Счастье Дины Колби

Глава 5

На следующее утро Дина позвонила в Сиэтл, в «Медитек». Трубку взяла Гейл, жизнерадостно пропевшая:

— Доброе утро. Служба помощи на дому «Медитек». Говорит Гейл. Чем могу быть полезна?

— Привет, Гейл, это Дина.

— Дина! Ты вернулась?

— Нет, я по-прежнему в Вайоминге.

— Но…, твой график… То есть ты…

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Меня ждут, а я еще не прибыла. Это длинная история, Гейл, но если вкратце, то мне придется задержаться здесь, чтобы определить судьбу отцовского ранчо. Мистер Декер у себя?

— Нет, у него встреча где-то в городе. Неужели ты забыла слухи про открытие второго офиса «Медитек»? Так вот, это не просто слухи. Его действительно планируют открыть, и, думаю, встреча посвящена именно этому. Как долго ты намерена пробыть там?

— Если бы я знала… Уезжая, я и представить не могла, что произойдет. Надеюсь, мистер Декер войдет в мое положение.

— Если нет, то это его проблема. Раз нужно, значит, нужно. Слушай, я бы хотела поговорить с тобой подольше, но другие линии просто раскалились от звонков. Я передам твое сообщение Декеру. Как только твоя ситуация прояснится, позвони снова, ладно?

— Ладно, Гейл. И — спасибо.

— Детка, я соскучилась по тебе. Приезжай поскорее. Пока!

— Пока! — сказала Дина и положила трубку. Она сидела за отцовским столом — за своим собственным столом, поморщившись, подумала Дина, и казалось, кипа нераспечатанных писем с укоризной взирает на нее. Вздохнув, она пододвинула ее к себе поближе и взяла в руки первый конверт. Что бы она ни решила относительно ранчо, чтение почты откладывать дальше было нельзя.

Это дело оказалось долгим, непростым и утомительным. Во-первых, там было множество почтовых карточек с выражением соболезнований, которые напомнили ей, что она должна написать благодарственное письмо каждому, кто прислал цветы. И не следует ли также отправить благодарственные письма тем добрым людям, которые приносили еду на поминки? Нужно будет посоветоваться с Нетти…

Она выписала чеки на суммы, указанные в полученных счетах за услуги телефонной компании и электроэнергию. Однако были и другие счета, от торговых фирм, и хотя Дина не сомневалась в их правильности, все же решила посоветоваться с Раем, прежде чем оплачивать их. Несколько писем вызвали у нее головную боль. Неужели Саймон планировал приобретать новые участки земли? На это указывало письмо от агента по торговле недвижимостью. Она сложила письма, которые нуждались в пояснениях, в отдельную стопку, чтобы обсудить их с Джоном Чандлером. В это время зазвонил телефон.

— Ранчо «Уинд-Ривер», — произнесла Дина в телефонную трубку.

— Меня зовут Терри Эндикотт. Вы ведь дочь Саймона, не так ли?

Невидимый собеседник говорил отрывисто, напыщенно и нагловато.

— Именно так, — ответила Дина.

— Вам известно, кто я такой?

— Нет, сэр, неизвестно.

— Я долгие годы работал бухгалтером у вашего отца, и мне хотелось бы знать, почему никто на ранчо не соизволил поставить меня в известность о его смерти. Я узнал об этом лишь несколько минут тому назад от Джона Чандлера. Мисс Колби, меня это порядком задело.

— Возможно. Что ж, мне остается лишь извиниться, мистер Эндикотт, но, честно говоря, я не понимаю, за что. Когда отец умер, Джона Чандлера не было в городе, и я была вынуждена ждать его возвращения, прежде чем мне удалось переговорить с ним. От него я узнала, что бухгалтер отца живет в Оклахоме, однако в силу печальных обстоятельств я даже не подумала связаться с вами. Возможно, вы никогда не переживали смерть члена семьи… Позвольте вам сообщить, что это весьма тягостное событие.

