Северная королева. Книга 3 (СИ)

Я вышла из зала в надежде хотя бы чем-нибудь занять себя, а в идеале выбежала бы на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха и прояснить мысли. Вампир заторопился следом и в коридоре позвал меня по имени. Я остановилась от неожиданности, не то, чтобы сильно задело, ведь титул не прозвучал, просто непривычно было услышать свое имя из уст Орона. Вампир был одним из немногих, кто всегда соблюдал условности и дистанцию, а сейчас?..

— Что? — взглянула на него в упор, но он не думал прятать глаза.

— Ниавель, вы мне доверяете? — вопрос, ответить на который я могу без заминок.

— Да, — недавно обдумывала его.

Эрт Дайлишу большего не требовалось.

— Не пугайтесь. Я кое-что покажу вам, больно не будет, — по-звериному быстрым движением он схватил меня за руку и чиркнул по запястью черным когтем.

Я вскрикнула, но не от боли — ее вправду не было, а от скорости, когда на бледной коже вспыхнула ярко-алая полоса.

— Сравните, — Орон подвернул рукав серой рубахи, провел когтем по собственному запястью и поднес свою руку к моей.

Я непонимающе смотрела то на него, то на наши руки. Мне уже было известно, что кровь сумеречных отличается от крови людей. Она более темная, густая и вязкая, растекается неспешно, вспучивается на гладкой коже бордовой полосой. Эрт Дайлиш не сводил с меня настойчивого, упрямого взгляда и молчал. Он помнил о моем вопросе и единственным доступным сейчас способом пытался донести до меня ответ. Я честно пыталась разобраться, но голова была занята насущными делами.

— Кровь — это жидкость или?.. — какая-то мысль промелькнула, и мне удалось схватить ее за хвост.

— Или… — одними губами, почти неслышно отозвался Орон, но мне было достаточно.

Вспомнился деревень, повстречавшийся мне на родном берегу Меб, в тот день я полностью ощущала его чувства. Он хотел вернуться и думал, что совершит это, осушив меня. Я начинала понимать, что случилось с Ороном, как каждый из сумеречных обрел свою новую жизнь. Мне до перерождения оставался шаг, который я не сделала, остальные прошли его, и один из них может рассказать мне правду. Стоило подумать, и эрт Дайлиш схватился за горло, словно невидимая петля туго стянула его.

— Хватит, Некрита! — сухо произнесла я и призвала морозную силу.

Но Непредсказуемая была слаба — Нордуэлл не ее земли, и здесь власть ее ограничена. Она лишь мелькнула размытым образом и оставила нас. Я развернулась. Пища для ума у меня теперь появилась, об остальном пока молчок. Я схватила лук и колчан со стрелами и вышла на улицу. На западе пылали багровые факелы заката, а на востоке всплывал месяц. Небесные светила поменялись местами, ознаменовав приход вечера.

Я остановилась на бегу, решая в какую сторону двигаться. За спиной послышался шорох.

— Ночь — время сумеречных, — эрт Дайлиш вышел за мной.

— Ночь — время охотников, — не поворачиваясь к нему, отозвалась я.

— Ночь — время призраков, — вклинился Сторм.

— Тогда все в сборе! — я улыбнулась и указала направление.

В ближайшем лесу притаилась добыча, которую мы не упустим. Зловещая атмосфера этих холмов будет нам на руку, но и сами прославим их. Нужно сделать так, чтобы проклятая местность и дальше отсеивала чужаков, а тех, кто доберется, мы встретим.

— Сторм, ты все еще чувствуешь, как живые ступают на запретную территорию?

— Живых да, ощущаю и достаточно хорошо, поэтому не пропущу, а вот с мертвыми сложнее. Они умеют скрываться, — ответил мне призрак.

— Мертвым буду вести счет я, — добавил вампир, окидывая окрестности цепким взглядом.

— Решено! — прилаживая стрелу, сказала я и вышла на новую охоту.

Увлекаться больше не буду. Охота охотой, но жизнь продолжается.

Я четко считала дни с того момента, как мы обрели временный дом. Мне нравилось подниматься на смотровую площадку и с нее смотреть, как ветер носится по окрестностям. Порой, я замечала черные точки, некоторые из них приближались к башне, другие — удалялись. Я видела своих людей, кто-то тащил туши убитых животных, кто-то бревна. В чистые морозные ночи слышался отчетливый волчий вой. Мы думали, что голодные стаи ушли на юг в поисках более сговорчивой добычи. Потом Орон сказал мне, что волк был один. Он выходил из чащи, когда поднималась луна, и пел. Это был такой долгий, печальный зов, что тетушка тряслась от страха, альбины и воины непроизвольно хватались за оружие, дети плакали, а я, прикрыв веки, слушала его. Думаю, волк-одиночка оплакивал свою смерть или предрекал конец всем нам. Холмы чернели на фоне темно-синего, усыпанного звездами полотна, как вырезанные из ткани. Я видела эти звезды и раньше, но будто заново знакомилась с ними.

Это была странная зима, я не горевала, если кто-то впопыхах забывал назвать мой титул. Мне выделили комнатушку на втором этаже. Дуг сколотил, как умел, небольшой стол, на котором я разместила единственную книгу и свиток, сообщающий всем и каждому, что Ар-де-Мей свободное королевство. Была здесь и кровать, застеленная медвежьей шкурой, которую мне преподнес Рис. Порой я забиралась на нее вместе с детьми, приглашала присесть Каона и приглушенным, загадочным тоном рассказывала им вытащенные из глубины памяти сказки. Какие-то сочиняла сама, и все они обязательно оканчивались счастливо. Тетушка и Эвильена пели колыбельные, под которые с улыбкой засыпали и дети, и перерожденный. И мы все, даже призрак, учили его говорить. Вечерами, когда на улице тоскливо выла вьюга, мы собирались у очага и разговаривали, делились задумками и мечтами. Начиналось все с детей, они рассказывали, как провели день, чем занимались, о чем думали. Постепенно в беседу вступали взрослые.

Остро чувствовалась нехватка хлеба и овощей. Мы жевали сосновые иголки и тонкие веточки берез. Было горько и казалось, что этот вкус будет вызывать лишь стойкое отвращение, которое мы день за днем будем преодолевать целую вечность. Сухие травы, привезенные с собой, быстро закончились, пришлось варить отвар из того, что нашлось в ближайшем лесочке. Скудный запас зерен оставили детям, как и молоко, которое давали козы.

Внутри меня росла дочка. Она не любила спать по ночам, вертелась, и тогда я, поглаживая живот, рассказывала ей о Нордуэлле, о Золотом береге, о Серединных землях, об Ар-де-Мее, об Алэре и всех, кто поклялся нам в верности. Иногда я позволяла себе пофантазировать о далеких, заморских странах. Где-то там, в Дел-Ри, на золотом песке или среди буйно разросшихся пальм воспоминает о нас Северия и ждет посланника.

Однажды, поднявшись на самый верх, я ощутила, что ветер, прогуливающийся на просторах, стал теплее. По срокам на север пришла весна. Вчера еще шел снег, и кружилась метель, но сегодня, когда солнце вновь озарило горизонт, его пролившийся свет стал более золотистым, ярким.

— Как я хочу взять тебя на руки, — шепча от счастья, обратилась я к нерожденной дочери, — чтобы поднять и показать, какая кругом красота! Как богата и щедра наша суровая земля. Она говорит с нами, учит, напоминает о предках. Стою, гляжу вдаль и вижу Мирель, Дарейса, Лориана, Роана и самого Даэрана. Они подарили нам великую честь жить на этой земле. Своим примером научили, передали огромную силу, чтобы мы одарили ей своих потомков. Мы северяне, нам делить нечего, но и свое мы не отдадим!

— То есть грядет война? — ко мне тихими шагами подошла Ллалия.

— А как иначе мы заявим о себе?

— Во имя чего ты собираешься воевать, Ниа? Во имя свободы? Но разве ты не вернула ее ар-де-мейцам?

— Во имя любви, — я посмотрела тетушке в глаза.

Она хмыкнула, в ее очах засиял вызов.

— К кому? К тому демону, который бросил тебя ради проклятого края?

Я улыбнулась:

— Алэр оставил нас не ради Нордуэлла, а ради любви к нам, ко всем. И я буду стоять на своем ради любви к этой беспощадной, холодной, но такой прекрасной и удивительной земле. Ради Севера и северян!

— Это не самый простой путь доказать подданным свою любовь, — Ллалия до сих пор не одобрила моего решения.

— Ты не знаешь, что самый простой путь не всегда самый правильный и точно не самый счастливый?

— Ты счастлива здесь, без него? Все еще не отпустила? — теперь в ее тоне звучало сожаление, Ллалия слишком хорошо понимала меня, поэтому злилась и пыталась заставить сделать то, чего сама не смогла. Забыть.

— Его теплые, полные любви глаза никогда не отпускают меня. Грудь, даже если не хочу, сжимает тоска. Страстное желание лететь к нему, забросив все, ежедневное явление, постоянная потребность, бегущая сквозь меня, как кровь. Ожог расставания никогда не затянется, но я не сверну и не сбегу от проблем. Я объявлю войну Беккитте!

— Когда? Мы думали, что ты отправишь гонца прошлой зимой. Я решила, что ты жаждешь мира.

— Прошлая зима не была соткана из мира и всеприятия. То, что я здесь, показывает недругам, северная королева остается на севере, который теперь неразделим, черту проводит лишь огненная Меб, но не между людьми. Она лишь река, соединяющая два берега!

— Тогда что хорошего в мимолетных взглядах назад?

— Ничего! Поэтому я смотрю вперед и верю!

— Во что? Скажи, а то у меня заканчивается запас веры, — Ллалия смотрела на меня со слезами и делала признание, от которого бывшей мне стало бы больно и жутко.

Но я обновленная, наученная, несломленная.

— Знаешь, — заговорила я, взяв ее руку в свою, — когда мы сюда ехали, успела многое передумать. Бледно светила луна, черные вековые деревья нависали над нами, словно бы мешали проехать, норовили ухватить, сорвать голову с плеч. Никто не сдавался, мы пригибались к самым гривам, ориентировались по звездам, а ведь в мыслях у большинства тогда царила пустота — необъятная, пугающая, мертвая. Кто-то решил, что не увидит очередной восход. Порой нас настигала вьюга, и мы безуспешно кутались в плащи, гнулись, когда порывы ветра били в спины. А я видела костерок, на который нападала стихия, но его огонек бился и выживал под напором ветра с нашей помощью. В кого ты думаешь, верила и продолжаю верить я?

— В нас? — прошептала она, смахивая хрустальную, робкую слезинку с замерзающей щеки.

— В северян и в себя, — без сомнений сказала я. — Мы отстоим наш дом, — не договорила, но тетушка все поняла.

— Не боишься, что нам всем будет очень больно?

— Бояться боли бессмысленно. Она придет все равно, какое бы решение мы не приняли, на какую бы дорогу не свернули. Никому не убежать от себя, от своих стремлений, от своего предназначения. Потеряешь гораздо больше. Поэтому я приняла свою судьбу. Мне суждено стать той, которая отстоит север или погибнет вместе с ним. Мы с Беккит никогда не уживемся мирно, хотя бы потому, что любим одного и того же мужчину, а еще обе страстно желаем править, пусть не всем миром, но большей его частью. Ты со мной? — стиснула ее ледяные, немеющие пальцы.

Уголки губ Ллалии дернулись и поползли вверх:

— С тобой, королева, если еще не убежала, и уже до самого конца.

Обняв тетушку, я ушла, оставив ее наедине с мрачными мыслями. Это ее ноша — сомневаться, но не бежать от проблем. Меня ждет очередная охота. Последняя? Когда я пойму, что настала пора? Хранители подадут мне знак, или вновь придется рассчитывать на себя?

Я могла бы пропасть в тысячах заданных себе вопросов, поэтому ловко увиливала от ответов, пробираясь по свежевыпавшему, мокрому снегу. Рядом на снегоступах двигалась Лелька, зорко всматриваясь в переплетение веток над нами. Никому не ускользнуть от ее взгляда. Только ни мяса, ни сосновых игл не хотелось. Я аккуратно съехала по склону оврага, уже известного, почти любимого местечка. Здесь, на дне, среди валунов звенел всю зиму чистый ручеек. Я наклонилась над его водами, умылась, отпила, так что свело зубы. Игривая песенка, которую он напевал, перекатываясь на поворотах, трогала душу. Жидкость. Вода и кровь. Они связаны. Я умею думать осторожно, только о ручейке. И я обращусь к той Хранительнице, которая поможет мне решить задачку. Не сегодня. За спиной раздался предупреждающий зов Лельки, а потом над головой пролетела крупная птица. Взвизгнула стрела, и вода окрасилась кровью. На мои губы легла кривая насмешка, но теперь я была убеждена, что мысли текут в верном направлении.

Мы вернулись в башню. В большом очаге ярко пылал огонь, изгоняя холод, принесенный снегопадом, приумноженный каменными стенами, сохранившими ледяное дыхание Зимы. Несмотря на скудность обстановки, я с удовольствием возвращалась сюда. Сегодня в зале меня дожидался гость.

— Привет. Поговорим? — взмыв к потолку, нетерпеливо вопросил он.

— Прошу в мои королевские покои, — великодушно взмахнула рукой, указывая на лестницу.

Ган поднялся первым, потому что умел летать, я притащилась и закрыла дверь. Он, по-хозяйски заняв новенький, пахнущий деревом, вполне удобный стул с подлокотниками, ухмыльнулся от уха до уха:

— Паршиво выглядишь, сестренка! Роскошный наряд по швам разъезжается, а покои до чего хороши, Беккитта бы от зависти лопнула! Ладно, что плесени и блох нет!

— Посмотрела бы я на тебя, если бы почти три месяца питался сосновыми иголками, а в твоем животе каждую ночь кто-то устраивал дикие пляски. А покои — самое то! Мне здесь хорошо, в сто раз лучше, чем было в Золотом замке. Знаешь ведь, есть с чем сравнить! И купальня внизу отменная, предложила бы испробовать, да боюсь, не оценишь!

— Приценился уже! Знаю все — тетушка с рыданиями выложила ваши проблемы. И вижу — наша малышка подросла! Ты уже придумала имя нашей принцессе? — закружился туманом, опоясывая меня.

— Ариэль, — выдала я, и Лис резко остановился, вскинулся:

— Ариэль? Это в честь той самой, которая так и не стала королевой?

— Угу! — вытащила из сундука плотные, сухие носки, присела на стул, скинула мокрые сапожки, набросила на плечи шерстяной платок и подняла глаза на призрака. — Ты помочь пришел?

