Счастье по обмену

14

Мэтью Браун ходил по кабинету, напряженно обдумывая скандал с женой и свое решение о разводе. Конечно же так и должно было произойти рано или поздно. Конечно же он сам во всем виноват. Но кто в юности не делает ошибок? И как легко дать себя уговорить словами, что все жертвы ради семьи оправданны? И кто виноват, что сама судьба помешала им с Лизой вновь соединиться, когда они окончательно поняли, что не могут жить друг без друга. Девочкам было тогда десять лет. Долго же они шли к этому решению. Но… тут он вспомнил странные слова Дианы и ее нелепые угрозы. Так, может быть, не судьба, а кто-то другой вмешался в их жизнь? Смерть Лизы была таким потрясением для него. На похороны он пришел, но у входа на кладбище отец Лизы потребовал, чтобы он убирался по-доброму. Дочку ему даже показать не захотели — Летти сама оформила опеку над ней. Лиза никому не рассказывала об их встречах и переписке и решении начать одновременно бракоразводные процессы. Наверное, она даже мужу не успела сказать, если они вместе куда-то ехали. А может, именно в этот момент она ему об этом и говорила. А ее муж от волнения не справился с управлением. Говорят, что какая-то машина с тонированными стеклами неслась им навстречу. В какой-то миг обе машины столкнулись, но машина Лизы упала в овраг, а другая исчезла так быстро, что никто не заметил ни ее номера, ни ее марки. Но две машины неслись на большой скорости, и, если бы «тойота» Лизы ехала чуть медленнее, такого бы не случилось. Кто теперь скажет, отчего так понеслась «тойота» и почему встречная машина оказалась от них так близко?

Но вдруг Мэтью прошиб пот. Как он раньше не догадался?! Ведь за неделю до этого он заявил Ди, что уходит от нее. Она очень спокойно отнеслась к этому. Сказала что-то вроде «Хрен с тобой!» или «Подавись ты своим разводом!»… А спустя неделю после гибели Лизы она начала рыдать не переставая. В это время его шофер Марио вдруг взял расчет и куда-то исчез. Мэтт напился. Он пил всю неделю после смерти Лизы. И в один из вечеров к нему в спальню пришла Диана и стала умолять не бросать ее. Мэтту было все равно. Диана осталась у него на ночь, и они помирились. Перемирие длилось недолго. Снова начались скандалы и измены, но о разводе никто уже не вспоминал. А если в той машине за тонированными стеклами сидел Марио? И все это подстроила Диана? Но почему Марио согласился на такое? Из-за любви? Едва ли. Наверное, из-за денег, которых ему всегда не хватало. Ведь он постоянно играл в карты и на бегах. Он давно уже тяготился вниманием хозяйки и ее мелкими подачками. Решил сорвать огромный куш и смыться. А разыскивать она его точно не стала бы, боясь разоблачения. Все эти соображения пронеслись у Мэтта в голове, и он бросился в спальню жены.

— Это он, скажи мне, гадина, это он, твой любовник Марио, убил Лиззи?! — кричал Мэтью, тряся жену за плечи и пытаясь схватить за горло.

Диана вырывалась от мужа, отбивалась от него и шипела:

— Заткнись, сволочь, заткнись! — Наконец она вырвалась. — Ты ничего не докажешь! У тебе нет доказательств! И что дальше? В суд пойдешь? Кто тебе поверит?! А я расскажу, как ты обманом отнял ребенка у матери! Да я что хочешь расскажу про тебя. Скажу, что ты педофил, что пытался изнасиловать Дорис, когда она была маленькая…

— Ты сумасшедшая! Да кто тебе поверит?! Дорис не будет лжесвидетельствовать.

— А тебе кто поверит?

— Я найду Марио!

— Так он тебе и скажет, ха! Дурак он, что ли?!

