Счастье приходит в дождь

Глава первая

Дорогая Мисс Мэри!

Мне тринадцать лет, и один мальчик хочет встречаться со мной. Я никогда раньше не дружила с мальчиками, я очень волнуюсь и боюсь. Что я ему скажу? А если он захочет меня поцеловать? А что мне делать, если после поцелуя он станет приставать ко мне?

Отчаявшаяся.

Милая девочка!

Как это прекрасно – любить! Имя твоего первого возлюбленного навсегда останется в сердце. Разговаривай с ним о школьных делах, о друзьях, о домашних животных. Если он захочет поцеловать тебя, позволь ему сделать это. Но если он пойдет дальше поцелуя, скажи ему «нет» громко и отчетливо. А не то вместо радостных воспоминаний останутся только разочарование и сожаление.

Мисс Мэри.

Наконец небо стало чистым, ярко засветило солнце. В субботу, три дня спустя после встречи с дочерью, Мэрл занялась укреплением склона холма, на котором стоял ее дом. Дождь основательно размыл его, образовались трещины. У Мэрл появились серьезные опасения, что очередной ливень смоет холм вместе с ее домом.

Мэрл стянула волосы необыкновенного платинового цвета в пучок, натянула потертые джинсы, серый свитер, надела ботинки на толстой подошве. Экипировавшись подобным образом, она подготовилась к тяжелой грязной работе. Мэрл решила прикрыть особо опасные места на склоне холма пластиковой пленкой словно плащом.

Она стояла внизу, напряженно разглядывала вершину холма, прикидывая, как она взберется туда с длинным тяжелым рулоном пленки. Мэрл встрепенулась, когда вдруг заметила на аллее, ведущей к ее дому, человека на мотоцикле. По всему было видно, что он давно за ней наблюдает. Из-за грохота электрички – железная дорога проходила прямо у подножия холма – и из-за гвалта, который учинили дрозды, она не услышала, как он подъехал.

Кожаная куртка, перчатки и шлем – на нем все было черного цвета. Дымчатое стекло шлема скрывало его лицо. Но Мэрл сразу интуитивно догадалась, кто это: у Шейна Хэллорана одним из самых любимых увлечений был мотоцикл.

Она понимала, что Шейн приехал сюда из-за Элен, но знала также, что он опоздал на двадцать три года. Ей не хотелось с ним говорить. Она с надеждой посмотрела в сторону дома соседей, метрах в двухстах от нее. «Что если сбежать? Но это не решит проблемы», – подумала она и, глубоко вздохнув, стала взбираться по пологому склону к дому. Лицо ее зарделось от напряжения и досады.

Когда Мэрл подошла к аллее, ее гость сошел с мотоцикла и снял шлем. Тогда, много лет назад, Шейн был худеньким, как бы еще не сформировавшимся. Сейчас же, в свои сорок один год, он предстал перед Мэрл высоким, стройным. Продольные характерные морщины подчеркивали резкость черт загорелого лица. Темные волосы кое-где поседели, но по-прежнему вились. Его удивительные ярко-синего цвета глаза в обрамлении черных ресниц сразу привлекли к себе внимание.

– Привет, Мэрл, – негромко поздоровался Шейн. Так он называл ее двадцать с лишним лет назад. Его густой красивый голос окутал ее, будто бархатным шарфом.

– Привет, Шейн! – Мэрл удивило то, что лицо его неожиданно исказилось от гнева.

– Почему ты не рассказала мне об Элен? – спросил он, сразу приступив к сути дела.

Что он предполагал услышать от нее в ответ? Она подняла обе руки, сжав кулаки.

– Ты оставил меня.

– Но это не извиняет тебя, ты должна была мне сказать. У меня было право знать, что ты беременна от меня. Я должен был принять участие в судьбе моего ребенка.

– Побойся Бога, Шейн! Мне было всего шестнадцать лет. Что можно ожидать от девочки в такой ситуации. Я совершенно растерялась, не думала ни о каких законах и правах. Мои родители все устроили, сказали, как поступить.

– А они не подумали о том, что я когда-нибудь могу вернуться?

Мэрл продолжала защищаться, хотя ей всегда казалось, что ее родители тогда и о ней самой не очень-то думали:

– Они только хотели защитить меня от этого сумасшедшего мира. А про тебя они думали, что ты деклассированный хиппи, и никак иначе. И все твои выходки они расценивали как возмущение общественного и моего спокойствия. И все-таки они были правы, хотя бы потому, что не оставили меня одну и помогали, как умели.

