Урок 3. Со слова “просто”, как правило, и начинаются настоящие сложности


Сонные, все еще не привыкшие к ранним подъемам и физическим нагрузкам курсанты топтались на спортивной площадке позади основного корпуса, украдкой позевывая.

— И чего вы столпились, как стадо баранов? Быстро построились!

Вялая толпа всколыхнулась, поднимая удивленные лица на грозный голос Вальтера Гротта, и вытянулась в линейку. Увидеть старшего преподавателя тактических наук на занятии по фехтованию никто не ожидал, первые четыре урока преподавал другой учитель. Вальтер прошелся вдоль образовавшейся шеренги, дошел до конца, развернулся на каблуках и, приложив ладонь к лицу, недовольно пробурчал:

— Бездари.

Услышал его только Герман, оказавшийся как раз в самом конце построения. Даже Берт, первый день наряженный в слишком строгую для него студенческую форму темно-синего цвета с белыми вставками по бокам и на воротничке, удостоился места посолидней. Проще говоря, он был предпоследним. Герман подавил ухмылку, продолжая тянуть подбородок и держать спину. Как бы его не пытались унизить, он был уверен, что выше любых издевок и способен выдержать и худшее к себе отношение. Особенно теперь, когда на пальце поблескивало кольцо-блокатор, куда более сильное после настройки Вальтером, чем прежде.

Получив утром, перед построением, свой артефакт обратно, Герман не спешил его надевать. Учитель Гротт казался ему таким же подозрительным, как и его друг Савелий Кишман, и в то же время Герман видел в нем старшего и более опытного товарища. Впрочем, от желания поделиться своими проблемами все-таки сдерживался. Кто знал, что могло происходить в голове человека, так тщательно скрывающего свои эмоции, ведь даже его гордое лицо всегда оставалось беспристрастным.

Вальтер прошелся вдоль шеренги в обратном направлении, быстро и, судя по вскрикам, очень болезненно выправляя стойку каждого второго курсанта.

— И чему вас только Дженаро учил?

Вопрос был больше риторическим, но тут же нашелся желающий ответить.

— Стойкам…

— И выпадам, — добавил девичий голосок совсем близко от Германа.

— Ну, допустим, — Вальтер заложил руки за спину и отошел на несколько шагов, к выкатной стойке с разнообразным оружием. Снял сверху два деревянных меча.

— Кто-нибудь готов показать, на что он способен? — цепкий взгляд Вальтера пробежался по опущенным головам, чуть дольше задерживаясь на Германе. Берт рядом нервно заерзал, тут же привлекая к себе внимание, и Герман почувствовал, как тому неуютно.

— Курсант Грэм? — взгляд Гротта метнулся в другой конец колонны.

— Я! — названный сделал шаг вперед.

— Кто должен быть первым?

Ролан, как и все, удивился вопросу, но быстро отыскал в нем плюс для себя. Мстительно улыбнувшись, он переглянулся с Вуди.

— Пусть Герман идет. Он самый умный из нас, так пусть покажет и свое мастерство. Не все же языком трепать.

— Курсант Герман? — Гротт обратился к нему, и Герману ничего не оставалось, кроме как выйти вперед. С самого первого дня своей новой жизни в училище он старался не выделяться и привлекать к своей персоне как можно меньше внимания. Но чем больше старался, тем хуже получалось. Вальтер бросил ему ученический меч, Герман умело поймал его в воздухе и вышел на площадку, усыпанную песком. Примерился к рукояти, взвесил тренировочное оружие в руке, размял кисти.

— Нападай, — велел Вальтер. — За меня можешь не волноваться.

Герман нахмурился, безрезультатно пытаясь прочитать его намерения. Для него учитель Гротт был не самым удобным противником, даже если опустить его явно преобладающие навыки владения холодным оружием. Глухой эмоциональный барьер сводил преимущества самого Германа почти на нет, и все, что он мог — вскинуть меч и броситься сломя голову на противника, метя в основание шеи. Он не надеялся на быструю победу, строго говоря, не надеялся на победу вообще, но и проигрывать с первого удара не собирался.

