6

– Что случилось? – спросила Кристина участливо. Она видела, что Аннабелл явно чем-то встревожена.

– У меня была тяжелая ночь, – призналась она неохотно.

Эдвард с Тимом, бежали впереди, давая им с Кристиной возможность немного поболтать. Аннабелл слышала, как Тим хвастался:

– Мой папа все умеет!

– Мальчишки… – улыбнулась Кристина. – Вечно они так себя ведут.

– А Бенедикт тоже все что угодно может сделать! – ответил Эдвард гордо.

Аннабелл не могла не заметить сочувственного взгляда, который бросила на нее Кристина.

– Похоже, он всерьез привязался к Бенедикту, – заметила она, как можно более непринужденно, но несложно было догадаться, о чем она думает.

Аннабелл стало дурно.

– Что с тобой, Аннабелл? Ты больна? Тебе бы прилечь. Ступай домой, я сама отведу Эдварда, а потом заберу его вместе с Тимом.

– Спасибо, не стоит. Мне все равно нужно идти на работу. В пятницу я оставалась дома с Эдвардом, и больше я не могу…

– Аннабелл, ты не можешь идти на работу в таком виде. Ты выглядишь просто ужасно. – Кристина была не на шутку обеспокоена. – Ты вся дрожишь, у тебя явно температура. Похоже, ты заразилась.

– Спасибо, но все в порядке, – сказала Аннабелл твердо.

Но они обе знали, что это неправда.

В отличие от Эдварда, который поправился достаточно быстро, – за несколько дней, – Аннабелл становилось все хуже. Голова была будто свинцовая, всю ночь ее тошнило, а тело ломило. Как будто это был грипп и пищевое отравление одновременно. Стоило ей закрыть глаза, как она начинала терять равновесие.

– Господи, да куда ж ты собралась? – доносился до нее голос Кристины. – Ты ведь даже доехать туда не сможешь! В таком состоянии вести машину просто опасно. Отправляйся домой, я отведу мальчиков, а потом загляну к тебе, чтобы убедиться, что все в порядке.

Очередной приступ тошноты не оставил Аннабелл никакой возможности сопротивляться, и она направилась к дому. Господи, только бы добраться до дому!

Через полчаса Кристина заглянула к ней.

– Слава богу, у тебя хватило разума никуда не ехать! Я бы побыла с тобой подольше, но я обещала маме помочь… – извинилась она.

– Все в порядке, – успокоила ее Аннабелл. – Я просто посплю немного, и голова пройдет.

– Ты уверена?

– Конечно, – заверила ее Аннабелл. Только когда Кристина уже ушла, она вспомнила, что забыла попросить ее позвонить в офис и предупредить Бенедикта о том, что ее не будет. Она, хотела было сама это сделать, но у нее потемнело в глазах, и она провалилась в сон.


Бенедикт нахмурился, когда, заглянув в офис Аннабелл, обнаружил, что ее нет на рабочем месте. Почему она не позвонила ему? Неужели с Эдвардом что-нибудь серьезное?

Вообще-то это не его забота. В компании есть специальный отдел, который должен этим заниматься. Пусть выяснят, что случилось и как можно ей помочь. Ему-то, какое дело? Она теперь всего лишь его служащая.

Он стиснул зубы. Да кого он пытается обмануть? Ему вообще до следующей недели здесь нечего делать, а он зачем-то сюда пришел…


Если служащей отдела кадров и показалось странным, что он просит телефон Аннабелл, то она не подала виду. Закрывшись в своем кабинете, Бенедикт набрал номер…

Но никто не отвечал.

Во сне Аннабелл слышала, как звонит телефон, но у нее не было сил проснуться и поднять трубку.


Бенедикт услышал автоответчик и повесил трубку. Где же она? Может, снова передумала и решила не выходить на работу? Характер, однако… Но в чем в чем, а в безответственности Аннабелл невозможно упрекнуть. Она бы непременно вышла на работу, если бы… Наверное, что-то случилось с ней или с ее ребенком. В голову ему лезли самые разные мысли. Может, она сейчас с Эдвардом в больнице… Бенедикт, вдруг понял, что ему просто необходимо быть там, рядом с ними. Возможно, он сумеет как-то помочь, поддержать их. Но как? Неожиданно для самого себя, Бенедикт вдруг осознал, что он сам просто не может находиться в другом месте и заниматься другими делами, в то время как обязан быть рядом с ними. Почему? На этот вопрос он не смог бы ответить. Он просто чувствовал. Что ему нужно быть там и как можно скорее.