– Это делает им честь, но не уменьшает моего права знать о ребенке, которому я являюсь отцом. Мэри, мы могли бы… – Шейн замолчал, прикусил губу.

Мэрл взглянула на него. Она не думала, что эта новость так его взволнует.

– Что мы могли бы сделать? Пожениться в таком юном возрасте и воспитывать ребенка? Да мы сами были детьми. – Мэрл отвернулась, посмотрела на Чертову Гору, возвышавшуюся в конце долины. Ее карие глаза наполнились слезами. «Если бы, если бы…»

Шейн задержал дыхание.

– Конечно, ты права. Это было невозможно. Все произошло тысячу лет тому назад, и вдруг Элен неожиданно появилась неизвестно откуда. Я чувствую себя обманщиком. Вот и все.

Мэрл согласно кивнула, дав понять, что она ему сочувствует.

– Вот-вот, и я испытываю такое же чувство. Мои родители настояли на том, чтобы я отдала ребенка. Им казалось, что это единственный выход, но…

Шейн медленно снимал перчатки, освобождая один палец за другим. Он посмотрел на Мэрл. Его взгляд говорил, что он наконец нашел то, что давно и безнадежно потерял.

– Сколько времени прошло! Как ты живешь?

От его простого и искреннего вопроса ее охватило волнение, но она ничем не выдала его.

– Отлично. А ты?

– И я отлично, – его ответ прозвучал сухо и официально. Шейн попытался за бравадой скрыть глубину волнения, которое испытал, увидев Мэрл. – Как выгляжу, так и живу! – Он улыбнулся широко и белозубо. – Я, конечно, не знал, что здесь увижу, но никак не предполагал застать тебя за лепкой куличей из земли.

Она с удивлением взглянула на Шейна, ошеломленная внезапной встречей с ним, – любимым, обожаемым. Мэрл вспыхнула, глаза ее засияли. И тотчас она вспомнила, что на ней старые испачканные джинсы. И надо же было ему прийти, когда она выглядит не лучшим образом и одета по-домашнему. И ее гордость – ее платиновые волосы – стянуты на затылке. Она растерянно пробормотала:

– Я, наверное, выгляжу, как замарашка…

– Что ты! – Взгляд его ярко-синих лучащихся глаз медленно скользил по ее фигуре. Он снова посмотрел ей в лицо.

– Мэри, а ведь ты совсем не изменилась с той поры, когда мы были детьми.

– Было бы печально для меня, если бы я совсем не изменилась за эти годы. – Она внимательно смотрела на Шейна, отыскивая черты юноши, которого знала и любила. Он был по-прежнему стройным, хотя стал шире в плечах и телом поплотнее, и выглядел еще мужественнее и привлекательнее. Она с ужасом подумала, что он, как прежде, вызывает у нее неодолимое желание. Вот почему ее голос как-то по-особому зазвенел, когда она сказала:

– Я надеюсь, что хоть немного повзрослела за эти двадцать три года.

Он улыбнулся, будто почувствовал, что она снова оказалась под влиянием его чар:

– Тогда почему ты до сих пор играешь с куличами из глины?

Мэрл обрадовалась тому, что он переменил тему разговора.

– Посмотри туда, на склон. Боюсь, что верхушку холма скоро смоет вместе с моим домом. Я хочу покрыть это место пластиком, чтобы дождь совсем не размыл его. Но дело оказалось труднее, чем я предполагала.

Шейн стоял рядом с рулоном пленки, засунув руки в задние карманы джинсов. Взгляд его скользил вниз и вверх по холму.

– Если твой дом съедет вниз, прямо к путям, к самой электричке, представляешь, сколько ты сэкономишь времени на дорогу?

Это была не самая удачная шутка, но Мэрл поддержала ее. Она вскинула голову – во взгляде задор, пальцы рук под поясом джинсов.

– Во-первых, я редко пользуюсь этим убогим видом транспорта; во-вторых, электрички никогда не делают остановок вне расписания, поэтому я, с моим везением, скорее окажусь не около путей, а на них.

– Ты по-прежнему мгновенно превращаешься из тихой послушной девочки в озорницу. – Он рассмеялся, взлохматил волосы рукой. – Тебе помочь?

