Шефы. Битва за любовь

Глава 3

Эльвира

Ночь оставила приятное послевкусие, хороший секс всегда способствует отличному настроению. Ещё и солнце наконец выглянуло из-за туч, золотые листья подсвечиваются лучами, запах прелости щекочет ноздри. От отеля до дома всего полчаса пешком. Можно было бы вызвать такси, но захотелось пройтись, разогнать кровь в натруженных мышцах. Уже через несколько домов понимаю — идея была так себе. Каблуки постоянно проваливаются между брусчаткой, а от каменных стен тянет сыростью после прошедшего ночью дождя. Сдаюсь, вызываю такси, мечтая о тёплой ванне. У меня как раз где-то бомбочки с персиковым маслом лежат, самое время их использовать.

Зеваю во весь рот, поднимаясь на третий этаж. Бессонная ночь даёт о себе знать, даже жаль, что мы больше не увидимся: я бы позволила этому жеребцу объездить себя ещё несколько раз. Самооценка на высоте, настроение тоже, наверное, поэтому недовольное лицо Сёмы не вызывает почти никаких эмоций.

— Нагулялась? — спрашивает с вызовом. Я с ним уже рассталась, виноватой себя не чувствую.

— Ты всё ещё здесь? — сбрасываю туфли, вешаю пальто в шкаф, в его сторону даже не смотрю.

— А ты надеялась, что уеду?

— Надеялась, что в тебе осталось что-то от мужика. Оказалось — показалось. Я не шутила, Сём, проваливай.

Пытаюсь пройти мимо, но Сёма перегораживает проход, берёт за локти, меняет тактику, заискивающе улыбается.

— Эль, ну, ты чего? Всё же хорошо было. Я ведь для нас старался, для нашего будущего. Хочешь, буду больше денег давать? Ты в ресторан хотела, хочешь, сходим?

— Сём, ты совсем не догоняешь, да? Я не хочу тебя больше видеть. Ты два года меня обманывал, упрекал, что много трачу, заставлял копейки считать… Пусти, я устала.

Сбросив его руки, иду в спальню, на ходу расстёгивая платье. Сёма догоняет, резко хватает за плечо, разворачивает.

— Что ещё? — спрашиваю, продолжая снимать платье.

— С кем ты ночевала? Что это? Один раз накосячил, а ты уже с другим переспала? Или давно мне рога наставляла, а теперь повод нашёлся бросить?!

Примерно понимаю, что именно он мог разглядеть. Подхожу к зеркалу, задумчиво улыбаюсь, глядя на пару небольших засосов у основания шеи. Рома старался сдерживаться, но куда там, когда я сама ему спину расцарапала.

— Нашла повод бросить? — тяну с улыбкой. Смотрю на него в отражении, качаю головой — какой же жалкий. За что цепляется? За возможность бесплатно жить и продолжать копить деньги? Мы ведь давно чужие люди, а может, никогда родными не были. Хорошо, что детей нет, было бы гораздо сложнее расставаться.

— Мне не нужен повод, Сём. Хочешь считать, что я с кем-то спала на стороне — считай. Пока я на работе упахивалась, ты вдохновение искал. — Резко разворачиваюсь, чеканю, глядя прямо в глаза: — Ищи в другом месте.

— Я никуда не уеду, — скрещивает руки на груди.

— Мне полицию вызвать, чтобы выгнали? Я не шутила, когда говорила, что выброшу твои вещи.

— Сука! — вспыхивает моментально, даже немного страшно становится. Делает шаг, нависает надо мной, трясёт над лицом ладонью. Пусть только попробует пальцем тронуть, убью нахрен!

— Ну, — спрашиваю холодно. — Дальше что? Ударишь?

Воздух звенит, сердце колотится. Сёма не двигается, легко отталкиваю его, забираю халат, висящий на стуле.

— Я не хочу тебя видеть. Теперь — особенно.

Только в ванной перевожу дух и без сил сажусь на унитаз. И за это дерьмо я замуж хотела выйти, серьёзно? Не было бы счастья, да несчастье помогло.