— Мне не скажет. А суду скажет. Проведут расследование. Выяснят, откуда у него появились деньги. Почему он ушел от нас тогда…

Мэтью, не договорив, вышел из комнаты. Да и о чем говорить с этой женщиной! Она всегда была такой — наглой, напористой. Как легко она окрутила его, приперла к стенке, заставила жениться! Как ловко разорила его отца, чтобы все прибрать к рукам. А эту авантюру с ребенком она тоже придумала сама, чтобы еще сильнее привязать к себе Мэтта и потом всю жизнь шантажировать. Но такой изощренный ум, такая бешеная энергия должна была иметь обратную сторону. Она стала сходить с ума, стала почти неуправляемой, все служащие ее боялись и ненавидели, ни один мужчина не мог сойтись с ней больше чем на одну ночь. Только Марио продержался несколько лет, но она ему за это платила.

Мэтт позвонил своему другу из ЦРУ и попросил навести справки о своем бывшем шофере. Но в это время решила разыскать своего бывшего любовника и Диана Браун.

Ее охватила лихорадочная активность и одержимость. Она решила немедленно разыскать Марио и предупредить его.

Несколько лет назад Диана уже нашла его. Она предполагала, что он где-то в Лас-Вегасе или, насмерть обкурившись (он когда-то грешил этим), получил ножом в бок в каком-нибудь притоне. А может, уехал в Калифорнию, женился и обзавелся кучей детей. Но однажды, на открытии нового торгового центра, в одном из прежде непрестижных, а ныне вполне приличных районов Вашингтона, Ди обратила внимание на нарядную толпу возле местной русской ортодоксальной церкви. Она поинтересовалась, что там такое происходит. Через несколько минут ее секретарь доложил, что в храме большой праздник и фестиваль ортодоксальных хоров со всей Америки. И кстати, приглашаются все желающие. Диана решила при таком скоплении народа организовать маленький пиар ее торговому центру. Она вошла в храм, быстро вычислила одного из распорядителей и предложила благотворительный взнос и скидку всем присутствующим. Ее вежливо поблагодарили и предложили послушать пение. Выступал, как значилось в программе, хор мужского Джорданвиллского православного монастыря. Пели все без музыки, и это очень удивило Диану. Но звуки голосов были настолько слаженными и красивыми, что она почувствовала какое-то странное сладостное оцепенение. Это было так непривычно, что Диана испугалась. Чтобы стряхнуть с себя это наваждение, она стала рассматривать лица поющих и вдруг, к своему изумлению, увидела Марио. Да, это был он, но с черной бородой и длинными волосами под черной шапочкой. Она знала, что он неплохо пел и даже в молодости играл в каком-то рок-банде. Однако эта метаморфоза была просто фантастична. Диана решила, что у нее начались видения. Впрочем, это вполне объяснимо в храме, да еще в таком мистическом, как любая греко-русская ортодоксальная церковь. Но Марио был по отцу итальянец, и она всегда считала его католиком. Тут Диана вспомнила, что его мать была гречанкой, и это все объясняло. После выступления она подошла к нему. Ей все-таки не верилось, что это тот самый Марио, который закатывал ей сексуальный марафон и без стеснения брал за это деньги. Она слегка толкнула его сзади рукой. Марио быстро обернулся. На миг его лицо передернулось, но тут же приняло спокойное выражение.

— Это ты? — спросила Диана. — Что ты тут делаешь? Что за карнавал?

— А что ты тут делаешь? — тихо спросил Марио. — Откуда ты узнала, что я буду здесь сегодня?

— Я случайно зашла. Мы открыли новый магазин на Висконсине. Ты на самом деле монах или просто поешь в хоре?

— Меня зовут теперь брат Марон. И ты еще удивляешься, почему я стал монахом? После всего, что я сделал?! Конечно, мне надо было сидеть в тюрьме. Но пойти в полицию и признаться я не мог из-за тебя. Я не хотел стать доносчиком. Так что теперь отмаливаю наши грехи здесь. Думаю, теперь тебе лучше уйти. Да, можешь пожертвовать что-то на наш монастырь.

