Седьмое правило академии Левендалль

Глава 4. Ритуал

Обратный путь в холл общежития я нашла на удивление уверенно. К хорошим вещам привыкают быстро, как говорила сестра Каллен, заставляя девочек-пансионок умываться ледяной водой зимой и летом в целях закаливания тела и характера. Магическое оснащение академии привело бы суровую монашку в ужас своей развращающей лёгкостью. Мешок был тяжеловат, но я тащила его с улыбкой. Как же здорово будет разобрать вещи, разложить их по полочкам… А пока я оглядывалась по сторонам, чтобы не упустить ни одной мелочи вокруг.

На стенах холла были развешаны плакаты, нарисованные не слишком талантливым, но весьма увлечённым художником. Там были и магические пассы, и огненные шары, и ледяные скульптуры, и даже артефакты, таинственно блестящие в укрытии плаща анонимного героя плаката. Подойдя поближе, однако, я прочитала запрещающие надписи. Понятно! В общежитии нельзя магичить! Нельзя проносить артефакты! Оно, наверное, даже хорошо, потому что… Мало ли, что случится!

А потом моё внимание привлекло скромное объявление, написанное не очень большими, но достаточно видными буквами на просто белом листе бумаги. Я подошла поближе, вчиталась в заголовок.

Правила академии Левендалль!

Как интересно!

Первое правило: учись и совершенствуй себя. Ну, тут всё понятно. Учиться всегда надо. Это ещё монашки говорили. Ведь из церковного приюта девочкам всего две дороги: в пансион, если умненькие, или в публичный дом, если хорошенькие. Мне повезло – меня причислили к первым. Впрочем, в детстве красотой я не отличалась – рыжая, обсыпанная веснушками по всему лицу и с большими передними зубами. А всем известно, что в богатые дома с радостью нанимают таких уродин. Вот я и училась самозабвенно, видела цель перед собой.

Второе правило гласило: чти преподавателя, ибо он знает больше тебя.

Опять хорошее правило. Уж тут-то преподаватели точно знают больше, чем я. Вот с нашими монашками в уровне я сравнялась. А здесь у меня есть шанс учиться дальше и впитать ещё многие и многие знания.

Третье правило? Не хвастайся, ибо в этих стенах все равны. Тут я не удержалась и скептически хмыкнула. Дать почитать правила этим барышням, что меня толкнули на дорожке! Ну, тут только надеяться на лучшее…

Четвёртое правило оказалось весьма поучительным, но для меня бесполезным. Не прогуливай, ибо время беззаботной жизни пролетит быстро. Я и не собиралась прогуливать! Никакие силы мира не заставят меня просто так пропустить занятия!

Зато пятое правило напугало. Занимайся спортом, ибо в здоровом теле здоровый дух. Однако в пансионе теоретические занятия были в приоритете, хоть мы и занимались подвижными играми на свежем воздухе. В основном это были игры для детей, чтобы мы знали, к чему приучать будущих воспитанников. Но академия – серьёзное заведение, вдруг тут нужно быстро бегать или высоко прыгать?

Вздохнув, я прочитала шестое правило. Оно было простым, но озадачило. Будь активным, ибо удваиваешь шансы. Шансы чего? Быть среди лучших? Быть замеченным? Странное правило. Но не страннее седьмого.

Седьмое правило гласило: не приближайся к Источнику в одиночку.

Вот тут ничего не понятно. Что за Источник такой? Где он находится? Почему нельзя к нему ходить одной? Я пожала плечами, вся в раздумьях. Мне ещё многое предстоит узнать…

– Студентка Камли!

Я резко обернулась и увидела перед собой госпожу Перетти. Она придирчиво осмотрела мой наряд и кивнула:

– Вижу, вы нашли хранилище. Раздумываете, что вам делать дальше?

– Немного, да. Наверное, мне нужно получить учебники?

– И это тоже. Вы уже были на ритуале выявления потенциала?

– Ой! – испугалась я. – Госпожа Пимпи же говорила – обязательно сегодня! А я забыла!

