Счастливый исход

Глава 3

Аманда отправилась спать в подавленном настроении. Ее терзали сомнения и запоздалое сожаление. Ей пришла в голову ужасная мысль, что Чарльз, видимо, был все-таки прав, отговаривая ее поселяться в этом доме. Однако, когда утром Аманда проснулась, от ее вечернего настроения не осталось и следа. Она снова была полна сил и решимости, и даже дождь, который шел не переставая всю ночь, и лужа на полу, которая натекла сквозь разбитое стекло, не испортили ее настроения. Сегодня она отправится в ближайший город и закупит все, что ей необходимо для нормальной жизни, договорится с электриком, чтобы он отрегулировал плиту, повесит на окна шторы тетушки Софи, купит корзину для мусора и веник, а также резиновые сапоги и запасется всем необходимым — начиная от джина и сигарет и кончая тряпками для протирания пыли и булавками. Она выпила стакан молока с хлебом и маслом, поскольку не могла вскипятить чай и поджарить тосты, и с завистью заглянула в кухню своего хозяина, откуда шло тепло. Стивен, прежде чем уехать в город, подкинул побольше угля в плиту, чтобы согреть свою кухню и, хотя бы отчасти, кухню Аманды. «Что мешает мне, — подумала она, — сварить себе на этой плите что-нибудь горячее на завтрак? Ведь жар ее расходуется понапрасну?» Но невидимая стена остановила ее; она не могла распоряжаться домом и запасами топлива Стивена Спенсера, поскольку он недвусмысленно дал ей понять, что желает сохранить между нею и собой приличную дистанцию, но уж ванну-то она могла принять. Можно купаться хоть целый день, сколько захочется, но к моменту появления хозяина она должна освободить ванную и не показываться ему на глаза.

Но ей не удалось насладиться одиночеством и искупаться. Неожиданно в кухню вошла крупная женщина, и Аманда подумала, что это, наверное, и есть миссис Тикл. Женщина принялась мыть посуду, оставшуюся от ужина; после нее пришел не менее крупный мужчина, который стал молча гладить свои брюки; затем на кухне появилась замотанная женщина и принялась стирать детские пеленки в раковине, которую только что вымыла миссис Тикл. В довершение ко всему на кухню постоянно заходили рабочие, чтобы выпить чаю, и так продолжалось весь день.

«Ну и дела!» — подумала Аманда, утратив надежду попасть сегодня в ванную. Тогда она решила отправиться в магазин и принялась одеваться.

Ее машина с трудом одолела подъем по разбитому переулку, по которому текли мутные потоки воды. Аманде не удалось взять с первого раза крутой уступ в месте соединения двух дорог, во время неудачных попыток у ее машины несколько раз глох мотор. Но, несмотря на все эти трудности, ей удалось-таки закупить в магазинах все необходимое. Она набила машину купленными вещами, договорилась о наладке плиты и о замене разбитого стекла в спальне и вернулась домой голодная, но довольная. Несмотря на усталость, Аманда дала себе слово, что еще до того, как наступит темнота, она создаст в своем доме хотя бы видимость уюта и порядка.

Аманда вкрутила лампочки, установила в каждой комнате электрообогреватели и, включив их все разом, принялась развешивать шторы тетушки Софи. Одни из них пришлись как раз впору, зато другие не доставали и до середины окна.

К вечеру ее комнаты стали выглядеть прилично и даже уютно. Электрик наладил плиту и сделал розетку для электрического чайника, а стекольщик вставил стекло в спальне.

Однако, к великому удивлению Аманды, мистер Баджен обиделся, что она пригласила стекольщика со стороны.

— Почему вы не обратились ко мне или к Чарли, мисс? — спросил он с укоризной. — Мы же всегда под рукой и могли бы заменить вам стекло, если бы вы попросили.

— О, простите, — расстроенно сказала Аманда. — Я решила, что у вас, наверное, и без этого дел по горло. Я об этом просто не подумала.

— Напрасно вы обратились в другую фирму, совершенно напрасно, — сказал он с обидой. — Попомните мои слова, это стекло скоро выпадет. Это же не стекольщики, а жалкие сантехники.

— Уж если речь зашла о сантехнике, — торопливо сказала Аманда, — то хочу сообщить вам, что у меня на кухне не работает кран с горячей водой. Вы можете его починить?

— Воду отключили, поскольку в доме меняют трубы, — ответил он мстительно. — Вы видите, ваш кран соединен с трубой, которая проходит через кухню мистера Спенсера.

— Ну и что же, ему жалко горячей воды для меня? Он же разрешил мне пользоваться своей ванной.

— Я думаю, все дело в трубах. Сантехник не может менять кран, не отключив воду в другом месте, вы понимаете.

— Нет, не понимаю. Я не могу понять, как можно было отключить горячую воду, если вместо моей ванной существует пока только дырка в полу.

— Дырка в полу! — воскликнул мистер Баджен, оскорбленный, по всей видимости, в самых лучших своих чувствах. — Да мы уже уложили фундамент и возвели одну стену! А трубы прокладывают в последнюю очередь!

— И когда же дойдет очередь до труб?

— Трудно сказать. В такую погоду много не наработаешь. Ну, когда стекло в вашей спальне вылетит, скажите мне, и я вам вставлю новое.