Он был неравнодушен к Эдварду. В конце концов, он прекрасно знает, что такое расти без отца. И какие еще могут быть дела, когда Эдвард болен?

Некоторое время он еще пытался дозвониться, но безрезультатно. Отшвырнув бумаги, приготовленные для деловой встречи, он потянулся к пиджаку…

Когда он добрался до ее дома и зашел во двор, навстречу ему выбежал Эдвард. За ним вышла Кристина.

– Бенедикт!

– Слава богу!

– Мамочка очень сильно болеет, – сказал Эдвард, крепко прижавшись к нему.

– Аннабелл нездорова, – пояснила Кристина. – Боюсь, с ней что-то серьезное. Пришлось даже вызвать врача.

Тут Бенедикт увидел пожилого мужчину, который только что вышел из дома.

– Похоже, Аннабелл стала жертвой эпидемии. Причем болезнь протекает с осложнениями, – сказал он устало. – У нее обезвоживание, и она очень слаба. Необходимо, чтобы кто-нибудь ухаживал за ней, не говоря уж о ребенке. – Он вопросительно посмотрел на Кристину.

Та нервно покусывала губу.

– Я бы с радостью взяла Эдварда пожить с нами, но…

– Не беспокойтесь, – вмешался в разговор Бенедикт. – Я останусь и присмотрю за Аннабелл и за Эдвардом. Я ее бывший муж, – объяснил он доктору, который, был явно ошарашен происходящим.

– Да, я должен предупредить вас, что она находится без сознания, – продолжал он сухо, когда Кристина уже ушла. – Она не очень хорошо понимает, что происходит, и может бредить. Но это быстро пройдет. У нее сильный жар и желудочные спазмы. Я дал ей необходимые лекарства, и скоро она должна почувствовать себя лучше. Хотя для полного выздоровления понадобится достаточно много времени…

– А почему же тогда вы не положите ее в больницу? – спросил Бенедикт раздраженно.

– Сразу по нескольким причинам. Во-первых, свободных мест там может и не оказаться. Во-вторых, это будет сильным шоком для ребенка. И, наконец, ее состояние, хоть и тяжелое, но довольно стабильное. Да, конечно, ухаживать за ней будет не так-то легко. Так что подумайте: я могу устроить ребенка на время в приют, а медсестра из местной больницы могла бы навещать ее время от времени.

– Приют?! Нет, Эдвард не нуждается в приюте, а Аннабелл – в вашей медсестре. Я о них сам позабочусь.

Доктор постарался ничем не выказать своего облегчения. Эпидемия доставляла слишком много хлопот…

– Хорошо. Тогда вам придется…

Нахмурившись, Бенедикт слушал указания врача. Когда тот ушел, Эдвард спросил, пристально глядя ему в глаза:

– Когда моя мама поправится?

– Скоро, – успокоил его Бенедикт, хотя самому ему было далеко не спокойно.

Он глядел на бледное лицо Аннабелл. Она лежала не двигаясь, и это пугало его не на шутку. Когда они познакомились, она была совсем другой…

Вдруг Аннабелл заметалась на кровати. На лбу у нее выступила испарина, она открыла глаза, но как будто не узнала его…

– Все в порядке, Аннабелл, – успокоил он ее. Он старался убедить в этом ее, но ему было очень тревожно. У него стучало в висках.

– У меня болит голова, – простонала Аннабелл.

– Выпей лекарство, – сказал Бенедикт ласково. – Оно собьет температуру, и тебе станет легче.

Аннабелл послушно попыталась приподнять голову, но даже это усилие, было для нее почти сверхъестественным. Он присел на кровать, нежно обнял ее и, поддерживая, помог ей сесть. С огромным трудом она сделала несколько глотков.

– У меня болит горло, – прошептала она жалобно. – Все болит.

Он положил ладонь ей на лоб.

– Хорошо… прохладно… – сказала она очень тихо.

У Бенедикта разрывалось сердце. Он и представить не мог ее такой.

– Почему здесь так жарко?

