Север в сердце

Глава 15

Ждать больше было нельзя, и лучше ночью, чем, когда рассветет, и людей будет много. Волосы в воде расплелись, и плавали по поверхности, словно водоросли. Я несколько раз погрузила макушку под воду. Тело разомлело, и выходить из воды не хотелось.

Вышла из воды, и холодок теперь был очень приятным. Тело парило, а мышцы пребывали в блаженстве от расслабленности. Только голова гудела от мыслей и вариантов. Туго свернула вещи. Отнести обратно в лес и снова залезть в воду, чтобы согреться? Нет, два раза мне не повезет. Нашла большой камень возле следующего «бассейна», что стоял в тумане, с трудом отвалила его, и минут двадцать вытаскивала из земли под большим валуном небольшие камни, которые приходилось укладывать в бассейн, чтобы не смотрелись здесь инородными, между водоемами, в жухлой траве. Два раза приходилось залезть в воду, чтобы греться. Наконец, ямка стала достаточной, чтобы вещи уместились. Завернула их в тунику. Да, они будут мокрыми, но я на них не рассчитывала, главное, чтобы они не нашли их. Положила в яму, привалила булыжник обратно и снова залезла в воду. Хотелось спать, наверно, уже не меньше двух часов ночи, или даже больше.

От места, где горели факелы, не было ни шума, ни голосов. Вокруг была тишина, в которой журчала вода, вытекающая из источников и бульканье черного ведьминого варева, что варила сама земля.

Еще раз нырнула с головой, потерла руки и лицо, промыла ступни и пальцы. Будь что будет.

Стена начала проступать сквозь кисею тумана, и мне пришлось поднимать голову высоко. Высотой не меньше пяти метров, бревна из сосны стоят вплотную – ни щели, ни зазора. Ворота из стесанного бревна висят на огромных кованных петлях – две створки высотой больше двух метро. Прямо кино про Кинг Конга. Тумана не стало метров за десять от забора. Стена длинная, слева за ней вышка – надстройка, как смотровая башня. Без крыши и даже козырька. Чаша, похожая на жаровню нависает на цепи над стеной, в ней горит огонь. Это не факелы. С нефтью им вообще не нужны факелы. Вот почему мужик, что нес огонь, не подходил близко к источникам. Справа, наверно, такая же башня, но ее не видно, виден лишь огонь.

Идти голой было не просто стыдно, было страшно. Но я не сомневалась лишь в одном – голую меня сразу точно не убьют. Опустила волосы вперед – на грудь. Нужно было привлечь внимание к себе, и я сделала первый шаг из тумана, заведя запланированную шарманку:

- Макраш, Макраш, - я бубнила монотонно, шла, распахнув руки, и наращивая звук голоса с каждым шагом.

На смотровой площадке началось движение, мужик сначала молча повернулся, потом наклонился с башни, видимо свет огня не давал ему рассмотреть меня. Он ухватился за цепь, на которой висела жаровня и отвел ее. Я не поднимала голову, и следила за ним одними глазами.

- Хэ, хэ, - прокричал он, словно птица, или будто откашлялся. Задвигался огонь на правой башне. Я шла, но теперь сменила пластинку:

- Харкам, Харкам, Макраш, Макраш…

Я подошла уже близко, и последнее, что заметила – как человек на башне натянул тетиву лука. Больше я не могла за ним следить глазами – передо мной была высокая стена, и чтобы увидеть его, мне пришлось бы поднять голову. Над воротами началась суета, но никто не кричал.

Я осторожно подняла голову, громко выкрикивая имя богини, которую так ждал их правитель Харкам. На меня смотрели лучники. Их было не меньше пятидесяти по длине стены. Одни возвышались над стеной, перегнувшись через нее и целясь в меня, другие целились за мою спину – в туман, поворачивая влево и вправо, словно ожидая нападения со всех сторон.

Прошло не меньше получаса, и я уже адски замерзла, когда сверху услышала громкий и четкий голос:

- Что ты здесь забыла?

Я не поднимала голову. Сейчас важна игра. Никакого страха они увидеть не должны.

- Харкам призывал Макраш, - я старалась говорить рвано, гулко, горлом, как говорят они. Ответа не последовало. За воротами была какая-то суета, но открывать мне не торопились.

Я отвернулась от ворот, и не поднимая головы пошла обратно, в сторону источников. На десятом шагу позади меня разнесся скрип, разбудил в лесу птиц, что вспорхнули и ухая пролетели надо мной.

Сзади за мной кто-то шел. Я не оборачивалась. Меня обогнал мужчина и с недоверием остановился лицом ко мне. Скрестил на груди руки, немного опустил голову. Какого черта это значит, я не понимала, но с таким выражением лица он точно не собирался меня убивать. Я вспоминала старый фильм о княгине Ольге, и старалась играть. Актер из меня так себе, но здесь еще не известны розыгрыши.

