Семейные тайны

ГЛАВА 16

Если двадцатидевятилетняя женщина, собираясь на день рождения к одиннадцатилетнему мальчику, трижды меняет свой наряд, значит, у нее не все в порядке с головой, ругала себя Сибилл, снимая белую шелковую блузку и надевая джемпер с воротником-хомутиком цвета морской волны. Ведь она идет на обычный семейный ужин, а не на дипломатический прием, на который, впрочем, собраться было бы легче. На торжественные мероприятия — будь то официальный ужин, праздничный вечер или благотворительный бал — она точно знала, что надеть, знала, как там себя вести.

К чему весь этот богатый опыт светской жизни, если она не способна сообразить, в чем должна явиться на день рождения к собственному племяннику и какую манеру поведения избрать в общении с ним?

Она надела на шею серебряный ошейник, сняла его, выбранила себя и опять надела. Какое имеет значение, в чем идти? Все равно она там чужая. Да, она будет держаться с непринужденным видом, как равная среди равных, и Куинны будут делать вид, будто рады ей, и все вздохнут с облегчением, когда она распрощается и удалится.

Два часа, сказала она себе. Она пробудет там два часа. Два часа она как-нибудь вытерпит. Все будут предельно учтивы, стараясь избегать неловкости и неприятных сцен. Ради Сета.

Она зачесала назад волосы и сцепила их заколкой на затылке, затем критически оглядела себя в зеркале. Вид у нее уверенный, решительный. Доброжелательный, не агрессивный.

Разве что свитер слишком яркий. Лучше бы надеть что-то в серых или коричневых тонах.

Боже всемогущий!

Телефонный звонок положил конец ее терзаниям. Она с готовностью схватила трубку.

— Да, алло, доктор Гриффин.

— Сиб, ты еще там? А я боялась, что ты уехала.

— Глория. — Ноги внезапно подкосились, и она медленно опустилась на кровать. — Ты где?

— Да я тут, поблизости. Извини, что смылась от тебя тогда. Я была немного не в себе.

Не в себе, подумала Сибилл. Что ж, вполне подходящее определение. Судя по темпу речи и дикции, состояние Глории, очевидно, и теперь оставляет желать лучшего.

— Ты украла у меня деньги.

— Я же объяснила. Я была не в себе, запаниковала. Мне нужны были наличные. Я все верну, не беспокойся. Ты разговаривала с теми ублюдками?

— Я встречалась с семьей Куиннов, как и обещала, — ровно отвечала Сибилл, разжимая стиснутую в кулак ладонь. — Я дала им слово, Глория, что мы обе придем на встречу с ними и обсудим положение Сета.

— Я-то слова не давала, верно? Ну и что они сказали? Что они собираются предпринять?

— Они сказали, что ты занимаешься проституцией, что ты жестоко обращалась с Сетом и позволяла своим клиентам приставать к нему.

— Лжецы! Проклятые лжецы! Им просто хочется поиздеваться надо мной. Они…

— Они сказали, — спокойно продолжала Сибилл, — что ты обвинила профессора Куинна в сексуальных домогательствах. Будто двенадцать лет назад он угрозами склонил тебя к связи с ним и в результате ты родила Сета. Они также сообщили, что профессор Куинн передал тебе более ста пятидесяти тысяч долларов.

— Полная чушь.

— Не полная. Профессор Куинн, Глория, не прикасался к тебе ни двенадцать лет, ни год назад.

— Откуда ты знаешь? Откуда, черт побери, ты знаешь, что…

— Профессор Куинн твой отец, Глория. Это мне мама сказала.

На другом конце провода повисло молчание, нарушаемое учащенным дыханием Глории.

— Значит, он в долгу передо мной, верно? Он в долгу передо мной. Важный университетский профессор со своей скучной жизнью. Он мне много должен. Это все из-за него. Он во всем виноват. Столько лет плевал на меня. С улицы подбирал каких-то выродков, а про собственную дочь забыл.

— Он не знал о твоем существовании.

