Сердце не лжет

Глава пятая

Трейси все воспринимала сквозь колышущуюся золотистую дымку: смуглое тело под белой рубашкой, бурлящая вода в водопаде позади Круза и серебристые отблески пруда.

По ее телу пробежал легкий ветерок. Он холодом обнял ее пышущую жаром кожу. Это было как предупреждение…

Девушка поморгала, пытаясь прийти в себя. Мексиканец стоял над ней на коленях, отбросив в сторону рубашку. Его рука потянулась к серебряной пряжке пояса.

Трейси перехватила руку.

— Подожди. — Она сама не понимала себя. — Пожалуйста, подожди… Я не… Я не знаю… Я не такая…

— Что? — Круз наклонился и заглянул ей в глаза. Голос его был таким обволакивающим и ласковым. — Женщина, способная на страсть, которую желает мужчина…

— Нет, не то, — шепнула девушка. — Я… Я хочу сказать, что только что узнала об измене мужа, а сейчас веду себя так же, как и он.

— Трейси, он мертв! Не стоит всю жизнь хранить верность его памяти.

— Не в этом дело, — покачала головой Трейси, ее волосы разметались каштановым полукругом по траве. — Просто… Я не знаю, у меня в голове все перепуталось.

Она хотела Круза. Ее тело вибрировало от страсти. Она и раньше желала мужчину, но никогда так сильно. Еще несколько секунд, и она полностью потеряет над собой контроль. Ей хотелось ухватиться за что-то надежное, прежде чем пучина страсти затянет ее.

— Ты создана для любви, и в этом нет ничего плохого!

Он снова поцеловал ее.

— А Эстрелита? — спросила Трейси. — Разве она не была создана для любви?

— Эстрелита? — Странно, но в его устах это имя прозвучало как нечто далекое и незнакомое, как будто Круз полностью забыл о ее существовании. Он откинулся назад, положив руки на бедра. — Эстрелита не имеет к нам ни малейшего отношения.

— Куда она уехала?

— Не знаю, наверно, к родственникам.

— Почему она уехала?

— Кто из мужчин может объяснить поступки женщины? — мрачно заметил мексиканец.

— Что ты сделал, когда увидел их вдвоем? — не удержавшись, спросила девушка. Она и не заметила, как они перешли на «ты».

— В юности я, наверно, убил бы их, — жестко заметил Круз. — Но теперь… — Он пожал плечами. — Я решил, что, если женщину так легко соблазнить, за нее не стоит бороться.

— Мне кажется, что ты во всем обвиняешь ее.

— Теперь мне уже все равно — кто прав, кто виноват!

— Но Эстрелита была не виновата?

— Если тебя интересует, была ли она девственницей до приезда Джона, отвечаю — да! Я не овладел ею и не лишил невинности. У Эстрелиты очень порядочная семья, и ее воспитывали в нормах строгой морали.

— Эта девушка сделала ошибку.

Круз прищурил глаза. Как странно, подумала Трейси, мы серьезно обсуждаем важные проблемы, а Круз все еще находится в весьма компрометирующей позе и заметно, что желание не покинуло его.

— Большую ошибку, — спокойно заметил Круз.

— И все узнали о ее ошибке? Все знают, что она «падшая женщина»?

— Конечно нет. Я не считаю нужным распространять неприятные слухи и каким-то образом унижать ее.

Круз откинул волосы со лба.

— Она объяснила семье, почему решила не выходить за меня замуж, сказав, что не желает жить в таком спокойном и далеком от настоящей жизни месте.

— Но ты же сам сказал, что она опозорена и осталась с разбитым сердцем. Если никто об этом не знает, почему она опозорена?

У мексиканца сверкнули глаза.

— Она знает, и я знаю об этом! — И он быстро поднялся.

— Это ты отослал ее прочь, не так ли? Ты не хотел жениться на ней, потому что ее телом пользовался другой мужчина. Она была использована. И ты не мог быть у нее первым!

