она лежит на земле и едва в состоянии перевести дыхание.

Спрыгнув с седла, всадник приблизился к девушке.

— Дьявол! — выругался он. Склонившись над ней, он коснулся ее груди и удостоверился, что она дышит. — Вы ранены? — спросил он хриплым голосом.

Пытаясь понять, что с ней произошло, Карина открыла глаза и взглянула на человека, стоящего над ней. Он был так же черен, как его конь, и выглядел еще более зловеще. Она открыла было рот, но не смогла издать ни звука. Или вообще вздохнуть. В сущности, она еще не сообразила, что же случилось.

— Больно? — рявкнул он. — Сломано что-нибудь?

Карина тупо глядела на него.

Раздраженно бормоча ругательства себе под нос, он обследовал ее тело. Большие опытные руки ощупали, казалось, ее всю.

Бог ты мой, подумала она, внезапно смутившись, я же вся в его руках! Теперь этот наглец, похоже, знает ее тело лучше, чем она сама. Когда он коснулся правой руки, у нее вдруг прорезался голос и она вскрикнула.

Он убрал руки.

— Так, — сказал он холодно, — голос появился. Вы можете пошевелить рукой?

Карина попыталась, и боль возобновилась.

— Не думаю, — простонала она. — Ох! Болит ужасно.

— Проклятая дуреха! Что вы, черт побери, тут делали? Совершали самоубийство?

— Я... Нет, я... — Карина попыталась встать, но боль остановила ее. — О-ох! Вы думаете, она сломана? — жалобно проскулила она.

— Может быть. Если вы перестанете за нее держаться, я попытаюсь прощупать сломанные кости, — пробурчал он.

Несмотря на грубые манеры, прикосновение оказалось удивительно деликатным. Однако, когда он взялся за предплечье, она вскрикнула от боли.

— Простите, — прошептал он. — Рука, я думаю, не сломана, просто сильный ушиб. — Мгновение он колебался, задумчиво рассматривая ее. — Стоять можете? — спросил он резко.

— Думаю, да, — пробормотала она и попыталась сесть, но оказалась слабой, как новорожденный жеребенок.

Она не успела понять, что происходит, как он обнял ее и поднял с земли. Мужское объятие привело ее в состояние крайнего замешательства. Лицо оказалось прижатым к его шее. Карина вдохнула его сильный терпкий запах, и странная волна удовольствия прошла по ее телу. Факт, что крепкий запах мужчины, смешанный с запахом табака и бренди, так на нее подействовал, показался ей весьма тревожным. И, однако, он странно возбуждал ее. О Господи! Как неприлично! — подумала она, смутившись.

— Сэр, прошу вас, я... в этом нет необходимости... Думаю, я могу идти. Это только рука...

Но он игнорировал ее протест.

— Вам повезло, что моя лошадь не затоптала вас до смерти, — сказал он резко. Но его теплое дыхание ласкало ее висок. — Какого дьявола вы делаете в это время на дороге?

Карина рассердилась. Она не обязана объяснять свое положение этому наглецу. И вовсе не радовалась тому, что он несет ее на руках. Его большая рука, обхватившая ее как раз пониже груди, была более чем предосудительна, не говоря уж о том, что глубоко ее смущала. Она почувствовала, что краснеет, и прочистила горло.

— Я пыталась найти убежище, — прошипела она в ответ.

— Посреди дороги? — насмешливо парировал он.

Если это и есть образец поведения английского джентльмена, она, без сомнения, возненавидит эту страну.

— Я не была посреди дороги!

— Да ну? Тогда скажите, умоляю вас, почему у вас болит рука? — спросил он, глядя сверху вниз на свою маленькую, но мятежную ношу.

— Моя рука, — выдохнула она, пытаясь успокоить свою ярость, — болит из-за вас. Если бы вы так не мчались, ничего бы не случилось. Вы должны были смотреть, куда едете, и понять, что кто-то был у дороги.

— Вы были посередине дороги, — процедил он, а не на обочине.

Карина перевела дыхание.