— Я уже достаточно тебе пожертвовала, — холодно ответила Диана и быстро пошла прочь из церкви.

Диана не любила, когда ей что-то напоминало о совершенных ею подлостях. Но она же просила только попугать эту нахалку! Денежки получила, небось все истратила и решила мужа увести. Она давно следила за Мэтью и, узнав, что он снова встречается с Лизой, решила положить этому конец. Марио должен был разбить их машину, а когда муж вылезет выяснять отношения, избить его и припугнуть соперницу. Несколько дней Марио ездил за машиной Лизы. Наконец он отследил их вдвоем с мужем на безлюдном шоссе. Но случилось непонятное. Только Марио собрался слегка ударить машину в бок, как та разогналась и удар получился такой силы, что машина Лизы отлетела в овраг. Марио не стал ждать окончания истории и быстро исчез.

Так же стремительно он исчез и из жизни Дианы.

И вот теперь, через столько лет, Мэтью собирается ворошить это дело.

Диана быстро сорвалась с места и вышла из дому. Когда еще ее благоверный отыщет Марио, а она знает, где его искать. Диана ехала в Джорданвиллский монастырь. Это не так уж и далеко. Подумаешь, другой штат. А по шоссе всего ничего. Весь день она ехала без остановки. Стало темнеть, и по многополосной дороге понеслись огромные трейлеры. Они неслись как Летучие Голландцы, и ужасный ветер, летящий от них, леденил душу, как ветер смерти.

Мне надо остановиться и отдохнуть, шептала себе Диана. Отдохнуть… Но вдруг она ясно увидела дно оврага и горящую машину. А на траве два трупа. И молодую женщину в узких джинсах и белой, испачканной в крови и грязи блузке. У нее была странно свернута шея, и потому лица не было видно. В этот миг огромный трейлер стал менять полосу и его длинный хвост с надписью «Ойл» ударил по капоту машины замешкавшейся Дианы. Видение перед глазами Дианы пропало, и она стремительно провалилась во тьму. А потом ее обступила тишина, которой уже не было ни конца, ни края…

Роджер поехал на Адамс-Морган только после четырех. Как он и предчувствовал, там никого не оказалось. Роджер долго бил в дверь кулаком. Наконец открылась соседняя дверь и оттуда показался… Клайд.

Роджер машинально сказал:

— Хай! — Потом подумал и спросил: — А почему ты здесь? Или тебя Лора приютила?

— Лора познакомила меня с новым другом, — ответил Клайд, — а он тут живет. Ну и я временно. А когда мы начнем свое дело, то, возможно, и переедем.

В это время раздался голос:

— С кем ты треплешься? Это Том, что ли?

К двери подошел странный тип с афрокосичками. Или, может, это девушка? Но, судя по щетине на подбородке, это все-таки не девушка. Тип как ни в чем не бывало обнял Клайда за талию и мурлыча спросил:

— Кто это рвется к нашим милым девушкам?

— Это муж одной из них, Бони, мистер Берли, — ответил Клайд.

— Это который миллионер? — переспросил Бони. — Ничего, симпатичный. Девочек нет, не бейся головой в дверь.

— Я это понял, — мрачно ответил Роджер. — А где они могут быть?

— Они вроде в Париж собирались, — мечтательно ответил Бони. — Узнай, когда туда летит ближайший самолет. А вообще-то ты не пробовал им позвонить?

Роджер сел на ступеньку и замолчал. Он вдруг почувствовал, что устал. Просто устал и хочет спать. Облокотившись о стенку, Роджер уже стал проваливаться куда-то, но вдруг его телефон забился трелью звонка. Звонил Том.

— Срочно поезжай к своему тестю! Его жена разбилась на машине! — закричал Том. — Девчонки поехали к нему! — Том что-то еще рассказывал про трейлер, про снесенную голову Дианы, про ее непонятное ночное бегство неизвестно куда.