Круз поднял с земли рубашку и накинул ее на плечи.

— Она сказала, что влюблена в Джона. Ты что, считаешь, что она собиралась выйти за меня замуж, будучи влюблена в Джона? Или что я мог жениться на женщине, влюбленной в другого мужчину?!

Круз посмотрел на распростертую на земле Трейси. Он ей показался каким-то диким, неприрученным существом. Девушка дрожащими пальцами пыталась застегнуть пуговицы, из которых две отсутствовали.

— И ты не дал ей нового шанса, не так ли? Ты придерживаешься старых обычаев, которые говорят, что мужчина может развлекаться, а женщина должна оставаться девственницей до первой брачной ночи. Как можно быть таким… закоснелым, жестоким, непрощающим и упрямым?!

— Трейси! — В голосе Круза звучало предупреждение, но она не обратила на это внимания.

— Ты хочешь оставаться на высоте и быть святее самого Папы Римского! Она должна быть невинной и чистой, а тебе положено развлекаться. У тебя такой огромный опыт! Ты прекрасно знал, как следует обращаться со мной, и понимал, где следует погладить, а что — поцеловать! И какую нажать кнопку!

— Я не нажимал никаких кнопок!

— Меня удивляет, почему ты пожелал заняться со мной любовью. Но меня уже любили и пользовались моим телом… Тут есть огромная разница, правда? Я не та женщина, на которой может жениться настоящий мужчина. Мужчина с большой буквы. И ты не испытывал ко мне страсти, ты мстил Джону!

Слова текли бурным потоком, и в них соединилось все — боль, и возмущение, и чувства к Джону, Крузу и незнакомой Эстрелите.

Трейси резко затянула концы блузки на талии.

— Пойду приведу лошадей, — мрачно сказал Круз и завязал остатки еды в матерчатый узелок.

Трейси немного пришла в себя и, спотыкаясь, пробралась по камням между кустами к месту, где паслись лошади. Домой они возвращались молча. У конюшни их встретил Хосе, и Трейси собрала свои камеры.

— Благодарю за то, что вы отвезли меня посмотреть петроглифы, — холодно заявила она Крузу. — Я могу как-то добраться до мотеля? Это очень далеко?

— Я прикажу, чтобы Хосе отвез вас, — таким же ледяным тоном ответил ей Круз.

Трейси переоделась и собрала вещи. Через некоторое время к входной двери на пикапе подъехал Хосе. Он сложил багаж и вежливо открыл дверцу. Круза нигде не было видно.

Хосе довез ее до большого двухэтажного мотеля. Мотель стоял в нескольких милях к югу от Энсенады на берегу залива. Он был чистым и достаточно комфортабельным. Из ее комнаты виднелся пляж, и девушке захотелось побродить по нему и выбросить все случившееся из головы. Но ноги у нее слишком болели, поэтому пришлось ограничиться короткой прогулкой.

На следующее утро, хорошо выспавшись и неспешно позавтракав в ресторане мотеля, Трейси отправилась на прогулку. Было время прилива, и волны добегали почти до середины пляжа. Девушка загорала у бассейна, нетерпеливо слушая рассказы милой, но болтливой пары из Юты о путешествии по Мексике.

В полдень прилив закончился, оставив за собой мокрый песок. Трейси с удовольствием побродила босиком, хотя из-за довольно свежего ветерка пришлось надеть джинсы и легкую куртку с капюшоном.

Несмотря на все еще ноющие мышцы, прогулка под ослепительным солнцем оказалась весьма приятной. На пляже изредка попадались необычайно красивые ракушки, обычные же встречались на каждом шагу, и Трейси начала набивать ими карманы, лишь позже сообразив, что все равно не может собрать их все.

Немного устав, девушка уселась, спрятавшись за песчаной дюной. Она рассеянно перебирала ракушки, любуясь их совершенной формой и окраской.

