Сердце дикарки

Глава 14

Алекса провела большую часть дня, безучастно разглядывая стены гостиничного номера, который Кин великодушно снял для нее. Она обдумывала план дальнейших действий. Положение ее было серьезным, но не безнадежным. Перед расставанием Кин снабдил ее небольшим мешочком с монетами. Она с благодарностью приняла, пообещав, что найдет способ расплатиться с ним. Решив наконец, что же предпринять в первую очередь, спустилась вниз, предстала перед Девином Макгри, шеф-поваром и хозяином гостиницы, и попросила дать ей работу. Алекса заверила Макгри, что, несмотря на молодость, она превосходная стряпуха. Девин задумчиво оглядел молодую женщину, потер подбородок и, наконец, согласно кивнул.

Он знал, что Алекса с ее яркой внешностью и пленительной улыбкой будет ценным приобретением как в обеденном зале, так и на кухне, даже если она не умеет попросту чайник вскипятить. Мисс Карвер со своей стороны была в восторге от предложенной ей хозяином платы. По его же совету Алекса отправилась к местной портнихе и купила юбку и блузку. Заложив несколько складок тут и там, Алекса приобрела вполне приличный вид, заказала еще одну блузку и юбку и вернулась в гостиницу, чтобы познакомиться с местной кухней.

Поздно вечером Алекса вернулась в свой номер с полным карманом чаевых. Ей пришлось отклонить несколько предложений от мужчин с голодными, как у волка зимой, глазами. Их представления о десерте резко расходились с ее собственными. Она говорила себе, что сумеет терпеть их похотливые взгляды и даже непристойные предложения, пока не соберет достаточно денег, чтобы рассчитаться с Кином и оплатить проезд до старой фермы в долине Уобаш.

Алекса залезла в кровать, чувствуя, что совершенно выдохлась за долгий день и уснет, как только коснется головой подушки. Не тут-то было – глаза попросту не закрывались. Она смотрела вверх, в темноту, и внутренним взором видела пару сверкающих синих глаз и обаятельную улыбку. Почему же ей потребовалось столько времени, чтобы понять: все эти путаные, противоречивые эмоции, испытываемые по отношению к Кину Родону, – это любовь? Какая же она на самом деле – холодно-расчетливая или обычная тупица? Возможно, и то и другое понемножку, решила Алекса, взбила подушку и свернулась калачиком. Как полная дура, она постоянно колебалась между любовью и ненавистью. Сначала презирала Кина, потому что он обладал властью разжечь ее желания и к тому же отверг ее мольбу помочь семейству Карвер в их затруднительном положении. Потом решила, что влюблена в него, когда Родон спас ее из индейского плена и занимался с ней любовью под легким покрывалом звездного неба. После чего быстренько заверила себя, что спутала любовь и физическое желание. Это была последняя отчаянная попытка сбросить неощутимую сеть, опутавшую ее сердце. Да, она любили Родона, но должна забыть его. Кин презирает ее, а Клинт недвусмысленно дал понять, что не позволит ей усложнить и без того нелегкую жизнь своего молодого приятеля.

Ей придется похоронить свои чувства к Кину. Алекса приняла решение броситься в работу так, чтобы даже времени не оставалось для запретных воспоминаний. С этой мыслью она закрыла глаза и стала молить сон прийти и дать ей покой. И он пришел, но не так быстро, как она надеялась… и Кин пришел вместе с ним, со своими соблазнительными улыбками и опаляющими губы и душу поцелуями.

Алексу внезапно посетило жутковатое чувство, что кто-то пристально наблюдает за ней, и улыбка, порхавшая на губах целый день, мгновенно испарилась. Вытерев со лба пот, она осторожно оглянулась и заметила злобный взгляд, моментально лишивший ее и без того слабого душевного равновесия. Это был Сайлас Грегор, и выглядел он даже более подлым и опасным, чем оголодавшая гадюка. Алекса крепко сжала поднос обеими руками и обратила к Саре Миллер – той официантке, которая бросала на Кина такие обещающие взгляды, когда они обедали в гостинице, – полный мольбы взгляд.

– Не обслужишь ли того джентльмена вместо меня? – попросила Алекса. – Я пообещала Девину испечь сегодня несколько пирогов, – объяснила она.

И прежде чем Сара смогла ответить «да» или «нет», оставила ей свой поднос и заспешила в кухню, оставив Сайласа с отсутствующим видом поглаживать ладонью живот. Глазки его злобно поблескивали при воспоминании, как эта гнусная девка едва не располосовала его на куски ножом.

Алекса насыпала муку в миску для замеса теста, поспешно добавила остальные продукты. Работала она проворно, но руки слегка дрожали от нервозности.

– Что-то не так? – спросил Девин, глядя, как над миской поднимается белое облако. – Вас кто-нибудь из гостей оскорбил? – Он легко засмеялся. – Не стоит обижаться на них, дорогая моя. Вы очень привлекательны, и это естественно, что мужчины хотят от вас большего, чем обычное обслуживание. Считайте это производственным риском. – Она вспыхнула, а Макгри подмигнул ей и присел на край стола. – Будь мне лет на двадцать поменьше, и я мог бы оказаться в их числе. – Девин устало вздохнул, потом издал еще один короткий смешок. – Но в моем возрасте больше подходит лелеять и нежить опару, а мечты о девушках оставить тем молодым кобелям, что посещают мой ресторан.

– Вы не старый, – заверила его Алекса. Напряжение постепенно отпустило. Она проворно взбила тесто в шар, потом раскатала на столе. Проработав рядом с Девином почти неделю, Алекса поняла, что каждый раз с удовольствием ожидает очередной беседы с этим джентльменом. Он был добр, остроумен и обаятелен. – Лично я нахожу вас весьма привлекательным и симпатичным, – добавила она.

– Мне случалось слышать точно такие слова в отношении домашнего енота. – Он радостно фыркнул. – Боюсь, лучшие годы моей жизни уже позади. К тому же ни одна женщина не захочет выйти за человека, который чувствует себя на кухне увереннее, чем она.