Вальтер с ухмылкой отступил в сторону, даже не пытаясь блокировать удар и позволяя Герману по инерции уйти вперед и открыть спину. Развернулся, направляя клинок вверх, чтобы обрушить на него, но Герман уже успел присесть, широко расставив ноги, и, раскручиваясь, ударить по ногам противника. Гротт допустил две ошибки: он не блокировал удар, действуя преднамеренно медленно, видимо, желая наглядно показать, к чему приводят необдуманные атаки. И он не оценил изворотливости обычного деревенского парнишки, едва успевая подпрыгнуть и позволить мечу просвистеть параллельно земле.

— Хитро, — Гротт усмехнулся, приземляясь и ловя равновесие. Атака оказалась неожиданной, словно Герман с самого начала планировал его обмануть. Секундной задержки хватило Герману, чтобы кувырком, подняв клубы пыли, откатиться в сторону и подняться. — Неплохо. Но ты циркач или боец?

По ряду расслабившихся учеников пробежался смешок.

— Разве это имеет значение, пока я не проиграл? — Герман перевел дух и передернул плечами, удобней перехватывая меч. Первый раунд он выдержал, хотя и победой это пока не назовешь. Вальтер не походил на человека, который стал бы долго играть с противником. Учитывая разницу в подготовке, он скорее закончит этот показательный бой в несколько ударов. Более того, Герман был уверен, что следующая его атака поставит в нем финальную точку.

Вальтер перехватил рукоять обеими руками, поднял вверх, доводя гарду до уровня лица, будто примеряясь к сопернику, и без предупреждения сделал выпад с левой ноги. Герман же следил за правой, ожидая иного маневра. Не зная, как правильно блокировать этот удар, он поступил так, будто от этого зависела его жизнь. Увернувшись вбок, он в любом случае не успел бы уйти с линии поражения — Гротт был слишком быстр. Попробовать отбить в сторону означало снова открыться более ловкому и опытному противнику. Счет шел на секунды. Герман молниеносно развернулся, пропуская клинок в миллиметрах от груди и, воспользовавшись вынужденной заминкой Гротта, одной рукой оплел его выпрямленные руки, выкручивая их. Отчаянно сцепил зубы и схватился за лезвие ладонью, стремясь выхватить оружие из ослабевших пальцев. Однако Вальтер легко вывернулся из неловкого захвата и сам выбил меч у него из рук. Герман просто не успел ничего понять.

— В реальном бою заточенная кромка раскроила бы тебе ладони до кости, — безжалостно бросил учитель, поднимая с земли меч Германа. — Это было бы оправдано, будь ты хоть немного опытнее. Но сейчас ты подписал себе приговор. Солдат, лишившийся рук, никому не нужен.

Германа накрыло направленной волной ледяного снисхождения. Таким образом Вальтер показывал ему, насколько правдив в своих словах. Не издевался — говорил так, как есть.

— Из этого боя можно сделать несколько простых выводов, — Гротт отправил мечи в стойку и, заложив руки за спину, прошелся вдоль ряда вновь подтянувшихся курсантов. — Настолько простых, что я бы хотел услышать их от… курсант Грэм!

Парень вздрогнул и промолчал.

— Шаг вперед, курсант!

Ролан подчинился.

— Я вас слушаю, — поторопил Гротт. — Ваши выводы.

— Ну… Он вам проиграл.

— Не настолько простые, курсант Грэм. Что вы скажете о самом бое.

— Он не владеет основными приемами фехтования, дерется грязно и неумело, — Ролан вошел во вкус и хмыкнул: — Деревенский стиль. Позор для курсанта Училища военно-магических дисциплин.

Альберт дернулся к нему, но был остановлен твердой девичьей рукой. Маленькая хрупкая брюнетка, стоящая рядом, приложила палец к губам, и Берт отчего-то ей подчинился.