— Сэр, — проговорила она спокойно. — Сейчас темнота и туман. Я заметила приближающуюся опасность и пыталась избежать ее.

— Пытались. И потерпели неудачу. Вид у вас довольно жалкий, если не сказать больше.

Да как он смеет ей дерзить? Ведь он сам виноват во всем!

— Я хотела бы напомнить вам, что это ваше чудовище сбило меня с ног, а не наоборот!

Он взглянул в ее раскрасневшееся лицо, глаза его сузились.

— Мадам, — сказал он сурово, — в данный момент вы, похоже, находитесь в весьма рискованном положении. — Окинув взглядом ее растрепанную одежду, он добавил: — Мне хотелось бы напомнить, кто именно и кому здесь помогает.

— Я не просила вашего зверя сбивать меня с ног, — горячо возразила она. — И, кстати, не имею желания находиться в ваших объятиях! Поставьте меня на землю. Немедленно!

— Ради Бога. — Он грубо поставил ее на ноги.

Она чувствовала себя совершенно несчастной. Рука ужасно болела, она измучилась и отчаянно замерзла. Урчал желудок, напоминая, что она ничего не ела с самого утра. И этот болван, вероятно, не прав. Рука скорей всего сломана. Может ли она так болеть? Его медицинские познания, очевидно, могут сравниться с его обаянием.

— Верхом ездить умеете? — спросил он ворчливо.

— Разумеется, — резко ответила она.

Он покачал головой и протянул руки, чтобы помочь ей сесть в седло, но она отстранила его.

— Если вы будете столь любезны, что проводите меня до ближайшей гостиницы, я обещаю, вы не останетесь внакладе, — бросила она через плечо, тщетно пытаясь сесть на лошадь. — Две гинеи вознаградят вас за ваши труды.

Бог ты мой, лошадь оказалась просто гигантской. Не думая об этом, она попыталась забраться в седло. Жуткая боль пронзила руку. Она вскрикнула и беспомощно упала назад, в черную бездну.

— Черт побери! — шепотом выругался он.

И снова сильные опытные руки обняли ее и прижали к груди.

Он был в ярости! Он и так уже опаздывает домой. Проклятое совещание в Лондоне затянулось на Бог весть сколько и все без толку. Хуже того, его любовница, когда он нанес ей визит, странным образом отсутствовала — факт, который его несколько раздражал. Конечно, ему уже становится скучно с ней, но мысль, что она может разделять эту скуку и потому избегать его визитов, ему не нравилась. Одно дело, если он ее бросит. И совсем иное — если она прыгает в постель к другому за его спиной.

А теперь еще и это! Он взглянул на женщину, которую держал в объятиях. Жалкое маленькое создание, испугавшее его лошадь и осыпавшее его оскорблениями. Не худо было бы отвезти этот нахальный груз туда, где он его нашел, да там и оставить! Губы его кривились от раздражения. Смерть и преисподняя! Но он отчасти виноват, признался он сам себе. Ну ладно, он отвезет ее в «Элвайф» и с удовольствием от нее избавится.

К тому времени, как они достигли скромной гостиницы, его подопечная еще не пришла в себя. Он спешился и взял ее на руки. Тонкая рука обвила его шею, и она вздохнула, теснее прижимаясь к нему. Взглянув на женщину у себя на руках, он с удовольствием отметил, что перед ним прехорошенькая штучка. Личико сердечком, задорный вздернутый носик и полный чувственный рот. При других обстоятельствах он поддался бы искушению поцеловать эти розовые губки и, может быть, попробовать нектар, скрывающийся за ними. Но не сейчас. Он и так опаздывает.

Он вошел в трактир, и за ним с шумом захлопнулась дверь. Все глаза обратились на высокого, безукоризненно одетого джентльмена, держащего на руках женщину. Мертвое молчание наступило в полной дыма комнате, освещенной только горящим камином. Единственным звуком было потрескивание дров в очаге.

— Есть у вас комната? — спросил он трактирщика.

Раздался взрыв смеха, люди застучали пивными кружками по столам.

