Глава двадцать первая

На следующее утро Джорджия остановила свою машину у коттеджа Рори и стала ждать. За окном моросил мелкий дождик. Ей плохо спалось в эту ночь. Глаза слипались, зубы стучали от холода. Джорджия съежилась в своем «ровере», обхватила себя руками, покрепче прижав к груди вышитого на свитере слоника, и попыталась унять дрожь.

С утра она позвонила в офис и сказала Сесилии, что весь сегодняшний день посвятит вербовке новых клиентов. Наложив немного румян на побледневшие щеки, она решила отказаться за ненадобностью от туши для ресниц и стерла помаду, с которой была похожа на клоуна. Ее бабушка, приободренная вечером, проведенным со Спенсером, а также тем, как продвигается бизнес, а может, и тем и другим сразу, согласилась, что еще несколько телефонных звонков и визитов никак не повредят «Диадеме». Джорджия, стиснув зубы, сдерживала слезы. Эта встреча будет, пожалуй, самой тяжелой.

Рори проедет от Феликстоув прямо во двор «Диадемы», и, учитывая время, необходимое на заправку топливом и мытье грузовика (он постоянно делает это после рейсов), он должен вернуться в свой коттедж приблизительно через час. Прошлым вечером Джорджия сняла свой телефон со стены и покрыла его вышитой подушкой, чтобы не слышать пронзительный звонок и не разговаривать с Рори. Их последнее объяснение должно произойти во время личной встречи.

Джорджия согнулась над баранкой, сама напуганная тем, что с ней происходит: она была отчаянно зла и невероятно одинока. Ее мучила резкая боль в желудке. Ощущение горя и предательства словно вгрызалось в ее сердце, превращаясь в нестерпимую физическую боль.

Когда машина Рори свернула, наконец, на дорогу, Джорджия почувствовала привычный прилив возбуждения, который тут же сменился глубоким отчаянием. Она так и впилась глазами в его широкоплечую фигуру в коричневой кожаной куртке, длинные ноги в джинсах и взъерошенные волосы. Она больше никогда его не увидит.

Рори заметил ее автомобиль и улыбнулся, запирая двери своей машины.

— Фантастика! Просто мечта одинокого дальнобойщика после дальней дороги: прекрасная леди встречает его у дома и… Бог мой, Джорджия… — он нахмурился, наблюдая за тем, как она с трудов выбиралась из машины. — Ты неважно выглядишь. Что случилось? Что-нибудь с Шалуном или с Чарли? Я так и знал, что с тобой что-то произошло. Я пытался дозвониться до тебя всю прошлую ночь. Что стряслось?

Рори шел навстречу ей с распростертыми руками. «Ты хладнокровный, хитрый мерзавец», — подумала Джорджия, понимая, что все еще безумно любит его. Она преодолела искушение.

— Не трогай меня!

— Что, черт возьми, происходит?

Джорджия рассмеялась, и тут же в горле появился комок.

— Господи! Тебе действительно надо было идти в актеры! Здорово сыграно! Ты предпочитаешь поговорить здесь или пройдем в дом? В любом случае много времени я у тебя не отниму.

Рори выглядел так, будто он только что увидел кошмарный сон.

— Джорджия…

— Открой дверь. — Джорджия крепко сжала зубы, чтобы не заплакать. — Все-таки я твоя гостья.

Она проследовала за ним в холл. Кинжал горечи и обиды по-прежнему терзал ее душу. Сделав глубокий вздох, Джорджия посмотрела ему в глаза.

— Доброе утро, мистер Фолкнер. Или вам больше нравится «мистер Кендел»? Как же еще вас в семье величают — Иуда? Ты, небось, надеялся, что это еще долго будет сходить тебе с рук?

— Ты про что?

— Не прикидывайся! — выкрикнула она — Мы оба прекрасно знаем, о чем идет речь! Я хочу лишь одного — чтобы ты покинул «Диадему». Немедленно. Сегодня. Пока ты еще не окончательно все разрушил.

— Я не…

— Молчи уж лучше! — Ей хотелось броситься на него с кулаками. — У тебя есть сейчас одно преимущество: я не хочу выглядеть еще большей дурой, чем ты меня выставил. Скажешь бабушке, что просто переезжаешь. Скажешь, что я разрешила тебе расторгнуть контракт досрочно. Скажешь ей все, что хочешь, только, ради бога, не говори Сесилии правды!

— И что же это за правда? — Его глаза сверкали.

— Что ты работаешь на «Вивиенду». — В ее голосе звучал сарказм. — Видимо, тебе надо напоминать об этом время от времени. Ведь ты иногда увлекаешься, играя, слишком вживаешься в образ.

Рори снял куртку и ринулся в кухню. Сквозь шум льющейся воды и грохот чайника она с трудом различила его слова:

— Я не работаю на «Вивиенду». Мой брат — ее директор. Я только получаю дивиденды от акций, которые оставил мне мой отец, вот и все.

— Вот и все? И все? — Джорджия почти кричала, хотя и пыталась себя сдерживать. — Сколько еще членов твоей семьи в «Вивиенде»? Твоя мать — председатель корпорации, я правильно понимаю?

