Семья вдребезги

Глава 49

ДАША

Я думала, что раньше было тяжело? Было, но внутри семьи. Теперь же, когда всё вынесено в общественное поле, и приправлено ложью на девяносто девять процентов — всё стало еще ужаснее.

Тяжело от несправедливости.

Тяжело от общественного мнения, от которого невозможно абстрагироваться.

Я знаю, что не стоит заходить в сеть и искать новые видеоролики, псевдо-расследования блогеров, читать статьи в пабликах. Знаю, но срываюсь — смотрю, читаю комментарии, клянусь себе, что перестану заниматься мазохизмом, и снова срываюсь.

С Данилом мы поддерживаем друг друга, но муж не может позволить себе оставаться дома и постоянно держать меня за руку — у него работа, клиенты, которых нужно удержать. А еще Виталина — её Данил хочет утопить.

— Бэбиситтер уложила Леона спать. Даша, ты так и не хочешь водить его в детский сад? Леону скучно без общения с друзьями, — обратился ко мне Робб, войдя в гостиную.

— Не Леону — Илье, — поправила, взглянув на мужчину с неловкой мольбой.

— Да, Илье. Пока не привык.

Я уговорила Данила впустить Робба в нашу жизнь, разрешить приходить в наш дом. Это решение исходило не из доброты — скорее, я просто понимала, что мы не выстоим, если придется воевать против всего мира. И мы заключили с Роббом своеобразное перемирие. О нём я не пожалела: муж уходит ранним утром, возвращается поздно, а Робб… когда он рядом — становится морально легче.

— Так что насчет детского сада?

— Я не рискну.

— Иногда мне кажется, что Леон… Илья, — кивнул Робб, сам себя поправив, — меня вспомнил. Просто не озвучивает это, стесняется, но вспоминает.

— Робб…

— Я понимаю, что это не так, это самообман. Илья меня не помнит, и вряд ли когда-нибудь вспомнит. Странно, ведь я-то помню, как укачивал его, как он учился говорить, ползал, начал ходить, папой меня называл. Я помню, а он — нет. Папой Илья называет твоего мужа. И на руки он идет уже не ко мне, а к Данилу. Прости что вываливаю на тебя всё это, Даша. Понимаю, что тебе из моих откровений нелегко.

Я погладила Робба по плечу.

— Мне жаль.

— Тебе не жаль, — грустно улыбнулся он. — Если бы я не потерял сына — его не было бы у вас. Моя потеря — ваше приобретение, потому вряд ли тебе жаль.

— И все же, я сочувствую тебе. Правда, Робб.

— Даша, — вздохнул он, зажмурился, покачал головой, словно собираясь озвучить нечто неприятное, — я не пойду против вас, не стану пытаться отобрать Илью. Хотел этого, не скрою. Даже с Виталиной думал договориться, но потом… после всей это волны хейта… после того, как увидел, что вы с Ильей и правда семья… Я не стану. Не только из-за тебя, но и ради самого Ильи — не стану я воевать, увозить ребёнка от вас, заставлять его называть меня отцом, семьи лишать. Не переживай. Я поступлю так, как будет лучше для Ильи, а лучше ему с тобой. Не со мной.

Робб не озвучивал это раньше. Приходил, проводил время с Ильей как друг нашей семьи. Поддерживал меня. Но судьбу Ильи мы не обсуждали — я боялась поднимать эту тему. И вот, наконец, Робб развеял главный мой страх.

— Спасибо, — пробормотала сдавленно, понимая, насколько это тяжелое решение. — Робб, у тебя всё еще будет, если захочешь: хорошая жена, ребёнок, семья. И к Илье, если хочешь, ты можешь приходить. Вы поладили, я это вижу. Ты не будешь одиноким, если захочешь впустить в свою жизнь другого человека. Не все женщины такие, как моя сестра.

— Виталину я не сердцем, а глазами выбирал. Может, ты и права. И мне еще повезет. И, что касается твоей сестры — мы с Данилом обсуждали её.

— И? — я оживилась.

— Я передал ему всё, что у меня на руках было — свидетельство о смерти, собранные доказательства подмены. Виталину будут судить. А Илья… — Робб нахмурился, — его документы придется восстановить, вернуть ему гражданство. Данил разговаривал с тобой об этом?

Я кивнула.

