Секрет потерянной туфельки

Глава восьмая

— Это что такое? — Войдя в комнату, Элла, пораженная, замерла: ее глазам предстала новехонькая двуспальная кровать. А на ней — стеганое ватное одеяло и гора подушек.

Повернув голову, она увидела в углу кресло-качалку.

— Подарок Гарту ко дню рождения, — сообщил Мак. — И не скрою, мне тоже. Мне жаль в этом признаваться, но еще одна ночь на той старой развалюхе — и моя спина не выдержала бы.

Элла перевела взгляд обратно на кровать, выглядевшую в точности как та, что стояла в витрине самого дорогого магазина Доглега. Смотреть на Мака она избегала.

Неужели он собирается остаться здесь? Не поторопился ли с решением? Подумал ли о своей работе в «Брубейкер интернэшнл»? О своей семье?

Закусив губу, она, не в силах произнести ни слова, не сводила глаз с веселых цветочков на подушках и покрывале с пышными оборками.

Об их совместном будущем они еще не говорили. И о Холли Мак не упомянул, а ведь у него не было времени сообщить той о расторжении помолвки. И родителей он не мог еще поставить в известность о переменах в своей жизни.

Быть может, он и не собирается расставаться с Холли. Или менять свою жизнь.

Просто старая кровать ему не понравилась. Элла не знала, что и думать.

— Мак, я не могу допустить, чтобы ты сорил деньгами.

Она подняла взгляд на его оживленное лицо, сияющее мальчишеской надеждой, и сердце ее растаяло. Ее долг — дать ему свободу. Пусть он знает: они с Гартом не пропадут, даже если Мак решит жениться на Холли. Надо набраться сил и серьезно поговорить с Маком. У него есть определенные обязанности перед родными. Он должен поступить так, как будет лучше для всех. И уж конечно, он не может оставаться в Доглеге.

— Это, право, чересчур, — она кивнула на кровать и кресло-качалку.

Мак заметил слезы в ее глазах, но решил, что это слезы радости.

— Отнюдь, — возразил он и опустился в кресло-качалку, желая продемонстрировать, как удобно в нем сидеть. — Вовсе и не чересчур. Видишь, оно занимает не слишком много места, да и нам с тобой понравится в нем отдыхать. Я выбрал цвет обивки по собственному усмотрению, но, если тебе не нравится, можно в любой момент обменять. Продавец, с которым я беседовал по телефону, сказал, что эта модель пользуется у них наибольшим спросом.

— Тебе нельзя здесь оставаться! — услышала она вдруг свой резкий голос. Куда более резкий, чем ей хотелось бы. Ведь ею руководило лишь одно соображение — Мак должен знать, что он свободен в своем выборе, может идти куда ему угодно. А душа кричала: пожалуйста, не уходи! Прошу тебя, останься с нами!

Надежда, сиявшая в глазах Мака, мигом погасла, он помрачнел.

— Я… я… — Элла поняла, что обидела его, и без сил опустилась на стул. — Я уверена, рано или поздно ты захочешь покинуть нас ради… — имя Холли никак не желало сходить с ее языка, — …ради своей работы.

— Так легко тебе от меня не избавиться! — прогремел Мак. Но, заметив ее испуг, он провел ладонью по лицу, как бы стирая с него раздражение, и взял себя в руки.

— Но, Мак, — возразила Элла. — Я знаю…

— Послушай, — Мак не дал ей закончить фразу, — давай все серьезные разговоры оставим на потом. Давай будем просто радоваться нашему малышу. А обо всем прочем мы сможем побеседовать после. Тебе нужно время, чтобы окрепнуть.

Слишком усталая, чтобы возражать, Элла лишь взглянула на Мака и поняла, что он прав. Взгляд ее остановился на кровати. Она такая большая, такая мягкая… И Элла, поддавшись искушению, разделась и забралась под хрустящие прохладные простыни.

— Почему бы тебе не подремать? — предложил Мак, хотя в этом не было нужды — глаза у Эллы и так закрывались. — А я присмотрю за малышом.