– Нет, не надо. Я, наверное, найму кого-нибудь. – Ей хотелось, чтобы он ушел поскорее, перестал ворошить прошлое.

– Ну что же, раз мне не чем другим заняться, я помогу тебе. – Шейн снял кожаную куртку, бросил ее на сиденье мотоцикла. Под курткой на нем была светло-голубая майка, она плотно, как перчатка, облегала его мускулистое тело. Обращала на себя внимание надпись большими черными буквами: «Жизнь – это болото!» В низком вырезе майки были видны жесткие черные вьющиеся волосы. «А когда ему было восемнадцать, у него на груди был скромный островок волос», – вспомнилось Мэрл. Она была очень недовольна собой, пыталась отогнать от себя воспоминания и внезапно возникшие по их поводу чувства.

Шейн поднял на плечи рулон пластика и стал взбираться по склону к тому месту, где был смыт большой кусок земли вместе с диким кустарником, травой и цветами.

– Ты держи этот конец, – сказал он Мэрл, когда она подошла к нему.

Мэрл ухватилась за конец пленки, присела на корточки. Ей было видно, как Шейн, разматывая пленку, дошел до самого конца промоины. Здесь он отрезал оставшуюся часть пленки. Когда он возвращался к ней, она заметила, что он хромает.

– Что у тебя с ногой? – участливо спросила она.

Его реакция на ее невинный вопрос была несколько обескураживающей. Все чувства были написаны у него на лице.

– Ничего нового. Прошу выражать восхищение по поводу моего честного выполнения долга во Вьетнаме. Я получил там осколок в бедро.

Ответ Шейна ранил ее, но вместе с тем она испытывала искреннее сочувствие.

– Прости меня, пожалуйста.

– Не проси прощения, это было так давно.

Они спускались рядом. Шейн был так близко, что Мэрл почувствовала лимонный запах его лосьона.

– Боль от раны была ничтожной по сравнению с моими переживаниями, когда я понял, что ты меня бросила. Это проклятое время, пережитое мною после возвращения из армии, мне никогда не забыть. – Он сказал это с болью, но тихим ровным голосом.

От удивления у нее поднялись брови. В карих глазах застыл вопрос.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю, что когда уходил, я думал, что у нас любовь. Если бы я тогда знал, что это мне только казалось. Ты хотя бы написала письмо, что покидаешь меня.

Мэрл подпрыгнула от негодования, с яростью взглянула на него.

– Послушай, Шейн Хэллоран! Как ты умело перекраиваешь прошлое, чтобы показать себя в выгодном свете. Я не переставала тебе писать. Я писала, писала и писала, даже после того, как ты перестал отвечать на мои письма.

– Но я никогда не получал твоих писем! – сказал он резко, глаза его сверкали от гнева. – А когда я приехал в первый отпуск, я обнаружил, что тебя нет. Ты уехала.

Мэрл в сердцах сложила руки на груди.

– Я уехала, когда мои родители узнали, что я беременна. Они отослали меня на восток, к тете и дяде.

– В таком случае как получилось, что я не получил письма с такой важной вестью, как эта?

– Я послала не одно, а много писем.

Шейн стиснул зубы. Лицо его исказилось от боли.

– Зачем же дьявол сыграл такую злую шутку с двумя несчастными детьми?

– У меня есть смутное подозрение. – Мэрл отвернулась, долго смотрела вдаль, пока не взяла себя в руки. Затем она снова посмотрела ему прямо в глаза. – Если каждый из нас писал другому письма, то выходит, что мы жертвы злого умысла каких-то потусторонних сил или, напротив, земных.

– Нет, нет, этого не может быть. Мы просто жертвы почты. – Шейн сжал губы. – Значит, письмо все-таки было… тогда что? Тогда нам повезло, что мы не поженились, если даже в сорок лет мы ведем себя, как дети.

Мэрл недовольно сморщила нос.

– Это тебе сорок, мне еще нет.

– Ты что же, пытаешься затеять новое сражение? – Он улыбнулся, ласково обнял ее за плечи.

Шейн продолжил работу, Мэрл с любопытством поглядывала на него. Он разворачивал рулон, закатывал конец пластика, предоставляя ей прекрасную возможность любоваться его внушительной мужественной фигурой. Все чувства, которые она безжалостно подавляла в себе, внезапно возродились. Шейн в одно мгновение превратил ее в страстную женщину, горящую желанием. Она себя не узнавала.

