Сердце в залоге

ЭПИЛОГ

восемь лет спустя

- Ты же знаешь, что тебе нельзя здесь ничего трогать, принцесса…

- Мам, а ты дашь мне это платье надеть? Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Это же самое настоящее платье принцессы…

Их дочь сделала такие уморительно-жалостливые глазки, что Марина рассмеялась, хоть и собиралась поначалу ее пожурить. Наклонилась, подняв малышку на руки.

- Это платье настоящей королевы, тебе еще стоит подрасти, принцесса, - рассмеялся и Миша, перехватив и подхватив ее руки. Так, что обоих обнял и помог ей уже нелегкую дочь держать. - И, кстати, разве кто-то не должен был спать в своей кровати рядом с братиком, а не гулять по нашей спальне?

- Эммм, да… Да, конечно, должен, - поняв, что ее поймали на горячем, невинно захлопала глазами Николь. - Розовый Пушистик там и спит, я проверила, честно, - отчиталась о своем плюшевом зайце. - Я его около Дани оставила… И бабушка спит тоже… - и вновь уморительный взгляд.

Настолько, что и Марина, и Миша - не выдержали. Переглянувшись, они рассмеялись так громко, что уже пятилетняя дочь шикала на них, прижимая палец к губам.

- Тише! Даня же спит! - возмущенно прошипела Николь, обхватив обоих родителей за шеи, и притянула их лица к своему.

Марина была не в состоянии прекратить смеяться. Слишком уж уморительно их дочь выглядела со стороны. Но в ее словах имелся здравый смысл. И она уткнулась носом в ее макушку, поймав такой же смеющийся взгляд Миши. Муж тоже старался подавить смех. И у него выходило лучше, с этим не поспорить. Миша еще крепче прижал их обеих к себе, позволяя уткнуться в широкую грудь, обтянутую белой сорочкой, чтобы подавить смех.

- А вы мне принесли какой-то подарочек? - решила, видимо, воспользоваться ситуацией дочка, воззрившись на них уже совсем иным - расчетливым и пристальным - взглядом.

Марина не выдержала, вновь зашлась смехом, пусть и старалась прижиматься к шее Миши лицом. Да и муж явно не справлялся. Она хорошо видела, да и ощущала, как дрожит его грудь от подавленного хохота. Подняла голову, переглянувшись с любимым. Миша подмигнул.

- Мы же на работе были, принцесса, где бы мы тебе подарки брали? - сквозь этот смех резонно заметил Миша.

Полностью перехватил Николь, забрав из рук Марины, и отнес дочь к их кровати, усадив между подушек.

- На работе? Ночью? Такие красивые? - Николь недоверчиво поджала губки.

В логике, наблюдательности и здравом смысле их дочери не откажешь. Хотя, если оценивать строго, это все же была работа - праздничный вечер, ежегодно отмечаемый в примерный день создания компании. Вроде бы и праздник, но и весомый вклад в поддержание связей между сотрудниками и их положительного рабочего настроя, а еще - гордости за место, где те работают и в успех которого вкладывают немало сил. Ну и благодарность сотрудникам от руководства за это все, разумеется.

- Так подарочки есть? - не позволила увести себя от основной темы Николь.

Марина сдалась и, не перестав улыбаться - просто не в силах была - вытащила из сумки два пряника, которые на ужине дарили в виде сувениров. Сладости были украшены сахарной глазурью в виде символики компании.

- Один тебе, один Богдану, - предупредила Марина, пока Миша пошел в детскую, соседнюю комнату по коридору. Видимо, решил проверить, как там бабушка, которая вызвалась присматривать за внуками вечером. - И потом зубы чистить, обязательно…

Зря, конечно, напоминала. Николь и сама всегда отстаивала интересы младшего брата, и про обязательные правила помнила. Но дочка не обиделась. А с воодушевлением принялась шелестеть целлофановой упаковкой прямо на их кровати.

Да, они безбожно баловали своих детей - им об этом регулярно говорили собственные родители, однако просто не могли иначе. Да и дедушки с бабушкой, несмотря на ворчание и советы, недалеко от них самих в обожании внуков ушли. И баловали тех не меньше… Если не больше, просто тогда, когда Миша с Мариной не видели. Но Николь, да и младший Богдан, все равно сдавали старшее поколение родителям, признаваясь во всех послаблениях и проказах.

- Мам, - отвлекая Марину от задумчивости, позвала дочка, все еще поглядывающая в сторону открытого гардероба и футляра со свадебным платьем Марины. - Ну ты хоть когда-то дашь мне его надеть? - жуя, жалостливо спросила Николь.