Того мальчика, которого мы усыновили, по закону не существует. Данилу предстоит вернуть Илье настоящее имя, документы, гражданство. Наказать Виту, лишить её родительских прав — впрочем, это будет легко, любой суд примет подобное решение. Данил официально подтвердит отцовство, а Робб…

— Ты откажешься от отцовства? Пойдешь на это?

— Пойду, — ответил мужчина твёрдо.

Я судорожно вздохнула. Боже, какой огромный груз с плеч упал, даже дышать легче стало! Даже на общественное давление стало плевать в этот миг: пусть осуждают, пусть верят Вите, а не нам, пусть продолжают собирать пожертвования, чтобы оплатить для неё хорошего адвоката, пусть продолжают поливать меня грязью за то что у родной сестры ребёнка отобрала.

Пусть. Я переживу. Теперь силы есть.

— Мне пора. Мои юристы прилетели, у меня встреча. Завтра зайду?

— Конечно, — по-дружески обняла Робба, и пошла провожать его.

Едва проводила, схватилась за телефон, чтобы написать Данилу. Мужа мне жаль, репутация его пострадала из-за лжи моей сестрицы — умные люди не поверили в это представление, но многим клиентам важно сохранить реноме. Данил переживает тяжелые времена, как и его сотрудники, за которых муж несет ответственность.

Вчера я узнала что Данил не будет преподавать в юридическом. Ранее его просили вести курс в магистратуре, но на днях мужу позвонили, рассыпаясь в вежливых извинениях, и отменили договоренность. Даня отшучивался передо мной:

— Даш, это даже хорошо. Не придется читать лекции, тратить время на студентов. Больше времени вам и работе смогу уделять. Может, из меня вообще вышел бы отвратительный преподаватель. Всё к лучшему, — так он говорил, улыбаясь.

Но я-то понимала, насколько мужу обидно. И мне тоже — за него.

Черт бы побрал Виталину!

Отвлекать мужа звонками я не стала — написала сообщение, отправила. Прочитала сообщение от Баркова.

Про отказ из юридического я узнала не от мужа, а от моего адвоката. Именно Барков сообщил мне эту новость. И наш разговор до сих пор эхом звучит в моих воспоминаниях:

— Даша, ты уверена, что решила не разводиться? Сейчас у тебя все шансы получить полную опеку, — сказал мне Барков вчера. — Твоего мужа «попросили» с юридического, конкуренты подогревают слухи про изнасилование. Тебе не обязательно лгать на суде, вставать на сторону своей сестры и присоединяться к обвинениям. Нет, мы можем выстроить свою линию и напирать на защиту интересов ребёнка. Теперь ни Робб, ни Данил, ни тем более Виталина не выстоят против тебя. Я уверен что суд встанет на твою сторону, и после развода сын останется с тобой. Подумай как следует. Сейчас для тебя самое удачное время развестись и остаться в выигрыше.

Я перечитала сообщение от Баркова. Вчера я, разумеется, пришла в ужас от его хладнокровных рассуждений, и отказала. Но он написал мне:

«Отключи эмоции, взвесь все «за» и «против». Не упусти момент, Даша»

Сообщение я безжалостно стерла.

Барков — адвокат, и этим всё сказано. Данил сейчас стал слабее, Робб тоже замазан во всей этой грязи, Вита под арестом, и он хочет использовать всё это.

А я не хочу. Ни использовать, ни разводиться.

Я мужа хочу поддержать.

— Да кто это опять, — проворчала, снова потянувшись к просигналившему телефону.

Надеюсь, не очередной блогер. Многие узнали мои контакты — и почта и телефон забиты просьбами дать комментарий, записать ответное видео. Я даже обсуждала это с мужем, мне казалось справедливым рассказать людям правду и попросить не травить нас. Но Данил решил действовать по закону и не подкармливать чужих людей нашей внутренней драмой.

Наверное, он прав. Это только наше дело.

«Дарья, мы с отцом вечером возвращаемся, пришлось сорваться с экспедиции. Будь добра, встреть нас вместе с супругом, и объясни, как ты допустила, что Полина оказалась на принудительном лечении, а Виталина — в СИЗО. Вита позвонила нам, и рассказала о той кампании, которую вы с Данилом против неё ведёте. Мы вылетаем, разговор предстоит не телефонный. Надеюсь, ты сможешь объяснить нам своё поведение. Встречайте нас в 23:15» — прочитала я сообщение от мамы.