Северная королева. Книга 3 (СИ)

Ее уст коснулась ответная улыбка, и дверь тихо притворилась. Меня окутала таинственная атмосфера этого места. Я словно была тут, в настоящем, и там, в прошлом. Мне виделись Мира и Роан, Тэйна и Дарейс, Лориан и многие другие. Они ушли, но память о них не умрет. Я сохраню и передам потомкам каждое событие.

Прилегла на подушку, набитую мягким гусиным пухом, но сон не шел. Голова оставалась тяжелой, но глаза бездумно смотрели в потолок. Я услышала, как скрипнула дверь. В комнату неспеша вошла Диль и присела передо мной.

— Прости, — покаянно склонилась она.

Я понимала, почему она просит прощения, но ругать альбину было не в моих силах.

— Перерожденная должна была умереть. И мы обе знаем об этом, — проговорила я.

— Они скажут, что ты приказала своей воительнице убить соперницу. Слухи быстро разносятся по свету.

— Сейчас нам нет дела до слухов, а кто будет болтать, пусть выскажется мне в лицо. Найдется, что сказать в ответ!

— Ты изменилась, — Ди с прищуром смотрела на меня.

— А ты нет, — приподнимаясь на локте, отозвалась я.

— Думаешь, я настолько же глупая, как и тогда, когда мы босоногими девчонками бегали по вереску? — она вздернула бровь, но я быстро опровергла.

— Глупой ты никогда не была. Самой веселой и болтливой из нас. Помнишь? — я смотрела в ее синие глаза и видела отражение нашего общего прошлого.

Затем по лицу Диль пробежала тень, глаза затуманились.

— Помню, хотя детство давно ушло в туманные дали. Я не живу, а существую и впервые за долгие годы не задумываюсь о будущем. Сама не знаю, почему, — она зябко передернула плечами и настырно взглянула на меня. — А ты?

— А я думаю. И не только о своем будущем.

— Твои сегодняшние речи. Ты веришь им?

— Если бы не верила, то не вернулась бы, — невольно я нахмурилась, рассматривая Ди в упор. — Ты снова видела Некриту?

— Однажды, во сне. Где-то в разгар снежной бури. Что это значит? — Диль озадачилась.

— Непредсказуемая хочет, чтобы мы воевали не только с Кровавой королевой и ее приспешниками, но и с ир'шиони. Ее по-прежнему гнетет обида на Хелиоса, а мы должны стать оружием против него и демонов неба, — мне бы не хотелось думать, что придется сражаться с Хранительницей, той самой, что дала мне силу.

Некрита мать всех магов, и воевать против нее не просто глупо, а смертельно опасно. Я не могу рисковать всем. Мне остается верить, и я искренне и горячо верю, что за нас вступится Неназываемая. Нельзя магам молить о помощи чужих Хранителей. Да и помогут ли они тем, кого сами не единожды проклинали?

Диль помотала головой.

— Мы будем между двух огней, — в ее глазах сияло беспокойство.

Я открыто улыбнулась:

— А когда было иначе?

Альбина растянула губы в улыбке:

— Никогда. Ар-де-мейцы с начала времен бегут по самой кромке. И у нас получается… почти всегда.

— Так и живем, — я легла на подушку, а Диль поднялась.

— Пойду, — у самой двери она замешкалась, но решилась сообщить. — Там Арейс рвется, чтобы переговорить с тобой. Я сказала ему, что спрошу, — посмотрела вопросительно.

Я смирилась:

— Зови.

Эрт Маэли прошел в комнатушку с таким важным видом, будто шел по алой ковровой дорожке к трону. Мне стало стыдно встречать его в постели. Я встала, когда он склонился в поклоне.

— Моя королева… — и продолжил без передышки и только по делу без отступлений.

Он говорил о нынешнем положении дел, перечислял, что успела натворить Илна, рассказывал мне о людях и проведенных здесь месяцах. Арейс знал и четко, по памяти сообщил мне содержание каждого письма, которое Илна отправляла на юг. Она писала Беккитте и эрт Диару, про которого я успела забыть. Выходит, зря! Арейс довел до моего сведения каждую строчку любого ответного письма с юга, будто читал их. На мой немой вопрос он запросто откликнулся:

— Письма были сожжены по моему совету.

Я прищурилась.

— Илна тебе доверяла больше, чем толстяку. Что ты пообещал ей?

— Что преподнесу ей младенца. Перерожденная хотела получить твое дитя на золотом блюде.

Я прикрыла веки, чтобы перебороть налетевшую слабость. Руки дрогнули — отлично, что Илна мертва — не поручусь, что не задушила бы ее сама. От эрт Маэли не ускользнуло мое состояние, он свел седые брови, но с его губ сорвалось не то замечание, которого я ожидала.

— Тебе следует выйти за меня замуж, — без компромиссов.

Я едва нервно не рассмеялась ему в лицо.

— Нет!

— Твою дочь уже называют ублюдком и отродьем шлюхи! А она будущая королева!

— Да, моя Ариэль — будущая королева, а заодно и воительница. Пусть с детства привыкает, я не буду излишне опекать ее, как опекали меня родители. Я жила в сказке, в сладком сне, а потом было очень больно просыпаться. Пусть дочь с детства знает, что не в сказку попала и учится жить!

— Жестоко, но не лишено смысла, — произнес задумчиво Арейс, но от затеи видеть меня своей женой не отступился. — И все-таки будет лучше, если мы поженимся.

— Если мечтаешь пойти к алтарю, то позови в храм Ллалию. Она давно ждет, да и ты думал о том. Мне точно известно! — воззрилась на него, стараясь не упустить ничего.

Эрт Маэли вздохнул:

— Думал иногда, когда забывал о долге.

— Вот в чем наша общая беда! Мы забываем о своем сердце, когда решаем, что следуем долгу. Но часто долг связан с любовью, как бы ни тяжело было нам признавать это. Возьми хотя бы нашего управляющего — не он ли пел гимн долгу, однако, его слезы сегодня были безутешными.

— О, да. Ты верно заметила и направила его пыл в нужное русло. Теперь он все силы потратит на то, чтобы наказать истинных виновных в смерти его любимых женщин.

— Ну, а ты? Ллалия заклинательница бури, и без нее мне никак не обойтись. Я буду использовать любые методы, чтобы победить, — мы смотрели друг на друга, не отводя глаз.

Арейс, как никто иной, понимал меня, в уме он уже просчитывал все мои будущие ходы, но с одним из них было примириться особенно нелегко. Эрт Маэли склонил голову на плечо:

— Ты повзрослела, моя королева. И, как бы ни было мне горько признавать это, я рад, что Зорян мертв. Он бы страдал сильнее, осознавая, что не удержит тебя в мягких оковах любви. Он был как податливый воск в твоих ладонях, не то, что демон.

— Теперь я одна, — не знаю, что испытала при этих словах. Раньше рядом всегда был надежный мужчина — отец, брат, друг, супруг. Кажется, я научилась обходиться без них.

— У тебя есть мы! И я, в частности, готов исполнить любую прихоть своей королевы, — Арейс ждал приказа, и я решила, что так тому и быть:

— Нужно отстроить Данкрейг. Знаешь, где это?

— Первая крепость ир'шиони, почти на самой границе. Но она давно разрушена до основания, — сказал он, что-то прикидывая в голове.

— Со мной прибыл один из строителей башни, а еще есть наши строители. Да и демонов не будем сбрасывать со счетов. Разыщи Алэрина, а завтра я сама встречусь с ним, — на душе стало легче, я высказала первую задумку, и Арейс незамедлительно приступит к делу.

— Я понял, что ты задумала, и, пожалуй, рад. Подумать только, как сам не додумался до такой простоты! Ты права, мы должны замедлить продвижение Беккитты и ее войск. Но придется попотеть! — он обернулся на пороге. — Я все сделаю, утром — доложу! — и закрыл дверь, позволяя мне остаться в одиночестве.

Веки смыкались, и больше я не сопротивлялась дикой усталости.

Утром я смотрела на Алэрина. Он сидел напротив меня и глядел прямо в глаза.

— Данкрейг? — уточнил недоверчиво и мотнул головой.

Мы были вдвоем — остальным сообщит Арейс, когда придет срок отправлять строителей и воинов для их охраны.

— Угу. Место, где была зачата наша с Рейном дочь, — я знала, о чем говорю.

Рин, еще немного подумав, кивнул:

— Гурдину понравится эта затея!

— А тебе? — я по-прежнему неотрывно наблюдала за ним.

— Мне интересно. В тот миг, когда эрт Маэли передал твое поручение, я подумал: «Интересно, она представляет, что задумала?» И сейчас, глядя на тебя, я отчетливо вижу, что ты понимаешь все.

— Я знаю, что возникнут трудности, но они неизбежны, и не отступлю!

Алэрин молчал, сверля меня долгим, изучающим взглядом. Я смотрела на близнеца своего лорда и молчаливо удивлялась. Они были так похожи и настолько различны. Алэр резкий, жесткий, порой даже жестокий и хладнокровный. Алэрин рассудительный, спокойный, способный проявлять сострадание. Каким младший из близнецов был раньше? И что его изменило?

Эти вопросы останутся без ответов, по крайней мере, в ближайшие годы, а потом, быть может, за бокалом дорогого вина мы поговорим по душам.

— Кто поедет на границу? — спросил он, словно прочитал мои мысли, мысленно согласился и оставил на будущее наш душевный разговор.

— Хотела назначить Риса и кого-нибудь из своих альбин, — если честно, то я толком не решила, кого отправлю следить за возрождением Данкрейга.

— Почему не меня? — совершенно серьезно спросил демон, так что я немного растерялась.

— Не хочется наседать на тебя, — под конец произнесла я. — Тебе доверено особо важное дело.

Рин нахмурился:

— Да. Я постоянно думаю о нем. Порой, когда не спится, представляю твою сестру и боюсь, что не успею, — досказал тихим тоном, а затем громче. — Испытай меня! Или сойду с ума от бездействия!

— Хорошо, — причин для отказа не было. — Отправляйся вместе с Рисом, он тоже с ума сходит, когда не знает, чем занять себя.

— Рис? — переспросил Алэрин, озадачился, вспоминая. — Не тот ли это ар-де-меец, который на каждом углу кричит, что готов служить тебе до смерти, хотя сам в этом сомневается?

— Он самый! Но главное, что я в нем не сомневаюсь! — ответила без заминки и поднялась, но раздумала быстро уходить и оставлять Рина.

— Что? — он вскинул бровь и заинтересовался.

— Ты не знаешь, что за шестилапого зверя показывает мне Дух? — выпалила я и приготовилась, что он пожмет плечами.

Алэрин сильнее озадачился, но помочь с ответом не смог, только сказал напоследок:

— Ты сказала верные слова о северянах, они будут услышаны и прочувствованы. И знаешь, почему?

— Почему? — эхом отозвалась я.

Он улыбнулся:

— Это все Риан, наш с Алэром прямой предок. Как ты помнишь, он был бардом, а кроме того излишне любопытным демоненком. Еще в детстве ему пришла в голову мысль, что нужно прочитать письмена, выбитые на мосту через Разлом. Ради этого он долго просиживал в библиотечной башне, изучая древний язык ир'шиони. И он был тем, кто верил легендам.

— Эту я не слышала, — пыталась что-то вспомнить, но тонкая паутинка воспоминаний и видений ускользала от меня.

Рин напомнил:

— Брат проклятого лорда Нордуэлла прочел последние слова в тот самый день, когда Мирель и Роан встретились на мосту и подписали соглашение о мире. И это было лишь началом пути Риана, бывшего барда и новоиспеченного лорда. Он не забыл, он прочитал все послание Хелиоса и оставил записи в своем дневнике. Жаль, что дневник его жена спрятала подальше от чужих глаз, дабы о фантазиях главного демона не узнали подданные.

— Фантазии, — я невольно хмыкнула. — Наши предки часто путали их с явью и наоборот обманывали себя.

— Зато их ошибки научили нас, — наши взгляды вновь встретились и сказали намного больше слов.

Мы понимали друг друга сильнее, чем могли представить. Это было важно и необходимо лишь для нас двоих. Мы грустили, ожидая одного и того же мужчину, осознавали — сохраним его наследие и верили, даже если никто уже не верил, что он вернется домой.

— Спроси о зверях у Гурдина. Его память обширнее моей, — посоветовал Алэрин, и я его услышала.

Старец, будто знал, что ищу его, и как сильно мне нужно поговорить с ним. Еще не успела выйти из замка, как у парадной двери мне попался запыхавшийся мальчишка, который сообщил, что Гурдин ждет меня в библиотечной башне. Если бы нынешнее положение позволяло, я бы полетела, точно внезапно обрела крылья. Но приходилось идти медленно, никогда не думала, что подъем по лестнице отнимет у меня все силы и украдет дыхание. На секунду даже вообразила, что я и с Беккит не справлюсь такими темпами, но потом отругала себя. Интересно, у всех беременных так мысли скачут, и хочется рыдать, хохотать и сквернословить одновременно? Или я одна такая на свете?

Прислонилась к косяку и отдышалась, прежде чем переступить через порог. В башне гостеприимно горел огонек, Гурдин сидел за столом и листал толстенную книгу.

— Вы мысли умеете читать? — сорвалось с моего языка прежде, чем я успела обдумать. — Грыр! — выдохнула и старательно взяла себя в руки. — Думала, что избавилась от порывистости раз и навсегда, а саму штормит, словно утлое суденышко в бурном море.

— Проходи, — старец обернулся и махнул мне рукой, приглашая присоединиться к нему. — А мыслей я не читаю, просто дольше тебя живу в этом доме и научился слушать его.

— Тогда вам известно, зачем я здесь, — присела на стул и перевела дыхание.

Мне нужно было узнать и подумать, как использовать зверей, если конечно таковые когда-то жили на Мейлиэре.

— Жили, — губы Гурдина шевельнулись.

— Вы только что сказали…

— И я не солгал, просто все, о чем ты думаешь, королева, настолько отчетливо отпечатывается на твоем лице, что сложно не увидеть.

— Я как эта книга, — небрежно перелистнула страницу и изумленно ахнула.

Среди легких, относительно новых страниц находилась старинная, очень тонкая, будто вот-вот обратится в пыль, гравюра. На ней был изображен шестилапый зверь, тянущий тяжелый плуг, вспахивающий камни.

— Неужели?.. — сердце забилось взволнованно, но сложно было поверить внезапной догадке.

— Почему нет? — Гурдин испытующе взглянул на меня. — Ты ведь собралась восстановить Данкрейг, так отчего не воскресить снежных монстров?