Трейси пыталась отогнать от себя непрошеные мысли, но они обрушились на нее с неожиданной силой. Джон, изменивший ей и занимавшийся любовью с другой женщиной… Сейчас Трейси уже не ощущала прежних гнева и боли. Казалось, все произошло давно и теперь ей уже все равно. Джон умер, его больше нет.

Но оставался Круз со своей ненавистью и Эстрелита Хуаррес. Трейси попыталась представить ее себе, но этот образ ускользал от нее. Джон соблазнил Эстрелиту и бросил, а потом ее бросил Круз. Как могут мужчины в наше время пользоваться двойными стандартами? — подумала Трейси, ощущая прилив ярости. Мужчине можно развлекаться до свадьбы, но Боже спаси и помилуй невинную девушку, позволившую себе некоторую вольность!

Трейси вдруг подумала, что пытается защитить девушку, соблазненную Джоном. Но, может, она не ее защищала, а нападала на Круза?! Какое он имел право быть таким высокомерным? И он плохо поступил с Эстрелитой! Но если Круз собирался на ней жениться, значит, она его волновала?

Трейси внезапно вскочила — она не желает больше об этом думать! Все слишком запутано. А потом, какое ей дело до жизни Круза и Эстрелиты? У нее своя цель — найти и сфотографировать наскальные рисунки. Пока нет машины, она не в состоянии что-либо предпринять, а значит, можно наслаждаться отдыхом.

Трейси снова отправилась бродить по пляжу, глядя на ребятишек, возившихся в песке. Взрослые стояли по колено в воде, бурунчиками крутившейся вокруг ног. Большинство из них держали в руках странные плоские вилы, которыми они ворошили песок каждый раз, когда откатывалась волна. Трейси не могла понять, чем они занимаются. По всей вероятности, это были обитатели расположенной неподалеку стоянки трейлеров.

Девушка с любопытством заглянула в оставленное кем-то ведро, почти до краев наполненное крупными съедобными моллюсками — плотными, с красивыми краями белыми ракушками. Оказывается, эти люди собирали моллюсков!

Коренастая женщина тяжело дыша подошла к ведру и положила в него еще несколько раковин.

— Сколько же здесь моллюсков! — радостно заявила она. — Я жду не дождусь, когда приготовлю чауде — густую похлебку из моллюсков со свининой, сухарями и овощами! Или, может, на этот раз я наберусь смелости и попробую их сырыми. Говорят, они потрясающе вкусные с острым соусом табаско. — Но она сморщила нос, как будто подобное кушанье ее не очень привлекало.

Трейси рассмеялась.

— Мне кажется, лучше остановиться на чауде.

— А вы не собираете моллюсков? — спросила женщина. — Видите, здесь можно найти очень крупные экземпляры.

Трейси показала ей свои ракушки. Женщина громко захохотала.

— Я тоже собирала эти ракушки, пока не поняла, что лучше искать что-то съедобное. Заходите к нам, я вас угощу похлебкой, — предложила она, снова спеша к воде. — Наш домик выкрашен серебряной краской и стоит позади других трейлеров.

Ветер подул сильнее, и большинство ловцов моллюсков вернулись на стоянку трейлеров. Рыжая женщина, продолжавшая сбор «урожая», весело помахала Трейси. Если бы ей не предстояла долгая дорога в мотель, девушка с удовольствием приняла бы приглашение. Ей хотелось побыть с веселыми, разговорчивыми людьми, подальше от собственных мрачных мыслей.

К рыженькой подошел мужчина в свободной куртке, из-под которой торчали тощие длинные ноги, и они вместе отправились к трейлеру. Это была забавная парочка. Они почти поравнялись с Трейси, и тут она увидела, что мужчина не может быть мужем рыжей собирательницы моллюсков. Он был молод, примерно такого же возраста, как Трейси. Типичный американец, даже пышные светлые усы не могли сильно изменить его облик.

Женщина грустно посмотрела на Трейси.

— Разве мало отдать четверть моллюсков за то, что он их почистит? А этот бандит хочет треть. Треть! — возмущенно повторила она.