Голос Терри Эндикотта изменился столь разительным образом, что, будь Дина в хорошем настроении, она не удержалась бы от смеха.

— Мисс Колби, пожалуйста, простите мне мою несдержанность. Думаю, мы с Саймоном были больше чем деловые партнеры, и мне было невероятно больно осознать, что я представлял его живым и здоровым, тогда как на самом деле… — Эндикотт сделал паузу, чтобы прочистить горло. — Джон сказал, что объяснил вам техническую сторону расчета федерального налога на недвижимость, а также что связался с профессиональной оценщицей. Имя этой женщины — Эллен Кларк, и, полагаю, она позвонит сегодня или завтра, чтобы назначить время встречи на ранчо.

— Пусть приходит в любое удобное для нее время, — сказала Дина.

— Отлично. Я уверен, что все причастные к этому делу, в особенности вы, желают как можно скорее завершить эту утомительную и малоприятную работу. Поскольку Саймон позаботился о том, чтобы внести в доверенность все свое имущество, я не сомневаюсь, что располагаю последней информацией о его ликвидном имуществе. Однако с вашей стороны было бы разумно разобраться в его бумагах на ранчо и заглянуть в его банковский сейф. Тогда мы ничего не упустим, и нам не придется по ходу дела вносить изменения в декларацию.

Дина обмерла. Казавшаяся на первый взгляд пустяковой задача по просмотру отцовской почты представлялась ей очередным испытанием. Что с ней станет после знакомства с его личными бумагами?…

— Ладно, — уныло произнесла она. — Что мне нужно искать?

— Любой предмет собственности, не отраженный в доверенности.

…Что означает изучение каждой сделки, каждого названия, каждого банковского счета и всего остального и сравнение этого с декларацией о передаче имущества, с тоской подумала Дина.

Но она и не станет этим заниматься.

— Мистер Эндикотт, — произнесла она, стараясь вложить в голос как можно больше властности. — Полагаю, это ваша работа. Я предоставлю вам доступ к банковскому сейфу и документам на ранчо, но этим мое участие в данном деле и ограничится. Я осознаю, что закон есть закон, но я не бухгалтер и не адвокат. Я намерена доверить это вам с Джоном, и, если вы не желаете принять во внимание мои пожелания, я уверена, что найду другого бухгалтера, который это сделает.

— Мисс Колби! — Дину поразила нотка паники в голосе бухгалтера. — Я с радостью приму во внимание все ваши пожелания! Как только миссис Кларк займется оценкой имущества, я приеду на ранчо, чтобы проверить документы Саймона.

— Благодарю вас, — холодно сказала Дина. — И я с радостью съезжу вместе с вами в банк, чтобы вы изучили содержимое сейфа.

— Уверен, что вы уже сделали это.

— Нет, сэр, не сделала и не испытываю ни малейшего желания делать. Вы хотели сообщить что-то еще, мистер Эндикотт?

— Хм…, пока нет. Я свяжусь с вами.

— Будьте любезны. До свидания.

Чувствуя себя опустошенной, Дина положила трубку и обхватила голову руками. Она никогда не разговаривала с бизнесменами так, как только что говорила с Терри Эндикоттом: властно, решительно, самоуверенно. Ей с сожалением приходилось признать, что, получив наследство, она стала другим человеком и что деньги дали ей ощущение власти, несмотря даже на то, что она весьма смутно представляла себе величину своего состояния. Однако этот факт подтверждался заискиванием Эндикотта, с рабской покорностью готового выполнить все ее требования. Стоило ей продемонстрировать свое превосходство, как его нахальство испарилось, словно ледяной кубик на солнцепеке.

Дина застонала. Господи, неужели она переживет все это и не лишится рассудка? Никто не упомянул, на сколько может затянуться волокита с документами, но она мрачно подозревала, что не на один месяц. И каждый день возникал новый участник игры — Джон Чандлер, Терри Эндикотт, а теперь женщина по имени Эллен Кларк.