— Воскресить? Монстров?

Гурдин вздохнул и на миг мне почудилось, что его лицо прорезала кривая усмешка, так не подходящая облику мудрого старца:

— Старые легенды гласят, что снежные монстры появились из расколовшихся льдинок, в которые превратились слезы короля Ша'Терина, некогда Великого и Непобедимого Даэрана. Дескать, он так рыдал, что северный ветер сжалился над его страданиями и решил по-своему помочь изгнанникам, о которых думал проклятый король неба. Снежные монстры — жуткие хищники. Эта гравюра не отражает всех тех умений, на которые оказались способны ожившие слезы!

— В намечающейся войне нам пригодятся любые умения. Вам известно, кого я призвала на службу, — открыто смотрела в затуманенные очи старца и не стыдилась своих поступков.

— Тогда воскреси их! Ты уже подружилась с ветром!

Я поднялась в волнении и сделала несколько шагов в ту и другую сторону.

— Как? Мне нужны кости… хотя бы… — завершила не так эмоционально, как начала.

— Местность вокруг Данкрейга буквально усеяна ими. Озадачь своих людей, и они собьют ноги, стремясь угодить тебе!

— Да! — твердо ответила я, потому что сомневаться и совершать никчемные попытки больше нельзя.

Я или делаю, или… Делаю!

Глава 2

Прошла неделя, и я перестала сомневаться в себе окончательно. Забыв о собственной душевной боли, погрузилась в дела. Не думала, двигалась вперед, словно внутри зажглась стрелка, указывающая мне путь. Ночами спала плохо, но тоже старалась не думать, не вспоминать, просто дышала глубже и закрывала глаза.

Сегодняшним утром я опять куда-то шла. По длинному коридору туда-сюда сновали слуги, кланялись мне и торопились успеть по хозяйству. Я, подсчитывая минуты, направлялась к картинной галерее. Внутреннее чутье тянуло остаться в одиночестве именно там. Я не сопротивлялась.

Подъем дался мне тяжело, но в этом величественном помещении я перевела дух. Взгляд упал на гобелен, который раньше мне на глаза не попадался. Я ничему не удивилась — все происходило в свое время — и подошла. Некоторое время стояла и смотрела, узнавая знакомые стежки. Вышитая картина впитала в себя любовь, мастерство и трудолюбие своих создателей. Ар-де-мейцев. Ума не приложу, как летопись, когда-то украшавшая главный зал Радужного дворца, попала в галерею Нордуэлльского замка.

В самом центре гобелена во весь рост — изображение королевы Мирель в легких сверкающих доспехах, спокойно опиравшейся на меч с прозрачным, словно слеза, камнем в рукояти. Вокруг нее стоят все воины, о которых сложено столько славных легенд в Ар-де-Мее, а позади сияющий в закатных лучах Радужный дворец. Мира словно бы живая, я точно бы вижу, как она дышит, как ветер развевает ее каштановые локоны. Королева прошлого улыбается мне — королеве настоящего. Ее алые губы шепчут:

— Ты все делаешь правильно…

Я невольно оглянулась, чтобы увидеть шутника, притаившегося за моей спиной, но лишь ветер врывался через приоткрытую створку и играл с моими волосами. Вздохнула и подошла к окну. За ним красовалась великолепная, еще мирная картина. Во дворе кипела жизнь, тренировались воины, поднимался в небо дым работающих кузниц, спешили слуги, играли дети. За могучими замковыми стенами ходили золотые волны колосящихся полей, скоро придет время, и зерна наполнят наши амбары. Я надеялась, что мы успеем. Люди уходили на юг, чтобы возродить Данкрейг, который станет воротами в Объединенные Северные Земли. Беккитта пока не торопилась на север. Ее сильно подкосило возвращение Ганнвера, он ухмылялся, когда рассказывал мне о своем визите в Царь-город. Я заметила грусть в его взгляде и кривую улыбку, которая, казалось, намертво прилипла к бледному лицу призрака. И я понимала, что придет наше с ним время — никто из нас не будет жить вечно. Лис уйдет — он сам изберет свой дальнейший путь, когда мы остановим орды Кровавой королевы. Эйфория от собственного воскрешения, от способности покорять пространства постепенно уходила. Ган капля за каплей осознавал, что попал в непростую ситуацию. Брат тонко подмечал все, что творится с Гурдином и подсознательно не желал себе такой жизни, как у падшего короля. Вечной жизни, полной тоски по утраченному.

Я тихо вздохнула и подставила лицо солнечным лучам. К полудню небо разгорится яростным огнем, а пока лучи рассветные, ласковые. Мне так же дороги эти земли, как дороги они тому, далекому мужчине, по которому страдает мое сердце. Я верю, что Рейн вернется, потому что не сможет забыть ни меня, ни наш заветный край.

Прошло несколько дней. Лето разгоралось все жарче, людям хотелось переждать полуденный пожар, отдохнуть в тени, скрыться от палящего зноя. Но все понимали, как опасно промедление. Я ловила каждую минуту прохлады, устраивала советы ночью, поднималась с рассветом.

Очередное утро выдалось спокойным и радостным. Я, поднявшись с первыми лучами, прошла в сад, где намеревалась основательно подумать над вновь возникшими вопросами. Мои эксперименты над возрождением снежных монстров проваливались один за другим. Никто не мог точно сказать, в чем дело, потому как никто не знал, откуда на самом деле взялись эти шестилапые звери. Даже мой пересказ слов Гурдина многие восприняли с недоверием, которое не победила и находка выбеленных костей среди нагромождений скал. Но все-таки мои люди послушались и еженедельно доставляли мне новые партии костей. Ган считал, что я недостаточно стараюсь, мне казалось — дело в неумолимой жаре, Гурдин загадочно молчал. Щурился, пронзал меня взором мудрых глаз и чуть слышно вздыхал. Я начинала сердиться, но не бросала начатое. Мешочек с мелкими косточками всегда носила при себе, чтобы подержать в руках, послушать сухой треск, перекатить пальцами.

Остановилась под сенью сада, подняла голову, чтобы с надеждой встретить сияющее красным золотом солнце, величаво встающее над пламенеющим всеми оттенками живого огня горизонтом. Утренний мир был так прекрасен, роса так красиво искрилась под нежными лучами, что я почувствовала, как внутри поднимается волна ликования, и улыбнулась.

Немного побродив по роще ильенграссов, я вернулась в сад и укрылась под его зеленым пологом. Присела на мягкий травяной ковер, прислушалась к шепоту листьев, вздохнула и достала мешочек. «Что я делаю не так? — прозвучало в голове, и я высыпала кости на ладонь. — Сколько раз я делала именно это?» — очередной вздох унес летний ветер.

Я укрепилась в мысли о том, что мне не нужен этот изнеженный, разгоряченный солнцем незнакомец. Мне роднее северный, колючий бродяга, который обязательно вернется в наши земли. Вопрос только: «Когда?» Именно его ледяное дыхание оживило слезы проклятого короля, и я надеюсь, что мой холодный знакомец не откажет в помощи. Я ссыпала косточки обратно в мешок, на руках осталась белая пыль. Я застыла, рассматривая снежный налет на коже, и пыталась сосредоточиться. Что-то билось в мозгу, но догадка не приходила. В раздражении я вскочила, обернулась и тотчас замерла, мой лоб прорезала морщинка, слова сорвались сами собой:

— Откуда ты здесь? И давно наблюдаешь за мной?

Хрупкая, но несгибаемая, словно ивовый прутик, девушка улыбнулась:

— Я скучала по тебе, моя королева!

Я ощутила, как на моих губах медленно расцветает улыбка, а за ней по щеке покатилась слеза. И я позволила себе плакать, потому что слезы, струящиеся из моих глаз, были от радости.

— Привет! — сказала и обняла подбежавшую ко мне Янель.

Она, смахнув несколько слезинок, затараторила:

— Я все сделала, привезла тебе рецепт изготовления пороха и немного порошка, — и указала направо. — Он там.

— Посмотрим? — я развернулась в указанную сторону.

Янель подхватила меня под локоть, потом неожиданно остановилась. Ее рука взметнулась:

— Наша принцесса подросла, — и осторожно, точно касаясь хрупкой вещицы, огладила мой живот. — Как это? — альбина подняла на меня поблескивающий взор.

— По-разному, — созналась я. — То рыдать хочется, то хохотать. То вдруг — сладкого, то резко соленого. В общем, у тебя будет время узнать все подробности.

Обычно Янель отнекивалась на подобные предложения, я слышала, как над Мышкой подшучивали другие альбины. Сейчас же загадочная улыбка, медленно изогнувшая ее губы, заставила меня задуматься. Я не стала расспрашивать подругу, еще не настало нужное время, а она вытащила из холщового мешочка сложенный вчетверо листок. Я приняла его, развернула и пробежалась глазами по строчкам, гадая, кого бы озадачить. По моему лицу Янель поняла, что пора действовать и ненавязчиво потянула к замку.

Во внутреннем дворе царила суета, к которой я привыкла. Прошлась быстрым взором и в очередной раз за сегодня застыла, словно вкопанная. К нам с легкой улыбкой на устах направлялся высокий, худощавый молодой человек, в котором я с великим трудом узнала Гэрта. Перевела ошеломленный взгляд на Янель и начала кое-что понимать. Эти двое прошедшие месяцы были вместе. Путешествие на юг сплотило их и повлияло на Гэрта. Из обиженного на весь свет мальчишки он превратился в красивого, уверенного в себе юношу.

— Привет, целительница, — дерзко улыбаясь, обратился он ко мне и добавил. — Почему молчишь? Неужели мне удалось сразить тебя?

— Угу, наповал, — отозвалась я, безуспешно пытаясь скрыть широкую улыбку. — Рада, что вы вернулись целыми и невредимыми. Хватит с нас потерь! — отогнала подступающую тьму.

Ей не взять воздвигнутую внутри меня крепость!

Гэрт мгновенно стал серьезным, Янель тоже нахмурилась, и они оба посмотрели на меня.

— Все будет хорошо! Ты веришь в это? — спросила Мышка.

— Не приму, — фыркнул Гэрт, — если ты сложишь руки на груди и поплывешь по течению!

— Разве я покорилась стремнине? — показательно вздернула бровь ему в ответ.

Гэрт хмыкнул:

— Ты всегда была строптивой, но не слишком быстрой, вот и теперь не успеваешь за ходом событий!

Я поймала укоризненный взор, который послала ему Янель, но парень не сник, наоборот продолжил.

— Война уже началась! — прозвучало веско и неоспоримо.

И тотчас слово было подхвачено разгорячившимся ветром. Оно разнеслось по двору, осталось в памяти каждого. У кого-то зажглось огнем в сердце, из другого выбило слезы, с чьих-то губ сорвало тягостный вздох, кого-то заставило стиснуть челюсти.

Я взглянула на Янель и произнесла:

— Призраки донесли, что мои воины славно постарались. Но я поняла, что за скупыми пояснениями стоит намного больше и страшнее.

— Да. Там и дым, и пламя, и слезы, и боль. Знаешь, — говорила она, смотря мимо меня, — по привычке я еще спрашиваю себя: «Кто мы такие, чтобы идти напролом, отнимая похожие на наши с вами человеческие жизни? — И себе же привычно отвечаю. — Странно и причудливо сплетаются узоры в руках Магиры. Тьма и Свет замысловато слиты в каждом завитке, отмечающем путь конкретного человека. Нет до конца правых, как нет виноватых. Есть мы, а есть они. Если останутся они, то умрем мы, а я хочу жить!» — в ее глазах вспыхнули огоньки. — И слезы высыхают, и сомнения тают, и дым, что отравляет воздух, рассеивается, позволяя мне дышать свободно, и проясняется разум. — Одарила меня до мурашек пронзительным взором, а Гэрт озвучил его:

— Что думаешь ты, целительница? Не отступишь ли от намеченной цели, сумеешь ли пройти выбранной дорогой страданий до конца? Задавишь ли в себе глупое, женское начало, что воет по убитым и заливает душу чистыми слезами, тушит огонь черной ненависти?

Вопросы оказались по существу, но я без запинки ответила:

— Спелись! — и также твердо заговорила вновь. — Не считаю свой поступок геройским, но мне не стыдно, что обманула хорошего человека и сильного правителя эрт Даррна. Да, это по моему приказу Тень заняла место дочери эрт Даррна. Успокаиваю ли я себя тем, что дочь теперь любит своего отца? Не знаю! Я думаю лишь о том, что войска Края Тонких Древ выступят на нашей стороне! Грустно ли мне, что заклинатель слов эрт Далин нынче правит Двуречьем? Нет! Потому что этот край давно нуждался в новом уверенном правителе, способном вырвать разрозненные обломки из вороньих клювов и создать каменную твердыню. Интересуюсь ли я у себя, сколько будет жертв? Иногда! Но сразу вспоминаю Последнюю битву за Хрустальный город, и вопросы исчезают.

— Мы были в Двуречье, — выслушав, изрекла Янель. — Вороны отчаянно сопротивляются, громко каркая, ненавидя тебя и предрекая победу Кровавой королеве. А страдают и гибнут простые люди, которым…

— Можешь не говорить! Я знаю силу слов, спетых или сказанных тобой. И мне известно, что простым людям все равно, кто ими правит. Главное, чтобы было, где спрятаться от непогоды и чем набить пустые желудки. Мир давно нарушен, и я видела, в каких условиях существуют жители Двуречья.

— Верно, им нечего терять, но они думают, что худой мир лучше войны.

— Не все, — я знала, что сказать — Ган без прикрас передал мне обстановку за границами Нордуэлла.

— Кому-то все равно, а самые отчаянные в тревожный час будут с нами. Твой заклинатель хорошо старается, — подтвердила альбина.

Она бы продолжила, как и Гэрт, если бы во двор вихрем не вылетела Тижина и не вцепилась в брата.

— Хвала Хелиосу! Ты вернулся! — обняла покачнувшегося от напора, но устоявшего близнеца.

Руки Гэрта поднялись и легли на плечи сестры. Он несколько минут молчал, а она всхлипывала. Я отвернулась, чтобы не мешать их встрече после долгой разлуки. Вездесущие слуги унеслись к Рилине, мои альбины подошли ближе. Они слышали наш разговор с Янель и ждали моих указаний.

— Что от нас нужно? — уточнила Риона, а подпрыгивающая от нетерпения Диль готова была бежать к конюшням:

— Давайте поспешим! Нужно срочно найти оружейников! Мне известна парочка!