Он холодно оглядел присутствующих.

— Девушка нуждается в докторе, — прорычал он, вновь повернувшись к трактирщику. — И принесите нюхательную соль: она в обмороке.

Трактирщик сделал жене знак принести соль и поспешил вслед за джентльменом, который быстро поднимался по крутой деревянной лестнице.

— Милорд! — в отчаянии вскричал трактирщик. — У меня почтенное заведение. Я не потерплю, чтобы здесь соблазняли невинных девушек!

Джентльмен резко остановился и обратил пронизывающий взгляд на наглого маленького человечка.

— Почтенное? По каким стандартам? — спросил он ледяным тоном. — Уверен, что смогу себе позволить заплатить за ночь, — добавил он, бросая презрительный взгляд на убогую обстановку трактира.

Алчные глазки трактирщика оценили прекрасный костюм джентльмена. Серый длинный сюртук с бархатным воротником, начищенные дорогие сапоги, белый шелковый шейный платок и синий вышитый бархатный жилет изобличали в нем человека богатого и с положением.

— Да. Это вы можете, — подтвердил он, потирая заросший седой щетиной подбородок. — Прошу вас сюда, милорд.

— Принесите мне бренди. И лауданум, если он у вас есть, — бросил незнакомец, входя в маленькую, спартански обставленную комнату, которая в трактире сходила за спальню.

Комната была чистой, но это единственное, что можно было сказать в ее пользу. Матрас, если он не ошибался, был набит старой соломой. Деревянному стулу у закопченного камина недоставало ножки.

Опустив свою ношу на кровать, он расправил затекшее плечо. Затем зажег свечу на колченогом столике и поднес ее к кровати, чтобы разглядеть наконец дерзкую неблагодарную девчонку. В мягком свете он впервые смог рассмотреть ее как следует. Как он и подозревал, она была очень молодая и более чем хорошенькая. Она была красавица. Укол желания возник не просто так, подумал он, усмехнувшись про себя. Трудно было представить себе эти нежные полные губки, произносящие грубые слова. Он легко провел пальцем по бархатной щечке, отметив высокие скулы. Кожа по цвету напоминала глазурованный фарфор.

Красотка явно была не крестьянка. Он окинул взглядом ее одежду. Простого покроя, но из дорогой ткани. Его первая мысль о бродяжке, шатающейся по ночам, оказалась неверной. Глаза подтвердили то, что сказали руки при первом беглом обследовании ее тела. Она была превосходно сложена. Шляпка упала, открыв массу густых прекрасных темных волос, которые мягко обрамляли лицо.

Ему захотелось заглянуть ей в глаза. Они, должны быть, полны огня — при таком темпераменте. Да, подумал он хмыкнув, похоже, ему предстоял очень интересный вечер.

Трактирщица вошла в комнату, бормоча себе под нос:

— Ну и ну. Неслыханно... В это время ночи... — Она резко остановилась. — Милорд?

Он оторвал взгляд от соблазнительного зрелища.

— А, миссис Хатчинс, вижу, вы принесли нюхательную соль, бренди и лауданум. — Он приподнял голову своей подопечной и сунул флакон с солью ей под нос.

Карина пришла в себя моментально. Она отвернулась, пытаясь избежать резкого запаха. Убрав флакон, он взглянул на нее, подавляя улыбку. Она выглядела восхитительно. Растрепанная, сбитая с толку, но бесконечно более привлекательная, чем добрая половина всех светских красавиц.

— Вот, — сказал он, поднося ей стакан бренди с солидной дозой лауданума. — Выпейте это.

Слишком измученная, чтобы возражать, Карина сделала глоток, поперхнулась и бурно закашлялась. Янтарный напиток, казалось, прожег дыру в ее груди.

— Надо выпить все, — приказал он строго, вновь поднося стакан к ее губам.

Карина сделала гримасу, но ухитрилась проглотить противную жидкость. Откинувшись на подушку, она тупо смотрела на него.

— Что случилось? — выдавила она, морща лоб.