— Но я же ему сказала, разве нет? Представилась. Объяснила, кто я и что он должен сделать. А что он? Уставился на меня как дурак. Заявил, что сначала спросит у моей матери. И до тех пор даже на доллар не хотел расщедриться.

— Поэтому ты отправилась к декану и заявила, что он изнасиловал тебя.

— Припугнула его. Жуткий жлоб.

Она оказалась права, думала Сибилл. В полиции инстинкт не обманул ее. Эта женщина не ее сестра.

— И когда у тебя ничего не вышло, ты использовала Сета.

— У мальчишки его глаза. Это всякий заметит. — В трубке послышалось шипение: очевидно, Глория затягивалась сигаретой. — И он, как только взглянул на него, сразу запел по-другому.

— Он дал тебе деньги за Сета.

— Дал, но мало. Я заслужила большего. Послушай, Сибилл… — Ее голос жалобно задрожал. — Ты не представляешь, что это такое. Я ведь с пеленок растила его одна. Этот подонок Джерри Делотер только ручкой нам помахал. Мне никто не хотел помочь. Наша милая матушка даже говорить со мной отказывалась, когда я звонила. И этот чопорный козел, которого она выдавала за моего отца, тоже. Я ведь могла бросить мальчишку. Бросить в любое время. Социальные службы платят за ребенка мизерное пособие.

Сибилл уставилась в окно.

— О чем бы ни зашла речь, ты все сводишь к деньгам.

— Ты бы тоже сводила, если бы у тебя их не было, — вспылила Глория. — Тебе никогда не приходилось попрошайничать, беспокоиться о завтрашнем дне. Идеальная дочь никогда ни в чем не знала отказа. Теперь моя очередь.

— Я помогла бы тебе, Глория. Помогла бы еще много лет назад, когда ты с Сетом приехала ко мне в Нью-Йорк.

— Знаю я твою помощь. Старая песенка. Устройся на работу, образумься, перестань пить. Черт, а я не желаю плясать под твою дудку, ясно? Это моя жизнь, сестренка, а не твоя. И я живу, как хочу. И ребенок тоже мой, а не твой.

— Какой сегодня день, Глория?

— Что? О чем ты, черт побери?

— Сегодня двадцать восьмое сентября. Тебе это о чем-нибудь говорит?

— О чем мне это должно говорить? Обычная пятница, чтоб ей пусто было.

И день рождения твоего сына, подумала Сибилл, распрямляя плечи.

— Сета ты не получишь, Глория, хотя мы обе прекрасно понимаем, что нужен тебе не сын.

— Ты не…

— Помолчи. Давай не будем больше играть в кошки-мышки. Я тебя знаю. Не хотела знать, делала вид, что не знаю, но на самом деле имею полное о тебе представление. Если желаешь, чтобы я тебе помогла, пожалуйста. Я по-прежнему готова устроить тебя в клинику и заплатить за лечение.

— Я не нуждаюсь в твоей чертовой помощи.

— Прекрасно, дело твое. Но денег от Куиннов ты не получишь и к Сету близко не подойдешь. Я дала письменные показания их адвокату и оставила нотариально заверенное заявление у куратора Сета. Я рассказала им все и, если понадобится, засвидетельствую в суде, что для Сета во всех отношениях будет лучше, если он останется под постоянной опекой Куиннов. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы лишить тебя возможности вновь использовать его в своих интересах.

— Вот сука, — злобно прошипела Глория, но чувствовалось, что она потрясена. — Думаешь, тебе удастся манипулировать мной? Думаешь, объединившись с этими гадами, ты сможешь сбросить меня со счетов. Да я тебя уничтожу.

— Что ж, попробуй. Только у тебя ничего не выйдет. Помошенничала и хватит.

— Ты такая же, как она, да? — Глория выплевывала слова, как пули. — Как наша бесчувственная стерва-мамочка. Строишь из себя светскую принцессу, а за душой ничего. Обыкновенная сука.