Парень ухмыльнулся.

— Я предложил вам показать, как это делается. Здесь все чистят их сами.

Женщина сморщила пухлое смешливое личико.

— Если я буду чистить их сама, то потом не смогу есть. А если мужу дать в руки нож, то сам он поранится, а все моллюски останутся в раковинах!

— Пригласите меня на похлебку, и я почищу моллюсков, — продолжал торговаться парень.

Он весело улыбался, и женщина, притворно тяжело вздохнув, сдалась, так что парень получил приглашение на похлебку, хотя Трейси не сомневалась, что его пригласили бы в любом случае. Она с удовольствием наблюдала за шутливой перебранкой, ей не хотелось их покидать. Но надо было возвращаться, и девушка медленно двинулась в сторону мотеля.

— Вы не должны одна расхаживать по пляжу! — вслед Трейси воскликнула женщина. — Сейчас быстро темнеет.

— Я иду в мотель.

— Лучше присоединяйтесь к нам, а потом Томас отвезет вас.

Видно, женщина привыкла командовать.

Томас на мгновение застыл, потом утвердительно кивнул.

— Конечно, — улыбнулся он. — Только если не получу тумака от ревнивого муженька или еще кого-нибудь.

Трейси, поколебавшись, ответила:

— Мужа нет.

Она почувствовала на себе взгляд высокого парня и добавила:

— Меня зовут Трейси Шарп.

— Мэри Хантон, — представилась рыжая толстушка. — А это Томас.

— Томас Джонсон, — отрекомендовался парень.

Вечер прошел чудесно. Мэри приготовила вкуснейшую похлебку. Мистер Хантон оказался таким же разговорчивым, как и его жена, и не переставая рассказывал забавные истории и анекдоты. Томас, переодевшийся в чистые брюки и спортивную майку, все время подшучивал над миссис Хантон.

На десерт Мэри Хантон достала из холодильника творожный пудинг. Ужин закончился очень приятно. Трейси от души всех поблагодарила, решив, что пора возвращаться в мотель. Томас усадил ее в старенький пикап, стоявший рядом с небольшим трейлером.

Казалось, в нем живут давно — над небольшим двориком был натянут навес, а сам дворик огражден палками, небрежно перетянутыми проволокой. Мотор пикапа громко заработал, и они покатили по пыльной дороге.

— Мне хотелось бы знать… — начал Томас, искоса глянув на девушку.

— И мне тоже, — заметила Трейси. — Мне интересно, почему вы живете здесь в старом полуразвалившемся трейлере и, как кажется, не в большом достатке.

— Он — не полуразвалившийся, — возмутился Томас.

— Примите мои извинения, — насмешливо пробормотала девушка.

— Он просто хорошо разношен, как удобные туфли.

— Понимаю. И как давно вы живете с такими удобствами?

— На этой стоянке три или четыре месяца, но в самой Мексике — пару лет.

— Почему?

— А почему бы нет?

Свет фар спугнул кролика, перебегавшего дорогу.

— Как вы зарабатываете себе на жизнь? — спросила Трейси.

— О, я умею чистить моллюсков и могу быть гидом для туристов. И потом можно написать родственникам; если они пришлют денег, то я вернусь домой.

Девушка не знала, верить ли ему.

— Послушайте, ведь вы не такой человек…

Она замолчала, поняв, что затрагивает слишком личные проблемы, и ему это может не понравиться.

Но Томас не обиделся.

— О'кей, я все расскажу. После окончания колледжа я стал работать в брокерской конторе отца, — сказал Томас, подъехав к мотелю и выключив мотор. — Я пытался быть хорошим, послушным сыном и продержался год, а потом понял, что больше не выдержу. Мне хотелось немного побродить по свету. Я провел два года, шатаясь по Европе, а потом приехал в Мексику.

— Чтобы остаться здесь навсегда?

— Не обязательно. Я могу встретить женщину, ради которой можно будет вернуться и продолжать работать в конторе.