— Вы потеряли сознание, — сухо ответил он. Скрестив руки на груди, он ехидно приподнял бровь. — Вы, кажется, сказали, что умеете ездить верхом?

Не принимая шутливого тона, она холодно рассматривала его. Он нес ответственность за все случившееся. И ей было не до любезностей. По всей вероятности, он сломал ей руку.

— Я согласилась вознаградить вас за труды, — сказала она едко. — Хотя почему я должна платить вам за привилегию быть сбитой вашей лошадью, понятия не имею.

В изгибе его губ заиграла похоть. Ему, однако, повезло. Ведьмочка, настоящая ведьмочка. Он не мог припомнить, когда ему в последний раз представлялся подобный случай или хотя бы подобная сладкая перспектива. Очаровательные глазки просто сияли, приглашая к ухаживанию.

— Никаких затруднений, уверяю вас, — проговорил он вкрадчиво.

Без стеснения и не спеша он позволил себе окинуть ее оценивающим взглядом, намеренно задержавшись на высокой девичьей груди и перейдя к тонкой талии и округлым бедрам.

Опустив ресницы, она густо покраснела и быстро повернулась к миссис Хатчинс.

— Где я? — спросила она, оглядывая скудно обставленную комнату.

Рыхлая пожилая женщина приблизилась к кровати.

— Вы в гостинице «Элвайф», милочка, — спокойно проговорила миссис Хатчинс, желая ее приободрить.

— Мне нужен доктор, если можно, — сказала Карина строго. — Этот грубый самодовольный человек, по-видимому, сломал мне руку, — произнесла она, награждая его ледяным взглядом.

У миссис Хатчинс отвалилась челюсть.

— Милорд, это правда? Вы сломали руку бедной девушке?

Уж эта «бедная девушка»! По его оценке, пока она справляется прекрасно.

— Нет. Это только ушиб. И ее ударила моя лошадь, а не я, — сказал он сухо. Карина во все глаза смотрела на него. — Вряд ли вы найдете врача, который рискнет выйти из дому в такую ночь, — заметил он, небрежно прислонясь к стене возле кровати. Выражение на лице было крайне самоуверенным.

Карина зло прищурилась. Она оказалась права, он такое же чудовище, как его чертова лошадь! И вдвое опаснее. Он выглядит в точности как дьявол. Похоже, он способен на все. Громадного роста. Недаром у него такая страшная лошадь. Волнистые черные волосы, падающие на воротник, были намного длиннее, чем предписывали приличия. И ей очень не понравилось, как рассматривают ее эти черные глаза. Ей сделалось неловко. Он не имеет права так на нее смотреть, думала она, краснея до корней волос. Настоящий джентльмен не должен смотреть на леди, как будто перед ним жареная куропатка, которую он собирается сожрать.

— Вы так думаете? — коротко спросила она, гневно блеснув глазами.

— Я не думаю, я знаю, — высокомерно ответил он. — Боюсь, что вы застряли здесь на ночь.

— Что-о? — выдохнула она, впадая в панику. Ни одну леди не должны видеть в гостинице с незнакомым мужчиной. Это погубит ее репутацию. Уразумев полностью весь ужас положения, она резко села в кровати. Новая жизнь в Англии быстро превращалась в полную катастрофу. — Я не могу остаться тут на ночь! — воскликнула она, пытаясь подняться.

Карина ухватилась за столбик кровати и попыталась встать. Ей это удалось. Она сжала пальцами виски, пытаясь успокоить разгоряченный мозг. Бренди ударило ей в голову. Она не привыкла к крепким напиткам; в голове все плыло и кружилось. Действие солидной дозы бренди на пустой желудок и в состоянии крайнего изнеможения было сокрушительным — она не могла связать двух слов, не то что идти. Но она должна добраться до Грантли! Только, к несчастью, она была слаба, как новорожденный котенок, и боль в руке нисколько не уменьшалась.

— Нет? — спросил вкрадчиво глубокий звучный голос. — И куда вы собираетесь идти?

— Я ухожу, — сказала она, тщетно пытаясь обуздать поднимающуюся панику. — Я... я не могу провести здесь ночь.

