Сердце подскажет

Глава третья

— Вы необычный человек, милорд!

Маркиз Уэйн улыбнулся своей собеседнице и, посмотрев на нее, в который раз нашел очаровательной: стройная фигура, высокая грудь и тонкая талия.

— В каком смысле? — спросил он.

Гариетт Уилсон помолчала, прежде чем ответить:

— Это не так просто выразить словами, но я всегда чувствую, что между нами стоит стена, которая не исчезает даже в моменты близости. И мне кажется, что вы строите ее сами.

— Если такая стена и существует, — сказал маркиз, — то уверяю вас, она существует для всех, а не только для вас.

— Именно это я и подозревала. И я часто думаю: что это значит? Почему вы держите нас всех — весь мир — на расстоянии вытянутой руки?

— Разве я это делаю? — спросил Уэйн.

Но тон маркиза яснее слов говорил о том, что было прекрасно известно самому маркизу: девушка говорит правду.

— Любая женщина могла бы подтвердить — вы очень привлекательный мужчина и прекрасный любовник, — рассуждала Гариетт вслух.

— Благодарю вас, дорогая. Я весьма польщен. Кому, как не вам, эксперту в любви, судить о достоинствах любовника.

— Интересно… — задумчиво начала Гариетт. В ее глазах прыгали лукавые огоньки, а на красных чувственных губах играла коварная улыбка. — У меня создается ощущение, что за вашим непобедимым фасадом кроется весьма уязвимое здание.

Маркиз не отвечал, и она продолжила:

— Я понимаю, что имеют в виду ваши друзья, — или, может быть, ваши враги? — когда говорят о вашей невыносимой самоуверенности. Иногда я думаю, что ваше сердце совсем не так бесстрастно, как вы хотите показать нам всем.

— Вы поместили меня под микроскоп, Гариетт, и мне это не нравится! — резко оборвал ее маркиз. — Вы же прекрасно знаете, что я не люблю говорить о себе.

— В самом деле, и это поразительно! По-моему, вы единственный мужчина из всех моих знакомых, кто не поглощен полностью своей собственной особой и ее обсуждением.

— Очень рад, что представляю собой исключение, но поговорим лучше о вас.

Маркиз обнял девушку и нежно прижал ее к себе, но, когда он потянулся губами к ее губам, она коварно ускользнула.

— Я хочу знать правду, — капризно потребовала Гариетт, — почему я не могу так же легко читать в вашем сердце, как в сердцах других мужчин, которые меня любили?

— Может быть, мне нравится быть загадочным, — рассмеялся маркиз.

И с этими словами он нежно взял ее за подбородок, повернул к себе лицом и начал страстно целовать в пухлые губы.

Сегодня они собирались кататься в фаэтоне маркиза, но шел дождь, и любовники проводили день в более интимной обстановке.

Гариетт Уилсон была одной из самых известных личностей в Лондоне.

Она родилась во вполне респектабельной семье и была не только необыкновенно красива, но и обладала хорошо развитым интеллектом.

Девушка свободно говорила по-французски и прекрасно разбиралась в литературе.

Один из ее первых любовников, достопочтенный Фредерик Лэм, сын лорда Мельбурна, помог ей развить природные дарования, читая вслух Шекспира, Вергилия, Мильтона и Джонсона.

Когда девушке было всего пятнадцать, ее соблазнил лорд Крейвен, а за ним последовала целая плеяда знатных любовников.

Она была очень привередлива и иногда даже недоступна.

Совсем недавно герцог Веллингтон заплатил целую тысячу фунтов миссис Портер только за одно знакомство с Гариетт.

В скобках надо заметить, что миссис Портер разбогатела, предоставляя аристократам прекрасных молодых девушек сомнительной нравственности, а попросту говоря, сводничая.

Знакомство Гариетт и герцога Веллингтона было устроено, но обращалась с ним девушка весьма нелюбезно.

Весь «Уайт-клуб» развлекался историей о том, как великий полководец явился в ее дом на назначенное свидание и его прогнал герцог Аргайл.

Высунувшись из окна в ночном чепце Гариетт, счастливый любовник притворялся престарелой дуэньей, которая так глуха и слепа, что не может понять, кто явился в дом.

Гариетт с жестокой издевкой описывала маркизу, как промокший Веллингтон, сняв шляпу, кричал Аргайлу:

— Старая дура, теперь ты меня узнаешь?

— Сэр лорд, — паясничал Аргайл, — я не знаю, кто вы!

Здесь Гариетт рассмеялась и цинично добавила:

— В конце концов, для одной постели достаточно двоих!

Но несмотря на всю свою независимость, Гариетт не удавалось играть привычную для нее роль жестокой красавицы по отношению к маркизу Уэйну.

Она охотилась за ним уже давно. Но хотя много молодых людей стремились в ее объятья, маркиз обращался с ней с обычной вежливостью и не делал ни малейших попыток к сближению.

Но что-то, в чем Гариетт не хотела признаваться даже себе, привлекало ее в этом холодном молодом человеке, удерживавшем весь мир на расстоянии вытянутой руки, как она сказала сегодня.

Она говорила себе, что ее притягивает не красота маркиза, хотя он был почти так же импозантен, как лорд Понсонби, которого она любила несколько лет.

