Семья навеки

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Мальчик стоял к Заку спиной. Обезумев оттого, что не увидел ни Ники, ни Моники, Зак вцепился рукой в плечо мальчика и развернул его к себе.

— Где они?!

Мальчик заморгал, испугавшись свирепого тона Зака и дикого выражения его лица. Зак давно уже сорвал с головы капюшон в виде собачьей головы; его волосы, взмокшие от бега и влажного тумана, облепили виски и лицо.

— Отвечай! — прорычал Зак, все сильнее сдавливая детское плечо.

— О… она п… просила с… сказать в… вам, что они пошли домой.

Зак выругался и так резко отпустил подростка, что тот отскочил на несколько шагов и хотел уж было убежать, но Зак опять схватил его.

— Вот. — Он вытащил двадцатку и вложил ее в детскую руку. — Спасибо, и… Я не хотел быть таким грубым.

— Что вы, нет проблем. — Парнишка засиял, зажав в кулаке деньги. — Спасибо, мистер! — крикнул он вслед Заку, который направился в сторону дома Романовых.

Он молился, чтобы Моника и Николь оказались там. Когда Зак убедился, что они дома, он сначала испытал облегчение, а потом рассвирепел.

— Что ты, черт побери, придумала?! — прорычал он после того, как буквально выволок Монику из кухни в коридор, чтобы поговорить с ней наедине. — Я же сказал, чтобы ты оставалась на месте! Ты слышишь?! Ты хотя бы представляешь себе мое состояние, когда я вас там не увидел?!

— Но ведь мальчику было сказано…

— Я знаю, что ты предупредила мальчика, черт побери! Но к тому времени, когда он мне это сказал, я уже испытал все муки ада, представляя себе самое худшее!

— О, мне очень жаль, — произнесла Моника, поняв, что гнев Зака является не чем иным, как просто способом исторгнуть из себя страх.

Но Зак словно не слышал ее.

— Разве ты не понимаешь, с какой легкостью он мог схватить тебя и Ники, пока вы одни шли домой?! — бушевал Зак.

— Прости, — вновь повторила Моника.

Зак заставил себя успокоиться. Он запустил руку в мокрые волосы и отвел глаза.

— Мне показалось, что я вас потерял, — охрипшим голосом проговорил он.

Монику затопил океан чувств. Она несмело прикоснулась к нему.

— О, Зак… — Моника не решалась поверить в то, что, как ей показалось, она увидела в глазах Зака. Любовь? Может ли это быть? Разве это возможно? — Мне… очень, очень жаль, — еще раз произнесла она почти шепотом.

Он обнял ее за плечи и прижался лбом к ее лбу.

— Это было так мучительно…

— Да, для меня тоже.

— Моника! — Зак слегка отклонился назад, чтобы заглянуть ей в глаза. — Ради Бога…

— Шш. — Она приблизила к нему лицо и как-то очень просто и естественно закрыла своими губами его рот.

Судорога свела мышцы Зака. А потом он со стоном обнял ее — так крепко, что у нее перехватило дыхание. Все отступило на задний план. Страх, гнев, размолвки, дурные предчувствия… Ничто не имело значения, кроме огня, который пылал между ними, кроме необходимости друг в друге, которая, казалось, росла и крепла по мере того, как продолжался их поцелуй.

Они с трудом оторвались друг от друга.

— Мы должны поговорить, — произнес Зак.

Моника кивнула, судорожно сглотнув.

— Да, я знаю. Но не сейчас. Скоро.

Зак нежно взял ее за подбородок и заставил взглянуть себе в глаза.

— Мы поймаем этого негодяя, — поклялся он. — Так или иначе, но поймаем. И он больше не причинит вам с Николь страданий.

— Я знаю…

— Ну, тогда все в порядке. — Зак сорвал легкий поцелуй с ее губ и отошел в сторону. — Слушай, мне нужно наконец освободиться от этого насквозь мокрого собачьего костюма. — Он потянулся к кухонной двери.

Но Моника остановила его, слегка дотронувшись до его руки.

— Зак.

— Да?

— Николь уж какая-то очень тихая. Я боюсь…

Жестом Зак быстро показал, что он ее понял. Он и сам опасался того же.