Может быть, устало думала Сибилл.

— Реймонд Куинн не сделал тебе ничего плохого, но ты стала шантажировать его. И у тебя получилось. Во всяком случае, настолько, что он заплатил тебе. Но с его сыновьями этот номер не пройдет, Глория. И со мной тоже.

— Не пройдет? Что ж, посмотрим. Мне нужно сто тысяч. Сто тысяч, или я обращаюсь в средства массовой информации. «Нэшнл инквайрер», «Хард коупи». Посмотрим, что станет с твоими паршивыми книжонками, когда я расскажу всем, кто ты такая.

— Мои книги наверняка от этого только выиграют. Спрос на них увеличится процентов на двадцать, — невозмутимо парировала Сибилл. — Я не поддамся на шантаж, Глория. Поступай как знаешь. И подумай вот о чем. В Мэриленде тебе уже предъявлено уголовное обвинение. Имеется распоряжение суда, запрещающее тебе встречаться с Сетом. У Куиннов есть вещественные доказательства. Я их видела, — продолжала она, вспомнив про письма Глории. — В скором времени тебе также предъявят обвинения в вымогательстве и жестоком обращении с ребенком. Я на твоем месте поспешила бы выйти из игры.

Глория разразилась ругательствами. Сибилл повесила трубку и, закрыв глаза, опустила голову на колени. Ее тошнило, в висках коварно стучало — первый признак начинающейся мигрени. Она не могла унять дрожь, которую удавалось кое-как сдерживать во время телефонного разговора.

Она сидела неподвижно, пока тошнота не улеглась. Потом встала, проглотила таблетку, подрумянила щеки, взяла свою сумку, подарки для Сета, пиджак — на случай, если похолодает, — и покинула гостиницу.

Бесконечный день. Ну разве можно часами просиживать в школе в собственный день рождения? Как-никак сегодня ему исполнилось целых одиннадцать лет. Специально для него приготовят пиццу, жареный картофель, шоколадный торт. И, возможно, он получит подарки.

А ведь он еще ни разу в жизни не получал подарков на день рождения, думал Сет. Во всяком случае, он не помнит. Наверняка ему подарят одежду и прочую ерунду, но все равно это будут подарки.

Если кто-нибудь вообще явится.

— Куда они все подевались? — уже в который раз спросил Сет.

— Скоро придут, — невозмутимо отвечала Анна, по заказу Сета нарезая ломтиками картофель.

— Уже почти шесть часов. Почему я не пошел, как обычно, в мастерскую после уроков?

— Потому, — не стала вдаваться в объяснения Анна. — И прекрати всюду совать свой нос, — добавила она, заметив, что Сет опять открыл холодильник. — Скоро налопаешься.

— Я умираю с голоду.

— Ты же видишь, что я уже жарю картофель.

— Я думал, это сделает Грейс.

Анна бросила на него через плечо ледяной взгляд.

— Ты хочешь сказать, что я плохо жарю картофель?

Утомленный ожиданием, Сет рад был излить раздражение на кого угодно и немного воспрянул духом, сообразив, что задел самолюбие Анны.

— У нее классная картошка получается.

— Вот как? — Она полностью повернулась к нему. — А у меня, значит, нет?

— У тебя тоже ничего. И потом, мы все равно будем есть пиццу. — Ему почти удалось разыграть ее, но потом он не выдержал и весело фыркнул:

— Ах ты негодник!

Анна со смехом кинулась к нему, но Сет увернулся и радостно закричал:

— Кто-то пришел, кто-то пришел. Я сам открою! — Он выбежал из кухни. Она проводила его усмешкой.

Озорная улыбка тотчас погасла в его глазах, когда он отворил дверь и увидел на пороге Сибилл.

— A-а, привет.

У нее защемило сердце, но она поспешила изобразить вежливую улыбку.

— С днем рождения.

— Спасибо. — Настороженно глядя на нее, он распахнул дверь.