Роджера охватила странная апатия. Ему показалось, что он никогда больше не увидит Лору. И куда бы он ни приехал, ее уже там не будет. Его мысли поплыли куда-то в сторону.

— Эй, приятель, ты в порядке?! — Кто-то тряс его за плечо. Это был Бони.

Клайд же схватил Роджера под мышки и, встряхнув, распорядился:

— Быстро несем его к нам. Надо ему выпить горячего чаю и отоспаться. По-моему, это какой-то нервный срыв.

Роджер позволил уволочь себя в квартиру Бони. Его свалили в кресло. Клайд включил на полную мощь кондиционер, Бони побежал готовить чай. Постепенно от прохлады и тишины Роджер пришел в себя. Горячий сладкий чай с лимоном был тоже очень кстати. Бони участливо смотрел на Роджера, облокотившись на стол. А Клайд дипломатично сидел поодаль в другом кресле и читал газету.

— Надеюсь, смерть вашей тещи не главная причина этого легкого нервного срыва? — спросил Клайд. — Ее, конечно, жалко, как и каждого безвременно ушедшего человека, но, мне кажется, ее уход намного облегчит жизнь всей вашей семье? Не так ли? Прошу прощения за навязчивость…

— Да все как-то навалилось. Иногда думаешь, это случается с любым, кроме тебя. И как выйти из дурацкой ситуации, не потеряв лицо? — Роджер приходил в себя и с интересом оглядывал в уютную комнату, и ее обитателей.

Клайд выглядел по-домашнему умиротворенно, его безукоризненная вышколенность и чопорность исчезли, но не изменили в его лице располагающего выражения достоинства и уверенности. Бони был очень смешной и миловидный, но при этом в его глазах плясали чертики. Роджер почувствовал, что начинает отдыхать и постепенно приходить в себя.

— Если все ваши волнения из-за любви, то наплюйте на глупые детали. Бояться казаться смешным — это детские комплексы. Это прекрасно — быть смешным! Вас любят, а все остальное в сторону!

— А если нет? Если только решили поиграть?! — взволнованно спросил Роджер, думая о своем.

— Да ладно, не парься! — неожиданно воскликнул Бони. — Лора тебя любит. Не такая она девушка, чтобы дурью заниматься. Не любила бы, так бы и сказала: отвали, мужик. А если темнит, прячется, значит, проверяет, хочет удостовериться в тебе. Женщины любят, чтобы все было наверняка.

— Мужчины тоже, — заметил Клайд. — Что может быть смешнее двух геев, живущих вместе. Причем один банковский служащий, а другой фолк-музыкант? И мы смеемся, но ужасно счастливы.

Роджер выпил еще чашку чая, обсудил с Бони особенности ориентальной музыки и ушел от ребят спокойный и уверенный в себе. Теперь ничто не могло помешать ему найти свое счастье.

Похороны Дианы Браун были скромными и немноголюдными. Из-за ее странной гибели было решено не привлекать слишком большого внимания прессы к деталям и подробностям похорон и вообще ко всей семейной саге Браунов. Лора, накануне впервые увидевшая своего отца, была сдержанна и сосредоточенна. Она не знала, как вести себя в подобной ситуации. Она очень доброжелательно отвечала на вопросы Мэтью, молча стояла возле Дорис и чувствовала, что вторые похороны за месяц, это все-таки перебор. Поодаль стояли Том и Роджер. Том разыскал их накануне, но не стал предлагать встретиться, принимая во внимание тяжелую и ответственную миссию сестер. Роджер тоже дозвонился и, выразив соболезнования, попросил не уезжать, не простившись. Родственников на похоронах было немного, служащих оказалось больше. Да и родственников почти не осталось, кроме каких-то двоюродных дядей и племянников, чьи имена даже Мэтью уже не помнил.

