ГЛАВА 4

Не следует выказывать слишком явное нетерпение, напомнила себе Сибилл. Или являться туда слишком рано. Все должно выглядеть так, будто она забрела к ним случайно. И вид у нее тоже должен быть непринужденный.

Машину она решила не брать. Ее визит вызовет меньше подозрений, если она зайдет в мастерскую с набережной, будто бы после прогулки по магазинам.

Чтобы успокоить взвинченные нервы, Сибилл зашагала по набережной. Прелестное субботнее утро бабьего лета привлекло на улицы много туристов. Они бесцельно расхаживали взад-вперед, заглядывали в маленькие лавки, останавливались поглазеть на парусники и катера, курсирующие в заливе. Никто никуда не торопился, не стремился увидеть нечто особенное.

Разительный контраст с большим городом, думала Сибилл. Там по субботам даже туристы бегают, спеша увидеть как можно больше достопримечательностей. Пожалуй, это сравнение стоит проанализировать в книге.

Маленькие магазинчики, судя по всему, не приносили своим хозяевам большой прибыли, однако продавцы не лезли вон из кожи и не прибегали к уловкам, нагло навязывая клиентам товар, как это принято среди торговцев крупных туристических центров, где постоянно толпится народ и каждый держится за свой кошелек.

Сибилл купила несколько открыток для друзей и приятелей и книгу об истории городка, которая ей, в сущности, была не нужна. Просто она всегда приобретала путеводители в тех местах, где бывала. Как знать, может быть, это издание пригодится ей в исследовательской работе. Потом она долго вертела в руках оловянную фею с капелькой горного хрусталя, свисавшего с ее изящного пальчика, но покупать сувенир не стала, напомнив себе, что в Нью-Йорке полно подобных безделушек.

Ее внимание привлекла продуктовая лавка «У Кроуфорд», которая, судя по царившему там оживлению, пользовалась популярностью у жителей Сент-Криса. Она зашла и купила себе рожок с мороженым, таким образом заняв руки на весь оставшийся путь до мастерской Куиннов.

Дорога заняла не много времени. Должно быть, вся набережная от края до края не больше мили, прикинула Сибилл.

Жилой район лежал к западу от залива. Узкие улочки, аккуратные домики с ухоженными газонами. Через низкие заборы, разделяющие владения, наверное, удобно делиться сплетнями. Деревья большие, разлапистые. Густые кроны еще по-летнему зелены.

Ей встречались дети. Одни играли во дворах, другие разъезжали на велосипедах по наклонным тротуарам. Какой-то подросток с любовью чистил старенький «шевроле», громко повторяя слова песни, звучавшей в его наушниках.

На изрытой выбоинами стоянке возле мастерской стоял джип Филиппа. Компанию ему составлял облезлый пикап. Двери и несколько окон здания были настежь распахнуты. Из них неслось жужжание пилы под аккомпанемент гитары Джона Фогерти.

Итак, Сибилл, теперь или никогда.

Она глубоко вздохнула, проглотила остатки мороженого и шагнула в мастерскую. При виде огромного пыльного помещения, освещенного ярко, как театральная сцена, Сибилл пришла в еще большее смятение. Куинны трудились в поте лица. Этан с Кэмом вставляли в каркас, который, похоже, представлял корпус строящегося судна, очередной изогнутый деревянный брус. Филипп разрезал бревно огромной электропилой.

Сета видно не было.

С минуту она просто стояла, наблюдая за работой мужчин и размышляя, не уйти ли ей. Если племянника здесь нет, лучше отложить визит до другого раза, когда она будет точно знать, что встретит его.

Не исключено, что Сет отправился куда-нибудь с друзьями на целый день? Или сидит дома. Интересно, называет ли он свое новое жилье домом?

Неожиданно визг пилы прекратился. Теперь звучал только голос Джона Фогерти, распевающего о каком-то кареглазом красавце. Филипп отступил в сторону, поднял защитные очки, обернулся. И увидел ее.

