Седьмое небо

14

Рамон вошел в холл и, закрыв за собой дверь, прислушался. В доме стояла мертвая тишина. Он отправился по комнатам в поисках Синтии. Ее нигде не было, и тут Рамону пришло в голову заглянуть туда, где прежняя Синтия любила обычно проводить время.

Догадка оказалась верной. Открыв дверь, которая вела из гостиной в помещение, где находился плавательный бассейн, Рамон увидел, как Синтия уверенно рассекает прозрачную бирюзовую гладь воды. Она никогда не упускала возможности окунуться, едва таковая появлялась. Рамон ощутил неподдельную радость, обнаружив, что Синтия не забыла одно из основных своих пристрастий.

Рамон хотел раздеться и присоединиться к жене, как делал это раньше, но вовремя спохватился. Что, если это испугает ее, как пугало теперь многое из того, что было в порядке вещей в прошлой жизни? Рамон не знал, кто сейчас перед ним: прежняя Синтия или новая. Она и сама не представляла, как часто незаметно для самой себя переходила из одного состояния в другое. Рамон тоже этого не знал, пока сегодня утром неожиданно не обнаружил, что Синтия, не спросив его, подала ему кофе именно так, как он обычно любил, — с сахаром и без молока. Только тогда к нему пришло понимание того, что удивляло и поражало его в последнее время.

Например, когда они ехали из «Трентона» в «Эксельсиор», Синтия разговаривала с ним так, будто они вовсе не расставались на целый год. Его тогда поразило, что Синтия непринужденно называла его по имени, как когда-то, хотя воспринимала его как совершенно чужого человека. То же самое происходило с ней, когда они целовались или занимались любовью: она незаметно превращалась в прежнюю Синтию, ее движения и прикосновения становились естественными и привычными, как и сейчас, когда она уверенно плавала в бассейне.

Так кто же сейчас передо мной — прежняя Синтия, моя жена, или незнакомка из другой жизни? — спрашивал себя Рамон.

Он пребывал в растерянности, не зная, как себя вести в данный момент. Рисковать Рамон не имел права, иначе Синтия могла потерять сознание на глубине и утонуть.

Поколебавшись, Рамон счел за лучшее потихоньку уйти, пока Синтия его не заметила. Но мудрое решение пришло, как всегда, поздно — он услышал громкий ироничный возглас Синтии;

— Что я вижу! Наш крутой воротила оторвался от дел, чтобы поприветствовать меня…

По ядовитому тону Рамон тут же понял, что Синтия вне себя. Как назло, она плескалась на середине бассейна — в самой глубокой его части. Значит, мне придется быть крайне осторожным в выборе выражений, с досадой подумал он.

— Что ты хочешь этим сказать? — сдержанно спросил Рамон, все еще сомневаясь в произошедшей с Синтией метаморфозе. — Пожалуйста, поясни.

— Я имею в виду твою активную предпринимательскую деятельность, — обманчиво дружелюбно сообщила Синтия, не забывая водить руками по воде, чтобы удержаться на поверхности. — Ты никогда не упускаешь возможности прихватывать все новые и новые отели, расширяя свои владения. Скажи, когда ты наконец остановишься, умеришь свои аппетиты?

Рамон похолодел: она заговорила об отельном бизнесе!

— Вылезай из воды! — скомандовал он.

Синтия уставилась на него и, словно не доверяла своим ушам, переспросила:

— Что ты сказал?

— То, что слышала. — Рамон принялся нервно расхаживать вдоль бортика бассейна, лихорадочно размышляя, как быть дальше. — Подплывай к бортику и вылезай из воды, Синтия! — повторил он, видя, что она не двинулась с места. — Если ты этого не сделаешь, я сам вытащу тебя из воды!

В подтверждение своей угрозы Рамон снял пиджак и отбросил его в сторону. Видя, что он не шутит, Синтия решила все же подчиниться, но поплыла не к тому бортику, у которого стоял Рамон, а к противоположному. Она вышла из бассейна. Закрытый голубой купальник на самом деле открывал куда больше, чем ему полагалось открывать… Рамон так и не смог определить, которая Синтия смотрела на него через водную гладь.

— Что на тебя нашло?! — раздраженно бросила она. — Ты разве забыл, что я чувствую себя в воде как рыба! И не надо…

— А если бы ты вдруг отключилась?! — рявкнул на нее Рамон.

Синтия вызывающе уперла руки в бока.

— Какая заботливость! Да ты устроил весь этот спектакль, чтобы отвлечь меня от того, в чем я только что обвинила тебя! Неужели ты думаешь, что я ничего не замечаю?! Учти, Рамон, на этот раз уловка не сработает.