– Ты болеешь, у тебя температура, – сказал ей Бенедикт.

– У тебя контракт с Андерсеном, не трать на меня время, – сказала Аннабелл и, закрыв глаза, откинулась на подушку. Бенедикт нахмурился: она явно бредит, потому что с Андерсеном он работал, когда они только поженились.

…Она была для него всем, у них никогда не было секретов друг от друга. Но сейчас не время вспоминать о том, что было: Аннабелл серьезно больна, и он должен за ней ухаживать.

Ночная рубашка на ней была уже вся мокрая. Бенедикт осторожно снял ее, стараясь обращать как можно меньше внимания на ее обнаженное тело, которое даже сейчас было прекрасно. Отвечая на ее несвязные вопросы, он дрожащими руками аккуратно накрыл ее одеялом.

– Бенедикт… – Она снова проснулась.

– Да?

– Я так тебя люблю! – сказала она улыбаясь, и погрузилась в глубокий сон.

Неужели это правда? – подумал Бенедикт с надеждой.


Два часа ночи. Бенедикт совсем не спал, и силы покидали его. Слава богу, хоть чуть-чуть ему удалось сбить температуру. Эдвард безмятежно спал, не подозревая, что переживал в эти минуты его отец.

Но заснуть Бенедикт не мог: он боялся оставлять Аннабелл одну.

Он пошел в ванную и принял душ. Да, длинный у него сегодня день… Вернувшись, он посмотрел на свободную половину широкой кровати, на которой лежала Аннабелл. Он ведь ей не помешает, если слегка вздремнет?…


Чувство отчаяния и безысходности не покидало Аннабелл. В ее жизни случилось что-то страшное, но что? Ей снилось, что в пустом доме она ищет Бенедикта, но тщетно: она абсолютно одна. Аннабелл похолодела от страха: неужели он оставил ее? Ведь она не сможет без него жить!…

Она металась во сне, словно пытаясь убежать от этого кошмара, и звала Бенедикта.


Услышав ее голос, он проснулся.

– Бенедикт… – В ее голосе слышался испуг, и даже в темноте видно было, что она дрожит.

– Аннабелл, успокойся, все хорошо. – Он склонился над ней.

С огромным трудом, открыв глаза, она вздохнула с облегчением: Бенедикт здесь, рядом. Он не бросил ее, это был всего лишь кошмарный сон.

И все же где-то в глубине сознания ее не покидало беспокойство: как Аннабелл ни старалась, она не могла отделаться от мысли о том, что что-то произошло… Ей недостаточно просто видеть его рядом. Чтобы кошмар рассеялся, она должна прижаться к нему, почувствовать его тепло.

– Обними меня, – попросила она хриплым прерывающимся голосом. – Мне снилось, что ты ушел. Все как будто в тумане, я не могу понять, что со мной происходит.

– Ты болела, у тебя был сильный жар, – сказал Бенедикт тихо, стараясь не пугать ее.

– И бредила, наверное… – Она хотела улыбнуться, но не смогла. – Я, должно быть, тебя напугала? Мне снилось, что я ищу тебя, но никак не могу найти. – На глазах у нее были слезы.

Бенедикт молча слушал, глядя на ее пылающее от жара лицо и неестественный блеск глаз. Она потянулась к нему. Он попытался отстраниться, но было поздно: она уже обняла его, положив голову, ему на грудь.

Тревожно глядя на нее, Бенедикт думал, что это не должно происходить: он же обязан просто ухаживать за ней. Но как ей это объяснить в ее состоянии? Сейчас она вряд ли способна его понять. И, как бы в подтверждение его мыслей, она снова повернулась к нему:

– Бенедикт… – Она еще сильнее прижалась к нему. Ощущение его близости успокаивало ее. Успокаивало? Когда это она могла быть спокойна, находясь с ним рядом? Всегда, когда они были вместе, ее чувства были обострены до предела. Но сейчас только он может помочь ей забыть тот страшный сон…

Бенедикт почувствовал, как его сердце забилось сильнее, когда ее рука обвила его шею и… Он никогда не мог бы представить, что такое может произойти, но ведь происходит… У него не было сил сопротивляться искушению.