Затем в ее сознании вспыхнули слова, сказанные Гейл: «Раз нужно, значит, нужно…» Не такая уж и мудрость, но она запала Дине в душу, так как, похоже, очень соответствовала ситуации и несколько подняла ей настроение.

Вновь взяв телефонную трубку, она набрала номер Джона Чандлера. Нужно будет заодно спросить его об этих бесконечных письмах и убрать еще одну преграду со своего пути…

Рай заметил, что Нетто несет пакет с мусором к контейнеру, и пошел за ней.

— Я хотел поговорить с тобой, Нетто. — На мгновение он отвел взгляд от ее внимательных, испытующих глаз и вновь посмотрел на нее. — У меня есть несколько вопросов относительно Дины. Не могла бы ты ответить на них?

— Если у тебя вопросы относительно Дины, почему тебе не спросить у нее самой?

— С ней не так-то легко разговаривать.

— Правда, — согласилась Нетто. — Ладно, задавай свои вопросы, но помни, что за долгие годы я привязалась к семье Колби.

— Понимаю. Скажи, почему, пока Саймон был жив. Дина не приезжала домой? Нетто едва заметно нахмурилась:

— Ты ставишь вопрос ребром, так ведь? Но прежде чем я тебе отвечу, ты должен привести мне вескую причину, оправдывающую твое любопытство.

Рай задумался. Веская причина… Нетто — женщина с характером и без колебаний может отшить его. Но ведь он сам напросился, не так ли?

— У меня есть лишь одна причина, — спокойно сказал он. — Это будущее, которое уготовлено ранчо. Похоже, Дине на него наплевать. А точнее, мне кажется, она в ужасе от своего наследства. Может, у нее есть для этого основания, но если так, то неужели Саймон был не в курсе? Он любил свое ранчо. Нетто, и с какой стати ему оставлять его человеку, который на дух не переносит здешней жизни?

Нетто сняла очки и вытерла стекла краем передника.

— Ты намерен продолжать работать в качестве старшего?

— Я намерен оставаться здесь до тех пор, пока на ранчо будет работа.

Вновь надев очки, Нетто вздохнула:

— Саймон действительно любил свое ранчо. Но относительно чувств Дины ты ошибаешься. Ее неприятие своего наследства вызвано не самим ранчо, а…, о Боже, уж не знаю, вправе ли я говорить… Понимаешь, это ведь совсем не мое дело.

Рай нахмурился:

— Нетто, прошу тебя. Я всего лишь хочу помочь. Все, что ты скажешь мне, не узнает больше ни одна живая душа. Даю тебе слово.

— Помочь… Да, Дине помощь не помешала бы. Не то чтобы те, кто здесь работает, задарма ели свой хлеб, но ты ведь говоришь о помощи другого свойства, не так ли?

— Верно, — тихо сказал Рай. — Мне бы хотелось сделать все возможное, чтобы ранчо осталось на плаву. Все, что потребуется. Но у меня складывается ощущение, что я стою перед запертой дверью. Дина словно закрытая книга. Вчера вечером в кабинете Саймона я осознал, что ее гнетет что-то еще, кроме пережитого горя.

— Да, она много пережила. Причина не только в смерти Саймона. Видишь ли… — Нетти вновь осеклась. По выражению ее лица Рай понял, что ей нелегко решиться.

— Нетто, мне известно, что ты не сплетница, а добропорядочная, трудолюбивая, честная женщина, верная семье Колби. Но неужели ты при всей своей лояльности можешь безучастно наблюдать, как Дина все глубже увязает в своей хандре? — Он хватался за соломинку, используя любые аргументы, чтобы заставить Нетто разговориться, так как теперь знал наверняка, что ей-то известно, в чем именно заключаются проблемы Дины.