Подумать только, она снова назвала меня по имени… — машинально отметил он.

— Итак, вернемся к отелям, — не унималась Синтия. — Поговорим о коварных дельцах, которые не упускают возможности ловко накрыть свою добычу…

Черт, похоже, она снова стала прежней! — мелькнула у Рамона шальная мысль.

— Я вовсе не накрыл отель «Трамп», — стал оправдываться он, — и не собирался припирать к стенке твоего отца! Все было совсем иначе, ты только…

У Синтии вдруг внутри словно что-то замкнуло. Она смутилась, ничего не понимая, потом непонимание сменилось странным ощущением, словно все это уже происходило с ней. Дежа вю…

— Я имела в виду «Трентон» и Айви, — еле выговорила Синтия. — Пока тебя не было, я позвонила ей и узнала, что…

Неожиданно для себя она осеклась, взгляд стал пустым. В голове бешеным вихрем кружились два слова — «отец», «Трамп»… По спине Синтии побежали мурашки. Нет, не то, я начала говорить о «Трентоне» и об Айви…

— Узнала, что ты купил «Трентон», — с трудом продолжила Синтия. — Айви считает тебя хищником… — Она снова запнулась и растерянно взглянула на заметно побледневшего Рамона. — Мне надо сесть.

Она проковыляла к ближайшему из стоявших вокруг бассейна кресел и буквально рухнула в него. Синтия чувствовала леденящий холод внутри, в ней словно все замерзло — сердце, легкие, кровь. Ее охватило странное предчувствие чего-то страшного и неотвратимо надвигающегося.

— Синтия… — услышала она словно издалека голос Рамона. По кафельному полу застучали каблуки его ботинок, эхом отдаваясь в гулком помещении. — Дорогая, послушай меня…

Синтия открыла глаза и увидела Рамона в двух шагах от себя.

— Почему наверху заперта одна из комнат? — спросила она.

— Это всего-навсего кладовая. Я держу там свои личные бумаги.

— Лжешь! — бросила Синтия и неожиданно для себя выпалила: — Там заперто, потому что это комната Саймона.

Саймон! О Боже! Синтия вскочила и застонала от резкой боли в колене. Рамон рванулся к ней, но она дрожащей рукой остановила его.

— Я в порядке и не собираюсь падать в обморок. Не подходи ко мне, пока я…

Синтия запнулась, в голове у нее все смешалось.

— Нет, ты не в порядке, — прохрипел Рамон. — Ты начинаешь…

— Вспоминать, — закончила за него Синтия.

И это на самом деле произошло — ослепительная вспышка в ее сознании не погасла, как обычно, а вдруг загорелась ярким пламенем, освещая потаенные закоулки памяти.

— Боже мой, Рамон… — пробормотала Синтия, трясясь как в лихорадке.

На нее нахлынули долгожданные воспоминания: Рамон, ее отец, Саймон, «Трамп»…

Рамон моментально оказался рядом. Накинув на Синтию купальный халат, он удерживал ее за плечи стальной хваткой, словно боялся, что она сейчас вырвется и прыгнет в воду.

У Синтии действительно мелькнула такая мысль. Пламя воспоминаний бушевало в ней и разрасталось, высвечивая все новые и новые картины прошлого.

— Ты все время лгал мне, — прошептала она потрясенно.

— Так получилось, по глупости.

— Ты умышленно решил обвести меня вокруг пальца.

— Нет, ты не знаешь всего… — пытался возразить Рамон.

Не слушая его, Синтия вырвалась и бросилась в гостиную, удивляясь, что ей удалось почти без усилий вырваться из его стальной хватки. Рамон молча последовал за ней. Синтия ринулась к ореховому бюро и обнаружила, что его крышка заперта на ключ.

— Ты взяла ключ с собой, когда уехала отсюда, — ровным голосом сообщил Рамон.

Ключ, где же ключ? Синтия присела на корточки и стала лихорадочно шарить по тыльной стороне столешницы бюро. Наконец она нащупала то, что искала, — изящный латунный ключик. Этот запасной ключ был специально заказан матерью Синтии, и она же придумала для него секретный тайник, о котором знали лишь мать и дочь. Синтия тяжело переживала смерть матери, и, когда прикасалась к гладкой поверхности бюро, ей казалось, что она общается с матерью. Вот и сейчас Синтию охватило знакомое теплое чувство.

На ее глаза навернулись слезы при мысли, что у нее не осталось ни одной вещи, напоминающей об отце. И все из-за Рамона, который лишил ее всего.