— Да. И не я один переживал за вас. Рилина дважды обозы отправляла, но никто не вернулся.

Я нахмурилась:

— Кто-то из призраков их сопровождал?

— Нет. Я на юг мотался, новости собирал, а Тень, — замялся и неохотно досказал. — Ее я уговорил охранять границы.

Я выгнула бровь:

— Что не так с Тенью?

Ган приблизился ко мне, встал на одно колено.

— Прости Тэйну, она страдала много и теперь считает себя свободной. Алэр, как и прочие лорды, не щадил ее.

— Очередной призрак, свихнувшийся на своих обидах. Ты меня прости, если соберусь развеять ее, мне нужны союзники, а не враги на собственной земле!

— Постарайся принять ее точку зрения. Обещаю, что поговорю с ней, — Лис взмыл к потолку, налетел где-то в углу на паутину, выругался. — Грыр, кто в этой башне заведует приборкой?

— Пауки плетут свое кружево с невообразимой скоростью, а у нас забот по горло. Понимаешь?

— Да понимаю я все! И тебя теперь понимаю! — улыбнулся искренне. — Признаться, гадал и фыркал, узнав, где ты решила перезимовать, а теперь горжусь, — серьезно взглянул на меня. — Прилетел и не узнал сходу. Ты уже не та девчонка, которую я учил драться и на которую кричал во весь голос, призывая быть мудрее. Ты хладнокровная северная колдунья, о которой говорит весь юг.

— Боятся? — сердце замерло в ожидании его ответа.

— Думают, чью сторону принять. Беккитта успела надоесть за годы своего правления, а ты темная лошадка, от которой пока не знают, чего ждать. Подчеркиваю, пока не знают, — одарил внимательным, красноречивым взглядом.

— Илна?

— Сумасшедшая, которая пляшет под дудку змеи. Пока ее сдерживают, но это ненадолго.

— Кто сдерживает? — у меня были догадки на этот счет, но нужно было узнать точно.

— Люди, которых ты оставила за стенами Нордуэлльского замка. Они так и не признали ее.

Я некоторое время помолчала — потребовались усилия, чтобы натянуть носки. Затем вновь взглянула на призрака, терпеливо ожидающего следующего вопроса:

— Диль?

— Ее трижды пытались убить, но наша болтушка оказалась крепким орешком. Ди показала острые зубки и умение рубить врагов без пощады, и ее демон постарался. Сказал, горло вырвет тому, кто еще рискнет!

— Узнаю Лиона, — моих губ коснулась улыбка. — Они все еще не вместе?

— Когда как. По настроению, — Лис задорно ухмыльнулся, и я кивнула, понимая, что удерживает Диль, и чего ждет Лион.

— Алэрин? — я относилась к нему с теплотой и надеялась на его поддержку.

Гримаса призрака заставила меня задуматься, но он ничего не скрыл:

— Точно, что Алэрин на нашей стороне. Но Илну он убить ни за что не позволит!

— А ты пытался? — зная брата, смело предполагала это, и не ошиблась.

Он вновь скривился:

— Несколько раз, но Алэрин всегда мешал!

— Угу, — сообщение меня ничуть не удивило. Я помнила историю братьев эрт Шеран и Илны и понимала. — Он еще любит ее, а спорить с прошлым — дело не благодарное, — знала, как никто другой.

— Да. И знаешь, как это смотрится? Будто она его на невидимом поводке удерживает, а Алэрин глядит с укором, но не пытается вырваться!

— Осуждаешь? — реплика брата смутила меня, и я обязана была помочь Рину разорвать невидимые узы.

— В какой-то мере, — Лис пронесся по всем четырем углам, вернулся ко мне. — Есть идеи?

— Да. Скажи, что правое плечо Северии украшает его образ, — у меня нашелся способ.

Ган прищурился, рассеялся, что-то проворчал насчет того, что я опять ничего ему не рассказала.

— Потом будут подробности, — улыбнувшись, уверила я.

Брат поймал меня:

— В старости перед камином?

— А хоть бы и так? — хмыкнула. — Надеюсь, что раньше. Сделаю все, чтобы моя дочка бегала по родным просторам без опасений и тревог.

— Мне нравится твой настрой! — он одобрил, а затем его лицо вновь омрачилось. — Жаль, что я теперь тебе слабый помощник!

— Это еще почему? — привстала со стула и постаралась взглянуть Лису в глаза.

Сложно, но вполне возможно, мне удалось встретить его озабоченный взор.

— Илна, сообразив наконец, кто может ее убить, закрыла для меня вход! — И на пределе эмоций, так, что дрогнуло пламя свечей. — Не спрашивай! Я не знаю, как ей это удалось! Говорю, был на юге!

Я обдумала его эмоциональные слова.

— Ты обсуждал проблему с Духом, или его тоже прогнали из замка?

— Нет, но он затаился и чего-то ждет, а меня Гурдин отправил тебе помогать, дескать, вали отсюда, ты сестре больше нужен!

— Нужен? — я вскочила и принялась нервными шагами мерить комнату. Туда и обратно. Гурдин лучше нашего знает, как быть и что делать. Он не остановил меня, когда собралась к Мертвым холмам. Гурдин не помог Лису, значит, и мне дал подсказку. — Нужен. Нужен! — просияла. — Точно! — остановилась и налетела бы на Гана, если бы он все еще был в своем теле. Так он просто проскочил через меня. Я выдохнула. — Нужен.

Призрак завис напротив.

— Я готов, — отчеканил.

Я подняла руки, прося его не торопить меня. В голове хаотично вертелись мысли. Заговорила медленно, рассуждая вслух.

— Ты не зря ездил на юг и не переживай, в замке остались наши люди. Вспомни, о Диль, Ренде и Арейсе.

— Я не забывал о них. Последний в игольное ушко пролезет, если сильно постарается! И ведь постарался! — пояснил, замечая мой интерес. — Наш Арейс умудрился втереться в доверие к Илне, она не то, чтобы его не гонит, наоборот, привечает.

— Старый хитрец, — одобрительно ухмыльнулась. — Ко всем найдет подход!

— Порой я сомневаюсь в его преданности, — с хмурым видом признался Лис. — Смотрю на «доброго дядюшку» и мечтаю научиться читать мысли, чтобы задавить на корню любой заговор, который зреет в его седой голове!

— Не сомневайся! — твердо знала, что говорить. — Арейс — ар-де-меец до мозга костей. Он бы предал и с величайшим удовольствием, если бы я не прошла испытание. Но мне удалось показать ему свои способности, поэтому Арейс эрт Маэли умрет за свою королеву.

— Наслышан о твоей прогулке до родного дома, — по тону не разобрать, что он думал, хорошо, хоть не ругался, лишь покачал головой.

Поспешила уйти от скользкой темы — сделанного не исправить, я не жалею о той ночи и не собираюсь спорить с братом.

— Мне нравится, что ты успел побывать на юге и оценить обстановку. Ты — мой самый лучший наблюдатель, которому не страшно разоблачение!

— Согласен, — ухмылка исказила его черты. — Ты испытала себя, и я прошел свое испытание, — помимо воли я вновь затронула прошлое.

Мои зубы скрипнули.

— Прости.

— Ты тоже, потому что не пытался поставить тебя в известность. Ведь это я попросил Алэра ни о чем не сообщать тебе! А он прямой и твердолобый, попытался уберечь тебя, но не сумел. Ты же у нас самостоятельной оказалась! — прозвучало с тонкой, остро отточенной насмешкой.

Если бы меня еще умели ранить слова, я бы захлебнулась криком.

— Каждое событие, каждая пролившаяся слезинка, каждое слово, каждое движение, каждое решение, казавшееся в тот миг правильным, и каждый вдох, сделанный через силу, стали для меня учителями. Гораздо лучшими, чем были те, которых нанимали родители.

— Знаю и вижу, — Ган приблизился, остановился, усмирив нрав. — Что ты решила сейчас?

— Я еще не спросила тебя о Беккитте? — была убеждена, что Лис проводил змею до Золотого берега.

Он кивнул.

— Правильно мыслишь и сторонников собираешь верно, но у гадины войско все равно окажется больше и сильнее.

— Сбрасываешь нас со счетов? Не рано ли? — понимала, что Лис еще проверяет меня, и по-своему он прав.

Королева, живущая эмоциями, уже мертва, хотя еще дышит. Я хорошо помню об этом.

— Нет, жду, что скажешь, — не отводил пылающих двумя огоньками глаз, словно стремился пронзить мою душу, испытать, чтобы в нужный момент не сломалась.

Я сцепила руки в замок, чтобы унять внезапно прокатившуюся по позвоночнику дрожь. Пути назад ни у кого из нас нет, и от того, что решу сейчас, зависит будущее.

— Ты не хуже меня знаешь, что я обязана первой бросить Беккит вызов, пусть даже она подведет свои войска к нашим границам. И да, я понимаю, что на сегодняшний день мои воины по сравнению с ее армией — ничто. Нам нужны союзники на юге. У меня появилась подходящая мысль, и главное задание я хочу поручить Тени.

— Что? — Лис стремился проникнуть в мое сознание, ворваться, как привык в нынешнем положении, вызнать, опровергнуть или согласиться. Но мне не требовалось его согласие, я намеревалась отдать приказ.

— Время эмоций ушло. Наступил период, когда все мы обязаны проявить хладнокровие и твердость. Наступивший год заставит нас четко следовать данным клятвам или умереть!

— Слова королевы, — осторожно заметил призрак.

— Передай их Тэйне. Пусть явится ко мне и скажет свое слово или умрет. Я не отпущу ее, по крайней мере пока!

— Верю! — невозмутимо оповестил он, крутанулся, разлетелся туманом, собрался вновь. — Чего бы ты ни задумала, я с тобой!

— Знаю, Ган, — непроизвольно мои ногти впились в кожу ладоней, в горле стало сухо, и проснулась внезапная жажда. Брат был слишком дорог для меня. Один из тех, кто навсегда поселился в моем сердце, и любовь к нему способна растопить самый толстый лед.

Он понял, потому что чувствовал мою душу, но разумные ходы просчитать не мог. Кивнул, опустился на колени, протянул полупрозрачные руки, чтобы коснуться моих судорожно стиснутых кулаков.

— Слушаю тебя.

Я прогнала внутреннюю дрожь, вернула себе хладнокровие, мысленно подняла первый кирпичик из тех, которые лягут в основу моей победы.

— По пути на север я побывала в столицах Серединных земель, поэтому могу с уверенностью судить. Эрт Белос — правитель Цветущего Дола нам точно не союзник. Он истово предан Беккитте и сделает все, что она прикажет.

— Согласен, поэтому к людям Кровавой королевы следует прибавить людей эрт Белоса. Цифра тебя не порадует, — прикинув в уме, закончил брат.

— Считай дальше, — я позже подведу итог. — Продвинемся на север и попадем в Край Тонких Древ. Я познакомилась с эрт Даррном, отцом Нереи, девушки, с которой провела долгих пять лет в Золотом замке.

— Припоминаю, — прищурился Лис. — Кажется, вы с ней не особо ладили?

— Совсем не ладили, потому что разные. Она молилась на Беккитту, я — презирала змею! Но не это важно для нас, — намеренно умолкла, позволяя Гану догадаться.

Он задал вопрос:

— Отец Нереи другой?

— Другой, но он крепко любит дочь, а она не предаст Беккит, поэтому я готова пойти на подлость, — раньше сгорела бы от стыда, сегодня действовала вполне осмысленно.

К брату медленно пришло понимание, он вспыхнул, разволновался, вновь пронесся по комнате и сбил оставшуюся паутину. Ее хозяева, скорее всего, прокляли призрака, я привела в порядок растрепавшиеся от поднявшегося вихря волосы.

Лис встал передо мной:

— Тэйна сделает это! Клянусь тебе!

— Ей ведь не впервой, — за Тень ничуть не переживала, она не однократно занимала чужие тела, чтобы исполнить приказы лордов, и лишь однажды вселилась в тело ночной охотницы, следуя велению любви.

Понимала, что движет обиженной девушкой-призраком, почему ей надоело такое служение, но отпустить сейчас не могла. Потом, если мы все выживем. Я подумаю.

— Тэйна исполнит твой приказ! — с мрачной убежденностью сверкнул взглядом Ган. — Но что ты приготовила для меня?

— Мне известно, как тяжело тебе усидеть на месте, поэтому ты отправишься в Двуречье. Когда я проезжала, там правил эрт Галт, но полгода назад его убили. Новый правитель Двуречья вряд ли надолго удержит власть, такая уж земля. Народ измотан постоянными стычками местных князьков. Мы воспользуемся и, пока они грызутся между собой, пообещаем измученным людям стабильность в будущем в обмен на поддержку.

— Слабовато, но лучше крестьяне с вилами, чем ничего, — после недолгих раздумий проговорил Лис. Спохватился. — Кстати, помнишь, что там Янель?

— Помню и жду ее возвращения. Без пороха нам не одержать победу. — Щелкнула пальцами. — Грыр! Совсем забыла об оружейниках! Передашь весточку в Ар-де-Мей?

— Хоть завтра, пусть Риона подскажет, кого искать!

— Подскажет, а потом отправишься в Двуречье, присмотришься к местным князьям, выделишь самого сильного и богатого.

— И желательно самого смелого, чтобы не визжал при виде призрака!

— Говорить с ним будет Марис. Когда определишься — вернешься и возьмешь его с собой, — это решение далось мне нелегко. Советник был нужен мне, как воздух, но разум твердил, что эрт Далин будет более полезным в Двуречье.

— Заклинатель слов? — Ган сильнее посуровел, видимо, подумал о том же, о чем я недавно размышляла. — Хорошо, — согласился. — Это все? Сколько времени ты мне выделила? — страстно желал приступить к делам, и я понимала, что затягивать не следует.

— Пока тает снег, — мне и самой требовалось время.

Поднялась и покачнулась, брат кинулся ко мне, но ничем помочь не мог, я сама схватилась за стену. Чуть улыбнулась:

— Опять забыла о еде. До сих пор ощущаю противный сосновый вкус, будто недавно дерево грызла.

Лис иронию не оценил.

— Придет к вам обоз. Не с этого берега, так с другого. Завтра я отправлюсь домой, — прозвучало с неприкрытой горечью, и меня осенило.