И не богатство маркиза прельщало девушку. Множество богатых молодых людей были бы рады предоставить ей все, что она пожелает.

И не его умение обращаться с оружием и лошадьми.

Гариетт пришла к выводу, что ее волнуют две вещи. Во-первых, его манеры, хотя ее собственные манеры были так же привлекательны, как и ее внешность. И, во-вторых, неотразимый ореол независимости.

Так легко одерживающую победы, Гариетт, как и всякую женщину, привлекала новизна. И маркиз дал ей эту новизну!

Поскольку любовники Гариетт обычно принадлежали к «Уайт-клубу», она узнавала последние новости раньше, чем они достигали великосветских салонов. То же было верно и в отношении суждений джентльменов друг о друге.

Лорд Элванли, с которым Гариетт связывали нежная привязанность и дружба, лорд Ярмут и лорд Уорчестер — все говорили о маркизе.

Задолго до того, как она впервые встретила Уэйна, маркиз уже интересовал Гариетт и возбуждал ее любопытство. Уже тогда она знала, что он держится от своих друзей на расстоянии.

И даже теперь, когда Гариетт наконец увлекла маркиза в свою постель, она находила, что он отличается от всех ее любовников. Ее интересовал тот человек, который скрывается за неприступным фасадом отчужденности и прекрасных манер.

Гариетт была достаточно умна и понимала, что маркиз для нее недоступен, и достаточно честна, чтобы не питать иллюзий о его полном завоевании.

Но в то же время она наслаждалась обществом маркиза и видела, что он не только пылкий любовник, но и интеллектуально развитый человек.

Маркиз был остроумен, образован, и Гариетт находила у него только один недостаток — маркиз проводил с ней гораздо меньше времени, чем бы ей хотелось.

Однако суровая школа жизни научила Гариетт довольствоваться тем, что она может получить, и не требовать луну с неба.

Она выбрала свой жизненный путь, как и две ее сестры, Эми и Софи, и три девушки даже получили в «Уайт-клубе» кощунственное прозвище «грешная троица».

Софи, младшую сестру Гариетт, соблазнил лорд Деерхерст, а затем взял на содержание лорд Бервик.

Софи четыре года назад очень ловко убедила его жениться на ней и теперь из семейного гнездышка на Гросвенор-сквер покровительствовала двум своим сестрам.

Эми, напротив, начала свою карьеру в свете с неудачного замужества, но быстро вернулась из провинции в Лондон, и теперь ее можно было встретить в ложе оперы в окружении самых блестящих светских щеголей. Довольно часто ее сопровождал знаменитый Бью Бруммел.

Однако Гариетт, вне всякого сомнения, была самой привлекательной из троицы. Во всем Лондоне никто не мог бы сравниться с ней ни красотой, ни обаянием.

— Как это типично, — горько заметил один из членов «Уайт-клуба», — что Уэйн с его дьявольским везением получил еще и Гариетт! Она интересовалась мной, пока он не вмешался!

— Нет никакого смысла состязаться с Уэйном, мой друг, — ответил ему приятель. — Ты так же хорошо, как и я, знаешь, что он всегда побеждает — на дуэли, в картах и на скачках.

— Я бы не пожалел и тысячи фунтов, чтобы посмотреть, как он сядет в лужу! — отозвался неудачливый поклонник Гариетт.

Но по его интонации было ясно: он понимает, что его надежда несбыточна.

Насытившись поцелуями, маркиз отпустил Гариетт и сказал:

— Теперь я должен вас оставить. Сегодня я жду к обеду регента, поэтому мне пора домой.

— Вы даете большой прием? — спросила Гариетт.

— Всего на двадцать персон. У меня новый повар, и я хочу посмотреть на выражение лица регента, когда он поймет, что мой повар лучше, чем его Карэм.

— Разве это возможно? — удивилась Гариетт.

— Оказалось, что возможно. Но я сам не мог бы поверить в это до вчерашнего вечера, — признался маркиз.

— Что же произошло вчера? — с любопытством спросила Гариетт.

— Генерал Брэкнелл объявил в клубе, что знает повара, который готовит лучше Карэма, — ответил маркиз. Он улыбнулся и продолжил: — Это был вызов, и я не мог остаться в стороне, прекрасно понимая, что в этой стране Карэму нет равных.

— Я тоже всегда об этом слышала, — согласилась Гариетт.

— Но мы ошибались, — сказал маркиз. — Человек по имени Бувэ готовит лучше любого повара, блюда которого я когда-либо пробовал.

— Как вы можете быть так жестоки? Почему не приглашаете меня сегодня вечером? — капризно спросила девушка.

— Сегодняшняя вечеринка исключительно для гурманов, дорогая, — примирительно отвечал маркиз, — а страсть к еде, я полагаю, не входит в число ваших пороков или, я должен сказать, добродетелей?

— Я могу оценить хорошую кухню! — упрямо возразила Гариетт.

— Существует огромная разница между прекрасными кушаньями, которыми угощаете меня вы, и блюдами, с помощью которых сегодня вечером я собираюсь привести в бешенство регента.

— Вы раздразнили мое любопытство и разбудили зависть, — пожаловалась Гариетт.

— Я приглашу вас на обед на следующей неделе, — пообещал маркиз, — и клянусь, вы не разочаруетесь.