Он был выше меня на голову, черные волосы, высоко выбритые над ушами, лысина покрыта наколками – круги, в них спирали и волны, черные глаза, смуглое лицо, полные губы напряжены под щетиной усов, борода заплетена в косичку и завязана кожаным шнуром. Широкие плечи, на которые накинута черная шуба. Медведь? Черный волк?

Он смотрел мне только в глаза, я тоже не отрывала глаз от его переносицы, и была благодарна, что он не рассматривает меня.

Я подняла руку, положила на его плечо и сдернула шубу. Она оказалась неподъемной. Взяла обеими руками и накинула на свои плечи. Отвернулась от него и пошла к воротам перед ним, быстро и уверенно, словно там, за воротами был мой город, а не его.

Перед воротами толпились воины с луками, все стрелы были направлены на меня. Я остановилась перед ними, они расступились, оставляя дорогу для нас. Мы вошли во двор, я старалась не оглядываться, шла, представляя, что меня только что короновали, и это все – мое, только мое, и эти люди – тоже мои. Это помогало не дрожать от страха.

Огромный двор, напротив ворот, метрах в ста – большой двухэтажный дом из камня и стесанного дерева. Высокое крыльцо. Небольшие окна, затянутые пузырями. Слева и справа - дома поменьше. Я не поднимала головы, не поворачивала ее влево и вправо. Пока я шла, видела в окне второго этажа свечу, которую то подносили к окну, то относили от него. Я знала, что сквозь него невозможно что-то рассмотреть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Солдаты стояли и не знали, что делать – смотрели на человека позади меня, но он не говорил ни слова. Он встал позади меня. Я не оборачивалась. У крыльца стояли четверо молодых мужчин. Одному было не больше пятнадцати. Он смотрел на меня, широко раскрыв глаза и тяжело дышал. Я посмотрела на него и опустила веки, указала рукой на него. Нужно было как-то дать понять, что я хочу, чтобы он вышел ко мне.

Открыла глаза, он оглядывался, заглядывал за мое плечо, пытаясь увидеть лицо человека позади. Кто он, их правитель, дежурный, дружинник? Я подозвала мальчишку ладонью, и он осторожно начал шагать ко мне. Я посмотрела на него более пронзительно, и он пошел быстрее.

- Твое имя? – я говорила не своим голосом.

- Харат, - голос парнишки снова сорвался. Да, это именно он, именно тот мальчик, который не хотя, рассказал мне, что его отец ждет Маркаш. Может вы и видели ее под опиатами, почему бы ей не появиться в теле женщины?

Я сдернула с его плеча шубу и встала на нее ногами. Провела пальцами по его лицу. Он закрыл глаза. Да, а вы, трое, думайте – что это значит. Помогите мне начать у вас междоусобицу. Только вот, не стать ли мишенью. Не будем рисковать.

- Зови всех, - я громко сказала это всем. Люди начали оборачиваться, смотреть вокруг себя, словно, ища человека, который понимает, что происходит.

- Зови! – прокричала я что есть сил.

- Ха, выдохнул мужчина за моей спиной, и люди забегали. Из домов начали выходить мужчины. Без шуб и плащей, в туниках и широких штанах. Многие не успели обуться и выбегали в меховых чунях.

- Зовииии! – я кричала еще громче, потому что не видела женщин, и тех, кто меня интересовал. Улицы стали заполняться. Я искала глазами белые головы. Но их не было. Попробуем довести игру до конца.

Я шагнула с шубы, и ноги, только – только чуть согревшиеся, коснулись холодной каши из снега и земли. Я обошла всю площадь, всматриваясь в людей. Когда поворачивала голову, замерзшие сосульками волосы царапали лицо. Сделав большой круг, я вернулась к тому месту, где стояла, но встала лицом к мужчине, что вышел за мной за ворота:

- Всех! – я прошептала ему прямо в лицо, и понимала, что силы мои заканчиваются. Я готова присесть на крыльцо, закутаться в шубу, и заснуть.

Он произнес громко какой-то звук, и снова послышались шаги за спиной. Я стояла и смотрела ему в глаза, боясь моргнуть или зевнуть. Глаза начинали закрываться. Шум в большом доме, у которого стояли мальчишки, говорил, что там что-то происходит. Гремели цепи. Я дождалась, когда они утихнут, и не оборачиваясь, пошла к воротам.

Слева и справа от ворот были костровища. Я нашла уголь, и крупно на воротах написала «Молчите, они думают, что я богиня. Когда я обернусь, вместе говорите Макраш, и падайте на колени». Постояла минуты три, вернувшись к костровищу, и бросив в него уголек, повернулась.