- Дам, - рассмеялась Марина. - Когда оно тебе хоть немного впору будет, красавица моя, - пообещала.

- Ну хоть фото дай посмотреть пока, - надув губы, облепленные крошкой и цветной глазурью, попросила Николь. И зевнула.

- Держи, - Марина взяла с комода альбом с их свадебными фотографиями и протянула дочери. Уже и не прятали. Малышка требовала альбом и рассматривала карточки каждый вечер перед сном. - Посмотришь, пока я переодеваюсь, а потом - чистим зубы и спать, договорились?

- Ага, - дочка вновь зевнула и потерла ладошкой глаза.

Марина с улыбкой принялась снимать платье, поняв, что у нее совсем немного времени, пока Николь вяло переворачивала фото, уже позабыв о прянике.

- Помочь? - Миша вернулся и тут же понял, что у Марины сложности с застежкой на платье.

- Да, - она с удовольствие вздохнула, когда теплые ладони любимого прошлись по ее плечам и спине. - Как там дела в детской? - весело глянула на мужа через плечо.

- Богдан спит, бабушку разбудил и отправил в гостевую комнату, - посмеиваясь, сообщил ей Миша. - Пропажу внучки она не заметила.

- Николь и Даня кого угодно заиграют, - со смешком признала Марина, с облегчением стягивая платье с плеч. Переступила через ткань.

- Да. И себя тоже, - хмыкнул Миша, кивнув в сторону кровати.

Николь уже спала, в обнимку с фотоальбомом и пряником.

- Ох, а зубы… - огорченно вздохнула Марина.

Дочь очень любила сладости. Даже слишком. И несмотря на то, что Николь было всего пять с небольшим, они уже порядком намучились у детского стоматолога. Нет, ясно, что новые методики позволяли лечить все весело и почти без боли, но пока они уговорили Николь допустить врача к своим зубкам… Марину до сих пор в холодный пот бросало от воспоминаний.

- Ладно, один раз - не беда, - успокоил ее Миша. - Завтра утром тщательней почистим, - наклонился, прижавшись губами к ее плечу.

Несмотря на усталость, у Марины по телу дрожь прошла, с губ сорвался легкий вздох. Который Миша, ясное дело, уловил тут же. Поцеловал мягко, с лукавой усмешкой. И вздохнул, все-таки отстранившись.

- Я Николь отнесу в детскую, - кивнул головой на кровать.

- Давай, - тихо рассмеялась Марина.

Встряхнула платье, аккуратно развесив на подставке, пока Миша, бережно подняв дочь, вышел в коридор. Марина же, накинув атласный халат, стряхнула крошки с покрывала, взяла альбом, собираясь отставить. И сама зацепилась взглядом.

Одну карточку посмотрела, вторую… Присела на край кровати, начала листать странички…

Не вышло у них тогда скромно все провести, мама Миши расстаралась так, что и не верил никто, будто они на подготовку меньше недели времени потратили. Все было: и ведущие на уровне, и живая музыка, и конкурсы, от которых даже Миша… ну, не в восторг пришел, но одобрил. Только «похитить» невесту никому и шанса не дал. Вообще ее от себя ни на шаг не отпускал, как бы его не отвлекали и не уговаривали. Только крестному дочь на один танец доверил и вновь в кольцо своих рук заключил. А потом фейерверк, и огненное шоу…

Развернулись родители по полной. Но ведь запомнилась, оставила свадьба теплый след в душе, светлый и яркий. Сладкий вкус, перебивающий и смывающий все прошлое. Дала новый старт, позволив им выстраивать отношения на совершенно новых началах.

И платье…

Улыбнувшись, Марина все же закрыла альбом и встала, отложила тот на комод, а сама зашла в гардеробную. Подошла к секции, которая так сильно их дочь манила вечно. Потрясающее платье, она понимала Николь. Даже сейчас, спустя восемь лет после свадьбы - Марина от него глаз отвести не могла. Нравилось ей касаться тонкого кружева и шелковых юбок. Изящной вышивки серебряными нитями. Не хотела продавать. Пусть висит, места не занимает много. А вдруг, в самом деле, и Николь когда-то захочет то на свою свадьбу надеть? А даже если нет… Марина не хотела расставаться с этим нарядом. Помнила, какой трепет и восторг испытывала, облачаясь в него утром в день свадьбы с помощью крестной и Любы. И с каким благоговением смотрел на нее Миша, замерев на пороге комнаты, когда мать все же разрешила ему зайти. Марина тогда так и не успела любимому до свадьбы наряд показать. Но уже и не жалела - тот эффект цельного ее образа утром перед церемонией… Никогда, наверное, настолько сильного и откровенного отклика в глазах Миши не видела, настолько открыто написанных его чувств на лице. Знала об этом всем, он не скрывал, но и не демонстрировал настолько. Застала врасплох по-хорошему так, что ни говори…

Здорово вышло. Все было сказочно.