На кухне Карла и Пит делали вид, что их совершенно не заботит то, что происходит в коридоре, и безуспешно пытались заинтересовать Николь добычей, которую принес ей Хэллоуин.

Моника вытащила из ящика чистое кухонное полотенце и подала его Заку.

— Вот, возьми и вытри волосы.

— Спасибо. — Послушно вытирая голову полотенцем, Зак исподтишка наблюдал за Ники. Ох, и не понравилось ему то, что он увидел! Возвратив Монике полотенце, он провел рукой по волосам.

— Эй, малышка! — Так же, как он часто делал это раньше, Зак шутливо дернул Николь за косичку, чтобы привлечь ее внимание. — Не поможешь мне расстегнуть молнию на этом комбинезоне? А?

Ни Зак, ни все остальные совершенно не были готовы к реакции ребенка. Николь вскочила на ноги, повалив стул, на котором сидела, и с плачем выбежала из кухни.

— Не надо, — резко сказала Моника своей матери и Питу, которые с побелевшими от испуга лицами собрались бежать вслед за Николь. Послав Заку горестный взгляд, Моника сама кинулась за ребенком.

Зак нашел Монику рядом с ванной комнатой. Женщина в отчаянии крутила дверную ручку, стучала в дверь, умоляла, упрашивала, требовала:

— Открой дверь, дорогая. Пожалуйста, открой. Ники, позволь маме войти. Открой эту дверь, Николь! Сейчас же!

Из-за двери слышались судорожные рыдания.

— О Господи, Зак, сделай что-нибудь! — с мольбой в голосе закричала Моника, когда Зак оттеснил ее плечом в сторону. — Она закрылась там!

— Николь! — Он подергал дверную ручку. Дверь была не очень крепкая. Зак смог бы вышибить ее. Он уже решил исполнить задуманное, как вдруг понял, что это очень опасно. Выбитая дверь запросто могла убить ребенка, прятавшегося за ней. — Открой дверь, Ники, — ласково убеждал Зак. Шепотом он обратился к Монике: — Принеси мне гвоздь или кусочек проволоки. В общем, что-нибудь, чем я мог бы взломать замок.

Моника побежала вниз по лестнице на кухню, а Зак говорил тихим, успокаивающим голосом. Зака просто ужасало внезапное затишье за дверью.

— Ники, мы любим тебя, ты это знаешь. И мама любит, и я, и бабушка с Питом, и Ада с Митчем. Дорогая, никто из нас не даст тебя в обиду. Я обещаю. Но не трогай ничего в этих шкафчиках. Понимаешь? Ты не должна ни к чему прикасаться там! Договорились, милая? Ники, солнышко, Чарли ждет тебя дома, он скучает…

И Ники открыла ему. Зак опустился перед ней на колени.

— О, детка! — Он заключил ее в свои объятия, крепко прижал к себе, баюкая и что-то напевая, а она, тихо всхлипывая, уткнулась лицом в его плечо. Зак закрыл глаза, чтобы сдержать набежавшие слезы, которые он не проливал со дня смерти Мэдди. — Ох, детка, детка…

Подоспевшая Моника, внезапно увидев их, чуть не вскрикнула, но Зак предупреждающе посмотрел на нее. Он забыл о своих слезах, и они теперь текли по щекам.

Моника сжалась, закрыв лицо руками.

Карла и Пит тоже поднялись наверх.

Зак одними губами проговорил: «Доктор Кунц», и Пит понял его. Он наклонился к своей жене, что-то ей прошептал и усадил на ближайший стул. Минуту спустя Зак уже слышал приглушенный голос Пита, который говорил по телефону из хозяйской спальни.

Девочка зашевелилась в объятиях Зака и подняла голову. Ее огромные карие глаза покраснели, а шелковистые реснички слиплись. Личико было заплаканным и тоже покраснело от слез.

Зак молча смотрел на Николь. Он надеялся, что вся любовь, которую он испытывает к этому ребенку, выражена у него в глазах и Николь сможет ее увидеть.

— О, Ники… — Это был голос Моники. Из груди несчастной матери вырвалось рыдание. — Почему?

Николь высвободилась из объятий Зака и обняла мать за шею.

— Не… плачь… м-м-мама, — запинаясь, проговорила она скрипучим голосом.

Все замерли от удивления.

