Шелковая бабочка

ГЛАВА ПЯТАЯ

Это было уже слишком.

Последние двадцать четыре часа Арианна прожила как в лихорадке, и это, должно быть, всего лишь…

Неудачная шутка? Насмешка безумца? Она посмотрела на Доминика. Тот казался спокойным и совершенно вменяемым.

— Ты хочешь, чтобы я… — Она не смогла даже закончить. — Так что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Арианна расхохоталась. Они не знали друг друга, они испытывали друг к другу неприязнь, у них не было ничего общего, ничего, кроме сына, о существовании которого он даже не догадывался. И он предлагает ей выйти за него замуж! Но почему бы и нет!

Да и что еще ей оставалось делать, когда весь мир сошел с ума?

Глаза Доминика превратились в узкие щелочки.

— Мое деловое предложение кажется вам забавным, синьорина?

По крайней мере, он не называл это предложением руки и сердца. Арианне стало еще смешнее.

— Хватит, — прорычал он, — в этом нет ничего смешного.

Он был прав. Это было просто ужасно. Она пару раз глубоко вздохнула.

— Конечно же, нет. — Истерика закончилась так же внезапно, как и началась. Арианна сложила руки и посмотрела в его ледяное лицо. — Может быть, ты скажешь мне, какому еще унижению ты хочешь меня подвергнуть?

— Предложить женщине замужество не значит подвергнуть ее унижению.

Но разве не унизительно быть запертой в собственной кухне с отцом своего ребенка, зная, что сын может вернуться в любую минуту?

Трудно было предугадать, когда завершится прогулка к пруду. Джефф с мальчиками могли торчать там часами, но вдруг ребятам все надоест или они замерзнут…

Тем не менее нужно выяснить, на что еще способен Доминик. Нужно любой ценой избавиться от него. Он не должен был увидеть Джонатана. Во-первых, он может все рассказать маркизе. Во-вторых…

Во-вторых, сын был удивительно похож на отца.

Арианна никогда этого не замечала. Может быть, она просто не хотела этого видеть, но сходство бросалось в глаза. У него были те же темные волнистые волосы, тот же полный чувственный рот, тот же классический римский профиль.

С другой стороны, внешнее сходство не обязательно предполагает родство.

С тех пор как она осознала, какое сокровище сокрыто до поры в ее чреве, она и не вспоминала об отце ее малыша. И теперь, узнав, что человек, от которого она зачала дитя, всего лишь бесчувственное эгоистичное чудовище, которому доставляло удовольствие злоупотреблять своей властью, она решила, что единственный человек, в котором нуждается ее сын, — это она сама.

Доминик играл с ней, потому что она ранила его «эго». Возможно, он надеялся, что она запаникует. Снова упадет в обморок. Она не доставит ему такого удовольствия.

— Нет ответа? — Он сделал несколько шагов к ней. — Возможно, ты хочешь, чтобы я повторил это снова? Выходи за меня замуж.

Арианна улыбнулась, взяла пучок морковки и повернулась к раковине.

— Ты что, самоутверждаешься за счет других? Для чего ты все это затеял? Вчера ты ворвался в мой офис. Человек, соблазнивший меня. Человек, отнявший у меня компанию.

— Выбирай выражения, Арианна.

— А что тебе не нравится? Напоминание о том, как ты уложил меня в постель? Или о том, что ты разорил мою бабушку?

— Я никого не разорял. Я не занимаюсь благотворительностью. И не прощаю должников. Твоя бабушка пришла ко мне с просьбой. Я пожалел ее, и мы заключили сделку. Что до соблазнения… Если ты забыла, что произошло той ночью, я тебе напомню.

Он приблизился к ней, и она почувствовала прикосновение его разгоряченного тела. Ее сердце забилось, словно птица в клетке.

— Что тебе от меня нужно?

— Ты уже слышала. Я жду ответа.

— Ты имеешь в виду предложение о замужестве? — Она выдавила из себя натянутую улыбку. — Нет, я не выйду за тебя.

— Ты еще изменишь свое решение.

— Никогда в жизни.

— Маркиза осталась без гроша.

Она уставилась на него.

— Быть того не может.

— Она близка к банкротству, как никогда, хотя и пытается делать хорошую мину при плохой игре.

— Это невозможно.

— Потому что она носит фамилию дель Веккио? — Он улыбнулся так, что у нее перехватило дыхание.