— Возможно, время все излечит, — неуверенно сказала Нетто.

— А вдруг Дина решит продать ранчо?

— Продать?! Господи Боже, да Саймон в гробу перевернется! И ее мать тоже. — Нетто, прищурившись, посмотрела на Рая. — Она говорила с тобой о продаже?

— Нет, но, когда человек несчастен, разве он не старается избавиться от причины несчастья? Не забывай, Нетто: Дина дипломированная медсестра. Может, она скучает по своей работе.

— В Сиэтле она будет так же несчастна, — отмела эту мысль Нетто. — Моя девочка достаточно смышлена, чтобы это осознать. Ладно, я расскажу тебе, что произошло, но рассчитываю, что ты будешь молчать как рыба.

— Клянусь тебе.

— Давай уйдем в тень и сядем вон там, под деревьями.

Рай вслед за ней прошел на затемненный участок двора, где стояли три деревянных стула. Саймон часто сиживал здесь летними вечерами, иногда в одиночестве, а иногда в компании Нетто или кого-нибудь из работников. Время от времени к ним присоединялся Рай, но они всегда говорили лишь о делах на ранчо.

Нетто бросила взгляд на дом:

— Тебе известно, что Дина была замужем?

— Нет. А что произошло?

— Она развелась с ним. Их брак длился всего пару лет. — Нетто шмыгнула носом. — Удивительно, что он вообще сколько-то длился. — Она всмотрелась в Рая. — Томми Хоуган — сущий бездельник. Вся его семья — сборище негодяев. Он и сейчас живет в Уинстоне. Более того, он приходил на похороны Саймона. Подходил к Дине, словно она была рада его увидеть. У него за душой ни доллара, зато наглости хоть отбавляй. Как бы то ни было, неприятности начались именно из-за него, — добавила Нетто.

— Брак или развод?

— Брак. Ну, неприятности, строго говоря, начались не с брака, но именно он стал для Саймона каплей, переполнившей чашу. После смерти Опал, матери Дины, все пошло наперекосяк. Саймон так и не смог смириться с потерей жены, а Дина превратилась в невыносимую девчонку. Я всегда любила и люблю ее, но не могу назвать ее тогдашнее поведение другим словом, кроме как безобразное. Она всячески демонстрировала пренебрежение к отцу. Я не скрываю, что мне порой хотелось шлепнуть Дину по ее дерзким губам, но это было не в традициях Саймона. Он лишь становился все более отчужденным, и чем больше он затихал, тем больше распускалась Дина. Это были тяжелые годы… Все бы ничего, — после паузы продолжила Нетти, — но она начала ходить на свидания с Томми Хоуганом. Как многие другие, Саймон не испытывал уважения к клану Хоуганов. Однажды он высказался об этом вслух, и битва началась… Я искренне убеждена, что Дина вскоре утратила бы интерес к Томми, если бы Саймон не занял такую позицию.

— Значит, она вышла замуж за Томми назло отцу?

— Откуда мне знать! — вздохнула Нетти. — Может, она любила его или воображала, что любит. Он красавчик, а девушки так легко клюют на смазливые физиономии. Саймону всегда хотелось, чтобы Дина училась в колледже. Но за день до окончания школы она пришла вечером домой и объявила, что они с Томми намерены пожениться. Я думала, Саймона хватит удар.

Рай понимающе кивнул. Все это очень интересно, но при чем здесь нынешнее состояние Дины? Что с того, что она вышла замуж за проходимца? Она поумнела, избавилась от него и теперь строила неплохую карьеру в Сиэтле. Раю по-прежнему казалось, что ее нынешнее настроение как-то связано с Сиэтлом. В конце концов, унаследовав ранчо, она практически оказалась в Вайоминге в ловушке.