Лелька помалкивала, эрт Лагор жадно смотрел на пергамент, смятый в моем кулаке. Янель тихо позвала меня:

— Ниа, я слишком долго гостила на юге. И мне хочется… — не завершила, ее горло сжалось от спазма.

— Не отдохнешь с дороги? — спросила я, заранее зная ее точный ответ.

Мышка покачала головой, и я отпустила ее, оставив вопросы на будущее.

Лошадь Янель еще не успели увести в конюшню, и теперь кобылка гарцевала, словно бы ощущала настроение хозяйки двинуться дальше, туда, где белеют горные пики. Наскоро простившись со всеми, Мышка вскочила в седло и тронула пятками бока лошадки.

— Куда? Без меня? — раздался грозный окрик, на который обернулись мы все.

Кричал Гэрт, чем удивил всех собравшихся. Никто и предугадать не мог, что мальчишка научится столь громко и угрожающе рычать. Янель с подначивающей насмешкой бросила на ходу:

— Догони меня, если сможешь, — и ее кобылка сорвалась в галоп, заставляя слуг кинуться врассыпную.

— Где мой конь? — приказным тоном вопросил Гэрт, мазнул поцелуем по щеке ошеломленной матери, хлопнул по плечу не менее изумленную близняшку, улыбнулся второй сестре и кинулся к конюшням.

— Куда-а-а? — хлопая ресницами, вопросила Жин, но брата уже и след простыл.

— Туда, — усмехаясь, отозвалась Лелька, желая поддеть Тижину. — Оставь его! Парнишка подрос, поэтому хватит вытирать ему сопли!

— Я не… — праведно вознегодовала Жин и намеревалась кинуться на обидчицу с кулаками.

Рилина остановила дочь:

— Оставь. Придет время, и Гэрт вернется, — по лицу было неясно, какие истинные чувства пылают в душе матери. Слова ее были спокойны, как водная гладь в безветренную погоду.

— Ри! — я спохватилась. — Помнится, ты говорила, что и у тебя есть знакомые оружейники!

Главная альбина встала рядом со мной:

— Они ждут Мышку и встретят ее должным образом. Не волнуйся, все пройдет, как по маслу!

— Лучше бы вам отдохнуть, — вклинился эрт Лагор, но я помотала головой:

— Некогда. Янель и Гэрт отправились на север, а мне пора навестить Данкрейг.

Заметив мой настрой, окружающие не рискнули возражать, только Жин выпалила:

— Я с тобой! Потому что все равно не усижу дома!

Рилина со вздохом проговорила:

— Соберу вам провизию и лечебные травы в дорогу. Чует мое сердце — снадобья пригодятся!

Мы вышли в путь следующим утром. Солнце смотрело на нас через слой облаков. Люди хмурились, не понимая, что застилает небо — дым пожарищ или тучи, готовые пролиться на землю долгожданной влагой. Я ехала в крытой повозке и думала. Рядом со мной тряслась Лелька и кусала ногти. Я обратила свой взгляд на нее и спросила:

— Что с тобой? Давно не видела тебя такой взволнованной? — хотя уже знала ответ.

Альбина тяжело вздохнула, немного поразмыслила и с явной неохотой призналась:

— Мне страшно. Я никогда не забредала настолько далеко на юг. Знаешь, как это бывает, когда старые сказки оживают?

— Я перестала бояться сказок, когда осознала, что большинство из них живут в нашей голове, а реальность во многом зависит от нас самих.

— Ты говоришь о себе и лорде Нордуэлла?

— О нем в том числе, — поведала я. — В плену иногда я вспоминала бабушкины и тетушкины сказки, жила ими, но настоящая жизнь все расставила по местам.

— Понимаю тебя, — кивнула Лелька. — Но ничего поделать не могу, от твоих слов мне легче не становится.

— Но ты уже успела побывать в Данкрейге прошлой осенью, так что тебя настораживает сейчас?

— Война, — вновь покусав ногти, сказала альбина. — Я боюсь, что окажусь в круге, где Хранители спросят меня за прошлую ошибку, — ее пальцы пробежались по шраму на щеке.

— Ты напоминаешь мне Риса. Он также вновь опасается оказаться в круге, который сам же раз за разом чертит в своем сознании, — произнесла я и хмыкнула. — Хотя и мне придется снова свидеться с Беккит. Вот только теперь я не боюсь встать напротив нее, потому что готова к нашему поединку.

— Ты уверена, что сумеешь победить са'арташи? — с явным сомнением поинтересовалась Лелька, но я улыбнулась:

— Если бы не была уверена, то не отправила бы Лиса на юг, — и этим все сказано.

Лелька покачала головой и погрузилась в раздумья, а я вытащила мешочек с косточками и от нечего делать принялась перебирать их.

К вечеру небеса разверзлись и на землю хлынули ливневые потоки. Темные облака разрывали молнии, окрестности содрогались от громовых раскатов. Надо мной раскинули тент, рядом укрылись подруги, кое-кто несмотря на шум, сладко посапывал, я пребывала между явью и сном. Мое сознание словно бы раздвоилось — через плотную ткань я видела освещенную огнем арену, сквозь громовые раскаты я слышала рев разгоряченной толпы. Вместо лежащих альбин перед моим взором мелькал сражающийся Рейн, и все мои мысли были сосредоточены на нем, я всем сердцем желала ему выжить. Дочка толкалась внутри меня, точно изо всех сил мечтала оказаться рядом с отцом, стоять спиной к спине и отражать все атаки. Невольно моя рука скользила по животу, успокаивая Ариэль.

К рассвету непогода утихла, ветер разогнал мрак, и над обновленным миром взошло солнце. Каждая новая капля сверкала, отражая местность. В вышине распевались голосистые птицы, кроны качал нежный ветерок, а настроение у всех было приподнятым. Только мне не хотелось веселиться, кошмары прошедшей ночи затаились в самом дальнем уголке души, порой напоминая о себе долгими вздохами, вырывающимися наружу.

Мы вновь покатили по дороге, любуясь обновленной местностью. Люди радостно переговаривались, лишь я была тихой и мирно сидела внутри повозки.

Порой я выглядывала наружу и осматривала лица тех, кто оказывался рядом. Люди пытались шутить и улыбались, но я замечала сомнения, время от времени проскальзывающие по их лицам, словно тени. И опять обращалась к своим мыслям, пока не вспомнила, как ехала в Данкрейг в прошлом году. Тогда дорога тоже не была радужной, но рядом был сильный и, что самое важное, любимый мужчина. Я наделась на него, теперь приходится рассчитывать лишь на свои способности. В прошлый раз я боялась, сейчас тревожилась и была твердо уверена, что до Данкрейга доберутся не все. Откуда пришла такая уверенность, я не знала, как не догадывалась, кто следующим отправится к Вратам Эста.

Каждая секунда превращала будущее в реальность, и туманная неизвестность рассеялась. Смерть собрала урожай на последнем привале перед Данкрейгом. Остановиться решили из-за меня, так как духота и тряска вызвали головокружение. Уставшие во время пути люди присаживались на лесной полянке и прикрывали веки. Я взглянула на молодого воина, совсем еще мальчишку, а он чуть улыбнулся мне. Я одарила его ответной улыбкой и плотнее прислонилась к древесному стволу, подняла голову, посмотрела на бегущие по небу облака сквозь пушистую крону.

Внезапный звук заставил меня дернуться, воздух вокруг наполнился свистом и шипением, и на поляну обрушился град стрел. Мой взгляд метнулся по сторонам, я вжалась в дерево, и успела заметить, как опрокинулся навзничь тот молодой воин, имя которого я так и не спросила.

Мимо меня из-за дерева, ставшего моим щитом, неслись неумолимые стрелы, раз за разом отбирающие чьи-то жизни. Воины кинулись на защиту, вскоре засвистели наши стрелы, стремящиеся найти и пронзить невидимые цели. Никогда ранее я не ощущала себя настолько беспомощной — все, что могла — это сидеть и не двигаться. Я бесилась больше и больше. Ярость огненной лавой клокотала внутри меня. Пришлось вцепиться пальцами в податливую землю и постараться выровнять сбившееся дыхание, иначе не сумею никому помочь. Целительская сила — свет, который закроет тьма, если позволю пробиться ей из глубины души.

Диль уже обходила поляну слева, Лелька шуршала в кустах справа, остальные — отвлекали внимание нападавших. Мне оставалось ждать окончания боя. Я призвала лед, чтобы потушить полыхающий внутри вулкан. Магия была настолько сильной, что трава около меня покрылась инеем, и я решилась воспользоваться этой белой нитью.

Человеческое зрение ничего бы не подсказало мне, а вот магия была всемогущей. Линия изморози стала юркой и смертоносной змеей, которая потянулась к одному из трех нападавших. Не убивать! Это я понимала четко и действовала уверенно. Змея стала веревкой, прочно оплетающей запястья и лодыжки недруга. Мои альбины завершат начатое своей королевой, а у меня сейчас другая задача.

Спасти удалось двоих из пяти, и еще трое оказались ранены легко. Когда я закончила, то увидела, что Лелька держит за волосы коленопреклоненного человека в охотничьем костюме. Мне совершенно не было жаль его, сама бы убила. Лелька едва сдерживалась.

— Ублюдок, ты мне сейчас все расскажешь! — цедила она, сильнее оттягивая его голову назад.

Крепкий мужчина демонстративно скалился ей в ответ.

— Знаешь, сколько болевых точек на теле человека? — усмехаясь, спросила у него Диль.

— Я — нет, покажешь, солнышко? — подхватил эрт Декрит, но ничего не дрогнуло в лице врага.

Улыбка стала гораздо увереннее и гадливее, он соизволил разлепить губы, когда я подошла.

— Ты увидишь, как дохнут все, кто тебе дорог, как и пожелал он!

— Он? — Диль бросила на меня удивленный взгляд, Лелька пнула мужчину по ребрам:

— Говори яснее!

— Куда уж яснее, — через силу изрек он, не отводя от меня пылающего злобой и превосходством взора.

Я спокойно кивнула:

— Жду не дождусь новой встречи с Эреем.

— Тем самым? — Диль снова не сдержала кипящих эмоций, ее кулаки непроизвольно сжались.

Лелька со злостью ударила пленника.

— Говори, сколько вас, иначе перережу тебе глотку!

— Много, всем глотки не перережете! И до крепости своей не доедете! — в его словах не слышалось ни толики сомнений.

Лелька опять применила силу и продолжила допрос, а я отвернулась. Взгляд скользнул по лежащему пареньку, сердце в груди сжалось.

— Мертвых похоронить! — распорядилась. — И собираемся! — отошла к дереву, за которым недавно пряталась.

На душе было пусто. Я огладила кору, затем привычно взяла в руки мешочек и бездумно перебрала собранные косточки. «Как же мне воскресить тех, кого давно уничтожили? Что я должна еще сделать?»

Лелька тронула меня за локоть, привлекая внимание.

— Мы закончили, — вполголоса сообщила она, неопределенно махнув рукой в сторону.

Я увидела, что воины подготовили хворост, чтобы развести погребальный костер. Предки накрепко приучили нас, что мертвых нужно сжигать. Сейчас было опасно разводить огонь, но поступить иначе мы не могли. Нельзя, чтобы бывшие соратники обрели новую жизнь после смерти и подняли оружие против нас. Нужно уберечь их память.

Лелька, будто бы прочитав мои мысли, сказала:

— Опасность поджидает нас за любым из поворотов. Этот, — выплюнула она, указав на пленника, который был оставлен воронью, уже нетерпеливо каркающему на ближайшем дубе, — выдал, что отправил гонца, так что будем ждать попутчиков, — она хищно оскалилась и огладила рукоять меча.

— Тогда в путь. Скоро увидим Данкрейг! — отозвалась я и направилась к повозке, но Лелька остановила меня:

— Извини, но тебе придется пересесть на лошадь.

Я кинула взгляд на свой выпирающий живот, но кивнула и поплелась к освободившимся коням.

Гонец, хоть Диль и желала ему сгинуть где-то под первым попавшимся кустом, добрался до цели, и враги настигли нас почти у самых ворот Данкрейга. Стены, сложенные из серого камня, вокруг строящейся крепости были прочными и высокими. Нас заметили и гостеприимно развели створки. Навстречу выдвинулся отряд, глядя, как нас настигают жужжащие, подобно пчелам, черные стрелы врагов.

Рассчитывать можно было только на удачу, здесь кому, как суждено — не пригнуться и не увернуться. Альбины прикрывали мою спину, Лион раз за разом натягивал тетиву, ворота медленно, но верно приближались. Я ощущала горячий пот, стекающий по моему лицу, но не поднимала рук, чтобы оттереть влагу. Пальцы до боли сжимали поводья, чтобы удержать хрипящего коня.

Я все-таки пересекла линию ворот, увидела, как ко мне спешит Рис эрт Вэрон и со спокойной совестью свалилась в обморок.

Ночь провела спокойно, ни сновидения, ни люди не тревожили меня. Утром, проснувшись, мне казалось, что организм отдохнул, и я полна сил. Но к обеду выяснилось, что я устала. Хотя от меня многого не требовалось. Алэрин и Рис показывали мне строящуюся крепость, рассказывали о планах, о нападениях и потерях. Я рассматривала возводимые по четырем углам башни, но подниматься по крутым, винтовым лестницам не рискнула. Заглянула я и в подземелья, где вовсю кипела работа, осмотрела дома для воинов, побывала в кузнях.

Обошла всего ничего, но устала, как загнанная кобылка, разве что не хрипела. В боку кололо, ноги подкашивались, но я ничем не выдала своего состояния. Королева я или нет, чтобы чуть что падать без сознания? В какой-то миг решила, что больше не хочу быть беременной — слишком уж утомительно! Как простые женщины рожают каждый год? Потом отвесила себе мысленный подзатыльник, присела на первый попавшийся обломок старой крепости и воззрилась на белоснежную кость.

— Это было крылом? — с недоверием уточнила я, припоминая изображение на гравюре.

— Похоже, — с сомнением отозвался Рин, а Жин, которая все утро увивалась за мной хвостом, высказала личное мнение:

— Да, это было крыло. Только принадлежало оно не снежному монстру, а ир'шиони. Может быть, это крыло самого Даэрана, истинного короля неба. Говорят, что он участвовала в строительстве Данкрейга.

— Нет. Это не крыло короля, — я отчетливо помнила, где остались крылья Даэрана.

— Тогда чьи? — Рис эрт Вэрон показательно смотрелся. Он знал историю снежных монстров и короля неба.