– Вы несправедливы к себе, – упрекнула Алекса. – Я совершенно уверена, что найдется немало женщин, которые с удовольствием примут знаки вашего внимания. Только мы обычно слишком робки, не можем сами сделать первый шаг.

– И вы в первых рядах моих почитательниц? – поддразнил ее Девин.

– Естественно, – весело-нахально заявила Алекса, раскладывая тесто в форму и обрезая излишки. – Но меня часто называли упрямой, упорной, невозможной. Я не хотела бы испортить нашу прекрасную дружбу, выйдя за вас замуж.

– Ага, полагаю, вы правы. – Девин уныло вздохнул. – К тому же это определенно заставило бы сплетников беспрестанно чесать языками. Сразу скажут, что вы вышли за человека втрое старше вас только за деньги. Вас заклеймят как хищницу, а меня – как впавшего в детство.

Эта легкая, беспечная болтовня с пухлым, круглолицым Девином Макгри подняла настроение Алексы, а когда она часом позже вернулась в обеденный зал, Сайласа там уже не было. Она возблагодарила судьбу за этот подарок, но неясное, беспокойное чувство, что видела негодяя не в последний раз, все же оставалось. Негодяя, который украл с таким трудом заработанные Джастином деньги и пытался изнасиловать ее, прежде чем продать индейцам сообщение о вторжении Карверов на их территорию. Теперь-то она понимала, что в несчастьях, постигших ее семью, нужно винить Сайласа, а не Кина. Занимаясь своими обязанностями, Алекса припомнила, что Кин никогда не давал никаких обещаний, а вот Сайлас как раз взялся доставить их в целости и сохранности к месту нового поселения.

От этой мысли Алекса сердито сощурилась, потом нахмурилась. Если Сайлас еще раз появится здесь, она больше не сбежит, как перепуганный кролик, а потребует, чтобы он вернул те деньги, что заплатил ему Джастин Карвер. Девин непременно заступится за нее, ободряла себя Алекса. Почему это она должна бояться жалкого, трусливого хулигана? В конце концов, ей уже довелось продемонстрировать, что превосходит его и в ловкости, и в смелости. Надо только не забыть, напомнила себе Алекса, прихватить нож на случай, если Сайлас горит жаждой мести.

Резко обернувшись, она почувствовала, как кровь прихлынула к щекам, а сердце взметнулось к горлу. Ее взгляд встретился с глазами Кина через весь прокуренный, продымленный зал. Он сидел в тускло освещенном уголке с задумчивым выражением лица, и глаза его неотступно следили за ней. Один взгляд на него, и с Алексой начали твориться странные вещи.

Брови Кина сошлись у переносицы, и она тоже нахмурилась, с любопытством наблюдая за ним. «Почему он так на меня смотрит?» – подумала Алекса, и расцветшая было на губах улыбка завяла. Кин откинулся на спинку стула, впился в нее глазами и жестом подозвал к себе. Мисс Карвер глубоко вдохнула, собрала всю свою силу воли, пытаясь казаться безразличной, но все же приветливой. Будь она проклята, если покажет ему, как скучала.

– Хочешь заказать поесть или только выпить? – спросила она, подойдя и остановившись возле его столика. Ее глаза быстро оглядели его серый, прекрасно сшитый костюм.

– И это все, что ты можешь мне предложить, а, Алекса? – Голос его был полон циничного сарказма. – Я-то подумал, может, ты с удовольствием прыгнешь со мной в постель за определенную плату?

Она мгновенно ощетинилась от такого едкого замечания. Он даже не подумал вежливо поздороваться с ней, а как голодный волк сразу устремился к горлу. Алекса, не задумавшись ни на секунду, нанесла ответный удар.

– Вы пришли обедать или оскорблять меня, сэр? – Она гордо вскинула голову и посмотрела на Родона сверху вниз. – Вы не должны больше чувствовать ответственность за меня. Я довольно хорошо справляюсь сама, и вас не касается, что я делаю и с кем я это делаю. – Нехорошие, неприятные нотки прозвучали в ее голосе.

Глаза Кина потемнели от гнева. Он загрузил кильбот в рекордное время. Помылся, оделся и галопом помчался обратно в Сент-Луис, чтобы пригласить Алексу пообедать с ним перед тем, как они с Клинтом отправятся в Новый Орлеан. И вот, к его крайнему огорчению, обнаружил, что Алекса работает в гостинице официанткой и бог знает кем еще! Ее тонкая блузка не скрывала того, что так искушающе лежало под ней. Кин старался позабыть, как он гладил и ласкал каждый дюйм этой бархатистой кожи. Черные волосы рассыпались по плечам шелковистым каскадом и, казалось, молили о мужском прикосновении. Он болезненно ощущал, как все вокруг пялились на Алексу, пока она приближалась к нему с улыбкой на губах – губах, которые он мечтал поцеловать. И его невероятно разозлило, когда он вдруг понял, что все мужчины в помещении думали о том же…

Но почему он так собственнически относится к этой охапке неприятностей? И почему зеленеет от ревности каждый раз, когда другой мужчина оборачивается и внимательно оглядывает ее, ощупывает сладострастным взглядом? Проклятие, если бы он мог ответить на эти вопросы, то и не мучился бы так, напомнил себе Родон. Но он не мог и поэтому продолжал мучиться! Господи, эта чертова кокетка пытала его непрерывно, хотя и не прикасалась к нему целую неделю.

Семь длинных, болезненных дней и ночей Кин специально избегал ее, пытаясь изгнать из своих мыслей. Он протоптал широкую дорогу в сент-луисский бордель. Но каждый раз, когда хорошенькая шлюшка приближалась к нему, он выискивал любой незначительный предлог и сбегал. Каждый раз, когда он обнимал другую женщину, образ Алексы появлялся перед ним и портил то, что могло бы превратиться в приятный вечерок без всяких обязательств. Так и не сумев найти удовлетворения, Кин, как оса на мед, устремился в гостиницу, чтобы в последний раз повидать Алексу.