— Я очень признательна тебе за приглашение. — Смешавшись, она протянула ему оба пакета. — Тебе позволено получать подарки?

— Конечно. — Сет вытаращил глаза. — Все это мне?

Сибилл подавила вздох. Мальчик отреагировал так же, как Филипп.

— Это набор.

— Классно. Ура, Грейс приехала. — Обремененный пакетами, которые он взял у Сибилл, Сет проскочил мимо нее на крыльцо.

Сибилл приуныла. Откровенная радость в его голосе, счастливая улыбка, мгновенно осветившая его лицо, являли резкий контраст с оказанным ей приемом.

— Эй, Грейс! Эй, Обри! Я скажу Анне, что вы уже здесь.

Он вновь кинулся в дом. Сибилл осталась стоять у распахнутой двери, не зная, как ей быть дальше. Грейс выбралась из автомобиля и улыбнулась ей.

— По-моему, он доволен.

— Да…

Грейс поставила на капот сумку и большой торт в прозрачной пластиковой упаковке, затем нагнулась в машину, чтобы отвязать от сиденья что-то лепечущую Обри.

— Тебе помочь?

— Не откажусь. Минутку, детка. Если ты будешь вертеться… — Она через плечо улыбнулась подошедшей Сибилл. — Обри целый день как на иголках. Сет — ее любимец.

— Сет! У него день рождения. Мы испекли торт.

— А как же? — Грейс вытащила из машины дочь и передала ее изумленной Сибилл. — Подержи, ладно? Ей очень хотелось надеть это платье, но ведь пока она дойдет отсюда до дома, вся вымажется.

— С удовольствием… — Сибилл обратила взор на улыбающееся ангельское личико малышки в нарядном розовом платье с рюшками и взяла ее на руки.

— А у нас праздник, — сообщила Обри и ладошками обхватила ее за щеки. — А у меня тоже будет праздник, когда мне исполнится три года. Ты тоже можешь прийти.

— Спасибо.

— Ты хорошо пахнешь. Я тоже.

— Ты пахнешь просто восхитительно. — Дружелюбная очаровательная улыбка девочки изгнала из души неприятный холодок, но тут за автомобилем Грейс затормозил джип Филиппа, и, увидев выбирающегося с переднего сиденья Кэма, бросившего на нее неприветливый настороженный взгляд, Сибилл вновь почувствовала, как к ней возвращается скованность.

— Привет! Привет! — радостно завизжала Обри.

— Привет, красавица. — Кэм подошел к ним и чмокнул девочку в губы, которые та комично сложила в трубочку, затем сурово посмотрел на Сибилл. — Здравствуйте, доктор Гриффин.

— Сибилл. — Стремясь загладить неприветливость брата, Филипп быстро приблизился к ней и ободряюще обнял за плечи. — Привет, лапочка. — Он нагнулся, принимая от Обри поцелуй.

— А я в новом платье.

— И ты в нем неотразима.

Со свойственным женщинам непостоянством Обри, уже позабыв про Сибилл, тянула руки к Филиппу. Он забрал ее к себе и осведомился у Сибилл:

— Ты давно здесь?

— Нет, только что приехала. — Она проводила взглядом Кэма, понесшего в дом три большие коробки с пиццей. — Филипп, мне не хотелось бы причинять…

— Пойдем в дом. — Он взял ее за руку и повел за собой. — У нас ведь сегодня праздник, верно, Об?

— Сет получит подарки. Их держат в тайне, — шепнула она и, склонившись к Филиппу, спросила: — А что ему приготовили?

— Гм. Не скажу. — Когда они вошли в дом, он опустил ее на пол и, ласково шлепнув, отослал прочь. Малышка, окликая Сета, засеменила на кухню. — А то она обязательно проболтается.

Полная решимости не нарушать праздничной атмосферы, Сибилл вновь изобразила улыбку.

— А я нет.

