Счастливые сестры Тосканы

Глава 5 Эмилия

Ябыстро иду в сторону Шестьдесят седьмой улицы, крепко сжимая обеими руками коробку с пирогом. Волна меланхолии схлынула, ее сменило радостное возбуждение. Я представляю, как мы с Дарией суетимся у нее на кухне и оживленно болтаем, расставляя закуски и напитки, которыми будем сегодня потчевать членов Клуба книголюбов. Переходя Бей-Ридж-авеню, очень осторожно, чтобы пирог не сдвинулся в коробке, я ступаю на проезжую часть. Скажу без лишней скромности: моя рizza di crema – настоящий шедевр.

«Хоть бы только Дарии понравилось!» – мысленно прошу я и в следующую секунду понимаю, что дело вовсе не в пироге: мне важно получить одобрение сестры.

Сигналит какая-то машина, я испуганно запрыгиваю на тротуар и, обернувшись, вижу блестящий черный фургон с трафаретом «Кузумано электрик» на боковой двери. Фургон притормаживает, опускается окно.

Маттео Кузумано приподнимает очки-авиаторы:

– Эй, красотка! Подвезти?

Я улыбаюсь своему самому лучшему и, пожалуй, единственному настоящему другу и прислоняюсь к фургону:

– А ты знаешь, как побаловать девушку: подъезжаешь, когда ей осталось пройти всего два квартала.

– Таким уж я уродился, – смеется Мэтт. – Запрыгивай! Давай выпьем по пивку.

– А тебе разве не надо кому-нибудь подключить электричество? Или провода закоротить?

Мэтт улыбается:

– Только что выполнил последнюю работу на сегодня. Сложнейшая была задача – замена лампочки в кухне миссис Фата.

– Вот это да! Надеюсь, справился? Не зря же ты получил лицензию электрика.

– Ну ты и язва!

Я забираюсь в кабину и, пока пристегиваю ремень безопасности, не забываю аккуратно придерживать коробку с пирогом. А потом спрашиваю:

– Ты хоть понимаешь, что миссис Фата втайне надеется на большее, чем замена лампочек?

– Меня любят женщины за шестьдесят, – говорит Мэтт.

И это похоже на правду. Маттео – поджарый и долговязый брюнет, у него чудесные кудри, правда, передние зубы немного длинноваты, но зато смех такой заразительный, что способен выжать улыбку даже из бабушки Розы – и этому есть свидетели.

Мэтт толкает меня в бок локтем и вздыхает:

– А вот с двадцатидевятилетними у меня проблемы.

Ну вот, опять он за свое. Я недовольно отворачиваюсь к окну и смотрю, как молодая мама катит по тротуару коляску. Мэтт старше меня на десять месяцев, но я всегда относилась к нему как к младшему брату. Мы вместе ходили в церковь Святого Афанасия в самый первый день в начальной школе. Это Мэтт в пятом классе расквасил нос хулигану Бонофильо за то, что он обозвал меня губошлепкой. Мэтт – тот самый башковитый пацан, который давал мне списывать домашку по химии в десятом классе. И это он – тот славный парень, который составил мне пару на выпускном, потом на свадьбе Дарии, а затем и на всех прочих мероприятиях, где девушке не принято появляться одной. Маттео Сильвано Кузумано – «мой парень» на все случаи жизни. Лучшего друга не пожелаешь. И я хочу, чтобы все так и оставалось.

– Если не трудно, высади меня у дома Дарии, хорошо?

– Значит, пивка не попьем?

– Сегодня собрание Клуба книголюбов, ты не забыл?

– Ну, тогда тем более стоит выпить: на трезвую голову там делать нечего.

Я искоса смотрю на Мэтта. Он всегда недолюбливал Дарию. А однажды даже назвал ее злобной сучкой, но я сразу поставила его на место. Никто не имеет права так говорить про мою сестру.

Фургон притормаживает напротив дома Дарии.

– Спасибо, что подвез.