— Вам кажется, что вы встретите такую женщину здесь? — Трейси не удалось убрать скептические нотки из интонации.

— Возможно. Она придет на пляж босиком, в джинсах и красной куртке с капюшоном.

Трейси не могла разобрать в полумраке выражения лица Томаса и сделала вид, что не узнала в описании себя.

— А что будет, если она никогда не придет, ни босиком, ни в каком-нибудь другом виде?

— О, тогда придется вернуться домой, в Штаты, остепениться и стать самым скучным брокером в мире, а образцом мне будет служить отец. Или снова стану лицом без определенного места жительства.

Он опять улыбнулся, и Трейси не поняла, насколько он серьезен. Но ей показалось, что Томас Джонсон не так счастлив, как пытается казаться, что у него серьезный конфликт с отцом.

Трейси открыла дверцу пикапа. Томас хотел ее проводить, но девушка сказала, что это совсем не обязательно.

— Мы хорошо провели время, — заметил Томас. — Мы еще встретимся?

— Возможно. Как вы считаете, нам удастся сделать так, чтобы миссис Хантон еще раз пригласила нас к себе?

— Не знаю, но завтра рыбак будет продавать омаров. Не хотите вместе со мной поужинать омаром?

Трейси заколебалась, но потом подумала: почему бы нет? Томас был веселым и приветливым, ей всегда хотелось иметь такого брата. Он предложил заехать за ней в мотель, но девушка сказала, что будет на пляже.

Трейси решила попросить Томаса отвезти ее в автомастерскую и после ланча отправилась на пляж.

Несколько энтузиастов искали моллюсков, среди них миссис Хантон, Томаса же нигде не было видно. Когда Трейси подошла к трейлеру, он открыл дверь до того, как она успела постучать.

— О, входите! Я уже собирался подъехать к мотелю — сегодня очень ветрено. Продавец омаров еще не приехал, и вам придется есть чили из консервной банки. Может, пока выпьем кофе?

— Чудесно.

Трейси устроилась на диванчике в передней части трейлера. Кухня была крохотной, и раковина на фоне высокого Томаса казалась игрушечной. С другой стороны находилась душевая.

— Вы, кажется, вчера упоминали о богатом дедушке с материнской стороны. Значит, наследства от него вы так и не получили? — спросила Трейси.

— Нет, он несколько раз женился, каждый раз на более молодой женщине, и ухитрился потратить все деньги.

Томас налил крепкий черный кофе. Сахара и сливок у него не было. Помолчав, Томас сказал:

— Я познакомил вас с моим прошлым, настоящим и будущим. Может, теперь вы расскажете о себе?

Трейси заколебалась, но потом решила, что в этом нет ничего особенного. Она рассказала ему о себе и о Джоне и почему она приехала сюда.

— Пока я была дома, я не думала, что столкнусь здесь с такими проблемами…

Она вспомнила о Крузе и, не называя его имени, продолжала:

— Некоторые не верят, что здесь действительно существуют наскальные рисунки, которые удалось открыть Джону.

— Да нет! Они действительно существуют!

Трейси, глядевшая из окошка на океан, медленно повернулась к Томасу.

— Что вы сказали?

— Я сказал, что наскальные рисунки существуют. Я там был и видел их. Шарп. Шарп. Я не связывал вас с Джоном Шарпом. Конечно, Трейси Шарп.

— Вы знали Джона?

— Черт побери, да. Хозяин ранчо познакомил нас, и Джон нанял меня в качестве переводчика. Его проводник мог немного объясняться по-английски, но Джону не нравилось… — Томас остановился, ему стало неудобно.

Трейси улыбнулась.

— Я все знаю о… странностях Джона.

Потом она поняла, что Том под хозяином ранчо имел в виду Круза.

Она сказала себе, что все это неважно. Важно то, что рядом сидит Том, а наскальные рисунки существуют! Она хотела отпить кофе, но рука задрожала, и кофе пролился на блузку.