Брат стал призраком и с гордостью заявлял, что теперь ему покорны любые расстояния. Говорят, что бесплотные духи — безразличные ко всему твари, неспособные любить, горевать, сожалеть — проявлять чувства. Но Ган чувствовал. Его сердце больше не билось, но душа маялась от тоски. Не так, вовсе не так брат представлял себе возвращение в Ар-де-Мей. Не ради бескрылого полета над вересковыми пустошами он вел переговоры со своей совестью. После смерти Ганнвер так и не нашел в себе сил пересечь Меб и вытащить из глубины памяти осколки своей мечты.

— Если бы я могла… — прошептали мои искусанные губы.

Его бесплотная ладонь легла на них.

— Могу я, сестренка. Продолжай верить в меня, — шепот Лиса прохладным ветерком коснулся кожи на моем лице, погладил скулы, стер неожиданную слезу.

— Мысленно я с тобой, — прошептала ему в ответ, мечтая о том миге, когда сломаю лед и поделюсь с Ганом теплом своего сердца.

Глава 2

Тэйна слишком долго летела ко мне, я уже начала готовиться к прощанию с ней. Я — королева и собственное слово нарушать нельзя! Словно ощутив, что мое терпение на исходе, Тень соизволила явиться на встречу. Момент выбрала подходящий, точно нарочно подгадала, сидя в засаде за порогом нашего жилища.

Зима никак не хотела покидать наши края, ветры несли с собой снегопады, и земля оставалась белой. Люди устали от постоянного холода и скудного питания. Два обоза, вышедших по просьбе Лиса из Сторожевого замка и из Ар-де-Мея, не добрались до нас. Не знаю, кто первым заговорил о проклятии, но большинство с ним согласилось. Настроение у всех было хмурое, как небеса над нашими головами, нервы напряжены до предела. Мне хотелось бежать, что-то делать, потому как нужно было многое успеть, но я была вынуждена оставаться на месте.

Тэйна заявила о себе холодным вечером в начале второго месяца весны. Жуткий вой ударил по ушам, заставил взрослых болезненно морщиться, а детей и перерожденного отчаянно закричать. На стенах с морозным треском проступил иней, животные в стойлах сошли с ума, кажется, одна из коз не выдержала и умерла. Рис и Лелька синхронно схватились за мечи, Дуг замахнулся топором, с которым в последнее время редко расставался, Орон кровожадно оскалился. Воины и альбины приготовились выступить, но дверка в зал сама собой распахнулась, и в проеме возникла черная клякса.

— Проходи! — приказала я ей. — И будь любезна смени облик! — заметила, как вздрогнули дети, и услышала вопль Каона и молитву тетушки, адресованную всем Хранителям.

Тень с показной неохотой повиновалась. Ллалия сплюнула:

— Грыр пожри эту девку!

— Развеять? — лениво полюбопытствовал Марис.

— Оставьте нас, — попросила я своих людей, и они понемногу разошлись кто куда.

Первой покинули зал тетушка и Эви, они забрали с собой детей и эрт Тодда. Последним неохотно вышел из зала Орон. Он лучше моего чувствовал настрой Тэйны и собирался урезонить ее, но я не разрешила.

— В замке ты была другой, — констатировала я, едва за вампиром закрылась дверь.

Тень прищурилась, недовольно глядя на огонь.

— А чего ты ждала, королева? — из ее уст мой титул прозвучал с явной издевкой.

— Твоего скорейшего прилета, — ровным тоном оповестила я, гадая, смогу ли уговорить упрямого призрака, которого удерживал лишь поводок в сильных руках каждого нового лорда Нордуэлла. В моем распоряжении только слова, которые бы подобрать правильно, не раззадорить Тэйну еще больше.

— Для чего? Неужели ты еще не поняла, что мой долг оплачен?

Я подавила тягостный вздох и отозвалась:

— Тебя держал на земле долг, или что-то еще, о чем ты не говорила никому, тая даже от себя самой?

— Держал? Не говорила? Да я себя вспомнила лишь, когда встретила Гана! — роняя кровавые слезы, вспыхнула она.

Я проследила, как выемка на каменном полу быстро заполнилась кровью. Характерный запах привлек сумеречного, и он с шумом ворвался к нам. Ноздри Орона гневно раздувались, на скулах красноречиво играли желваки. Вампир решил, что меня убивают. Я оставалась спокойной и сидела на скамье, храня гордую осанку, хотя спина уже начала затекать от неудобной позы.

— Голоден? — Тень подлетела к эрт Дайлишу. — Угостись. Я постаралась и убила того волка, что пел для вас всю прошедшую зиму, — она растянула губы в злой насмешке и кинула на меня косой взгляд. — Голова твоего певца лежит у порога. Говорят, сырые мозги полезны будущим матерям!

Я улыбнулась:

— Спасибо за заботу!

Орон грозно рыкнул, меня ничуть не задело, я невозмутимо продолжила:

— Не обидно, потому что отлично понимаю, отчего ты стараешься зацепить меня. Тебя гложет давняя обида, но ты можешь не отвечать, ильенграссы поведали мне, почему ты осталась. На этой земле тебя удержал не только долг, но и любовь.

— Любовь? — Тень рассмеялась сухим, неприятным смехом, от которого с шипением погасли свечи и огонь в очаге, зато иней проступил явственнее.

Его бахрома, как дикий плющ, заполонила каждую трещинку в серых камнях. Я щелкнула пальцами, возвращая контроль над холодом, попросила эрт Дайлиша:

— Орон, затопи очаг, пожалуйста, — и вновь обратила взор на Тэйну. — Мне известна твоя история, и я способна понять твои обиды.

Она взъелась сильнее:

— История? Для тебя мои переживания всего лишь история?

— Одна из тех, о которых шепчутся ильенграссы, — не меняя ни тона, ни положения, откликнулась я.

Тень злобно зашипела, подлетела близко, воззрилась прямым, колючим взглядом мне в лицо.

— Тогда ты знаешь, как я устала плясать под чужую дудку и почему хочу уйти!

— Куда? — глядя в ее злые, непримиримые глаза, вопросила я и сама ответила. — Нам некуда идти, наш дом — север. Именно о любви к нему я говорила, потому что твердо знаю, каково существовать на юге, оторванной от родной земли. Я, как и ты, влюблена в север, и могу жить лишь здесь! — поднялась. — Хочешь прожить жизнь заново?

Тэйна явственно содрогнулась, и я знала, почему. Недаром меня прозвали колдуньей, но мне и ворожить не нужно — хорошо осознаю, чего хочет обиженная на весь свет девушка, которая так и не познала счастья.

— Откуда ты?.. — призрак не договорил, заметался черным облаком, загасил заново зажженные свечи.

Вампир раздраженно рыкнул и снова воспользовался лучиной. Я присела к очагу, протянула руки к огоньку, лижущему сосновые поленья. На плечи навалилась усталость, но я не имела права сгибаться.

— Пообещай, что отпустишь нас! — спустя некоторое время потребовала у меня Тень.

Я без эмоций взглянула на нее и ответила:

— Ты же понимаешь, что я не могу решать за него, — увидела, как вскинулась Тэйна, и, скрепя сердце, дала обещание. — Но поговорю с братом, если ты выполнишь мой приказ, — на языке горьким дымом вертелось окончание фразы. — «Конечно, если выживем», — так и не произнесла его вслух.

Тень неотрывно смотрела на меня, она бы хотела отказаться, но любовь в ее измученной душе победила обиды.

— Да, моя королева, я отправлюсь на юг и выполню твой указ! — склонилась она и торопливо вылетела за дверь, хлопнув напоследок створкой.

Вампир сверкнул неодобрительным взглядом и обратился ко мне:

— Королева, мне позволено будет выказаться?

— Нет, — все, чего мне сейчас хотелось, чтобы меня оставили в покое. Сил, чтобы подняться и уединиться в своем уголке, не было. Я старалась глубже дышать и ни о чем не думать.

Орон широкими шагами подошел ко мне, и по его глазам я поняла — не отступится. Со вздохом махнула рукой:

— Слушаю тебя.

— Призраков нужно отпустить, им нечего делать среди живых! — сказал он без колебаний.

— Это непозволительная роскошь в нашем положении. Ты сам видел, кто выступает против нас.

Эрт Дайлиш провел рукой по темным волосам, взлохматил и без того растрепанную шевелюру, и мрачно изрек:

— Предостерегаю от того, на чем споткнулся сам!

Я хранила молчание, предлагая ему или продолжать, если заговорил, или остановиться. Все равно своего решения не изменю, чего бы ни услышала из уст вампира. Отлично понимая это, он выбрал искренность.

— Мне тяжело вспоминать тот день, когда пал Хрустальный город. Впрочем, тот день черный для любого ар-де-мейца, которому «посчастливилось» выжить. И заметьте, я не делю нас на сумеречных и магов. Научился у вас, моя королева, как когда-то училась у меня ваша матушка.

— Помню и ценю, что ты делаешь ради нас, — когда он сделал паузу, высказалась я.

Видела, как нелегко Орону говорить, поэтому не торопила, выжидала, когда он сделает очередной долгий вдох.

— Моя любимая женщина погибла, и я даже не заметил, когда она перестала дышать. Сам, поддавшись тьме, возжелал обрести могущество, чтобы отомстить, а она ждала меня, — смотрел, не мигая, переживая заново личную трагедию.

Я безмолвствовала — ничем помочь не могла, на душе свирепствовала метель. Эрт Дайлиш договорил:

— Моя Эйра стала призраком, все уговаривала меня одуматься и убить себя. Я ведь из-за нее сохранил рассудок и, убивал людей, мучаясь, но не останавливался, с каждой новой жертвой больше теряя себя. Эйра видела, рыдала кровавыми слезами и постепенно менялась. Мы перестали понимать друг друга и расстались, в конце концов. Призраки должны уходить. Всегда.

Мне нечего было ответить ему, и вампир, выдохнув сквозь зубы, попытался достучаться до моего рассудка.

— Ниавель, вам не кажется, что она слишком быстро согласилась! Не считаете, что она так же быстро предаст вас?

— Не предаст, — отозвалась я, — потому что служит не мне, а этой земле, которой угрожает опасность.

— А потом? Когда опасность минует?

— Потом? — мне не хотелось загадывать. — Наступит время исполнить обещание и отпустить ее на все четыре стороны.

— Хм… — Орон замер с задумчивым видом, но продолжать не стал.

Я заставила себя встать и, попрощавшись с вампиром, отправилась к себе. Мне нужно было многое обдумать в тишине, наедине с собой.

Я и не поняла до конца, как пролетел еще месяц. Все время была чем-нибудь занята, много думала, просчитывала дальнейшие ходы, советовалась, а за порогом моего временного дома расцветала весна. С ярко-голубого неба лился солнечный свет, сугробы таяли, проседали, затрудняя наше передвижение по местности. Мой ручеек с каждым днем становился полноводнее и полноводнее, между камнями вокруг башни пробивались робкие зеленые травинки. Людям хотелось больше времени проводить на улице. Я не мешала — за зиму насиделись в четырех стенах.

Второй день последнего весеннего месяца начался как обычно. Я спустилась вниз, взглянула на вбитый в углу столб и спросила:

— Уже провели черту?

— Сегодня каждый интересуется этим! Да! — усмехаясь, отозвалась Лелька.

Я вскинула бровь, а тетушка с улыбкой пояснила:

— Сегодня день особенный, праздничный. Природа просыпается от зимней спячки, и люди стремятся встретить новый день радостно.

Я нахмуренно взирала на них, и пробегающая мимо Эвильена произнесла с укором:

— Ниа, неужели забыла, какой сегодня день? А ведь как весело мы проводили его в детстве!

— Тебя оправдывает лишь то, — дополнила с ухмылкой Лелька, — что ты давно не отмечала День Пробуждения Природы.

— Очень давно, — сокрушенно выговорила я, а Каон неожиданно захлопал в ладоши:

— Весело! Весело! Праздник!

У него довольно сносно получилось выговорить эти слова, и я с похвалой потрепала его по макушке.

— Молодец! — на душе стало легче — забота оказала свое влияние, и перерожденный медленно, но восстанавливал силы, сумасшествие ему уже не грозило.

Весь день мы готовились к празднику, потому что основные события обычно проводились на закате. Около недели назад к нам прибыл обоз из Сторожевого замка, поэтому повод был двойной. Из меня вышла бы плохая кухарка, и волей-неволей я занималась детьми, пока остальные женщины, кроме Лельки, охраняющей нас, готовили еду. Заманчивый аромат тревожил обоняние, в желудке урчало. Я пыталась и сама отвлечься, и занять малышей с перерожденным. Он учился читать, буквы ему диктовала Мирель, а изучали дети одну-единственную книгу, которую я прихватила из замка — Свод Законов. Я не мешала, напевая задорную песенку вместе с Артом, улыбалась малышам Ганнверу и Виру эрт Сиарту. Они лучезарно улыбались мне в ответ. Вроде бы, расслабься, забудь ненадолго о тревогах, но не получается. Вот сидишь, наслаждаешься хорошей погодкой, но нет-нет, да жужжит над ухом назойливая муха.

Я не могла избавиться от навязчивого ощущения до самого вечера, хотя ничем не выдала своего состояния. Смеялась вместе со всеми, поднимала заздравные тосты, прощалась с госпожой Зимой и восхваляла Весну!

Когда в небе догорали последние искорки заката, а над лесом вставала полная луна, люди начали расходиться. Веселье сошло на нет, дети хныкали, и тетушке с Эви пришлось успокаивать их. В зыбком лунном свете я огляделась, неподалеку маячили силуэты Рионы и Миры, за спиной живо беседовали Рис с Лелькой, рядышком на большом камне сидел Каон и что-то насвистывал себе под нос. С другого краю находились Дуг и Орон. Последний любовно оглаживал рукоять меча, висящего на поясе и что-то напряженно обдумывал. Поймав мой прищуренный вопросительный взор, эрт Дайлиш мотнул головой, указывая вправо. Я отпустила его, понимая, что вампиру пришла пора прогуляться. Мой взгляд скользнул дальше и остановился на полыхающих в долине кострах. Мужчины все еще сидели у огня, передавая по кругу бурдюк с вином.

Мне не хотелось ни с кем разговаривать, нужно было разобраться в себе, проанализировать собственные ощущения. Я шагнула в сторону от людей и внезапно споткнулась. Дуг, молниеносно подскочив, удержал меня за локоть, а после наклонился и поднял забытую детьми книгу.

— Вот как бывает, — он сокрушенно покачал головой. — Всему нужен порядок.

Я чуть улыбнулась, выражая согласие, и двинулась к лесу. Дуг тяжело вздохнул за моей спиной, но останавливать не стал. Мне необходимо было остаться в одиночестве.