Я, сама не понимая, почему взглянула на Тижину, и нерешительно, так как все ждали моего ответа, сказала:

— Может, кого из женщин? — столкнулась с расширенными глазами Жин. — Ты сама рассказала мне легенду о том, как женщины ир'шиони лишились своих крыльев.

Тижина моргнула, отчего-то ее дыхание сбилось, а затем она неопределенно буркнула:

— Да. Было дело, — взяла себя в руки и дополнила. — Тебе помочь?

Я разозлилась: «Неужели меня считают настолько беспомощной?! — и решительно отказалась:

— Нет! Мне нужно подумать! — и показательно погрузилась в раздумья.

Корить и ругать себя за слабость, было бы бессмысленно. Беременность — и этим все сказано. Чувствую себя неповоротливой глыбой, но ухаживать никому не позволю! Королева я или нет?!

Подумать действительно нашлось, о чем. Поэтому сидела, дышала и старательно делала вид, что нахожусь в прекрасном состоянии и всего-навсего слегка призадумалась. Мысли мои текли в разных направлениях, пока серьезно не остановились на одном. Я видела ручеек, который не замерзал всю прошедшую зиму. И я знала нужный ответ на заданный ранее самой себе вопрос. Вода и кровь — вот, что мне нужно! Оказывается, как все просто! До безобразия! Однако, следует проверить.

— Мне нужен Каон! — без предисловий озвучила я.

— А больше тебе ничего не нужно? — уточнила хмурая Тижина. — Я слышала, что у беременных не все в порядке с мозгами, но чтобы настолько? — она демонстративно огляделась, призывая мужчин на выручку.

Но ни брат, ни Рис, ни эрт Лагор не поддержали ее. Эрт Вэрон свел брови и посчитал своим долгом напомнить:

— Моя королева, но Каон эрт Тодд сейчас в Ар-де-Мее.

— Отправь воронов или призраков! — я загорелась пришедшей идеей, причем настолько сильно, что самостоятельно поднялась с камня.

— Сделаю, — Рис решил не спорить с беременной госпожой и поспешил исполнить приказ, чем сильнее раззадорил меня.

Я перевела взгляд на озадаченного Рина:

— Что скажешь?

Он покладисто кивнул:

— Как пожелаешь.

Мне захотелось ударить его.

— Кто тебя научил во всем соглашаться с беременными?

Алэрин пожал плечами, сделал вид, что вспоминает и выдал:

— Тебе отказывать нельзя — так говорят приметы.

Я погасила порыв заморозить демона — Алэрин мне еще нужен, лишь возвела глаза к безоблачному небу, подхватила под локоть Жин и отправилась дальше. В спину мне раздались смешки альбин — они отлично понимали мое нервозное состояние — кто-то на себе испытал «чудеса» женщины в положении, кто-то все время был рядом с беременной. Я выдохнула.

Но расслабляться было рано, проблемы никуда не исчезли. Тижина покорно двигалась рядом.

— Тоже считаешь, что беременным отказывать вредно для здоровья? — с иронией вопросила я.

— Нет, — откликнулась Жин и одарила меня пристальным взором: — Как думаешь, мой брат скоро станет отцом?

Я едва не взвыла, прогнала эмоции и строго сказала:

— Пока рано думать об этом.

— А о чем тогда мне думать? Как считаешь? — Тижина вспыхнула, словно лучина. — Представляешь, в каком состоянии я нахожусь после встречи с братом? Я помню, каким он был! А вернулся… вернулся точно чужой! — и обличающе ткнула в меня пальцем. — Это все твоя альбина виновата!

Я не собиралась ничего доказывать девчонке — придет момент, и она сама обо всем догадается. Хотелось отвлечь ее, расспросить о чем-то другом, например, о женщинах ир'шиони, вспомнить легенду или…

Неожиданно в наш укромный уголок донеслись крики со стен.

— Что такое? — Лелька нахмурилась и завертела головой.

Жин сглотнула:

— Неужели?.. — ее голос потонул в пении стрел и грохоте ссыпающихся камней.

Многие стрелы горели. Одна из них, дрожа оперением, упала к моим ногам. Я зашлась кашлем от черного дыма. Со всех сторон доносились крики северян. В ужасе я увидела, как опрокидывается навзничь какой-то воин, очередной едва-едва окрылившийся мальчишка. Бросившаяся ко мне Лелька вдруг споткнулась и упала ничком на голые плиты. Песок и трава вокруг ее головы окрасились багровым цветом.

Я отмахнулись от настойчивых просьб Диль бежать в укрытие и, пригнувшись, кинулась к Лельке. В тот миг я думала лишь о том, что не отдам еще одну альбину Эсту. Скорее! Я обязана успеть и вырвать подругу из лап неумолимой смерти!

Диль что-то говорила, стоя надо мной, наверное, предупреждала об опасности, а я вспоминала, кем родилась. Когда-то давно у меня еще не было ледяной силы, зато была другая — чистая, светлая, спасительная. Лелька уже стояла одной ногой на ступени громадной лестницы Эста, а я позвала ее назад. Живительная магия струилась по моим венам, и мне становилось легко, я дышала более свободно и прогоняла от себя то, что мешает. Эту силу мне не нужно было контролировать, она сама вела меня по нужному пути. Рана Лельки постепенно затягивалась, а время бежало вперед.

Обстрел прекратился также внезапно, как и начался. Поглощенная лечением подруги, я не сразу осознала, что вокруг больше не свищут и не стучат стрелы и камни. Со всех сторон доносились крики страха, боли, ярости, возмущения. На стенах суетились воины, в воздухе тянуло гарью, многие горящие стрелы достигли своих целей, и соломенные крыши домишек занялись огнем, грозя устроить пожар. Я поймала суровый взор Рионы. Качнув головой, она стиснула зубы и потянула из раны на плече стрелу.

Не сказав ни слова, я поднялась и направилась к ней, успев на ходу бросить Ди:

— Тушите огонь! Иначе все старания будут напрасными.

Альбина кивнула и кинулась исполнять указ. Я, закончив с Рионой, поспешила скинуть усталость, работы у меня сегодня будет немало.

Одно из ответвлений подземного коридора привело меня в лазарет. Заблудиться было сложно — сюда уже торопились люди. Они несли раненых на носилках, плащах, руках. Я спешила склониться над безнадежными, которые делали свой вздох. Убитых молча оставляли прямо во дворе. Торчащие стрелы, разбитые головы… Нордуэлльцы и ар-де-мейцы. Я вспоминала имя каждого из них. А ведь еще совсем недавно провожала и говорила добрые слова. Сейчас мое сердце обливалось кровью, но разум был холоден и расчетлив. Беккит заплатит за каждую отобранную жизнь.

Я помогла Дугу, потом перешла к следующему молодому воину, залечила раны кузнеца. Раз за разом подниматься и опускаться мне помогали чьи-то надежные руки — мужские или женские. Кто-то из альбин или рыцарей неизменно нес свою службу рядом со мной. В какой-то момент, когда посчитала работу выполненной я просто лишилась сил. Улыбнулась, рассматривая склоненное надо мной лицо Алэрина.

— Спасибо.

— Это я должен благодарить тебя, — он ответил улыбкой. — И больше я ничего не скажу.

— И не надо, потому как все равно не послушаюсь, — прикрыла веки и позволила унести себя из лазарета.

Не знаю, сколько времени удалось провести в объятиях сна. Но в нем я видела Беккитту, которая усмехалась мне в лицо. Она была уверена, что война будет недолгой, и победа достанется ей. Я молчала, не проявляя истинных чувств.

Утро встретило меня серым рассветом и множеством разнообразных звуков. Крепость не умолкала даже ночью, особенно сегодняшней. Мое уединение было условным. Сквозь щели в старой стене лился слабый свет, сквозь полотно, занавешивающее проем, я слышала приглушенные голоса. Алэрин вовсю распекал собравшихся в небольшом помещении мужчин за то, что пропустили нападение. В ответ раздавались отрывистые оправдания, хранил безмолвие только один Рис эрт Вэрон. Я видела его нить в светлом клубке. Она пульсировала. Рис по сложившейся привычке переживал неудачу глубоко в душе и ни перед кем отчитываться не собирался. Да, пропустил, не доглядел, но разберется сам, как сумеет. Но опять его трогали сомнения — а сумеет ли?

Я заставила себя подняться, опустила руку на живот и шепнула Ариэль несколько слов. Мы видели один и тот же сон, и моя будущая воительница рвалась в бой. Я чувствовала, что дочка появится на свет раньше назначенного срока. Слишком много событий, мои неосторожные мысли и вот — скоро это произойдет. Мне нужно поторопиться.

Наскоро умывшись ледяной водой, оставленной для меня в бочке, я собралась и вышла к мужчинам. Риона и Диль, стоящие по углам, не вмешивались в их беседу. Они кивнули, едва увидели меня. Ди нахмурилась, рассмотрев мой внешний вид, и я поспешила объявить:

— Мы возвращаемся в Нордуэлльский замок, — взглянула на мрачного, словно грозовая туча, Риса. — Помоги нам собраться в дорогу, а потом найди меня, есть разговор.

Эрт Вэрон привык подчиняться мне, поэтому сходу кинулся выполнять, на время отодвинув на задний план свои собственные душевные терзания. Алэрин одарил меня суровым взглядом, показывая, что еще не все высказал сбежавшему рыцарю. Но я подхватила Рина под локоть и предложила вместе позавтракать, а заодно и обсудить прошедшие события.

В Данкрейге не было долгих церемоний. Сказал — сделал. Алэрин вывел меня на улицу, где под навесом готовили еду. С нашим приездом неподалеку расставили столы и скамьи, сколоченные на скорую руку. Люди довольствовались малым, все силы были брошены на восстановление крепости. Данкрейг с самого основания был полон изысков, которые ничем не помогли изгнанникам. Сейчас мы учились на ошибках предков и не придавали значения изяществу. Данкрейг должен вселять ужас, никто не будет восхищаться красотой его стен.

Я медленно жевала свежий хлеб и смотрела Алэрину в глаза, предлагая ему начать беседу. Он не отводил свой упрямый взгляд, но говорить не торопился. Я потихоньку закипала, отчего в животе сильнее толкалась дочка. Пришлось смириться и заговорить первой.

— Вы все проделали огромную работу. Данкрейг теперь не просто груда развалин.

— Да, — коротко отозвался демон и пригубил травяной отвар.

Я с яростью отломила очередной кусок и решила не затягивать:

— Рин, пойми, вчера на крепость напали из-за меня. Никто из вас не виноват, что случилось именно так.

— Разве? — он прищурился. — Ты забыла, что мы все клялись защищать тебя любой ценой. И я, и эрт Вэрон, и твои альбины, и самый последний трус обязан помнить это! Если воин совершил ошибку, его нужно наказать! — прозвучало убедительно, но я знала, кому принадлежат эти слова, поэтому тихо проговорила:

— Ты не Алэр.

— Упрекаешь меня? — Рин стиснул кулаки, и я качнула головой.

— Нет. Всего лишь хочу напомнить, почему ты частенько спорил с братом, что стремился доказать ему. Важны люди, правда? — Я услышала скрип зубов Алэрина, и мне даже не надо было чувствовать, лишь дополнить собственные слова: — Ты дал брату обещание, но не нужно становиться им. Важно сохранить себя.

Черные когти оставили на светлой деревяшке отчетливый след. Рин сражался с эмоциями, хотя давно решил, что все они перегорели.

— Он и я, мы оба должны осознать…

Я протянула руку и коснулась его судорожно стиснутых пальцев.

— Осознаете, когда придет срок. Поэтому отпусти его с легким сердцем. Он оступился, как сошел с проторенной тропы ты. Но вы оба вернетесь. Я твердо уверена! — закончила с улыбкой, поймала горящий взор ир'шиони и сказала. — Проводишь, — моя ладонь непроизвольно тронула живот.

— Думаешь, пора? — Рин поднялся и с недоверием посмотрел на меня.

— Ариэль хочет увидеть свет, — отозвалась я, делясь с ним сокровенной тайной.

Алэрин дернулся, точно получил хлесткую пощечину. Его внутренняя борьба достигла пика. Мы оба четко понимали, что Алэр никуда бы не отпустил меня в такой час. Никогда. Не дальше, чем на десять шагов. Когда я летела сюда под градом стрел, не жалея лошадь, а Рин беспомощно наблюдал, он принял решение. Единственно верное для горячего сердца, стремящегося исполнить долг. Младший решил стать таким, как старший. Знать все и всегда. Успеть. Сделать, не пропустить. А если ошибся — обязательно исправить. Наказать тех, кто виноват.

Все мысли отражались на лице Алэрина, отчего каждая морщинка становилась более четкой. Синие глаза демона метали молнии. Он злился на самого себя.

— Отпусти. Прими, как принял бы раньше то, чего не изменить. Я — это я. Если заставишь — останусь, но наши отношения лишатся прежней теплоты. Я уважаю тебя именно за то, кто ты есть, Рин, младший брат лорда Нордуэлла.

Костяшки пальцев Алэрина побелели от напряжения, и я знала, чего ему стоило кивнуть.

— Хорошо, только я отправлю с тобой чуть больше людей.

— Не надо, — тихо попросила я. — Чем меньше народу, тем меньше внимания к моему отряду. А люди тебе понадобятся. Сам понимаешь — тот, кто совершил вчера нападение, вскорости повторит его.

— И утроит силы, — немного помолчав, согласился демон. — Когда выезжаешь?

— Чем раньше, тем лучше, — я улыбнулась и порывисто обняла его.

Демон хмыкнул, на несколько секунд его руки легли на мой живот, а с губ слетел долгий вздох.

— Надеюсь, обойдется, — шепнул он и разомкнул объятия.

Я постаралась выглядеть уверенной, не хотелось быть слабой, безвольной и пропадающей в сомнениях. К нам тихо подошел Рис, и на него тотчас упал взгляд Рина. Демон вновь помрачнел.

— Лошади готовы, — произнес эрт Вэрон, чувствуя себя не своей тарелке под суровым взором Алэрина.

Я ощущала, что ар-де-меец намерен оправдаться передо мной, поэтому сходу пресекла эту попытку.

— Для тебя будет особое задание, — поманила рыцаря к себе и доверительно сказала. — Ты первым должен сообщить мне, когда Беккит пересечет границу.

Рис нахмурился, в душе его бушевала буря эмоций, нить жизни дрожала. Я поспешила подхватить эрт Вэрона под локоть.

— Задание не из легких, но ты обязательно справишься! Верь в себя, как верю я!

— Кого вы видите перед собой, моя королева? — тихий вопрос слетел с его губ, хотя Рису не хотелось говорить.