Он был немало разочарован, не найдя ее в номере, и в высшей степени раздражен, когда узнал, что она помогает Макгри на кухне. Его огорчение возросло десятикратно, когда он обнаружил, что Алекса обслуживает гостей, подает еду и напитки. Он сразу представил себе, что и она принимает посетителей таким же образом, как и Сара Миллер – своих «постоянных клиентов». Усевшись за стол, Кин уже дымился, как заброшенный костер. Но стоило ему поднять глаза и увидеть Алексу, порхающую в океане голодных мужских взглядов, его раздражение достигло предела. Неужели он действительно рассчитывал, что она запрется в комнате и будет тихо угасать из-за того, что он исчез на целую неделю? Алекса? Кин горько посмеялся над собственной глупостью. Он не мог представить себе тот день, когда Алекса не найдет, чем занять или позабавить себя. Не того она типа, чтобы сидеть в четырех стенах и с умилением вспоминать подробности их путешествия от Места Многих Лебедей в Сент-Луис.

– Не сомневаюсь, что ты прекрасно справлялась, – едко процедил он, обводя взглядом столики, за которыми дюжины мужчин не спускали с Алексы Карвер жадных глаз. Их желания и намерения были совершенно очевидны, и Кина просто бесило, что любой другой мог притронуться к той, что до сих пор принадлежала только ему. – И какую же деятельность вы предпочитаете, милая? Заниматься пирогами или любовью?

Алекса негодующе задохнулась и попыталась ударить его по лицу, сбить с него эту наглую ухмылку, но Родон перехватил ее руку.

– Пропади ты пропадом! – прошипела она. – Что, тебе больше нечем заняться, кроме как говорить мне гадости?

Кин отпустил руку, продолжая яростно сверлить ее взглядом.

– Я приехал пригласить тебя пообедать и сказать, что мы утром отбываем в Новый Орлеан. Однако теперь вижу, что у тебя приглашений больше, чем пристало порядочной женщине.

Она ощутила болезненную пустоту. Алекса знала: прежде чем он вернется из своей поездки, она уже сумеет накопить достаточно денег, чтобы отправиться домой. Сейчас она видит мужчину, похитившего ее сердце, последний раз. Длинные ресницы затрепетали и опустились, спрятав затуманившиеся серые глаза.

– Все товары уже погрузил? – мягко спросила она. Кин утвердительно кивнул:

– Да. Клинт как раз сейчас составляет опись.

Слабая улыбка промелькнула на губах Алексы, когда она подняла голову и внимательно оглядела суровое красивое лицо Кина. Лицо, которое никогда не забудет.

– Представляю себе, как он ворчал, что ты отправился повидать меня.

– А ты неплохо его знаешь, – ответил Кин таким же мягким тоном. Он накрыл ее руку своей и слегка погладил. – Но я сказал, что должен убедиться, все ли с тобой в порядке.

Алекса ощутила, как сердце растаяло в груди, когда Кин одарил ее нежной улыбкой.

– Со мной все будет хорошо, Кин, – заверила она, умудрившись принять веселый вид, чтобы замаскировать глубокую печаль. Алекса порадовалась, что он приехал и проверил, что с ней. – Ну как, Кин, может, теперь мне удастся заинтересовать тебя стейком? У Девина в кладовой есть приличный говяжий бок. Прибыл только сегодня утром. – С озорным блеском в глазах она игриво пожала его руку. – И, как ни странно, в духовке у меня стоит лимонный пирог. Кстати, это единственный десерт, которым я намереваюсь угощать клиентов.

Он ощутил небывалое облегчение. Его успокоила мысль, что Алекса не позволила другому мужчине спать в ее объятиях, но, с другой стороны, он почувствовал себя ничтожеством. Он-то повадился ходить в бордель, а она, должно быть, отвергла десятки предложений…

С бесстыдной улыбкой, скривившей его красивый рот, он поднес руку Алексы к губам.

– Ты нашла путь к моему сердцу, – прошептал он, будто гладя ее своим голосом, так же как и глазами. – Как ты догадалась, что лимонный пирог – второй мой любимый десерт?

Алекса затейливо выгнула тонкую бровь, глядя, как он легко прикоснулся губами к ее запястью.

– А какой же первый? Или это слишком смелый вопрос? Кин откинулся на спинку стула и подчеркнуто внимательно, не упуская ни одной детали, оглядел ее.

– Ты, милая, – ответил он. Потом отпустил ее легким движением руки. – А теперь принеси мне тот стейк, которым похвалялась, прежде чем я забуду про главное блюдо и перейду сразу к любимому десерту. Хотя ты и говоришь, что он не значится в меню.

Алекса отошла от Кина, чувствуя, как краска удовольствия заливает ей лицо и шею. Неудивительно, что женщины ползают у его ног, думала она. Кин Родон знал, что сказать, чтобы тронуть женское сердце, и голос его был таким обольстительным… Но, напомнила себе прекрасная официантка, Кин запросто мог искромсать ее на куски одним лишь своим острым языком, когда на него найдет подходящее настроение. Алекса горько упрекала себя за то, что влюбилась в него. Раньше она всегда считала себя достаточно смышленой, но лишь дело доходило до Родона, начинала сомневаться в своих умственных способностях. Этот мужчина мог заставить ее позабыть о здравом смысле одним лишь прикосновением… или взглядом этих невероятно синих глаз…

Вернувшись из кухни с обещанным стейком, Алекса замерла как вкопанная и попыталась подавить горькую обиду. Сара, Сара Миллер буквально нависла над Кином, не скрывая своих намерений! Она вызывающе прижалась грудью к его руке, когда наклонилась, чтобы налить эль. Но вот он поднял взгляд, и она сразу поняла, кому он отдает предпочтение. Да, синие глаза ясно сказали, что он желал и искал ее внимания, а не Сары.

После того как Кин отправил Сару, Алекса поставила перед ним поднос.