— Невозможно остаться разочарованной, побывав у вас в гостях. Ваша кухня, как и убранство дома, всегда была потрясающей. — Она улыбнулась. — Интересно, что у каждого мужчины найдется увлечение, стоит только коснуться его, и он распускает хвост, как павлин. Ваше увлечение — это изысканная кухня.

— Не стану с этим спорить, — согласился маркиз.

— У лорда Ярмута — антиквариат. Когда я обедала с ним в последний раз, он показал мне коллекцию золотых и серебряных монет, портреты, табакерки и часы, и всем этим он ужасно гордился.

Уэйн слушал рассуждения девушки без особого интереса.

— А вы знаете, что у лорда Ярмута есть любовное гнездышко в Гайд-парке? — спросила Гариетт.

У маркиза вернулся интерес к беседе.

— Там только маленькая гостиная и спальня, — объяснила девушка. — Он сам открывает дверь — это позволяет сохранять его похождения в тайне. — Девушка рассмеялась. — Он рассказал мне, что однажды случайно раскрыл тайну свиданий одной очень высокопоставленной леди и молодого драгуна. Лорд Ярмут пообещал сохранить их секрет с условием, что леди осчастливит его так же, как драгуна. «Но ведь это бесчестно», — сказала я. «Наверное, — ответил он, — но я не смог удержаться!»

Маркиз рассмеялся.

— Гордость и удовольствие регента те же, что и у вас, — хорошая кухня, — продолжала Гариетт. — Не понимаю, почему вам так хочется огорчить его. Вы так же хорошо, как и я, знаете, что он ненавидит проигрывать. Регент хвастается искусством Карэма с тех пор, как привез его из Франции.

— Все это я слышал миллион раз, — сказал маркиз.

— И вы хотите заставить его королевское высочество играть вторую роль, — не унималась Гариетт. — Честно говоря, я считаю это злым намерением с вашей стороны. — Она засмеялась. — Но в то же время это так типично для вас. Неужели вы всегда получаете то, что хотите? Неужели вы всегда побеждаете?

— Всегда! — твердо сказал маркиз.

Гариетт состроила гримаску.

— Вы непереносимо самоуверенны! — поддразнила она маркиза. — Но у вас для этого очень много оснований.

Уэйн поднес ее руку к губам:

— Благодарю вас, Гариетт.

Девушка поняла, что маркиз имеет в виду не только комплимент.

Он направился к выходу, и, к своему раздражению, Гариетт была вынуждена задать маркизу тот вопрос, который ожидала услышать от него:

— Когда я снова вас увижу?

— Я вам напишу, — ответил маркиз. — Обещаю вам обед, приготовленный Бувэ, в один из ближайших дней.

Он закрыл за собой дверь, и Гариетт услышала его шаги по лестнице. В бессильной ярости девушка бросилась на кровать.

У нее было ощущение, что маркиз вновь победил ее. Никогда раньше ни с одним мужчиной она не испытывала такого унижения!

Уэйн отправился домой в своем открытом фаэтоне, не обращая ни малейшего внимания на дождь.

Больше всего на свете маркиз ненавидел закрытое пространство кареты, в котором он чувствовал себя запертым.

Бьющий в лицо дождь и холодный встречный ветер только воодушевляли его и придавали сил. Сойдя у порога своего дома, маркиз казался олицетворением энергии и здоровья.

Отдав цилиндр дворецкому, а плащ лакею, Уэйн направился в библиотеку.

— Передайте майору Браунлоу, что я хочу поговорить с ним, — сказал маркиз открывшему дверь лакею.

— Слушаюсь, милорд.

На столе маркиза лежал список гостей, которые приняли его приглашение на сегодняшний вечер.

Он не удивился — а это было бы удивительно любому другому на его месте, — что ни один из приглашенных не прислал отказа, хотя приглашения были разосланы только сегодня утром.

Регент собирался привезти двух знатных иностранных гостей, остановившихся у него в Карлтон-хаус. Кроме них, ожидались только самые близкие друзья маркиза.

Среди них были лорд Элванли, который обедал у Уэйна и накануне, а также генерал Брэкнелл.

Уэйн колебался, приглашать ли генерала, но в конце концов пришел к выводу, что было бы дурным тоном обойти сэра Александра, когда именно его повар служит гвоздем программы.

Кроме того, маркиза очень интересовало, где генерал нашел своего Бувэ.

Уэйн был прекрасно осведомлен о стесненных обстоятельствах, в которых находился его бывший командир, — безусловно, материальное положение генерала не располагало к знакомству с изысканной кухней, — но, несмотря на все расспросы, маркизу не удалось выяснить ни где раньше работал Бувэ, ни других подробностей о своем новом поваре.

Уэйн собирался подбить принца-регента, чтобы тот узнал что-нибудь у сэра Александра. Этикет не позволял уклоняться от ответов на вопросы его высочества. Если же у принца ничего не получится, ту же попытку мог сделать лорд Ярмут.

Лорд Ярмут, сын маркиза Хертфорда, был близким другом его королевского высочества, несмотря на то, что его мать считалась любовницей принца. Находились злые языки, которые заявляли, что при таких обстоятельствах лорд Ярмут, как джентльмен, не должен общаться с наследником престола.