— Угу, — промычала Элла в знак согласия. Голова ее утонула в пуховых подушках, измученное тело расслабилось. Спать! Так хочется спать! — Да, да, — буркнула она, уже погружаясь в сон. Она поспит. Но совсем немного…

Сколько времени она проспала, Элла не могла сказать. Чуть приоткрыв глаза, она увидела Мака — он сидел в кресле-качалке с Гартом на руках и тихо напевал ему глупую ковбойскую песенку. Он улыбался сынишке с такой нежностью, что у Эллы защемило сердце от полноты чувств.

Крошечное тельце малыша покоилось в больших руках отца. Гарт с довольным видом сосал отцовский мизинец.

— Соси, соси, — приговаривал Мак. — Это, разумеется, не мама, ведь с нашей мамой ничто не может сравниться, правда, малыш?

Гарт, оторвавшись от пальца, вопрошающе взглянул на отца.

— Да, да, ничто и никто, — убежденно кивнул Мак.

Как же Мак похож на Большого Дедди, подумала Элла. Оба души не чают в своих детях. А в том, что Мак обожает своего сынишку, Элла не сомневалась.

— О да, — продолжал развлекать сына Мак. — Я знаю, что ты чувствуешь. Потому как чувствую то же самое к моей маме. К Мисс Клариссе. Она замечательная женщина. И ты полюбишь свою бабушку. Она, разумеется, будет тебя баловать, уж будь уверен. — И тут Мак улыбнулся, и на щеках его появились ямочки, в точности такие, как у его сына.

Мак продолжал качать Гарта, потчуя его рассказами о своем детстве, о том, как обрадуется Большой Дедди, узнав о рождении долгожданного внука, и как он, Мак, встретил Эллу и влюбился в нее. Глаза Эллы застлали слезы — слезы любви, печали и счастья одновременно.

—…и никакая беда тебе будет не страшна, потому что папа очень любит тебя и твою маму. — Мак поднял ребенка с колен, прижал к груди и коснулся губами его лобика.

Элла лежала, стараясь не шевелиться, и жадно внимала словам Мака. Они несколько развеяли ее решимость воспитывать сына одной. Если Мак с такой любовью возится с малышом, подумала она, то не будет ли ошибкой их разлучить?

И на губах ее медленно появилась улыбка. Как он хорошо обращается с мальчиком! Ей и всегда, с первой минуты их знакомства, казалось, что он станет прекрасным отцом. Такой он надежный, понимающий, ласковый, щедрый, даже слишком щедрый. Это и побудило ее выйти за него замуж. А потом уйти от него.

Она с удовольствием наблюдала за отцом и сыном. Именно такие отношения должны быть между родителями и детьми. Глядя, как Мак щекочет Гарту шейку и целует макушку, она с тоской вспомнила своего отца. Как он гордился бы внуком! Безвременная кончина лишила его этого счастья. А вот Большой Дедди жив. И Мисс Кларисса тоже. И они заслуживают того, чтобы узнать о рождении внука.

— Проголодался, должно быть, дружище, — изрек Мак, когда Гарт сморщил личико, собираясь, судя по всему, расплакаться. — Я, представь, тоже.

Гарт в ответ недовольно пискнул.

— Твой дядюшка Клайд, — сообщил Мак, перекладывая младенца себе на плечо и похлопывая по спинке, — уходя, оставил мне ключи от кухни. Там, говорит, еды навалом. Приготовить только надо. А я умею лишь печь оладьи — сегодня, на него глядя, научился. Но как сделать сэндвичи, думаю, соображу. И чипсы тоже. Надо лишь разорвать пакет. Этому я тебя научу — вот только подожди, когда зубы появятся. Как мама проснется, я спущусь на кухню. Идет?

— Я не сплю, — проговорила Элла и приподнялась на постели.

— Привет, мамочка! — воскликнул с нежной улыбкой Мак. — Неплохо поспала?

— Спасибо, что дал мне эту возможность.

Услышав голос матери, Гарт начал хныкать.

— Это было несложно. — Мак подкинул Гарта. — Он, по-моему, хочет есть. А что малыш сухой, сомнений быть не может, я только что его перепеленал.

— Ну да? — Элла усмехнулась, представив себе, что за зрелище это было.

— А как же. Справились своими силами, не так ли, приятель?

Гарт, желая получить свой ужин, закричал что было мочи.

— Если ты его покормишь, — сказал Мак, вставая с кресла-качалки и приближаясь к Элле, — я покормлю нас.