Лес встретил меня густым сумраком, стрекотом цикад, запахом мха и влажной земли. Перебравшись через поваленные ветви, я шагнула на знакомую тропинку, ведущую к ручью, словно его пение звало меня к себе. Сверху сквозь ветви, еще не успевшие одеться густой листвой, струились лунные лучи, выстилая мой путь. Я была благодарна ночному светилу, потому что в сумраке можно было легко заплутать или просто споткнуться о выступающий корень. Едва шевелились на слабом ветру проклюнувшиеся листочки, шептались под ногами стебельки взошедших трав, белели в темноте необхватные стволы деревьев, покрытые лишайниками. Лес жил собственной жизнью, переговаривался на разных языках, пел и вел меня вперед.

Ручеек звенел в овражке, приглашал спуститься и преклонить колени. Я не стала противиться, опустила ладони в ледяную, кристально чистую воду. Серебристый блеск щедрой луны стелился по земле, играл бликами в волнах, высветляя дно, отчего каждый камушек заискрил, засеребрился, а затем будто бы слился с соседним. Я только раз моргнула, а затем с преувеличенным вниманием вгляделась в открывшееся видение.

Покои лорда Нордуэлльского замка мне были хорошо знакомы — каждый закуток, камин, просторная кровать. Воспоминания о жарких ночах, проведенных здесь, накатили неожиданно, отозвались сладкой судорогой внизу живота, так что пришлось сцепить пальцы рук и шлепнуть по воде. Видение пошло рябью, и я тотчас спохватилась и взмолилась Весне, попросив прощения за свои эмоции. Бухающее в груди сердце дрогнуло, глаза замерли, когда в покои прошли мужчина и женщина.

— Ты обязан поддержать меня! — я видела, точно наяву, как сверкнули синие глаза Илны. — Ради нашего общего прошлого! Вспомни, как сильно я любила тебя! — она смотрела в упор на Алэрина.

Он не отводил от ее лица своего темного, тяжелого взгляда.

— Любила? — голос демона звучал надрывно. — Его? Или меня? Нас обоих? — кривая усмешка исказила благородные черты. — Ничего не говори! Ответ я хорошо знаю, — как в бреду шептал Рин, протягивая руки к Илне. — Потому что ты и я когда-то были близки, как никто до нас!

Она было потянулась к демону, но вдруг шарахнулась от него, словно бы получила чужой, безмолвный приказ.

— Когда-то! Ты сказал верно, второй, — ее усмешка вышла злой, женщина стремилась задеть, унизить собеседника.

Уголки его губ снова дрогнули.

— Да. Ты звала меня так. Всегда… с того самого времени, как мы втроем босоногими детишками носились по холмам, презрев опасности.

— Ты помнишь те времена, второй? — словно шелестом ветра прозвучал ее вопрос.

— А ты, Илна, что помнишь ты? — голос Алэрина внезапно стал тверже, сильнее, словно мужчина жестко отринул чувства.

— Все! Я помню все, второй! — она уверенно вскинулась. Оскалилась, подобно бешеной волчице. — И жалею, что послушалась Беккит и не убила тебя, когда была возможность! А ведь она наслаждалась теми моментами, когда заживо резала тебя, представляя на твоем месте Рейна!

Рин сжал кулаки, выдохнул сквозь стиснутые зубы, едко бросил:

— Поздно сожалеть! Хотя ты…

Илна не позволила Алэрину договорить, грубо оборвав его:

— Ты, второй, мог бы все предотвратить! Почему ты не рассказал своему брату, у кого томился в плену долгих шесть месяцев?

— Чтобы ему не было мучительно больно от того, что ты предала его.

— Но разве он не страдал после моей смерти? Разве Рейн не оплакивал горькими слезами кончину любимой супруги? — женщина рассмеялась сухим, безумным смехом, запрокинув голову, а после выпрямилась. — А я видела, как он рыдал у гроба моей кузины!

Рин как будто не услышал ее, он запустил пальцы в белоснежную шевелюру и дернул.

— Знаешь, а я осел! Был им!

— Вы два осла! — обидно хмыкнула она, но он снова точно бы не слышал ее, повторил:

— Да, я был ослом, — словно вел беседу сам с собой. — Я верил тебе, твоим слезам, мольбам и боли в глазах. Я поверил, что ты уйдешь на юг и больше никогда не встанешь между нами.

— Я и ушла! Должна была уйти, чтобы вернуться и стать первой.

— Ты всегда хотела быть первой, а я был слеп, считая, что ты любишь меня, а ведь видел, насколько изменилось твое лицо, когда ты смотрела, как Алэр целовал Танель, — Рин не отрывал своего настойчивого взгляда от Илны, а она скривилась в ответ.

— Скудоумец! — и кинулась на него, стараясь добраться и выцарапать ему глаза.

Я еще слышала грохот, а затем видение поглотил огонь, смотрящийся жутко в отражении на воде. Безотчетно я отшатнулась, но взор не отвела, продолжая всматриваться в колдовскую поверхность воды. Вглядывалась с надеждой, хотя поначалу не осознавала это, и магия Весны откликнулась на мой молчаливый зов.

Огонь еще горел, но он уже не был яростным пожаром, это трепетали на ветру многочисленные факелы, освещая арену и трибуны, опоясывающие ее. Я узнала это место, хоть никогда не видела, зато много слышала, пока была в плену на юге. Над головами собравшихся людей, громко кричащих, алчущих зрелищ, светили холодные звезды, но они не остужали горячо стучащие сердца. Мое собственное сердечко билось неровно, а затем на миг остановилось, чтобы спустя очередной момент сорваться и понестись вскачь, как вспугнутая кобылка. Мои глаза увидели Беккитту, сидящую в королевской ложе. Моя соперница улыбалась, а потом поднялась и махнула рукой, подавая сигнал. На меня нахлынули звуки, точно я не была в далеком северном лесу, а находилась на арене в Царь-городе. Толпа бесновалась, требуя крови, хотя красная жидкость уже изрядно залила песок, покрывающий идеальной формы круг. Решетка ворот дрогнула и с лязгом поднялась, выпуская на арену одинокого бойца. Я закрыла рот влажными, ледяными от воды ладонями, чтобы не закричать от отчаяния.

На арену Ура шагнул Алэр. Мой лорд на ходу стянул простую домотканую сорочку, забросил на плечо. Он будто бы не видел собравшуюся разгоряченную азартом толпу, его взгляд нашел Беккит и прожег ее насквозь, так что королева чуть удержалась на ногах. Рейн улыбнулся, точно праздновал победу. Меня охватила предательская дрожь, за которую сразу стало стыдно, ведь я испугалась, хотя должна была бы гордиться. Сквозь расстояние между нами я ощущала чувства любимого — охвативший гнев, жар в его груди и радость от предстоящей схватки. Лорд знал — лучше умереть в бою, чем в темнице!

У меня внутри похолодело, когда Алэр отвел взгляд от лица Беккит и посмотрел в сторону. Там пугающе медленно поднималась вторая решетка, а за ней рычали, поднимаясь на задние лапы, жуткие трехголовые монстры — одгары. Я слышала о таких созданиях — Беккитта часто восхищалась ими, раз за разом пересказывая жуткую историю появления этих чудовищ. Она гордилась своим предком, сумасшедшим на мой взгляд, сумевшим скрестить дикого волка, бешеную собаку и какое-то порождение бездны. Чудище вышло на редкость омерзительным и кровожадным. Оно не щадило никого, а кормили таких существ исключительно человеческим мясом.

Мысли пронеслись в голове быстрее молнии, перед глазами все завертелось, и я уперлась ладонями в жесткий камень, чтобы не упасть и ненароком не потревожить воду.

Алэр, действуя по привычке, дернул рукой в поисках меча, которого не было, и его пальцы сами собой сжались в кулак. Я тоже стиснула кулаки, молясь Хелиосу, чтобы не оставил своего сына. Решетка с противным лязгом поползла вверх. Самый нетерпеливый из одгаров выскочил на песок и свирепо зарычал. За ним последовали еще два чудовища. Мое сердце сделало кувырок и замерло. Кажется, в этот момент я перестала дышать.

Рейн внимательным взглядом изучал выходящих на арену монстров. Черная, лоснящаяся шерсть на их загривках вздыбилась, отражая кровавые отблески танцующего на ветру пламени. Я видела оскаленные пасти, капающие на землю слюни и сверкающие лютой злобой глаза. Мой лорд был для чудовищ обычной едой.

По воздуху пронесся рев, и первое чудище ринулось в атаку. Рейн без всякого страха коротко рыкнул ему в ответ и застыл, подобно каменному изваянию, словно врос в арену. Я потеряла всякое спокойствие и тряслась, точно хрупкое деревце. Пальцы скребли по каменной поверхности, сердце рвалось из груди, но взгляд был прикован к колдовскому видению.

За спиной любимого демона распахнулись крылья, кончики пальцев увенчали черные загнутые когти — его единственное оружие на сегодня. Мне бы хотелось, чтобы мой демон улетел, взмыл в вышину, подобно вольному соколу, и был таков. Но для лорда этот поступок стал бы позором!

Я ощутила влагу на щеках, но приказала себе не поддавать слабости, а Рейн тем временем рванулся в атаку. Обманный маневр и сорочка отлетела в центральную морду вожака. Он зарычал, рьяно мотая тремя головами, пытаясь освободиться. Коротких мгновений Алэру хватило, чтобы подлететь к чудовищу, выбежавшему вторым. Молниеносный прыжок и неожиданный удар в первую голову одгара. Глухой удар кулака повис в тишине. Второй и третий слышались гораздо отчетливее. Я еще слышала отголоски ревущей толпы, но далеко на юге на арене Ура уже царило молчание. Тихий звук и тело одгара упало на песок. Толпа снова взревела, предвкушая что-то новое, непривычное. Обычно это звери в человеческом обличии приходили сюда, дабы наблюдать страшные битвы, в которых гибли невинные жертвы коварства Беккит. Сегодняшней ночью все было иначе. Я видела пылающие глаза змеи, замечала ее стиснутые пальцы и, кажется, даже ощущала ее прерывистое дыхание. Жутко осознавать, что соперница, как и я, переживала за лорда Нордуэлла и не желала ему смерти. Только причины у нас были разные: я — любила, она — ненавидела и желала сломать, подчинить его.

Вожак быстро освободился и бросился на Алэра вновь, атакуя со спины, норовя вцепиться в плечо. Мне стало больно, и я невольно дернулась, чтобы защитить любимого, понимая, что у него не хватит времени перегруппироваться. Он поступил проще — взмыл над зверем, а после поднял одгара, отчаянно вырывающегося, рычащего, не сдающегося, и резко бросил. Через секунду чудище корчилось на арене в смертельной агонии.

Жаль, это был не конец. Одагры, почувствовав аромат крови сородичей, совсем обезумели, рванули всей стаей, а над ареной чуть видимой, золотистой дымкой возникла сеть. Мои зубы скрипнули, сейчас я пожалела, что не убила толстяка, осознавая, что это его расчетливый ум и магические умения сотворили подобную ловушку. Мои пальцы вновь бесполезно царапнули камень, из-под обломанных ногтей брызнули алые капли. Но я была на взводе, поэтому боли совершенно не ощущала, лишь безграничную ярость, которая росла и крепла внутри меня.

Я едва дышала и боялась свалиться без чувств, уговаривая себя держаться ради него, ради нас, ради севера. А на далеком юге по залитому кровью песку, катался рычащий клубок. Фокус, который Алэр проделал с вожаком, был первым и последним. Проклятая сеть мешала демону расправить крылья и подняться над соперниками. Они рвали его на части, царапая, кусая, визжа от нетерпения насытиться.

— Спасайся! — шептала я, сквозь слезы глядя на арену. Картинка перед глазами расплывалась.

— Сдайся! — кусая губы в исступлении, шептала Беккитта.

Рейн храбро сражался. Сейчас ему было все равно, он не думал ни об одной из нас. Лорд превратился в беспощадного зверя, не позволяя инстинктам утихнуть. Пять одгаров неподвижно лежали на арене, более слабые сородичи уже пожирали их плоть.

Я понимала его, ничуть не осуждая, лишь так он смог бы выжить. Рейн не успевал освободиться, на смену одному погибшему монстру наскакивал другой. Мне чудилось, что я неизлечимо больна. Меня нещадно трясло, температура тела повысилась. Казалось, что я никогда не избавлюсь от охватившего напряжения. Пелена слез застилала обзор, я не видела полной картины. Может, к лучшему.

Я закричала, когда трое одгаров, сделали, казалось бы, невозможное — напали и уронили демона на песок. Мне мерещилось, что сорву голос, когда кинулась на выручку. И всколыхнула воду. Больше, сколько бы ни билась, ни умоляла, вода крутила стремительные вихри, перескакивая с камня на камень. Видений не было. Хотя неугомонное сердце подсказывало ответ, и я верила ему безоговорочно.

Поток слез сложно было остановить, ярость внутри меня не утихала ни на мгновение. Мне хотелось сжать пальцы на шее Беккитты, обратить ее в кусок льда. Неподвижного. Равнодушного. Безопасного. Красная пелена маячила перед глазами, и сквозь нее я видела клубки. Белый темнел с поразительной, пугающей скоростью. Вот-вот и все его нити запульсируют, полыхнут огнем.

Я услышала скрип собственных зубов, еще до конца не осознавая, что именно делаю. Прочь чувства — досаду, ярость и даже любовь. Не Беккит сегодня глыба льда. Сверкающий лед — это я. Но как же сложно привести чувства в порядок, отринуть их прочь! Я видела кровавые борозды на серых, подсвеченных серебристым лунным светом камнях. Я не сдавалась в борьбе с собственными внутренними чудовищами, как бился с монстрами Кровавой королевы мой лорд. Здесь — на севере, в лесу у звонко поющего ручья была моя личная арена.

Я еще сражалась с собой, когда луна внезапно скрылась за набежавшими тучами, и закапал мелкий, надоедливый дождик. Его капли смешались с моими слезами, и стало невыразимо легче. Еще минута или две, я не считала время, как неожиданно что-то изменилось вокруг. Холодный порыв ветра тронул верхушки деревьев, пробежал по молодой траве и затих, как прекратился дождик, словно бы они испугались тихой мелодии, раздавшейся следом. Мои слезы высохли, сомнения были забыты, тревоги ушли. Я была здесь и сейчас. Прошлое осталось в памяти. О будущем не думалось вовсе.