— Вернитесь в строй, Грэм, с вами все ясно, — Гротт поджал губы и покачал головой. — Печально, очень печально. А теперь все послушали меня. Два вывода, до которых вы сами оказались не в состоянии додуматься. Первый — оцените противника, прежде чем нападать, и оцените свои шансы. У Германа их не было, поэтому он придумал обманный ход, на который я чуть не попался. Второй вывод — если шансов нет и противник на голову вас превосходит, боритесь так, как умеете. Ваша жизнь выше правил. Есть возражения?

— Никак нет! — радостно отсалютовал рыжий парень с неизменными очками, болтающимися на шее. — Все предельно ясно!

— Заткнись, Рене, — прошипела соседка Берта по строю и толкнула его локтем.

Герман ждал и терпел изучающие взгляды сокурсников. Гротт не позволил ему вернуться в строй, значит, испытание для него еще не закончилось. И оказался прав.

— Я поторопился выходить против тебя, — учитель повернулся к нему. — Выбери себе соперника твоего уровня. Как насчет…

Он заскользил взглядом по нестройному ряду, заставляя учеников краснеть, бледнеть и покрываться нездоровыми пятнами. Только на Берта вдруг напала беспричинная активность. Он вытянулся во весь свой немалый рост, завертел головой и даже пару раз скромно подпрыгнул, едва не отдавив ногу своей соседке. Он очень хотел, чтобы Герман выбрал его.

— Меня, меня, меня… Назови меня… — бормотал он, как заклинание, и на него уже начали нехорошо коситься. Герман молчал.

— … Дзюн Мэй? — Гротт кивнул на маленькую брюнетку с раскосыми черными глазами. — Ваш учитель, Дженаро, упоминал, что у нее нестандартный стиль боя.

Герман снова проигнорировал просящую мордашку друга, оценивая Дзюн. Потянулся к ней мысленно, ослабляя действие кольца, и едва заметно улыбнулся. Девушка внутри оказалась такой же хорошенькой, что и снаружи. Ровная, гладкая, как шелк, уверенная сила, к которой хотелось прикоснуться и впитать приятную ласкающую прохладу. Но драться с Дзюн Герман не хотел.

— Я буду биться с Кельвином.

Берт издал восторженный возглас, разом сдав себя с потрохами. Герман наклонил голову, пряча глаза. Его решение было продиктовано вовсе не дружеской симпатией или, как вероятно подумало большинство, желанием выбрать противника послабее. Судя по ощущениям — горячим и пульсирующим, как огромное сердце — ему это было настолько необходимо, что могло пробудить спящую память.

— Я готов! — Берт выскочил на середину поединочного круга, нашел глазами стойку с оружием и вдруг замер на месте, как изваяние.

— Альберт, — голос Германа попытался его остановить.

— Курсант Кельвин, немедленно остановитесь, — вторил ему учитель Гротт. Но тот уже тянул руки к стойке.

— Альберёт, положите шпагу на место! — Вальтер увел у него из-под пальцев узорную позолоченную гарду. — В столовой с вилками играться будете. А это боевое оружие.

До Германа донеслось эхо почти детской обиды и огорчения, но по Берту и так было видно, как тот расстроился. Им обоим вручили по деревянному мечу и отправили обратно в круг.

— Ты видел ее, Герман? — Берт встал напротив и машинально принял стойку — одна нога чуть впереди, другая отставлена, носок повернут в сторону, корпус развернут, чтобы больше обезопасить себя от внезапной атаки. Меч в вытянутой руке метит острием точно в глаза противнику. — Она шикарна! Я ее хочу.

Вальтер дал отмашку, и Герман не стал отвечать, сосредоточившись на поединке. Стадию оценки можно смело миновать, ведь Герман постигал искусство фехтования под началом Альберта и прекрасно изучил его сильные и слабые стороны. Как и тот его. Нужно было заставить Берта вспомнить.