— Рыцаря северной королевы! — в моем голосе не было ни капли сомнений. — Есть рыцари Золотого ордена, а у меня будут воины Вереска! — сказала и стянула с шеи медальон. Он был точной копией медальона Гана. Тот я оставила в надежном месте, он первый, потому что хранит память. Этот новый, изготовленный по моему приказу для нового капитана королевской гвардии Объединенных Северных Земель. Пока мы здесь, маги-ювелиры и простые кузнецы изготовят еще — из серебра и меди — для рыцарей и обычных солдат.

Дыхание эрт Вэрона участилось, он не верил тому, что слышат его уши. В душе ар-де-мейца все еще властвовал раздрай, но робкий лучик надежды уже стремился пробить черные тучи. Рыцарь встал на одно колено и склонил голову, и я подарила ему медальон. Когда эрт Вэрон поднялся, золото гордо красовалось на его широкой груди, облаченной в доспех. Отсветы утреннего солнышка играли с алмазной россыпью. Кадык на горле Риса дернулся несколько раз, рыцарь собирался что-то изречь, но не находил слов, подходящих случаю. Я подняла руку и коснулась его плеча.

— Служи северу и северянам!

— Вечно! — я увидела в его глазах горящую огнем решимость, и теперь твердо знала, что эрт Вэрон перестанет сомневаться и с честью выполнит свой долг.

Нас не провожали, мы двигались цепью по узкому коридору, высеченному прямо в скале. Путь наш лежал на север. Отряд был совсем невелик, большинство тех, кто приехал со мной, осталось в Данкрейге. Впереди, держа под уздцы свою лошадь, двигалась Риона. Замыкала отряд Лелька, я шла между Диль, Дугом и их скакунами. Мы не разговаривали и старались реже дышать, отчего на лицах появлялась испарина. Лошади нервничали, часто фыркали и упрямились.

Когда мы вышли наружу, стало легче дышать, но яркий полуденный свет ударил по глазам, и я устало произнесла:

— Привал, — указав на группу виднеющихся деревьев.

Никто протестовать не стал, хотя, следуя здравому смыслу, каждый из нас понимал, как важно уйти дальше и скрыться в густом лесу, виднеющемся на холме. Я на несколько секунд задержалась на выходе, давая последние наставления Орону. Вампир нагонит нас с наступлением сумерек, а пока ему противопоказано выходить на свет.

— Я так и не поблагодарила тебя, — прислонившись к шероховатой стене, молвила я, поймав суровый взгляд эрт Дайлиша.

— Не стоит, — мрачно отозвался он. — Это мой долг.

— Мы оба знаем, что это не просто долг. Ты следуешь зову своего сердца, хотя давно уже не прикладывал ладонь к груди, чтобы услышать его слабый стук.

— И как часто вы слушаете стук моего сердца вместо меня? — спросил, прищурившись, Орон.

— Хотелось бы чаще, но, к сожалению, не успеваю. Пойми, мне важно знать, что ты еще со мной, — ни единым словом не солгала, но хотелось сказать намного больше.

Эрт Дайлиш понял без продолжения и длинных объяснений. Он тоже научился чувствовать, понимать мои мотивы и чаяния. Его пугали возникшие между нами чувства. Вампир отчетливо вспомнил о тех узах, что связывали его с моей мамой. Тогда он не справился, сгорел в собственной боли. За время, проведенное со мной вместе, он восстал из пепла и теперь боялся потерять то родившееся, хорошо забытое, но одновременно новое, что возникло в его жизни. Я в который раз за сегодняшний день протянула руку, опустила ее на крепко стиснутые, холодные пальцы сумеречного.

— Это противоречит всему тому, чему меня научили в Радужном замке. Ты не первый сумеречный, к кому я испытываю теплоту и симпатию, но в отличие от тех, прошлых чувств, эти я не пытаюсь задушить на корню. Я храню их и, так же как и ты, опасаюсь потерять.

Эрт Дайлиш встал на колени, его руки обхватили мои, а после ледяные губы, давно забывшие о поцелуях, дотронулись до моей кожи.

— Это я должен благодарить вас, а те слова и память, что передал вам, я буду хранить до последнего вздоха.

Мы оба понимали, как скоротечно время, отведенное нам Непредсказуемой. Никто из нас двоих больше не слышал ее предостережений. Почему? Мы задумывались над этим и были готовы к любому повороту событий. Странно и страшно, но мы оба не боялись наказания за свои поступки. Я рассчитывала на помощь Неназываемой, вампир верил в меня, а смерти давно перестал бояться.

Я оставила Орона за спиной, взяв обещание, что мы скоро увидимся. Сейчас, сидя под деревом, глядя на ослепительные лучи дневного светила, я вспоминала луну. Предчувствие чего-то неизбежного, необратимого росло в глубине меня с каждой минутой. Мой враг был уверен, что покинула крепость. Как ни тяжело мне было признавать, но Эрей просчитывал любой мой шаг еще до того, как я сделала его.

— Идемте! — глотнув ледяной воды из фляжки, взятой из Данкрейга, велела я и побрела к лошади.

Ноги казались свинцовыми, тело чужим, безвольным. Я старалась, как могла, чтобы не выдавать своего истинного состояния. Я увидела крепость, как и хотела, вдохнула воздух, которым когда-то дышал проклятый и раздавленный Даэран. Теперь мне нужно было вернуться в Нордуэлльский замок, ведь Алэр верил моему слову и надеялся, что дочка первый раз закричит именно в стенах этого дома, а ее крик услышат и запомнят Дух и ильенграссы. Я сражалась изо всех сил с дурным предчувствием, охватывавшим все мое существо.

Замечая мое напряжение, люди становились тревожнее и тревожнее. Единственный оставшийся с нами мужчина, Дуг, еще хранил хладнокровие. Он, как девушки, не оглядывался на каждом шагу и не сверлил окрестности въедливым, покрасневшим взором.

Шорох стрел не удивил никого из нас. Лелька, ехавшая позади всех, резко осадила кобылу и развернулась. Мы поняли ее без слов — альбина задержит преследователей. Я вонзила пятки в бока лошади, нам следовало уходить. Сердце в груди стонало, но пальцы сильнее стискивали поводья, а разум был ясным. Я королева! Я не брошу в беде своих людей!

Глава 3

Мы двигались друг за другом в бешеном темпе. Окинула внимательным взглядом оставшихся со мной Дуга, Жин, Диль и Риону. Последняя выглядела так, словно видела ступени, ведущие к Вратам Эста, но сопротивлялась. Ри была собой, боролась до последнего, и я была ей благодарна. Дуг щурил от солнца глаза, Жин прикрывала их рукой, а Диль держалась за рукоять меча, безмолвно выбрав позицию замыкающей отряда.

Я могла отрешиться от действительности — рыцари Вереска справятся с возложенной задачей. У меня иное дело, не менее важное. Я призвала магию, окинула северные окраины, выбрала нужные нити. Светлые — уже начали краснеть от крови, единственная темная — грозила завязаться в тугой узел. Я вздохнула, овевая теплом дыхания каждую. Поддержала, придала сил Лельке и попросила Орона немного потерпеть. Достучалась до взволнованного Риса, оповестила, что к границам подходят чужаки, и получила в ответ твердую убежденность. Дотянулась до эрт Далина, рассказала ему о рыцарях и медальонах. Ощутила, как по пятам движется погоня, Эрей не желал упустить свою добычу. Он ненавидел меня, и я знала, почему. Друг и главный советник Беккит поддался чувствам. Эрей винил меня в смерти единственного человека, которого полюбил глубоко и страстно. Эрт Дорна сжигала изнутри лютая ненависть ко всем женщинам. Теперь мы с Беккиттой стояли на одной чаше весов, а на другой лежала тяжелая глыба. Мы вдвоем уравновешивали ее. Одна оказалась на весах за то, что использовала Ганнвера, как разменную монету, другая — что позволила ему умереть. Предать свою королеву Эрей не мог — слишком сильной оказалась давняя привязанность, она душила его, как петля, тянула силы, подталкивая к смертельной черте. Видя это, Беккит позволила своему другу действовать на свой страх и риск. Меня приказала не убивать — лишь растоптать морально, уничтожить всех, кто дорог. Меч в мое сердце она вонзит сама. Я видела его сощуренные голубые глаза и бескровные губы, изогнутые в пугающей улыбке. И мне хорошо была известна предвкушающая усмешка змеи. Не напугали. Пленница умерла, ее место заняла королева, которая заморозит всех неприятелей.

Я позволила времени течь мимо меня, понадеялась на своих людей, отрешилась, отдалась магии. Мир вокруг обрел иные краски. Каждая жизнь стала ниточкой, чем тоньше, тем слабее. Я видела и нордуэлльцев, и ар-де-мейцев. Последних больше не делила на сумеречных и магов — все мы дети Ар-де-Мея. Я дотянулась до Эдель, напомнила ей о долге. Рассмотрела каждого из ее когтистого рычащего воинства, обратила их кровожадные взоры на юг, пообещала много жертв. Мельком коснулась разума всех ар-де-мейцев. Кого-то чуть дольше — тех, кто был близок. Эви, малыш Арт, Мирель, Ллалия, Арейс, Янель. Попросила, чтобы кто-то из них привез Каона в Нордуэлльский замок, попыталась достучаться до разума измененного ир'шиони. Оказалась в зимнем лесу. Застывшее солнце освещало белые сугробы и неподвижно застывшего мужчину с опущенной головой.

— Эр эрт Тодд, — позвала его я, — время пришло! — задерживаться не стала — меня ждали другие.

Эрт Авер, Рилина, Гэрт, Тарис, Валден и остальные, с кем общалась последние месяцы.

Я не ощущала Гурдина, но это было не удивительным. А вот толстяк будто бы находился со всем рядом. Это было странно, но обдумать совершенно не дали.

Когда незаметно для прочих от отряда отстала Диль, готовая встретить идущих по следу ищеек эрт Дорна, Жин прицепилась к Рионе по какому-то пустяку.

Я открыла глаза и прислушалась.

— А я говорю, — яростно отстаивала свою точку зрения девчонка, — что нужно выйти на широкую дорогу — будет быстрее, — ткнула в мою сторону, — иначе Ниавель с лошади свалиться, пробираясь по дебрям!

— На дороге нас ждет засада, так что Ниавель в любом случае окажется на земле! — отвечала ей Ри.

Тижина легко сдаваться не собиралась:

— На тропе за любым деревом или даже валуном может оказаться западня!

Дуга никто не спрашивал, поэтому парень с раздражением поглядывал на спорщиц и с беспокойством на меня. Я решила положить конец перепалке:

— Идем тропой, — получилось устало, потому как никогда раньше я не пыталась беседовать со всеми сразу. Новое умение одновременно укрепило силу духа, но лишило физических сил. Нужно было действовать постепенно, тренируя умение, но я решила действовать с наскоку, чтобы никого не потерять этим жарким полднем. Война началась, нельзя с первых ее дней уступать.

Жин обижено надула яркие губы. Риона шумно выдохнула, немного поразмыслила и предложила:

— Нужно отвлечь погоню, — посмотрела прямо на Тижину. — Готова рискнуть?

— Всегда! — без толики сомнений отозвалась девчонка, можно было и не сомневаться, что она согласится.

Внутри меня все содрогнулось, я поняла, что предлагает Риона. Разум хладнокровно рассудил, что так будет верно. Но Жин сестра Алэра, и мне больно представлять, как она в одиночку будет отбиваться от отряда преследователей. Но решать за Жин было никак нельзя. Все равно сделает по-своему — такая уж у нее натура. Да и ругаться нет ни сил, ни минут.

— Что скажешь? — однако, я была обязана спросить.

— Не хочу плестись по тропе, — она нарочито небрежно повела плечами. — Ты слышала, меня привлекает широкая дорога, — ловко развернула скакуна. — Еще встретимся, — улыбнулась напоследок и быстро скрылась за деревьями.

— Я тоже могу! — Дуг выпрямился в седле и взглянул на меня уверенно.

Я ответила ему долгим взором. Разум подсказывал, что я должна отпустить и его. Но внутреннее чутье твердило, что парень обязан остаться со мной. Сама недавно говорила Рину, что не всегда нужно проявлять хладнокровие, иногда можно поддаться чувствам.

— Нет, — без колебаний ответила я. — Ты едешь с нами дальше!

Ри стрельнула на меня глазами неодобрительно, Дуг расстроился, но подчинился. Наш изрядно поредевший отряд вновь двинулся по чуть заметной тропе. Невольно я жалела, что с нами нет призраков. Тень теперь звалась Нереей эрт Дарн, Ган следил за передвижением войска Беккит, Дух был крепко привязан к замку, а Сторм руководил восстановлением Данкрейга.

Золотистый луч прорвался сквозь густые неподвижные кроны, рассыпался по земле многочисленными пятнышками, точно золотыми монетками. Я усмехнулась: «Ну, да — призракам не место днем! Свет солнца губителен для них. Даже для неуловимого Лиса!»

Я вновь отдалась магии, потянулась к Ганнверу и задала первый, еще робкий вопрос: «Когда все закончится, ты захочешь?..» Лис перед моим внутренним взором рассеялся золотистым туманом. «Поговорим после», — услышала его тихий ответный стон.

И снова перед моим мысленным взором завертелись, подобно ураганам, клубки. Темный. Светлый. Все быстрее и быстрее с каждым мгновением. Я старалась следить за каждым, не позволяя светлым нитям разъединиться. Сложно сосредоточиться — следить за ними и за тем, что происходит в реальности. Враг не оставил мне выбора. Он будет делать все, чтобы добить меня. Нет ни секунды для слабости.

Я обязана держаться из последних сил. Собственный организм требовал внимания к себе. Меня мучили голод и жажда. Пару раз я открывала слезящиеся глаза, чтобы вытянуть из седельной сумы пару ломтей хлеба. Пальцы слушались с трудом, крошки падали на землю, и их тотчас склевывали многочисленные птицы, прячущиеся от зноя среди густой листвы. Сухие кусочки застревали в горле, и я вновь прилагала усилия, чтобы отцепить от пояса флягу с живительной влагой.

Когда мы выехали из-за деревьев, я поняла лесных птах. Хотелось вернуться под спасительную сень лиственных крон. Жар солнца обрушился на наши головы, подобно ударам кулаков. Я оглянулась на Риону, которая без устали подгоняла меня и Дуга, повторяя и повторяя:

— Ускорьтесь. Там за холмом снова лес. Здесь мы совершенно беззащитны.