– Приятного аппетита, сэр. Это за счет заведения.

– От Макгри? – спросил он.

– Нет, от меня, – вызывающе заявила она. – И у меня есть еще один сюрприз. Сейчас вернусь.

И прежде чем Кин успел задать вопрос или схватить ее за руку, Алекса резко повернулась и заспешила к двери. Она сэкономила часть своего жалованья и чаевых, чтобы вернуть Кину долг за платье и комнату, где он так великодушно поселил ее. Возможно, ей и не удастся выложить перед ним всю сумму, но почти всю. А остаток долга она оставит у Девина перед возвращением домой, в долину Уобаш.

Но когда она поднялась на второй этаж и добралась до своей комнаты, грубая мозолистая ладонь зажала ей рот, приглушив удивленный крик. Алекса так ушла в свои мысли, что не заметила притаившегося в полумраке мужчину.

Сайлас Грегор втолкнул ее в комнату, швырнул на кровать и приставил острие ножа к шее. Угрожающая, мстительная ухмылка играла на его крепко сжатых губах. Сайлас разглядывал Алексу маленькими, налитыми кровью глазками. Он насквозь провонял спиртным перегаром, и ее затошнило.

– Я пришел расплатиться, девка. – Он насмехался над ней. – Видал, – как ты крутила хвостом перед мужиками, но знал, что поимею-то тебя именно я.

Злобно ухмыляясь, Сайлас разрезал шнурок, который поддерживал ее блузку. Потом схватил за тонкую ткань и грубо дернул. Обнажились полные выпуклости грудей, сразу притянувшие его похотливый взгляд.

Алекса непременно бы закричала, если б рука не закрывала ее рот. Господи, как же она ненавидела этого подонка! Готова была его убить.

– Будешь сопротивляться, исчиркаю твою хорошенькую мордашку этим ножиком, – заверил ее Сайлас. В голосе его слышалась смертельная угроза. – А будешь драться, больше ни один мужик не захочет тебя, когда с тобой покончу.

Руки его поползли по ее груди, и Алекса с трудом подавила очередную волну отвращения, отчаянно корчась в этих грубых руках. А когда он поднял колено и попытался раздвинуть ей ноги, укусила Сайласа за руку с такой силой, что почувствовала вкус его крови.

Он задохнулся, вырвал руку и яростно ударил Алексу тыльной стороной ладони.

– Сука! – прорычал он. Голос его прогремел по всей комнате и вернулся к ней, казалось, со всех сторон.

Лезвие укололо ей шею, заставив заподозрить, что он все равно убьет ее, не важно – уступит она или нет.

Она закрыла глаза, приготовившись принять неизбежное. Она попыталась отвлечься от происходящего с ее телом, думать о душе. Но в тот момент, когда Алекса уже готова была к смерти, Сайлас вдруг взлетел над ней и с грохотом рухнул в угол, как мешок с грязной посудой. Яростный рев Родона заглушил отчаянный визг Грегора.

Никогда еще не доводилось Алексе видеть Кина в такой ярости. Он напоминал изрыгающего пламя трехглавого дракона. Может, и не одного. Глаза пылали как факелы, челюсти сжались. Он бросился к Сайласу, когда тот ударился о стену и сполз вниз грязной кучей. Любитель женщин до сих пор сжимал нож и размахивал им, предупреждая Кина, что намеревается пустить его в ход.

– Она моя! – прорычал Сайлас сквозь стиснутые зубы. – Девка пыталась убить меня. Она у меня в долгу. Проваливай! Это касается только меня и ее.

Тут Сайлас совершил ошибку, на долю секунды повернувшись к Алексе спиной. Она мгновенно скатилась с кровати, схватила с тумбочки лампу и треснула его по голове. Немытая голова бродяги отразила удар, но стекло разбилось, и керосин разлился по лицу пьяницы, моментально ослепив его. Яростный вопль пронзил тишину верхнего этажа. Он рычал, плевался, изрыгал проклятия в адрес Алексы, пока не получил сильнейший удар в челюсть.

Кин потер правую руку. Казалось, его ярость должна была уменьшиться: старый сладострастник одиноко прикорнул на полу без сознания. И все же Кин не понимал, что с ним происходит – его продолжало трясти от бешенства.

Он поднялся наверх взглянуть, что задержало Алексу, и пришел в дикую ярость, увидев, как Сайлас повалил ее на кровать и угрожает ножом. Перед глазами все застлало кроваво-красной пеленой. Он превратился в сумасшедшего, жаждущего крови – крови Сайласа. Последствия этого приступа бешеного умопомешательства продолжали сотрясать его еще какое-то время, а Алекса присела на корточки и начала обшаривать карманы поверженного врага.

Кин вопросительно посмотрел на нее.

– Какого черта ты делаешь?

Алекса уже нашла кошелек с монетами и показала его Кину.

– Возвращаю то, что осталось от денег, которые он украл у моего отца. – Прежде чем Кин открыл рот для ответа, она пересекла комнату, выдвинула ящик комода, покопалась там и протянула ему деньги. – Вот, возвращаю тебе все, полностью, – гордо возвестила она. Потом схватила края своей порванной блузки, заметив, что внимание Кина поглощено вовсе не монетами, которые она вложила ему в руку.

– Я не хочу твоих денег, – просто сказал он, с трудом отрывая глаза от искушающего зрелища ее пышной груди и переводя их на покрытое синяками лицо.

Алекса уставилась на него широко открытыми глазами.

– Но ты же дважды спас мою жизнь. Это те два долга, за которые я даже не надеюсь расплатиться. Но ты обязан хотя бы принять деньги, которые одолжил мне. Или ты хочешь, чтобы я чувствовала себя обязанной по гроб жизни? Разве не достаточно того, что и так должна тебе?

Кин знал совершенно точно, чего хочет, и никакая сумма не могла удовлетворить этого его желания. Когда он увидел, насколько близка была Алекса к тому, чтобы се изнасиловали и зарезали, в него вселилась неистовая потребность защищать ее и сделать своей, только своей. Он не мог оставить ее на произвол судьбы, пока по земле бродит Сайлас Грегор.