Мистер Баджен расстался с ней, не пожелав даже спокойной ночи, чтобы она почувствовала, как оскорбила его, а Аманда отправилась в спальню, чтобы проверить, хорошо ли держится новое стекло. Оно выглядело вполне надежным, но, так как, по словам мистера Баджена, в этом доме почти все должно было скоро обвалиться или совсем обрушиться, Аманда почувствовала себя очень неуютно.

Ей удалось-таки быстро вымыться, когда женщины наконец удалились, но, сидя в ванне, она настороженно прислушивалась к каждому звуку, опасаясь, как бы ее хозяин не решил вернуться пораньше. Выйдя из ванной, она закуталась в старую накидку, служившую ей купальным халатом, и, радуясь, что наконец-то осталась одна, поскольку рабочие с прислугой не появятся раньше завтрашнего утра, решила немного расслабиться. Она налила себе джина, закурила сигарету, включила радио и первый раз за все время ощутила в себе чувство гордости за то, что у нее теперь был свой дом.

Аманда купила себе на ужин отбивные, грибы, замороженный горошек и чипсы. Решив, что после такого трудного дня можно немного побаловать себя, она отрезала ломтик копченой лососины, вспомнив, какой высокой показалась ей цена этой лососины.

Впрочем, подумала она, если все время питаться в ресторанах, то никогда не узнаешь, сколько на самом деле стоят продукты, да и, кроме того, Чарльз, с детства привыкший к ежедневным дорогим удовольствиям, приучил ее жить не по средствам. Она хихикнула, подумав, что эта фраза достойна самого Чарльза, и попыталась представить себе, как он сидит в кухне Стивена, поедая простой пирог миссис Тикл, пользуясь ножом и вилкой из разных наборов.

Вспомнив о пироге миссис Тикл, Аманда почувствовала, как заурчало у нее в животе, поскольку за целый день ей ни разу не удалось нормально поесть. Она отправилась на кухню, чтобы приготовить ужин, и сразу же поняла, что ее одиночество кончилось. Стивен уже вернулся и, судя по звукам, доносящимся из его кухни, тоже готовил себе ужин. Она не знала, нужно ли ей пойти поздороваться с ним, а он, в свою очередь, хотя и слышал, как она гремела ножами и открывала и закрывала дверцы кухонных шкафов, не проявлял никакого желания общаться с ней. Вместо этого он начал петь, прерываясь всякий раз, когда ему нужно было попробовать готовящееся блюдо, а затем снова принимался петь, но уже в другой тональности. Услышав впервые его пение, Аманда подумала было, что он хотел таким образом показать ей, что намерен игнорировать ее присутствие, но позже она поняла, что пение просто вошло у него в привычку. Стивен любил петь, выполняя домашнюю работу. Он пел, таская уголь или начищая свою обувь, пел в ванной — особенно в ванной, — и по его песням можно было судить, в каком он настроении. У него был красивый голос, и, когда Стивен был в хорошем настроении, этот голос приобретал поразительную силу и мощь, но в тот вечер отрывки из веселых песенок, которые исполнял Стивен, показались Аманде грубоватыми. Зря он притворяется, подумала она с негодованием, что между ними существует невидимая стена, и игнорирует тот факт, что тот, кто захочет ее пересечь, сразу же будет замечен другим.

Она сновала из кухни в гостиную и обратно, накрывая на стол, и каблучки ее шлепанцев громко стучали по кирпичному полу. Дверь в гостиную была открыта, и оттуда доносились громкие звуки радио, но и они не могли заглушить пение хозяина. Когда раздалось шипение жарящихся в гриле отбивных и горошек закипел в кастрюле, а сковородка, на которой жарились грибы, стала весело стрелять во все стороны капельками масла, Аманда подумала, что пора кончать эти глупые игры в невидимые стены. Она появилась в проеме двери между кухнями и протянула ему коробку сигарет.

— Возвращаю вам долг, — сказала она.

— Спасибо, — ответил Стивен, даже не оторвав взгляда от картофельного пюре в кастрюльке.

— А что у вас сегодня на ужин? — спросила она, желая завязать дружеский разговор.

— Сосиски с пюре. Но на двоих здесь не хватит, — ответил он.

— Спасибо, я приготовила себе ужин сама, — произнесла Аманда с достоинством и с оттенком укора в голосе. — Дело в том, что я хочу пригласить вас на ужин в благодарность за ваше вчерашнее гостеприимство. Я приготовила отбивные с грибами, горохом и жареным картофелем, а на закуску могу предложить вам копченую лососину, и всего этого нам хватит на двоих.

— Не слабо! — воскликнул он, закрывая кастрюльку крышкой и ставя ее назад в духовку. — Ваш бюджет затрещит по швам, если вы будете баловать себя копченой рыбкой по четыре фунта за килограмм.

— Пусть вас не волнует состояние моего бюджета, — ледяным тоном ответила она, и он наконец повернулся и впервые за этот вечер посмотрел на нее. Его брови слегка поднялись, когда он увидел ее в халате и шлепанцах, с распущенными по плечам волосами, и она поняла, что он подумал, что она оделась так намеренно, чтобы сблизиться с ним. В душе ее закипел гнев.

— Разумеется, это не мое дело, — ответил Стивен таким же тоном, — но, пожалуйста, мисс Пейдж, не думайте, что вы чем-то обязаны мне. И будет лучше — я надеюсь, вы со мной согласитесь, — если мы будем держаться строго своей территории, пока не возведут перегородку.