— Не сомневаюсь. Но все равно придется подождать. Я пойду быстренько приму душ, пока Кэм не опередил меня. Иначе он обязательно использует всю горячую воду. — Он с рассеянным видом скользнул поцелуем по ее губам. — Анна сделает тебе что-нибудь выпить, — добавил Филипп и помчался наверх.

— Замечательно. — Она тяжело вздохнула, собираясь с силами. Ей предстояло самостоятельно искать нужный тон с Куиннами.

В кухне творилось нечто невообразимое. Обри визжала. Сет тараторил по сто слов в минуту. Грейс дожаривала картофель, потому что Кэм пленил Анну возле холодильника, пожирая ее плотоядным взором.

— Ты же знаешь, что со мной происходит, когда я вижу тебя в переднике.

— Я знаю, что с тобой происходит, когда ты видишь, как я дышу. — И она надеялась, что так будет всегда. Но сейчас она прищурилась, давая ему отставку. — Руки прочь, Куинн. Я занята.

— Ты целый день, как рабыня, крутишься у горячей плиты. Тебе следует принять душ. Со мной.

— Я не собираюсь… — Краем глаза она заметила появление гостьи. — А вот и Сибилл. — Отработанным и весьма эффективным, на взгляд Сибилл, движением Анна ткнула мужа локтем в живот. — Что тебе сделать из напитков?

— Э… кофе вкусно пахнет. Спасибо.

— А я возьму пиво. — Кэм угрюмо глянул на Сибилл и вышел из кухни.

— Сет, не вертись возле пакетов, — приказала Анна, наливая в чашку кофе. — Еще не время для подарков. — Она решила не подпускать Сета к подаркам его тети до ужина, догадываясь, что Сибилл постарается откланяться сразу же, как только маленький ритуал будет завершен.

— Уф! Разве у меня сегодня не день рождения?

— День рождения. Только его еще надо пережить. Лучше отведи Обри в другую комнату. Поразвлекай ее немного. Вот дождемся Этана, и все сядем за стол.

— А где его вообще черти носят? — Бурча себе под нос, Сет зашагал из кухни.

Обри потопала за ним, а Грейс с Анной обменялись улыбками.

— Твоих собак это тоже касается. — Анна поддела Глупыша ногой и показала на выход. Оба пса, вздохнув по-собачьи, затрусили из кухни. — Покой. — Анна закрыла глаза, наслаждаясь тишиной. — Минута покоя.

— Я могу чем-нибудь помочь?

Анна мотнула головой и подала ей чашку с кофе.

— У нас почти все готово. Этан будет с минуты на минуту. С большим сюрпризом. — Она подошла к окну, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. — Надеюсь, у тебя здоровый аппетит, — добавила она. — Сегодня у нас в меню пицца с пепперони и вареной колбасой, картофель, обжаренный в арахисовом масле, пломбир с карамелью и огромный шоколадный торт, который испекла Грейс.

— Мы все окажемся в больнице, — невольно вырвалось у Сибилл. Она поморщилась, ругая себя за бестактность, а Анна рассмеялась.

— Мы, идущие на смерть, приветствуем тебя. Ух, а вот и Этан. — Она понизила голос до шепота. Грейс, возившаяся у плиты, выронила ложку, со стуком упавшую на пол. — Обожглась?

— Нет-нет. — Грейс слабо улыбнулась и отошла от плиты. — Нет, я… пойду… помогу Этану.

— Хорошо, — сказала Анна, когда Грейс пробежала мимо нее и выскочила за дверь. — Нервничает почему-то. — Она вынула из сковороды последнюю порцию картофельной соломки и выключила плиту. — О Боже, какая красота! Смотри.

Сибилл подошла к окну. В свете угасающего дня она увидела Грейс на причале, на который как раз поднимался Этан.

— Парусник, — прошептала Сибилл. — Маленький парусник.

— Плоскодонка. — Лицо Анны расплылось в улыбке. — Они трое строили ее в старом доме Этана, в том, который он сдал в аренду. Чтобы Сет не узнал. Съемщики не возражали.

— Это они построили для него?