— Потому что она богата. У нее есть палаццо. Земля. Картины старых мастеров. Драгоценности. У нее есть…

— Ничего у нее больше нет. Палаццо заложено. Картины и драгоценности проданы. Подумай, Арианна. Все это произошло не за один вечер. Неужели ты ничего не замечала?

— С чего ты все это взял? Ты что, гадаешь на кофейной гуще? Если моя бабушка что-нибудь и продала… — Она с ужасом посмотрела на него. Она вспомнила, что полотно Тинторетто исчезло из холла, а Рембрандт давно уже не украшает гостиную. Маркиза сказала, что одолжила их музею. Арианна подумала о рубиновой подвеске, бриллиантовом ожерелье, других украшениях, которые бабушка давно не надевала. Слишком дорогие, чтобы их страховать, как-то сказала она.

Она посмотрела ему прямо в глаза. Возможно, многое в нем вызывало у нее отвращение, но интуиция подсказывала ей, что, несмотря на все свои недостатки, Доминик не был лжецом.

— Боже мой, — прошептала она.

— Вот именно, — сухо сказал он. — Но не Бог виноват в том, что случилось.

— Нет, в этом виноват только ты!

— Я не причастен к разорению твоей бабушки.

Он был прав. Если кто-нибудь и был в чем-то виноват, так это только она. Неужели она сказала это вслух? Или Доминик читал по ее лицу, как в раскрытой книге? Как бы то ни было, он заговорил, прежде чем она успела что-то сказать.

— Ты тут тоже ни при чем.

— Я ввела ее в такие расходы. — Она отвернулась от него и оперлась о стол. — Новые дизайнеры. Дорогие материалы.

— Послушай меня. — Доминик взял Арианну за плечи и развернул к себе. — Состояние дель Веккио начало таять уже давно. Отец маркизы потерял огромное количество денег в рискованной спекуляции в Неаполе. Ее брат потерял почти столько же за игровыми столами казино. А маркиза только усугубила ситуацию. Она делала неосторожные инвестиции, не слушала советов и жила на широкую ногу. Думаю, ей просто не верилось, что деньги могут когда-нибудь кончиться.

— Но это случилось. И я еще требовала вложить деньги в «Шелковую бабочку».

— Но ты же не знала истинного положения вещей. Но это стало последней каплей. Она закрыла свои банковские счета, взяла у меня заем и все вложила в «Шелковую бабочку».

Арианна тихонько всхлипнула и без сил опустилась в кресло. Доминик наклонился над ней и приподнял ее подбородок. Она попыталась откинуть его руку, но он проигнорировал ее движение. Он обнял ее за шею и склонил ее голову себе на плечо, и она подчинилась его мягкому давлению.

— Когда она потеряет «Шелковую бабочку», у нее ничего не останется. На что же она будет жить?

Мускул дернулся на его лице.

— Ей вовсе не придется терять «Шелковую бабочку». — Он выпрямился. — Да я никогда этого и не хотел.

— Ты никогда?.. — Арианна покачала головой. — Я не понимаю. Вы же заключили сделку.

— Твоя бабушка — необычная женщина. — Улыбка смягчила его лицо. Она напомнила ей о том времени, когда они занимались любовью, о том, как после этого он ей улыбался, и о том, как она подумала, на скольких же женщин он смотрел и еще посмотрит такими глазами. — Она никогда тебе не рассказывала о том, как мы встретились?

— Нет. Я думаю, ты назначил ей встречу.

— Она прорвалась через охрану и отказалась уходить, пока не увидит меня. Мне она заявила, что ей нужно шесть биллионов лир. Я сказал ей, что не занимаюсь благотворительностью. Мы поговорили еще некоторое время, и я согласился дать ей заем. Она была слишком горда, чтобы принять мое предложение.

Арианна тихо рассмеялась.

— Ты хочешь сказать, что был готов дать ей деньги?

Доминик пожал плечами, смущенно признавая за собой эту слабость.

— Она отказалась.

— Она никогда не приняла бы милостыню.

— Да. Мы сошлись на ссуде под процент, который был много выше того, что я хотел.

— И ты проверил ее финансовое положение только после этого? — она приподняла бровь. — Не очень-то умно с вашей стороны, синьор.

— Я проверил, потому что почувствовал, что она в беде. И если ты думаешь, что с моей стороны это была ошибка, то заблуждаешься. Мои люди знают свое дело.