– Ну так отнесите вещи в комнату и бегите в главный корпус, пока профессор Виссальди не ушёл!

– Профессор Виссальди, главный корпус, – повторила я, чтобы не забыть. – Спасибо, бегу!

– Вам лучше пройти по верху, а не подземным коридором, – крикнула вдогонку госпожа Перетти, и в её голосе я услышала улыбку.

Конечно, я ничего тут ещё не знаю, всё мне в новинку, но скоро это изменится!

Когда я отперла дверь и вбежала в общую комнату, молодая, светловолосая и сероглазая девица в точно такой же форме, как и у меня, вздрогнула и выронила из рук стеклянную вазочку. Я же встала как вкопанная. Не ожидала, что моя соседка будет уже в комнате…

Она проследила взглядом за покатившейся по столу вазочкой и подняла взгляд на меня. Рассмеялась:

– Не разбилась! Надеюсь, это не к несчастью?

– Добрый день, – вежливо сказала я, по привычке сделав книксен. – Похоже, мы будем соседками.

– Прелестно!

Она с улыбкой захлопала в ладоши:

– Меня зовут Нинель Ховански, но можно по-простому: Нина! А тебя?

– Адриана, – я снова проглотила приставку усилием воли, потому что Нина не назвала свою, – Камли.

– Мне очень приятно познакомиться с тобой. Надеюсь, мы подружимся.

– Обязательно, – улыбнулась я. – Поболтаем попозже, хорошо? Мне нужно обязательно попасть на ритуал выявления магического потенциала!

– Ах, я уже прошла! – заявила довольно Нина. – Двадцать восемь процентов! Я так рада! У моей матушки было четырнадцать процентов, а у батюшки – сорок три! Вот не хотела бы иметь четырнадцать, право слово…

– И я, наверное, тоже не хотела бы.

А что, если у меня будут этих самых четырнадцать процентов? Это означает, что потенциала пшик и кот наплакал… Ох, пронеси меня, Спаситель! Раз уж я здесь, надо пользоваться возможностью и учиться, учиться, учиться! А вдруг не смогу?

– Прости, я побегу, – пробормотала и быстро ретировалась в комнату. Бросив мешок на кровать, решила, что разберу его позже. Сейчас надо закончить с важными делами! А ведь ещё за книгами сходить в библиотеку!

Уже в коридоре я посмотрела на браслет и тихонько попросила его:

– Мне нужно найти профессора Виссальди.

Браслет снова нагрелся, обдав жаром кожу, и розовая стрелка повела меня на первый этаж. Я поспешила за ней мимо госпожи Перетти, выбежала на крыльцо и направилась по дорожке. Степеннее надо шагать, ведь взрослая девица уже, Адриана!

Вспомнив эти слова, которые часто произносила сестра Каллен, я улыбнулась, но шаг не замедлила. Ничего, на моей дорожке людей не видно, а бегом быстрее! Именно так я отвечала монашке…

Профессор Виссальди оказался в корпусе, который я видела из окна: двухэтажном здании, длинном, как веривийский багет, и вычурным своими карнизами, как свадебный торт. Витиеватая надпись на табличке у входа обозначила, что я подошла к главному корпусу. Там же висела и другая табличка с указанием того, что находится в главном корпусе. В основном это были кафедры неизвестных мне наук, как менталистика или алфизика, но ещё и склад кристаллов, секретариат, ректорат… Очень серьёзный корпус, однако!

Да и внутри всё было строго – в мраморе и лепнине. Стрелка вела меня по коридору первого этажа, минуя бесконечные двери и небольшие холлы с диванчиками и цветами в кадках. А я всё волновалась. Как же пройдёт ритуал? Как меня будут испытывать? Ничего не знаю о магии, в нашем маленьком городке к её услугам никто не прибегал. А нас, девочек из приюта, с детства учили шить простой иглой и стирать руками. Учителя магии никто не нанял бы для сирот…

Стрелка неожиданно свернула вправо и упёрлась в простую деревянную дверь – даже без отделки и филеночных квадратов. Остановившись, я приложила ладонь к груди и вздохнула несколько раз, чтобы успокоиться. Потом постучала робко.