— О Боже! — воскликнула она, засмеявшись, и в ее смехе послышались истерические нотки. — Вы говорите совсем как Чарльз!

Он на мгновение нахмурился, и она поняла, что это сравнение ему не понравилось, а затем бросился к своей сковородке, откуда запахло паленым.

— О, черт возьми, из-за вас подгорели мои сосиски! — воскликнул Стивен, и она с мстительным удовлетворением стала наблюдать, как он лихорадочно накалывает на вилку подгоревшие сосиски и выкладывает их на тарелку, а потом гордо удалилась на кухню к своим кастрюлькам, которые вели себя вполне прилично.

«Грубый, самодовольный зануда!» — подумал Аманда, выкладывая на тарелку свой ужин и радуясь, что его сосиски подгорели. Но, вопреки всем ожиданиям, она не получила никакого удовольствия от своего первого ужина в новом доме. Стивен мог бы, подумала она, хотя бы из вежливости поинтересоваться, как она устроилась, и спросить, не мог ли он ей чем-нибудь помочь.

— Ну и пусть, — сказала она сердито, поглощая в одиночестве свой ужин. — Завтра я начну работать, а Его Высочество всемогущий мистер Спенсер пусть умирает от тоски в своей половине дома.

Но, когда наступило утро, Аманда поняла, что работать — то есть писать книгу — здесь не было никакой возможности. За ночь погода совершенно переменилась, и к восьми часам, когда на небе уже ярко сияло солнце, в доме появилась целая орава каменщиков и плотников, которые пришли достраивать новый дом.

Весь день они громко стучали молотками и постоянно ходили на кухню кипятить чай, а мистер Баджен и Чарли, казалось, вообще не покидали половины дома, принадлежащей Аманде, заканчивая отделку комнат.

— Всю эту мебель в спальне надо отодвинуть, а то мы не можем подойти к стенам, — мрачно сказал мистер Баджен, и они отодвинули мебель. После этого сверху раздался стук, и на голову Аманде посыпалась штукатурка, несмотря на то, что потолок был совсем недавно побелен. Кроме того, мистер Баджен и Чарли непрерывно ходили через гостиную, поскольку это был самый короткий путь от входной двери до кухни.

Аманда, разложив на письменном столе тетушки Софи листы бумаги, намеревалась продолжить свой недавно начатый детектив «Кровь на лестнице», но она напрасно посасывала кончик карандаша, ожидая, когда вдохновение посетит ее. В конце концов она поняла, что работать в таких условиях совершенно невозможно.

— Неужели вам обязательно нужно ходить на кухню за водой или еще за чем-нибудь именно через мою гостиную? — раздраженно спросила Аманда мистера Баджена. Мастер только укоризненно взглянул на нее.

— А туда никак иначе не пройдешь, если только вы не уберете мебель из коридора, — сказал он, и Аманда подумала, что он, наверное, прав.

Узкий коридорчик, который агент по найму домов назвал просторной прихожей, был и вправду заставлен чиппендейлскими стульями и разной мебелью, которую она вчера выставила из крошечной гостиной, поскольку та оказалась слишком загромождена.

— Ну хорошо, — сказала она. — А долго вы еще собираетесь заниматься отделкой комнат? Вы же должны были закончить работу еще до моего переезда.

— Вы же знаете, что мы работали в двух местах, — ответил мистер Баджен с легким укором в голосе. — Мистер Спенсер нанял нас, чтобы мы построили ему новый дом, а потом появились вы, и вам захотелось заново отделать комнаты и все такое. Мы же не можем удовлетворить одновременно вас обоих, правда? Это нереально.

— Нет, конечно, нереально. Ну хорошо, оставьте здесь все, как было. А когда закончите строительство пристройки, вернетесь и доделаете ремонт комнат, — сказала Аманда, но мистер Баджен зарубил ее идею на корню.

— Тогда я не получу свои денежки, мисс, — откровенно признался он ей. — После того как мы закончим строительство пристройки, моим людям сразу же дадут другую работу, и вам уже ни за какие коврижки не удастся заполучить их сюда в рабочее время. Так что давайте-ка мы закончим то, что начали, а то отделка ваших комнат затянется до Рождества.

Словом, хождение через ее гостиную продолжалось. Стук молотка не смолкал ни на минуту, а перерывы на чаепитие следовали с ненарушаемой пунктуальностью. В соседней кухне постоянно кто-то гладил брюки, стирал пеленки и пек в печи пироги.

Обитатели прицепов, как объяснил мистер Баджен Аманде, когда она наконец поинтересовалась у него, откуда они взялись, были жильцами мистера Спенсера. Тикл работал в таком месте, где необходимо было появляться аккуратно одетым, поэтому он постоянно гладил свои единственные приличные брюки; миссис Смарт, жившая в другом прицепе, стирала пеленки для местных молодых мамаш, которым некогда было этим заниматься, поскольку они работали, а миссис Тикл, конечно, работала на самого мистера Спенсера и готовила ему еду.