Лицо его мгновенно озарила радостная улыбка, такая искренняя, что Сибилл стало стыдно за себя.

— Я не вовремя. Оторвала вас от дела. — Ей пришлось повысить голос, чтобы перекричать музыку.

— И слава Богу! — Филипп направился к ней, на ходу вытирая ладони о джинсы. — Меня уже тошнит от этих парней. Целый день глаза мозолят. На тебя смотреть гораздо приятнее.

— Я решила сыграть в туристку. — Она качнула пакетом с покупками. — И заодно зашла к вам на экскурсию, как ты предлагал.

— Я ждал тебя.

— Значит… — Она умышленно перевела взгляд на строящийся корпус. На бездушные предметы смотреть безопаснее, чем в его золотисто-карие глаза. — Это и есть ваше судно?

— Пока только корпус. Будущий. — Он взял ее за руку и повел в глубь помещения. — Мы строим спортивное рыбачье судно.

— Какое именно?

— Ну, бывают такие затейливые посудины, которые тешат самолюбие мужчин. Они ходят на них ловить марлинов и пить пиво.

— Привет, Сибилл, — с улыбкой окликнул ее Кэм. — Не желаешь помочь?

Она бросила взгляд на инструменты с острыми краями и тяжелые бревна.

— Пожалуй нет. — Она непринужденно улыбнулась ему в ответ и взглянула на Этана. — По-моему, вы втроем прекрасно справляетесь без посторонней помощи. Ассы.

— Ассы — это мы. — Кэм показал большим пальцем на себя и Этана. — А Филиппа держим, чтоб не скучно было.

— Не ценят меня здесь.

Сибилл рассмеялась и пошла вдоль корпуса. Его форма уже угадывалась, но, что конкретно делают сейчас с ним мужчины, она плохо представляла.

— Полагаю, он стоит верх дном.

— У тебя острое зрение, — пошутил Филипп и ухмыльнулся, заметив, как взметнулись ее брови. — Вот закончим обшивку, потом перевернем и займемся палубой.

— Ваши родители корабелы?

— Нет, мама была врачом, отец преподавал в университете. Но мы выросли среди лодок.

В голосе Филиппа сквозили любовь и неизжитое горе. В эту минуту Сибилл ненавидела себя. Она намеревалась подробнее расспросить его о родителях, но язык не поворачивался.

— А мне вообще не доводилось плавать на парусниках и прочих судах.

— Ни разу?

— Думаю, я не одна такая. Миллионы людей в мире не имеют подобного опыта.

— А желание есть?

— Не отказалась бы. Мне нравится смотреть на яхты из окна моего номера в гостинице. — Чем дольше она разглядывала корпус, тем больше вопросов у нее возникало. — Откуда вы знаете, с чего начинать? Полагаю, вы работаете по эскизам, чертежам или как это еще называется.

— Модель придумывает Этан, Кэм делает макет, а Сет воплощает его в чертежах.

— Сет? — Ее пальцы вцепились в ремешок сумочки. — Ты же вроде говорил, что он школьник?

— Школьник. Но он потрясающе рисует и чертит. Идем покажу.

Услышав нотки гордости в голосе Филиппа, Сибилл пришла в крайнее волнение. С трудом сохраняя самообладание, она проследовала за ним к дальней стене, на которой в грубых деревянных рамках висели чертежи нескольких судов, выполненные карандашом. Великолепные эскизы, отметила Сибилл. Умные, четкие, аккуратные, талантливые.

— Он… Это чертил ребенок?

— Да. Потрясающе, правда? Вот этот мы только что закончили. — Он похлопал ладонью по стеклу. — А сейчас работаем над этим.

— Очень талантливый мальчик, — пробормотала она. — У него блестящее будущее.

— Ты рисуешь?