— Не… хочу… быть… — Она билась над словами, беззвучно проговаривая каждое слово, прежде чем сказать его вслух. Ее дыхание становилось все более и более взволнованным, глаза потемнели.

Но когда Моника попыталась успокоить ее, сказав: «Я знаю, любовь моя, знаю», — Николь неистово замотала головой. Ее маленькие ручки сжались в кулачки, она топнула ногой. И слова хлынули из Николь стремительным потоком!

— Не хочу больше быть Ники! Папа здесь! Папа здесь!..

Она повторяла одни и те же слова, все громче и громче. Бессильно опустившись на пол, она принялась колотить кулачками пол.

Когда Зак наконец сумел прижать к себе ее извивающееся в судорогах тело, она продолжала бить — теперь уже его плечо…

К приходу доктора Ники затихла и лишь иногда отрывисто всхлипывала. Моника забрала ее из рук Зака и в сопровождении молчаливого доктора отнесла в постель. Доктор сделал Ники успокоительный укол и заверил Монику:

— Вам не о чем беспокоиться, препарат позволит ей крепко спать до утра без тревожных сновидений, вот и все.

Когда Моника наконец спустилась вниз, все сидели на кухне вокруг стола. Карла разогрела суп, с которым мужчины тут же расправились.

— Она заснула, — сказала Моника, не вдаваясь в подробности.

— Бедная крошка, — проговорила Карла, промокая бумажной салфеткой уголки глаз. — Бедная, милая, маленькая крошка…

— Она заговорила, — напомнил им доктор Кунц. — Давайте не забывать об этом среди всех причитаний и слез. — Он повернулся к Заку. — Все будет в полном порядке. Она ведь ребенок, а в детском возрасте многое поправимо. И меньше всего на свете ей сейчас нужно, чтобы вы, — доктор суровым взглядом окинул присутствующих, — обходились с ней как с седьмым чудом света или, что еще хуже, как с больной. Также не ждите, что она будет болтать, не закрывая рта. Может быть, словечко здесь, словечко там. Но вы должны быть постоянно начеку. Не говоря уже о том, что сейчас ее нужно оберегать от любых возможных потрясений. — Он поднялся. — Я должен сделать еще несколько визитов. Провожать меня не надо. Позвоните утром, если будет необходимость.

— Поешь супу, дорогая, — предложила Карла, прерывая молчание, воцарившееся после ухода доктора. Все были измучены. Зак наконец сбросил с себя костюм далматинца. На скуле у него был заметен фиолетовый синяк — один из ударов Николь пришелся ему по щеке.

— Нет, спасибо. Это был Ричард. Сейчас мы можем говорить об этом с большой уверенностью. Ники узнала его голос, он ее напугал. Мы не можем допустить, чтобы он добрался до нее.

— Он сможет это сделать, — страшным голосом поклялся Зак, — только через мой труп!

Моника крепко обхватила себя руками, так как внезапно у нее по коже побежали мурашки.

— Ты не знаешь, на что он способен.

— Мне нужна его фотография, — сказал Зак. Только сейчас ему пришло в голову, что он даже не знает, как выглядит этот мужчина. — Дай мне фотографию, чтобы я смог размножить ее и распространить.

— Фотографию? — неуверенно повторила Моника. — Неужели ты думаешь, что я ношу при себе фото этого мужчины?

Зак состроил гримасу.

— Нет, думаю, что нет. А в альбомах?..

— Нет, ничего нет, — с несчастным видом проговорила Моника. — После развода и всех тех событий я оставила только фотографии с Ники, а все остальное сожгла.

— Мне кажется, у нас должна быть фотография, — вдруг вспомнила Карла и поднялась.

Через несколько минут она вернулась.

— Это свадебная, — проговорила она, обращаясь к Монике и протягивая глянцевый снимок. При этом она почти извиняющимися глазами посмотрела на Зака.

Пока Моника вытирала мокрые руки, Зак взял снимок. На Синклера он бросил лишь беглый взгляд. Но и этого было достаточно, чтобы выяснить, что десять лет назад у этого мужчины все волосы на голове еще были. Также Зак заметил, что глаза у этого субъекта очень близко посажены.

А вот девушка в белом свадебном платье заслуживала большего внимания. Невеста была очаровательна, и она таким внимательным взглядом смотрела на своего жениха…

— Я тогда была очень молода. — Моника тоже взглянула на фото.