И это когда-то могущественный клан Браунов, с горечью подумал Мэтью. То, ради чего я пожертвовал своим счастьем, счастьем дочерей и что в конце концов погубило и Диану. Все давно умерли, всем давно все равно.

Он почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. Его дочери подошли к нему и встали с двух сторон. Он обнял их и разрыдался.

Поминок не было. Сестры, не сговариваясь, собрались ехать в дом отца. Им надо было многое обсудить. Роджер подошел к Лоре и протянул ей пакет с письмами и дневником матери.

— Где ты это взял? — ничему уже не удивляясь, спросила Лора.

— У вас на чердаке в гобеленовой коробке. Странно, что ты сама этого не видела, — ответил Роджер, старясь быть ровным и доброжелательным.

— Я думала, там нитки и иголки, — пожала плечами Лора. — А я с детства терпеть не могу дамского рукоделия. Ты-то что там искал?

Роджер усмехнулся.

— Хотел взять что-нибудь на память, какую-нибудь твою безделицу — вроде вышитого зайчика…

Лора хмыкнула.

— А может, вернешься к Дорис? По-моему, зайчики — это из ее арсенала. Я не знала, что ты такой сентиментальный…

— Я и сам не знал… Дорис тоже никогда не увлекалась шитьем. В этом вы похожи, стало быть. Ну, извини, звони, если что… — Роджер отошел и медленно направился к выходу с кладбища.

Том в это время топтался возле Дорис.

— Какие планы? — спросил он.

Дорис посмотрела на него, словно увидела впервые.

— Какие у меня могут быть планы? Я ни о чем думать не могу, в голове все перепуталось. Поеду к папе, а там видно будет.

— Ну тогда пока, я могу позвонить?

— Ну да, конечно… звони. — Дорис отвернулась и подошла к Лоре.

Том постоял на месте и, развернувшись, пошел искать свою машину.

В доме Браунов Лора растерялась. Ей захотелось уйти оттуда и никогда не возвращаться. Отец показался ей не таким, каким она себе его представляла. Совершенно чужой человек. Когда он заплакал на кладбище, у нее в груди что-то ёкнуло. Но потом она снова засомневалась, стоит ли возрождать давно потерянные отношения. В отведенную ей комнату зашла Дорис. В этот момент Лора дочитывала дневник. Она захлопнула его и протянула Дорис. Сама же принялась за письма.

Прочитанное так потрясло обеих, что не было сил все это обсуждать. Но в дверь постучала горничная и позвала на ужин.

За столом сидел их отец и Мадлен. Бывшая горничная быстро освоилась с новыми обязанностями и всячески старалась произвести хорошее впечатление своими безукоризненными манерами и доброжелательной предупредительностью.

Неплохо она тут смотрится, подумала Лора. Может, оставить ее здесь, а не таскать за собой? На черта мне горничная?! Всю жизнь не было и привыкать не стоит.

Дорис вообще ничего не подумала, она не обратила внимания на Мадлен в новом качестве, а была полностью погружена в только что прочитанное. При виде девушек Мэтью встал.

— Ну вот, — произнес он, — не очень удачный случай послужил предлогом для нашей встречи, но я все равно счастлив, что это произошло.

— Что именно? Смерть вашей супруги или неожиданное новое отцовство? — не удержалась от своего обычного ехидства Лора.

Дорис вспыхнула. Она никогда бы не рискнула так ответить отцу.

— Лора, — тихо начал Мэтью, — ты вправе презирать меня, но попробуй хоть немного пожалеть… и я надеюсь, что, возможно, когда-нибудь заслужу твою любовь…

— Не обещаю, — строго ответила Лора. — Настоящая любовь вырастает из уважения. А вы… сначала вы обманывали мою мать, потом свою невесту, потом обманом украли ребенка, потом опять же решили снова разбить жизнь моей мамы и развести ее с хорошим мужем, которого я любила и считала своим отцом. И в довершение всего мама погибла, а я росла сиротой. Дорис ужасно жила, полностью подавленная вашей супругой и разлученная со своей семьей. А теперь и ваша супруга погибла. И наверное, не случайно — может, вы ее довели до этого опять же своей ложью. Вся ваша жизнь — обман. И только не врите мне, что вы меня любите. Я вам не верю.