Широко раскрытыми глазами я наблюдала за высокой, стройной женщиной со спутанными светлыми волосами. Она казалась бы призраком, если бы ее изящные босые ступни не оставляли следов на траве. Ветер вернулся, тронул ее локоны, растрепал подол белого женского одеяния, лизнул своим ледяным дыханием мое лицо.

Я была околдована, мой язык, как будто сковали невидимые путы, да и она молчала, но в моей голове прозвучал ее вопрос: «Хочешь о чем-то меня попросить?» — светлые глаза пронзали меня насквозь.

Она склонила голову, точно знала мой ответ, но давала немного мгновений на размышления. Мне они были не нужны, решение было принято. Я вновь ломала себя, забыв о боли, и верила в Алэра. Я не буду просить ее сохранить ему жизнь. Я оставлю свою просьбу на потом.

Неназываемая смотрела на меня, и я понимала, что ее минуты со мной утекают вниз по течению ручья. Скоро ее место займет другая Хранительница. Мне придется быть смелой, потому что я — королева, потому что я должна.

— Я назову тебя по имени, когда придет срок, — ощущая вкус крови на губах, выговорила я без колебаний.

Неназываемая склонила голову в знак согласия и скрылась в сумерках. С ней исчезла тихая мелодия, и по листьям снова зашуршали дождевые капли. На меня нахлынули звуки весеннего леса. Я была одна на поляне и твердо знала, что буду делать. Пришел черед возвращения в Нордуэлльский замок, пусть на время. Снега растаяли, дороги свободны, я всегда могу вернуться в башню. А в замок? В него я войду не гостьей, не пленницей и не жалкой просительницей. Я переступлю через порог хозяйкой!

Мои люди единогласно решили, что я сошла с ума, когда объявила им свое решение. Но я лишь усмехнулась. Хорошо быть королевой, ведь не нужно спорить до хрипоты, отстаивая свое мнение. Но и приказывать я не стала. Просто спокойным тоном произнесла:

— Мы возвращаемся. Нас обязаны услышать.

— А нас еще не похоронили? — хмыкнула Лелька.

— В Нордуэлл? Зачем? — хмуро зыркнул на меня Рис.

— Ты хорошо подумала? — строго поинтересовалась Ллалия.

— Может, сначала узнаем, что творится в замке? — раздумывая, осведомилась Риона.

— Призраки с нами? — показательно огляделся Марис.

Орон промолчал, лишь сверкнул клыкастой улыбкой, будто уже представлял, как пьет кровь наших врагов. Затем они все переглянулись между собой.

— Повтори, пожалуйста, что ты сказала, — с осторожностью попросила Эвильена.

Я одарила ее выразительным взглядом — повторять ничего не собиралась — и обернулась к Тэйне.

— Мне потребуется твое участие!

— А разве я мало делаю? Ты уже не отдала мне свой первый и одновременно последний приказ? — Гана не было рядом, поэтому Тень протестовала, при нем она не осмеливалась дерзить.

— Делай все, что говорю, или уходи, — велела я, не отводя внимательных глаз.

Она смирилась:

— Что требуется? — настроилась на серьезное дело.

— Мне нужно вернуться в замок тайно, — стрельнула по сторонам красноречивым взором, — чтобы самой разобраться в происходящем. И вернуться я должна не в сундуке, — воспоминания стремительно кольнули сердце и исчезли в вихре памяти. — Я войду в замок королевой!

— А мы? — за всех меня спросила Риона.

— А вы — за мной, как те, кого уважают!

— И боятся! — вставила Лелька.

— Друзья уважают, недруги боятся! Так? — поправил ее Орон, и альбина безоговорочно согласилась с ним.

Я промолчала, предлагая закончить разговор на сегодня и подумать. У нас осталась ночь, а завтра мы начнем подготовку. Дала понять, что выслушаю всех, но по делу. И каждый посчитал своим долгом явиться ко мне и высказаться. Я прерывала на полуслове, если начинали отговаривать и напоминали о моем нынешнем положении. У нас у всех не так много времени, нужно сделать первый ход, иначе заведомо проиграем. Я больше не поясняла и не уговаривала, хотя отлично понимала, отчего все волнуются. Один Орон сохранял хладнокровие, да эрт Тодд порадовал. Он схватился за деревянный меч и выразил желание сражаться. Я выбрала для него учителя. Из Эви выйдет отличный наставник для начала, а там посмотрим.

На подготовку ушло много времени, я сердилась, мне хотелось бежать. Днем своими делами я старалась заглушить тянущую боль в груди, а ночью падала без сил. Дни неслись за днями стремительной круговертью. В башне появились новые люди. До нас добрались отряды из Нордуэлльского и Сторожевого замков и из Ар-де-Мея. Мне стало тесно. Хотелось вдохнуть полной грудью и раскинуть руки, чтобы взлететь. Сердце рвалось на юг, но душа была предана северу. Я оставалась спокойной внешне, старалась не повышать голос, не подгонять своих людей, кем бы они ни были, даже если портной, по моему убеждению, специально тянул время, когда шил мое новое платье. Думаю, его уговаривала тетушка. Ее главным аргументом было: «Неужели королева хочет явиться в замок, нарядившись в платье нищенки?» Приходилось скрипеть зубами и кивать.

Тень раздражала и доводила до белого каления всех. Она словно бы задалась целью достать каждого живущего в башне. Ее мог утихомирить Лис, но этот призрак носился туда и обратно, не задерживаясь нигде. Думаю, его мучили собственные страдания, и он, также как я, глушил их. Однажды, я услышала, как Лелька просит Мариса развеять Тень. И я заметила, как дрожат его пальцы от нетерпения. Однако, заклинатель не посмел ослушаться моего приказа. Тень нужно было беречь, как зеницу ока. Она нам нужна, она — частичка общего, что сломается без ее участия. Между тем месяц подходил к концу. Природа расцветала, на север пришла жара, и приметы говорили о том, что лето будет сухим.

— Плохо, — сокрушенно вздыхала Ллалия и качала головой. — Где нет воды, там есть огонь, — и смотрела на меня.

Я отвечала ей прямым взором. Война — слово оседало между нами пыльным облаком.

— Скоро о нас сложат легенды, — усмехалась Лелька и с озорством поглядывала на притихших подруг.

Ри улыбалась мрачно, но со своей тьмой моя главная альбина договорилась. Я уже не переживала за нее. Тревожила Янель, и не только потому, что с ней была связана моя основная надежда. Мне не хотелось хоронить еще одну подругу, хотя умом я понимала, что смерть Криссы не последняя. За свободу многие из северян отправятся к Вратам Эста. И мы все должны быть готовы к потерям. Мы стоим на пороге ночи, но тьма не будет вечной.

Я повторяла и повторяла себе, пока пальцы уверенно выводили на пергаменте послание для Беккитты. Закончив, я подняла глаза на Ганнвера. Он оставался безмолвным.

— Не молчи! — почти приказала я ему.

Мы были одни на поляне, быть может, потомки оценят, где было написано послание, несущее вызов Кровавой королеве. Ровный пень стал моим столом, перед которым я преклонила колени.

— Тебе удобно? — Лис разомкнул плотно стиснутые белесые губы.

— Нет. Но разве удобства важны сейчас?

— Ты должна подумать об Ариэль! — он был тем, кто бросил мне в лицо обвинение, как привык.

Я вздохнула.

— С ней я договорилась. Она тоже помнит последние слова своего отца и ждет его возвращения, — сердце на секунду дрогнуло, но я не позволила ему заполонить душу черной печалью. — Ты как? Готов встретиться с Беккиттой?

Он улыбнулся.

— Из меня выйдет отличный почтовый ворон.

— Ты гораздо лучше птицы, даже заморской, волшебной, — я улыбнулась ему в ответ, чтобы разрядить гнетущую обстановку.

— Кстати, о морях! Что с Северией? — он обеспокоенно заметался по поляне, укутанной вечерними сумерками.

— Давай вспомним еще раз, — я с трудом поднялась.

Беременность с каждым днем давалась мне тяжелее, но я старалась сохранить силу духа. Присела на пенек и завела рассказ. Лис перебивал, уточнял, строил догадки. Наша беседа затянулась. Сумерки совсем сгустились.

— Алэрин… Алэрин… — призрак крепко задумался. — Ему бы с прошлым разобраться. Это долго! — вознегодовал.

— Тебе нужно быстро?

— В этом году зима затянулась! Хорошо было? Зато лето заторопилось. Снег слишком быстро растаял, и слишком быстро набухли на деревьях почки, а бойкие ростки раздвинули сухую траву.

Я подняла взор к небу. Пожар на западе едва полыхал. На востоке небосклон затягивали плотные облака. В их разрывах порой показывался месяц. Его скупые, призрачные лучи, то освещали лес, то исчезали, делая Гана почти живым. На миг померещилось, что мы вернулись в прошлое. Но коварный брат солнца — месяц — разрушил видение.

— Не будем торопить события, — произнесла я. — Мы итак наломали дров, — подняла руку с посланием. — Достаточно искры и вспыхнет пожар.

— Надеешься спасти север от огня? — раздраженно качнул головой. — Так не будет!

— Знаю, — кивнула. — Не зря Янель отправилась в свое долгое путешествие на юг.

— Тебе нужен порох. И ты молодец, что отринула страхи, которые пестовали наши предки. Как говорится, от чего береглись, то и сгубило, — усмехнулся, глянул, словно ударил, и отвернулся, скрывая полыхающий огнем взгляд.

Я не знала, что еще сказать. Свернула пергамент, приготовила сургуч и попросила призрака разжечь огонек. Он научился, и теперь на кончиках его пальцев при желании играли небольшие искорки. Он приблизился, но смотрел лишь на танцующие огоньки. Я сняла с пальца печатку, когда-то казавшуюся тяжелой. Кольцо моей матушки бережно сохранил Арейс и в нужный час передал мне. Полгода назад я приняла печатку, но носить отказывалась, пока ощущала себя женой сильного, уверенного демона. Сейчас сильной и уверенной стала я сама. Знаю, что делаю! Тягучей красной каплей сургуч скрепил края послания, и я оставила на нем оттиск. Северная корона с острыми пиками, увитыми веточками вереска. На груди медальон с такой же ветвью — брат уже не может его носить. Но я обещала передать украшение сыну Гана.

Лис склонил голову и дал свой обет.

— Дай мне пару недель. Я доставлю письмо, и мне ничего не помешает!

— А сейчас? — приняв клятву, спросила я призрака.

Он кинул взор на темнеющую на фоне сумрачных небес башню.

— Хочешь, чтобы я поговорил с Тэйной? — прозорливо прищурился.

Я молчаливо отказалась, а затем спохватилась.

— Просто проводи меня, — хотелось немного тишины, той самой, которая окутывает мир перед бурей.

Он понял меня, полетел рядом, ни о чем более не спрашивая. Высказано. Выплакано. Пережито. В эту минуту мы помолчим. Не будем загадывать и строить планы. Буря разразиться, и мы окажемся в ее сердцевине. Но это потом. А сейчас медленно движемся. В лицо дует прохладный ветер, и пахнет дождем, который вот-вот закапает из туч и прибьет пыль. Следом придет новый день, полный надежд и тревог. Ничего уже не изменить.

Я возвращалась. Куда? Домой? Но я не покидала свой дом. Я ехала туда, где была бесконечно счастлива и одновременно до отчаяния несчастна. Магира сплела яркий насыщенный узор моей жизни. Я гордилась тем, кем родилась. Королева. Звучит гордо. Мой слух ласкали эти звуки. Они же беспокоили душу громким колокольным звоном.

Лето вступило в свои права, и я щурила глаза от яркого солнца. Мы ехали скромной тропой, иногда петляющей по пестрым от цветов и трав лугам, затем прячущейся под кронами деревьев, а после выводящей нас к какому-то мелкому поселению. Я хмурилась, когда видела, насколько изменились эти края. Деревни молчали, словно каждую секунду ожидали угрозы. Ворота каждого села были наглухо закрыты, из-за острых концов бревен порой виднелись мрачные, озлобленные лица. Люди боялись путников. Мы обходили поселения стороной. Иногда на утре ветер доносил запах пожаров. Я стискивала кулаки и посматривала на мрачных соратников. Мы должны были вернуться в замок, только так соберем силы и сумеем помочь.

Как-то на рассвете, когда мир еще спал, я резко открыла глаза и села. На шорох обернулся Орон, тут же засуетилась Тень.

— Чувствуешь? Чувствуешь? — ощерилась она.

— Чувствую! — процедила я, отгоняя от себя жуткие картины.

— Эст сегодня знатно поживился, — продолжала она, шевелясь на ветру, подобно вражескому стягу.

— Еще нет, — я поднялась на ноги, взор стремился пронзить сумерки, чтобы увидеть.

Я прикрыла веки, стало легче. Темный и светлый клубки пульсировали, а за ними маячил еще один — серый, призрачный. Я старалась реже дышать, дабы не спугнуть видение. Вот он — клубок нордуэлльцев! Не знаю, что повлияло на мою магию. Может быть, встреча с Ветренной? Может, беременность? Может, жизнь без чувств? Или все и сразу? Я не буду сейчас разбираться!

Я глубоко вдохнула и отправилась к повозке. В моей жизни не бывает случайностей — если днем взгляд зацепился за метлу, значит, ночью я возьму ее в руки. Или не я?

Тень, будто что-то ощутив, зависла перед моим лицом. Ее глаза, как два острых и тонких клинка, впивались в него.

— Ты знаешь! — произнесла она, словно сделала великое открытие. — Ты знаешь! — повторила. — И помнишь, что обещала помочь! — зло усмехнулась.

Я в упор смотрела на нее.

— Обещала — исполню! За мной! — позвала ее и обернулась к Орону. — Ты тоже! — взглянула на Сторма. — Вы остаетесь!

За нами увязалась Лелька, а Рис и Риона, скрепя сердце, остались. Они бы хотели задержать меня, но не смогли. Я призвала ветер, пообещав ему добычу, крепче ухватилась за метлу и взмыла над окрестностями. Дочка во мне радовалась предстоящему сражению, и я твердо убедилась, что Ариэль станет воительницей. Вздохнула и призвала магию, стараясь не только следить за местностью, но и не выпускать из виду серый клубок. В какой-то миг я перестала думать, лишь неслась на крыльях ветра к месту битвы, пока не приметила, что третий клубок обретает плотность.

Чем ближе к деревне, тем отчетливее он становился. Я различала его толстую, переплетенную из множества других нить: одни были темнее, вторые — светлее и чуть мерцали. Ветер торопил меня, не позволяя опомниться, и я слегка приостановила его. Опустилась на поляну, где отчетливее чувствовался запах гари и крови. Совсем рядом чудовища убивали северян, но мои сумеречные союзники уже спешили на помощь. Тень здесь знают, Орона должны вспомнить, но если что вампир не даст себя в обиду. Ветер в отместку растрепал мои волосы, злобно взвыл, и я отпустила его.

