Счастливые сестры Тосканы

Глава 9 Эмилия

Тетя встряхивает головой, как будто хочет выйти из транса. Я наблюдаю за ней на экране смартфона и надеюсь, что она продолжит свой рассказ, но Поппи тянется к шейкеру.

– Какая захватывающая история! Вы с бабушкой, наверное, были очень близки в молодости?

– Мы обожали друг дружку.

– А я совсем не знала дедушку Альберто. И понятия не имела, что он был сердцеедом, как и о том, что бабушка следила за ним.

– Моя сестра понимала любовь как обладание. – Поппи выливает последние капли джина в бокал. – А я смотрю на это иначе: если хочешь, чтобы любовь длилась долго, нужно постоянно поддерживать интерес к себе. А не привязывать человека веревками. Толку от этого все равно не будет.

– Согласна, – улыбаюсь я. – Так бабушка в конце концов перестала сомневаться в своем Альберто?

– Все наладилось, когда мы приехали в Америку. Как только люди становятся родителями, связь между ними крепнет. Это закон природы.

Я отколупываю от скамейки кусочек зеленой краски.

– Ты ведь никогда не верила в это проклятие, да, Поппи? Даже в молодости?

– Никогда, – смеется тетя. – А ты разве верила?

– Нет, конечно, – отвечаю я и быстро меняю тему: – История очень интересная, но ты ни слова не сказала о моей маме.

– Всему свое время, милая. – Поппи откидывается в кресле. – А пока я закажу нам билеты.

Я чувствую, как внутри постепенно, словно туман над рекой, поднимается и нарастает желание действовать. Как отреагирует бабушка? Что скажет Дария? В голове эхом звучат слова Мэтта: «Ты чуть ли не на цыпочках ходишь вокруг них… только бы они тебя любили. Ты боишься, что если перестанешь им подчиняться, то рано или поздно наступит день, когда ты останешься совсем одна. Как тетя Поппи».

Если судьба изгоя когда-то меня страшила, хотя у меня пока, к счастью, не было такого опыта, то теперь все изменилось. Всего за час я узнала тетю Поппи, от которой моя семья избавилась, как от какой-нибудь пустой консервной банки. И что, разве у нее такая уж тяжелая и незавидная жизнь? Да ничего подобного! Эта женщина вовсе не одинока. Я увидела фотографии ее друзей и даже познакомилась с сыном ее любовника. Сегодня мысль о том, чтобы восстать против родных, уже не пугает меня. Напротив, она меня воодушевляет.

– У тебя ведь есть итальянский паспорт? – продолжает тетя. – Твоя мама должна была об этом позаботиться.

Моя мама родилась в Италии, и, соответственно, у меня должно быть двойное гражданство, а это, видимо, очень важно для тети.

– Правда? Расскажи мне еще что-нибудь про маму, – прошу я.

– Ей нравилось жить на ферме. Мы вместе провели там лето, когда ей исполнилось восемнадцать.

На секунду мне показалось, что тетя меня обманывает или что-то путает. Да бабушка никогда бы этого не допустила.

Но потом Поппи добавляет:

– Естественно, Роза была в бешенстве. Она настаивала, чтобы твоя мама вернулась домой, и Джозефина в итоге подчинилась.

– Я ничего об этом не знала. А еще что-нибудь?

Поппи задумчиво разглядывает свой бокал:

– Вот прилетим в Италию, и я расскажу тебе все, что знаю о твоей маме. Обещаю.

Я чувствую себя словно коллекционер за секунду до того, как снимут покрывало с только что найденного шедевра. В кои-то веки у меня появился шанс сбежать из дому, отправиться в путешествие с двоюродной бабушкой, которая мне очень симпатична, и услышать от нее истории о моей маме. У меня сердце чуть ли не выпрыгивает из груди. В этот самый момент, сидя на скамейке в Петрозино-парке, я принимаю решение.

– Тетя Поппи… – Я делаю глубокий вдох. – Ты права: в этом мире нет ничего невозможного. – У меня на глаза наворачиваются слезы; это от избытка чувств: я одновременно испытываю воодушевление и немного боюсь, но при этом предвкушаю свободу и независимость. – Я полечу с тобой в Италию. А почему бы и нет?

Тетя сияет от счастья:

– Отлично! Эмилия, девочка моя дорогая, ты унаследовала от Фонтана ген стойкости. Ты долгое время держала его под спудом, и вот теперь он, оказавшись на свету, заиграл красками, как Pollia condensata.

– Как что?

– Pollia condensata. Это африканские ягоды, самые яркие в мире. Они переливаются всеми цветами радуги.