— Они спорили день и ночь, — продолжала Нетти. — Я не вмешивалась, так как любила их обоих. Но я чувствовала, что Дина совершает ужасную ошибку. А потом она уложила свою одежду, личные вещи… В комнату зашел Саймон и увидел все эти коробки и сумки. «Ты и впрямь намерена выйти замуж?» — спросил он. «Да», — с вызовом ответила она. И он сказал: «Если ты посмеешь выйти за Томми Хоугана, я больше никогда не буду с тобой разговаривать…» Да, Рай, это был жуткий момент. Я знала, что он не шутит, и мое сердце едва не разорвалось на части. Дина, презрительно вздернув подбородок, стала швырять свои вещи в машину. А Томми держался в сторонке. Он никогда даже не переступал порог дома, трусливое создание. Загрузив вещи, они укатили прочь.

— То есть Саймон сдержал слово и больше никогда не разговаривал с Диной? — недоверчиво переспросил Рай.

— Именно так, — с горечью сказала Нетти. — Они с Томми жили в Уинстоне, и она несколько раз приезжала сюда. Но стоило ей войти в дом — Саймон тут же уходил. Я не думаю, что Дина поверила словам отца, когда он поклялся не разговаривать с ней. Поверь мне, она не раз уезжала отсюда в слезах. — Нетти вздохнула. — А затем был развод и ее переезд в Сиэтл. Она часто звонила на ранчо, но Саймон не ответил ни на один звонок. Живя в Сиэтле, она начала писать ему письма. Не знаю, как Саймон поступал с ними — возможно, сжигал, — но я уверена, что Дина не получила ни одного ответа. Мы с ней не теряли друг друга из виду. Она отчаянно желала получить прощение от отца и наконец помириться с ним. — Нетти опять вздохнула. — А Саймон после ее отъезда с Томми даже ни разу не упомянул имени дочери. Он собрал все фотографии Дины, разбросанные по дому, и куда-то подевал. Честно говоря, не знаю, спрятал ли он их или уничтожил.

— Боже мой, — пробормотал Рай. Он знал:

Саймон бывал тверд и непреклонен, но отречься от единственной дочери только лишь потому, что та вышла замуж за несимпатичного тебе человека… Это казалось чудовищно жестоким. Затем он вспомнил о ранчо. — Но Саймон оставил ранчо Дине. Если он был так решительно настроен против нее, если был равнодушен к дочери, почему он отдал ей все, что нажил за долгие годы?

— Рай, он не был равнодушен к Дине! Думаю, он очень переживал, после того как она уехала. Но он поклялся никогда не разговаривать с ней, и он был слишком упрям, чтобы поступиться своей гордостью. Кроме того, после развода Дины и Томми ходило много сплетен, и я уверена, что они отчасти дошли и до него.

— Что за сплетни?

— Гнусные, лживые слухи, которые, я убеждена, распускали Хоуганы, — с отвращением произнесла Нетти. — Что ж, вот и вся история. А теперь ей не дает покоя чувство вины и раскаяния. Неужели ее можно обвинять в том, что она не испытывает восторга от своего наследства? Понимаешь, Дина совсем не ожидала этого. Я-то знала, что так будет, а она — нет.

— Конечно, — тихо сказал Рай. — Я не могу винить ее. — Он поднялся:

— Спасибо, что рассказала мне обо всем, Нетти. Я, пожалуй, пойду займусь работой.

Нетти тоже встала:

— Теперь, когда ты все знаешь, тебе стало легче?

— Нет. Я ожидал услышать совсем иное. Экономка с мудрым видом кивнула.

— Излишнее любопытство никогда не доводило до добра, — она похлопала Рая по руке. — Во всяком случае, теперь ты лучше поймешь состояние Дины. И я очень рада, что ты искренне стремишься помочь ей. Знаешь, мне кажется, что лучшая помощь — это заставить ее саму рассказать все.

— И не проговориться, что мне известна ее история? Не думаю, что это возможно, Нетти.

На мгновение задумавшись, женщина вздохнула:

— Наверное, ты прав. Что ж, поступай как знаешь.