Прихрамывая, он ходил вдоль развернутой пленки, устанавливал колышки. Когда он забивал их деревянным молотком, мускулы его играли.

– Совершенно не могу себя представить отцом взрослой дочери, – сказал он, подходя к ней.

Мэрл повязала свитер вокруг по-девичьи стройных бедер.

– Ты имеешь в виду, что дитя, которому почти четверть века, заставило тебя почувствовать свой возраст?

– Тебе обязательно нужно говорить это именно так? – Он провел рукой по волосам. – Да, заставляет вспомнить о каждом седом волосе. – Он присел на корточки и снизу разглядывал Мэрл. – А что было потом в твоей жизни, после рождения дочери?

Мэрл быстро отвернулась. Поезд медленно огибал подножье холма. Сверху он был похож на большую белую змею. Она сделала вид, что наблюдает за электричкой, чтобы не дать Шейну возможность заметить на ее лице печаль от вновь испытанной боли. Когда она обернулась к нему, то была почти спокойна.

– Я получила образование там, на востоке. Закончила частную школу, затем женский колледж. Потом вернулась сюда. Несколько лет работала репортером в «Сан-Франциско кроникл» и вот уже пятнадцать лет тружусь в журнале «Сестричка».

Шейн поставил локти на согнутые колени, уперся подбородком в сжатые кулаки. Он по-прежнему смотрел на нее снизу вверх и улыбался.

– Так, значит, ты все еще Мисс Мэри, которая ведет колонку советов для влюбленных девочек.

– Я и не думала, что тебе это известно, – удивленно сказала Мэрл.

– О, я знаю массу подробностей… – Он поднялся во весь рост и приблизился к ней. – Ты по-прежнему Мисс Мэри. Ты что, так и не выходила замуж?

– Я была замужем. Но что-то не сложилось. – Она обхватила себя руками, как будто защищала не зажившую еще рану. – После развода я снова взяла свою девичью фамилию.

– Так вы свободны? – Озорной огонек сверкнул в синих глазах Шейна.

Мэрл убрала со лба платиновую прядь волос. Шейн рядом с ней казался таким огромным. Она сделала шаг назад.

– А теперь твоя очередь рассказывать о себе. Как сложилась твоя жизнь после… – Она взмахнула рукой.

Шейн засмотрелся на грозовые облака, которые собирались на западе, над невидимым отсюда океаном.

– После того как зажила нога, я вернулся домой и поверг отца и всех своих друзей в изумление, начав изучать право. Они-то надеялись, что я стану полицейским, как и они.

Мэрл улыбнулась.

– А почему ты решил стать адвокатом?

Шейн пожал плечами.

– Мне кажется, был какой-то знак, как будто сигнал.

– Должно быть, громкий сигнал, принимая во внимание то, как часто ты теперь блистаешь своими победами в новостях.

Он глянул на нее, его брови удивленно поднялись.

– Ты что, следишь за моей карьерой?

– Нельзя не заметить такой яркой личности! Ты был особенно хорош, когда накануне Рождества шел во главе небольшой армии малолетних проституток к зданию городской администрации. После того, как ты провел их через строй полицейских, все стали смотреть на служителей порядка, как на чудовищ, изводящих несчастных крошек. Есть ли на свете кто-нибудь, кого бы ты не смог защитить?

– Это все для популярности, Мэри. Я только о ней и забочусь.

Мэрл покачала головой.

– Я не знаю, зачем ты ее добиваешься? От одной мысли о том, что мое имя может оказаться в газетах, у меня мурашки по коже. Я так дорожу неприкосновенностью моей личной жизни.

Лицо Шейна озарилось улыбкой, глаза загорелись, он вскинул подбородок.

– Это что-то вроде игры, как будто забава. Но результат чрезвычайно серьезный. Большинство из этих крошек, как ты их назвала, приходят на улицу из страшных домов, из неблагополучных семей. А если их забирают, то чаще всего вновь возвращают к их отвратительным родителям, которые их обижают. Я защищаю свой собственный скромный проект – создание анонимных приютов, где девочки смогут спрятаться от порока и обид, а может, и научиться какому-нибудь полезному ремеслу.