— Немного. Иногда. В качестве хобби. — Сибилл отвернулась, чтобы не выдать взглядом растерянности. — Это успокаивает, помогает в работе. — Она откинула назад волосы и с лучезарной улыбкой вновь повернулась к Филиппу. — И где же ваш художник?

— О, сейчас…

Он резко замолчал, заметив двух псов, влетевших в здание. Собака поменьше неслась прямо на нее. Сибилл сдавленно охнула и непроизвольно попятилась назад. Филипп щелкнул пальцем и строго приказал:

— Стой, идиот. Не прыгать. Не прыгать. — Безрезультатно. Глупыш уже подскочил к ней, подпрыгнул и положил передние лапы прямо ей на грудь. Она отшатнулась, напуганная большими острыми клыками, которые пес обнажил в оскале, по-собачьи выражая бурную радость.

— М-милый песик, — выговорила с запинкой Сибилл.

— Бестолочь, — прокомментировал Филипп и, схватив пса за шкирку, оттащил его от гостьи. — Совершенно невоспитанный. Сидеть. Извини, — сказал он Сибилл, когда пес послушно плюхнулся на пол и поднял одну лапу. — Это Глупыш.

— Да нет, он просто чересчур восторженный.

— Ты не поняла. «Глупыш» — его кличка. И она абсолютно точно передает суть его натуры. Он будет сидеть в таком положении, пока ты не поздороваешься с ним.

— Гм. — Сибилл робко взяла протянутую лапу.

— Он не укусит. — Филипп склонил голову набок, внимательно всматриваясь в ее лицо. В глазах Сибилл сквозило скорее смятение, чем раздражение. — Извини… ты боишься собак?

— Я… немного… больших незнакомых собак.

— Он безобидный. Разве что чудаковатый. Второй пес, Саймон, гораздо учтивее. — Саймон сидел на задних лапах, спокойно разглядывая Сибилл. Филипп почесал у него за ухом. — Это питомец Этана. А Глупыш принадлежит Сету.

— Понятно. — В голове Сибилл крутилась единственная мысль: у Сета есть собака. Глупыш, глядя на нее с подобострастным обожанием, опять протянул лапу. — Боюсь, я совсем не разбираюсь в собаках.

— Эти два — охотничьи псы местной, Чесапикской породы. Во всяком случае, Глупыш. Больше он, кажется, ни на кого не похож. Сет, отзови своего пса, пока он не обслюнявил туфли нашей гостьи.

Сибилл резко вскинула голову. В проходе появился мальчик с большой коричневой сумкой. Солнце светило ему в спину, и потому лицо его оставалось в тени. Она видела только высокую худенькую фигурку в оранжево-черной бейсболке.

— Он не пускает слюни. Эй, Глупыш!

Оба пса мгновенно вскочили на ноги и бросились на зов. Сет, маневрируя между ними, прошел к самодельному столу, представлявшему собой лист фанеры, лежащий на двух козлах для пилки дров, и поставил на него сумку.

— Не понимаю, с какой стати я всегда должен бегать за обедом, — обиженно пробурчал мальчик.

— Потому что мы старше, — невозмутимо отвечал Кэм, ныряя в сумку. — Принес мне большой бутерброд с мясом?

— Да.

— А сдача где?

Сет вытащил из сумки литровую бутылку пепси-колы, открутил пробку и сделал из горлышка несколько глотков. Потом улыбнулся во весь рот.

— Какая еще сдача?

— Ах ты маленький жулик. Мне полагается как минимум два бакса.

— Не пойму, о чем ты. А за доставку?

Кэм хотел схватить его, но мальчик проворно увернулся и захохотал во все горло.

— Вот к чему приводит братская любовь, — весело заметил Филипп. — Поэтому я всегда даю этому пацану точную сумму. Иначе назад не получишь ни цента. Есть хочешь?