— Вы отправитесь пешком? — Ненавистный голос был полон холодной насмешки. — Думаю, не стоит. Не исключено, что вы столкнетесь с другим ночным всадником, который может проявить, — его губы зловеще искривились, — меньше сочувствия, чем я.

— Но я должна добраться до... — Голос ее дрогнул, и она закрыла глаза. Бренди согрело ее и затуманило голову.

— В вашем нынешнем состоянии, — сообщил он ей строго, — вы не пойдете никуда.

Рассчитав момент, когда у нее подкосятся ноги, он подхватил ее на руки. Она что-то прошептала в бессильном протесте, и ее охватила тьма...

Ой-ой, она совсем слабая и сонная, думала Карина, пытаясь выбраться из сна. Рукой или ногой было лень шевельнуть. На пороге сознания она никак не могла собраться с духом и проснуться. Рука перестала пульсировать от боли; это она смутно ощущала. И чувствовала она себя изумительно. Ей снился чудный сон. Ее кто-то ласкал. Кто-то нежно гладил ее ноги, бедра, талию, через тонкую ткань сорочки слегка касался груди.

— Ммм... — простонала она и отдалась приятному поглаживанию.

Ей было хорошо. Невероятно хорошо. Лучше, чем все, что она ощущала прежде. Вовсе не похоже на сон, подумала она, наморщив лоб. Но это должен быть сон. Не способная освободиться от сонного дурмана, она вздохнула и придвинулась ближе, позволяя необъяснимым сладостным ощущениям омывать все тело.

Боже праведный! Бренди произвел удивительное действие. Мурлыча от удовольствия, она чувствовала себя восхитительно слабой и ленивой. Но одновременно трепетала от странного возбуждения. Соски стали твердыми, как будто она промерзла до костей. Но она не мерзла. Совсем напротив! Она вся горела.

Теплое дыхание ласкало ей щеку. Слишком сонная, чтобы подумать, откуда оно взялось, она придвинулась еще ближе. Теплые мягкие губы коснулись ее губ.

Это был не сон! Не мог быть. Она вновь попыталась выбраться из мира грез. Без успеха. Попытка, кажется, лишила ее сил. Она не вполне понимала, что происходит. Но мысли слишком путались, чтобы что-либо понять. И ей было так хорошо, что понимать и не хотелось.

Губы ее раскрылись со вздохом наслаждения и были встречены настойчивой, но теплой и нежной лаской. Мягко простонав, она протянула руку — и наткнулась на грубую мужскую щетину. Это было лицо мужчины. И мужчина лежал рядом с ней!

В приливе паники она распахнула глаза и обнаружила, что смотрит в лукавые глаза. На несколько мгновений у нее закружилась голова. Затем, к своему полному ужасу, она ясно увидела, что негодяй, который чуть не задавил ее до смерти, оказался источником этого сладостного тепла и растущего наслаждения. Он лежал рядом с ней. Ничуть не смущенный. Его расстегнутая рубашка открывала заросшую волосами мускулистую грудь, темные длинные кудри обрамляли красивое лицо. Выглядел он как воплощенный грех.

Мгновенно реальность обрушилась ей на голову. Она немедленно протрезвела и с криком ярости вылетела из постели.

— Вы! — выкрикнула она, еле сдерживая биение сердца. — Что вы делаете в моей постели?

Очевидно, платье ее куда-то исчезло, ибо от смелого оценивающего взгляда ее защищала только прозрачная сорочка. Она схватила с кровати одеяло и торопливо попыталась им прикрыться.

Опершись плечами на спинку кровати, обхватив рукой колено, он выглядел возмутительно спокойным. Похоже даже, что он немного скучал!

Губы его насмешливо скривились, и глубокий вкрадчивый голос ответил:

— Сплю. Вернее, спал, пока прелестная юная ведьма не разбудила меня, прижавшись ко мне своим соблазнительным телом. — Он хладнокровно пожал плечами. — Что я мог сделать, кроме как ответить взаимностью? — Голос звучал хрипловато и совершенно непристойно. И так же мягко, как его грешные ласки несколько секунд назад.