У лорда насчитывалось немало врагов, и он был забаллотирован, когда попытался вступить в «Уайт-клуб».

Однако это не повредило его положению в свете, так как лорд Ярмут был обаятелен, щедр и имел глубокие познания во всем, что касалось искусства, как совершенно справедливо заметила маркизу Гариетт.

Все эти качества привлекали принца, и друзья много времени проводили вместе, собирая коллекции художественных произведений, которым, как считал маркиз, в один прекрасный день суждено было стать национальным достоянием Англии.

Уэйн продолжал рассматривать список гостей, когда отворилась дверь и вошел майор Браунлоу.

Он совсем недавно отказался от костылей, с помощью которых передвигался после ранения, и теперь носил деревянный протез и опирался на палку.

Майор медленно подошел к креслу по другую сторону стола, на которое указал маркиз.

— Я надеюсь, Браунлоу, — начал разговор Уэйн, — что сегодняшний обед будет не хуже вчерашнего.

— Я тоже надеюсь на это, милорд.

— Вы сказали повару, что на обеде будет присутствовать его королевское высочество?

После краткого колебания Браунлоу ответил:

— Он знает об этом, милорд.

— И вы видели меню?

— Меню у меня, милорд, — сообщил секретарь. — Хенсон передал мне его полчаса назад, когда приехал повар.

Маркиз выглядел озадаченным.

— Когда приехал повар? — повторил он. — Вы хотите сказать, что его еще не было здесь рано утром?

— Я так понимаю, что Бувэ многие блюда привозит уже готовыми, милорд. Он предпочел такой образ действий, а поскольку он работает у нас только временно, я не видел необходимости вмешиваться.

— Вы поступили правильно, — одобрил маркиз. — Но все же это выглядит очень странно. Видимо, он сам покупает продукты и извлекает из этого всю возможную выгоду?

— Сомневаюсь в последнем, милорд, — ответил Браунлоу. — Вчера он прислал мне счет, а сегодня я получил еще один. Все было куплено на лучших рынках, и хотя он платил наличными, ему было бы трудно сделать приписки или изменения в счетах.

Маркиз удивленно поднял брови:

— Что ж, если он не наживается на этом, то весьма отличается от всех остальных поваров, с которыми я сталкивался в прошлом.

— Но это действительно так, милорд.

— Знаете ли, Браунлоу, — сказал маркиз, — я думаю, что, хотя этот человек и дорого стоит, нам нужно нанять его на постоянную работу.

— Я уже подумал об этом, милорд. Было бы разумно нанять его до конца сезона, пока вы не уедете в поместье, если только вы не отправитесь в Брайтон с его высочеством.

— Полагаю, отпустить его было бы ошибкой, — ответил маркиз. — Он может не захотеть уехать из Лондона. В этом случае он мог бы остаться здесь, ничего не делая. Это лучше, чем потерять его совсем.

— Именно так я и думал, милорд, — согласился Браунлоу.

— Что он за человек? — спросил Уэйн.

Майор снова заколебался, но, понимая, что маркиз ожидает ответа, откровенно сказал:

— Честно говоря, милорд, я его ни разу не видел!

— Не видели его! — Уэйн был поражен. — Но как это может быть?

— Я предложил ему прийти ко мне вчера перед обедом, после того как отправил ему плату за вечер и заплатил за продукты. Но Бувэ передал мне через Хенсона, что не может оставить кухню в данный момент.

— Ну, это вполне понятно, — признал маркиз.

— Затем, когда после первой перемены блюд вы прислали мне сказать, что хотите также дать обед завтра, — продолжал Браунлоу, — я сообщил Хенсону, что хочу поговорить с Бувэ перед тем, как он покинет дом. К сожалению, он, видимо, не понял мою просьбу и, когда я начал наводить справки, оказалось, что он уже покинул дом.

— Наверное, он очень темпераментный человек, — предположил маркиз. — Что ж, ради бога, Браунлоу, не раздражайте его перед обедом. Вы же знаете, каковы эти французы!

— Безусловно, милорд, — согласился майор.

— Если он не склонен к общению, не настаивайте на этом, — приказал Уэйн. — Но в то же время сообщите ему, что я хотел бы нанять его на постоянных условиях, если, конечно, сегодняшние блюда будут на том же уровне.

— Уверен, он будет очень доволен, милорд, но его гонорар просто абсурдно велик. Может быть, он согласится на более скромную сумму, если останется у нас на постоянную работу?

— Об этом не может быть и речи, — раздраженно сказал маркиз. — Если нам нужно лучшее, то, как мы с вами постоянно убеждаемся, за это следует платить.

— Безусловно, милорд, — согласился майор.

В это время на кухне прислуга шумно восхищалась блюдами, привезенными Араминтой.

Накануне все были очарованы сделанной Каро сахарной корзиной, а этим вечером перед ними предстал огромный белый лебедь, который нес на спине засахаренные красные вишни.

Лебедь, окруженный золотыми кувшинками, плыл по озеру из зеленого желе. Это было прекрасно!

У Каро еще нашлось время, чтобы сделать маленькие пряничные домики с леденцовыми крышами, как у ведьмы из немецкой сказки.