Кин прошел через комнату, схватил охапку женской одежды и затолкал ее в купленную им же сумку. Затем крепко взял Алексу за руку и потянул за собой к двери.

– Ты едешь с нами в Новый Орлеан, – безапелляционно заявил он. – Я не оставлю тебя здесь одну, без всякой защиты.

– Нет! Я не могу! – В голосе Алексы слышалась паника. Пройдет совсем немного дней, и он поймет, что она безнадежно влюбилась в него. Ей будет невыносимо увидеть его веселое изумление, когда Кин обнаружит, что может добавить и ее имя к длинному списку своих побед.

Он тем временем оторвал ее руку от перил.

– Почему нет? Что, хочешь остаться и бояться собственной тени? Ты же знаешь, что Сайлас вернется, чтобы закончить то, к чему приступал уже дважды.

– У меня есть обязательства перед Девином. К тому же я намереваюсь вернуться на нашу старую семейную ферму. – Алекса пыталась найти любой предлог, лишь бы не ехать с ним. – И еще не хочу раздражать Клинта и…

Когда она замолчала, чтобы перевести дыхание, Кин подозрительно прищурился, потом, заслышав движение в комнате Алексы, взглянул вдоль коридора.

– И что? – нетерпеливым тоном подгонял он ее. Времени было мало. Они не могут затевать длительный спор сейчас, когда Сайлас вот-вот придет в себя.

Алекса вызывающе вскинула голову, надеясь, что ее следующее заявление заставит Кина отступить и отправиться восвояси.

– И я не думаю, что смогу вынести еще одно длительное путешествие в твоем обществе.

Ее слова ударили его, как тяжелая пощечина. Он взорвался.

– Так ты думаешь, что мне доставляет наслаждение, когда ты тащишься следом за мной? – с ненавистью крикнул он. – Женщина, ты не принесла мне ничего, кроме неприятностей!

– Тогда почему настаиваешь, чтобы я поехала с тобой? Даже если у меня нет такого желания? – Она пыталась вырвать онемевшую руку из железных клещей его пальцев.

Алекса прекрасно знала, что эти слова – наглая ложь, но ничего не могла с этим поделать. Ей никогда раньше не приходилось влюбляться, и нынешний опыт не давал ей никакой уверенности в себе. Она ведь попыталась было открыть ему свое сердце, но Кин высмеял ее. И теперь ей было страшно снова пережить эту боль. Разве недостаточно она выстрадала за прошедший месяц? А ведь чем больше времени они проведут вместе, тем тяжелее ей будет потом забыть его.

– Я должен взять тебя с собой, – поспешно начал убеждать ее Кин. – Когда Грегор в конце концов убьет тебя – а это произойдет очень скоро, если ты останешься здесь, – твоя смерть окажется на моей совести.

Тут он глянул через голову Алексы и увидел Сайласа, который сумел подняться на ноги и выползти в коридор.

Не теряя ни секунды, Кин подхватил Алексу на руки и направился к черному ходу, пока его противник не кинулся за ними с ножом. Оказавшись снаружи, он опустил свою ношу на ноги и потянул ее за собой туда, где ждала его лошадь. Вскочив в седло, наклонился, обнял Алексу за талию, посадил за собой и пустил коня рысью.

Когда тот послушно рванулся вперед, Алекса взвизгнула и прижалась к Кину, чтобы не свалиться.

– Если ты собираешься позволить своей лошади сбросить меня и сломать мне шею, то лучше бы оставил с Сайласом! – вспылила она, обхватывая руками его туловище.

– Придержи язычок, а то могу передумать и вернуть тебя прямиком в его объятия. Может, мне и придется жить, имея на совести твою смерть, но я уже начинаю думать, не проще ли так, чем терпеть твои постоянные издевательства.

Пылающий взгляд Алексы мог бы испепелить Кина, не обладай он толстой слоновьей шкурой. Как может она любить человека, который втыкает в нее стрелы своих оскорблений, будто она – тряпичная мишень? Этот Кин Родон приводит ее в бешенство. И снова она колебалась между противоположными чувствами. Что в нем такого, что постоянно повергает все ее существо в состояние хаоса? Черт, он просто невозможен!

Кин остановился, соскочил вниз и снял с лошадиной спины Алексу, чем и отвлек от унылых размышлений. Она обвела взглядом темные окрестности, пытаясь понять, где очутилась, но местность казалась ей незнакомой. Река в свете луны отливала живым серебром; ярко горел фонарь, подвешенный на носу кильбота. Алекса прикинула и решила, что судно имеет примерно семьдесят футов в длину, пятнадцать – в ширину. Неужели Кин серьезно ожидает, что она отважится отравиться в Новый Орлеан с командой буйных бродяг и Клинтом в качестве постоянного компаньона?

Неужели думает, что она в состоянии проводить дни и ночи бок о бок с ним? Да это никак невозможно – пережить такое длинное путешествие в столь тесном соседстве! – Я не еду, – решительно заявила Алекса. Канат терпения Кина тянулся долго и далеко, пока наконец не лопнул. Во время их безрассудной поездки он продолжал спрашивать себя, какого черта тащит ее с собой, ведь Клинт будет все время ворчать, а команда – пожирать похотливыми взглядами этот лакомый кусочек. Но, черт побери, хотя он и не может оставить ее на милость Сайласа Грегора, он хочет избавиться от этой своевольной, упрямой кокетки. И все же, когда Алекса отказалась сопровождать его, тут же твердо решил забрать ее с собой. Девчонка выворачивала все его чувства наизнанку, и Кина это злило.