— И очень сильно влюблена. — Зак чувствовал, что внутри у него извивается безобразная змея ревности.

Раньше он никогда не испытывал этого чувства, и теперь ему совсем не нравилось его состояние. Охваченный непонятной досадой, он разорвал фотографию на две части, прямо посередине.

— Эта часть мне не понадобится, — буркнул он, отдавая Монике обрывок с изображением невесты.

Зак сорвал со спинки стула свою куртку и, пожелав всем спокойной ночи, вышел из кухни, хлопнув дверью черного хода.

Моника умылась и почистила зубы, едва соображая, что делает. После этих процедур она какое-то время пристально рассматривала свое изображение на обрывке фотографии, которую подсунула под рамку зеркала. Моника пыталась понять причину той боли, которую увидела в глазах Зака.

Боль и что-то еще. Какая-то мысль, какое-то чувство превратили его глаза в два горящих недобрым огнем уголька.

Гнев? Нет. Она видела его, когда он сердился. Тогда его глаза были словно предвещающее бурю небо.

Ревность? Моника фыркнула. Она почувствовала, что глупо даже мысленно связывать это слово с Заком. И еще…

«Я тогда была очень молода», — сказала она Заку. Она была доверчивой, наивной и невероятно привлекательной. Именно поэтому такой самоуверенный и обходительный мужчина, как Ричард Синклер, выбрал ее себе в жены. На восемь лет старше ее, он был для Моники словно волшебник, обладающий всей многовековой мудростью.

Моника училась в закрытых школах и была к тому же единственным ребенком у Карлы и Томаса Гриффит. Ни о каком опыте до брака не могло быть и речи.

А Ричард, привыкший легко одерживать победы на любовном фронте, был заинтригован скромностью Моники и поэтому делал все, чтобы ее добиться. Стремительное, как ураган, ухаживание закончилось сказочной свадьбой.

Но сказок в жизни не бывает.

Неопытность и скромность девушки, которые так дразнили Ричарда до свадьбы, стали для него скучны после свадьбы. От первой брачной ночи в памяти Моники остались только унижение и боль. Медовый месяц на Гавайских островах превратился в формальность — через три дня Дик стал искать удовольствия на стороне.

Эта девушка с лучистыми глазами на фотографии и не подозревала, что еще для нее припасено. Она была очень молода…

«И очень сильно влюблена», — парировал Зак, услышав эти слова. Да, она действительно была влюблена — влюблена в саму любовь. Это было что-то вроде фантазии, девичьей мечты, не имевшей отношения к реальности. Только сейчас она начала понимать, что такое любовь, и у нее появился шанс стать счастливой. А что касается невесты на фотографии…

Моника вытащила снимок из-под рамки зеркала и разорвала его на мелкие кусочки.

Она пробудилась от беспокойного сна, когда рассвет едва забрезжил в незашторенном окне. Моника поднялась на локте и внимательно посмотрела на Николь. Ночник в нише стены был включен, и она смогла рассмотреть выражение лица дочери. Во сне черты ее были спокойны и расслаблены, дышала она глубоко и ритмично через слегка приоткрытый ротик.

Раздался какой-то звук. Моника застыла, прислушиваясь. Легкий щелчок по стеклу. Еще один.

Видимо, именно эти звуки и разбудили ее. Моника откинула одеяло и встала с постели. Потом на цыпочках подошла к окну, вгляделась в полутьму. И непроизвольно отпрянула назад, когда еще один камешек ударился о стекло. Остатки сна слетели с нее.

— Кто там? — Она снова осторожно приблизила лицо к стеклу, задержав дыхание, чтобы стекло не запотело. Сначала она смогла разобрать только выложенную черепицей крышу крылечка. Ее внимание привлекло какое-то движение, и она увидела Зака. Он стоял возле калитки, а позади него у обочины дороги была припаркована машина.

Зак тоже ее увидел и знаками просил спуститься вниз.

Моника бесшумно, как привидение, прошмыгнула в ванную. Там она глянула на себя в зеркало, прошлась расческой по волосам и быстро оделась. Ее полусапожки стояли внизу, в холле, там же висело и пальто.

— Как Ники? — спросил Зак.