Это было детское блюдо, но Араминта, помня, какое приятное впечатление накануне произвел на джентльменов ежик, надеялась, что домики из волшебной сказки тоже будут иметь успех.

Она опять выбрала любимые блюда отца. Особенно ему нравились соте из почек в шампанском и филе из палтуса с омаром, грибами и трюфелями.

Араминта очень волновалась, будет ли свежим палтус, но Ханну вид рыбы удовлетворил, а ее суждение в этом вопросе оспариваться не могло.

Остальные блюда также отличались изысканностью и нежностью вкуса, а соусы к ним, рецепты которых собирались по всей Европе, сами по себе являлись произведениями поварского искусства.

Большое значение имели и используемые при их приготовлении вина. Сэр Синклер всегда особо подчеркивал этот аспект хорошей кухни.

Вначале дворецкий был неприятно поражен, когда Араминта потребовала не только лучшее шампанское, но и самый выдержанный кларет, десятилетний коньяк и портвейн, который открывался только по торжественным поводам.

— Густав использовал только самые дешевые вина, мисс Бувэ, — неодобрительно сказал дворецкий.

— Я не Густав, — отрезала Араминта. — И для моих рецептов требуются самые лучшие вина.

Ворча про себя, мистер Хенсон вынужден был принести требуемое. Дворецкий поставил бутылки на стол со словами:

— По-моему, это просто расточительно. Вино нужно пить отдельно, а не смешивать его с пищей!

— Когда вы попробуете мои соусы, то сами подтвердите мою правоту, — улыбнулась Араминта.

Она прекрасно видела, что дворецкий, которого как огня боялась вся домашняя прислуга, полностью у нее под каблуком.

Девушка знала, что на самом деле он очень гордился, внося в столовую ее блюда, которые принимались этими важными чопорными джентльменами чуть ли не с аплодисментами.

Мистер Хенсон рассказал Араминте, что, когда он поставил перед маркизом сахарную корзинку, Уэйн, приветствуя генерала, поднял свой бокал со словами:

— Я капитулирую, генерал! Вы, несомненно, выиграли спор, и никто здесь не станет отрицать это!

— Счастлив, что вы удовлетворены, Уэйн, — с гордостью ответил генерал.

Он не смог удержаться от лукавой улыбки, и его глаза заблестели.

— Что вы собираетесь сказать регенту? — поинтересовался лорд Элванли. — Вам придется объяснить ему, что это было за пари, ведь весь «Уайт-клуб» ждет результатов сегодняшнего обеда.

Уэйн засмеялся:

— Я просто скажу ему: «Король умер! Да здравствует король!»

— Он не успокоится, пока не отнимет у вас этого повара, — предположил лорд Элванли.

— Это произойдет только через мой труп! — полушутя-полусерьезно отвечал маркиз.

На это все рассмеялись, а дворецкий поспешил вниз, чтобы рассказать обо всем Араминте.

Хенсон должен был сразу же вернуться в столовую. Собираясь уходить, он добавил:

— Не забудьте, мисс Бувэ, что майор Браунлоу хотел увидеть вас перед тем, как вы уйдете.

Араминта подождала, пока он не удалился из кухни, а затем обратилась к Джиму, тому самому мальчику, который вчера открыл ей дверь особняка маркиза:

— Ты не найдешь мне наемный экипаж?

— Ну конечно, мисс, — ответил Джим.

Местные мальчишки стали ее верными слугами после того, как она угостила их кусочками пудинга, украшая это блюдо к столу.

— Мсье Густав никогда не разрешал нам ничего трогать на кухне, — сказал один из них.

— Я тоже не хочу, чтобы вы что-то трогали, — ответила Араминта, — но когда я сама вас угощаю, это совсем другое дело. Кстати, в миске осталось довольно много шоколадного мусса, я предлагаю вам разделить его между собой.

Ей не пришлось повторять дважды, и шоколадный мусс исчез в мгновение ока.

Араминта подумала, что если она еще вернется в. этот дом, то им с Ханной придется приготовить побольше пудинга, чтобы его хватило и мальчикам.

Как только Джим нашел для нее наемный экипаж, девушка выскользнула из дома, и когда дворецкий вернулся, чтобы пригласить ее к майору Браунлоу, она уже исчезла.

Араминта уже знала, что ее ожидают и на следующий день, и по дороге домой мысленно составляла меню и список того, что ей потребуется купить.

Девушка рассказала Ханне о своем успехе, записала завтрашние покупки и быстро отправилась спать.

«Нужно поскорее уснуть, — подумала она, — а то я не смогу встать в пять утра».

Но Араминта совершенно не ожидала, что старая служанка, вместо того чтобы разбудить ее, как накануне, позволит ей выспаться.

Когда девушка открыла глаза, Ханна раздвигала занавески, а на столике у кровати стоял завтрак.

— Который час? — спросила Араминта.

— Скоро девять, мисс Араминта.

Девушка испуганно села в постели.

— О, Ханна! Почему же ты меня не разбудила? Ты ведь знала, что нам нужно было рано утром пойти на рынки.

— Я уже там побывала, — спокойно ответила Ханна.

— Но ты не должна была так поступать!

— Вам нужно было отдохнуть, после того как вы до полуночи простояли на ногах. Я-то знаю, каково это, простоять столько на каменном кухонном полу.