— Да. — Он показался в дверном проеме. — Есть еще и два дяди, одна тетя и несколько племянников в совете директоров. А как ты это узнала?

Глаза Джорджии наполнились слезами, и она отвернулась от Рори. Слезы нужно отложить на потом, когда она останется одна.

— Прочитала письмо, которое пришло в субботу утром.

Рори уже было отправился в спальню, но она окликнула его:

— Не ищи, оно у меня. — Джорджия не один раз перечитала это письмо, и теперь могла его процитировать. Руфус был главным акционером, как и Стефани Кендел. Стефани, которая разбила сердце Рори…

— Господи! — Рори выглядел ошеломленным. — Я тебя недооценивал…

— Какого дьявола ты мне ничего об этом не говорил? Это что, выскочило у тебя из головы? Это и есть тот «семейный бизнес», о котором ты мне все время твердил? Ты — двуличная дрянь! А Руфус, наверное, настолько похож на тебя, что Афании просто вас перепутала…

Рори на секунду сжал кулаки, но тут же разжал их.

— Это, видимо, произошло совсем недавно. Послушай, ты хочешь, чтобы я тебе все объяснил? Ты выслушаешь меня?

Джорджия так сильно замотала головой, что стал слышен стук ее зубов.

— Что тут объяснять? Что я должна слушать? Еще несколько твоих заранее отрепетированных сказок? Я уже сказала, чего я от тебя хочу, и я хочу, чтобы ты сделал это сегодня. Поезжай обратно в «Диадему» и скажи, что увольняешься, а потом убирайся с глаз моих долой.

— Хорошо.

Его смирение потрясло Джорджию. Она показала на фотографию.

— Я догадывалась, что это твоя мать, но ничего не говорила, потому что до последнего надеялась, что ошибаюсь!

— Моя мать? Как, черт подери, ты это узнала?

Лицо Джорджии исказилось, она продолжала показывать на фотографию.

— Я встретила ее в «Ионио»…

«Пожалуйста, пожалуйста, — молилась она в глубине души, — скажи мне, что все не так, что я не права!»

Но Рори и не пытался ее разуверить.

Джорджия не стала вытирать слезы, которые катились по щекам.

— Боже, как я была глупа. Я должна была догадаться — все было так очевидно, просто говорило само за себя! В Виндзоре, когда нахлынула пресса, тебя и след простыл, — ты, верно, боялся, что они тебя узнают? И когда я рассказала тебе, что мы потеряли «Леннардз», ты даже не удивился! Потому что… — слезы мешали ей говорить, — потому что ты уже и так все знал.

— Нет, представь себе, не знал. — В его усталых глазах была боль. — Это меня не удивило, потому что «Ионио» должна была лишить вас всех постоянных клиентов. И я никогда не убегал от прессы, я никогда не убегал от своей жизни. И от тебя тоже не собираюсь убегать. Я просто уйду. Быстрым шагом.

Джорджия была бы меньше потрясена, если бы Рори ее ударил. Он продолжал смотреть на нее пустыми, холодными глазами.

— Я соберу все свои вещи, прямо сейчас, устраивает?

— Да, и уезжай отсюда так далеко, как только сможешь, пока ты тут еще не все разрушил. Если ты исчезнешь, то, может, мы и выкарабкаемся.

— А как же Эрик?

Джорджия проглотила подступившие к горлу слезы.

— Эрик принадлежит тебе.

Рори выдернул из сети электрический чайник и подхватил свою куртку.

— Очень хорошо. Больше нет смысла что-либо говорить. Ты казнила меня без суда и следствия.

— Ты сам себя казнил, — прошипела Джорджия, — став предателем.

Она удрученно проводила его на улицу и села в свой «ровер». В глубине души еще теплилась искорка надежды, что Рори будет все отрицать и докажет, что это ошибка.

Но он не стал этого делать. Это оказалась не ошибка, а суровая правда.

* * *

Оставив телефон под надежным прикрытием подушки, Джорджия легла на кровать. Ее била дрожь, но слез не было. Время и тишина слились воедино. Ничто уже нельзя вернуть назад. Комната казалась темной, но темнота не могла удалить запах Рори с ее подушки.

Вдруг она услышала звук шагов на лестнице, и сердце ее встрепенулось.

Дверь в комнату открылась, и вошла Сесилия.

— Дорогая…

Джорджия едва сдерживала слезы. Пока рядом не было родного человека, который утешил бы ее, она еще могла не плакать. Но если она сейчас разрыдается, то уже вряд ли сможет остановиться.

— Уходи, бабуля, пожалуйста.

— Сию секунду. — Сесилия тенью подошла к кровати. Ее сопровождали столь знакомые флюиды радости и шелест шелка. — Я просто хотела узнать, все ли с тобой в порядке.

Джорджия вытерла слезы ладонью. Вряд ли теперь когда-нибудь с ней будет все в порядке.

Сесилия опустилась на край кровати и прикоснулась к ее руке.

— Хочешь, мы об этом поговорим?

— Нет.