Стало проще, и я полностью отдалась магии. Теперь серый клубок виделся четко, как и два других. Его более темные нити пульсировали, а одна, тонкая светлая ниточка поблескивала. Я ощущала ее сильнее прочих, казалось, даже слышала ее зов. Настроилась на этот слабый звук и пошла в сторону от деревни. Я шла и шла, пока мой слух не выделил еще один звук. Знакомый голосок заходился в крике, умоляя:

— Отец, опомнись. Это я! Я! Я!

Мне хотелось бы побежать, я вспомнила мальчишку — внука старосты эрт Торана. Это он попал в беду. По чьей-то злой воле его отец обратился чудовищем и теперь преследует его. Мои силы были на исходе — с каждым днем мне сложнее приходилось ходить, куда там побежать со всех ног. В боку кололо, дыхание участилось, в голове стоял туман. Я надеялась успеть — нужно было и спасти мальчика, и ухватить нить его отца, и понять, что за светлая ниточка ведет меня. Все три дорожки привели меня в место, о котором я успела позабыть. Деревенский погост. А ведь я была здесь прошлой осенью, пролила несколько слезинок о девушке, совершившей ошибку. Ноги сами понесли меня к ее могиле среди чахлых, шепчущихся на ветру дубков. Скупой свет летней ночи не скрывал ничего. Я видела, что не успеваю. Мальчишка еще кричал, лежа на земле, взывая к изменившемуся отцу. У того глаза были налиты кровью, он не был ни человеком, ни демоном. Я видела как бешено извивается в сером клубке его нить, но не могла ухватить ее. Крик так и не сорвался с моих губ, но и слезы не пролились.

Дубки, как будто расступились, давая пройти молодому светлому ясеню, вставшему на пути у чудовища. Когти чиркнули по деревяшке, а затем раздался противный щелчок, и чудище рухнуло на землю.

От страха мальчишка перестал кричать, он трясся, всхлипывал и вскидывал руки в попытке защититься от нового порождения бездны. Но ясень не был таковым. Я смотрела на существо, протягивающее непропорционально длинную конечность к мальчишке, чтобы помочь ему подняться. Гибкое тело, покрытое белесым мхом, наклонилось. Рот деревеня открылся и исторг слабые звуки, напоминающие скрип дерева на ветру:

— Не бойся меня.

Я ощущала, как бьется его сердце, и чувствовала аромат земли, исходящий от него. Мне становилось все любопытнее с каждой секундой, потому что ухватила мерцающую ниточку. И этот деревень не ар-де-меец. Он полукровка ир'шиони. Осторожно, боясь спугнуть, я вела по его нити, заставляя поднять голову.

Деревень увидел меня и замер, как остановилась, словно пораженная громом, я сама. Еще несколько секунд, и он, стыдясь своего нынешнего вида, отвернулся с намерением бежать. Я снова прикоснулась к нити, чтобы понять, ощутить его боль, его душевные терзания. Собрав воедино все силы, я двигалась к нему, осознавая слишком хорошо, почему деревень не хочет говорить со мной.

Я протянула к нему руки:

— Пожалуйста, расскажи мне все, — и на выдохе позвала его по имени, которое и не забывала, — Грас. — При этих звуках нечто похожее на радость шевельнулось в моей душе.

Я смотрела на деревеня, но вспоминала облик юного лорда. Он изменился, и нет. Стал иным, но я не видела чудовища, я видела благородные черты и смелость в глазах, ставших ярко-зелеными, как молодая листва.

— Королева, я не могу, — его хрип вспышкой боли пронзил мое сердце, но меня было не остановить.

Знала, что должна позвать его за собой.

— Умоляю, так нужно, — я добралась до мальчишки и подала ему свою ладонь, но смотрела при этом на Граса эрт Лесана.

Светлая ниточка запульсировала, но я цепко держалась за нее, поглаживала, делилась частичкой своего тепла. И Грас потянулся ко мне, раскрылся, позволил нашим сознаниям слиться.

Мне привиделась ночь и поляна, освещенная светом многочисленных костров. Я видела в стельку пьяного, ничего не соображающего Дуга. Я смотрела на мертвого эрт Сиарта, чьи внутренности с чавканьем рвал Гарон. Я разглядела Верту и молодого вампира, загнавших Граса. Он был ранен — наверное, его не раз и не два ловили и кусали твари, но парень еще держался на ногах. Сейчас его окружали бурелом и вампиры, он крутился, сжав кулаки, приготовившись дорого продать свою жизнь.

Вампиры напали резко, грубо, стремительно. Двумя тенями наскочили, заключили в смертельные объятия. Грас упал не сразу, а они, видно, насытившись, отступили. Вампир, как показалось, с отвращением вытер губы. Его глаза на миг сверкнули в понимании того, что делает, и мальчишка, его имя было Демор, и он красиво играл на лютне, тонко и жалобно завыл. Я проглотила горечь, но не отвернулась. Мне нужно было увидеть до конца историю превращения Граса.

Тогда он умирал и твердо знал это. Молодой наследник отчаянно цеплялся за жизнь, его израненные, дрожащие руки пытались закрыть рану в шее. Сочащаяся кровь манила Дареку, но в последний миг вампиршу схватил Демор.

— Помоги мне, — рыдая, взмолился он.

Она собиралась было отшвырнуть парнишку, но тот держался крепко, будто его собственная жизнь держалась на волоске. «А ведь так и было, — подумалось мне вскользь, — Демор, околдованный сказками Зоряна о могуществе темной стороны изо всех своих сил старался сохранить рассудок. Он не собирался становиться зверем, он желал стать сильнее, как его наставник. Эх, Зорян, ты бежал сломя голову по кривой дорожке к обрыву и тянул за собой других. Осуждаю ли я? Нет! Жалею».

— Я умирал, — меня вновь привлек скрипучий голос Граса, — но страстно хотел жить, помня, что обещал отцу выжить на севере любой ценой.

Я поймала его тяжелый вздох и вздохнула сама. Любой ценой. Никто из нас не задумывается, когда уста произносят эту клятву. А ведь любые слова тут же подхватывает и разносит по свету ветер.

— Но я не знал, какой окажется цена, — деревень шагнул ко мне. — Клянусь, королева, я не ведал, что в моей родне были демоны. И что совершенно точно я не ждал ее — женщину со светлыми спутанными волосами, — я вздрогнула, услышав окончание его фразы.

Грас видел не Некриту, а ее сестру, о которой нам запрещено вспоминать, потому что они обе занимают одно тело. Ветреная — светлая половина, Некрита — темная. И Тьма не привыкла делиться со Светом. Большую часть времени с нами проводит Некрита, а ее сестра существует где-то в глубине, изредка прорываясь на волю и помогая нам.

— Ты видел Неназываемую, и что случилось дальше? — мои пальцы, держащие в ласковых тисках светлую нить эрт Лесана, дрожали.

— Я был весь изранен и умирал, — взгляд деревеня устремился в пространство, словно Грас заново переживал тот момент.

Выражение его лица было сложно прочитать, оно было похоже на сожаление и раскаяние, но он не должен был зацикливаться на этих чувствах.

— И она дала тебе шанс? — осведомилась я, не выпуская из второй руки детскую ладошку.

Спасенный мальчик стоял рядом и чутко прислушивался к нашему разговору.

— Да. Она сказала, что я буду жить, правда, не так, как привык. Она разрешила мне подумать, и я мог продолжить умирать или согласиться служить Свету. А разве не о том я мечтал? — надрывно выкрикнул он и наклонился ко мне.

Я вдохнула аромат влажной древесины, исходящей от его кожи, много раз облитой слезами огорчения, и сказала:

— Рада, что ты жив, — отпустила нить и стиснула его длинные, сухие пальцы.

— Я шел на север, чтобы найти вас и попросить… — я отняла руку и накрыла ладонью его твердый рот.

— У тебя будет шанс все повторить. Видишь, что творится на севере? Ты пойдешь со мной? В мое войско принимают всех, кто готов сражаться на стороне северян с армией Кровавой королевы.

Грас долго и задумчиво смотрел на мертвого ир'шиони, но не отвечал. Предрассветную тишину разорвал детский голосок:

— Я с вами, королева! — мальчишка эрт Торан не по-детски серьезно смотрел мне в глаза. — Возьмете меня в свое войско?

— Конечно! — я улыбнулась. — Нам нужны защитники, — пожала его ручку, и он сильнее стиснул пальчики.

— Защитники? — эхом повторил Грас, вынуждая меня опять взглянуть в его лицо.

— Да! — без тени сомнения произнесла я. — Ты готов?

— Я с вами навсегда, моя королева, — деревень преклонил передо мной колени и ударил себя в грудь. — Моя кровь — твоя кровь, твоя плоть — моя плоть, моя жизнь — твоя жизнь! — Тонкая струйка древесного сока брызнула из его треснувшей плоти.

Я стерла влагу с прохладного деревянного тела и впервые ощутила вкус крови деревеня.

— Идем! — уверенно объявила я, а затем грянули все птицы разом, встречая радостным ликованием начинающийся рассвет

На востоке край неба над лесом вспыхнул малиновым, знаменуя приход очередного дня. Каким он станет, я еще не знаю, но в душе сияет надежда. Она расправляет крылья и готовится взлететь и привести северян к победе.

— Теперь я буду знать, что есть добрые чудовища, а злые… — мальчишка смахнул слезы, и я встретилась с ним глазами, понимая, отчего ему хочется яростно зарыдать.

— Есть обстоятельства, от которых зависит, кем мы станем. Твоему отцу не повезло. Ур вдохнул в него иную жизнь, а Ур ненавидит нас, северян.

— Значит, нам нужно ненавидеть Ура? — ребенок не смог скрыть своего недоумения.

Я мотнула головой.

— Нет. Нам нужно держаться вместе, чтобы выдержать гнев Ура, выстоять и попробовать договориться с ним и с теми из его созданий, кто хочет мира на Мейлиэре.

— Такие есть? — заинтересовались оба моих собеседника.

— Есть, — я улыбнулась и вспомнила девочку с рыжими волосами.

Пока я не знаю, что с ней, но твердо уверена, что будущая королева юга, как и я, мечтает о мире.

ЧАСТЬ 4

КОРОЛЕВА

Глава 1

Взгляд свысока.

В сердце морозы.

Ветер судьбы вызовет слезы.

Не смей рыдать!

Действуй смело!

Ты — одна за всех!

Ты — королева!

Последняя ночь перед приездом в замок выдалась жаркой и душной. Солнце скрылось за горизонтом, но его лучи столь сильно раскалили за день землю, что чудилось, будто она сама теперь исходит жаром. Я ворочалась с боку на бок и поневоле прислушивалась к тому, что происходит вокруг. В кронах не слышалось ни единого движения. Люди, окружающие меня, тяжело вздыхали, время от времени ворчали воины, и звучно скрипел зубами вампир. Казалось, лишь Грас и Дуг не обращали внимания на духоту. Они чуть слышно переговаривались за кустами. Их первая встреча была удивительной. Казалось бы, должны были посыпаться вопросы со стороны Дуга, которых так ждал изменившийся, сконфузившийся Грас. Но рыжеволосый паренек, увидев и узнав своего давнего друга и господина, просто подошел и хлопнул того по плечу. Эрт Лесан потерял дар речи, его сухие деревянные руки поднялись и коснулись плеч Дуга. Самые впечатлительные прослезились. Эрт Тодд, нахмурившись, уточнил у Мирель: «Что за новую игрушку нам принесли?» Девочка со свойственной ей серьезностью объяснила, что деревень — не игрушка, а человек, только выглядящий особенно. Измененный демон важно кивнул и тотчас попытался вступить в разговор с эрт Лесаном. Последний, похоже, тоже уже ничему больше не удивлялся. Поговорил немного с Каоном, а затем отошел. Было заметно, что Грас отвык от людского общества. Все мы, хоть и старались, бросали на него изучающие взгляды, не в состоянии скрыть любопытство. А я теперь знала, как изменяются ар-де-мейцы. Им нужно сказать «да» и протянуть руку. Теперь мне будет, что предложить каждому из моих людей.

Я перевернулась на другой бок, лицом к кустам, за которыми перешептывались Грас с Дугом, и поймала их разговор.

— Помнишь, о чем рассказывал Грел? — поинтересовался эрт Лесан, и я отчетливо ощутила, что Дуг сглотнул, но сумел выговорить:

— Да.

— Мы думали — его россказни — всего-навсего глупые страшилки, — Грас постарался сдержать эмоции, но скрипучий голос дрогнул.

— Думали, — вздохнув, подтвердил Дуг. — И пытались найти бешеное дерево.

— Мне повезло. Не правда ли, мой старый друг? — в тоне эрт Лесана послышалась ирония.

— Нам обоим повезло, потому что выжили, — твердо ответил Дуг.

— Выжили, — эхом отозвался Грас, и беседа оборвалась, как тонкая нить.

Зато зашевелился ветер в кронах, зашептались листья, будто бы продолжили то, что услышали из уст давних друзей. Заспорили, начали гадать и призвали ветер, чтобы рассудил их, и он примчался. Я глубоко вдохнула принесенный им аромат северных гор. Как-то неожиданно подумалось, что я прошлогодняя, незрелая ощутила бы вину за то, что произошло с парнями. Теперь не чувствовала ничего, разве что легкую радость. А еще правильность всего, что происходило и продолжает происходить. Мне нужны соратники, особенно такие, как эрт Лесан. Жаль, что Грела не вернуть, а я бы попробовала! Но нет у меня способностей Хранителей, поэтому Грел останется лишь в моей памяти, как и многие другие ушедшие к Вратам Эста, а живых я постараюсь оставить рядом с собой. Сделаю все, что от меня зависит, и не отпущу, пока не наступит иной срок.

Я подняла глаза к темному небу, глубоко вдохнула и позволила себе несколько минут тишины. Я чувствовала себя уверенно, мне больше не нужны были знаки свыше — их время еще наступит, а сейчас я ни у кого не стану спрашивать совета. Ветер был со мной полностью согласен, он прогнал духоту, смешал мысли. С радостным воем и нетерпением он носился между деревьев, подстегивал. Я не усидела на одном месте и медленно поднялась. Делая знак Эви, которая всполошилась, едва заметила мое движение, я отошла за кусты. Мне необходимо было побыть одной. В голове крутились планы на завтрашний день. Одна моя часть кричала, что нужно смело переступить порог парадного входа и объявить во всеуслышание, кто главный в замке. Другая — вопила, что нельзя спешить, не за тем я призвала Тень. Я решительно примирила обе свои половины, теперь все будут довольны. Королева обязана быть в ладу с собой, хватит сомневаться и скакать, словно испуганный заяц из стороны в сторону, не понимая, куда прибиться. Я возвращаюсь — это главное. И возвращаюсь под звуки фанфар!