— Спит. — Моника остановилась на последней ступеньке, и их глаза оказались на одном уровне. Она изучала его лицо, размышляя, что сделало его кожу такой серой: предрассветная темень или усталость. — Что ты здесь делаешь? — спросила она, задрожав от порыва влажного ветра, который поднял полы ее пальто. — Что-нибудь случилось?

— Да, — ответил Зак. — Нет, к Николь это не имеет отношения, — быстро заверил он, обнимая ее за плечи и ласково направляя к своей машине. — Но я еще не сделал копии с фотографии, так как все везде закрыто.

— Ну, это и неудивительно — ведь сейчас ночь.

— Я ругаю себя последними словами. — Он открыл дверцу машины и мягко подтолкнул Монику в салон. — Не беспокойся, — произнес Зак. — Я тебя не похищаю. Просто в машине теплее разговаривать.

Он закрыл за ней дверцу и, обойдя машину, сел за руль.

— Я никогда и не думала, что ты собираешься меня похитить, — заверила его Моника.

— Я приехал сказать… В общем, я и не ожидал, что ты меня полюбишь. Но если ты все-таки решишь выйти за меня замуж, это не будет иметь значения. — Не надо. — Он приложил палец к губам Моники, когда она хотела возразить. — Не говори больше ничего. Только знай, что, несмотря ни на что, я твой друг. Твой — и Николь. А все остальное может подождать.

— Но Зак… — Моника отодвинула его палец, запрещающий ей говорить. — Ты не понимаешь…

— Я все понимаю. — Он наклонился вперед и запечатлел на губах Моники легкий поцелуй. Потом отодвинулся и, к великому разочарованию Моники, стал вылезать из машины.

Моника выбралась из машины раньше, чем он обогнул капот, чтобы предложить ей руку.

— Позволь мне все объяснить тебе, Зак Робинсон, самый несносный тип, с которым мне когда-либо, на мою беду, приходилось разговаривать! Послушай меня, черт тебя побери!

И Моника побежала за ним, когда он развернулся и пошел к дому. Она схватила его за руку и, когда это не остановило его, встала у него на пути.

— Я ведь пытаюсь тебе что-то сказать!

— И я уверена, что все соседи в округе до смерти хотят это услышать, — донесся с крыльца голос матери. Ее волосы были накручены на бигуди. На ночную сорочку она накинула халат из тяжелой ворсистой ткани. В руке Карла держала газеты, за которыми и выходила из дома. На Монику и Зака она смотрела с явным недоумением. — Чем вы тут занимаетесь в такой неурочный час?

Зак прав, сейчас неподходящее время для признаний. Или для того, чтобы строить планы на будущее. Сначала самое важное — безопасность Николь и ее благополучие.

— Вероятно, я могу доверить это Роджеру, — сказал Зак два дня спустя. Он все не решался покинуть Виндемиер, поскольку Синклер, несомненно, только и ждал того, чтобы Зак уехал.

— Не будь смешным. — Моника понимала, как важна для Зака эта поездка. Предстояла покупка второго гидросамолета, который бы сильно увеличил размах прокатной деятельности. Зак давным-давно ждал возможности сделать такую покупку.

— У нас все будет отлично, — заверила Моника. Она твердо решила не становиться помехой на его пути и поэтому старалась не показывать своего беспокойства. — Ведь Митч с Диком будут здесь. Да, и не забывай про Аду, — добавила она, шутливо кивая в сторону домоправительницы, которая чистила картофель у раковины.

Зак усмехнулся и громко, чтобы услышала Ада, произнес:

— Ты права. Только один вид этой сердитой девоньки отпугнет кого хочешь.

— Некоторые из вас, вероятно, не хотят получить сегодня вечером ужин, вот что я думаю, — не вдаваясь в подробности, сказала Ада, подмигнув, однако, при этом Николь, которая стояла рядом с ней на скамеечке и скоблила морковь.

— Тушеное мясо, — заявила Николь с той обычной хрипотцой, на которую Моника уже почти не обращала внимания. Да и Зак тоже.

— Тушеное мясо. — Зак одобрительно улыбнулся девочке. — Не хочется упустить такое. Что ж, буду вести себя лучше.

Моника фыркнула от смеха, поворачиваясь к дочери. Мельком взглянув в кухонное окно, она замерла.

— Зак…