И я, и Дуг хорошо понимали, о чем она говорит, и без жалости сжимали колени. Измученных лошадей хватало ненадолго — всего каких-то несколько шагов, потом они хрипели и вновь замедлялись. Нелегко приходилось каждому из оставшейся троицы. Я старалась удержать внимание на клубках. В какой-то миг мне почудилось, что среди бело-чернильной круговерти мелькает серая тень. Думала все — доигралась, начались галлюцинации.

Сделала десяток глубоких вдохов, надеясь, что в голове проясниться. Но нет, серая тень все маячила и маячила перед моими глазами. Времени на раздумья враг совсем не оставил. Позади раздался громкий клич, и в воздухе засвистели стрелы.

— Уходите! — выкрикнула Ри нам и развернулась лицом к наступающим. — За северную королеву! — я услышала хрип в ее голосе.

Беспощадно понукая лошадь, я вновь прикрыла веки. «Я с тобой, моя главная альбина!» — сказала оставшейся Рионе, стараясь не думать, что и она теперь стоит одна-одинешенька лицом к недругам. Дуг летел за мной, стремясь достигнуть вершины холма.

Вопли, раздающиеся за нашими спинами, показывали, что глава альбин сражается успешно. Дуг, сумевший пару раз оглянуться и оценить обстановку, сипло изрек:

— Она сладит. Преследователей не так и много!

Я не откликнулась, моего внимания требовала Ариэль. Она беспокойно шевелилась под моим сердцем, пинала ребра. Моя ладонь успокаивающе погладила живот. «Потрепи, милая, осталось еще чуть-чуть. Пойми, они тоже мои дети», — вскользь шептала я, полностью сосредотачиваясь на клубках.

Серая тень проступила отчетливее, и я с немым изумлением осознала, что вижу клубок нордуэлльцев. Он больше не скрывался. Южные демоны, бывшие враги, стали родными, когда я приняла их душой. Серый клубок пульсировал, некоторые его нити проступали более отчетливо, но я знала, кому точно они принадлежат. В темном клубке нити были едины, они связывали существ, рожденных на обоих берегах Меб. Я поймала ниточку Граса. Он оставался в Нордуэлле, ему полюбилось сидеть в тишине рощи ильенграссов. Эрт Лесан слушал рассказы старых деревьев, а порой они вдвоем с Гурдином сидели возле старожила рощи и глубокомысленно молчали. Грас рвался ехать со мной, но старец что-то шепнул деревеню, отчего тот сильно задумался и остался в замке. Там его приняли, особенно он сблизился с Валденом. Кажется, у них нашлись общие темы для бесед.

Я сказала ему, что пришла пора. Война ступила на наши земли. Нужно позаботиться об урожае, хотя бы о том, что успел созреть к этому дню.

Вздрогнула, когда кобылка побежала резвее. Ее ноздри раздувались, бока ходили ходуном, но животина неслась к спасительному лесочку у подножия холма. Лошадь Дуга скакала бок о бок с моей, хоть парень и пытался удержать ее и двигаться вторым.

— Успеем, — впервые за долгое время я разомкнула сухие, потрескавшиеся губы.

— Успеем, — каркающим тоном отозвался Дуг. Его уста тоже кровоточили, по лицу бежали влажные дорожки, четко выделяющиеся на грязной коже.

В ушах свистел ветер, хрипели уставшие лошади, стучали их копыта, да слышалось сбивчивое дыхание пары, оставшейся от отряда. Я опять прикрыла веки — мои люди еще дышали, и значит, я должна быть с ними.

Закат застал нас в лесу. Косые лучи нехотя уползающего за горизонт светила стелились кровавыми полосами по земле. У меня было полное ощущение, что уже не смогу слезть с лошади, казалось — я приросла к ее спине. Мы двигались по узкой тропе, выбранной наугад — все вперед и вперед. «Не останавливаться!» — только эта мысль звенела в голове, в вышине заливались птицы, радуясь вечерней прохладе.

Их легкомысленные песенки спугнуло резкое, бьющее по нервам ржание лошади Дуга. Некоторое время я двигалась вперед, пока не заставила себя обернуться. Дуг загнал свою кобылу, и она упала. На ее морде были пена и кровь. Натужное дыхание нарушало мир и покой наступившего вечера, а вот Дуг похоже не дышал, придавленный собственной лошадью. Я натянула поводья, и моя кобылка всхрапнула и встала, как вкопанная.

Мне казалось, что я спускаюсь вечно. Настолько медленно я двигалась, стараясь не упасть. Но в последний момент не удержалась, хорошо, что успела инстинктивно выставить руки. Я дышала так, точно пробежала все расстояние на своих ногах. Перед глазами плясали черные мушки, в горле саднило, я не могла позвать Дуга. Пришлось ползти, а лошадь, завидевшая меня, тревожно заржала, зашевелилась. Голова Дуга сильнее запрокинулась, он не подавал признаков жизни.

Пришлось заговорить. Голос не слушался, но увещевала испуганную кобылку. Не помню, что именно делала, как успокоила ее и заставила встать. Дуг не двигался и выглядел совсем плохо. Теперь все мое внимание сосредоточилось на нем. Пришлось обращаться к магии и подлечить его. Минуты, что я была одна в лесу, окутанном серыми летними сумерками, показались мне бесконечными.

Моя собственная лошадь успела отойти. Хорошо, что недалеко. Умное животное нашло воду. Не мешкая, я потянула к звенящему между деревьев ручью Дуга. Его кобылка медленно плелась следом. Когда парень был устроен, я позволила себе отдых. Прислонилась к шероховатому стволу и съела несколько хлебцев, а затем прикрыла веки.

На рассвете проснулась. Стало прохладно. Молочно-белый туман, словно чудовище, медленно расползался из-за темных стволов. Дуг, спящий неподалеку, беспокойно ворочался. Лошадей видно не было. Я была сильно измучена и ничуть не отдохнула. Тело беспощадно ломило. Мне стало казаться, что я никогда не поднимусь. Я скрипела зубами, вынуждая себя разогнуться и встать. Сделала только хуже, с губ сорвался стон. Тело пронзила острая вспышка боли.

Поняла сразу — началось! И такая тоска навалилась, кричи — не кричи, лей слезы, а ничего не изменишь! Я знала, как трудно приходится роженицам. Но одно дело наблюдать и помогать, другое — ждать помощи. Без нее мне никак не обойтись. Превозмогая сильнейшую боль, от которой можно сойти с ума, я направилась к Дугу. Придется парню попотеть вместе со мной. Это будет тяжелым воспоминанием, а расстояние — самым длинным за всю мою сознательную жизнь.

Обычно я погружала излеченного в сон и забывала, сейчас нужно было повернуть процесс вспять. Главное — отрешиться от действительности, но как же сложно забыть о боли, которая разрывает внутренности. Голова шла кругом, из горла вырывались хрипы, так что мне не сразу удалось достучаться до сознания Дуга.

Он открыл глаза, немного поморгал и вскочил, точно ужаленный.

— Что произошло? — стремительно огляделся по сторонам, и тотчас его очи расширились.

Объяснений от меня не требовалось, и я перешла к сути дела:

— Там в седельной суме лежит котелок. Разведи костер. Вскипяти воды. Достань одеяло, — говорила быстро и отрывисто, стараясь ритмично дышать.

Дуг замахал руками, попятился и что-то промычал. Пришлось напрячь силы и прикрикнуть:

— Кроме тебя некому!

— Я не умею, — с жалким видом изрек он.

Я вновь собиралась повысить голос, но очередной аккорд боли не позволил. По щеке скатилась слеза, и я использовала истинно женское оружие:

— Пожалуйста, — слезинки одна за другой орошали мои скулы.

Дуг еще немного помедлил, а потом кинулся к брошенным у дерева седельным сумкам. Мне тоже нужно было найти опору, и я начала двигаться. Успокаивала себя тем, что когда-нибудь зимним студеным вечером, сидя возле камина, я буду рассказывать о том, как родилась новая королева севера. Доползла, прислонилась спиной к твердому, шероховатому стволу, стоящему тут задолго до моего прибытия. Взглянула сквозь шевелящуюся на утреннем ветру крону на светлеющее небо, прикрыла слезящиеся глаза. Плохо, что целители не умеют изгонять собственные хвори. Если бы не этот существенный недостаток, я бы не сомневалась, что роды пройдут, как нужно. Раньше мне всегда подсказывали, и я не сильно присматривалась к действиям повитухи.

Дуг нервными рывками высек искру, и ветерок быстро раздул костерок. Огонь опасен сухими летними днями, но нам не обойтись без него.

— Нож, — запоздало произнесла я и вытянула кинжал из аравейской стали.

Дуг носился по поляне туда и обратно, стремясь успеть все. На меня он поглядывал встревожено и время от времени сжимал и разжимал пальцы. Я старалась не кричать от пронизывающей, разрывающей изнутри боли, искусав губы в кровь.

Парень подбегал, быстро задавал очередной вопрос и выжидающе смотрел на меня. От боли, сжигающей нутро, у меня перед глазами все расплывалось. Хотелось кричать во весь голос, и с каждым мигом сдерживаться было все труднее и труднее. Я пыталась отвечать четко, но иногда боль прорывалась наружу, искажала лицо, выходила стоном.

Последующие минуты слились в вечность, наполненную страданием. Я уговаривала себя держаться, что-то шептала, то ли себе, то ли дочери, то ли Дугу. Порой видела его лицо сквозь туманную пелену, а иногда смотрела в небо, на которое взбиралось жаркое летнее солнце. Парень обтирал мой лоб влажной тканью, стараясь облегчить муку. Я поднимала взор и раз за разом повторяла ему одно и тоже, чтобы не забыл и не растерялся в подходящий момент.

Когда время пришло, я закричала, слезы лились ручьем, смешивались с потом. Но я позабыла о страдании, когда услышала ответный крик, и раскрыла зажмуренные веки. Дуг ловко перерезал пуповину нагретым на огне кинжалом, обтер кричащую малышку, делающую свои первые вдохи и выдохи, а затем поднял ее. Парень раскраснелся, на его губах сияла улыбка. В золотистом свете солнца, моя Ариэль кричала, не умолкая, смешно растопыривая ручки и ножки. Я увидела слезы на скулах парня, и вновь зарыдала, теперь от облегчения и ничем не омраченного счастья.

— Дай ее мне, — прохрипела и протянула руки. Помнила, что нужно приложить малышку к груди.

Позабыла обо всем, видела лишь Дуга, присевшего на колени передо мной, он готовился передать мне новорожденную. Миг, который навсегда запечатлелся в памяти, врезался словно молния, за которой неизменно следует гром.

Никто из нас не ждал грозы, но она грянула, спугнула тишину и красоту летнего утра, разожгла угли обиды и душевных терзаний. Я улыбалась, сияя от счастья, словно роса на траве в отблесках солнечных лучей. Дуг чувствовал себя героем, как вдруг его улыбка померкла, а глаза закатились. Я успела схватить кричащую Ариэль, а парень распростерся на земле. На его рыжих волосах виднелись капли крови.

Успев глубоко вдохнуть, я подняла глаза, и столкнулась со взглядом одного из своих врагов. Надо мной, возвышаясь, будто грозная и неприступная скала, стоял Эрей эрт Дорн.

— Здравствуй, Ледышка! — коварно скалясь, пророкотал он.

Я подтянула и прижала дочь к груди. Пальцы заледенели и отказывались подчиняться. Я постаралась призвать свою силу, но и она замерла глубоко внутри меня, поэтому Эрей без труда выхватил из моих рук дочку и поднял ее в воздух, держа за ножки вниз головой.

Я закричала, точно раненая львица, ярость придала сил, и я кинулась в атаку. Эрт Дорн без усилий отошел, а на меня накатила еще большая слабость. Стоя на коленях перед первым советником и другом Кровавой королевы, я готова была унизительно молить. Глаза жгли слезы, горло сжималось от спазма.

— Пожалуйста, не убивай ее, — я сложила ладони и взглянула в жестокие глаза Эрея.

Он смотрел на меня уничтожающим взглядом, в котором не было места ни состраданию, ни теплу.

— Любишь ее? — голос первого советника звучал с явственной насмешкой.

— Да, — мой отчаянный крик распугал ликующих птиц, и они разлетелись, оставляя поляну в полнейшей тишине.

— И я любил, — задумчиво отозвался эрт Дорн. — Знаешь кого? — его глаза жалили, прожигали насквозь.

— Знаю, — я отвлекала его беседой, собираясь для решающего удара.

Глаза перебегали с довольного Эрея на малышку, покрасневшую от плача. Эрт Дорн криво усмехнулся:

— Знаешь.

Впервые за все время нашего знакомства он проявил чувства. Они пылали в нем, словно разбуженные сильным ветром скромно тлеющие угли. Эмоции, точно искры, сверкали и переливались в светлых глазах Эрея, не позволяя ему остановиться, направляя и подсказывая. Я тоже не могла мыслить хладнокровно, дрожала, бесилась и горела внутри, но была гораздо слабее своего врага и в любой момент могла свалиться ему под ноги. «Что и говорить, — промелькнуло с горечью, — я всегда была слабее эрт Дорна. Мой удел и тогда, и сейчас униженно просить и подчиняться. Я умру, если он скажет». Эрей смотрел, не отрываясь, и как будто читал мои мысли. Его уста не покидала кривая, но вместе с тем печальная насмешка.

— Но ты его убила! — рассуждая, опять заговорил эрт Дорн. — Быть может и мне?..

— Нет! — дико закричала я, захлебываясь от страшной боли. Всхлипнула и снова взмолилась. — Пожалуйста.

— Нет, — послышался голос, который ни я, ни Эрей не ожидали услышать здесь и сейчас.

Я медленно, словно не доверяя своему слуху, обернулась, чтобы наяву увидеть толстяка, предавшего нас ради Беккитты. Вздрогнула, точно тот, кого все еще звали Лавеном, ударил меня хлыстом, но осталась стоять на коленях. Тело дрожало, каждая его клеточка ныла, каждый нерв был натянут до предела. Толстяк неспешно и неуклюже вкатился на поляну и остановился между мной и Эреем. Последний иронично изогнул бровь:

— Нет? — он тоже не верил услышанному, потому как привык к вечному подчинению Лавена.