Только с величайшей неохотой, мобилизовав всю свою самодисциплину, он сумел оторваться от ее губ. Он насладился этим нежным поцелуем куда больше, чем мог бы ожидать. Ее раскованная реакция возбудила его свыше всякой меры. Она оказалась невероятно хороша. Да, думал он, вспоминая ее чувственные вздохи и жаждущее гибкое тело, в искусстве соблазна она могла бы научить кое-чему любую куртизанку.

Как давно он занимался любовью с женщиной, которая понимала толк в неторопливых чувственных радостях! Слишком давно. Кто бы мог подумать? Комочек тряпок, выплевывающий оскорбления, превратился в крайне соблазнительную ведьмочку. Хорошо, что он ее не задавил.

Лицо Карины стало пурпурным от стыда. Боже милостивый! Она позволила этому распутнику коснуться ее. И как коснуться! Это было возмутительно! Но, тем не менее, очень приятно. Нет. Более чем приятно. Это было невероятно хорошо. Но она не должна ощущать его блуждающие руки на своей горящей коже. Она не должна вспоминать об этом никогда. Ни разу. По крайней мере, она надеялась, что ей это удастся.

Он протянул большую мужскую руку — без сомнения, ту самую, которая только что так смело ее ласкала, — и похлопал по матрасу. Усмешка подняла уголки чувственных губ, которые только что ее целовали.

— Назад в постель, маленькая ведьмочка. — Порочный блеск мерцал в его темных, прикрытых длинными ресницами глазах. — Мне понравился товар, и я хочу попробовать еще. Не волнуйся, — добавил он с ленивой, понимающей улыбкой. — Внакладе не останешься.

Она вздрогнула и прижала одеяло к подбородку.

— Ничего подобного я не сделаю! — горячо воскликнула она. — За кого вы меня принимаете, сэр? За обычную шлюху?

Его разгоряченный взгляд скользил по ней.

— Очень необычную, без сомнения. — Губы сложились в издевательскую ухмылку.

— Убирайтесь отсюда сию же минуту! — выкрикнула она в ярости.

— И куда прикажете мне убраться? — спросил он, приподняв черную бровь. — Это последняя свободная комната в этом заведении, которое почему-то называется гостиницей.

— По мне, так идите хоть к дьяволу! — крикнула она. — Но вы уйдете! — Она уже визжала.

Беззаботно пожав широкими мускулистыми плечами, он лениво встал с кровати.

— Как пожелаете. Но советую передумать. Позор прятать такое чудное маленькое тельце, — продолжал он мягко. Непристойный взгляд снова скользнул по ней, задержавшись на бурно вздымающейся груди и снова вернувшись к губам. — Вы, моя горячая маленькая ведьмочка, — сказал он, — созданы для наслаждения.

Глаза ее расширились, и она громко сглотнула. Она и представления не имела, что существуют подобные люди, во всяком случае никогда не сталкивалась с ними. Сделав шаг назад, она внезапно запуталась в одеяле и, полная негодования, размахивая руками и ногами, грохнулась на пол.

Губы его невольно скривились. Прочистив горло, он поднес тыльную сторону ладони ко рту, чтобы скрыть ухмылку.

— Позвольте мне. — Он протянул ей руку, чтобы помочь подняться.

— Я не принимаю помощи от таких, как вы! — пробормотала она. Сражаясь с одеялом, которое норовило слишком туго обернуться вокруг бедер, она ухитрилась встать. Прикрыв одеялом грудь, она воинственно выпятила подбородок и пригвоздила его к месту, где он стоял, уничтожающим взглядом. — Вы, — задыхаясь проговорила она, — оставите эту комнату немедленно. Или я... буду визжать. Уверяю вас, я очень способная по этой части.

— Убежден, что существует очень мало вещей, на которые вы не способны, мадам, — вкрадчиво заметил он.

С этими словами он забрал свои грязные сапоги, валяющийся на стуле жилет и покинул комнату.