— Да. Работали тайком, как только удавалось выгадать часок. Он будет в восторге. Ну-ка, что там такое?

— Что?

— Вон. — Анна пристально всматривалась через стекло. Грейс, сцепив ладони, что-то говорила мужу. Тот смотрел на нее, смотрел, а потом вдруг прижался лбом к ее лбу. — Надеюсь, ничего… — Она замолчала, увидев, как Этан привлек к себе жену и, зарывшись лицом в ее волосы, стал раскачиваться с ней. Грейс тоже обняла его. Глаза Анны наполнились слезами. — Должно быть, она… беременна! И только что ему сообщила. Точно. Ты только посмотри! — Анна сжала плечо Сибилл, наблюдая, как Этан подхватил смеющуюся Грейс на руки. — Ну разве это не здорово?

Счастливая пара вырисовывалась в сгущающихся сумерках единым силуэтом.

— Да.

— Взгляни на меня. — Смеясь над собой, Анна выдернула из пачки салфетку и высморкалась. — На кого я похожа? Теперь и мне не будет покоя. Я тоже захочу ребенка. — Она опять высморкалась и вздохнула. — А ведь я была так уверена, что смогу подождать год-два. Но теперь нет. Исключено. Уже сейчас представляю реакцию Кэма, когда я… — Она осеклась. — Извини. — Анна рассмеялась дрожащим смехом.

— Ну что ты. Это так замечательно, что ты рада за них. За себя. У вас сегодня настоящий семейный праздник. Анна, мне пора.

— Не будь трусихой. — Анна ткнула в нее пальцем. — Ты здесь и обязана вместе с нами пережить весь этот шум и обжираловку.

— Просто мне кажется… — Сибилл закрыла рот, потому что дверь распахнулась и в дом вошел Этан с Грейс на руках. Оба радостно улыбались.

— Анна, у нас будет ребенок, — прерывающимся голосом объявил Этан.

— А ты думаешь, я слепая? — Она оттеснила его, целуя Грейс. — Все видела в окно. Поздравляю! — Она обняла обоих. — Я так счастлива.

— Ты будешь крестной. — Этан чмокнул ее в щеку. — Без тебя у нас ничего не получилось бы.

— Это уж конечно. — Анна расплакалась.

— Что здесь происходит? — В кухне появился Филипп. — Почему Анна плачет? Боже, Этан, что случилось с Грейс?

— Со мной все в порядке. У меня все замечательно. Я беременна.

— Серьезно? — Филипп забрал Грейс у Этана и смачно ее поцеловал.

— Что, черт побери, здесь происходит? — осведомился Кэм.

Филипп, все еще с Грейс на руках, широко улыбнулся брату.

— У нас будет ребенок.

— Гм, интересно. — Кэм выгнул брови. — И как Этан на это смотрит? Еще не намылил тебе шею?

— Ха-ха. — Филипп осторожно опустил Грейс на ноги.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил у нее Кэм.

— Превосходно.

— Ты и выглядишь превосходно. — Кэм привлек Грейс к себе и потерся подбородком о ее макушку. В движениях его сквозило столько мягкости и нежности, что Сибилл заморгала от изумления. — Молодец, братишка, — тихо сказал Кэм, обращаясь к Этану.

— Спасибо. А теперь я могу получить назад свою жену?

— Я почти закончил. — Кэм отстранил от себя Грейс на вытянутую руку. — Если он не будет как следует заботиться о тебе и маленьком Куинне, я из него всю душу вытрясу.

— Мы когда-нибудь сядем есть? — с негодованием в голосе воскликнул Сет, появляясь в дверях кухни. — А почему Анна и Грейс в слезах? — Он обвел осуждающим взглядом всех собравшихся, в том числе и Сибилл. — Что случилось?

— Это от радости. — Грейс шмыгнула носом. Сибилл протянула ей салфетку, которую извлекла из своей сумочки. — У меня будет ребенок.

— Серьезно? Ну и ну. Классно. Кайф. А Обри знает?