— Слушаюсь, мэм. До встречи. — Рай зашагал прочь. Он слышал немало печальных повествований, но ни одно из них не могло сравниться с историей Дины. Неудивительно, что она ходит как в воду опущенная… Но, с другой стороны, где же лежит предел родительского терпения?

Пока работники ужинали, Дина наскоро расправилась со своим ужином и отправилась в кабинет ждать Рая. Все, абсолютно все — ранчо, доверенность, почта, телефонные беседы с Джоном Чандлером, Терри Эндикоттом и оценщицей, Эл-лен Кларк, — представлялось ей неразрешимой проблемой, браться за решение которой у нее не было ни малейшего желания. В этой вязкой, кошмарной трясине существовал лишь один островок незыблемой человечности — Рай Хардин.

Дине как-то пришло в голову, что Рай может покинуть ранчо. Конечно, он сказал, что пробудет здесь столько, сколько ей будет необходимо, но люди часто меняют решения из-за пустяков. Мысль о том, что ей придется разбираться с делами на ранчо без помощи Рая, заставила ее похолодеть. Она бы охотно предложила ему подписать некий официальный контракт. Однако Дина недостаточно хорошо знала Рая, чтобы предсказать, как он отреагирует на предложение заключить контракт. Меня успокоили бы даже его устные заверения, с беспокойством подумала она. Попробую сегодня повести разговор так, чтобы ему пришлось вновь повторить, что я могу рассчитывать на него.

Боже мой, с тоской подумала она. Отец, неужели это твоя месть? Со стороны кажется, что человек, выросший на ранчо, всегда готов взять управление им в свои руки. Но она никогда не вникала в хозяйственные дела. После смерти матери Дина погрязла в жалости к самой себе, вместо того чтобы включиться в управление ранчо. По крайней мере это помогло бы ей наладить отношения с отцом. И уж наверняка теперь ей очень пригодились бы приобретенные в то время опыт и знания.

Дина угрюмо вздохнула. Увы, прошлое не вернешь…

Тут постучал Рай.

— Вы готовы к совещанию? Его неожиданное появление нарушило течение мрачных мыслей Дины, и она засуетилась.

— Да, конечно, входите, — сказала она, поднявшись на ноги.

Рай беззаботной, легкой походкой вошел в комнату, изо всех сил стараясь выглядеть так же, как вчера. Они сели там же, где сидели вчера. Рай видел на лице Дины ту же озабоченность. Ничего не изменилось — только ее одежда и дата на календаре.

Однако изменился он сам. Он мог делать вид, что за прошедшие сутки ничего не изменилось… Но это не так. Нетти права: лучшим способом помочь Дине справиться с чувством вины было бы заставить ее заговорить об этом.

— Ну, — небрежно сказал он, — как прошел день?

Она удивленно приподняла брови.

— Простите, я не поняла… — Она прекрасно расслышала его слова, но вопрос был слишком уж неожиданным. Он держался с ней как друг, а она не воспринимала его как друга. Ценный, добросовестный работник — да, но никак не друг. Может, он и впрямь решил приударить за ней?…

— Я спросил, как прошел ваш день. Если он предлагает мне дружбу, я без колебаний приму ее, подумала она. Видит Бог, мне необходима дружеская поддержка, к тому же это лучший способ укрепить отношения. Даже отношения между работодателем и работником.

Она натянуто улыбнулась — не широкой, беззаботной улыбкой, но все же улыбнулась.

— День выдался тяжелый, — сказала она. Зачем лгать или приукрашивать действительность? — Честно говоря, меня очень утомила работа с документами, в которых я ничего не смыслю. — Она придвинула к нему небольшую пачку неоплаченных счетов, которые отложила вчера. — Возьмем, к примеру, эти. Прошу вас, взгляните. Вероятно, в них все верно, но, прежде чем я оплачу их, я хотела бы проконсультироваться с вами.