— Это не труднее, чем встать в пять утра и обойти асе рынки! — возразила Араминта.

— Теперь об этом нечего думать, — ответила Ханна. — Продукты уже внизу, и я ничего не забыла!

— Я уверена в этом. Спасибо тебе, Ханна, ты очень добра ко мне. Но это нечестно, что я задаю тебе столько лишней работы.

— Я все это делаю потому же, почему и вы, — для мастера Гарри. Надеюсь, он будет нам благодарен, этот молодой шалопай!

Ханна вышла из комнаты, закрыв за собой дверь, а Араминта рассмеялась.

Это было так похоже на их преданную служанку — бранить Гарри, сердиться на него и в то же время быть готовой ради него на все.

«Что ж, сегодня у нас будет еще двадцать гиней!» — сказала себе Араминта, с удовлетворением думая о лежащем на туалетном столике конверте, который был получен от дворецкого накануне вечером.

Снова она вернулась к мысли о том, как было бы замечательно, если бы ей хватило времени заработать достаточно, чтобы не продавать мамино кольцо.

Араминта знала, как тяжело будет леди Синклер расставаться с вещью, которую она носила в течение всего своего замужества.

«Я должна заработать столько, чтобы мы смогли заплатить маркизу, не продавая кольца!» — твердила себе девушка.

Араминта отдавала себе отчет в том, что сегодня будет очень непросто скрыть от леди Синклер то, что происходит в их доме.

Во-первых, она собиралась повезти дочь по магазинам.

А во-вторых, Араминте предстояло придумать и объяснить матери, что она после полудня уедет из дома и вернется только в полночь.

Эту задачу помогла решить Каро, забежавшая проведать сестру.

— Ты знаешь, что Гарри собирается сегодня продавать своих лошадей? — спросила она, садясь на постель Араминты.

— Да, знаю, — ответила девушка. — Надеюсь, он выручит за них хорошую цену.

— Я предлагаю, чтобы ты сказала маме, — продолжала Каро, — что ты едешь сегодня с ним знакомиться с его друзьями. А когда вы с Ханной будете уезжать, я задержу маму в маленькой гостиной, окна которой выходят в сад. — Она помолчала и закончила: — И вот еще что, Араминта. Мне кажется, опасно брать с собой Ханну. Мама обязательно спросит, где она.

— Я прекрасно справлюсь одна, — ответила Араминта. — С той минуты, как я приехала в дом маркиза, кухонные мальчики делают все, чтобы помочь мне. Мы с Ханной сделаем для них целое блюдо трюфелей.

— Вот и хорошо, — обрадовалась Каро. — А поскольку мама еще недостаточно окрепла после поездки, я уговорю ее не идти сегодня по магазинам.

— Но что мы скажем ей, если мне придется уехать завтра? — спросила Араминта.

— Я отказываюсь переходить мост, пока не подошла к нему. От всех этих интриг и планов у меня голова идет кругом!

Араминта рассмеялась.

— Думаю, все дело в том, что в деревне мы не привыкли давать нагрузку мозгам. Нам не повредит, если мы немного посекретничаем и отточим свой интеллект.

— Чтобы поражать высший свет? — с иронией спросила Каро.

Араминта тихо вздохнула:

— Бесполезно представлять себе то, чего не может быть. Как только мы вытащим Гарри из петли, нам придется вернуться обратно в деревню. Мы не сможем себе позволить остаться здесь. Кстати…

— Нам придется все рассказать маме.

— Конечно, придется ей все рассказать, — согласилась Араминта. — Но, честно говоря, Каро, я думаю, будет только справедливо, если ей обо всем расскажет сам Гарри.

— Ему это предложение не понравится, Каро.

— Если ему будет неприятно, это пойдет ему только на пользу, — настаивала Араминта. Но, как всегда, доброе сердце не позволило ей идти до конца. — Я думаю… Я все-таки расскажу об этом маме сама, — сдалась она. — Я преподнесу все так, что маме останется только пожалеть Гарри, сам он не сможет так рассказать. Мама любит его и не будет долго сердиться.

— А я не возражаю против того, чтобы она рассердилась, — ответила Каро. — Видеть ее такой печальной просто невыносимо.

Араминта думала то же самое.

Но пора было возвращаться к действительности. Самое главное сейчас — избавить Гарри от ужасного долга маркизу.

Араминта быстро оделась и отправилась на кухню.

Все утро она настойчиво трудилась. Немного отдохнув и побеседовав с леди Синклер во время ленча, она почувствовала, что уже не так волнуется за успех предстоящего вечера.

Изредка ее мысли возвращались к тому ужасному моменту, когда она после смерти рыжего кота поняла, что кто-то отравил крем-брюле.

Хотя Араминта старалась не думать об этом, она допускала, что яд мог быть добавлен и в какое-нибудь другое блюдо.

Поэтому, когда в доме маркиза ее встретили приветливые лица, девушка испытала истинное облегчение.

Однако после того, как все привезенные ею блюда были благополучно перенесены в кухню, Араминта не удержалась от вопроса:

— Надеюсь, его светлость не заболел после моего обеда?

— Даже ничего похожего, — успокоил ее один из лакеев. — На самом деле мистер Дженкинс, камердинер его светлости, говорил, что еще не видел милорда в таком хорошем настроении, как сегодня утром. Он был доволен обедом просто как ребенок, сказал мистер Дженкинс.