— Нет, я… — Она смотрела на Сета, не в силах отвести взгляд. Он теперь разговаривал с Этаном, оживленно жестикулируя свободной рукой. Глупыш прыгал рядом, пытаясь лизнуть его пальцы. — Я уже ела. А ты обедай, не обращай на меня внимания.

— Тогда выпей чего-нибудь. Эй, малыш, купил воду?

— Да. Баловство одно, а не вода. Пустая трата денег. Уф, ну и толкучка в этом «Кроуфорде».

«Кроуфорд». При этом известии Сибилл овладело странное чувство, названия которому она не знала. А ведь они могли быть в магазине в одно и то же время. Возможно, они даже столкнулись на улице. И она прошла мимо, даже не подозревая, с кем только что повстречалась.

Сет перевел взгляд с Филиппа на гостью, рассматривая ее с праздным любопытством.

— Вы хотите купить лодку?

— Нет. — Он не узнал меня, отметила Сибилл. Разумеется. Откуда ему помнить? Ведь он был совсем малышом в тот единственный раз, когда они виделись. На его лице не отразилось ошеломления от неожиданной встречи со знакомой. Впрочем, ее поведение тоже не вызывало нареканий. Только она, в отличие от Сета, знала, кто он такой. — Просто пришла посмотреть.

— Классно. — Мальчик отвернулся к столу и вытащил из сумки бутерброд.

— Э… — Поговори с ним, приказала себе Сибилл. Скажи что-нибудь. Не молчи. — Филипп только что показал мне твои эскизы. Чудесные рисунки.

— Нормальные. — Он с деланным равнодушием передернул плечом, но ей показалось, что на его щеках выступил слабый румянец. — Можно было сделать лучше, но они постоянно меня торопят.

Будто бы невзначай — во всяком случае, она надеялось, что это не выглядит преднамеренно, — Сибилл приблизилась к мальчику. Теперь она видела его отчетливо. Глаза голубые, но более густого оттенка, чем у нее или у сестры. Волосы темнее, чем у белокурого четырехлетнего малыша на фотографии, которую она привезла с собой. Теперь они были русые и абсолютно прямые.

Она сосредоточила внимание на нижней части его лица. Может, сходство прослеживается в линиях губ и подбородка?

— Значит, вот кем ты хочешь стать? — Ей требовалось разговорить его. — Художником?

— Может быть. Но это так, для разнообразия. — Он откусил от сандвича большой кусок и добавил с набитым ртом: — Мы корабелы.

Руки у Сета не блистали чистотой, да и лицо тоже. Но, видимо, такие мелочи, как мытье рук перед едой, благополучно игнорируются в доме, где хозяйничают мужчины, решила Сибилл.

— Из тебя получился бы неплохой дизайнер.

— Сет, это доктор Сибилл Гриффин, — сказал Филипп, вручая ей пластиковый стаканчик с газированным напитком, в котором плавали кубики льда. — Она пишет книги.

— Рассказы?

— Не совсем, — отвечала Сибилл. — Я описываю свои наблюдения. В вашем городе, например, собираю материал для своей будущей книги.

Сет вытер рот тыльной стороной ладони. Той самой ладони, которую несколько минут назад энергично облизывал Глупыш, отметила Сибилл, внутренне морщась.

— Ваша книга будет о лодках? — поинтересовался мальчик.

— Нет, о людях. О людях, живущих в маленьких городах. А точнее, о жителях прибрежных городков. Тебе нравится жить здесь?

— Конечно. В больших городах противно. — Он опять приложился к бутылке с пепси. — Только чокнутые там живут. — Он ухмыльнулся. — Вот Фил, например.

— Ты деревенщина, Сет. Меня это беспокоит.

Мальчик насмешливо фыркнул и впился зубами в бутерброд.

— Я иду на док. Туда утки приплыли.

Он вприпрыжку помчался на улицу. Псы кинулись следом.

— Сет весьма категоричен в своих суждениях, — сухо заметил Филипп. — Полагаю, когда тебе десять, все в мире представляется либо черным, либо белым.