Из кабинета раздалось невнятное бормотание, которая можно было принять за приглашение войти, и я вошла.

Профессор – большой и даже грузноватый на вид мужчина с копной длинных чёрных волос, с весьма выдающимся мясистым носом, на котором нелепо устроились маленькие круглые очки, одетый в тёмную блестящую мантию, подбитую мехом красного зайца – сидел за широким массивным столом, столешница которого была обита кожей, и перебирал тускло блестевшие кристаллы, бормоча под нос. А рядом… Рядом с ним я увидела очередное чудо академии: гусиное перо, которое само по себе писало по бумаге ровные строчки, иногда подскакивая и клюя кончиком в чернильницу из толстого стекла. Как завороженная, я следила за пером и не сразу услышала, что ко мне обратились, и не слишком вежливо:

– Что вам угодно, барышня?

Я глянула в глаза профессора и обмерла: ну чистый демон! Огромные чёрные радужки, красные прожилки в белках, морщинистые веки… Господин Виссальди сдвинул кустистые брови и продолжил недовольно:

– Я задал вам вопрос!

– Простите, – я присела в почтительном книксене и заторопилась ответить: – Мне сказали, что необходимо пройти ритуал выявления магического потенциала!

– Да вы издеваетесь! – с возмущением вскинул руки профессор. – Надо было приходить вместе с остальными! У меня на проверке около двухсот кристаллов, теперь пройдёте только после того, как я закончу… Через недельку.

– Я вас умоляю, профессор!

Слёзы чуть не брызнули из глаз от отчаянья. Но я вовремя взяла себя в руки, вспомнив, как сказала госпожа Пимпи: извиняться – признак слабости. Поэтому, выпрямившись, насколько это было возможно, я твёрдым голосом заявила:

– Мне велели пройти ритуал обязательно сегодня. А опоздала я потому, что экипаж приехал в столицу в одиннадцать часов дня, а после меня забрызгали грязью, и я не решилась предстать в неподобающем виде перед экзаменационной комиссией. Тем не менее, они меня приняли и позволили держать вступительный экзамен.

Я шагнула к столу, положила перед профессором направление и добавила:

– Не думаю, что займу у вас много времени. Очень прошу, пожалуйста.

Господин Виссальди скосил взгляд на бумагу, потом глянул на свои кристаллы и тяжко вздохнул. Махнул рукой:

– Ваша взяла. Садитесь. Да не сюда! Вон, за стол!

Я опустилась на скамью, указанную профессором, и с готовностью улыбнулась:

– Что мне надо делать?

– Ох уж эта молодёжь нетерпеливая, – пробурчал профессор Виссальди, встав. Порывшись в сундучке, достал кристалл наподобие тех, что лежали у него на столе, только не жёлтый, а красный. Протянул мне: – Возьмите в руку и изобразите мне какое-нибудь простенькое заклинание, из тех, что у вас получаются лучше всего.

Он застыл надо мной – большой и словно угрожающий. А я, сразу растеряв всю свою уверенность, жалко пробормотала:

– Я не знаю ни одного заклинания.

Профессор снова всплеснул руками, как наша молочница, когда её вгоняли в досаду:

– Да что же творится? Кто же вас принял в королевскую академию магии, если вы ничего не умеете? С нуля вас учить, что ли, барышня? Да как вы экзамен-то вступительный сдали?

– Не знаю, – повторила, испуганная. А что, если у меня нет никакого магического потенциала? Вот сейчас выгонят с позором, даром, что посыл великолепный…

– Господь Спаситель, – вздохнул профессор. – Ладно.

Он вернулся к своему столу и написал несколько слов на листке бумаги послушно давшимся в пальцы пером. Потом положил написанное передо мной:

– Читайте вслух.

Я сжала кристалл в ладони и прочитала по слогам:

– Алу-кка акка-та-вум…

Кристалл дрогнул, стремительно пожелтел, побелел, раскалился и вдруг…

Взорвался в руке на мелкие осколки!