— Нет, мы с Этаном сообщим ей чуть позже. Но сейчас я все равно иду за ней, мы собираемся кое-что показать тебе. На улице.

— На улице? — Сет кинулся к двери, но Филипп преградил ему дорогу.

— Не спеши.

— Что там? Ну не мешай, дай пройти. Черт! Дай посмотреть, что там.

— Ему следует завязать глаза, — сказал Филипп.

— И заткнуть рот, — добавил Кэм.

Этан решил проблему, развернув Сета за плечо. Когда Грейс принесла Обри, Этан подмигнул и, подхватив мальчика под мышку, направился с ним к выходу.

— Эй, вы что, опять хотите бросить меня в воду?! — Звонкий голос Сета полнился восторгом и ужасом. — Спятили что ли? Холодно же!

— Слизняк, — ухмыльнулся Кэм, когда Сет поднял голову за спиной Этана.

— Только попробуйте, — предупредил мальчик с радостью и вызовом в глазах. — Одного из вас я обязательно за собой утащу.

— Ну-ну, испугал. — Филипп пригнул голову Сета. — Готовы? — спросил он, когда все собрались на берегу. — Хорошо. Давай, Этан.

— Вода же холодная! — взвизгнул Сет, чувствуя, что Этан разгибает руку. Но его поставили на ноги и повернули лицом к небольшому деревянному паруснику с небесно-голубыми парусами, мягко хлопающими на вечернем ветру. Мальчик открыл рот от изумления. — Что… откуда это?

— Плод наших трудов, — сдержанно отвечал Филипп.

— Это… кто его покупает?

— Он построен не на продажу, — сказал Кэм.

— Он… он… — Не может быть, с замиранием сердца думал Сет. В его душе боролись недоверие и надежда. Но надежда перевешивала. За последний год он научился надеяться. — Это мне?

— Среди присутствующих здесь день рождения только у тебя одного, — напомнил ему Кэм. — Хочешь взглянуть поближе?

— Он мой? — прошептал мальчик с таким восторгом и ошеломлением в голосе, что у Сибилл защипало в глазах. — Мой? — радостно завопил он и крутанулся на месте. — И я могу оставить его у себя?

— Ты хороший моряк, — спокойно заметил Этан. — И парусник хороший. Остойчивый и с отличным ходом.

— Вы построили его для меня? — Мальчик переводил взгляд с одного брата на другого. — Для меня?

— Нет, для другого щенка. — Кэм дал ему легкий подзатыльник. — Ну что задумался? Иди смотри.

— Правда? — дрожащими губами произнес Сет. — Я могу залезть в него? И посидеть?

— Ради Бога, — с волнением в голосе воскликнул Кэм, хватая мальчика за руку и переставляя его на палубу. — Он ведь твой!

— Думаю, нам лучше оставить мужчин. Пусть побудут одни несколько минут, — тихо сказала Анна.

— Они так любят его, — заметила Сибилл, наблюдая, как четверо мужчин восторженно обсуждают достоинства деревянного судна. — Наверное, я только сейчас это поняла по-настоящему.

— Он тоже их любит. — Грейс прижалась щекой к личику Обри.

И не просто любит, думала Сибилл, сидя за праздничным столом в шумной кухне. Ей опять вспомнилось потрясенное лицо Сета, пытающегося осознать, что кто-то любит его, любит настолько, что догадался о его сокровенной мечте. Догадался и воплотил ее в реальность.

Модель его жизни была сломана, изменена и преобразована. До того, как она вошла в нее. Теперь его жизнь текла по предначертанному руслу. Он нашел свою семью.

Но ей нет среди них места. Она не может здесь оставаться. Еще немного, и она не выдержит.

— Мне пора, — с учтивой улыбкой объявила Сибилл. — Разрешите поблагодарить вас…

— Сет еще не видел твоего подарка, — перебила ее Анна. — Пусть он вскроет его, а потом мы будем есть торт.

— Торт! — Обри, сидевшая на высоком стульчике, захлопала в ладоши. — Он задует свечи и загадает желание.