— Его совершенно не тянет в большой город. — Сибилл вдруг осознала, что, увлеченная разговором с племянником, совершенно позабыла про свою нервозность. — Он бывал с тобой в Балтиморе?

— Нет. Одно время жил там со своей матерью. — Уловив мрачные нотки в голосе Филиппа, она удивленно вскинула брови. — Это часть той длинной истории, о которой я упоминал.

— Помнится, я тогда сказала, что с удовольствием послушала бы ее.

— Расскажу вечером, если согласишься поужинать со мной.

Сибилл глянула на дверь, за которой исчез Сет, видимо, чувствовавший себя в мастерской полноправным хозяином. Ей нужно больше общаться с ним, решила она. Понаблюдать, как он живет. И, пожалуй, стоит послушать, что скажут Куинны о создавшейся ситуации. Почему бы не начать с Филиппа?

— С удовольствием.

— Я заеду за тобой в семь.

Сибилл отрицательно мотнула головой. Филипп на вид абсолютно безобидный мужчина, но все же лучше не рисковать.

— Не надо. Встретимся в ресторане. Где он находится?

— Я напишу адрес. Если хочешь, можем начать экскурсию с моего кабинета.


Экскурсия оказалась не утомительной и даже увлекательной. К тому же длилась недолго. Кроме рабочего помещения, в мастерской смотреть особо было нечего. Филипп показал ей еще каморку, служившую ему кабинетом, маленькую ванную и темный пыльный склад.

Даже постороннему было ясно, что сердцем судостроительного производства является центральный зал.

Этан терпеливо объяснил ей метод гладкой нахлестки, используемый при обшивке судна, рассказал про ватерлинию и форму носа. А ведь он прирожденный педагог, думала Сибилл, с интересом внимая ему. Говорит отчетливо, простыми фразами, охотно отвечает на самые, казалось бы, элементарные вопросы.

Наблюдая за Кэмом с Сетом, Сибилл вынуждена была признать, что между ними определенно существует сходство. Если бы она ничего не знала о них и случайно где-то встретила вместе, то наверняка приняла бы их за братьев или за отца с сыном.

Интересно, рассуждала Сибилл, как они будут держаться, когда привыкнут к ее обществу?


Едва Сибилл вышла из мастерской, Кэм присвистнул и, глядя на Филиппа, многозначительно пошевелил бровями.

— Недурно, братец. Очень даже недурно.

Филипп самодовольно усмехнулся и поднес ко рту бутылку с водой.

— Жаловаться не стану.

— Насколько я понял, она пока не собирается уезжать.

— Если есть на свете Бог.

Сет положил доску рядом с пилой и протяжно вздохнул.

— Черт, ты хочешь сказать, что собираешься приударить за ней? Господи, у вас одни бабы на уме.

— Ага, и еще как бы надрать тебе уши. — Филипп сорвал кепку с Сета и шлепнул ею его по голове. — Конечно. А о чем еще можно думать?

— Вы, парни, всегда зачем-то женитесь, — с отвращением произнес Сет и попытался отнять бейсболку.

— Я не собираюсь жениться. Просто хочу поужинать с ней в приятной обстановке.

— А потом трахнуть, — добавил Сет.

— Боже! Это он от тебя нахватался, — обвинил Филипп Кэма.

— Он таким уродился. — Кэм обнял мальчика за шею. — Верно, сорванец?

Сет не выказал паники, как это случалось еще несколько месяцев назад, когда кто-нибудь прикасался к нему. Сейчас он со смехом вывернулся из кольца руки Кэма и сказал:

— По крайней мере, я не помешан на девчонках, как вы, дураки.

— Дураки? — Филипп нахлобучил кепку Сета себе на голову и потер руки. — А ну-ка давайте скинем этого заморыша с пирса.

Мальчик радостно завизжал, протестуя.