Я вскрикнула, зажмурившись, а профессор резко обернулся и зарычал:

– Что вы сделали?!

– Ничего! – пролепетала. – Он сам! Я только… я прочитала… а он как! И бам! А я ой…

Осторожно разлепив веки, взглянула на руку. Ожидая увидеть кровь и осколки кристалла, впившиеся в кожу, очень удивилась – стекло просто таяло, превращаясь в дым. Профессор наклонился над моей ладонью, вглядываясь в остатки кристалла, нахмурился.

– Так-так-так…

Выглядел он рассерженным. Это понятно – я сломала его кристалл! Вот недотёпа… Даже дурацкий ритуал не могу пройти! Расстроенная, я сказала тихо:

– Простите, профессор. Не понимаю, как так получилось.

– Не понимаете! – рыкнул он. – Одни боевые файреболы вызывают в кабинете, другие кристаллы взрывают! И не понимают они!

– Простите, – повторила, готовая провалиться сквозь землю.

Господин Виссальди отобрал у меня листок с заклинанием, отвернулся. Раздался глухой звук печати, и я получила назад своё направление. На нём стоял блёклый оттиск красным цветом: «Не готов».

Ой-ёй…

– Строго запрещаю, вы понимаете меня, барышня? Запрещаю применять какую-либо магию, запрещаю прикасаться к артефактам, запрещаю всё! – строго и громко сказал профессор, глядя мне в глаза.

– Совсем? – пискнула я.

– Совсем!

– И насовсем? – ещё тише выдавила.

– До выяснения! – рявкнул профессор. – Идите… как вас там? Вед-Камли! И помните: никакой магии! Я всё равно узнаю, если…

– Хорошо, господин Виссальди, раз вы так говорите, господин Виссальди, обязательно, господин Виссальди…

Я бормотала, пятясь к двери со своим направлением в руке, и думала только о том, чтобы не споткнуться и не упасть. Только такого позорища мне и не хватало для полной картины!

В коридоре мне стало дурно. Господин наш, Спаситель душ, что же я наделала! Мало того, что ошиблась дверью, так ошибку не исправила! И ещё загордилась, что меня приняли в академию – глупую провинциальную девчонку из монастырского приюта! Да разве могут у меня быть какие-нибудь способности?

Очнулась я только в парке. Не знаю, как попала туда, но слёзы застилали глаза. Хоть монашки и вдалбливали в наши головушки, что всё в руках спасителя, что вести себя нужно достойно и сдержанно в любой ситуации, но тут я ничего с собой поделать не могла. Обида душила, рыдания рвались из груди. И опять платочка с собой нет… Не рукавом же вытираться?

От этой мысли я обиделась уже на себя, дуру беспросветную, и зарыдала с новой силой.

– Посмотрите-ка, господа! – раздался совсем рядом насмешливый женский голос. – Вот типичное поведение современной девицы из высшего общества, которая впервые оказалась вдали от дома, от мамок и нянек! Ну что ж ты так горько плачешь, милая? Заблудилась?

В последних фразах прозвучала откровенная издёвка, и я вскинула голову, чтобы увидеть говорившую. Но слёзы не позволили. Я протёрла глаза кулаками и смогла разглядеть девушку в чёрном форменном платье. Она была в окружении нескольких барышень и молодых людей и явно играла в этой компании ведущую роль. Вон, ей чуть ли не в рот заглядывают и ловят слова, как божью проповедь! А волосы! Её волосы… Они… Коротко острижены и чуть завиваются за ушами!

Господи, как же девица – и без волос?

– Милая, а что, у тебя язык есть? – так же ласково-ехидно спросила она, приблизившись. – Или ты убогонькая?

– Отстань от человека, Ирис! – с упрёком сказал невысокий, крепко сбитый парень в костюме, который, видимо, служил молодым людям академической формой. – Если она плачет, значит, есть причины.

Молодой человек подошёл ближе, присел передо мной на корточки и спросил участливо:

– Тебя кто-то обидел?