Смаргивая то и дело набегавшие слезы, Синтия вставила наконец ключ в замочную скважину на крышке бюро, и крышка легко отъехала вверх. Сердце Синтии болезненно сжалось.

Бюро хранило в себе столько дорогих воспоминаний, аккуратно разложенных по полочкам и изящным ящичкам — письма, поздравительные открытки, семейные фотографии… Это был своеобразный архив семьи, история жизни самой Синтии.

Тут же лежали и другие вещи, не имеющие ничего общего с семейными реликвиями. Синтия в свое время просто не захотела их выбрасывать и сунула в бюро.

Пожар воспоминаний разгорался все ярче. Из пламени одно за другим вставали «Трамп», отец, Саймон, лица других людей и зданий, все повторялось снова и снова как в калейдоскопе, потом их пожирало пламя. Синтия увидела себя, счастливо улыбающуюся, в белом подвенечном наряде; себя всю в черном, убитую горем на похоронах отца; фойе отеля с ободранными до кирпича стенами; сердитое лицо Рамона; ухмыляющегося Саймона; какие-то слова на клочках бумаги, которые расплывались у нее перед глазами.

— Ты предал меня, — прошептала Синтия.

— Нет, ты не права.

— Где Саймон?

— В Амстердаме, — с готовностью ответил Рамон. — Он там уже год.

Рамон специально уточнил это, но у Синтии пока не было возможности задуматься почему. Она лихорадочно вспоминала все новые и новые факты, которые болью отдавались в ее сердце.

— Он пытался изнасиловать меня прямо здесь, в этом доме, — глухо пробормотала Синтия. — И ты спустил ему это.

Рамон молча проглотил обвинение, чему Синтия не удивилась. Она припомнила, как сегодня, говоря о своем отчиме, он запнулся на полуслове, едва не упомянув имя своего единоутробного брата Саймона.

Саймон был младшим в семье. Испорченный и наглый малый, он умело манипулировал людьми. Впрочем, старший брат тоже не гнушался этим, подумала Синтия.

Слезы опять затуманили ее глаза. Сглотнув комок, она протянула трясущиеся руки к лежащим в беспорядке бумагам, сгребла их в стопку и передала Рамону.

— Возьми, они принадлежат тебе. Мне дал их Саймон.

С замиранием сердца Синтия следила, как Рамон бегло просматривал копии документов о переходе отеля «Трамп» в его собственность.

— Неплохое приданое, правда? — Она криво усмехнулась. — «Трамп» достался тебе почти что даром.

— Не спеши судить, пока ты не знаешь всего, — мрачно заметил Рамон.

— Ты намекаешь, что мне предстоит узнать еще более неприглядные факты?

— Почему обязательно неприглядные?

— Иначе и быть не может, — отрезала Синтия и направилась через холл к лестнице.

Запершись в своей спальне, Синтия закрыла лицо руками. Ее трясло как в лихорадке, сильно болела голова, и ей захотелось лечь в постель и уснуть. Но именно в спячке, подумала Синтия, я и пребывала весь последний год, чтобы скрыть от себя неприглядную правду: мужчина, которого я любила, с самого начала нагло обманывал меня.

Непродолжительное ухаживание и быстротечная женитьба были не чем иным, как ловким маневром со стороны Рамона, чтобы завладеть «Трампом». Как я могла поверить в искренность его чувств? — спросила себя Синтия, медленно убрав руки с лица.

«Трамп» был особенным отелем, все признавали это. Ему было уже почти полтора века, и все, кто хоть однажды побывал в нем, не скрывали своего восхищения старомодным уютом, сочетавшегося с ультрасовременным качеством сервиса и предупредительностью персонала.

Потому-то глаза Рэя Джонстона загорелись при упоминании о «Трампе», вспомнила Синтия. Неудивительно, что, говоря о нем, Рэй обращался именно ко мне, поскольку в течение своей долгой истории отель всегда принадлежал моей семье, и я осталась единственной наследницей этого бесценного богатства.

Но такие люди, как Рамон Милворд и Рэй Джонстон, были лишены сентиментальности и готовы на все, чтобы прибрать к рукам эту жемчужину. Самым важным для них было громкое имя отеля и его репутация.

Получить «Трамп» значило навечно вписать золотыми буквами свою фамилию в анналы гостиничного бизнеса. Рамон пошел к достижению заветной цели кратчайшим путем — женился на дочери владельца. И он не прогадал — она была молода, хороша собой и горяча в постели.

— Черт, как же я себе отвратительна! — простонала Синтия и снова закрыла руками лицо.