— Эль, прости, — Сёма скребётся под дверью. — Я вспылил, но ты тоже хороша — изменила мне после первой же ссоры.

Первой. Горько усмехаюсь. Обычно он был инициатором ссор, я старалась сглаживать углы, потому что характер у меня взрывной, не хотелось лишнего наговорить сгоряча, а потом жалеть.

— Смирись уже, всё кончено. Избавь меня от своего присутствия.

Он громко вздыхает. Судя по звуку, садится на пол.

— Разреши хотя бы до конца месяца остаться. Квартиранты съедут, и я перееду, обещаю.

Ни капли гордости, даже тут пытается деньги сэкономить. Не думала, как сложно будет его выгнать с собственной территории. Скандалить не хочется, перед соседями стыдно. Хорошо, что у меня двушка с раздельными комнатами, а до конца месяца две недели осталось. Пресловутая женская жалость смешивается с привычкой: всё-таки два года вместе прожили…

— До первого числа, Сём. Доживёшь в гостиной, оплатишь половину месяца, как за съёмное жильё. — Поднимаюсь, распахиваю дверь, он падает внутрь, прямо мне под ноги. — И, прошу, лишний раз не отсвечивай. Считай, что снял комнату на время.

Переступаю через него, возвращаюсь в спальню. Надо замок врезать на всякий случай, никакой веры у меня к Сёме больше нет. Следующая неделя проходит на удивление тихо, он не пытается грубить, даже продукты два раза купил, чего раньше никогда не делал. Я из ресторана больше ничего не приношу, завтракаю, обедаю и ужинаю там же, и к концу недели его, наконец, прорывает.

— Эль, а ты придумала, чем на выходные займёмся? Может, приготовим вкусняшек и скачаем сериал?

— Я работаю, как ты их проведёшь — меня не касается.

— Что, с любовничком встречаться будешь? — спрашивает ехидно.

Я даже отвечать не собираюсь: меряю холодным взглядом и закрываюсь в спальне. Три дня назад наш шеф, Вилле, поставил перед фактом, что уезжает в Хельсинки. Сказал, что не надеялся пройти по конкурсу, но его приняли на курс повышения квалификации с бесплатным обучением. Миша, владелец ресторана, рвал и метал, а потом успокоился, хитро на меня посмотрел и сказал:

— Значит, надо искать нового шефа.

Намёк был прозрачен — я достаточно наработала опыта, чтобы занять эту должность. Но за выходные надо подтянуть знания, зазубрить технологические карты, показать себя при полной посадке, дать понять, что осилю эту должность. Выходных у нас два, один — понедельник, второй плавающий, в отличие от Сёмы, который с девяти до шести в пятидневку работает и не напрягается особо. Он до сих пор не запомнил, что суббота и воскресенье у меня самые загруженные. Почему? Да потому что особо не напрягался, сидел в компьютере сутками и даже не замечал, что меня нет.

В воскресенье едва доползаю до дома, устала до чёртиков перед глазами. Но Миша смотрел с одобрением, и Вилле похвалил несколько раз, а значит, завтра могу надеяться на предложение, от которого невозможно отказаться.

— Почему ты так долго? Совсем тебя не щадят, разве можно по пятнадцать часов работать? — рассыпается бисером Сёма, забирая из рук пакеты. Я так устала, что даже языком шевелить не хочется. Надо ещё китель постирать, утром встать пораньше, чтобы погладить. Ничего не хочется, монотонная речь Сёмы, как белый шум, убаюкивает. На автомате ставлю стирку, прошу его развесить белье, когда достирается, и наконец ложусь спать.

Утром, конечно же, нахожу скомканное, закисшее бельё. Сёма уже ушёл, мне к десяти. Матерясь сквозь зубы, снова запускаю стирку. Ещё шесть дней, и он свалит, немного потерпеть осталось. Конечно, китель уже не успеет высохнуть, приходится брать старый, выцветший. Хорошо, что не выбросила, решила оставить, пока второй не куплю — профессиональная одежда недёшево стоит. Фартук хоть новый. Сегодня посетителей не будет, блистать не перед кем, так что неприятность эту мы переживём.