Так проходили дни. Аманда, наученная горьким опытом, не предпринимала больше никаких попыток завязать разговор со своим хозяином во время приготовления ужина, но иногда он появлялся в проеме двери, приветливо здоровался с ней и очень удивлялся, когда она холодно отвечала ему. И он всегда пел. «По крайней мере, — думала Аманда, — теперь я всегда буду знать, когда ванная свободна, ведь он больше всего любит распевать в ванной». Она выяснила, что он особенно любил негритянские спиричуэле и позабытые шлягеры прошлого десятилетия. Только тогда, когда звук его голоса удалялся и слышался откуда-то сверху, Аманда осмеливалась проскользнуть через пустую кухню мистера Спенсера и украдкой помыться перед сном.

Иногда ей звонил Чарльз и с плохо скрываемым злорадством осведомлялся, как ей живется, но Аманда была немногословна. Она была еще не готова приглашать к себе Чарльза, опасаясь его насмешек по поводу ее нового дома, в котором она поселилась, наплевав на все условности. Вскоре Аманда обнаружила еще одно непредвиденное неудобство — у них со Стивеном были параллельные телефоны. Ей приходилось постоянно отвечать на звонки, предназначавшиеся ему, а когда она потребовала, чтобы ей поставили отдельный телефон, она услышала в ответ, что свободных линий нет.

— Вы могли бы, — заявила она своему хозяину с ехидцей, — хотя бы предупредить меня о таких «пустячках», когда я еще только собиралась снять дом. Ваш агент всячески его нахваливал, а я что-то не вижу, чем здесь можно было бы восхищаться.

— Но вы ведь приезжали посмотреть дом, — отпарировал Стивен. — Я не сделал ничего, чтобы ввести вас в заблуждение. Более того, я хорошо помню, что предупреждал вас с самого начала, что это место вам не подойдет. Впрочем, вы в любой момент можете сообщить мне, что через месяц съезжаете.

— А я не собираюсь съезжать после того, как угробила столько денег на ремонт и отделку комнат, — резко ответила она. — Кстати сказать, нам нужно было бы заключить договор о найме дома, как полагается в таких случаях. Мне об этом сказал мистер Баджен.

— Баджен? А ему-то до этого какое дело, черт побери?

— Ну, я думаю, он просто решил защитить мои интересы. Кто-то же должен это сделать! Вы ведь спокойно можете вышвырнуть меня, предупредив об этом за месяц, а кто вернет мне мои деньги?

— Да, я могу, конечно, могу, — ответил он, и его улыбка свидетельствовала о том, что ее судьба была ему совершенно безразлична. Это окончательно взбесило Аманду.

— Но не волнуйтесь, мисс Пейдж. Если вы будете держаться от меня подальше, я обещаю, что не выгоню вас.

— Держаться от вас подальше! — воскликнула она, и хвост ее резко взметнулся. — Да вы самый невыносимый хозяин, которого можно было бы пожелать!

— Да, боюсь, что я такой и есть, — признал Стивен довольно смиренно, но тут же ушел, не выразив никакого сожаления по поводу своих недостатков, а Аманда, услышав знакомое пение, с обидой захлопнула дверь в свою комнату.

Подошла к концу первая неделя ее жизни в новом доме, а потом и вторая, и Аманда уже привыкла сражаться с рукописью «Кровь на лестнице» под аккомпанемент непрекращающегося шума. Она научилась не обращать внимания на то, что через ее комнату ходят незнакомые мужчины. По вечерам, когда рабочие уходили и наконец наступала тишина, Аманда звонила друзьям, чтобы поплакаться о своей жизни, но в трубке раздавался решительный голос Стивена Спенсера, который вежливо спрашивал, не положит ли она трубку, поскольку ему нужно самому позвонить. Тогда она с новой энергией бралась за свою рукопись, где описывались убийства и пытки, которым подвергались несчастные герои «Крови на лестнице», но вынуждена была признаться себе, что роман продвигается очень медленно и ей удается удержать вдохновение не больше чем на пять минут. Обстановка в доме так раздражала ее, что ей часто хотелось убить кого-нибудь, но, к сожалению, это никак не способствовало развитию сюжета романа. Поэтому, когда ей позвонила миссис Лич, о которой она уже позабыла, Аманда очень обрадовалась, что сможет наконец отвлечься от надоевшей работы.

Мариголд Лич ни в коей мере не соответствовала тому образу, который сложился у Аманды под влиянием рассказов Стивена. Эта маленькая кокетливая женщина, формы которой имели приятную округлость, была еще молодой и одевалась модно и красиво. Ее украшения тоже были подобраны со вкусом. У нее были большие, как у ребенка, голубые глаза, золотые кудряшки и прекрасный цвет лица, забота о котором требовала больших средств. Присмотревшись к ней поближе, Аманда с удивлением обнаружила, что миссис Лич уже не настолько молода, насколько ей хочется выглядеть, но, вне всякого сомнения, все еще представляет опасность для местных мужчин, не связанных брачными узами.

Миссис Лич, в свою очередь, тоже ненавязчиво изучала Аманду, поскольку видела ее в первый раз, но, будучи приглашенной в дом, принялась восторгаться произошедшими в нем переменами. Все ее восхищало — цвет стен и штор, мебель тетушки Софи, даже зрелище только что выстиранных брюк Аманды, развешанных для просушки на спинке стула у электрообогревателя.

— А я вас со слов Стивена представляла себе совсем другой, — сказала гостья, но для Аманды осталось неясным, говорилось ли это с одобрением или с осуждением.