Но он не имеет права! Он не имеет права пользоваться тем, что она не осознает, что делает. Он попытался высвободиться из ее объятий, но она только крепче обвила его руками. Это было слишком даже для него…

Бенедикт сделал глубокий вдох. Он должен положить этому конец.

– Аннабелл…

Аннабелл лишь вздохнула, нежно прижимаясь губами к его губам. Он не мог не ответить на этот поцелуй, хоть и понимал, что она бредит, что он не должен это делать, даже если она сама первая целует его.

Он отстранился от нее. Аннабелл посмотрела на него испуганно, явно не понимая, что происходит.

Одеяло соскользнуло на пол. Тусклый свет луны озарил ее обнаженное тело. Она чувствовала на себе его горящий взгляд, но этого ей было мало: она жаждала его прикосновений.

Бенедикт не мог оторвать от нее глаз. Он слишком хорошо понимал, что она сейчас чувствует, и, не отдавая себе отчета, он прижал ее к себе.

Он чувствовал ее тело, такое родное и близкое… Он больше не мог себя сдерживать. Нет, он не хотел ласкать ее грудь или нежно проводить рукой по бедрам, но… при каждом его прикосновении она вздрагивала от удовольствия. Господи, он не должен это допускать! Но вся его жизнь просто потеряет смысл, если они не будут любить друг друга.

Желание затмило все остальное. Нежность ее губ, тепло ее обнаженного тела… Она стонала от удовольствия, когда он покрывал его поцелуями.

Так и должно быть. Природой они предназначены друг для друга, нет и не может быть ничего естественнее, чем то, что между ними сейчас происходит. Никакой реальности больше не существовало, есть только их с Аннабелл любовь. И он целиком отдался этому чувству…

Тихонько вскрикнув, она сжала его руку.

– Бенедикт… – прошептала она уже в полусне.

Убедившись, что Аннабелл спит, он встал с постели. Как он допустил, чтобы это произошло, почему ничего не сделал? Как он мог полностью отдаться на волю чувств?! Он, почувствовал себя подлецом.

Он всегда считал, что мужчина обязан защищать женщину, особенно ту, которую любит больше всех на свете. Иногда даже защищать от самого себя. Ведь именно поэтому он и развелся с ней: чтобы другой мужчина смог подарить ей детей – то, чего он, Бенедикт, никогда не смог бы ей дать.

Именно это качество он всегда в себе ценил. А теперь? Меряя шагами комнату, он со злостью думал, что всю оставшуюся жизнь будет себя презирать.

Аннабелл снова застонала. Очевидно, жар усиливался. Он снова помог ей приподняться и заставил выпить лекарство. Она смотрела на него невидящим взглядом, не узнавая…

Наверное, ей вряд ли понравится, если она вспомнит, что между ними произошло этой ночью. Но у нее слишком сильный жар. И она наверняка не захочет этого вспоминать.

Но Бенедикт никогда не забудет эту ночь. Как и многое из того, что между ними было до этого…

Он находился рядом с женщиной, которую любил, любит, и будет любить всегда. Но есть еще ее ребенок – ребенок, которого он не смог ей дать. Если бы Аннабелл только знала, что он чувствовал, когда она пыталась настаивать на том, что именно он отец Эдварда. Эта боль навсегда останется в его душе.


Аннабелл почувствовала луч солнца на своем лице. Господи, да уже поздно! Она, наверное, проспала…

Открыв глаза, она попыталась приподняться, но тело ее не слушалось. Что случилось? В доме было тихо. Где же Эдвард? Страх и паника охватили ее.

Где Эдвард, почему она в постели? Нужно подняться и скорее найти его. С огромным усилием, откинув одеяло, она села на кровати. Но что это?… Она с удивлением посмотрела на свою шелковую ночную рубашку. Когда-то у нее были такие дорогие сорочки. Правда носила она их нечасто. Когда они с Бенедиктом жили вместе, она спала без одежды, чтобы чувствовать его тело даже во сне. Она вздрогнула. Где-то в глубине сознания мелькнуло какое-то воспоминание… но сейчас есть вещи куда важнее.

Ее сердце билось учащенно. Она никак не могла понять, что происходит. Она попробовала встать с кровати, но обнаружила, что должна опираться на что-нибудь, чтобы не упасть.