– А когда эта тусовка закончится? Хочешь, я тебя встречу?

– Не стоит беспокоиться. – Я открываю дверь. – Пройдусь обратно пешком.

– Да какое там беспокойство, Эм. День нынче выдался тяжелый, и ты украсишь мой вечер.

Глаза Мэтта полны нежности, как у настоящего любовника. Меня даже передергивает – ненавижу эти неловкие моменты! – а они в последнее время возникают все чаще и чаще. Наши отношения с Кузумано перестали быть прежними в мае, после того как он расстался с Леей, которая была его девушкой целых восемь месяцев. С Мэттом всегда легче общаться, когда он с кем-то встречается. Но в прошлом месяце, когда мы были на свадьбе его лучшего друга, наша дружба достигла критической отметки. Помню, мы шли через парковку и давились от смеха, настолько забавно изображал «лунную походку» отец жениха. Мэтт взял меня за руку. Я рассмеялась еще громче, хлопнула его по плечу и сунула руку в карман. Обнимашки – это для нас нормально. Иногда я чмокаю его в щеку. Мы «даем друг другу пять» или стукаемся кулаками. Но мы не держимся за руки. Никогда. Я, очевидно, в тот момент ранила его, и мне от этого стало плохо. Однако никакого способа извиниться, без того чтобы обсудить этот момент или, хуже того, поговорить «о нас», не существовало. Поэтому я притворилась, будто ничего не случилось.

– Ты такой заботливый, Кузумано. Встречать меня не надо. Но все равно спасибо: я тронута. Правда.

Я выхожу из фургона напротив маленького домика на одну семью и машу Мэтту рукой. Этот дом постройки сороковых годов Дария с мужем купили после смерти ее свекра. Донни, который профессионально клал кирпичи и вообще до хрена всего знал о строительстве, все собирался обновить устаревший интерьер. С тех пор прошло уже два года, но, если не считать покраску стен в ванной и появление нового ковра в детской, внутренности дома все так же напоминают декорации «Я люблю Люси» – популярного телесериала 1950-х годов. «Это же крутое ретро, – утешаю я сестру. – Прикинь, как тебе повезло».

С заднего двора слышен звонкий смех. Сворачиваю за угол и оказываюсь у забора из сетки-рабицы. Мои племянницы занимаются гимнастикой во дворе размером чуть больше опрокинутой коробки от холодильника. Уже сейчас видно, насколько девочки разные. Сестры Наталия и Мими – старшая и младшая. Глядя на них, невольно вспомнишь историю про фамильное проклятие семейства Фонтана. Хотя лично я не верю во все эти старые сказки.

Девятилетняя Наталия безупречно выполняет колесо, с видом победительницы поднимает вверх руки, а потом откидывает с ангельского личика выбившуюся прядь блестящих каштановых волос. Сегодня моя сестра соорудила дочери французскую косичку и вплела в нее красную ленту. Бирюзовые легинсы обтягивают стройные крепкие ножки. На футболке надпись «Будущий президент», и это вполне может оказаться правдой.

– Вот так надо делать колесо, – говорит Наталия младшей сестре.

Да уж, эта девочка уверена в себе, и она прирожденный лидер: ни дать ни взять маленькая Хилари Клинтон.

Семилетняя Мими с восхищением смотрит на Наталию. Она, как обычно, слегка взъерошена. На худеньких плечиках болтается мятое платье из секонд-хенда. Длинные ноги все в зеленых пятнах от травы, а ногти не накрашены, в отличие от старшей сестры: у той они красные. Темные волосы Мими коротко подстрижены: Дария объяснила мне, что таким образом ей удалось сократить утренние пререкания на двадцать минут.

Мими первой замечает меня:

– Тетя Эм!

Она несется ко мне с вытянутыми вперед руками. Я ставлю коробку на газон, сажусь на корточки и принимаю племянницу в свои объятия.