Утром небо хмурилось. Ветер сделал свое темное дело и пригнал клубящиеся бурей тучи. Но никто из нас не страшился дождя. Все мы — и те, кто идет в замок, и те, кто движется в Ар-де-Мей, ждали грозы. Стихия покажет, кто способен выстоять в урагане, который готовит нам грядущий год.

— Кто испуган, пусть отступит сейчас, — твердо произнесла я, когда отряд остановился на перепутье, где нам предстояло проститься.

Никто из моих людей не дрогнул. Дети высказались один за другим, что остаются и помогут мне. Моих губ коснулась добрая улыбка. Дети — наше будущее, и если они одобряют все, что делаю, значит, не зря стараюсь!

Я смотрела на ар-де-мейцев, которым предстоял непростой путь домой. Слова были сказаны заранее, прощаться не хотелось. Я помахала детям и Каону, который с предвкушением ждал путешествия на север.

— До встречи! — сказала им всем.

Эвильена, Ллалия, строители отозвались нестройным хором, многие пообещали вернуться на юг. Я смотрела им вслед, пока ветер не подмел следы, и обернулась к тем, кто идет со мной в замок.

— Готовы?

— Могла бы не спрашивать, — ответила за всех Лелька, вскочила в седло и сжала бока скакуна.

За ней последовали остальные, и я улыбнулась выглянувшему из-за туч солнцу. Впереди сложная ночь, но она станет решающей, и я не упущу свой шанс. Ветер, ощутив мое настроение, с веселым визгом двинулся вперед. Ему не терпелось вступить в бой. Он желал искупаться в крови. Но я надеялась обойтись без нее, или хотя бы отделаться малой кровью. Мои неутомимые бестелесные союзники были заранее отправлены в замок и прилегающую к нему деревню, а до них на этой территории побывал эрт Далин. Так, на всякий случай. Нельзя было упускать любую возможность. Сегодня вечером нам предстоит захватить замок.

Когда время перевалило за полдень, я, никому ничего не сказав, последовала по чуть заметной тропе. Путь по ней указал мне эрт Дайлиш. От дневного света вампир скрывался под густыми кронами, с ним же пребывал эрт Лесан. Они не разговаривали, сидели мирно, всколыхнулись, едва я прошла мимо. Я приложила палец к губам и скользнула за очередной необъятный ствол. Здесь нашлась Тэйна. Хоть она и отнекивалась, но я видела, что она чаще и чаще тянется к живым и сумеречным. Подслушивает, подсматривает, но больше не зубоскалит. Помалкивает и серьезно думает. Мне кажется, что Тень постепенно меняется, превращаясь из нелюдимого, озлобленного сгустка тьмы во вполне спокойного призрака.

Она улыбнулась мне и сама удивилась своему поступку, а после чопорно поджала губы. Я не стала заострять внимание, махнула рукой, предлагая ей показывать дорогу. Под ногами шелестела трава, старалась опутать мои ноги. Над нами качались деревья, то сталкиваясь верхушками, то вновь расходясь. В такие моменты проглядывало сквозь прорехи клубящееся тучами небо. Вскоре я заметила шпили замковых башен, ни на одной не реял Нордуэлльский флаг. Мои брови сами собой нахмурились, а шаг ускорился.

— Тоже это видишь? — тревожно шепнула мне Тэйна.

— Вижу, но ты была вчера в замке и сказала, что мы должны успеть.

— Успеем? — она опоясала меня вихрем и тотчас, словно обожглась, отпрянула. — Твоя принцесса меня не любит, — сказано было равнодушно, но я почувствовала, что Тени не все равно отношение Ариэль.

— Оттает, — ровно оповестила я, показывая, что не буду вмешиваться.

Будущая королева сама решит, с кем дружить, кого любить, а кого презирать. Путем проб и ошибок, как я, но иначе нельзя. Такова наша природа. Ледяная сила не покорится слабой и безвольной королеве.

Я постаралась отринуть все думы, поэтому успела ощутить, как екнуло мое сердце, и улыбнулась. Я стала взрослее, но внутри меня остались чувства. Мне небезразлично это место, и отчетливо помню все события, произошедшие здесь со мной, и очень хочу свидеться с теми, кого оставила в замке.

Чем ближе мы подходили, тем громче и быстрее билось мое сердце, и тем сильнее щемило в груди. Я не каменная, а живая, но научилась контролировать свои порывы.

Тэйна могла проходить сквозь стены, а мне была показана потайная дверь, ведущая на внешний двор. Как пройти в замок я хорошо помнила, осталось призвать ветер. Я подала ему сигнал и пообещала принести жертву. Он радостно взвыл и стрелой кинулся к небесам. Спустя несколько мгновений по ним пробежала золотистая молния, и я торопливо оборвала плющ, овивающий обитую железом створку.

Я приложила усилие, чтобы открыть ее — механизм заржавел. Мне не с первого раза удалось подвинуть рычаг, расположенный за покрытым мхом камнем. В толще земли что-то заскрипело, но звук тотчас перебил грозный громовой раскат. Глухо и долго ворчало небо над моей головой, вилась рядом Тэйна, а дверь медленно отворилась. Пока я шла по подземному переходу, ступая осторожно, держа масляный фонарь высоко, слушая музыку падающих капель, на улице грянул ливень. Внутренний двор опустел, и мне не составило труда отыскать деревянное колесо, прислоненное к стене. Сделав несложные манипуляции — этот ход регулярно проверяли и смазывали механизм, я с трудом протиснулась через переплетения ветвей и оказалась в каменном проходе. Все — я вошла в замок!

Выдохнула и поежилась от холода. На улице нещадно хлестал ливень, и я успела промокнуть до нитки, так что теперь зуб на зуб не попадал. Обхватила плечи руками и поймала осуждающий взгляд Тени.

— Ничего не говори! — предупредила ее и разжала пальцы, чтобы стиснуть ими не дрожащие плечи, а рукоять кинжала.

Иного оружия не взяла принципиально, хотя альбины настаивали. Я лишь улыбалась им в ответ, потому что возвращалась домой, а не шла на войну с врагами. В замке мне виделась одна соперница, и я надеялась быстро избавиться от нее. Хотела бы убить, но не смогу, закрою на засов и будь, как будет.

Чтобы отвлечься от неумолимого, сковывающего холода, я думала и вспоминала моменты, прожитые в Нордуэлльском замке. Наиболее ярко вспомнился день, когда мы с Алэром шли по этому ходу. Мой лорд показывал мне тайный проход, словно предчувствовал, что нас ждут скорые перемены и роковое расставание. Могла ли представить, что стану пробираться в замок по доброй воле и тишком? Я хотела бы усмехнуться, но губы не слушались. Двигалась вперед, освещая путь слабым светом фонаря, пока не увидела, как мечутся тени от факелов. Я ступила в обитаемую часть замка, и тут же ко мне выплыл Дух. Тень дальше не пошла, склонилась и вернулась назад в темноту.

Я ничего не стала выпытывать у Духа, только вновь обратила внимание на его облик. Вспомнилось, что в прошлом году он являлся передо мной в облике белого кота, намекая и подсказывая. С кошкой я разобралась, узнала откуда в моем родовом замке появились белоснежные любимцы. У кого бы расспросить о шестилапом звере? Возможно, пригодится. А еще неожиданно подумалось о доме. Замок, по которому иду, не чужой для меня. Однажды Беккитта уже пришла в мой дом, и наша встреча плохо закончилась для меня и моих людей. Хватит! Больше я не проиграю королеве-змее, и значит, не должна позволить ей добраться до своего нового дома. Мне нужно воздвигнуть стену на границе. С одной стороны частоколом встанут непроходимые леса, а с другой я обязана построить крепость. Мне пригодятся строители. Подкину им очередное задание, и помощь Сторма придется как нельзя кстати. Сегодня же постараюсь обсудить с ним свой замысел.

Дух прикрыл меня от лишних глаз, чтобы раньше назначенного срока никто не поднял переполох. Нужно дать время моим людям, а пока я поднималась на галерею, чтобы сверху увидеть совет, который собрала Илна. На середине лестницы услышала голос соперницы. Внутри похолоднело, но я сделала глубокий вдох, чтобы идти быстрее и не пропустить ничего.

— Беккитта не враг нам! — повышенным тоном вещала Илна. — Это повторяю вам я — ваша истинная хозяйка, которая не забыла свой край будучи в плену! Я пережила все ужасы, подготовленные мне судьбой, ради вас! Ради нашего общего будущего! — она знала, о чем напомнить, но когда вдыхала, чтобы продолжить убеждать собравшихся, послышался ехидный смешок Лиона:

— Что-то не сильно ты спешила к нам. Рейн успел три раза жениться, — этот демон остался верным себе. По-прежнему, несмотря на обстоятельства, он дерзил той, кто стоит выше него.

— Берегис-сь! — послышалось шипение Илны, качнувшейся к эрт Декриту. Она потянулась к нему, словно бы собиралась убить голыми руками.

— Оставь Лиона! — вступилась за порывистого ир'шиони Рилина.

Раньше мать лорда никогда не посещала советы, но теперь наступило иное время. Лицо Рилины выражало решительность и готовность отстаивать свою точку зрения. Я прислонилась к перилам и, стараясь оставаться незаметной, смотрела в зал. Сердце замирало от того, что видели глаза. Илна изменила обстановку в главном зале, флаги были убраны и отсюда, но герб гордо сверкал в огненном свете, отбрасываемом сотней свечей. За окнами билась стихия, но каменные, крепкие стены сломать не могла.

Я знала почти всех, сидящих в зале, единственным неизвестным был высокий темноволосый демон. Как ни силилась, не сумела вспомнить имени, но сердце подсказывало, что он был на нашей с Алэром свадьбе.

— Илна! — меня привлек голос Алэрина, позвавший хозяйку. — Не трать попусту слова! Мы не будем воевать на стороне Беккитты!

— Почему? — она перешла на визг, видно давно склоняла Рина на свою сторону, но он оставался тверд.

Сейчас младший брат лорда сохранял спокойствие, он поднялся со своего места и смело взглянул на Илну.

— Хотя бы потому, что мой брат находится в плену у Кровавой королевы.

— Кровавой? — Илна лишилась остатков разума и стала защищать свою покровительницу. — А разве мы все чисты? Разве твои руки, второй, не испачканы по локоть в крови? — в ее речах была доля правды, никто из нас не мог похвастаться тем, что остался чист в этой круговерти.

Сказанное коснулось всех, как будто пробежал по зале смрадный ветер и затуманил головы своим дурманом, даже мне стало не по себе. Перед внутренним взором встали все погибшие по моей вине, и я махнула рукой, отгоняя их. Я простила себе прошлое, потому что его не изменить, извлекла из него уроки и теперь не сделаю ошибок. Илна внизу продолжала разоряться.

— Почему? Почему все вы поддерживаете северную ведьму? Разве не из-за нее на Нордуэлл опустились невиданные бедствия? Неужели мы обречены бежать по кругу?

— По кругу? — откликнулся Валден.

— Вы не видите, что события повторяются? — Илна смирила норов и заговорила тише, таинственней, вынуждая собравшихся задуматься.

Я ощутила дрожь, пробежавшую по спине, словно бы ее коснулось стылое дыхание мертвеца. Кое-чему Илна научилась после перерождения, теперь она использовала свой темный дар. Напустила туману, стараясь запутать людей, заставить их сомневаться.

— Вспоминайте, — говорила она, — восемь лет назад многие из вас находились в этом зале и слышали отказ лорда. Вспоминайте, что случилось после того совета. Вспоминайте и думайте, как избежать повторения тех событий.

— Да, я помню, — первым поддался колдовству демон, которого я не знала. — Но и тогда, и сейчас мы будем сами за себя.

— Когда-то вы уже шли этим путем, вы последовали за Рейном, — из уст перерожденной имя лорда звучало, как проклятие, я ощущала, что она ненавидит Алэра и всех, кто связан с ним. Она жаждет покончить с его наследием и сделает все, чтобы осуществить задуманное. — Нынче мы обязаны выбрать Беккит и выдать ей северную хмарь и ее отродье!

— Думай, что твердишь! — веско осадил Илну Рин. Я заметила, как нелегко ему противостоять колдовству. Демон начал покачиваться и уперся ладонями о стол, чтобы устоять. — Ребенок, которого ждет Ниавель, наследник этих земель. Его признал мой брат! А слово Рейна — закон для всех нас!

Послышались слабые возгласы, выражающие согласие, но радоваться было рано.

— Мы должны пойти за Беккит, — напевно выдохнула Илна, и взгляды находящихся в зале ир'шиони опустились к полу. Мужчины хватались за горло, им становилось нечем дышать.

— Золотая королева — наше спасение, — в дело вступил толстяк. — Поверьте, то, что вы сейчас чувствуете, творит Ледышка. Она могущественная колдунья. Вы ощущаете холод, боль и страх? Помните, какой суровой была прошедшая зима? Это все королева Ар-де-Мея и ее проклятые подданные! Поддерживая их, вы губите себя!

— Однажды вы послушались своего лорда и не пошли на север против магов. Помните, что из этого вышло? Что вы сейчас видите? Где ваш лорд, который противостоял Беккитте? Она подобна Хранителям, она — наше будущее! — словно песню, напевала Илна, и мужчины опускали ниже плечи.

Алэрин еще стоял на ногах, но его лицо уже покрывала испарина, ведь чем сильнее он боролся, тем ближе подходил к грани. Рилине было легче, но она тоже не могла подняться, лишь уговаривала мужчин держаться.

Меня охватила ярость, и я решила не отсиживаться за перилами, а сойти в зал. У меня найдется, что ответить Илне. Позабыв собственные слабости, я стремилась вниз, не думая о том, что будет. Я готова была взглянуть в синие глаза Илны, похожие на бездонные, наполненные отравленной водой колодцы. Я научилась контролировать свой гнев, и он станет хлыстом, больно бьющим по сопернице.

Едва спустившись, я натолкнулась на Тижину. Но она не вскрикнула от неожиданности, лишь широко распахнула очи и уступила мне дорогу.