- Это платье самое популярное у моих принцесс, я смотрю, - руки Миши обхватили Марину со спины. Муж крепко прижал ее к себе, наклонился, целуя в шею.

Скользнул ладонью под халат, накрыл горячей ладонью живот. Хорошо так! Мурашки по коже и дрожь по телу, сколько бы лет ни жили вместе. Любила его сильнее, чем даже десять, пятнадцать лет назад…

Развернулась с довольным вздохом и обняла Мишу за шею.

- Ну мы же девочки, - со смешком ответила на его комментарий. - Такие платья - наша слабость. Терпи…

- Я не терплю, я наслаждаюсь, - Миша расплылся в широкой улыбке, поцеловав ее в макушку. - Да и у меня есть поддержка, Богдан не даст в ваших кружевах потонуть.

- В-о-о-т! - с прищуром посмотрела Марина на любимого. - А кто-то запрещал мне про второго ребенка даже думать, - с сарказмом напомнила она. - Шантажировал, угрожал… Я помню. А теперь вон как заговорил, - со смешком чмокнула Мишу в подбородок.

- Я и сейчас бы запретил, - с тяжелым вздохом признался Миша, прижав свой лоб к ее. - Ты себе представить не можешь, солнце, чего на самом деле стоили мне те девять месяцев… Как и с Николь, собственно. Но… да, признаю, наши дети стоили этих нервов. И я бесконечно благодарен тебе за каждого из них, - на минуту его объятия стали еще крепче.

А Марина…

Прижавшись щекой к груди любимого и слушая, как бьется его сердце, промолчала. Он был прав во многом… Обе ее беременности протекали сложно. Сначала лечились год, пока тест показал желанный результат. А потом… почти все девять месяцев с Николь она пролежала под капельницами «на сохранении», не то что не набрала вес почти - потеряла треть от себя обычной. Токсикоз ужасный, рвота, мутило на любой запах…

А у Марины и так с питанием и весом проблемы вечно имелись. Миша от нее ни на шаг тогда практически не отходил. Пару раз серьезно ставился вопрос о целесообразности сохранения беременности при такой угрозе для матери… Но Марина отстояла, даже у Миши выборола дочку. Правда, когда родила, Миша заявил, что больше в жизни не позволит ей так рисковать и мучиться. Им и одного ребенка хватит. Ну и, к его чести сказать, Николь он сразу полюбил без всякой меры, перенося и на дочь то трепетное и всепоглощающее чувство, которое между ним и Мариной всегда было. Совершенно не грустил, что не сын. Даже соглашался, когда Марина со смехом заявляла, что и девочка вполне может быть наследницей финансовой империи и делами заниматься. Тем более они ее всему научат… Поддерживал. И Марине позволял работать и ему во всем помогать. Порою ей казалось, что как раз для того, чтоб о втором ребенке и не думала - а в офисе под его контролем была. Но перерабатывать ей Миша так и так не позволял.

Ну и Николь они с собой частенько брали на работу, чтоб Марина не только о делах думала…

А она понимала страх любимого. И то, насколько ей плохо было - не забыла… Бррр, даже сейчас дрожь по спине прошла.

Однако все равно внутри ее сердца жила и развивалась мысль, что у них должен быть еще один ребенок… Ну вот словно уже есть он рядом, только впустить его в мир надо! И никак не могла Марина избавиться от этой мысли и потребности.

На хитрость пошла в итоге. Тайком прекратила таблетки пить… И даже недели две умудрялась скрывать от Миши тошноту, когда токсикоз начался. Ей, конечно, просто повезло, что тогда просто завал был с делами. И все равно муж заметил, просчитал и понял почти сразу. Разозлился…

Марина его в таком бешенстве уже много лет не видела. Но и не выплеснуть же. Даже накричать на нее не решился, пусть она видела, ощущала, что у него даже нерв на виске от злости дергается. А еще - от страха за нее. Знала же Мишу, как себя саму.

Но решительно заявила:

- Нет. Никогда, - стоило только Мише про аборт заговорить.