Герман резко выдохнул и пошел в атаку. Мечи скрестились с громким стуком, Альберт и не думал избегать столкновения, с азартом принимая удар на повернутый плоской стороной клинок, отбил, отпрыгивая назад, и тут же сам пошел вперед, занося меч по диагонали и метя в нижний левый сектор. Герман разгадал его маневр раньше, чем поднял свой клинок в универсальной защите.

Их поединок походил на танец. Берт улыбался, легко размахивая деревянным мечом. Знакомые привычные ощущения. Он делал шаги и выпады не задумываясь, будто это было для него естественно. Герман тоже вошел во вкус, с залихватским уханьем обрушивая на верткого противника град ударов. Альберт скакал по площадке, уворачиваясь и награждая друга меткими, но неопасными уколами. Грудь разрывало от удовольствия.

— Хватит. Достаточно, — Вальтер вскинул руку, останавливая бой. — Было бы интересно проверить, сколько вы оба выдержите, но на это не хватит времени. Давно тренируетесь вместе?

Герман открыл рот, но тут же закрыл его. Сказать правду? Он посмотрел на улыбающегося Берта и передумал, момент был неподходящий.

— Первый раз.

— Да-да, — охотно подтвердил Альберт, поспешно приглаживая перепутавшиеся кудри. Золотистые завитки вылезли из-под ослабших заколок и торчали в разные стороны. Герман твердо встретил пытливый взгляд Вальтера, в котором явно читалось сомнение. Возник секундный соблазн снять свою хлипкую защиту и показать ему все, что творилось в голове, однако Герман напротив только ее усилил, выжимая из блокатора всю мощь. Он не был уверен, что может довериться этому человеку, как и любому другому. Не тогда, когда дело касалось единственного друга.

— Ладно, — Гротт кивнул. — Молодцы.

Альберта пришлось буквально тащить на себе прочь от тренировочной площадки, чтобы тот снова не попытался сцапать понравившуюся шпагу. Желание заполучить ее окутывало Берта густым удушающим облаком, от которого почти что слезились глаза. Герман узнал этот клинок, сложно было не сделать этого после того, как Берт налетел на нее голодным коршуном. Любимая шпага, он таскался с ней повсюду с пятнадцати лет, даже имя ей дал, правда, его-то уж Герман вспомнить не смог. Или это было не совсем имя?

— Я ее хочу, — упрямо повторил Берт, плетясь за другом к зданию казармы. Герман знал и этот тон, не предвещающий ничего хорошего. Теперь Альберт в лепешку расшибется, но придумает способ исполнить свой каприз. Сколько раз это уже повторялось…

— Забудь, — велел он строго. — Носить реальное оружие в стенах училища запрещено. Уясни это, а лучше запиши где-нибудь.

Хотелось добавить про дырявую память, но Герман сдержался. На пути им встретился чудом отставший от приятеля Вуди. Встретив взгляд Германа, он попятился, споткнулся о бордюрную насыпь дорожки и едва не упал.

— Не смотри на меня! — взвизгнул Вуди, театрально прикрывая пухлощекое лицо руками, но тот и не собирался терять времени. Протащив Берта мимо, он вместе с ним скрылся в темном зеве общажной проходной.

— Герман! — Альберт все-таки вырвался и, умильно хлопая глазами, завел свою песню на другой лад. — Мне так понравилось с тобой драться. Даже и не знал, что так умею. Представляешь? Это все из-за той красавицы. Если бы я мог прикоснуться к ней хоть раз, может, вспомнил бы что-нибудь о своей прошлой жизни. Как думаешь?

Герман обреченно вздохнул. К страстному желанию добавился тонкий флер торжества. Берт что-то задумал и уже начал претворять свой “гениальный план” в жизнь. Что ж, сейчас лучше подыграть ему, чем спорить и взывать к голосу разума, который, как известно, у Альберта имел ограниченный радиус действия.

— Идем в комнату, пока вся казарма не узнала о твоей амнезии.

