Счастливый выбор

10

Волосы Ольги Викторовны разметались по подушке, подобно длинным золотым нитям. Она мирно спала. Сергей Львович открыл глаза и с обожанием посмотрел на свою возлюбленную: «Боже мой! Неужели это свершилось? Я — счастливейший из смертных, которому довелось обладать столь прекрасным сокровищем…»

Неожиданно дверь распахнулась, в спальню, как вихрь, влетела Даша. Она круглыми глазами посмотрела на хозяйку и Сергея Львовича, его присутствие не вызвало у нее ни малейшего удивления.

— Что случилось? — спросил Завьялов.

Даша учащенно дышала, приходя в себя от быстрого бега. Ольга Викторовна проснулась.

— Что такое? Сергей, ты уже не спишь? — Она увидела горничную. — Даша? Я же отпустила тебя до десяти утра. Что, уже десять? — недоумевала госпожа.

— Ольга Викторовна! — наконец вымолвила Даша, немного переведя дух. — Николай Николаевич разбились!

Ольга Викторовна буквально подпрыгнула на кровати.

— Как? Когда? Что с ним?

— Из имения приехал посыльный, говорит: сильно убился…

— О! Господи! За что? — воскликнула графиня и бросилась с кровати в гостиную. — Быстро одеваемся и едем!

Сергей Львович, едва очнувшийся ото сна, растерянно наблюдал за происходящим: «Ничего не понимаю. Еще ночью она стонала подо мной от безумной страсти, теперь же бежит к другому! Что за женщина?!»

Он встал и накинул женский халат, предупредительно протянутый Дашей.

— Сударыня! — обратился он к метавшейся любовнице.

— Ах, Сергей, оставьте меня, умоляю! Не до вас…

— Ах, значит, не до меня! Вы бежите из постели, которая не успела остыть после бурной ночи, и направляетесь к другому мужчине. Неужели я лишен права знать: к кому?

Ольга Викторовна не обращала на речи любовника никакого внимания. Она умылась, Даша начала приводить ее прическу в порядок.

Сергей Львович окончательно распалился:

— Так я для вас — пустое место, несмотря на то что произошло между нами?

Даша от волнения уронила расческу. Сергей Львович в дамском халате продолжал метаться по номеру.

— Сергей, успокойтесь, — урезонила его графиня. — Уверяю, ваша ревность беспочвенна.

— Да что вы? — наигранно удивился тот. — В таком случае скажите: кто этот Николай Николаевич?

Даша не выдержала и уже открыла рот, чтобы все объяснить, но Ольга Викторовна ее вовремя остановила.

— Даша, неси мое дорожное платье и поменьше болтай.

Сергей Львович окончательно рассвирепел, он собрал свои вещи и прямо в халате направился в свой номер.

— Ах, ваше сиятельство Ольга Викторовна, — сокрушалась Даша. — Какой мужчина! Как он вас ревнует! Это любовь!

Ольга Викторовна не обратила на ее слова внимания.

— Вели закладывать карету. Завтракать не стану!

Через пятнадцать минут карета графини Морозовой-Ремизовой неслась в имение кузины Милошенковой. Спустя час бешеной гонки по владимирским дорогам, измученная Ольга Викторовна буквально упала в объятия кузины.

— Душа моя, устала? — сокрушалась госпожа Милошенкова.

— Наталья, прошу тебя, скажи, что с моим сыном? Отведи меня к нему!

— Да, ради Бога, Ольга! Успокойтесь! Ничего страшного: все позади! Николенька упал с лошади, когда та перешла на галоп. Поверьте: он больше испугался, нежели ушибся.

Но Ольга Викторовна неумолимо настаивала:

— К нему, срочно!

Госпожа Милошенкова только пожала плечами:

— Как изволите. Небось с утра еще и не завтракали?

Ольга Викторовна ничего не ответила, быстро направившись в комнату сына. Тот лежал на постели, обложенный подушками, и при виде маменьки театрально застонал:

— Маман! Где вы были? Я тут чуть не умер!

Несчастная мать, терзаемая угрызениями совести, оттого что пока она наслаждалась любовными утехами, ее единственное чадо чуть не убилось.

Она присела на кровать, развязывая шляпку и снимая перчатки.

— Как ты мой золотой? Что у тебя болит?

— Все! Руки, ноги, голова!

— Ах! — Ольга Викторовна всплеснула руками. — Ему нужен опытный доктор!

— Не волнуйтесь, — вмешалась кузина, — его уже осмотрел мой личный врач.

— Это немец, Фридрих Карлович? — уточнила графиня.

— Да, он…

— Что ж, он действительно прекрасный доктор ему можно доверять. Что он говорит?

— Маменька! Этот мерзкий немец сказал, что я практически здоров, якобы у меня — лишь несколько синяков! — возмущался Николенька.

— Так оно и есть! — подтвердила кузина.

— Вы все хотите моей смерти! Вам плевать на меня! Где вы были, маменька? — наседало наглеющее чадо.

Наконец, кузина не выдержала:

— Ольга, умоляю, вам надо успокоиться и поговорить с Фридрихом Карловичем. Он все вам объяснит!

Услышав такое, Николенька начал метаться на кровати, словно припадочный:

— Ах! Ох! Умираю! Подите все прочь! Всех вас ненавижу!

Ольга Викторовна бросилась к сыну, буквально бившемуся в истерике. Тот же, видя, что цель достигнута, разошелся еще больше.