Но когда он повернулся к Алексе с целью начать очередной спор, то потерял дар речи. Ее блузка была разодрана почти до талии, являя взгляду восхитительные выпуклости нежной груди. Черные сияющие волосы рассыпались по плечам и упали дальше вниз в живописном беспорядке. Она походила на дикую кошку. Лунный свет оттенял и усиливал ее пленительную красоту, бросая мистический блеск на нежные черты лица и влажные губы. Она была королевой, настоящей королевой. Запретной радостью, которой Кин изо всех сил старался избегать, но, увы, никак не мог забыть.

Прошло уже больше двух недель, когда он держал ее в объятиях. Сотни раз ему случалось уговаривать себя, что устал от ее неопытности и хотел бы насытиться в объятиях зрелой женщины. И Кин легко отыскивал таких – только за тем, чтобы отослать обратно. Да, он создал собственную комнатку в аду. Алекса, одна только Алекса могла доставить ему истинное наслаждение. Он никогда не знал такого удовольствия, пока она не вошла в его жизнь. Он жаждал ее поцелуев, он томился желанием прикоснуться к этой коже, тосковал по ее неповторимому женственному аромату.

Он неожиданно и резко повернул Алексу к себе. Ощутил ее грудь, вдохнул постоянно исходящее от нее благоухание жасмина. Да, он знал, что лучше всего держаться от нее на расстоянии, но тело отказывалось считаться с этой логикой. Нет, без Алексы он, Кин Родон, ощущал себя лишь наполовину мужчиной. Они были как два кусочка в головоломке, которые не имели никакого смысла, пока их не складывали вместе.

Алекса было настроилась отвергнуть его, но лишь губы Кина приблизились, ее тело, будто обладающее собственной, независимой от нее волей, ответило ему с яростной силой. Рука Кина накрыла ее грудь, потом устремилась вниз через порванную блузку и обняла талию. Холодок пробежал по спине Алексы, когда его губы разыскали розовый бутон груди. Мучительное ощущение теплого дыхания на ее коже разожгло в крови неистовое пламя, погасить которое не смогли бы все воды Миссисипи. Кин потянул ее вниз, на траву, сорвал остатки блузки, позволив себе наслаждаться беспрепятственными прикосновениями к шелковистой коже.

Проворные пальцы быстро справились с завязками юбки и скользнули по бедру. Алекса тихо, приглушенно застонала. А пальцы, длинные ищущие пальцы, продолжали начатое исследование. Восторженные ощущения сводили ее с ума. Алекса выгнулась навстречу этим искусным рукам, позабыв о достоинстве и гордости, томясь лишь одним желанием – утолить настоятельное требование страсти, разбуженной его прикосновениями. Ласки Кина стали утонченной пыткой, но она просила, молила продолжать их, признавшись себе, что испытывает безграничное наслаждение.

Кин приподнялся над ней и смотрел на светящееся в лунном свете лицо. Он не мог отказать себе в еще одном сладостном прикосновении к ее медовым устам. Да и зачем отказывать – он совершенно одержим этой женщиной, этой обольстительной чародейкой, опутавшей его сетью своего колдовства. Кин стремился стереть с сияющей кожи все следы другого мужчины, который посмел притронуться к тому, что принадлежит лишь ему, ему одному, Кину Родону – и никому другому. Алекса – его собственность, и он не удовлетворится, пока не прикоснется ко всем самым тайным, но известным ему уголкам ее отзывчивой – о, такой отзывчивой – плоти. Пока не доставит ей удовольствие там, где всего час назад чужие руки причинили боль. Да, он ясно видел страдание в серебристых глазах, когда мерзавец Сайлас навалился на нее, заставляя уступить его гнусной похоти или отведать ножа.

О, какую ярость вызывала одна мысль о том, что грязные лапы Сайласа мяли эту неземную красоту! Но ему не удалось взять ее. Об этом-то Кин позаботился. Никогда, никогда больше ни один мужчина не посмеет коснуться ее хоть пальцем, молча поклялся себе Родон.

И снова его губы впились в ее сочный рот, и снова его руки отправились такой уже знакомой дорогой по ее телу, разжигая их страсть до лихорадочного жара.

– Возьми меня. Возьми сейчас… – задыхаясь, прошептала Алекса, оторвавшись от его горячих губ.

Она дрожала от всепоглощающего желания скорее прервать эту сладостную пытку. Ее сводило с ума, что он так близко, совсем рядом, и в то же время бесконечно далеко. Ею двигало единственное стремление – стать его собственностью, его владением, его рабой. Познать рай на земле.

Но Кин не спешил войти в нее, хотя желание бушевало в нем. Но нет, он не будет торопиться, слишком уж долго томился ожиданием. Он заставит Алексу признать, что только он, единственный, может зажечь ее кровь той страстью, которую только он, единственный, может насытить.

– Хочешь меня? Тебе нравится, как я тебя трогаю? – прохрипел Кин, нежно покусывая ее опухшие от поцелуев губы.

Она бесстыдно встретила испытующий взгляд.

– Да, – шепнула Алекса, и голос ее дрогнул.

Он с нежной улыбкой обвел указательным пальцем розовый кружок вокруг напрягшегося соска.

– Насколько сильно, Алекса?

Она не в состоянии была больше переносить эти сводящие ее с ума легкие прикосновения. Она отчаянно желала его, а он нарочно подсмеивался, дразнил ее… Но нет, она ни за что не позволит признанию сорваться с губ, признанию, что любит его больше самой жизни.

– Ничто не может сравниться с твоим прикосновением, – хрипловато ответила она и запустила пальцы в его черные волосы.