— Чуть позже, — сказала дочери Грейс. — Сет, отведи Сибилл в гостиную. Подарок там.

— Конечно. — Мальчик дождался, пока Сибилл встала из-за стола, и, передернув плечом, пошел из кухни.

— Я купила все это в Балтиморе, — смущенно начала она, — так что, если что-то тебе не понравится или не подойдет, Филипп сможет обменять.

— Ладно. — Сет вытащил коробку из первого пакета, уселся в позе лотоса на полу и спустя несколько секунд уже рвал в клочья подарочную упаковку, которую она так мучительно выбирала.

— Могла бы и в газету завернуть, — хмыкнул Филипп, усаживая ее в кресло.

— Обычная коробка, — озадаченно произнес Сет. Его скучающий тон резанул ее по сердцу.

— Да… я сохранила чек. Можешь вернуть в магазин в любое время и обменять на то, что нравится.

— Ага. — Тут он перехватил жесткий взгляд Филиппа и поправился: — Вообще-то коробка ничего, красивая. — На самом деле ему хотелось закатить глаза. Он лениво отогнул металлический крючок, откинул крышку. — Черт побери!

— Вот это да, Сет! — присвистнул Кэм, глянув через плечо на входившую в гостиную Анну.

— Боже, ты только посмотри! Тут есть все. И уголь, и пастель, и карандаши. — Он ошарашенно взглянул на Сибилл. — И это все мне?

— Это набор. — Она нервно крутила на пальце тоненькое колечко. — Ты так хорошо рисуешь, и я подумала… может, тебе захочется поэкспериментировать с другими материалами. Во второй коробке еще кое-какие принадлежности.

— Еще?

— Акварель, кисти, бумага… — Она пересела на пол, глядя, как мальчик с радостным нетерпением срывает бумагу со второй коробки. — Возможно, ты решишь, что тебе больше по душе краски, замешенные на акриловой смоле, или перо с тушью, но я сама больше склоняюсь к акварели, поэтому подумала, что, может, ты тоже захочешь попробовать.

— Я не умею рисовать акварелью.

— О, это очень просто. — Сибилл взяла одну из кистей и начала объяснять основные технические приемы. Рассказывая, она улыбалась ему, позабыв про свою нервозность.

Свет лампы косо падал на ее лицо, преображая черты, глаза и тем самым вызывая у него смутные воспоминания.

— У тебя в квартире на стене висела картина? Цветы, белые цветы в синей вазе?

Сибилл сдавила пальцами кисть.

— Да, в спальне. У меня в квартире в Нью-Йорке. Это одна из моих акварелей. Не очень удачная.

— И еще у тебя были цветные бутылочки на столе. Много. Разных размеров.

— Флакончики от духов. — У нее опять сдавило горло, так что она едва выдохнула. — Я их коллекционировала.

— Ты разрешила мне спать с тобой в твоей кровати. — Он прищурился, сосредоточенно роясь в обрывках воспоминаний. Мягкие ароматы, мягкий голос, мягкие цвета, формы. — Ты рассказывала мне сказку, про лягушку.

«Заколдованный принц». В воображении всплыл маленький мальчик. Он лежит возле нее, свернувшись клубочком. Его ярко-синие глаза неотрывно смотрят ей в лицо. Ночник рассеивает темноту, а она успокаивает его страхи волшебной сказкой со счастливым концом.

— Когда ты гостил у меня, тебе снились кошмары. Ты еще совсем маленький был тогда.

— И еще у меня был щенок. Ты купила мне щенка.

— Не настоящего. Мягкую игрушку. — У нее поплыло перед глазами, в горле застрял комок, сердце разрывалось. — Ты… у тебя не было игрушек. И, когда я принесла его домой, ты спросил, чей он. Я сказала: твой. Ты так и звал его: «Твой». Она не взяла его, когда… Мне нужно идти.

Сибилл вскочила с пола и стремительно кинулась к двери.