Альберт, полагая, что Герман его не видит, победно вскинул вверх сжатые кулаки.


Стефания злилась. Ее верная телохранительница и подруга, Ситри Калькбреннер, украдкой вздохнула, немного подустав от непрекращающихся раздраженных выпадов хозяйки. Впрочем, стоит отметить, что поводов у Стефании хватало.

Мало того, что их совместное путешествие несколько затянулось, так еще и привело обеих на замызганный чердак богами забытой ночлежки под не слишком привлекательным названием “Черная дыра”. Именно туда, по мнению Ситри, и вылетали их деньги, которых и без того осталось немного. Девушка села на колченогий стул и принялась в сотый раз перебирать их нехитрый скарб. Меч в ножнах стоял, прислоненный к ноге. А Стефания продолжала бушевать:

— Ненавижу эту дыру! Нам нужно попасть в училище как можно скорее, почему мы еще тут? Ситри!

Телохранительница флегматично складывала вещи в сумку.

— Ситри!

— Потому что вам нужно было время, чтобы успокоиться. И отдохнуть.

Стефания насупилась:

— Прекрати уже выкать, мы же договорились.

Ситри кивнула, не поднимая головы.

Девушки внешне были абсолютными противоположностями друг другу. Высокая, мощная и крепкая Ситри выглядела на фоне маленькой и узкоплечей хозяйки настоящей великаншей и, если бы не светлые волнистые волосы, собранные в две неопрятные косы, и грудь, едва влезающая в походный кожаный доспех, ее можно было принять за молодого парня. И Ситри не стремилась выглядеть женственней, считала, ей это ни к чему. Стефания была обладательницей довольно милого личика, чуть подпорченного пухлыми, но всегда упрямо поджатыми губами и непримиримым взглядом человека, вечно подозревающего подвох.

— Пойдем сегодня, — подумав, выдала она и потянулась. Ночью поспать почти не удалось. Владелец этой так называемой гостиницы взял с них за постой как за двоих, а койка была всего одна, и та узкая, скрипящая и воняющая, как вчерашние носки. — Помнишь, что я говорила?

Ситри кивнула и резко поднялась, едва не сломав жалобно застонавший стул. Отряхнула руки о штаны и потянулась к волосам Стефании. Та позволила себя расчесать и заплести две косы, но куда более аккуратные, чем у самой Ситри, темно-русые и длинные.

За окном светило солнце, и обе девушки подошли к окну, наслаждаясь теплом, которого в их родном мире большую часть года не хватало. Ситри думала о том, что не позволит никому причинить вред ее хозяйке, даже если против них выйдут все маги УВМД. А Стефания щурилась на солнце, улыбка кривила ее губы, и в голове складывался план, который просто не мог провалиться.

— Идем, Ситри. И если этот грубый торгаш будет требовать денег, можешь показать ему меч.

Калькбреннер любовно погладила ножны и закинула их за спину.

— Да, хо… Стефания.

Территория училища оказалась обнесена оградой, такой непрочной на вид, что Стефания едва справилась с порывом прикоснуться к тонким металлическим прутьям. Из города пришлось немало пройти пешком, чтобы сэкономить на транспорте, и теперь ей очень хотелось поскорее со всем покончить. Но разум подсказывал, что самое охраняемое и закрытое учебное заведение Визании едва ли полагалось только на острые навершия кованого частокола. До инициации Стефания не могла разглядеть, сколько слоев магии окутывает это место, но догадывалась, что как минимум одно касание к ним поставит на уши все УВМД, как максимум — добравшись до КПП, охрана обнаружит возле ворот кучку пепла. Прикинув в голове все возможные варианты, Стефания вычленила в рисунке, складывающемся из переплетений чугунных роз, стилизованный отпечаток человеческой ладони и уверенно положила на нее свою. Ситри испуганно дернулась, но ничего страшного не произошло. Ворота бесшумно распахнулись, и перед девушками открылась выложенная мозаичной плиткой дорожка.

Загрузка...