— Я должна была почувствовать, что что-то не так. Я спросила у нее, почему она занимает деньги вместо того, чтобы вложить собственные средства, и она ответила, что это была рекомендация ее специалистов.

— Если бы она их послушала много лет назад, — насмешливо сказал Доминик, — банкротства можно было бы избежать.

Арианна кивнула. Она подумала о бабушке, которой придется провести последние годы жизни в нищете. Нет. Она этого не допустит. Должен же быть какой-то выход.

— Бабуля уже в почтенном возрасте, — мягко сказала она. — У нее слабое здоровье. Что будет с ней, если ты заберешь у нее «Шелковую бабочку»?

Доминик засунул руки в задние карманы джинсов и прошелся по кухне.

— Доминик? — Она подошла к нему. — Позволь мне заплатить то, что она задолжала.

Он покачал головой.

— Я смогу это сделать. Четыреста долларов в месяц.

Он снова покачал головой.

— Пятьсот долларов.

Он улыбнулся. Арианна не могла его за это винить. Выплатить по пятьсот долларов шесть биллионов лир… Лучше даже не считать. С такой скоростью она никогда с ним не рассчитается.

— Две тысячи, — продолжала она в отчаянии. — Шесть.

«Шелковая бабочка» не сможет приносить такие доходы, но она как-нибудь выкрутится. Найдет вторую работу. Продаст жемчуга, которые достались ей от мамочки, старинный сервиз.

— Пожалуйста, Доминик. Должен же быть какой-то выход.

Она глядела на него из-под ресниц, на которых, словно роса, сверкали слезинки, с дрожащим приоткрытым ртом, выражавшим полное отчаяние.

— Я могу помочь тебе, — сказал он, и эти простые слова прозвучали райской музыкой в ее ушах.

— Но как?

— Ты уже забыла, cara? Я сделал тебе предложение и все еще жду ответа.

Она недоуменно посмотрела на него. Он мог поспорить, что она действительно не понимала, о чем он говорит. Внезапно кровь отлила от ее щек.

— Нет, — резко сказала она. — Нет, я этого не сделаю.

— Ты хочешь сказать, что тебе не нужна моя помощь.

— Ты подлец! Самовлюбленный, невыносимый…

Он привлек ее к себе и поцеловал. Она сопротивлялась, и он зажал ее лицо в своих руках и не отпускал ее губы, пока она не начала дрожать.

— Выходи за меня, — хрипло прошептал он, — и твоя бабушка ни в чем не будет знать нужды.

— Это шантаж!

— Это констатация факта.

— Я не продаюсь.

— Так вот как ты относишься к браку, который был бы выгоден обеим сторонам. Как ты думаешь, сколько невест из семейства дель Веккио были «проданы»?

— Моя бабушка не хотела бы, чтобы я вышла замуж ради денег.

— Ради денег. Ради того, чтобы сохранить блеск имени дель Веккио. Ради притока новой крови. — Его глаза загорелись. — Она хочет наследника. И я тоже этого хочу.

У тебя уже есть наследник — эти слова чуть не сорвались с ее губ. Боже мой, что с ней происходит?

— Условия сделки — проще некуда, Арианна. Я забываю о займе. Перепишу «Шелковую бабочку» на твое имя для того, чтобы не ранить гордость маркизы, и делай с ней что хочешь. Оставь ее себе, отдай бабушке… выбор будет за тобой.

— В чем же дело, синьор? — Арианна высвободила руку. — Неужели ты такая плохая партия, что тебе приходится покупать себе жену?

Казалось, Доминик едва сдерживает смех.

— Я — хорошая партия, cara. В этом-то и проблема.

— Какая скромность!

— Ты хочешь сказать, какая честность. Такому человеку, как я, сложно найти подходящую женщину.

— Готова поспорить, что это не так.

— Уверен, что маркиза осознавала это, когда предположила, что мы станем хорошей парой. Думаю, она хотела бы, чтобы я поухаживал за тобой. Сводил тебя куда-нибудь, подарил цветы…

— Неужели ты думаешь, что я в это поверю? Бабушка рассказала, как речь зашла о женитьбе. Разговор на эту тему начал ты.

Доминик сузил глаза. Потом посмотрел на часы и достал из кармана мобильный телефон.