В дверь постучали.

— Иди к черту! — бросила она и с трудом проковыляла в ванную.

Она слышала, как Рамон дергает ручку двери. Что ж, ему всегда было наплевать на чувства других. Но, следует отдать ему должное, он всегда предпочитал решать проблемы, а не прятаться от них под одеяло, как это делала весь последний год Синтия, превратив свою жизнь в кошмар.

В мозгу Синтии стали возникать жуткие картины событий годичной давности. Пока она принимала душ в этой же самой ванной, Саймон тихонько проник в их с Рамоном спальню и оставил на кровати кое-какие документы, потом вернулся в свою комнату и стал ждать.

Документы были местью Саймона за то, что Синтия с презрением отвергла его грязные намеки на близость. Она прочла подкинутые ей бумаги и поразилась, как низко Саймон пал, стремясь посеять недоверие между ней и Рамоном. Синтия отправилась в комнату к Саймону, собираясь швырнуть ему в лицо грязные лживые бумажки и послать его куда подальше.

Но все обернулось иначе. Хитрый Саймон, оказывается, все рассчитал, чтобы заманить Синтию в свою комнату.

— Проходи, Синтия, — изображая оскорбленную невинность, сухо пригласил Саймон. — Всем известно, что ты за штучка. Только мой брат никогда не знает, с кем ты делишь постель в его отсутствие.

— Ты лжешь! — вскричала Синтия, побелев как мел.

На лице Саймона заиграла кошачья улыбка.

— Боишься, что ему станет известно, что ты пришла ко мне в комнату? — фальшиво ласково спросил он. — Не переживай. Мой брат любит делиться, щедрость позволяет ему наслаждаться великодушием и властью. Нужны деньги, Саймон? Вот тебе деньги. Хочешь машину? Вот тебе чек. Хочешь жить в моем доме? Пожалуйста, живи и чувствуй себя как дома. Что мое, то твое.

— Подумай хорошенько, прежде чем причислить к этому списку меня, — сдерживая бешенство, прошипела Синтия.

— Почему нет? Вся эта история с наследованием «Трампа» наглядно показала, чего ты стоишь для Рамона. Ты просто приятный довесок к его добыче, Синтия, движимое имущество, соединенное с недвижимым, выражаясь юридическим языком. Так, ничего особенного — легкий флирт, потом водворение тебя в доме и упоминание в завещании.

— Ты дерьмо, Саймон! — с холодным презрением отчеканила Синтия. — Я владелица «Трампа», отель перешел в мою собственность по завещанию моего отца!

— В самом деле? — Голос Саймона звучал настолько уверенно, что Синтия начала сомневаться в своей правоте. — Неужели в завещании сказано: «Данным завещаю моей дочери отель «Трамп» вместе с деньгами, чтобы привести означенный в должное состояние»?

Нет, пришлось признать Синтии, таких слов в завещании точно не было. Отец сформулировал свою последнюю волю так: «Все, чем я владею, переходит моей дочери». В остальном Синтия положилась на мужа. Раз она доверила Рамону свою жизнь, почему же не довериться ему в вопросах бизнеса? Синтии было не до юридических тонкостей, она тяжело переживала утрату, ведь с самого ее рождения отец являлся ее кумиром и советчиком во всем. Синтия даже не подозревала о его болезни, которую он скрывал от нее, как и многое другое.

Неужели отец скрыл от нее и покупку Рамоном отеля?

Теперь Синтия видела себя как бы со стороны в ту ночь в комнате Саймона. Ей вдруг пришло в голову, что, если он оказался прав насчет завещания, все остальное тоже могло быть правдой. Действительно, Рамон мог жениться на ней по настоянию ее отца, который пожелал оставить отель в собственности семьи.

Синтия вернулась к реальности, почувствовав, что дрожит. Она включила душ, сняла халат и начала стягивать с себя мокрый купальник. Синтия больше не желала ничего вспоминать, но ее сознание распорядилось иначе. Она встала под горячие струи душа, и перед ней снова замелькали кошмарные сцены из ее прошлого.

Вот Саймон пытается обнять ее, а она с негодованием отталкивает его руки. Он наслаждается их потасовкой, с похотливой улыбкой говорит ей гадости. Синтия безнадежно проигрывала схватку — силы оказались неравными. Саймон был большим и сильным, она — маленькой и хрупкой. Саймону удалось повалить ее на постель, и в этот момент вошел Рамон.

Все, хватит воспоминаний! — велела себе Синтия. Надо срочно уезжать отсюда, прямо сейчас, решила она и торопливо вышла из-под душа.