— Сделка выгодная, ничего не скажешь.

С величайшей осторожностью Мак передал своего драгоценного сыночка Элле, расцеловал обоих и пошел к выходу.

— Мак! — окликнула его Элла.

Он остановился, повернулся и с нежностью взглянул на Эллу.

— Что?

— Спасибо тебе. — Глаза Эллы вновь наполнились слезами. Сентиментальная дура, вот кто она такая! Так расчувствоваться из-за того, что он собирается приготовить что-нибудь на ужин! Или от досады, что она не в состоянии сделать это сама? — Не знаю, что бы я без тебя делала, — призналась она.

— Очень хорошо тебя понимаю, — серьезно сказал он, глядя в ее мокрое от слез лицо. — Потому что и сам думаю так же.

Дни пролетали один за другим, Элла и не заметила, как прошла неделя. К ней возвращались силы, чувствовала она себя гораздо лучше, но о проблемах ни она, ни Мак не заговаривали, как ни изводила обоих неопределенность. Тем не менее, это не мешало им быть счастливыми оттого, что они вместе и нянчат своего ребенка.

Маку особенно нравилось купать Гарта, и по утрам Элла ставила таз с водой в кухонную раковину, рядом клала на сушилку полотенца и мыло, а сама, стоя за спиной Мака, наблюдала за тем, как он это проделывает.

— Осторожно, приятель! — крикнул Мак, когда Гарт стал выворачиваться из его рук. — Больно ты скользкий стал.

— Вот, возьми, будет удобнее. — Элла протянула ему салфетку из махровой ткани.

— Спасибо, мамочка, — разулыбался Мак. Он засучил рукава и прикрыл одежду старым передником Клайда. — Наша мамочка прелесть, правда, ведь?

Ребенок в ответ издал какие-то нечленораздельные звуки.

— Правильно, — согласился с ним Мак. — Я и сам так думаю. Очень она у нас симпатичная. И сразу мне приглянулась.

Повернув голову набок, он одарил Эллу таким взглядом, что у нее сильнее забилось сердце и щеки окрасил жаркий румянец.

— Мак!

— В чем дело? — Он с самым невинным видом похлопал ресницами.

— Ребенка постыдись! — пробормотала она, за неимением более подходящего ответа.

— Слышишь, малыш? — захохотал Мак, откидывая голову назад. — Если мне хочется полюбезничать с твоей мамочкой, сначала следует уложить тебя спать.

Гарт смотрел на отца, кривил губки и отчаянно размахивал руками.

— Гляди-ка! — восхитился Мак. — Он улыбается.

Широко раскрытыми глазами Элла напряженно всмотрелась в личико малыша.

— По-моему, ты прав, — сказала она, заражаясь его восторгом. — Врачи говорят, что такие малютки еще не умеют улыбаться, но я им не верю. Смотри, смотри, он улыбается тебе!

— Да, да, улыбается, но не мне, а тебе.

— Нет, — Элла покачала головой, — ты с ним возишься не меньше меня. Мне даже кажется, что он тебя больше любит.

Хоть Маку и польстили ее слова, он покачал головой — быть, мол, такого не может.

— У него, по-моему, твой нос, — сказал он.

Элла оперлась о мускулистую руку Мака и сделала вид, что изучает носик сына, хотя на самом деле ей просто хотелось лишний раз прикоснуться к Маку.

— Мне, если приглядеться, он напоминает Большого Дедди — в миниатюре, разумеется, — произнесла она.

— Еще бы, — фыркнул Мак. — Такая же лысая голова, покрытая легким пушком. А потом, ты хорошо знаешь — оглянуться не успеешь, как он сравняется ростом с Большим Дедди.

— Ужас, что ты несешь! — хихикнула Элла.

— А у тебя, — сообщил Мак, — на щеке мыло.

Элла провела рукой по щеке.

— Нет, нет, все осталось. Постой, давай я. — Зачерпнув рукой воды из таза, он плеснул ею Элле в лицо.

— Мак! — возмутилась она.

— Ну ладно, ладно, сейчас сотру. — Осторожно уложив Гарта на купальную подушечку, он бережно стер пену с ее носа и щек. — Так-то оно лучше, — произнес он и поцеловал Эллу, вложив в поцелуй всю свою любовь и нежность. — О-о-о, — прошептал он ей в щеку, — мне все утро хотелось этого.