— Раз уж зашла об этом речь, то я тоже представляла вас совсем другой, — отпарировала Аманда и увидела, как большие голубые глаза гостьи широко раскрылись.

— О, неужели Стивен говорил вам обо мне? И что же он говорил? — с жаром спросила она. — Вы знаете, я к нему отношусь с такой симпатией!

— Правда? — вежливо спросила Аманда, не ответив, однако, на ее вопрос. — Мистер Спенсер сказал, что вы можете ввести меня в курс всех местных дел — вроде того, с кем можно договориться о доставке продуктов — и, что самое важное, посоветовать мне, кто бы мог на меня работать. Пока я справляюсь, но у меня нет опыта ведения домашнего хозяйства, и, кроме того, я должна писать.

— Вы пишете! — воскликнула Мариголд, хлопнув в ладоши, как маленькая девочка. — Это же замечательно, ведь для этого нужно быть такой умной! А кто вас печатает?

— Пока еще никто, — кратко ответила Аманда, чувствуя, что это признание может сильно уронить ее в глазах миссис Лич.

— Ну, это дело будущего, все когда-то были начинающими. Я уверена, что вы правильно решили поселиться у нас — жизнь здесь просто рай для писателя: красивый пейзаж, тишина и покой.

— Тишина? — спросила Аманда и только сейчас поняла, что за те четверть часа, что они разговаривают, в доме наступило необычайное затишье. Должно быть, рабочие пьют чай, решила Аманда, но не успела она подумать об этом, как стук молотков возобновился.

— Теперь я понимаю, почему вы так удивились, — сказала Мариголд, делая глоточек из своего бокала. — Они что, стучат целый день?

— Да, целый день, — ответила Аманда, чувствуя, что готова рассказать своей слушательнице, проникшейся к ней сочувствием, обо всех своих горестях.

— Мистер Баджен и Чарли используют эту комнату как проходную, на кухне с утра до вечера стирают пеленки и гладят брюки, а дверь туда не закроешь, поскольку ее просто нет, крыша в гараже протекает, и сам он полон всякого хлама, а несчастный жилец в этом доме не имеет никаких прав — абсолютно никаких!

Чарльз бы уже давно понял, к чему приведет такая вспышка, но Мариголд Лич, незнакомая еще с тем, с какой легкостью и быстротой Аманда может приходить в негодование, только все шире и шире раскрывала глаза и свой маленький розовый ротик.

— Ах вы бедняжка, бедняжка, — сказала она высоким дискантом, который так соответствовал ее внешности. — Со стороны Стивена было очень нехорошо не предупредить вас заранее, что в его доме постоянно толкутся жильцы из автофургонов. Я, конечно, никогда не одобряла, что он позволяет им гак свободно распоряжаться в его доме, но со Стивеном спорить трудно, если уж он решил, то никогда не отменит своего решения, да и этим бедняжкам тоже надо где-то стирать свое белье. А что вы имеете в виду, говоря, что у вас нет никаких прав?

— То, что сказала. Любой жилец имеет право высказать свои претензии, но мистер Спенсер, по-видимому, считает, что он оказывает мне честь, принимая от меня квартплату.

— Я должна серьезно поговорить со Стивеном, — сказала Мариголд. — Да, я поговорю со Стивеном, он прислушается к моим словам, поскольку душа у него все-таки добрая, хотя он и боится признаться в этом, бедный застенчивый мальчик.

— Послушайте, — сказала Аманда, — поймите меня правильно. Я взорвалась, потому что недовольство имеет свойство накапливаться. Мистер Спенсер мне в общем-то нравится, но иногда он выводит меня из себя.

По всей видимости, это признание пришлось гостье не по душе, поскольку она нахмурилась.

— Но из ваших слов я поняла, что вы им недовольны, — сказала она.

— Повторяю, я только выпустила пар. Вы что, никогда этого не делаете? Чарльз понял бы это и не принял бы мои слова всерьез.

— Чарльз? — Глаза Мариголд повеселели.

— Это мой дальний родственник, который любит развлечь меня, когда не занят охотой за какой-нибудь подходящей дамой, на которой собирается жениться.

— Он молод?

— О да, примерно одного возраста с мистером Спенсером, но гораздо организованнее его. На самом деле он очень добр и до неприличия красив — той красотой, что отличает ухоженных блондинов.

Аманда заметила, что, когда она закончила говорить, во взоре Мариголд Лич появилось одобрение.

— Понимаю, — сказала она с лукавой улыбкой, и Аманда подумала с раздражением: «Она, наверное, думает, что у нас с Чарльзом роман, ведь, согласно ее романтическим представлениям, между мужчиной и женщиной не может быть простой дружбы. А она сама, по-видимому, имеет какие-то виды на бедного мистера Спенсера…»

— Ну что ж, — сказала Мариголд, решив, что эта девушка не представляет для нее опасности, — попробую вам помочь. Я напишу вам список людей, которые занимаются доставкой продуктов на дом, а также все, что вам нужно будет знать о нашем маленьком поселке. Что касается прислуги, которая приходила бы ежедневно…

— Не ежедневно, — быстро ответила Аманда, подумав о том, что такие расходы ей не под силу. — Мне нужна прислуга, которая приходила бы утром три дня в неделю. Кроме того, пока мистер Баджен и Чарли шатаются здесь, нет никакого смысла убирать каждый день.