Толстяк, не удостоив меня взором, продолжил, он захлебывался и плевался слюной от нетерпения высказаться:

— Нет. Конечно, нет. Убийство, как сказала бы наша королева, это слишком просто! Давай сделаем из девчонки разменную монетку? Ум-м? Подумай сам, на что пойдет эта, — мотнул подбородком в мою сторону, — ради своего ублюдка? Она продаст и Нордуэлл со всеми проклятыми демонами, и лично сожжет всех оставшихся за Разломом! Ко всему прочему, девчонку можно отдать ее папаше! Не хуже моего понимаешь, что он просто так не покорится нашей королеве, а ведь ей всего ничего надо, — презрительно сплюнул, — лишь уложить главного ир'шиони на лопатки!

— Сожжет, говоришь? — уста Эрея вновь изогнула кривая насмешка. — Нет, она не сможет, — он взглянул на меня. — Так, Ледышка?

Мои ногти вновь впились в кожу ладоней, но иной боли, кроме душевной, я уже не ощущала.

— Заморожу, — каждый вскрик, каждый натужный вдох моей малышки, набатом тревожил сердце. Оно казалось кровоточащим куском мяса. Я не знала, кому молиться. В голове ярче билась мысль, но я старалась прогнать ее как можно дальше. Не имею права и никогда себе не прощу, если сейчас позову Иту. Однако, не будет мне прощения, если я потеряю дочку. Я бегу, соревнуясь с ветром, через пропасть, но под ногами тонкая ветвь, которая трещит от каждого моего шага. Я не могу ошибиться!

— Он прав, — горло саднило, словно там застряла колючка, голос сипел, — я сделаю ради Ариэль все… или больше, — поднялся ветер, нагнал тучи, послышался его горестный вой, — и шепнула моему вернувшемуся бродяге. — Жди. Ты получишь свое, — холодное дыхание моего старого друга лизнуло мокрые щеки. Я заговорила опять. — Только сохрани ей жизнь, — я была ниже Эрея, но смело смотрела ему в глаза.

Раньше испугалась бы, сжалась в комок от одной его коварной, точно гадюка, улыбки, но не теперь. Главное, Ариэль останется в живых, с остальным я справлюсь.

— Хорошо, — едва не застонала от облегчения, когда эрт Дорн медленно кивнул. Затем он опустил ребенка на травяной ковер и кинул Лавену. — Укутай ее чем-нибудь, — мерил при этом злым, насмешливым взором меня, — девчонка теперь величайшая ценность, которую надобно хранить в ларце, — расхохотался громоподобным, рокочущим, холодным смехом.

Я молчала, клубки перед мысленным взором хаотично мелькали. Светлый редел на глазах, его части чаще и чаще переставали напоминать нити, напитывались кровью, превращались в могильных червей. Серые неистово пульсировали и рвались. Я свяжу их… позже. Теперь взгляд моих воспаленных глаз был прикован лишь к Эрею, мой слух — полностью обращен к его речам, я напряглась, точно воин, готовый выпустить стрелу в спину врага.

Ариэль тонко повизгивала на траве и копошилась, бестолково мотаясь то вправо, то влево в поисках тепла и материнского молока. Я запретила себе видеть, но чувствовала каждое ее движение. Слезы больше не лились, только глубоко внутри рыдала душа. Лавен между нами с эрт Дорном беспрестанно водил руками по своему телу и что-то причитал.

Я упустила миг, но безотчетно вздрогнула, когда Лавен со всей быстротой своих коротких ног бросился к Эрею, а затем послышался свистящий звук. Взгляд метнулся, чтобы успеть выхватить то, что я никак не ожидала увидеть. Тонкий и смертоносный кинжал Эрея, пронзивший сердце толстяка, и точно такой же тонкий с символикой Нордуэлла кинжал, падающий из разжавшихся пальцев Лавена. Блеск на примятой траве, падающее на землю тело… брата и красное пятно, точно цветок, в районе груди на серой, испачканной грязью сорочке.

Я не сразу осознала, но время не щадило моих чувств. Я помнила, что видела пятно крови на груди Лавена, как смотрела в глаза Эрею, прячущему свое небольшое, но стремительное оружие в складках одеяния. Но в следующий миг мой взор, как коварный предатель уже умчался и натолкнулся на тихо бредущего к нам Гурдина. Старец, словно парил над землей, и был чужд миру живых. Однако, не я одна увидела его. Эрт Дорн насторожился, грозно выпрямился, а Гурдин, похожий на призрака, подошел к плачущей малютке.

Не обращая внимания ни на яростно раздувающего ноздри Эрея, ни на ошарашенную меня, ни на умирающего Лавена, Гурдин склонился над малышкой и ловко укутал ее в белое одеяльце. Он поднял Ариэль, прижал к себе и что-то зашептал.

Эрт Дорн пришел в явное замешательство, мое сознание отказывалось принимать происходящее, не верилось, что ситуация запросто разрешится. Магира сплела нити наших жизней в витиеватый узор. Гурдин кивнул, словно прочитал мои мысли, и повернулся к Эрею. Весь вид эрт Дорна выражал недоверие и откровенную злобу. Не знаю, почему он не подошел и резко не выхватил Ариэль из слабых рук старца. Но тот уже протягивал малышку врагу.

— Держи. Всю дорогу она проспит. А потом найди ей кормилицу, — Гурдин говорил строго, так что даже Эрей не осмелился возражать, только скалился.

Я обезумела, заорала во все покрасневшее горло, услышав собственный хрип, и кинулась вперед. Сил хватило на то, чтобы ползти, пока не натолкнулась на лежащего Лавена. Силы иссякли, глаза вновь наполнились слезами. Сквозь них я смотрела на Эрея, который взял внезапно успокоившуюся Ариэль и оттолкнул старца. Слова эрт Дорна, а говорил он только со мной, были полны ничем неприкрытого, яростного торжества:

— Я забираю наше общее сокровище. И я клянусь, что верну тебе дочь, если приведешь мне его.

Секунда, не больше мне потребовалась на раздумья. Несмотря на обстоятельства, я отчетливо поняла, кого должна буду отдать Эрею взамен Ариэль, и в порыве отчаяния замотала головой.

— Нет? — эрт Дорн притворно удивился, и я ретивее затрясла головой, а потом кивнула и уткнулась в дрожащее тело Лавена.

— Буду ждать, — было последнее, что коснулось моего слуха, потом мир утонул в слезах, звуки заполонили собственные слова боли. Я шептала:

— Не знаю, где он… Кто он… Даже не видели никогда, — и уже воображала, как и где буду искать сына Ганнвера, которого жаждет видеть Эрей, тотчас ругала себя и обращала взор на Гурдина, который поднялся и смотрел вслед удаляющемуся Эрею. А я умоляла его. — Даэран… помоги… вспомни, кем был рожден, пожалуйста… — и опять падала на Лавена, увлажняя его плечо слезами.

Равнодушный лес сомкнул ветви за спиной эрт Дорна, оставляя нас троих на притихшей поляне. Я продолжала что-то шептать. Мой голос был жалки и хриплым, будто никогда не звенел, подобно колокольчику. Гурдин напоминал истукана, его глаза слезились, когда он повернулся и взглянул на меня долго, пронзительно. Я перестала позорно умолять, упала на плечо брата, спрятав лицо в его одежде, и услышала робкое:

— Прости…

Подняла глаза, сквозь пелену слез взглянула в изменившееся лицо брата, но ничего изречь не сумела. Горло, как будто петля захлестнула, не позволяя говорить, а Лавен шепотом продолжал:

— Прости, я хотел… но не… — его лицо исказила судорога боли, рыхлое тело дернулось, я еще успела поймать последний выдох брата, а потом он затих навсегда.

— Я знаю, — слова драли горло, точно разъяренные звери, а взгляд поднялся, чтобы опять скреститься со взором мудрых голубых глаз.

— Отпусти брата, — произнес старец, и я не ослушалась его.

— Прощаю, — с трудом выговорила я, вынудила себя подняться и прикрыла очи брата, устремленные на неистово качающиеся верхушки деревьев.

Ветер буквально рвал их на части, нагоняя с северных вершин тучи, несущие стремительные, ледяные капли. Он горестно завывал, нападал на вековые деревья, гнул их, точно ломкие тростинки, поднимал пыль. Я завыла, подражая ему, упала и начала кататься по земле, вырывая с корнем траву, выплакивая свое горе.

Никогда раньше, даже в плену, мне не было настолько горько. Раньше со мной всегда была надежда, а сейчас я видела, как она расправила белые, пушистые крылья и упорхнула, спасаясь от надвигающейся грозы. В вышине сверкнула молния, как будто обрывала нить того, что было, сжигая все, на что я надеялась. Следом заворчал, ругаясь на весь свет воин Гром, он кричал, как не могла вопить я. Он сердился и готовился атаковать. Я слышала его, я обращалась к нему и к молнии, продолжая кататься по стонущей земле туда и обратно к остывающему телу брата.

Вновь сверкнула, разрезала небо свирепая молния, долетел до земли гром, и ударили в нее ливневые стрелы. Они больно били по моему лицу, ветер драл мои слипшиеся волосы, подгонял меня, пока металась туда и обратно. Я не могла остановиться. Шептала, выражая, как люблю одних и одновременно ненавижу других; поддерживаю своих на грани и толкаю с обрыва чужих. Я хотела убивать врагов, но вместе с тем спасать друзей и близких. Я собирала силы и поднялась на колени, руки безостановочно вспарывали кричащую от ударов ливневых стрел землю. Я шарила по ней, рвала травинки, выплескивая свою муку, отнимая силу. Земля была податливой и мягкой, и я проклинала ее уступчивость и слабость, пока пальцы не нащупали нечто твердое, острое. Я была слепа, дождь и страдание украли мое зрение. Но кожа ощущала силу и твердость найденного предмета. Еще не понимая, я запросила помощи. И нечто болезненно-острое, жалящее ожило под рукой, задвигалось, вырвалось из хватки.

Я открыла глаза. Дождевые струи размывали картину, но я видела, как из-под моей ладони вырастало и становилось все выше и выше костлявое, угловатое существо.

Сначала мой взор выхватил одну костлявую, выбеленную лапу. Затем я узрела вторую конечность, а потом постепенно, с удивлением насчитала их шесть. После — косточка за косточкой вытянулся позвоночник, заканчивающийся хвостом с грозной булавой на самом кончике. Я оторопело наблюдала, как неторопливо, словно красуясь, из выпавшей из мешочка древней косточки родился на белый свет жуткий уродец. Череп с гребнем образовался в самом конце, и монстр с тремя парами когтистых лап преклонил передо мной голову.

Я старательно поднялась, буквально принуждая себя двигаться. Монстр, выросший из моего горя, в холке доставал до пояса. Он весь был покрыт острыми, жуткими шипами. Но я не опасалась, я полюбила его, как собственное дитя, с первого взгляда. Мои ладони коснулись белого черепа, пальцы пробежались по острым позвонкам, окропляя свежей кровью каждый шип. Я благодарила монстра и делилась с ним оставшейся силой, дарила живущую в моем сердце любовь и подпитывала кипящей во мне ненавистью. Не забыла я и о своем помощнике — ветре. Я чувствовала его утешающие поцелуи и вновь обещала ему много жертв.

Молния стала моей подругой, воин Гром — верным соратником. Мои полыхающие чувства были отданы небесам, и я ждала ответа. Небо откликнулось и осыпало землю градом. Каждая градина стала броней, а из рассыпанных в суматохе косточек один за другим вставали белоснежные уродцы. Я уже не плакала, я хохотала, приветствуя их всех, поглаживая и одаривая собственной кровью. А снежные монстры ластились, склоняли костлявые головы и обещали мне победу.

Я насчитала пятнадцать снежных монстров. Дождь помаленьку стихал, ветер спокойнее опускал на растерзанную землю сорванные листья. Гурдин стоял напротив меня и улыбался сквозь слезы. Я отвечала ему тем же. Мы понимали друг друга без слов. В этот горестный, но одновременно радостный миг я ощутила все, что чувствовал проклятый правитель Ша'Терина много столетий назад.

Я больше не ругала его, мои мысли текли ровно. Я хотела выразить свои нахлынувшие чувства словами, но ливень перешел в легкую морось, и на поляну выбежала раскрасневшаяся, мокрая и взволнованная до невозможности Жин.

— Хвала Хелиосу! Я нашла вас, — сказала она и тут же осеклась.

Тревожный взгляд девчонки перебегал с меня на старца, от распростертого тела Лавена к лежащему ничком Дугу, а потом сверкнул восхищением, когда Тижина углядела моих новых воинов. Она успела вопросительно взглянуть на Гурдина, прежде чем разум осознал, чья боль возродила снежных чудовищ.

Темные глаза Жин изумленно распахнулись, она смотрела так, точно впервые видела меня. Потом ее уста опять пришли в движение:

— Что случилось? — я видела ее нить. Она взволнованно билась, и это был ритм бешено стучащего сердца девчонки.

— Эрт Дорн — первый советник Беккитты украл и унес с собой мою новорожденную дочь Ариэль, — произнесла я настолько спокойно, что даже монстры поежились от холода. Голос напоминал карканье могильных воронов. — Он вернет мне дочку, если я отдам ему сына Ганнвера.

Тижина не дрогнула, не отвела вдумчивого, но расчетливо взора. Я не удивилась, девчонка могла быть холодной и рассудительной. А она въедливо поинтересовалась:

— И что ты планируешь делать?

Вопрос застал меня врасплох, я не могла солгать Тижине. И хриплый, жуткий голос, принадлежащий королеве севера, раздался вновь:

— Я отдам ему одного ребенка из тех, что поклялась защищать, — сердце дрогнуло, но всего один раз. Потом, когда-нибудь меня будет ждать расплата за содеянное, но сейчас я нашла выход, и ясно понимала, чем все оберется для меня.

Жин хмыкнула:

— Вот как… — в ее словах не было осуждения, лишь горечь, что охватывает каждого из нас уходящим летом.

Я услышала вздох Гурдина и намеревалась сказать, но Тижина меня опередила:

— Ты не сделаешь эту подлость, — храбро и гордо улыбнулась, — потому что у тебя есть я!

Я невольно нахмурилась, а Жин показательно распрямила плечи и прикрыла веки, будто испытывала ужасную боль. Мне хотелось остановить ее, но тело сковала слабость, едва глаза увидели великолепные, темные крылья, которые, точно парус у далекого корабля, раскрылись за спиной девчонки.

— Твой дар, — выдохнула я.

— Мой, — Тижина распахнула веки и улыбнулась, хотя в глубине карих глаз плескалась боль.

Сестра моего лорда не позволила страданию окрепнуть, она расправила огромные, переливающиеся крылья и взмахнула ими, чтобы взмыть в небеса. Ветер донес до меня твердое обещание Жин:

— Жди. Мы вернемся!