— А попозже нельзя? — спросил Этан. — Или я один должен делать эту чертову лодку?

— Позже так позже. — Филипп нагнулся и приблизил к Сету лицо. — И ты не будешь знать когда, где и за что.

— Ой-ой, уже поджилки трясутся.


«Сегодня я видела Сета».

Сибилл стерла напечатанное предложение и, покусывая нижнюю губу, заменила его другим:

«Сегодня во второй половине дня я вступила в контакт с объектом».

Так лучше, решила она. Более корректно. Чтобы верно оценить ситуацию, правильнее обозначить Сета словом «объект».

«Он не узнал меня. Как и следовало ожидать. Я тоже, разумеется, не стала раскрываться. На вид он здоровый мальчик. Симпатичный. Худенький, но крепкий. Глория никогда не отличалась склонностью к полноте, так что, полагаю, конституцию он унаследовал от нее. Волосы у него светлые, как и у нее, по крайней мере во время нашей последней встречи она была белокурой.

Со мной он держался вполне раскованно. Я знаю, что некоторые дети теряются в присутствии незнакомых людей, но он не робел.

Когда я пришла в мастерскую, его там еще не было. Он появился чуть позже. Ходил в магазин за продуктами. Из последовавших затем жалоб и разговора с братьями я поняла, что ему часто отводят роль мальчика на побегушках. Это можно истолковать двояко. Куинны либо просто эксплуатируют его по праву старших, либо таким образом прививают ему чувство ответственности.

Скорей всего, понемногу и то и другое.

У него есть собака. Полагаю, в семьях, живущих в пригородах или в сельской местности, принято заводить для ребенка собаку.

Он хорошо рисует. Меня это поразило. Я сама неплохо рисую. И моя мама тоже. В отличие от Глории. Та никогда не увлекалась живописью. Можно попытаться на почве этого взаимного интереса завязать с ним более тесные отношения. Мне необходимо иногда видеться с ним наедине, чтобы понять, как я должна действовать.

Объект, на мой взгляд, вполне освоился у Куиннов. Он спокоен и доволен жизнью. Правда, несколько грубоват и неотесан. Я провела в его обществе чуть более часа и за это время неоднократно слышала, как он сквернословит. Раз или два его вяло поправили, но чаще его ругательства оставались без внимания.

Никто также не потребовал, чтобы он вымыл руки перед едой, и Куинны не делали ему замечаний, когда он говорил с набитым ртом или скармливал собакам кусочки своего обеда. Не скажу, что манеры у него совсем уж отвратительные, но с правилами хорошего тона он явно не знаком.

У него проскользнуло, что здесь ему жить приятнее, чем в большом городе. В сущности, он довольно презрительно отозвался о жизни в мегаполисе. Вечером я ужинаю с Филиппом. Надеюсь, мне удастся выяснить, каким образом объект попал к Куиннам. Потом сопоставлю эту информацию с той, что дала мне Глория, и сделаю соответствующие выводы.

Далее следует получить приглашение в дом Куиннов. Мне не терпится увидеть, где он живет, понаблюдать его и Куиннов в домашней обстановке и, естественно, познакомиться с женщинами, которые теперь стали членами его приемной семьи.

С социальными службами я свяжусь только тогда, когда буду иметь полное представление о сложившейся ситуации».

Сибилл откинулась на спинку стула и, барабаня пальцами по столу, перечитала написанное. Да, негусто. Что ж, сама виновата. Думала, что готова к встрече с ним, но, как выяснилось, просчиталась.

При виде мальчика у нее пересохло во рту, а все существо пронзила неизбывная грусть. Сет — ее племянник, родственник. Однако они совсем чужие друг другу. И в этом она виновата не меньше, чем Глория. Разве она пыталась по-настоящему сблизиться с ними, вернуть их в свою жизнь?