— Хорошо, тогда и не будем. Лучше я приготовлю тебе чашечку чая с бренди. — Она встала и, уходя, остановилась в дверях. — Я только хочу задать тебе один вопрос.

Губы Джорджии дрожали.

— Какой?

— Это не моя вина?

— Нет. — Она снова смахнула слезы, но они продолжали стекать по лицу тонкой струйкой.

— Ну, ладно. — Было слышно, как Сесилия вздохнула. — Я понимаю, что пару раз оказалась неправа… мы с Триш все гадаем: вы расстались из-за того, что ты сказала Рори об утечке информации?

— Нет. Я не… не говорила… — Это было так нелепо, что Джорджия засмеялась, но через секунду ее смех захлебнулся в новой волне слез.

Сесилия подбежала к кровати и прижала к себе Джорджию.

— Дорогая, пожалуйста, не надо, ну пожалуйста. У влюбленных часто бывают размолвки, милая, и каждый раз кажется, что это конец света. Но все наладится, поверь мне. Вы с Рори такая замечательная пара. А та глупость, из-за которой вы сегодня поссорились, покажется вам смешной через пару дней. Мы не сняли Рори с расписания окончательно — просто вычеркнули на пару недель, и…

— Вычеркните его отовсюду, — прорычала Джорджия, наконец сев на кровати и гневно глядя на бабушку опухшими глазами. — Я повторяю: отовсюду! Сотрите все записи о нем! Рори Фолкнера больше не существует! — Она начала истерически смеяться. — Он никогда и не существовал, черт бы его подрал.

Покачав головой, Сесилия встала и приготовила обещанный чай с бренди. Джорджия, все еще сидя в темноте, пробормотала слова благодарности, зная, однако, что пить его она не будет.

Сесилия в недоумении пожала плечами.

— Я не хочу оставлять тебя в таком состоянии.

— Мне лучше, когда я одна. — Губы и нос Джорджии распухли от слез. — Считай, что это все от неопытности. Если бы у меня были десятки романов, наверное, я более хладнокровно переживала бы завершение очередного, да?

— Мне казалось, что здесь нечто большее, чем просто роман.

— Да нет же, — произнесла Джорджия дрожащими губами. Она лгала бабушке и самой себе. — Никакой трагедии нет. Я не беременна, он не женат, не сбежал с моей лучшей подругой или с фамильным серебром. Просто — все кончено.

«До чего же страшные слова. Наверное, самые страшные мире».

Раздираемая сомнениями, Сесилия пошла к дверям.

— Позови меня, если я понадоблюсь, дорогая. Обещаешь?

— Обещаю, — пробормотала Джорджия, которой был нужен только Рори.

В дверях Сесилия обернулась.

— Ты хочешь, чтобы я сама всем рассказала? Чтобы избавить тебя хотя бы от этого…

— Триш наверняка была в офисе, когда Рори вернулся, поэтому к обеду весь Аптон-Поуджез будет в курсе.

— Это не очень приятно.

— Да, действительно. Но если вдруг кто-то остался в неведении, то я доверяю тебе делать от моего имени заявления. Говори, что хочешь.

Похоже, Сесилия так и сделала, потому что, когда на следующий день Джорджия, бледная и с красными от слез и бессонной ночи глазами, появилась в офисе «Диадемы», Мари, Джед и Барни, раскладывавшие маршрутные листы, прекратили смеяться и стали переговариваться полушепотом. Кен выбежал во двор и запрыгнул в кабину грузовика с такой скоростью, как будто за ним гналась стая волков. Триш погрузилась в чтение «Инструкции по использованию компьютера», которую она годами не открывала. И даже Сесилия упорхнула в другую комнату, оправдываясь тем, что ей нужно наполнить кофейник.

Только Сабрина, нянчившая Оскара, посмотрела ей в глаза.

— Джорджия, мне так жаль, что он оказался подлецом. Тебе плохо, да? Если я могу что-нибудь для тебя сделать…

— Спасибо! — Несмотря ни на что, Джорджию тронули эти слова. — Как у тебя дела?

— Наверное, ты еще не виделась с Аланом?

Джорджия покачала головой. Если бы она с ним вчера увиделась, то ничего не произошло бы.

Мари, Джед и Барни толпой вышли из офиса, одарив ее скупыми улыбками. Одному Богу известно, какими подробностями Сесилия приукрасила их с Рори ссору. У Джорджии возникло подозрение, что в ее рассказе присутствовали и смертельная болезнь, и убийство, и куча других ужасов.

— Скажи хоть что-нибудь, — шепнула она Триш, плюхнувшись в свое кресло и пытаясь сконцентрироваться на бумагах, лежащих перед ней на столе. — Скажи что угодно, только не молчи.

— Даже не знаю, что и сказать? — Триш стучала по клавиатуре. — Я думала, у вас это навсегда. Думала, что окажусь самой давней подругой невесты в Кристендоме. Я просто ушам своим не поверила, когда он сказал, что уходит. Слушай, а может, еще не все потеряно?

— Все.

Джорджия гадала: сможет ли она когда-нибудь привыкнуть к этому странному чувству — будто она тонет в море отчаяния?

«Господи, что же мне теперь делать?»

Загрузка...