Я смеюсь, так непривычно слышать похвалу в свой адрес.

– Спасибо.

– Ну а теперь, когда ты в деле, я могу пригласить также твою кузину и мою внучатую племянницу Лучану.

Я нервно хихикаю:

– Кого? Ты, наверное, имела в виду не Люси, а ее старшую сестру Кармеллу?

– Нет, я говорю о Лучане, двадцати одного года от роду.

Улыбка мигом испаряется с моего лица. У меня такое чувство, будто я ступила в трясину и теперь уже мне не выбраться на твердую почву. Мы с Люси, как младшие дочери в семье, негласно повязаны до конца своих дней. А теперь, когда нам обеим за двадцать, эта связь стала еще крепче. Но мне сложно представить более неудачную попутчицу для путешествия в Европу.

– Я… я не знала, что Люси полетит с нами.

– И она тоже пока об этом не знает. Может, позвоним ей прямо сейчас? Включишь громкую связь и спросишь, не против ли она составить нам компанию.

Представляю, что может сморозить в ответ моя невоздержанная на язык кузина.

– О, пожалуй, лучше не стоит. Люси не из тех, кого ты захочешь услышать по громкой связи.

Поппи хлопает в ладоши:

– Она мне уже нравится!

– Тетя Поппи, Люси недавно устроилась на новую работу. И еще она только-только начала встречаться с одним парнем. Она никуда не поедет: это я тебе гарантирую.

Поппи делает серьезное лицо:

– То есть Люси не поедет с нами, потому что побоится потерять своего кавалера?

– Именно.

– Жуть какая! Позволить кому-то принимать за тебя самые важные решения.

– Люси – младшая дочь в семье, – напоминаю я Поппи. – Как и мы с тобой.

Тетя искоса смотрит на меня и замечает:

– Значит, ты все-таки веришь в это проклятие.

– Я? Нет, конечно! Я ведь уже говорила, что не верю.

Поппи пристально смотрит мне в глаза. Сердце громко стучит в груди, и я мысленно возвращаюсь в тот день в классе сестры Реджины, когда семилетняя Эмилия впервые осознала, что всех младших дочерей в роду Фонтана объединяет некое странное обстоятельство… Но тогда я утешалась тем, что все это случилось когда-то в прошлом. А потом, три года спустя, бабушка Роза решительно вошла в нашу с Дарией комнату и объявила, что все младшие дочери Фонтана прóкляты – в настоящем времени. В тот день, когда Роза вручила мне первый в моей жизни лифчик, она поведала нам с сестрой легенду о Филомене и Марии. Разве могла я, десятилетняя девочка с сиськами-прыщиками, усомниться в словах бабушки?

Но Дарии было двенадцать, она была моей старшей сестрой и защитницей. И она расхохоталась, как только Роза вышла из комнаты.

– Эмми, это же чушь собачья! Не верь ни единому ее слову. Ты не проклята, Богом клянусь! Вот, можешь принять от меня обноски. – Дария выхватила со своей полки старый полинявший бюстгальтер и переложила его в мое отделение. – Но не вздумай принимать всерьез бабушкины глупые сказки.

Не скрою, в тот день я поверила не бабушке, а сестре. Любая девочка ждет, что в ее жизни со временем появятся муж и дети. Но, став старше, я поняла, что Филомена и все младшие дочери семейства Фонтана выдали мне из прошлого своего рода охранную грамоту – идеальное оправдание для того, чтобы избежать всех переживаний и разочарований, которые неизбежно связаны с любовью. Вот парадокс: ни минуты в своей жизни я не верила в это дурацкое проклятие, и тем не менее я ему благодарна.

Я улыбаюсь тете:

– Естественно, я в него не верю. Это просто глупые сказки, старинная легенда. Но Люси верит. И она отчаянно хочет от него избавиться.

– О господи! Тогда сделаем так: ты скажешь Лучане, что, если она полетит с нами в Италию, мы покончим с этим дурацким проклятием семейства Фонтана раз и навсегда.

Я почесываю затылок:

– Но ты ведь не можешь этого обещать. Люси очень серьезно относится к этой легенде. Она тебе поверит, а потом ты сильно ее разочаруешь.

– Не беспокойся, я ее не разочарую. Если вы согласитесь, то обе вернетесь в Штаты освободившимися от этого проклятия. Жизнью клянусь!

У меня даже волоски на руках встают дыбом.

– Но… Разве это возможно?

– А почему бы и нет? Запомни, Эмилия: в этой жизни нет ничего невозможного, – заканчивает разговор тетя.