Я провожала ее взглядом, пока крылатая фигура не скрылась за деревьями. И вот теперь меня одолела слабость, захотелось упасть ниц и лежать, словно нахожусь на последнем издыхании и жду прихода смерти. Чудовища, как будто ощутили мои чувства, вперед вышло то, что появилось первым. Оно смотрело, и в темных глубинах его жутких глаз один за другим мелькали огоньки. Ветер, вклинившись между нами, запел особую песнь. Одну из тех, которые поют воины, уходящие в поход.

— Думаю, с чего начать, — выговорила я, через силу ворочая языком.

Во рту пересохло, и я нашла себе дело. Дошла и вытащила фляжку с водой, чтобы жадно напиться, роняя капли на землю. Утерла губы тыльной стороной руки, взгляд упал на лежавших молодых парней, один из которых уже никогда не поднимется. За Лавена Бекитта ответит сполна. Брат так и не успел пожить по-настоящему — сначала был мал и не понимал, что делает, а потом поддался чужому влиянию. С него спросят, но я обязательно схожу в храм, чтобы попросить Хранителя смерти о милости для брата.

Целительная магия еще не восстановилась, поэтому я нашла кусок полотна, разорвала его на длинные полосы, промыла и перевязала рану Дуга. Руки дрожали, но я справилась и без магии. Потом, сама не поняла, как победила накатившую слабость, принялась поднимать с земли сломанные ветки. Каждого ар-де-мейца должен ждать в конце пути погребальный костер. Гурдин помогал мне, собирал камни и укладывал их вокруг будущего костра. Снежные монстры, точно стражи, расположились вокруг поляны, готовые растерзать любого врага. Постепенно я поняла, что чудовища связаны со мной. Они чувствуют все, что владеет мной. Да, в строю тех, кто зависит от моей силы, прибавилось. Вновь вспомнилась колдунья и старые развалины. Так что у меня нет права сдаваться. Тем более с такими помощниками. Они различат тех, кем я дорожу, и тех, кого следует убить без раздумий.

Я не гадала, что случится после, потому как обязана быть готова к любому повороту событий. Пальцы тряслись, когда я пыталась высечь искру. Мои тонкие запястья обхватили загорелые руки.

— Давайте я, — произнес очнувшийся Дуг.

Выглядел он неважно, но я заметила и стальной блеск в сузившихся глазах, и играющие желваки на скулах и твердую уверенность в каждом жесте. Не только мне сегодня пришлось в очередной раз измениться. Дугу тоже пришлось несладко, он винил себя в случившемся, хотя до конца не осознавал, что и как произошло. Ему потом расскажут, но не я.

Хворост затрещал, когда по нему пробежала первая искра. Ветер жадно подгонял ее, превращая крохотный огонек в дикое пламя. Я попросила его не усердствовать. По небу плыли серые тучи, но дождь на сегодня иссяк. От огня снова стало жарко, и по лицам трех собравших потекли капли пота, а может, это были слезы, как и у меня. Я прощалась с Лавеном, прощала и его, и себя за то, что не доглядела, обещала отомстить и вернуться, чтобы рассказать о его подвиге. Брат действительно постарался помочь, искупить вину перед всем нашим родом. Не получилось. Но так бывает, и не мне ругать его. Кто или что повлияло на брата и изменило его взгляды, я могу лишь догадываться. Тот, кто привел его на поляну в нужное время, никогда не поделится со мной этими сведениями. Скажет, что история не моя. Как не моя? Да ладно, Гурдин на то и судья, хладнокровный и беспристрастный, как само время. Его удел следить и вершить правосудие, что он и делает век за веком, ожидая прощения за давнее преступление.

Костер догорал, я смотрела на пепел, который нужно будет взять с собой, когда на поляне появился вампир. Орон шумно втянул носом воздух, оглядел меня с ног до головы мрачным суровым взором. Я выпрямилась:

— Выгляжу, как мертвец, поднятый из могилы, но полна сил и готова действовать! — хмыкнула, поймав его ироничную усмешку. — Разумеется, только после того, как приведу себя в порядок. Здесь ручей и у меня есть смена одежды.

— Что произошло? Мне важно знать, — голос Орона был таким же сумрачным, как и весь вид.

— Я расскажу, королеве нужно немного отдохнуть, — выступил Гурдин, загораживая меня от эрт Дайлиша и Дуга.

Прилагая усилия, но стараясь не показать, как мне нелегко приходится, я вытащила из сумы одежду, а затем спустилась чуть вниз по ручью, чтобы отыскать место поглубже. Пара монстров отправилась за мной, но меня не угнетало их присутствие, наоборот, вселяло веру, что я справлюсь со всем, что выпало на мою долю.

Я с наслаждением сбросила с себя грязную, мокрую и окровавленную одежду. Ее сразу подхватил кривыми клыками один из чудовищ и унес, видимо, чтобы сжечь. Я осталась с Первым. Я назвала его так.

— Первый, — сказала и протянула ладонь, а когда он подошел, коснулась шипастой, непривлекательной головы, — давай договоримся, если я еще поддамся слабости, то ты меня укусишь. Можно до крови, чтобы ощутила и взяла себя в руки.

Он что-то заворчал в ответ и уселся на берегу спиной ко мне, а я вошла в прозрачную воду. Кожу укололо холодом, придавая бодрости. Я позволила себе несколько минут лежать, слушая шум воды, а потом тщательно смыла с себя все, что прилипло.

— А оно не кусается? — только я собралась подумать, как жить дальше, как раздался усталый голосок Диль.

— Нет. Тебя Первый не укусит, — поведала я, уже зная, что в лагерь вернулись две альбины, а третья жива, хотя находится далеко от нас.

Ранами Рионы сейчас занимаются Дуг и Гурдин, а она привычно ворчит, что справится сама, как только повидает свою королеву.

— А второй и третий? — у Диль оставались силы шутить, и это значит, жизнь продолжается, а мы еще стоим на твердой земле, а не летим по воздуху к лестнице Эста.

Я улыбнулась, превозмогая боль. Пора отвыкать кусать губы, иначе улыбки станут для меня недоступными.

Диль подала мне чистый кусок холстины и без всяких эмоций посоветовала:

— Перевяжи грудь.

Я ощутила тугой ком внутри, на глаза набежали непрошенные слезы, и тотчас послышалось ворчание Первого. Резко схватила ткань и отвернулась, чтобы скрыть печаль и боль. Диль за спиной вздохнула, а затем послышался шорох — альбина отошла, чтобы оставить меня на несколько секунд. Монстр остался, я слышала, как он то и дело машет хвостом, сбрасывая небольшие камешки.

Когда привела себя в порядок, вышла на поляну. Здесь ничто не напоминало о недавних событиях, воины Вереска готовились продолжить путь. Я огляделась и заметила пару усталых лошадей, пасшуюся неподалеку. Потом мой взор упал на снежных монстров, по-прежнему сидящих полукругом. А затем я подняла глаза к небу и плывущим по нему черным тучам. Ветер яростно гнал их в сторону Данкрейга. Я потянулась к оставленным там людям. Их переживания обрушились на меня подобно мощной неудержимой лавине, так что инстинктивно я закрылась. И тотчас услышала слабый писк Ариэль. Ее крик стал решающим. Материнский инстинкт победил, и я потянулась к дочке, одаривая ее силой и энергией. Горячая волна затопила душу, груди стало больно, и я зашипела. Первый все это время стоявший около меня рыкнул и легко прикусил ладонь.

Я шумно втянула воздух и поймала пристальный взгляд Орона, который смогла выдержать, даже распрямила плечи. Вампир подошел.

— Моя королева, — его взор пронзал, — позвольте помочь.

— Ты уже ничем не сможешь помочь им, — твердо, но все еще хрипло проговорила я.

— Не им, — его ответ звучал уверенно, — но я готов нести вас на руках до самого Нордуэлльского замка.

Я вновь посмотрела на двух оставшихся лошадей, переглянулась с напряженной, как струна, Ри, кинула обеспокоенный взгляд на Дуга.

— Нет, — ответила Орону, потом громче, насколько позволяли силы, добавила для всех. — Лошадей отдадим Гурдину и Дугу, — ответила вскинувшемуся парню. — Не спорь, пожалуйста.

Риона промолчать не смогла.

— Ниавель, — в ее словах слышалась сталь, — ты не права. Нам всем нужно торопиться. А ты слаба!

Я опустила руку на загривок Первого.

— Пойду пешком, сколько смогу, а там воспользуюсь его помощью, — прикоснулась к плечу Орона. — Извини, но для тебя будет особое задание.

— Какое? — оживился он, и я отозвала его в сторонку, хотя видела, как поджала губы Риона.

Но им пока незачем знать, что происходит там, откуда мы уехали. Мое сердце сейчас разрывается надвое. Я королева, но я теперь мама. Моя девочка сейчас далеко, но я ощущаю, как стучит ее маленькое, но уже горячее сердечко. Не имею право оставлять ее без присмотра, как не могу бросить на произвол оставшихся в Данкрейге. Я на пределе своих возможностей, но со мной воины Вереска и мои личные чудовища. Первый всегда на страже, он не позволит мне упасть.

Он не оставил меня, даже когда я отошла вместе с Ороном.

— Время пришло, — сказала без всяких предисловий.

Вампир нахмурился сильнее, на точеных скулах заиграли желваки. Он думал, но не ждал, что это произойдет так скоро.

— Я постараюсь не задерживаться, — шумно выдохнув, четко произнес он, хмыкнул. — Настал мой черед встретиться с личными демонами.

— А ты с ними прощался? — я прищурилась.

Эрт Дайлиш неопределенно дернул широким плечом. Отвечать не требовалось, я и без слов понимала, какие эмоции одолевают его. Но все же Орон нашел в себе силы сказать:

— Не знаю. Это сложно. Теперь.

— Еще как. Впрочем, всем нам приходится несладко, — прогоняя собственную муку, откликнулась я и отошла, более ничего не добавляя.

Говорить мне больше не хотелось, каждая клетка моего тела была напряжена до предела.

— Тогда в путь! — задорно воскликнула Диль и шутовским жестом пригласила Дуга вскочить в седло.

Парень зло огрызнулся, но, заприметив мой долгий взгляд, смирился, устало вздохнул и приблизился к лошади. Я отвернулась и кивнула задумчивому Орону.

— Он не с нами? — тут же полюбопытствовала Риона. Весь ее вид выражал недовольство.

— Нет, — отозвалась я и, подумав, решила пояснить. — Его путь лежит далеко на север. Пора звать мой сумеречный отряд.

Риона по-кошачьи зашипела, но высказываться не стала.

— Трудно, — сказала я, подойдя к ней почти вплотную. — Но ты примешь их.

— Но и глаз не сведу, — через силу ответила она.

— Как знаешь, — глубоко в душе я была солидарна с главной альбиной, поэтому ничего запрещать ей не стала.

Мне придется приложить все усилия, чтобы контролировать всех своих подданных, особенно тех, кто будет помогать мне не по доброй воле. Отзываясь на мои думы, Первый опять негромко, но грозно рыкнул, взглянул на меня и мотнул головой. Я кивнула, мол, идем. Монстр сделал шаг вперед, и я отправилась за ним туда, на север, хотя моя душа рвалась на юг, где находились мои любимые. В тоже время я волновалась о Лельке. Чувствовала, что альбина жива, но пока она не догнала нас, причин для беспокойства было множество. К сожалению, никто из нас не знал, где сейчас находится Лелька, но каждый — в тайне надеялся на скорую встречу с ней.

Глава 4

Из-за меня все двигались медленнее, чем было необходимо. Шли в основном по ночам, огибая широкие дороги. Днем небо часто заслоняли тучи вперемежку с дымом. Это горели людские поселения. Иногда мы слышали голоса, но близко не подходили, хотя я научилась делить встреченных путников на своих и чужих. Я могла бы сказать, подойти и предложить помощь, но сил с каждым следующим шагом у меня было все меньше и меньше, поэтому предпочитала помалкивать. Если глаза закрывались, а голова шла кругом, то я чувствовала боль. Первый четко следовал приказу и больно кусал мою руку. Порой до моего слуха долетало его протяжное рычание. Это помогало мне собраться с духом и вернуться в реальность. Внутри я разрывалась на части, пытаясь уследить за дочкой, Алэром и другими, всеми теми, кого коснулся мой дар. Я не видела, что творится около меня, глаза смотрели вперед, но не различали деревьев и троп. Иногда я видела, как незнакомка держит мою дочь, поит ее козьим молоком. В такие минуты моя собственная грудь горела, а повязка намокала. Я останавливалась, прислоняла ладони и бессвязно шептала, запретив себе рыдать. Потом ко мне подходили альбины, уговаривали присесть, сцедить молоко и сменить повязку. Я безропотно подчинялась, что-то делала, следуя их подсказкам, а мое сознание уплывало далеко. Иногда оно было вместе со сражающимися в Данкрейге. Я стояла на стене между Рисом и Алэрином и видела, как медленно, но неотвратимо ползет к замку осадная башня. Вместе с ними хладнокровно оценивала ее, подмечая, что она превышает высоту крепостной стены. Мрачный силуэт осадной башни выделялся черным на фоне рассветного горизонта. Ее толкало вперед множество рыцарей, чьи красные плащи украшало изображение золотой змеи. Защитники Данкрейга не отчаивались, и к воинам Беккитты летели стрелы. Часть из них достигала цели, другая — бесполезно ударялась о щиты и падала на вытоптанную сотней ног землю.

Когда эта картинка обрывалась, я стояла над раненой Лелькой, которая ползла через густые заросли колючих кустов, скрываясь от преследователей. Потом я смотрела на Рейна, выходящего на арену, он криво улыбался веселящейся толпе и обещал мне вернуться.

В эти мгновения я улыбалась, а после ловила задумчивые и встревоженные взоры своих альбин. А дальше мы вновь двигались, и опять на меня накатывали видения. Я смотрела в зеленые глаза Тэйны, защищающей чужой ей замок. И эрт Далина, неспеша, но уверенно плетущего паутину интриг во благо северной королевы.

Очередной укус возвращал меня в реальность, и я принимала флягу из руки кого-то из моих спутников. Дым пожарищ разъедал глаза, они теперь слезились у каждого, кто шел со мной. Дуг ощущал за собой вину, порывался оправдаться передо мной, но я лишь советовала ему беречь силы.

— Ты готова? — спросил у меня Гурдин на закате, когда мы почти добрались до Нордуэлльского замка.

Я понимала, о чем он интересуется, поэтому просто кивнула. Он присел рядом, прислонившись к тому же древесному стволу, у которого полулежала я.