— Ну что ж, дайте-ка подумать. Мне нравится заботиться о людях, живущих в нашем поселке, я помогаю находить работу тем, кто в ней нуждается, и тому подобное. Знаете, они все приходят ко мне, поскольку я интересуюсь их жизнью.

«Не так уж много, — подумала без всякой благодарности Аманда, — просто хочет иметь репутацию щедрой дамы». Но Мариголд снова по-детски всплеснула руками.

— Вспомнила, я пришлю к вам Марлин! — воскликнула она.

— Марлин? Странное имя.

— Да, она любит произносить свое имя «Марлин», так что вы не пытайтесь исправить ее. В душе она добрая девочка, несмотря на то что ведет себя как хиппи. Ей шестнадцать, и я думаю, она будет рада получить дополнительный заработок. Она где-то уже работает, кажется, на полставки или три дня и неделю. Похоже, что она из неблагополучной семьи. Это одна из моих хромых собачек.

— Хромых собачек?

— Ну, знаете, я люблю помогать людям, чем могу, и они все в конце концов приходят ко мне. Я потеряла своего мужа, будучи еще совсем молодой, и они знают, что я их всегда пойму. — Она вздохнула и посмотрела повлажневшими глазами в окно. — Конечно, он был намного старше меня, а когда мы поженились, я была совсем еще ребенком и ничего не знала о жизни, абсолютно ничего. Так грустно в молодом возрасте остаться одной, наедине с воспоминаниями, дорогая мисс Пейдж, — сказала Мариголд, но тут же взяла себя в руки и добавила, храбро улыбнувшись: — Но вернемся к этой бедной девочке Марлин. Дайте ей испытательный срок. Больше я пока, к сожалению, не смогу вам никого предложить — здесь трудно найти прислугу.

— А она придет, как вы думаете? — спросила Аманда, которую больше заинтересовали слова Мариголд Лич о себе, чем возможность получить себе в помощницы эту подозрительную Марлин.

— Без сомнения, — радостно ответила Мариголд. — Понимаете, бедное дитя влюблено в Стивена, и она отдала бы все, чтобы прислуживать ему или, уж если это не получается, тому, кто живет с ним в одном доме. Она не откажется, не волнуйтесь. Я пришлю ее вам завтра же, хорошо?

— Да, присылайте, — ответила Аманда, немного расстроившись, поскольку она представила себе, как ей придется распивать чаи с влюбленной Марлин и вести бесконечные разговоры о сомнительных достоинствах мистера Стивена Спенсера.

Первое впечатление Аманды от своей будущей помощницы было не из благоприятных. Марлин появилась около полудня, одетая в черные, тесно облегающие фигуру джинсы и свободный, довольно грязный свитер. Ее темные сальные волосы были заплетены в тонкие косички, похожие на крысиные хвосты, а ее манеры тоже не произвели на Аманду благоприятного впечатления.

— Меня прислала к вам миссис Лич, — заявила девушка, желая показать своей бесцеремонной манерой держаться, что она просто выполняет каприз богатой вдовы.

— Да, я знаю, — резко ответила Аманда. — Ты готова помогать мне по утрам три раза в неделю? Тебе не придется много работать. Нужно будет только убраться и сделать еще кое-какие дела по хозяйству.

— И пол тоже мыть? — спросила Марлин, оценивая про себя, сколько стоят брюки Аманды. Она представила, как бы они сидели на ней, и качнула бедрами.

— Естественно. Если бы у меня было время мыть пол, я бы не нуждалась в тебе.

— Само собой. Я вам должна быть благодарна. А когда я буду работать, мистер Спенсер будет дома?

— Только по субботам.

— Тогда я буду приходить для начала по субботам, — твердо заявила Марлин. — А у вас есть пылесос и электрополотер?

— Нет, — резко ответила Аманда. — Здесь не надо натирать полы, у меня ковры.

— Да? Все равно, я не могу работать без пылесоса. Вы что, не знаете, что если мыть пол руками, то испортится фигура? — сказала Марлин, высокомерно глядя на Аманду — ведь та не знала таких простых вещей.

— Кто бы мог подумать! — насмешливо ответила Аманда, но позже отправилась в магазин и купила пылесос, надеясь, что ее служанка знает, как с ним обращаться.

У Мариголд Лич вошло в привычку время от времени наведываться к Аманде, чтобы посмотреть, как справляется с работой ее протеже. Она всегда оставляла свой ухоженный «бентли» на главной дороге и спускалась по переулку пешком, весело заявляя, что она лучше разобьет о корни и ямы свои туфли, чем рессоры машины. Аманду не очень-то интересовали сплетни, которыми угощала ее гостья, но ее восхищало то упорство, с которым она осаждала Стивена.

— Вы должны быть более общительным, — сказала ему как-то Аманда, насмешливо поблескивая своими зелеными глазами. — Она принимает так близко к сердцу все, что касается вас.

— Да, я знаю, — мрачно ответил он. — Беда заключается в том, что она слишком рано овдовела.

— Ну и что?

— Ну и она стала, как все одинокие женщины, хищной и требовательной.

— Ну вы даете! — сказала Аманда. — Вы что, считаете, что все незамужние женщины охотятся за вами?