— Ну а те, кто поставил на вас большие деньги, мисс Бувэ, уж точно радовались, — добавил другой лакей.

— Интересно, каковы были ставки? — поинтересовалась Араминта.

— Мистер Дженкинс говорит, что джентльмены из «Уайт-клуба» всегда готовы рискнуть своим состоянием. И не только в карты! Они заключают пари на все подряд.

— На что, например?

Разговаривая, она украшала одно из блюд кудрявыми листьями латука и резала помидоры и редис, придавая им форму цветов.

Две девушки готовили апельсины и лимоны для других блюд.

— Один из джентльменов, — продолжал лакей, — поставил в один дождливый день три тысячи фунтов на то, что две выбранные им капли на оконном стекле первыми скатятся на раму окна.

— Как смешно! — воскликнула Араминта.

— А его светлость поспорил, в какой день Наполеон войдет в Париж, — вмешался другой лакей.

— И он выиграл? — спросила Араминта.

— Он всегда выигрывает, — ответил лакей, — и в карты, и на скачках, и в спорах.

Араминта поджала губы.

Она испытывала к маркизу Уэйну стойкую неприязнь и подумала, что невыносимо, когда человек так удачлив и так самодоволен.

В то же время Араминта заметила в голосе лакея нотку гордости.

«Они восхищаются своим господином!» — презрительно подумала девушка.

Но она была слишком умна и не выдала своих чувств, а просто продолжала украшать кушанья, пока они не стали такими красивыми, какими их мог бы сделать только настоящий художник.

Наступило время ставить горячие блюда на огонь.

На этот раз, когда вся прислуга отправилась обедать, Араминта осталась на кухне. Она не хотела, чтобы повторилась вчерашняя история. Нельзя было предоставлять возможность второй попытки ни Густаву, ни кому-либо еще.

И хотя девушка не верила, что он испробует тот же метод еще раз, она не хотела рисковать.

Араминта представляла себе, как бывший повар кружит вокруг дома, спеша услышать о смерти маркиза и боясь узнать, что его план провалился и умер кто-то из гостей.

Мысль о том, что Густав где-то здесь следит за ней и надеется отомстить, была очень неприятна.

Араминта сказала себе, что ее все это не касается.

Она просто должна быть осторожна и не допускать ничего такого, в чем ее могут обвинить, пока она находится в доме маркиза, и что могло бы каким-то образом отразиться на Гарри.

Поэтому Араминта осталась трудиться одна. Неожиданно, гораздо раньше, чем она ожидала, в кухню вернулись ее помощницы, которым было стыдно оставлять ей всю работу.

Мистер Хенсон появился на кухне после обеда слуг, посмотрел на готовые блюда, расставленные на столе у стены, и благосклонно выразил свое одобрение.

— У вас сегодня трудная задача, мисс Бувэ, — сказал он. — Я слышал от дворецкого Карлтон-хаус, что его королевское высочество так доволен своим поваром Карэмом, что собирается наградить его медалью.

Араминта рассмеялась:

— Будет ужасно, если я тоже потребую медаль!

— Насколько я могу судить, мисс Бувэ, вы ее заслуживаете. Честно говоря, мне еще никогда не приходилось вносить в столовую такие вкусные и прекрасные блюда!

— Мистер Хенсон, вы мне льстите!

— Я говорю искренне, мисс Бувэ! — настаивал дворецкий. — Думаю, что, когда его светлость увидит вас, он не поверит своим глазам!

— Он все еще считает, что я мужчина? — быстро спросила Араминта.

— Именно так, мисс Бувэ! И майор Браунлоу тоже. Он был недоволен, что вы уехали вчера, не повидавшись с ним, но я сказал ему, что вы очень нервны и застенчивы.

— Вы очень добры, мистер Хенсон.

Араминта достала счета за покупки, которые Ханна сделала сегодня утром.

— Я бы хотела попросить вас передать это майору Браунлоу, — сказала она. — Вы, конечно, понимаете, что я хотела бы скрыться, как только обед будет закончен.

— Надеюсь, он уже приготовил вашу оплату, мисс Бувэ, — важно ответил дворецкий. — Я сейчас же пойду и выясню это.

— Благодарю вас, мистер Хенсон.

Дворецкий вышел и через четверть часа принес конверт, который передал Араминте со словами:

— Вот ваше вознаграждение, мисс Бувэ, но майор Браунлоу просит вас, когда вы закончите готовить, подняться к нему за деньгами, которые он должен вам за покупки.

Араминта испугалась:

— Он не отдал их вам, мистер Хенсон? Дворецкий отрицательно покачал головой:

— Я пытался убедить его, мисс Бувэ, действительно пытался, но он сказал, что хочет с вами поговорить.

— О чем, как вы полагаете? — испуганно спросила Араминта.

— Если вас интересует мое мнение, я полагаю, речь пойдет о том, чтобы предложить вам постоянную службу в этом доме.

Девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Постоянную службу? — переспросила она слабым голосом.

— Именно так, мисс Бувэ.

Араминта все это время мечтала только о том, чтобы получить работу на следующую неделю и отдать долг Гарри. Ей и в голову не приходило, что маркиз может предложить ей служить у него постоянно!