У него были замечательного цвета глаза – как августовское небо в конце дня перед самым закатом, то ли серое, то ли голубое. И смотрели они по-доброму, по-настоящему. Я покачала головой, не в силах произнести ни слова.

– Тогда почему плачешь?

– Остин, оставь её, пусть порыдает в своё удовольствие! – фыркнула Ирис. – Она делает это так самозабвенно…

– Идите, не ждите меня, – отмахнулся от неё Остин и пересел на скамейку, обратился ко мне: – Как тебя зовут?

– А-адриана, – всхлипнула я.

– Так кто же тебя обидел? Хочешь, я ему окна какаш… то есть, фекалиями забросаю?

Против воли я улыбнулась, представив процесс и результат, и снова покрутила головой:

– Нет, не надо. Меня действительно никто не обижал.

Ирис испустила тяжкий вздох, в котором ясно слышалась безнадёжность, и сказала своим спутникам:

– Пойдёмте. Пусть Остин играет роль спасителя молоденьких аристократочек! Остин, когда наиграешься, приходи, с нами веселее!

И они удалились по аллее, шурша юбками и пересмеиваясь. Наверное, надо мной. От этой мысли стало очень себя жалко – а ведь в пансионе я была бы среди своих, тут же среди чужих – внутри что-то горячее завязалось в тугой узел, и я разрыдалась заново, ещё пуще прежнего.

Остин вздохнул, как уставшая лошадь, и пробормотал:

– Да что ж такое, в самом деле… Тебя никак не утешить! Ну-ка, давай, утри слёзы!

– У меня нет платка-а-а, – проныла я, понимая, как глупо выгляжу. И это я, Адриана вед-Камли, лучшая воспитанница пансиона, которая всегда была на высоте!

– Спаситель…

Остин со смехом протянул мне носовой платок из толстого батиста, на котором я разглядела всё тот же символ империи и вензель, стоявший на академических бумагах. Свиток и песочные часы…

– Я постираю и отдам, – пообещала, вытирая глаза платком.

– Да уж будь любезна! – рассмеялся Остин. – А теперь рассказывай, что случилось!

– Я кристалл взорвала, – грустно ответила. – И профессор Виссальди запретил мне магичить…

– Насовсем?

– До выяснения.

Остин рассмеялся:

– Так это же здорово! Представь, в первый день занятий все будут пытаться изобразить заклинания, пыжиться, стараться, а ты – в потолок поплёвывать!

– Я приехала сюда учиться, – с осуждением ответила ему. – В потолок плевать я могла и дома, не обязательно было ехать за столько километров!

– Тогда зачем ты взорвала кристалл?

Я пожала плечами, складывая платок:

– Он сам взорвался. Я только прочитала заклинание, а он – раз, и в осколках!

Остин совсем не аристократично почесал в затылке и протянул:

– Ну-у-у… Я могу только посоветовать сходить в библиотеку. Там должны быть книги по казусам артефакторики и ошибкам в заклинаниях.

– Библиотека! – с надеждой воскликнула я. – Это отличная идея!

– Хочешь, я провожу тебя?

Я с сомнением бросила взгляд на аллею, где скрылись Ирис с подругами, и спросила:

– Ты разве не собирался присоединиться к тем девушкам?

– Позже, – отмахнулся Остин. – Тут же такая тайна! Взорвавшийся артефакт! Я никогда о таком не слышал!

– Тогда пошли! Мне ведь ещё учебники надо получить, – с благодарностью отозвалась я.

– Пойдём.

Остин вскочил и галантно подал мне руку. Опершись на неё, я встала.

Острая боль пронзила ладонь – там, где кожа касалась кожи парня. Вскрикнув, я отдёрнула руку и бросила возмущённый взгляд на своего нового знакомого. Он же посмотрел на меня удивлённо, видимо, ничего не подозревая:

– Что случилось?

– Ничего, – пробормотала, – просто ногу подвернула…

Боль утихла, но снова опереться на руку Остина я не решилась. Артефакты не трогай, людей не касайся… Прямо проклятье какое-то!