– Скромный! – засмеялась Мэрл, а потом серьезно спросила: – Не отчитывайся мне о своей общественной деятельности, лучше расскажи о личной жизни. Ты женат? – Она затаила дыхание, дожидаясь ответа Шейна, хотя решила для себя, что это не будет иметь никакого значения для нее и никак не повлияет на ее жизнь.

– Попытался однажды. Детей не было. Просто развелись. – Он снова пожал плечами, как будто его собственный ответ привел его в недоумение. – Живу я в плавучем доме в Саусалито.

Мэрл внимательно смотрела на него, гадая, что именно его так расстроило.

– У тебя, наверное, интересная и необычная жизнь.

– Скорее она полна разочарований и одиночества. – Было заметно, что говорить о своей жизни ему нелегко. – Ну что же, твою сторону холма мы укрепили, я, пожалуй, пойду.

– Иди, раз тебе пора. – Мэрл направилась к дому, скользя по мокрому склону, иногда ей приходилось вставать на четвереньки, чтобы не скатиться вниз. А сзади таким же способом взбирался Шейн.

Она молча смотрела, как Шейн мыл руки под краном во дворе дома, вытирал их о джинсы, надевал куртку.

Шейн подошел совсем близко к Мэрл, осторожно кончиками пальцев снял с ее щеки прилипший кусочек грязи.

– Как ты думаешь, найдется ли у тебя работа, чтобы нам снова встретиться? – Это был очень неожиданный вопрос. – Тебе и мне?

Оттого, что Шейн стоял так близко, тело Мэрл вновь ожило. Она была очень взволнована. Но, вероятно, любая женщина чувствовала бы себя так же рядом с ним. Мэрл покачала головой, вежливо улыбаясь.

– У нас так мало общего. Ты такой пылкий, все еще продолжаешь оставаться возмутителем спокойствия, а я так осторожна… Моя ассистентка называет меня «боякой». Боюсь, что моей карьере придет конец, когда узнают о тебе и об Элен.

Глаза Шейна сузились.

– Ты хочешь сказать, что Элен и я с моими подопечными, которых я защищаю, можем бросить тень на твою репутацию, Мисс Мэри?

Ей не понравился его тон, но больше она рассердилась на себя за то, что только что сказала. У нее задрожал подбородок.

– Я не понимаю, что, собственно, не так с Мисс Мэри?

– Время от времени я читаю раздел «Спрашивайте Мисс Мэри», ты права, ты – трусиха.

– В Мисс Мэри нуждаются. Мои девочки искренне озабочены такими вещами, как поцелуи и секс. Но я боюсь, ты этого не поймешь, – это слишком просто, проблемы мелковаты.

Шейн сжал кулаки.

– Возможно, и не пойму. Потому что мои девочки озабочены тем, как бы снять еще одного мужика, чтобы заработать себе на пропитание.

– Но это не значит, что проблемы моих девочек менее важны, – продолжала Мэрл. – Если я могу поговорить с одной из них, войти в ее положение, уберечь ее от ошибок, то считаю это своим успехом.

Шейн глядел на нее горящими глазами. Две вертикальные морщины прорезали лоб.

– Это что, еще одна попытка отомстить мне за то, что я оставил тебя беременной? Позволь напомнить тебе, что ты была со мной такой же страстной, как и я с тобой. Почему ты не пользовалась контрацептивами?

– Это я должна была пользоваться контрацептивами? Я? – воскликнула Мэрл. – Чтобы спасти наивных юных девочек от таких, как ты, и необходима Мисс Мэри со своими советами. – Она холодно взглянула на Шейна. – Я буду беречь их от таких парней, как ты.

С ней что-то произошло, она не ожидала от себя таких обидных слов. Это было совершенно не похоже на нее.

Шейн помолчал, не сводя с нее глаз.

– Я должен с тобой согласиться – нам не нужно встречаться!

Но тут же улыбнулся, сделал шаг вперед и нежно поцеловал ее в лоб.

– Но мне было очень интересно вновь увидеть тебя, Мэри.

Она подняла руку, коснулась лба в том месте, куда он ее поцеловал, смущенно улыбнулась.

– Да, и мне тоже, Шейн.

Шейн нажал на педаль, мотоцикл взревел и рванулся с места. Мэрл долго смотрела ему вслед. Мотоцикл петлял по извилистой аллее, спускаясь по склону холма, и на огромной скорости взлетел на шоссе, параллельное железной дороге. Он чуть не врезался в грузовик. Мэрл вскинула обе руки, как будто хотела уберечь Шейна от беды.