При этих словах настроение Стивена, а с ним и выражение лица изменились, как обычно, почти мгновенно. Эта способность хозяина быстро переходить из одного состояния в другое всегда очень трогала Аманду. Стивен воскликнул с искренним возмущением:

— О нет, Бог ты мой, нет! Как вам могла прийти в голову такая мысль, мисс Пейдж!

— А вы не могли бы звать меня Амандой? — спросила она, ибо в такие минуты, когда он искренне демонстрировал, что хорошо знает свои недостатки, ей хотелось, чтобы Стивен звал ее просто по имени.

— А почему бы и нет? — немного удивленно ответил он. — Аманда — прекрасное имя. Но вы понимаете, что это все равно не дает вам права вмешиваться в мою личную жизнь. Мы можем называть друг друга по имени, но это ничего не меняет.

— Почему, — мягко спросила она, — вы так рьяно защищаете свои права? Почему вы по малейшему поводу бросаетесь в бой и так неохотно идете на самые крошечные уступки?

— Неужели я такой?

— Да, вы такой. Вы исключительно несговорчивый хозяин. Я удивляюсь, как вы вообще могли допустить мысль о том, чтобы сдать половину дома.

Этот разговор происходил в воскресенье, в тот день, когда они не могли избежать общения друг с другом. Аманда помогала ему убирать хлам из гаража, что, как он искренне признал, должно было быть сделано еще в первый выходной после ее вселения в дом. Аманде хотелось надеяться, что эта уборка положит конец враждебным отношениям между ними. Стивен распрямил спину, закончив загружать в тележку остатки мусора, который он собирался вывести на свалку, и внимательно посмотрел на нее.

— Ну, это было очень практичное решение, — сказал он.

— Но практичные решения тоже имеют свои темные стороны.

— Что вы имеете в виду?

— То, что жильцам тоже приходится быть практичными. Наше соглашение, мягко говоря, довольно одностороннее, вам не кажется?

— Вы так думаете? Но вы же знаете, в чем заключаются препятствия. Я не хотел, чтобы здесь кто-нибудь жил, пока обе половины дома не будут полностью изолированы, но вы настояли на своем переезде.

— Да, настояла, но ведь вы могли и не согласиться, правда?

— Мог, — признался он. — Я думаю, что поддался какому-то непонятному для меня сентиментальному настроению. Мне показалось, что вы очарованы этим пейзажем и что мы с вами в чем-то схожи.

— Курим одни и те же сигареты.

— При чем тут сигареты? Какое они-то имеют к тому отношение?

— Вы забыли, — сказала Аманда, улыбаясь, поскольку при всем своем неприятии сентиментальности, он, вне всякого сомнения, разделял ее детскую веру во всякие предзнаменования и приметы.

— Ничего я не забыл, — ответил он неожиданно резко и, чтобы закончить разговор, принялся толкать тележку с мусором по направлению к свалке.

Аманда смотрела ему вслед, ее глаза следили за движениями его высокой, мускулистой фигуры, выделявшейся в закатных лучах зимнего солнца. Хорошо было бы закончить этот день, вдруг подумала она, совместным приготовлением ужина, а потом послушать радио и помечтать о будущем мельницы. Но она нетерпеливо передернула плечами и закрыла дверь в гараж. Будущее мельницы никак ее не касалось, а до Стивена Спенсера ей вообще не было никакого дела. Раз ему нравится быть колючим и необщительным, пусть остается таким. И хотя сегодня им удалось так хорошо поговорить, это ничего не меняет.

Мариголд по-прежнему навещала Аманду, никогда не извещая заранее о своем визите. Она утверждала, что приходит, чтобы по-дружески приглядывать за Марлин, но Аманда заметила, что она обычно появлялась в выходные, когда Стивена можно было застать дома, и вряд ли искреннее мнение ее протеже о ней самой доставило бы ей удовольствие.

— Снова заявилась! — фыркала Марлин, ревниво наблюдая, как ничего не подозревающая миссис Лич прогуливается по берегу пруда под ручку с мистером Спенсером, глядя восхищенным взглядом ему в лицо. — Она сразу положила на него глаз, сразу же. Правда, уж если на то пошло, то здесь не так уж много неженатых мужчин, но если ты вдова, то тебе не пристало кокетничать, правда? Кроме того, она красит волосы. А вы красите?

— Пока нет, но, конечно, наступит день, когда придется их красить.

— Я только спросила, я совсем не хотела вас обидеть.

— А я и не обиделась, — любезно ответила Аманда, и Марлин ухмыльнулась и вильнула бедрами.

— Мальчики обожают рыжих, а некоторые любят блондинок, — заметила она, подмигнув ей, словно была знатоком в этом вопросе.

— Неужели?

Аманда уже знала, что такой разговор мог продолжаться до бесконечности. Они не раз уже говорили о безответной любви Марлин к Стивену. Но девушка неожиданно переключилась на другую тему.

— Она просто смешна, если хотите знать мое мнение. Строит из себя куклу и изображает невинную девушку — и это в ее-то годы! — сказала Марлин, устремив испепеляющий взгляд на Мариголд, которая принимала то одну, то другую изящную позу, разговаривая под окнами со Стивеном.