— Конечно, я их проверю. С удовольствием. — Рай принялся изучать документы.

Дина откинулась на спинку кресла и задумчиво изучала Рая, осознавая, что чем больше смотрит на него, тем более выгодно он выглядит в ее глазах. Он не был легкомысленным, в нем чувствовалась серьезность, основательность. Зрелый человек, думала она, взрослый мужчина, который, как и она, пережил неудачный брак и развод. У него изумительное тело, подумала она в следующее мгновение. Однако Рай Хардин восхищал ее не только своей внешностью. Он явно был надежным, уверенным в себе человеком. Он проработал здесь в течение трех лет, и с какой стати ему уходить отсюда? Почему она круглыми сутками изнуряет себя страхом, что он покинет ее, оставит наедине с ранчо?…

Рай положил счета на стол:

— В них все верно. Можете оплачивать.

— Спасибо, я так и сделаю, — кивнула Дина.

— Знаете, мне понятна ваша ненависть к бумагам. Я и сам их терпеть не могу.

— А вам когда-нибудь приходилось иметь с ними дело? Я имею в виду, что порой нам приходится по воле обстоятельств… — Дина осеклась на полуслове, вспомнив, как вчера вечером он без обиняков заявил, что она должна радоваться своему наследству, и теперь боясь, как бы он не решил, что она жалуется на судьбу. Все, чего ей хотелось, — это укрепить их зарождающуюся дружбу, а не утомлять его жалобами на то, чего никто из них не в силах изменить.

Она и впрямь чувствует себя загнанной в угол, с сочувствием подумал Рай. Несмотря на то что ранчо — это целое состояние, ей хочется обратно, в Сиэтл. Какой трагический итог подросткового пренебрежения и родительской строгости. Намеревался ли Саймон в один прекрасный день простить Дине ее юношеские ошибки? Конечно, он не предвидел, что умрет так рано. Как все это печально…

— Послушайте, — произнес он, поддавшись эмоциональному порыву. — Не хотели бы вы завтра забросить копание в бумагах и проехаться со мной? Большую часть дня я буду в седле. Необходимо осмотреть стада и пастбища. Вы проведете время на воздухе и, возможно, станете лучше представлять, как мы отрабатываем нашу зарплату.

— Я уверена, что вы не даром едите свой хлеб. — Провести с Раем весь день? Ехать верхом рядом с ним и слушать его рассуждения об управлении хозяйством на ранчо? Она сможет задавать вопросы и многому научиться, и, даже если они не произнесут ни слова, это прекрасная идея. В первый раз с того момента, когда Рай позвонил ей, чтобы сообщить о смерти отца. Дина ощутила искорку радостного возбуждения.

— Именно, не даром, — улыбнулся Рай. — Но разве вам не хочется убедиться в этом самой? Глубоко вздохнув. Дина расплылась в улыбке.

— Разумеется, хочется, — сказала она. — Спасибо за предложение. В котором часу я должна быть готова?

— Около семи. — Он поднялся. — Знаете, Дина, неприятности, которые вы сейчас переживаете, со временем исчезнут. Старайтесь не замыкаться на прошлом. Смотрите вперед, а не назад. Я убежден, что лишь очень малое число людей не испытывали подобного эмоционального шока! — Он улыбнулся. — Увидимся утром.

Когда он ушел. Дина долго сидела неподвижно, озадаченная его советом. Ведь он не мог знать о ее прежних отношениях с Саймоном. Дина затаила дыхание. Тогда что побудило его дать такой совет? Господи Боже, а если до него дошли распускаемые семьей Хоуган грязные слухи? Если он поверил им?…

Ее бросило в жар. Рай что-то знает. Какой ужас! Ведь она стыдится правды о себе не меньше, чем этих лживых слухов. Ее глаза наполнились слезами. Как они смогут стать друзьями, когда между ними столько всего?…