Дворецкий заметил ее колебания и расценил их по-своему:

— Мы все были бы рады, если бы вы согласились, мисс Бувэ. Думаю, мы бы прекрасно сработались.

— Благодарю вас, мистер Хенсон, — улыбнулась ему Араминта, — но боюсь, это невозможно. Не могли бы вы сообщить мистеру Браунлоу, что я была бы рада поработать здесь несколько дней, например до конца следующей недели, но не могу обещать ничего в дальнейшем.

— Что ж, у вас, наверное, есть лучшее предложение?

— Нет-нет, дело совсем не в этом! Просто дело в том, что я… — Она лихорадочно искала предлог. — Я должна уехать обратно во Францию.

— Мне очень жаль это слышать, мисс Бувэ.

— Вы очень добры ко мне, мистер Хенсон, но если бы я осталась здесь надолго, то быстро бы вам надоела.

Дворецкий задумался, а затем обратился к девушке с вопросом:

— Хотите ли вы, чтобы я передал майору Браунлоу то, о чем вы мне только что сказали?

— Оставим это до того момента, когда он спросит, — ответила Араминта. — Но попробуйте уговорить его, чтобы он отдал мне деньги, которые я потратила сегодня утром. Возможно, они потребуются мне завтра.

Говоря это, она подумала, сколько еще ранних подъемов и обходов рынков выдержат они с Ханной.

«Завтра, — решила Араминта, — я пойду одна или, может быть, попрошу Каро пойти со мной. Я не могу так рисковать здоровьем Ханны».

Но в то же время она понимала, что если будет вставать в пять утра и до поздней ночи работать на кухне маркиза Уэйна, то к концу недели будет совершенно измучена.

«Все-таки это мужская работа», — сказала себе Араминта, и с долей мстительности представила себе Гарри, закупающего продукты на рынках Лондона.

Через некоторое время с торжествующим видом вернулся дворецкий.

— Майор Браунлоу передал мне деньги, мисс Бувэ, — сказал он, — но он настаивает, чтобы завтра днем вы поднялись к нему, как только приедете.

— Будет ли завтра званый обед? — спросила Араминта.

— Майор не сказал мне об этом, — ответил дворецкий. — Но я постараюсь выяснить это до вашего отъезда.

— Мне необходимо знать, нужно ли мне рано утром отправляться за продуктами, — пояснила Араминта.

— Мсье Густаву продукты обычно доставляли. В начале недели он заказывал определенное количество мяса, рыбы и других продуктов, которые требовались, и если что-то оставалось, это выбрасывали.

— Но это ненужная расточительность, — возразила Араминта. — Кроме того, в этом случае продукты могут быть недостаточно свежими.

— Это правда, — согласился дворецкий, — Но не все повара так щепетильны, как вы, мисс Бувэ. Они используют острый соус, после этого трудно определить, нормальные у блюда вкус и запах или нет, и они спокойно подают его на стол.

— С таким же успехом можно было бы есть опилки! — возмутилась Араминта. — Я считаю, что это позорно, и вы не сможете меня переубедить!

— Я уже говорил вам, мисс Бувэ, что вы не похожи ни на одного из поваров, с которыми мне приходилось сталкиваться, и это говорит в вашу пользу!

— Благодарю вас, — улыбнулась Араминта.

Дворецкий взглянул на часы и заторопился наверх.

Обед прошел с необыкновенным успехом — никаких сомнений в этом не было!

Лакеи, заходившие на кухню за следующими блюдами, рассказывали о том, как регент удивлялся каждому новому кушанью, и повторяли комплименты, прозвучавшие за столом.

— Похоже, джентльмены не могут говорить ни о чем, кроме еды! — сказал один из них.

А другой заметил:

— Они так набрасываются на блюда, как будто никогда раньше не ели, ей-богу, они просто как свиньи вокруг кормушки.

Араминта довольно рассмеялась.

Но все же к концу обеда девушка едва держалась на ногах.

В кухне было жарко, ее щеки горели, на лбу выступили капельки пота.

Когда наконец плита и стол с блюдами опустели, она взяла свой плащ и попросила Джима:

— Найди мне, пожалуйста, экипаж.

— Сейчас, мисс.

Мальчик убежал, а Араминта присела отдохнуть на жесткий деревянный табурет.

«Ханна была права, — подумала девушка, — тяжело долго стоять на каменных плитах».

Вернулся Джим.

Араминта посмотрела на мальчика с удивлением: не прошло и нескольких минут, как он отправился по ее поручению.

— Карета стояла как раз у нашего дома, — сказал Джим. — Поэтому я так быстро.

— Спасибо, Джим.

Араминта накинула капюшон и пошла к выходу.

На улице шел дождь.

У дома действительно стоял наемный экипаж, запряженный двумя тощими старыми лошадьми, только таких и можно было найти в этот поздний час.

— Руссель-сквер, три, пожалуйста, — сказала девушка кучеру.

Джим открыл дверцу, и Араминта быстро заняла место в карете.

Как только дверь закрылась, кучер тронул лошадей.

Араминта откинулась на сиденье, наслаждаясь отдыхом. Вдруг она вскрикнула от ужаса: рядом с ней в темноте сидел мужчина!