Аманда хихикнула. Нужно было бы, подумала она, запретить Марлин выражать свое мнение о Мариголд с такой фамильярностью, но девушка, несмотря на свою удручающую манеру одеваться, оказалась не такой уж плохой работницей, как это показалось Аманде с первого взгляда. С рабочими, распивающими бесконечные чаи на кухне Стивена, она вела себя с вызывающей надменностью; курила без всякого зазрения совести сигареты Аманды, готова была часами болтать о кинозвездах, поп-музыке, моде, любви и, конечно, об обожаемом мистере Спенсере, но выполняла свою работу с удивительной тщательностью и никогда не отказывалась задержаться дольше положенного времени.

— Я бы хотела, — сказала Аманда Мариголд, — чтобы она одевалась немного поприличнее, но я полагаю, что в деревне сейчас не так-то легко найти прислугу, так что придется довольствоваться тем, что есть.

— Да, вы правы, — ответила Мариголд, склонив свою золотистую головку набок, словно птичка, которую что-то заинтересовало. — Почему вы не принимаете у себя гостей, дорогая Аманда? Конечно, я понимаю, что бедняжка Марлин не сможет как следует обслужить гостей. Но какое это имеет значение? Ведь вы в этом маленьком доме вынуждены жить фактически в одной комнате и вам, наверное, очень скучно?

Аманда давно ожидала, что Мариголд заговорит об этом, но ей с каждым днем становился все более неприятен тот покровительственный тон, которым разговаривала с ней миссис Лич. Аманда в свое время была приглашена на «скромный обед», речь о котором у них с Мариголд зашла еще во время их первой встречи. Во время обеда безупречно вышколенная служанка подавала деликатесы, которые зимой не сыщешь, и изысканные вина. Аманда понимала, что Мариголд ждет ответного приглашения, но не решалась сделать это, боясь, что Мариголд все испортит. Чарльз, подумала она, вспомнив дом Мариголд, содержавшийся в идеальном порядке, одобрил бы ее, но при этом он конечно же поднял бы в изумлении брови, увидев Марлин с ее странным представлением о домашнем хозяйстве.

Чарльз уже приезжал сюда один раз, к счастью избежав встречи с Марлин. Он отвез Аманду в Брайтон, где они прекрасно пообедали в ресторане. Решив быть с Амандой снисходительным, он вежливо осмотрел все, что ей удалось сделать в доме, но благие намерения Чарльза чуть было не потерпели полный крах, когда их разговор был прерван стуком молотка, а мистер Баджен и Чарли принялись ходить через гостиную. Чарльз заявил, что он желает осмотреть кухню, и, увидев, что рядом гладят брюки и стирают пеленки, был поражен до глубины души.

— И что, это продолжается каждый день? — спросил он. В ту же минуту ему на глаза попалось мокрое пятно, проступившее сквозь свежую побелку.

— О да, — ответила Аманда, почувствовав в себе привычное желание подразнить его. — В этой кухне никогда нельзя остаться одной, ты и сам видишь. А когда дневное движение заканчивается, начинает свою деятельность Стивен.

— Стивен?

— Мой хозяин. Мы теперь обращаемся друг к другу по имени, хотя он часто не одобряет мои поступки.

— Что ты имеешь в виду под словами «начинает деятельность»? Какую деятельность?

— Ну, не волнуйся, он не делает ничего предосудительного, дорогой Чарльз, просто готовит еду, болтает и поет.

— Поет?

— Да, он любит петь, особенно в ванной. Это всегда подсказывает мне, когда он открывает дверь ванной.

— А почему он открывает эту дверь? — спросил Чарльз, начиная волноваться, но вовремя вспомнил, что Аманда всегда любила подразнить его, стараясь вывести из себя, и еще он вспомнил, что ему очень не хватало случайных встреч с Амандой в кафе и дружеских обедов в ресторане, к которым он так привык, пока она жила в городе.

— Дорогой Чарльз, — сказала Аманда, раскаиваясь в своих намерениях и нежно беря его за руку. — Конечно, Стивен не открывает дверь, пока моется. Он бы пришел в ужас от одной этой мысли. Стивен оберегает свою личную жизнь гораздо сильнее, чем я. А как там поживает Майра?

— Она только что обручилась, — неохотно ответил Чарльз, и она промычала что-то в знак сочувствия.

— Ну, мне надо идти, — сказал он. — Скажи мне правду, Аманда, этот парень, что живет с тобой в одном доме, он не пристает к тебе?

— Нет, в том смысле, в каком ты это понимаешь, — ответила она, и в ее голосе неожиданно послышалось сожаление. — Иногда мне хочется…

— О Боже! Надеюсь ты не собираешься…

— Я ничего не собираюсь делать, дорогой Чарльз, — сказала Аманда, слегка вздохнув. — Просто жизнь здесь так отличается от городской… и я чувствую, что изменилась, с тех пор как стала здесь жить…

— Какая чушь! — сердито ответил он. — Эти глупые идеи о романтической жизни в старом сельском доме вылетят у тебя из головы очень скоро, дитя мое. Условия здесь гораздо хуже, чем я предполагал, — ты даже не можешь назвать этот дом своим.

— Нет, не могу, ты прав, — сказала она с улыбкой. — Я живу здесь вместе с мистером Бадженом и Чарли, и семьей Тиклов, и миссис Смарт, да и, конечно, со всеми этими замечательными рабочими с их бесконечными чаепитиями.

— А еще с молодым мужчиной — Спенсером.

— О нет, — ответила она, и в ее голосе снова послышалось сожаление. — Он живет сам по себе — между нами существует невидимая стена…