— Вы не обожглись? — заволновался Том и начал было промокать блузку полотенцем, но смутился и отдал полотенце Трейси.

— Нет, я просто промокла!

Том вытащил из ящика рубашку цвета хаки и подал ее собеседнице, отводя глаза в сторону и смущенно улыбаясь.

— Наденьте, пока не высохнет ваша блузка.

Трейси отправилась в крохотную душевую и переоделась. Вернувшись, она сказала:

— А теперь я прошу вас все рассказать об экспедиции и о рисунках. Все.

После того как владелец ранчо познакомил Джона с Томом, Джон нанял молодого человека в качестве переводчика, но он не принимал участия в подготовке экспедиции. Они отправились с ранчо Хуарреса.

— Если бы я раньше знал все об экспедиции, не уверен, что согласился бы, — заметил Том. — У меня болело все, что можно, после тряски целый день на этом чертовом муле. Дорога, если это можно так назвать, была ужасной и вилась вверх и вниз по каньонам. И Джон… пребывал в плохом настроении.

Трейси «перевела» для себя то, что Том деликатно обозначил как «плохое настроение» Джона. Она решила, что вспышки гнева Джона вызывались тем, что на ранчо оставалась Эстрелита Хуаррес. Но она ничего не сказала Тому и ждала, когда он продолжит.

— Джон никогда не говорил, почему он решил, что в этом Богом забытом месте мы найдем рисунки. Мне казалось, что они должны быть гораздо южнее. Но, наверно, он знал, что делал, хотя мы чуть не пропустили это место. Мы вообще-то открыли несколько пещер, но они больше походили на следы эрозии в скале, и там не было ни одного рисунка. Я совершенно не мог ориентироваться, но, кажется, проводник находил нужное направление. Потом мы добрались до каньона, заполненного огромными камнями. Мне казалось, что наверху когда-то прорвалась плотина. Так бывает после сильного подъема воды, когда на верхушках деревьев остаются сломанные ветки и тому подобное. А мне приходилось прикладывать максимум усилий, чтобы не упасть с этого чертова мула. И вдруг Джон повернулся и закричал: «Смотрите!» Я обернулся и увидел на скале огромное изображение человека. Он был в чем-то красном, с поднятыми руками и нарисован так, что казался выходящим из пещеры. Казалось, что он собирается на нас напасть.

Том перевел дыхание, у него задрожали руки.

— Но рисунок можно было увидеть только с этого места. Если бы Джон не оглянулся, мы бы проехали мимо. Мы остановились и подошли поближе к рисунку. Это было что-то необыкновенное! Наверно, мне это показалось интереснее, чем Джону, потому что я видел такое в первый раз в жизни. Но Джон тоже выглядел взволнованным.

Трейси задала ему единственный вопрос:

— Вы можете отвезти меня туда?

Том только отрицательно покачал головой.

— Но вы же сами говорили, что водите туристов по этим местам.

— Конечно, я провожаю их на старое английское кладбище или показываю развалины старого пирса. Некоторых я возил к Национальной обсерватории. Но я никогда не смогу найти эти рисунки.

Трейси ужаснулась — найти человека, который был там и видел рисунки, а теперь отказывается проводить ее туда!

— С нами был еще проводник Квинтера Торрес.

Трейси было обрадовалась, но надежда лопнула, как воздушный шарик, когда Том продолжил:

— Но, кажется, он куда-то уехал. Я его не видел несколько месяцев и слышал, что он продал своих мулов. Эй, вон продавец омаров! Пошли, вы мне поможете выбрать самых больших!

Трейси пришлось отвлечься от очередной неудачи и вернуться к омарам. Через окошко она увидела пикап. Дюжий мексиканец, стоя на нем, доставал из мешка ярко-красных омаров.

Ветер вырвал из рук Тома железную дверь, когда он ее открыл, чтобы пропустить Трейси, и с шумом стукнул ею о стенку трейлера.

Трейси вышла наружу и сразу увидела Круза, не сводившего с нее темных глаз.