Не делая пауз, я прошла через арку. На миг, всего на какой-то миг, песнь Илны оборвалась, но затем зазвучала с новой силой. Хозяйка Нордуэлла не собиралась отдавать своего. Но я, королева севера, обязана была отстоять эти земли. Они принадлежат мне!

— Здравствуй, сестра! — толстяк развернулся и отвесил мне шутовской поклон. Он чувствовал себя расслабленно и не принимал мое появление всерьез. Считал, что его подруга расправиться со мной.

Я не стала тратить на него драгоценные секунды своего времени, удержалась от того, чтобы не напомнить ему о предательстве. Боль еще точила меня изнутри, но я дала клятву и постараюсь исправить содеянное Лавеном. Руки дрогнули, но я отогнала порыв вцепиться в горло сопернице, готовой так легко отдать Беккит то, что Алэр строил годами, что берегли веками все ир'шиони, и чего добилась я сама вместе с северянами. Собралась и с порога заговорила. Нет, не громко, но четко и твердо, так чтобы перебороть колдовство:

— Не сдавайтесь ей! Вспомните, ради чего Рейн отказал Беккитте в прошлый раз! И не ради споров и слабости вы собрались сегодня здесь! Подумайте, ради кого объединились все северяне: и вы, и мы! Почему мы с Рейном отринули разногласия и подписали соглашение о мире! Решите здесь и сейчас — ради кого стоит жить дальше и стоять насмерть за свободу севера! Только вместе северяне — сильны — в нынешний век нет ар-де-мейцев и нордуэлльцев, магов и демонов! Если вы сейчас сдадитесь, покоритесь и пойдете на поводу чужой воли и колдовства, то север падет, и Алэру, который страдает и выживает ради нас, некуда будет возвращаться! Каждого из северян отловят поодиночке и убьют! А кого оставят в живых — сделают рабами! Все, кого мы любим, будут несчастны и одиноки! — обратила пылающий взор на Лавена. — Как случилось с моим братом! — он пытался противостоять, но меня было не остановить, мой голос перекрывал говор Илны, и ее магия начала ослабевать. Я видела, что мои старания не напрасны, и продолжала. — Мы будем сражаться вместе, плечом к плечу, до последней капли крови! Мы должны объединиться, чтобы сохранить свою свободу! Мы докажем всей Мейлиэре, что существует сила, способная остановить Беккитту! И эта сила в единстве! — мне виделись картины нашей славной победы, они подхлестывали меня, заставляя говорить горячо. — Мы выстоим и изгоним захватчиков с севера! Потому что здесь наш общий дом! Родная земля, которую защищали наши предки, где нам знаком каждый камень, каждое дерево! Все твари Нордуэлла и Ар-де-Мея будут за нас в этой битве! Мы встретим врагов огнем и мечом, вселим страх в их сердца грозным рычанием, выгрызем победу клыками, вырвем когтями, заставим их кричать от боли! Они отступят, а мы будем гнать недругов прочь!

— Останови ее! — на предельно высокой ноте завизжала Илна, прекращая петь, и Лавен кинулся ко мне, но на него налетела, подобно коршуну, Жин.

Они сцепились и покатились по полу, но колдовство уже расползлось по воздуху, и мужчины все еще не могли преодолеть его. Я обязана была закончить:

— Отступая, воины Беккитты лишатся разума от ужаса, а легенды, сложенные бардами, войдут в века, как самые жуткие истории о великой победе северян над Кровавой королевой юга! И я клянусь, что приведу вас к успеху и буду с вами каждый страшный миг намечающейся бойни!

— И я клянусь, что останусь с тобой, что бы ни произошло дальше! — произнесла, вставая со скамьи, Рилина. Затем она повернулась и резко ударила клинком в грудь Илны. — Это тебе за все, что ты причинила моим сыновьям! — раздельно произнесла женщина, вытянула кинжал и вскинула руку, держащую его.

Сталь окрасилась бордовой тягучей кровью, Илна пошатнулась, схватилась за грудь, прикрывая рану, но не удержалась и упала на пол. Некоторое время царила тишина, я нахмурено рассматривала Илну.

— Ваши страдания закончены! — оповестила Рилина. — Дышите свободно!

Я не была уверена в ее словах, перерожденных убить не так просто. Нужна аравейская сталь и более точный и мощный удар. Мужчины медленно вскидывали головы, но оставались на местах и тяжело дышали. Толстяк вяло повизгивал, Тижина придавила его коленом и держала у горла клинок, угрожая убийством. Лавен был живым, поэтому боялся смерти. На крики в зал вбежал запыхавшийся эрт Лагор и замер, увидев меня, словно натолкнулся на невидимую стену.

— Хватай ее! — как обиженный щенок, заскулил Лавен, но эрт Лагор лишь улыбнулся и развел руками.

Заминка едва не стоила мне жизни, ведь пока я отвлеклась, перерожденная медленно поднялась. Ее полностью поглотило безумие, сила возросла. Илна была ранена, из ее груди медленно сочилась кровь, но перерожденная была опасна. Озлобленно шипя, она двинулась ко мне. Рин попытался ей помешать, но был сметен стремительным взмахом. Время словно бы остановилось, оно работало на мою соперницу. Илна прыгнула, и я инстинктивно выставила руки, строя между нами ледяную стену. Пальцы заледенели, я действовала слишком быстро, магия рвалась из-под контроля. Льдинки зазвенели по каменному полу, когда соперница ударилась о преграду и отлетела на несколько шагов под ноги Лиону. Она бы поднялась, если бы эрт Декрит не успел схватить ее. Его руки дрожали, было видно, каких усилий ему стоит удерживать перерожденную. Илна оскалилась и, стоя на коленях, посмотрела на демона, готовая вцепиться и разорвать ему горло длинными загнутыми когтями. На лбу Лиона показался пот, на руках от напряжения проступили вены, но он не собирался отпускать сумасшедшую. Илна жутко расхохоталась ему в лицо, ее острые когти вспороли незащищенную плоть. На пол закапала кровь, и белоснежные манжеты сорочки демона быстро стали красными. Эрт Декрит коротко рыкнул, но не выпустил добычу из своего захвата.

— Что ты делаешь? — из дальнего угла, покачиваясь, вышел эрт Лев.

Он смотрел на дочь с сожалением, будто бы впервые видел, во что она превратилась, его побелевшие пальцы цеплялись за рукоять меча с такой силой, будто ир'шиони висел над краем пропасти и держался на последнем дыхании. Илна, продолжая насмехаться, методично рвала руки Лиона, ни на кого не отвлекаясь. Остальные словно бы окаменели, стояли, кто как. Я бы помогла, если бы внезапно не лишилась сил, казалось, еще немного — упаду и больше не поднимусь. Последние месяцы на меня чаще и чаще накатывали приступы слабости — дочка торопилась увидеть свет.

— Илна! — Дош не терял надежды достучаться до сознания дочери, и я понимала, почему он медлит, отчего трясутся его руки. Не так просто, как может показаться, взять и поднять оружие против собственного дитя.

Рилина переводила тяжелый взор с замершего Алэрина на растерявшего всю решительность управляющего, на большее ее не хватало. Эрт Лагор за моей спиной дышал через раз, переступал с ноги на ногу, но не рисковал. Даже толстяк примолк, лишь посматривал на мрачную Жин. Я могла бы собраться, но понимала, что мне не простят смерть Илны. Пойдут слухи, люди скажут, что королева убила соперницу из мести. Она может стать мученицей, ее могут пожалеть. Но кто-то должен убить перерожденную!

Я еще думала, кто оборвет тонкую нить жизни Илны, а в зал стремительной молнией ворвалась Диль. Она подскочила к Илне, наклонилась, занесла меч и ясно проговорила:

— Никто не имеет права причинять боль моей королеве и… — вдохнула и на выдохе досказала, — моему любимому, — меч сверкнул, подобно яростной стреле, что в этот миг резала небо за окнами.

Губы Илны еще успели шевельнуться:

— Будьте вы все про… — окончание ее фразы резко оборвалось.

Моя альбина гордо выпрямилась, держа в руке свой трофей. Меня замутило, горло обожгла тошнота, и я была вынуждена отвернуться и сделать несколько вдохов и выдохов.

— Выходит, ты меня любишь? — вопрос Лиона, сказанный хриплым тоном, разорвал возникшее безмолвие, за ним послышался надрывный всхлип Доша и короткое согласие Ди:

— Да, — а за ним, перекрывая шум бушующей на улице бури, боевой клич моих воинов.

Они ворвались во внутренний двор, сообщая, что замок взят. Я приказала себе повернуться и громко спросить:

— Вы со мной?

— Навсегда! — выдохнул, распрямляя плечи, Рин.

— До конца! — разом выкрикнули Валден и Тарис.

— Да! — подтвердил темноволосый ир'шиони.

— Куда я денусь! — улыбнулась во весь рот Тижина и обратила свой взор на толстяка. — А для тебя найдется славное местечко в каменном мешке. Пошли! — никого не дожидаясь, она схватила его за ногу и с трудом потянула к двери.

Он зарыдал, пальцы беспомощно скребли по полу.

— Я помогу! — эрт Лагор кинулся к Жин, а эрт Лев посмотрел на меня.

— Королева, вы позволите мне похоронить дочь, — я видела мокрые дорожки на его бледных скулах.

— Разумеется, — сделала знак Диль, и она разжала хватку.

Голова Илны с мерзким стуком ударилась о камень и укатилась к Дошу. Он, утерев слезы тыльной стороной ладони, сказал:

— Я такой же северянин, как и все вы! И я сохраню север до возвращения лорда, даже если это будет стоить мне жизни!

Понимала, что с этого мига эрт Лев будет искать смерть в бою. Остановить его я не сумею, но направить в моих силах.

— Нам важен каждый! — только и сказала ему, взглядом разыскивая опору.

Она нашлась, когда в зал уверенно ступила мокрая после дождя Риона. Мгновенно оценив обстановку, альбина подставила мне локоть и изрекла:

— Замок наш!

— Да мы, вроде, и не сопротивлялись, — устало улыбнулся Алэрин.

— Мы теперь вместе, — пропыхтела Тижина, вытаскивая не сопротивляющегося толстяка в коридор.

Тотчас закружился, погасил пламя свечей Дух, вырвавшийся из тесной крипты, а за ним тихо вошел Гурдин.

— Дети мои, мы еще в середине пути, и нам всем пришла пора отдохнуть.

— Рано, — высказалась, сопротивляясь, я, но тут же прикрыла зевок.

— Передохни, королева, хозяйские покои нынче по праву твои, — настойчиво глядя на меня, произнес старец.

Я смотрела на него в полумраке. Игра золотистого света молний за окном и теней в зале рисовала истинный облик небесного короля. Этому властелину было сложно дерзить.

— Я провожу, — ко мне уже спешила Рилина, и ее рука подхватила меня за второй локоть.

Мне нужно было многое успеть, столько всего сказать, но сил противиться не осталось, да что говорить, я едва держалась на ногах.

— Скоро вернусь, — напоследок пообещала я и вместе с Рилиной вышла через арку.

Поднимаясь по лестнице, я глубоко задумалась и поймала себя на том, что не хочу возвращаться в хозяйские покои. В них жила перерожденная. Ее мертвая энергия и черная сила пропитала стены насквозь. Понадобиться время, чтобы выветрить всю черноту. Я замедлила шаг и взглянула на Рилину.

— Что? — сходу поинтересовалась она. — Осуждаешь, что моя рука дрогнула?

— Не дрогнула, нет. Здесь другое, — я подбирала слова, чтобы выразить свою просьбу. Не хотелось приказывать, на сегодня я устала командовать. Гурдин прав — мне требуется отдых.

— В чем тогда дело? — женщине стало любопытно, она пыталась разгадать меня, но быстро бросила и спросила напрямик.

— Моя душа тянется к комнате с гобеленами, — призналась я, чувствуя в груди стеснение. — Мне будет тоскливо без Алэра в хозяйской спальне.

Мне казалось, что Рилина должна осудить, но она внезапно кивнула:

— Понимаю, — вздохнула и озадачила. — Честно сказать, я и сама хотела предложить тебе ту комнату.

— Почему? — вырвалось у меня.

С ее губ вновь сорвался тяжелый вздох.

— Никто не думал, что Илна изменилась настолько сильно. Если заглянешь, увидишь, что произошло с хозяйской спальней. Теперь я понимаю, почему ей было невыносимо находиться там. Я считала, что Илна рыдает каждую ночь, а она выла, словно неприкаянная душа.

— Перерожденная, — поправила я. — Или сумеречная, мы называем этих существ именно так.

— Она услышала зов Некриты? — взор Рилины выражал недоверие.

— Нет. Зов Ура. Не знаю, как Беккитте удалось, но она научилась оживлять мертвых, — подумала немного, обрывки каких-то воспоминаний промелькнули в голове. — Краем уха мы, пленницы Кровавой королевы, слышали, что севернее Царь-города есть место, где проводят магические эксперименты. Беккит нужно было все, она собиралась затмить меня.

— Ты не воин. Не пойми неправильно, но разве Беккитта сомневалась, что победит тебя снова?

— Она думала, что я целительница. Моя ледяная магия спала, и, если бы меня не отправили на север, я бы так и не разбудила ее.

— Получается, сама того не понимая, Беккитта помогла тебе?

— Именно так. Сама того не подозревая, змея помогла мне стать настоящей северной королевой, — произнесла я и пошатнулась.

Рилина сразу засуетилась.

— Идем. Хватит болтать! Еще успеем наговориться! — и повела меня дальше по коридору.

Дверку в комнатку с гобеленами я распахнула сама.

— Почему по прибытию меня разместили здесь, а не в более роскошных покоях?

— Перед твоим приездом Рейн упорно спорил с Гурдином. Мой сын желал показать тебе роскошь Нордуэлла, а наш старец настаивал на своем, но причины не объяснял. Догадываешься, почему?

— Он знал, что здесь жила Мирель, и хотел, чтобы тонкая ниточка, тянущаяся из прошлого, связалась с прочной нитью настоящего. А Рейну не объяснил потому, что лорд бы не понял. На тот момент мы с Алэром не верили в любовь, хотя тайно мечтали о ней, — мне взгрустнулось, но ненадолго.

Я прошла, прикоснулась к стене, тронула гобелены, засмотрелась на угли в камине, прислушалась к звукам стихии за окном.

— Я распоряжусь… — заговорила Рилина, но я остановила ее взмахом руки.

— Все есть. Мне нужно немного поспать, — опустилась на кровать и улыбнулась матери своего любимого.