– Будь осторожен, Шейн! – воскликнула она, хотя он, конечно, не мог услышать ее предостережение.

Мэрл разрыдалась. Когда она увидела Шейна, к ней вернулись и обиды, и боль прежних лет. Она вновь испытала желание, которое, ей казалось, не доведется почувствовать больше никогда.

Осознав, что он едва спасся от верной гибели, Шейн покрылся холодным потом. Он избегал рискованной езды. Для него цепочка выстраивалась дальше – несчастный случай, травма, боль. А он панически боялся врачей и больницы. Это началось после госпиталя, где он долго лечил раненую ногу.

Но сейчас он не мог оправиться от пережитого, не мог ясно мыслить. Вся душа его была переполнена мыслями о Мэрл, а тело страстно желало ее. Но если так, то зачем ему с ней бороться? Почему?

Ему срочно надо было посоветоваться с кем-то, поговорить о том, что его растревожило. На свете было только одно место, где он спокойно мог это сделать. Через десять минут он уже припарковал мотоцикл около дома своей сестры Брен. Они были близнецами.

Брен открыла дверь с улыбкой.

– Привет, путешественник!

Она была высокой и статной. Это особенно подчеркивалось джинсами и облегающей блузкой. Шейн обратил внимание на то, что седина в ее темных волосах полностью исчезла.

– Входи, входи! Дэн на работе, дети бегают неизвестно где, и мы сможем спокойно поговорить.

Он сбросил грязные ботинки, прошел на кухню, сел к столу. Брен расположилась напротив.

– Ну, рассказывай! Что случилось? Ты ведь только тогда приезжаешь, когда тебе надо поговорить.

Прижав ладонь к сердцу, он все, как на духу, рассказал об Элен. А закончил так:

– На кого она похожа? Скажи мне, могут ли ее удивить родственники со стороны Хеллоранов с точки зрения генетики и биологии?

Его сестра расхохоталась.

– О, думаю, мы в состоянии удивить многих. Это что, и вся твоя проблема, наша семья?

– Нет, сегодня я ездил повидаться с Мэри. Она очень расстроена тем, что с нами произошло в нашей юности. А я всю встречу только и делал, что ругался с ней. В конце концов я сказал ей, что она тогда должна была пользоваться контрацептивами. – В сердцах он ударил себя в грудь. – Это я, человек, который построил свою карьеру на борьбе за человеческие права, я сказал ей такое. Я возвратился к юношескому бреду.

Брен встала, поставила чайник на огонь.

– Я никак не могла понять, что ты нашел в Мэрл Пиерс? Она всегда была такая правильная. Ну, знаешь, какая-то неприметная.

– Она совсем не неприметная. – Шейн откинулся на спинку стула. – Никто не знал, какая она необыкновенная девушка. Да, внешне она сдержанна, но внутри… – Он даже не смог найти слов, чтобы объяснить, как ему было с ней хорошо. Мэрл тогда его свела с ума своей взрывной чувствительностью.

– А ты вспомни, каким я был в шестидесятые годы? Мы все были детьми цветов – занимайся любовью, а не войною! Снести к чертовой матери устои государства! А у меня, такого крутого хиппи, отец – полицейский на улице, один из тех, против кого мы выступали. – Шейн поднял руку, два пальца были сложены буквой «V». – Все это довело меня до наркотиков. Только благодаря правильной маленькой Мэри, которая спасла меня своей чистотой и наивностью, я стал более или менее нормальным человеком.

– Ну хорошо, сдаюсь. Она прекрасна! – Брен налила кофе в две чашки.

Он заскрежетал зубами.

– Черт! Скорее я прыгну в пасть огромной акуле, чем Мэри узнает, как больно она меня обидела.

– Если бы я была на твоем месте, я бы от нее отстала. Я дам тебе два совета.

– Мне не нужно ни одного, – пробурчал Шейн.

– А вот и другой совет. Твое дело, принимать его или нет. Твои братья и сестра произвели на свет целую дюжину совершенно прелестных детей. У отца и матери изболелось сердце, что нет внуков от тебя. Они никогда не простят тебе, если ты не расскажешь им о своей дочери.

Шейн вздохнул.

– И почему, черт возьми, жизнь такая сложная, Брен?

– Потому что сложности липнут к тебе, как репей на собаку.