– Привет, дорогая! – Я закрываю глаза и вдыхаю ее чудесный запах. – Как поживают мои любимые девочки? – Встав, я протягиваю руки к Наталии. – Отлично делаешь колесо, милая!

– Спасибо, – говорит Наталия, по-быстрому обнимает тетю и возвращается к своим занятиям.

– Покружи меня! – просит Мими.

Я с улыбкой ерошу ей волосы:

– Только недолго. Надо помочь твоей маме подготовиться к собранию Клуба книголюбов.

После этого я беру Мими под мышки и быстро кружу. Легкая как перышко девочка громко смеется от восторга. И я тоже смеюсь. Но тут открывается задняя дверь.

– Эм? Ты что это делаешь?

Я медленно перестаю кружиться.

– Привет, Дар! – Я отпускаю Мими, но двор все еще плывет у меня перед глазами. – Уже иду.

– А где пирог?

Я со смехом делаю шаг назад и, пытаясь поправить очки, неловко тычу указательным пальцем в щеку:

– Не волнуйся, пирог я принесла.

– Тетя Эм! – кричит Мими. – Осторожно!

Я чувствую под пяткой что-то твердое, пытаюсь отойти в сторону, но земля еще качается под ногами, и я спотыкаюсь.

– Эмми! – вопит Дария.

Но я уже падаю и жестко приземляюсь на пятую точку. Хлопает дверь, и в следующую секунду сестра стоит возле меня.

– Все нормально, – говорю я, потирая бедро.

– Проклятье! – Дария вытаскивает помятую коробку у меня из-под ноги. – Пирогу кранты!

Сестра бежит к дому, а я, приподнявшись на локтях, кричу ей вслед:

– Прости меня!

Настроение падает ниже плинтуса.

– Мама рассердилась, – говорит Наталия.

– И неудивительно. – Я поднимаюсь на ноги и быстро чмокаю племянниц. – Пойду-ка посмотрю, можно ли спасти пирог, пока Роза окончательно не слетела с катушек.

И только увидев, как изменились лица девочек, я понимаю, что оговорилась.

Спустя двадцать минут, с помощью зубочисток и второго слоя глазури, мне удается вернуть пирогу прежнюю форму.

– Та-да-да-да! – Я протягиваю десерт Дарии.

Она стоит на табурете спиной ко мне и достает из металлического шкафа бокалы для вина. Чудесное летнее платье в цветочек не скрывает ее длинные загорелые ноги.

Я опускаю пирог на кухонный стол, который уже заставлен тарелками с сыром, крекерами и тартинками.

– Ну вот, никто даже не догадается.

Сестра наконец оборачивается. Пристально смотрит на пирог. Я жду затаив дыхание.

– Отлично, Эмми.

Я выдыхаю:

– Ну вот, делов-то. Дар, не сердись, я ведь не нарочно.

Дария спрыгивает с табурета. Я чувствую слабый аромат ее цветочных духов. Каштановые волосы сестры мягко падают ей на плечи. Она их идеально выпрямила утюжком и слегка осветлила, так что теперь они отливают золотом.

Я достаю из кармана карандаш-корректор телесного цвета и тычу им в шрам под губой.

– Кстати, Дария, ты шикарно выглядишь.

– Спасибо, – благодарит меня сестра. – Эй, а где Наталия? Помнишь, я говорила, что ей нужно помочь с домашним заданием?

– О, точно, – я бросаю взгляд на часы, – сейчас займусь. – На полпути к двери останавливаюсь. Уже почти семь. У меня появляется нехорошее предчувствие. – И еще ты что-то говорила про кексы, которые Мими должна завтра принести в школу.

– Точно! Спасибо, что напомнила. – Дария кивает в сторону коробки с сухой смесью для кексов. – Ох, Эмми, как хорошо, что ты у меня есть, ты настоящая палочка-выручалочка. Ну что бы я без тебя делала?

Пока раковина наполняется водой, я смотрю сквозь кухонное окно на задний двор. По стеклу стекают капли дождя, двор уже погрузился в темноту. Из гостиной доносится щебет Дарии. Она прощается с последней гостьей.