Те несколько раз, что Глория связывалась с ней за прошедшие годы, требуя денег, Сибилл обязательно спрашивала про Сета. Глория, разумеется, отвечала, что с сыном все в порядке, и Сибилл просто верила ей на слово. Почему она ни разу не настояла на том, чтобы поговорить или встретиться с племянником?

Ведь ей было проще отослать денежный перевод и опять забыть о них?

Проще, призналась себе Сибилл. И спокойнее. Потому что в тот единственный раз, когда она распахнула двери своего дома и свое сердце, его грубо оторвали от нее. И после она долго страдала.

Больше она не намерена бездействовать. Она сделает то, что сочтет правильным и полезным для мальчика. Но будет сохранять дистанцию. В конце концов, Сет не ее сын. И, если Глория отстоит свое право на опекунство, он опять исчезнет из ее жизни.

Но сначала она проследит, чтобы он был хорошо устроен. А потом вернется к своей работе, к прежнему образу жизни.

Довольная собой, она сохранила документ и открыла другой файл, чтобы продолжить работу над книгой. Но едва прикоснулась к клавиатуре, как зазвонил телефон.

— Да. Доктор Гриффин.

— Сибилл. Еле нашла тебя.

— Мама. — Сибилл со вздохом закрыла глаза. — Здравствуй.

— Будь добра, объясни, что ты делаешь?

— Работаю над новой книгой. Как твои дела? Как папа?

— Прошу тебя, не оскорбляй мой разум. По-моему, мы договорились, что ты не будешь ввязываться в это грязное дело.

— Нет. — У Сибилл закрутило в животе. Так всегда бывало, когда ей случалось спорить с родителями. — Это было только твое пожелание. У меня другая позиция. Я видела Сета.

— Меня не интересуют ни Глория, ни ее сын.

— А меня интересуют. Извини, если тебя это огорчает.

— А чего ты ожидала от меня? Твоя сестра избрала свой собственный путь, и ей больше нет места в моей жизни. Я не допущу, чтобы меня втянули в эту мерзость.

— Я не имею ни малейшего намерения куда-либо тебя втягивать, — сдержанно отвечала Сибилл. Она взяла свою сумочку и, порывшись в ней, вытащила эмалированную коробочку, где держала аспирин. — Меня здесь никто не знает. И даже если кто-то догадается о моем родстве с доктором Уолтером Гриффином и миссис Уолтер Гриффин, усмотреть связь между мною и Глорией Делотер весьма затруднительно.

— Если задаться целью, связь проследить можно. Сибилл, ты ничего не добьешься, околачиваясь там. Уезжай. Я настаиваю. Возвращайся в Нью-Йорк или прилетай сюда, в Париж. Если уж мое мнение тебе безразлично, может, хоть отца послушаешь.

Сибилл запила аспирин водой.

— Я останусь здесь, пока все не уладится. Извини.

В трубке воцарилось молчание, пронизанное гневом и раздражением. Сибилл ждала с закрытыми глазами.

— Я всегда так гордилась тобой и уж никак не ожидала подобного предательства. Очень сожалею, что посвятила тебя в это дело. Если б я знала, что твоя реакция будет столь возмутительной, ты из меня слова бы не вытянула.

— Мама, на карту поставлена судьба десятилетнего мальчика. Твоего внука.

— Он мне никто. И тебе тоже. Если будешь продолжать в том же духе, Глория заставит тебя заплатить за твою так называемую доброту.

— С Глорией я как-нибудь разберусь.

На другом конце провода раздался неприятный металлический смешок.

— Ты так думаешь? Что ж, дерзай. Только, пожалуйста, не беспокой нас с отцом по этому поводу. Надеюсь, ты дашь мне знать, когда образумишься?

— Мама…

В трубке зазвучали гудки. Сибилл поморщилась. Барбара Гриффин всегда оставляла последнее слово за собой. В этом ей не было равных. Сибилл медленно опустила трубку на рычаг, повернулась к компьютеру и погрузилась в работу.

Загрузка...