Кин приподнялся над ней – мощные бицепсы напряглись. Его вело желание, то примитивное, первобытное желание, что не подчинялось никаким призывам разума. Если ему суждено вечно гореть в аду за то, что хочет Алексу, то так тому и быть! Кин не думал ни о чем, когда оказывался рядом с ней. Ничто не имело значения, кроме этого момента близости. Она будет его, только его. Они вместе поплывут к дальним горизонтам и заглянут за самый край земли, познают неземной восторг… Он уже побывал там в ее объятиях; и еще раз они отправятся туда на парусах, наполняемых страстью. Вместе найдут то наслаждение, что невозможно описать никакими словами…

Кин прижал Алексу к себе, погрузился в нее глубоко, сам стал ее собственностью. Они слились в одно душой и телом, вздохи перепутались и полетели, подхваченные озорным ветерком, трепавшим в ближайшем кустарнике штаны Кина. Тела их двигались в едином ритме упоительной мелодии, звучащей лишь для двоих. Алексе было одновременно смертельно холодно и адски жарко. Она любила так сильно, так полно, так беззаветно, что сердце готово было разорваться на части…

Когда Кин содрогнулся над ней, они легко, как перышки, опустились на землю с высот, где плыли в облаках, и вернулись к реальности. В этот раз Алекса увела его с собой еще дальше. В те дали, где они еще не были, в тот мир, о существовании которого Кин и не подозревал. Близость с Алексой отнимала силу и едва-едва не лишала рассудка. Она требовала большего, чем просто физическое удовольствие. Ей надо было покорить его сердце, и она не позволит ему жить спокойно, пока он не принесет его на блюдечке. И хотя Алекса ни разу не высказала этого вслух, Кин прекрасно знал, чего она хочет. Да, ее послали из самой жаркой адской топки. Послали за его душой, размышлял он, вглядываясь в прихотливую игру теней на безупречном лице. Не важно, куда он направлялся, не имеет значения, в какую сторону вели его ноги, – Алекса всегда была там, ждала и манила, требуя его души и тела.

Когда он наконец прилег рядом с ней, Алекса приподнялась на локте и нежно пальчиком провела по бороде, вспоминая щекочущие, волнующие ощущения. Озорная улыбка тронула розовые губы. Впервые за последние недели она ощущала головокружительное, невозможное счастье и легкость. Пока Кина не было рядом, она механически заполняла время разнообразными делами и в то же время не жила в полном смысле этого слова. Но присутствие Кина, близость с ним рассеяли, растопили эту безучастность.

Разглядывая его мускулистое тело, Алекса снова ощутила прилив желания и вдруг поняла, что чувствует себя в ладу с самой собой лишь в тесном кольце его рук. Он, именно он наполнял смыслом то, что без него было холодной пустотой. Он, и только он, давал ей силу и энергию.

Алекса наклонилась и легчайшим поцелуем коснулась его губ, накрыв их обоих потоками черных волос.

– Возьми меня еще раз, мой ненаглядный разбойник, – попросила-приказала она, изумив и его, и саму себя бесстыдством этих слов.

– Сейчас? – недоверчиво скрипнул он. Кин едва нашел силы издать это единственное коротенькое слово.

– Ты что-то имеешь против этого? – Ее бровь вопросительно изогнулась, бесовская усмешка раздвинула уголки припухших губ.

Кин обожал эту улыбку. В ней было достаточно огня, чтобы рассеять тьму. Алекса покрыла легкими, порхающими поцелуями широкую грудь, спустилась губами вниз по животу и вырвала у Кина довольный, уже немного возбужденный смешок.

– Да неужели у тебя нет ни капли стыда, ты, чертовка? – дразнил он ее. – Мы только что занимались любовью, я отдал тебе все силы, а ты требуешь еще?

Алекса покраснела, но быстро оправилась. Да, она понимала, что это просто ужасно с ее стороны, но не могла устоять перед искушением довести до полного изнеможения мужчину, который не пропускал до сих пор ни одной юбки.

– Хочешь сказать, что не в состоянии удовлетворить всего одну страстную женщину? – поинтересовалась она. В ее хрипловатом голосе слышались нотки вызова.

– Конечно, нет! – Кин заухал, как возмущенный филин. – Я еще никогда не получал претензий по поводу своего мастерства. Это заставляет меня поверить, что ни один смертный мужчина не в состоянии насытить ведьму.

– Ты, кажется… – Он задохнулся, когда она легкими своевольными пальцами пробежала по низу живота, потеребила предмет его мужской гордости.

– А может, просто слухи о твоих многочисленных победах сильно преувеличены? Может, ты сам распространял эти сплетни? – подшучивала Алекса, покрывая поцелуями его глаза, щеки, губы, шею, трогая его тут и там…

Эти возбуждающие прикосновения заново разожгли удовлетворенное было желание, и Кин вдруг ощутил, что хочет, безумно хочет взять ее еще раз. А проворные женские пальцы продолжали танцевать по твердой стене его груди, разжигая бешеную плотскую жажду. И вот он уже желал ее больше, чем раньше, хотя пять минут назад был готов поклясться, что жар страсти уже остыл. Но Кин вдруг осознал: то пламя, что она зажгла в нем, никогда полностью не угасало. Любое неосторожное, волнующее прикосновение – и огромные языки огня желания взлетали вверх, к самым небесам.

Почему же он не уставал от нее? Да потому что сам научил ее доставлять ему наслаждение. Но Алекса расцвела в столь искусную обольстительницу, что больше уже не нуждалась в учителе. Она могла заставить его желать ее, томиться этим желанием, жаждать сладости ее поцелуев.

Кин снова раздвинул ей ноги и ринулся в нее, словно толпа завоевателей на индейские территории. Он двигался сильно, размашисто, ритмично. Алекса радостно встретила эти сильные толчки, пораженная, что сумела уговорить его взять ее и во второй раз. Она никак не могла насытиться им. И только боялась, что придет день, когда Кина отнимут у нее, и от прекрасной Алексы останется лишь пустая оболочка.

Те слова, что она жаждала сказать, уже висели на кончике языка, но Алекса проглотила их и произнесла только его имя. Интонация выразила всю невыносимую нежность, все те чувства, что она испытывала к нему. И только это имя было на ее губах, когда Кин снова поднял ее на вершину экстаза.

Он прижимал к себе ее тело с такой силой, что боялся раздавить. Но не мог отпустить, не мог даже ослабить объятие. Яростные волны любовной битвы швыряли его так, что оставалось только держаться за Алексу, как за спасательный круг. Но вот он застонал от невыносимого наслаждения. Кин был уверен: случись сейчас Миссисипи выйти из берегов и затопить их – у него не хватит сил сделать ни одного гребка даже во имя спасения жизни.