Наконец ей удалось сделать несколько неуверенных шагов, и она, было вздохнула с облегчением, но тут в дверях появился Бенедикт…

Что между ними было этой ночью? Смутные воспоминания не давали ей покоя: будто они были вместе, будто она сама хотела этого… У нее закружилась голова.

– Где Эдвард? – спросила она хриплым голосом. – И что ты здесь делаешь?

– С Эдвардом все в порядке, не беспокойся. Я здесь, потому что кто-то должен же за тобой ухаживать.

– Ухаживать за мной? Ты?!! – переспросила Аннабелл. Как она ни старалась, ее голос звучал истерично. – Но почему именно ты?

– А почему бы и нет? Просто я оказался рядом. К тому же я твой бывший муж.

Аннабелл пристально на него смотрела.

– Больше здесь никого не было, – продолжал он спокойно. – Кристина, конечно, была готова помочь, но ведь, сама знаешь, у нее своя семья, маленький ребенок… В какой-то момент тебя вообще хотели положить в больницу.

– В больницу?!

– Ты серьезно больна, – спокойно объяснил ей Бенедикт. – Лучше ложись в кровать.

Он сделал несколько шагов вперед, чтобы помочь ей.

– Не трогай меня! – закричала Аннабелл испуганно.

Когда он подошел так близко, она вдруг отчетливо вспомнила, что произошло этой ночью. К сожалению, это вовсе не плод ее воображения, это действительно случилось.

Она ждала, что он не преминет напомнить ей о том, что не так давно она сама просила его не просто дотронуться до нее, а… Какое унижение! Аннабелл чувствовала себя абсолютно беспомощной. Но он просто молча поднял ее на руки и осторожно уложил на кровать.

– Ты все еще очень слаба.

В дверь позвонили.

– Должно быть, это врач. Пойду, открою ему.

Когда он вышел, Аннабелл обхватила голову руками, стараясь в точности припомнить все, что произошло этой ночью. Теперь она отчетливо помнила все: как хорошо ей было с Бенедиктом, как она сама его об этом просила…

Тут дверь открылась, и в комнату вошел доктор. Он был явно встревожен.

– Итак, Аннабелл, вы наконец, пришли в себя. Ваш муж потрудился на славу, ухаживая за вами.

Ваш муж?! Аннабелл хотела возразить, что Бенедикт ее бывший муж, но у нее просто не было на это сил. Постепенно она начала осознавать, насколько она слаба.

– Вам уже намного лучше, но это еще не означает, что опасность миновала, – сказал доктор серьезно.

– А когда же я буду полностью здорова? – спросила Аннабелл, стараясь казаться как можно бодрее.

Но врач, казалось, прекрасно видел, как она на самом деле себя чувствует.

– Ну, если вы не будете торопить события, если будете делать все, как я вам скажу, то… недели через три.

– Три недели! Целых три недели?! – воскликнула Аннабелл в ужасе. – Это невозможно! Мне нужно искать новую работу. Я должна работать! Я не могу потерять три недели из-за какого-то вируса.

– Все гораздо серьезнее, чем вы думаете. Я не хочу вас пугать, но… – Доктор покачал головой. – Вам еще повезло, что у вас крепкий организм. Но работа… Нет, сейчас это просто невозможно.

– Она и не будет, – вмешался Бенедикт в их разговор и добавил: – Да никто и не возьмет ее на работу, пока она окончательно не поправится.

Аннабелл метнула недовольный взгляд в его сторону.

Когда доктор ушел, она сказала с раздражением:

– Я не могу ничего не делать целых три недели. Если бы не эта болезнь, я бы наверняка уже нашла новую работу.

Бенедикт промолчал.

– Я должна работать. Мне надо содержать ребенка, а еще выплачивать кредит банку…

– Поговорим об этом позже, – сказал Бенедикт тихо. – Сейчас уже пора забирать Эдварда из садика.

Аннабелл хотела возразить, но вынуждена была лишь бессильно наблюдать, как он выходит из дому.

Господи, неужели целых три недели она не сможет ничего делать! Доктор, наверное, преувеличивает… Может, Бенедикт попросил его об этом? Но она им докажет!…

Она решительно откинула одеяло. Даже это простое движение причинило ей боль, но Аннабелл отказывалась сознаваться в этом даже самой себе. Она ведь еще молодая и сильная… Стараясь не обращать внимания на головокружение, она решительно встала с кровати.