— Мне тоже, — призналась Элла и долго-долго смотрела ему в глаза, стараясь понять, какие изменения произошли в нем за этот год. Он выглядел теперь чуть старше, у глаз и около рта пролегли едва заметные морщинки. И виною тому, несомненно, она, Элла.

Несмотря на усталость, ночью ей не давали спать мысли о Маке и о том, как сложатся их отношения. Ведь отныне, рассуждала Элла, для нее главное — благо ребенка. Счастье родителей — дело второстепенное. Так, может быть, следует думать лишь о том, чтобы было хорошо ребенку, а родителям — уж как Бог пошлет? Ни на секунду она не допускала мысли, что у Гарта может быть другой отец.

Она была бы счастлива не расставаться с Маком никогда.

Но Элла хорошо себя знала — делить его с другой женщиной она не сумеет.

Мак, позабыв о купании, снова притянул Эллу к себе и поцеловал так, что сердце ее на миг перестало биться. Нет, это никак не поцелуй мужчины, влюбленного в свою невесту. Да и Мак слишком порядочный человек, чтобы поставить Холли в неловкое положение.

Тут Гарт начал расплескивать руками воду, и Маку пришлось обратить все внимание на сына. Отстранившись от Эллы, он оперся о раковину и хриплым голосом, усмехнувшись, произнес:

— Знаешь что? Давай сбежим отсюда и поженимся.

— Не могу, — невольно расплываясь в улыбке, сказала Элла. — Я уже замужем.

— Что там у тебя? — Элла, принюхавшись к распространившемуся в комнате запаху, невольно поморщилась.

— Кастрюля, — ответил Мак, примостившийся на железном стуле у кухонной стойки.

— Вижу, что кастрюля. А в кастрюле что? — не унималась Элла, уютно расположившаяся в кресле-качалке, пока Гарт мирно посапывал в колыбели.

— Да всего понемногу.

— На сей раз, надеюсь, без твоего любимого лакомства — лучшего корма для собак? — И она рассмеялась.

Мак покачал головой и посмотрел на нее с укоризной.

— Тебе хорошо известно, где находится кухня. — Театральным жестом он ткнул рукой вниз. — Если думаешь, что у тебя получится лучше, милости просим.

— Конечно, у меня получится лучше, — все еще смеясь, проговорила Элла. — Я ведь профессиональная повариха.

— Вот и отлично. Отныне будешь готовить ты. А я посижу с наследником.

— Ну уж нет! Так легко тебе от кухни не отделаться! — Она обмакнула ложку в похлебку, приготовленную Маком, и попробовала ее. — Чего ты сюда намешал?

— Вермишель. Тунец. Сыр.

— А еще?

— Нарезанный кусочками бекон и кетчуп. Ах да, еще соевый соус. И картофельные чипсы.

— А ты уверен, что эти черные кусочки — не лучший корм для собак?

Мак зарычал.

— Ну ладно, так и быть, — Элла сменила гнев на милость, с кислой физиономией кладя ложку на стол, — больше ты к готовке не допускаешься.

— Благодарю покорно, — ответил чрезвычайно довольный Мак. Еда его приготовления ему самому аппетитной не казалась.

— Знаешь, меня очень беспокоит, куда уехал — да еще так надолго — Клайд. Целая неделя прошла, а его все нет и нет. — Во взгляде ее сквозила неподдельная тревога. — Ты уверен, что Клайд ничего не говорил о том, когда собирается вернуться?

— Да нет, никаких дат он не называл. — Мак опустил голову — лгать, глядя Элле в глаза, было выше его сил.

— Очень странно.

— Иногда врачи советуют пациентам прекратить спешку, жить поспокойнее. — Мак принялся намазывать маслом тост, который умудрился не сжечь.

— Все понимаю и все-таки волнуюсь.

— Ну, волноваться нечего, Клайд — взрослый мужчина и, где бы ни находился, неплохо, должно быть, проводит время.