– Не проси больше, – прохрипел он. – Я слышал, будто избыток любовных игр может убить мужчину намного раньше отпущенного ему срока.

Алекса фыркнула, потом виновато ухмыльнулась:

– Наверное, мне должно быть стыдно, что настаивала…

– Да уж, конечно, – ответил Кин, поддразнивая ее. Потом набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Да, Алекса выпила все его силы. Он не мог даже двинуться. Она просила его удовлетворить ее желание, и у нее была жутковатая способность добиваться своего. И вот после двух недель невыносимой пытки, наполненной стараниями найти удовлетворение где-то еще, Кин снова оказался с Алексой. И что он доказал, таскаясь по борделям? Он горько засмеялся над собой. Все, чего он добился, – это выбросил на ветер две недели, пытаясь похоронить воспоминания, которые не умрут никогда. Ему в жизни не удастся прогнать эту чертовку из своих мыслей. Он погиб, когда впервые заглянул в эти загадочные серебристые глаза.

Кин бросил на Алексу быстрый взгляд, потом стал смотреть в черное небо.

– Какая ирония, что молодая невинная женщина, лишь недавно познавшая радости любви, так пристрастилась к ним.

Эта насмешка достигла цели – Алекса вздрогнула будто ужаленная.

– О, для мужчины с репутацией героя-любовника, переспавшего со всем женским населением долины Миссисипи, ты едва волочил ноги. Никогда в жизни не могла даже подумать, что это мне придется соблазнять тебя. – Ее глаза засверкали дьявольским огнем, когда она швырнула в него этим колючим, ядовитым замечанием.

– Я не жалуюсь на само приятное занятие, – фыркнул он в свою защиту. – Не понимаю только, почему ты выбрала именно такое время. – Он был уверен, что Алекса собиралась уязвить его мужскую гордость, вернее, то, что от нее осталось. Никогда еще ни одна женщина не насмехалась над его мужественностью и выносливостью, не сомневалась в них. Будь проклята эта ведьма! Она вечно стремилась ужалить его и наслаждалась этим.

Алекса озорно, весело улыбнулась и отбросила назад свои черные локоны. Потянувшись за одеждой, с удовлетворением отметила, что получила немалое удовольствие, заставив Кина защищаться.

– Не стоит повышать голос, Кин, – ответила она сладостно-медовым тоном, связывая порванные края блузки под грудью, позволив ему пялиться на нее, как мальчишке-школьнику, впервые увидевшему женщину. – Я могу смириться с тем, что тебе приходится считаться… с возрастом… – легко добавила она. – Девин уже проинформировал меня, что пожилые мужчины стремятся к менее утомительному времяпрепровождению.

– С возрастом?! – прокукарекал Кин, как негодующий петушок. Потом так сильно сжал губы, что Алекса испугалась, не раздавит ли он их. Она упрятала свое веселье под приступом кашля, а Кин перекатился на колени и уперся руками в бока. Больше всего он похож сейчас на пыхтящую жабу, подумала Алекса и не смогла не захихикать. – Так ты думаешь, что я слишком стар, да, Алекса? – спросил он, схватив ее за руку, когда она попыталась подняться. Проклятая ведьма просто расцветала и набиралась небывалой силы, оскорбляя его!

– Нет. – Тон ее был легким, небрежным, в глазах плясали дьявольские искорки. – Полагаю, ты прекрасная пара для дамы средних лет.

Кин зарычал и снова попытался схватить ее, но Алекса увернулась и захихикала. Она не понимала, почему так немилосердно насмехается над ним, но ничего не могла с собой поделать. Она ощущала себя безрассудной и в высшей степени живой, потому что любила. И странно счастливой… Позднее придет боль расставания, но сейчас ей доставляло огромное удовольствие трогать его, игриво поддразнивать или смотреть в синие глаза и чувствовать, как сердце наполняется счастьем.

Кин натянул брюки и машинально застегнул их, не сводя глаз с бедер Алексы, которая уже направилась к кильботу.

– Позволь сказать, дорогая Алекса, что у тебя не то чтобы переизбыток пороков, просто ты умудряешься наилучшим образом использовать те немногие, что имеешь, – швырнул он ей вслед. – И еще одно… – Кин прищурился, чтобы разглядеть ее удаляющийся силуэт. – Ты слушаешь меня?

– Да, – приплыл к нему ее голос. – Продолжайте, сэр, – предложила она, едва сдерживая смех.

– Я еще не слыхал, чтобы женщина жаловалась на отсутствие у меня мастерства или выносливости в постели, – заявил он. – Мужчина, как хорошее вино, с возрастом становится только лучше. Ты вполне можешь разочароваться с каким-нибудь сопляком. Вряд ли ему удалось бы удовлетворить твои аппетиты.

– Тогда, полагаю, мне надо приступить к экспериментам, чтобы узнать, правду ли ты говоришь, – ответила Алекса, с интересом пытаясь заметить, не проявит ли Кин хоть малейшего намека на ревность.

– Не трать попусту время, – отпарировал он и самоуверенно улыбнулся, а Алекса побрела по берегу.

Да, эта проказница была освежающей помесью взрослой женщины и маленькой, озорной девчушки. В ней была страсть, не уступающая его собственной, и все же она резвилась, насмехалась и поддразнивала его, когда находило подходящее настроение. Алекса добавила остроты в его жизнь, и он не мог противиться ей. Но Клинт… Клинт будет вне себя, когда узнает, что Алекса будет сопровождать их в поездке в Новый Орлеан. Да, забавное может оказаться путешествие, подумал Кин, догнав Алексу и молча двигаясь рядом с ней. Немало перьев полетит с обоих драчунов, пока они не заключат перемирие… если это вообще когда-нибудь произойдет. Единственное, что у них есть общего, – это острая неприязнь к другому.