Моросит дождь, от реки тянет сыростью, дома потемнели от влаги. Люблю такую погоду. Вообще, в родном городе я любую люблю. До работы вприпрыжку, с каждым шагом наполняюсь волнением и предвкушением.

— Эля, привет! Ты чего в такую рань? Поставщики только к часу приедут, — удивляется Виена.

— Решила начальство удивить, — подмигиваю. — Он у себя?

— У себя, но… Эль, — Виена понижает голос, — он взял нового шефа, прикинь?! Я думала, это место тебе достанется… Правда, там такой профи, что любой бы не устоял.

Нового шефа? Реально? Я тут жилы рву, а приходит какой-то суперспец, и всё, сходу место его?! Возмущение и обида толкают к кабинету, распахиваю дверь и поражённо смотрю на Рому. Не может быть.

— Вы знакомы? — удивляется Миша. Зря, ох, зря он поддерживал на работе панибратские отношения. Не будь их, я бы не надеялась на чудо, не думала бы, что мы друзья, а значит, он поддержит и повысит.

— Нет, — отвечаю быстро. Не хватало ещё, чтобы все знали о той ночи. На работе я до сих пор в отношениях с Сёмой, как выпру, так и расскажу, что расстались. Рома приподнимает бровь, но молчит, поддерживая мою ложь.

— Тогда знакомься, Роман, наш новый шеф. А это Эльвира, твой су-шеф.

— Су-шеф, значит, — с едва уловимой насмешкой говорит Рома. — Что ж, су-шеф, покажете мне кухню?

— Переоденусь сперва, — бурчу и спешу в комнату для отдыха. Она крохотная, тут только узкий диван и шкафчики. Застёгиваю последние пуговицы на кителе, когда заходит Рома.

— Что ты тут забыл? — спрашиваю обо всём и сразу.

— Переодеться пришёл, — он кивает на шкаф. — Разрешишь?

Не дожидаясь ответа, Рома начинает снимать свитер, за ним футболку. Отлично помню твёрдость этих мышц на плечах и спине, отворачиваюсь, потому что вдруг становится неловко. Он приглушённо фыркает.

— Ты же уже всё видела.

— Предпочитаю забыть.

— Почему? — он вдруг оказывается близко, прямо за спиной. — Я бы с удовольствием повторил.

— Я не завожу отношения на работе. Уволишься — приходи.

— Хм, — выдыхает прямо над ухом, — кажется, эта работа нужна мне больше, чем секс. Даже такой потрясающий.

— Вот и отлично, — оборачиваюсь, рискуя потерять рассудок от его близости. — Значит, только работа.

— Только работа, — улыбается, как Чеширский кот. Протягивает руку. — Будем знакомы, Эльвира, надеюсь, сработаемся.

— Сработаемся, — отвечаю твёрдо и пожимаю руку. Мать моя женщина, как ему идёт белоснежный китель! И поварской фартук дорогущий, качественный. Как хотелось бы сейчас блеснуть своим новеньким кителем, чёрным, стильным! И почему у Ромы такая рука горячая? Он отпускает медленно, намеренно мажет пальцами по ладони. Жар от запястья бежит к сердцу.

— Где твоя шапочка? — спрашивает деловито, завязывая фартук, как ни в чём не бывало. — На кухне должен быть головной убор.

Шапочки сушатся дома, все три. Волосы я обычно на работе зачёсываю гладко, собираю в плотный пучок.

— Дома осталась, — говорю нехотя.

— На первый раз прощаю. Но на будущее запомни… — он смотрит строго, — халатности на кухне я не терплю.

— Запомню.

Выхожу в коридор, прижимаю ладони к щекам — полыхают. Чувствую себя так, словно отчитали перед всем классом. Не уверена, что мы сработаемся.