И Мак принялся сосредоточенно есть тост. Его тяготило сознание своей вины — ведь он утаил от Эллы правду — и мрачное предчувствие, что их семейному счастью скоро придет конец. Элла неизбежно узнает, что он купил закусочную, и уж тогда выскажет все, что о нем думает. Мак поспешил переменить тему разговора:

— Давай сюда свою тарелку. Раз ты это есть отказываешься, пойду сооружу тебе сэндвич.

— Да нет, не стоит, — улыбнулась Элла. — Пока ты возился на кухне, я заварила себе кашу.

— Ах так! — Мак, надувшись, собрал посуду и понес к раковине.

— Только не сердись на меня.

— Да как же не сердиться! Я весь день жарюсь у раскаленной плиты…

— Я не была уверена в твоих кулинарных талантах, — засмеялась Элла и, подойдя к Маку, обняла его.

— Подлизываешься, да? Хочешь загладить свою вину?

— Да, хочу. Изо всех сил стараюсь, а ты ноль внимания.

— Ах вот как! Ты жаждешь внимания! — прорычал Мак и обнял ее. — Это всегда пожалуйста! — внезапно охрипшим голосом буркнул он, зарываясь лицом в ее волосы.

Элла вздохнула, а Мак блаженно закрыл глаза и провел руками по ее спине. Как приятно было ощущать ее тело!

Даже зная, что они еще очень не скоро смогут лечь в постель как муж и жена, Мак был не в силах оторваться от Эллы. Он желал ее. И с каждой секундой, проведенной с нею рядом, желание возрастало.

— Ох, Мак! — выдохнула Элла.

Снедаемый тревогой и страхом за будущее, он еще крепче прижимал Эллу к себе, осыпал поцелуями ее щеки, шею, губы.

Им необходимо поговорить.

Не откладывая в долгий ящик.

Надо лишь найти подходящий момент.

Сейчас он еще не наступил, подумал Мак, медленно отрываясь от Эллиных губ и стараясь дышать ровно.

— Нам надо… — чтобы продолжать, ему пришлось откашляться, — помыть посуду, прежде чем Гарт проснется.

Словно услышав его слова, малыш пискнул.

— Полагаю, эту почетную миссию мы возложим на тебя, — насмешливо проговорила Элла, целуя Мака в нос. — Но не горюй, мы будем рядом. — И она подняла захныкавшего ребенка на руки.

— Везет же мне, — пробормотал Мак совершенно искренне. Пока она усаживалась с малюткой в кресло-качалку, его терзали страхи — что ждет его впереди? Но комната наполнилась сладкими звуками голоса Эллы, разговаривающей с сыном, она, расстегнув блузку, дала ему грудь, и Мак вдруг почувствовал, что он ближе к раю, чем кто-либо из смертных. Несмотря на то, что будущее его покрыто мраком.

Вздохнув, он повернулся к раковине и принялся мыть посуду. Сквозь запыленное окно ему хорошо было видно садящееся солнце. Как быстро бегут дни здесь, в Доглеге. Вот и еще один день миновал. Он взглянул на крошечное личико своего сына и внезапно понял, почему его родителям неизменно хотелось не только иметь много детей, но и жить вместе с ними.

Покончив с посудой, Мак перекинул мокрое полотенце через плечо и, прислонившись к кухонной стойке, с облегчением вздохнул и оглядел комнату. Элла кончила кормить и теперь пеленала Гарта на ночь, все время ласково улыбаясь и вполголоса напевая. Маку она показалась необычайно красивой, впрочем, как и всегда.

И снова им овладело отчаяние. Как она отреагирует, узнав, что он купил у Клайда закусочную? Решит, что снова попала в западню? Пригрозит уходом?

Если так, он стеной станет на ее пути. Ни за что не даст ей еще раз уйти, каковы бы ни были руководившие ею причины. Вдвоем с Эллой они преодолеют любые препятствия. Именно это обещал он ей, предлагая выйти за него замуж.

Элла последний раз погладила животик Гарта, положила его в колыбельку, ласково улыбнулась ему и, выпрямившись, потерла виски.

— Готов лечь спать? — шепотом спросила она, взглянув на погруженного в мрачные мысли Мака.

— А-а-а. Гм. Да. — Очнувшись, он вздохнул и повесил мокрое полотенце на ручку холодильника.

Да, он готов. Больше, чем она может предположить.