Но ноги ее по-прежнему не слушались: пришлось ухватиться за спинку кровати. Да, у нее слабость, но это лишь от того, что она, столько времени провела в постели, ничего не делая.

Интересно, как долго она провалялась в кровати? Она вспомнила сильные руки Бенедикта, поддерживавшие ее, угадывавшие ее малейшее желание… Он так заботился о ней, как будто… как будто… Как будто она все еще была его женой, как будто он все еще любил ее!

Но он бросил ее, бросил ради другой, напомнила она себе. И, что бы она сейчас ни чувствовала, что бы он ни делал, она не должна забывать этого предательства.

Стиснув зубы, она сделала несколько шагов вперед, но тут у нее подкосились ноги, и она беспомощно рухнула на пол.

Минут через десять она доползла до кровати. Все тело ныло. Она никогда не болела. Единственный раз она испытала реальную боль во время родов, но это было совсем другое…

Боль и слабость, которые она чувствовала сейчас, были ей незнакомы и поэтому сильно ее пугали. Как ужасно зависеть от кого-то, особенно когда этот кто-то – Бенедикт. Но придется смириться и с этим. Все-таки доктор прав: она и о себе-то сейчас не в состоянии позаботиться, не говоря уж об Эдварде.

От досады у нее выступили слезы на глазах. Ну и что ей теперь делать? Как они с Эдвардом будут жить? И почему это должно было случиться, когда у нее только-только стала налаживаться жизнь?! Услышав голосок сына, она спешно смахнула слезу.

Он кинулся к ней. Аннабелл сразу почувствовала себя лучше.

На Эдварде была новая одежда.

– Из-за дождя одежда не успела высохнуть, – объяснил Бенедикт, словно угадав ее мысли. – Так, что я купил новую.

Но ведь это дорогие дизайнерские вещи! Как же она будет возвращать за них деньги Бенедикту? Она всегда покупала Эдварду одежду в недорогих магазинах.

– Мамочка, наконец-то ты поправилась! – Эдвард радостно поцеловал ее. – Посмотри, что я для тебя нарисовал, – сказал он с гордостью, показывая ей картинку. – Это я, ты и Бенедикт. А это дом, в котором мы будем жить.

У Аннабелл перехватило дыхание.

– Что? – переспросила она нервно.

Но Бенедикт уже взял Эдварда за руку.

– Пойдем, приготовим маме чаю. Мы потом это обсудим, – добавил он, глядя на Аннабелл.

– А потом я тебе почитаю, – пообещал ей Эдвард. – Мы каждый вечер тебе читали. Правда, Бенедикт? Ты, наверное, не помнишь, потому что спала. Зато теперь тебе лучше. Маме, нужно сейчас побольше пить, да, Бенедикт?

– Да, и правильно питаться, – добавил он многозначительно.

Когда они вышли, Аннабелл подумала, что зря волновалась за Эдварда. О нем, есть кому позаботиться. Его отец с ним рядом.

Но как Бенедикт может так вести себя с мальчиком и в то же время отказываться его признавать? И что Эдвард говорил насчет того, что они будут жить вместе?…

Когда Бенедикт вернулся в комнату, она уже крепко спала. Он поставил поднос рядом с кроватью. Склонившись над ней, он пристально вглядывался в ее лицо. Вчера доктор сказал, что худшее уже позади, но сам он убедился в этом только теперь, когда она наконец, пришла в сознание.

Ему не хотелось будить ее, но он понимал, что это необходимо: чтобы поскорее поправиться, она должна есть.

Бретелька ночной рубашки спала с ее плеча, и Бенедикт, не отдавая себе отчета, аккуратно ее поправил.

Аннабелл тут же проснулась.

Открыв глаза, она увидела, что он склонился над ней. Она никогда не сознается ему в этом, но до сих пор помнит, как не могла оторвать взгляд от его обнаженного торса, когда они только познакомились. Почти как сейчас…

Но она не должна позволять себе подобное. Она не должна допускать, чтобы чувства взяли верх над разумом. И нельзя забывать, как он ее обидел и – что гораздо важнее – что он может обидеть Эдварда.

– Сколько ты потратил на нас с Эдвардом? – спросила она усталым голосом. Она понимала, что едва ли сможет расплатиться: она никогда не сможет себе позволить таких вещей. Но она не имеет права принимать от него таких дорогих подарков.