— Твоя бабушка, должно быть, сейчас в моей машине, — холодно сказал он, — на пути в аэропорт. — Он открыл телефон и протянул его ей. — Нажми вторую кнопку. Когда мой водитель ответит, попроси его передать ей трубку.

В комнате воцарилась тишина. Арианна не отрываясь смотрела на Доминика. Неужели это правда? Неужели ее бабушка могла выдвинуть такое ужасное предложение?

Она покачала головой, отпрянула от его вытянутой руки, как будто бы он держал не телефон, а ядовитое насекомое.

— Даже если это правда, как ты мог принять такое предложение всерьез? Это безумие.

— Сначала я тоже так рассудил, — ответил Доминик, складывая телефон и убирая его в карман. — Пока не подумал о возможных преимуществах.

— Каких еще преимуществах? Если тебе нужна жена, то почему ты выбрал именно меня?

Действительно, почему? Он вспомнил о том, как она лежала в его объятьях, как ее тело трепетало в ответ на его прикосновения, о том, как он мечтал о ней последние пять лет…

— Женщин много. Тебе стоило лишь поманить пальцем.

Мимолетная улыбка осветила его лицо.

— Ты делаешь мне комплимент, cara. Очень мило с твоей стороны.

— Не издевайся, Доминик! Ты знаешь, что я имею в виду.

— У меня есть выбор, потому что я богат, — сказал он напрямик, — и это создает проблемы. Мне не нужна женщина, которая будет изображать вечную любовь ко мне, питая страсть только к моему банковскому счету.

— Ты ставишь меня в тупик. Разве ты предлагаешь мне не чековую книжку? Три миллиона — это не шутка.

Арианна стояла, подбоченившись. Ее грудь взволнованно поднималась и опускалась под тонкой тканью блузки. Доминик почувствовал, как в его теле нарастает напряжение. Да, подумал он. Это и есть причина, по которой он хочет на ней жениться. Но не единственная причина.

Он подошел к ней так стремительно, что Арианна не успела сделать и шага назад, схватил ее за локти, и приподнял так, что ее лицо оказалось вровень с его.

— Вот почему в предложении твоей бабушки есть преимущества. Мы будем играть в открытую. Мы оба будем знать, почему ты выйдешь за меня. Никаких признаний в вечной любви. Никакой лжи. Ты получишь финансовую стабильность, а я…

— Жену, которая будет ненавидеть тебя. Которая будет тебя презирать, которая будет…

— Брак и любовь не всегда совместимы.

— В твоем мире — возможно, но только не в моем.

— Арианна, ты ведешь себя как ребенок, хочешь, чтобы жизнь была похожа на сказку.

— Я не продаюсь! — Арианна ударила Доминика кулачком по груди. — Отпусти меня, Доминик. Я на все готова ради бабушки, но…

— Но только не на брак со мной. — Его рот превратился в узкую линию. — Я был достаточно хорош для постели, но недостаточно хорош, чтобы выйти за меня замуж.

В комнате воцарилось молчание. Слышалось только жужжание пчел и мерное тиканье старых часов.

— Пожалуйста, — сказала она. — Пожалуйста, уйди.

— Почему ты так упорно стараешься избавиться от меня? — Он опустил голову и посмотрел на свое отражение в ее глазах. — Это что, твое любовное гнездышко? Ты встречаешься здесь со своим любовником? И как он в постели, неужели лучше, чем я?

Он откинул ее голову назад. С ней явно что-то было не так. В ее лице был не гнев, не вызов, а что-то гораздо хуже. Отчаяние? Страх? Да, страх. Что же он делает, спросил он себя, распуская ее заколотые волосы так, что они покрыли ее плечи.

— Признайся же, — грубо сказал он, — скажи, что хочешь меня.

— Нет, нет.

Он поцеловал ее непокорный рот, захватив в плен ее нижнюю губу. Она коротко вскрикнула, и он отпустил ее, тихо ненавидя себя за потерю контроля. Но через мгновение она вдруг прошептала его имя и ответила на его поцелуй, обхватив руками его шею, и застонала, когда его рука проникла под ее рубашку.

Неожиданно дверь распахнулась.

— Руки прочь от леди, ты, сукин сын! — воскликнул мужчина.

— Не трогай мою мамочку! — кричал ребенок, и этот голос больше, чем ярость соперника и боль от острых зубов, впившихся в его ногу, заставил Доминика похолодеть.