Кузина испугалась и бросилась за доктором, прибежала домашняя челядь помочь несчастной матери успокоить свое истеричное чадо. Но не тут-то было.

Николенька, хоть и отличался слабым здоровьем и в детстве слыл излишне болезненным мальчиком, все же имел кое-какую силенку и со всего размаху заехал сначала горничной, а потом и прислуге ногой кому в живот, а кому и в нос.

В самый трагичный момент, когда и Ольга Викторовна получила удар локтем в лицо, появился Фридрих Карлович. Его глаза буквально вылезли из орбит: он недоумевал, как подросток смог раскидать столько взрослых людей? — и, помолившись Богу, ринулся в атаку.

— Держать его, держать! — скомандовал он, налегая на мальчишку. Тот брыкался.

— Ах, ты немчура поганая! — возмущался барчук. — Не смей меня трогать! — визжал он, извиваясь словно змея.

— Нет уж, ваше сиятельство, я по молодости лет не с такими справлялся в психиатрической клинике Гогенштайна! Федор! — крикнул он истопнику. — Неси склянку, что на комоде.

Истопник бросился за лекарством. Фридрих Карлович, ловко скрутил юнца животом вниз, а руками он крепко держал его верх, да еще и надавливал коленом на поясницу. Затем он приказал:

— Федор, запрокинь ему голову и влей лекарство в рот, потом зажми, чтобы не выплюнул!

Истопник терпеть не мог наглого барчука, который вот уже несколько лет подряд нарушал летом спокойствие усадьбы, и с удовольствием проделал указанные действия.

Николеньке ничего не оставалось делать, как проглотить сильное успокоительное, потому как Федор так зажал ему рот, что свело челюсти.

— Федор, смени меня! — приказал Фридрих Карлович. — Годы, увы, не те, чтобы так урезонивать молодежь. — Он отер потный лоб платком. — Через десять минут заснет. А ты, Федор, погляди за ним.

Ольга Викторовна расплакалась, но, дотронувшись до щеки, поняла: ее украшал синяк.

— Ах, Ольга Викторовна, голубушка, и вам досталось! Идемте, сделаю вам примочку, — предложил Фридрих Карлович, немного отдышавшись.

Доктор, кузина и графиня спустились в гостиную.

Ольга Викторовна попыталась собраться с мыслями:

— Наташа, — обратилась она к кузине, — позволь узнать: а где же мистер Треверс?

Кузина виновато улыбнулась.

— Видишь ли, дорогая, пока ты находилась во Владимире, он покинул службу, даже не потребовав плату за последний месяц.

Графиня встрепенулась.

— Как? Отчего он ушел? Да еще и без жалованья?

— Думаю, Ольга Викторовна, что его терпение закончилось так же, как и у предыдущих гувернеров, — предположил доктор, не зная об истинной причине ухода Треверса.

— Но мне казалось, что они ладят… — робко возразила графиня.

— Это только на первый взгляд. Вот прижмите к щеке, через пару дней не останется и следа.

Фридрих Карлович смочил салфетку неким зельем и протянул графине.

— Благодарю. О! Жжет! — воскликнула она.

— Придется потерпеть, — констатировал доктор. — Я возьму на себя смелость, Ольга Викторовна, вы уж не обессудьте… Вряд ли Наталья Павловна вам решиться такое сказать. — Он откашлялся. — Дело в том, что Николай Николаевич чрезмерно капризен и совершенно не контролирует свои эмоции…

Ольга Викторовна округлила глаза.

— И что же? Он слишком слабый и впечатлительный ребенок.

— Отнюдь, ваше сиятельство. После падения с лошади я с разрешения Натальи Павловны тщательно осмотрел вашего сына и, к счастью, не нашел у него никаких заболеваний.

— Как? — удивилась графиня.

— Вот так, Ольга Викторовна. Вы слишком много времени уделяете Николаю, он же окончательно подчинил вас своей воле. Еще пару лет, и он окончательно станет домашним тираном. И вряд ли потом найдется девушка, которая пожелает связать с ним свою судьбу. Думаю, ваш покойный супруг хотел бы видеть своего сына сильным и решительным мужчиной, способным принимать ответственные решения.

Ольга Викторовна снова расплакалась, понимая, что немец прав.

— Что же мне делать?

— Выйти замуж! — отчеканила кузина.

— Да, да! Совершенно с вами согласен, Наталья Павловна! Это выход из сложившейся ситуации. И хорошо, если бы ваш избранник был человеком военным и решительным, — закончил мысль доктор.

Ольга Викторовна невольно вспомнила Сергея Львовича и разрыдалась еще сильнее: ей стало стыдно. «Что же она теперь ему скажет? — лучше было признаться сразу в том, что у нее есть сын и он… просто невыносим», — подумала графиня.

— Вот выпейте. — Фридрих Карлович протянул графине успокоительные капли в склянке.

Та выпила их залпом.

— Душа моя, а как с тем негодяем, который избил Николеньку? — поинтересовалась кузина.

Графиня отерла слезы носовым платком и смачно в него высморкалась:

— Идет дознание. Я попросила надежного человека… Он сделает все как полагается…

— Ольга Викторовна, простите меня за очередную дерзость, — издалека начал доктор. — Может быть, в связи с нашим последним разговором, вы отмените свое решение и прекратите дело?

— Отчего же? — удивилась графиня.

— А вы уверены, что в поезде произошло все именно так, как рассказал мистер Треверс?

Ольга Викторовна задумалась и призналась:

— Нет, уже не уверена.