– Передай сестре, что пирог – просто чудо, – говорит та. – И обязательно пригласи ее в следующем месяце, когда собрание клуба будет у меня. Но только предупреди, что я предпочитаю нон-фикшн. Для нее это, вероятно, будет сложновато.

Это еще что такое? Я быстро вытираю руки и уже готова выступить в свою защиту, но меня останавливает голос сестры:

– У Эмми, между прочим, степень бакалавра по английской литературе. Уж поверь мне, она справится.

Судя по тону, Дария не на шутку разозлилась.

Я улыбаюсь. Пусть с тех пор, как она говорила мне это лично, прошли годы, но моя старшая сестра по-прежнему гордится мною.

Спустя еще десять минут я ставлю последний бокал в шкаф и вешаю кухонное полотенце на дверную ручку.

Оглядев чистую, без единого пятнышка, кухню, беру тарелку из-под своего пирога, выключаю свет и, выйдя в коридор, громко объявляю:

– Я ухожу.

Дария выходит из спальни. Она уже переоделась в светло-голубую ночную сорочку. Меня захлестывает волна воспоминаний. Старшая сестра в пижаме сидит, скрестив ноги, на кровати и полирует мне ногти. Мы в одинаковых ночнушках с расческами в руках вместо микрофонов поем песню «Wannabe» из репертуара группы Spice Girls. Мне приснился кошмар, и Дария успокаивает меня, нежно массируя спину.

– Спасибо, Эмми, – говорит она.

– И тебе спасибо. Я слышала, что ты сказала своей подруге. Той, которая думает, что нон-фикшн мне не по зубам.

Дария пожимает плечами:

– Я что угодно скажу, лишь бы заткнуть Лорен. Уж больно много эта овца о себе воображает.

– О… Но все равно спасибо. – Повисает неловкая пауза; я поправляю очки. – Кексы для Мими на столе.

– Отлично!

Дария идет по коридору и останавливается на расстоянии вытянутой руки от меня.

– Как прошло обсуждение новой книги?

Сестра отводит глаза:

– Ой, такая тоска. Ты ничего не потеряла.

– Правда? Судя по тому, что я постоянно слышала взрывы смеха, вам было весело.

Дария вздыхает:

– Извини, Эмми. Я не думала, что домашнее задание Наталии займет столько времени.

Мне хочется спросить: «Да что такое с нами происходит?» Сердце бешено колотится в груди.

Я собираюсь с духом и выпаливаю:

– Дар, что я сделала не так?

Сестра скрещивает руки на груди, переминается с ноги на ногу, а потом нервно хихикает:

– Надо было разрешить ей пользоваться калькулятором.

– Но ведь учителя запрещают это.

– Да плевать на запреты! Зато калькулятор экономит кучу времени.

Мы обе прекрасно понимаем, что мой вопрос был вовсе не про домашнее задание, но Дария, как всегда, уходит от ответа. Я отступаюсь:

– Ну ладно, мне пора.

– Да, конечно, Эм, береги себя.

Я смотрю на тарелку и жду, что сестра еще что-нибудь добавит, но она молчит.

И в конце концов я говорю сама:

– Ты ничего не сказала о моем пироге. О том самом пироге, который попросила меня испечь. – Я понимаю, что в моем голосе слышен сарказм, но ничего не могу с собой поделать, все это слишком больно. – И как он тебе?

Дария хлопает себя по лбу:

– Рizza di crema? О, она произвела настоящий фурор! Никто и не заподозрил, что пирог был раздавлен всего за час до подачи на стол. Ах, Эмми, ты просто пекарь от Бога! Честное слово, я не преувеличиваю! – Сестра склоняет голову набок, и меня обволакивает ее мелодичный смех – волшебный звук, который я когда-то воспринимала как должное. – Ах, как мне повезло с сестрой! Что бы я без тебя делала! – восклицает Дария.

И я тут же ее прощаю.