Мэтью встал и вышел из столовой.

Мадлен тихо сказала по-французски:

— Зачем вы так резко говорите с ним? Это только один взгляд на все, но есть и другая сторона. И потом, он только что потерял жену. Не важно, как они жили, это все равно травма…

— Мадлен, я буду тебе очень признательна, если ты возьмешь на себя заботу о нашем бедном папе. А еще лучше, выйдешь за него замуж и окончательно его утешишь. Мне все это как-то неинтересно, — тоже по-французски, но не так мягко ответила Лора.

— Не командуй, пожалуйста! С какой стати папа будет жениться на Мадлен? Он же старик, а она молодая. Мадлен, ты хочешь поехать с нами в Париж? — на своем приятном французском заметила Дорис.

— Если честно, то я не такая уж юная, но мерси, мадам… или вы уже мадемуазель? Мне в этом году будет сорок. Но это между нами. И в Париж возвращаться мне не очень хочется… Да я и не уверена, что меня там ждут, а если и ждут, то не в объятия любви. Надо сначала бы навести справки. Но если вы не возражаете, то я бы осталась с этим достойным джентльменом и стала бы заботиться о нем… И кто знает, может это моя судьба?

— Смотри, проверяй тормоза теперь более тщательно. Бог любит троицу, — не удержалась и съязвила Лора.

— Прикуси язык, сестренка. Странно, что Роджер в тебя влюбился. Наверное, он тайный мазохист.

В это время в комнату вошел Мэтью. Он держал в руках фотографии. Сев рядом с Лорой, он разложил их на столе. Это были фото счастливо улыбающейся Лизы, их фото в саду, Лиза беременная. Потом Лора увидела свои детские фотки, школьные, выпускные и даже университетские.

— Откуда они у вас? — спросила она.

— Что-то дала твоя мама, а что-то делал я сам. Я собирался встретиться с тобой, но был связан словом, которое дал твоей тете, и, если честно, боялся, что Диана может как-то навредить тебе. Я тщательно обдумывал, как лучше поступить, но судьба все решила за меня. Мы действительно хотели с твоей мамой снова быть вместе. Мы любили друг друга всегда, но я не мог бросить в беде моих приемных родителей. Они дали мне все — образование, положение в обществе. Я думал, заработаю деньги, верну долги и разведусь. И Дорис я не украл. Она действительно умирала. Я ее спас. А эта идея с удочерением… Это была целая интрига. Диана предложила разделить детей, как бывает после развода, она уверила меня, что Лиза не в состоянии поднять двоих, а если оставить ей одну девочку, то она не впадет в депрессию, а, наоборот, выздоровеет. А когда я опять хотел вернуться, твоя мама уже вышла замуж. А через несколько лет мы снова пытались соединиться, но тут случилось это несчастье. Я не хочу верить, что Диана приложила к этому руку. Но если это действительно так, ее страшная смерть искупила этот грех. Все ее грехи. Она была глубоко несчастной женщиной. Ее никто не любил, даже Дорис, а ведь Дорис считала Ди своей матерью. Пусть земля будет ей пухом. Теперь ты веришь, что я всегда помнил о тебе, Лора?

— Прости, если что не так, папа, — тихо сказала Лора. — Вообще-то это здорово, когда у тебя есть отец… и сестра. А я только недавно думала: вот теперь я одна на свете. Это так тяжело — остаться одной.

— Мне кажется, у тебя есть не только я и папа, но и еще кое-кто, — сказала Дорис.

— Ну это весьма проблематично, — заметила Лора. — Так ты точно решила ехать в Париж? Попробую перевестись туда в аспирантуру. Если получится…