Да, срок позволял, не удалось ей долго скрывать. Но и прерывать такую желанную беременность - не собиралась, как бы самой ни было паршиво. Мама Миши ей тогда сильно с Николь помогла, конечно. Да и все родители, собственно, тоже. Поддержали ее, не попрекая и не судя. И Миша… Он ее на руках носил, с этим не поспорить. Только на него самого было смотреть без боли в сердце невозможно, когда вновь начались постоянные госпитализации, капельницы, подборы хоть какого-то лечения и питания для Марины.

- Ты про меня подумала, солнце? А про Николь? Не дай Бог, с тобой что-то случится? Как мы… без тебя? - он даже гипотетически этого произнести не мог спокойно.

Она видела, что его трясти начинает… Словно на горле - нога чья-то. И давит, душит, дробит гортань. Так хрипел. Глаза черные от страха и боли.

И ей больно в груди становилось настолько, что дыхания не хватало - она знала. Так и не забыла, каково это - потерять маму… Да и просто, бесценно дорогого человека. Однако точно не собиралась проводить через что-то подобное Мишу и дочь.

- Все нормально будет, любимый, - раз за разом повторяла Марина, крепко цепляясь за его руки. Чтобы поддержать Мишу, чтобы отвлечь. - Я же обещала, что никогда больше тебя не брошу. Рядом буду всегда…

Миша прижимался лбом к ее пальцам, лишь бы Марина не видела, что в его глазах белок покраснел от недосыпания и напряжения, потому что каждую секунду около нее, настороже. И невыносимо нежно обнимал ее плечи. Шептал, что как только можно будет - всыплет ей по первое число за это все, что контролировать каждый вдох и шаг будет. А то вот, расслабилась… Самоуправством занялась…

- Но это наш ребенок, Миша, понимаешь? Я просто не могла… Ну вот есть он у нас, я так чувствовала, - пыталась втолковать ему Марина, в свою очередь обнимая его со всей, не особо большой на тот момент, силой.

Он не спорил, но поглядывал так, будто она бред несла. А Марине не оставалось ничего другого, как послушно лежать в постели, выдерживая капельницы и инъекции, пытаться что-то съесть. Рисовала и читала книжки Николь, которая с удовольствием толклась у матери в комнате сутками, только на улице гуляя по паре часов с бабушкой и дедушками.

В общем, непросто то время для всех прошло. Зато когда Мише на руки сына дали… Он, в принципе не отличающийся суеверием или религиозностью, заявил, что назовут они его Богданом. Потому как без вмешательства высших сил в эту ее авантюру все навряд ли решилось бы благополучно. Марина не спорила. Имя красивое. И да, ей пришлось дать любимому клятву, что больше она подобного не устроит… Ну и, в общем, Миша теперь предельно внимательно следил за тем, как она принимала таблетки (Ха, кто бы сомневался?! Не Марина). И даже готов был сам пойти на операцию, если Марине по какой-то причине станет тяжело или некомфортно продолжать прием. Но она пока его удерживала от таких кардинальных мер. Ну и счастлива была, имея двоих детей. А учитывая, что Миша допустил ее полноценно к работе (видимо, чтобы никаких больше идей в голову не приходило вообще), то честно признавала, что и времени особо не хватит на еще гипотетически-возможные беременности. Но своих детей она обожала. Да и Миша в них всех души не чаял, что и не скрывал.

- Устала за сегодня? - вырвав ее из воспоминаний, спросил муж.

- Есть немного, - рассмеялась она. - Мне работать легче, чем на таких вечерах гулять: и не расслабиться толком - начальство же, только и следи, чтобы все довольны были…

- Ничего, справились хорошо. Можно отдохнуть, - Миша потянул ее назад, в спальню.

Но Марина свернула в ванную - надо же было еще макияж торжественный смыть. Муж с улыбкой пошел следом и сидел рядом на краю ванной, пока Марина умывалась. Тоже устал. Оба вымотались. Даже говорить особо не хотелось, так, перебрасывались вяло впечатлениями и эмоциями. Забрались в кровать, наконец-то дав самим себе возможность расслабиться.

И проваливаясь в сон в крепких и теплых объятиях мужа, Марина почему-то подумала, что Миша никак не стал меньшим трудоголиком. Да и она работала много. И тем не менее, им удавалось находить баланс, проводя не меньше времени и с семьей. И оба стали куда более уравновешенными, все-таки научившись договариваться и находить компромиссы, а не идти на принципы. За некоторыми исключениями, конечно. Ну не могла она тогда отказаться от второй беременности! А Миша понял - и это было для нее бесценно важно. Обожала и любила мужа в разы сильнее, чем когда влюбилась в него в шестнадцать. И знала, что Миша любил ее не меньше… Во сто крат сильнее.

КОНЕЦ

14.11.2017