– Нам многое нужно обсудить, – сказал Бенедикт спокойно. – Но сначала ты должна поесть.

– Я не голодна, – возразила Аннабелл.

– Доктор сказал, что это необходимо. И, если ты будешь сопротивляться, я тебя насильно накормлю, будь уверена.

– В этом не будет необходимости.

– Вот и отлично.

Аннабелл разрыдалась неожиданно даже для самой себя.

– Я не могу три недели не работать!

– Но ничего не поделаешь. Не думаю, что доктор изменит свое мнение и разрешит тебе выйти работать раньше. Кстати, новую работу ты, надо полагать, еще не нашла?

– Нет, – призналась она. – Но за эти три недели постараюсь найти.

– Ошибаешься. Это время тебе понадобится, чтобы окончательно прийти в себя. Завтра врач снова осмотрит тебя и скажет, можно ли тебе переехать… ко мне домой.

– Ни за что! – воскликнула Аннабелл. – Я никогда больше не буду жить с тобой!

– Но Эдвард так об этом мечтает, – сказал Бенедикт с улыбкой.

– У тебя нет никакого права говорить с ним об этом.

– Аннабелл, признай наконец: тебе нужен кто-то, кто бы о вас позаботился.

– Мы не нуждаемся в твоей помощи!

– Брось, я знаю, сколько ты получаешь. Если ты не будешь работать, вам с Эдвардом просто не на что будет жить.

Этого Аннабелл уже не могла стерпеть.

– Да каким бы богатым ты ни был, я не нуждаюсь в твоей щедрости!…

– Не для тебя, Аннабелл, – прервал ее Бенедикт. – Для Эдварда.

Следовало признать, что он прав. Ради сына она просто обязана принять его помощь. К тому же, если Бенедикт будет проводить с сыном больше времени, может, он все-таки признает его? Как бы она этого хотела! Нет, не для себя, но для Эдварда.

– Кроме меня, у тебя никого нет, – продолжал Бенедикт спокойно. – Если, конечно, не считать отца твоего ребенка, – добавил он.

Аннабелл захотелось прокричать, что она ни в ком не нуждается, что она скорее умрет, чем позволит ему заботиться о ней.

– Кристина мне поможет, – сказала она сухо.

Бенедикт только покачал головой в ответ.

– У нее есть собственная семья, сама знаешь. И к тому же…

– Что?

– Думаю, для Эдварда это будет лучше всего.

Аннабелл не могла поверить собственным ушам. Когда она вновь обрела дар речи, она сама удивилась, сколь гневно зазвучал ее голос:

– С каких пор тебя стало интересовать то, что касается Эдварда?! Ты не думаешь, что для него куда лучше было бы, если бы его родной отец признал его?

– Ради бога, не начинай сначала… Кто бы ни был его отцом, ты его мать и он должен быть рядом с тобой. А Кристина разве что может забрать его к себе. Больше она ничем тебе не сможет помочь.

Аннабелл закрыла глаза. Он снова прав.

– Но кто еще будет нам помогать?

– Я.

– Ты?! Нет, это невозможно, – ответила она твердо, глядя ему прямо в глаза.

– Очень даже возможно. Думаю, в последние дни у тебя была великолепная возможность в этом убедиться.

– Но у тебя работа! – напомнила ему Аннабелл.

– Я могу и дома работать, – ответил он коротко. – К тому же в более просторном доме мне будет гораздо легче: там у меня хотя бы есть собственная кровать.

Собственная кровать! Она так боялась, что он коснется этой темы…

– И где же находится этот замечательный просторный дом? Да и Эдварду так хорошо в садике, я не хочу его огорчать.

– Это ненадолго. К тому же ему все равно скоро в школу. Кстати, ближайшая начальная школа в пятнадцати километрах отсюда.

– Я знаю, – сказала она раздраженно. Она ведь и сама давно думала об этом.

– Эдвард ко мне привык. Давай не будем его расстраивать. Он и так достаточно напереживался, когда ты болела. А сейчас он так хочет, чтобы мы жили все втроем!

Втроем! У Аннабелл сжалось сердце: неужели она вправе лишать сына возможности жить вместе с отцом?!

Загрузка...