Шепот дьявола

12

Нелл помедлила на нижней ступеньке лестницы. Через входную сетчатую дверь она видела, что полицейская машина уехала, а Макса нигде не видно. Но он был близко, она это чувствовала.

Она перешла через холл и подошла к двери в комнату, которая служила Максу офисом или кабинетом, и вошла. Горела настольная лампа и частично верхний свет, видеомагнитофон крутился, записывая какой-то фильм на тему боевых искусств, на столе лежал открытый блокнот. Ей не потребовались ее паранормальные способности, чтобы догадаться, что он работал здесь, когда подъехали полицейские.

Наверное, терпеливо ждал — оказывается, он способен терпеть, — когда она очнется и расскажет ему, что же, черт побери, происходит.

Нелл не позволила себе задумываться о поездке от дома Паттерсона, хотя она не удивилась, что Макс привез ее сюда, а не к врачу или в больницу. Он никогда не понимал ее способностей и этих обмороков, но ей удалось убедить его, что для нее они нормальное явление. Поэтому она была уверена, что он не пришел в ужас, когда она вдруг потеряла сознание.

Только не Макс. Он уже многое понимал.

Более того, зная, что она агент ФБР, работает под прикрытием и занимается расследованием убийств, он больше, чем когда-либо, был не склонен доверять кому-то, особенно если дело касалось ее драгоценной персоны. Поскольку он верил, что эти обмороки не угрожают ей с медицинской точки зрения, Макс прежде всего постарался доставить ее в безопасное и удобное место и подождать, когда она очнется.

Нелл знала, как выглядят ее обмороки. Похоже, что она спит. Нормальный пульс, никакого жара, практически все в порядке.

Кроме того, он видел это раньше и не раз, правда, очень давно. Он должен был знать, что ничего опасного не происходит.

Нелл рассеянно покачала головой, разглядывая высокие книжные шкафы, занимающие все пространство вокруг камина. Потом стала проглядывать названия. Безразличие исчезло, как только она начала проводить пальцем по корешкам книг.

Психология и парапсихология. Духи и привидения. Телепатия. Предвидение. Реинкарнация. Телекинез. Спиритизм. Целительство. Астральная проекция. Видение на расстоянии. Ясновидение.

У него оказалась на удивление полная библиотека, где были книги по всем вопросам, начиная с пророчеств Но-страдамуса и кончая правительственными экспериментами по видению на расстоянии во время «холодной войны». Все книги были явно не раз прочитаны, содержали множество пометок и помеченных страниц, которые показались ему наиболее интересными.

Нелл стало не по себе, когда она задумалась, как скоро после ее бегства он обратился к этим книгам в поисках ответов. Сразу ли после того, как он попытался открыть дверь и обнаружил, что не может? Научился ли он тогда ее ненавидеть?

— Я рехнулась, снова сюда заявившись, — пробормотала Нелл.

— Будем надеяться, что нет, — сказал Макс от дверей. И совсем другим тоном спросил: — Как ты себя чувствуешь?

Нелл повернулась к нему и медленно кивнула:

— Хорошо. Просто обморок, ты же знаешь.

— Разве? Просто обморок? Ты же сама сказала, что на этот раз все было иначе. Или ты забыла?

— Я помню. — Интересно, а в дверях он стоит, чтобы она не сбежала? Он что, думает, что она кинется бежать из дома? Возможно. Возможно. — Немного неожиданно, вот и все. Как правило, я получаю предупреждение заранее.

— Да, конечно. И что бы это значило? Почему ты потеряла сознание почти без предупреждения?

Она с трудом улыбнулась:

— Будь я проклята, если знаю. Я уже тебе говорила, все это еще в теории. Полагаю, стресс действует на меня сильнее, чем я думала.

— Этот обморок предупреждает тебя, что надо остановиться, — сердито сказал Макс. — Вот что я думаю.

— Может быть. Или двигаться помедленнее. А может, это вообще чистая случайность и не имеет никакого значения. Я не собираюсь убегать, Макс, так что не обязательно загораживать дверь.

— Ты уже однажды убежала, — напомнил он довольно резко.

— Тогда все было иначе.

— Разве? Я знаю, ты пока не хочешь об этом говорить, но я хочу знать одну вещь, Нелл. Ты сбежала из-за меня? Это моя вина?

— Так что? — спросила Шелби.

— Он ничего об этом не знает, — доложил Джастин, садясь в машину.

— Или говорит, что не знает.

Джастин откинулся назад и внимательно посмотрел на нее.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве ты не знаешь Итана Коула всю свою жизнь?

— Ты не ошибаешься.

— И тем не менее ты подозреваешь его в том, что он знает о серии убийств больше, чем говорит?

— По меньшей мере, — быстро ответила она.

— Почему?

— Я же сказала тебе, почему.

— Ты рассказала, почему пришла ко мне с информацией о Джордже Колдуэлле и этих документах, в которых он рылся. Поскольку я совсем недавно поступил сюда на работу, по сути дела, никого в городе не знаю, то и нахожусь вне подозрений, по крайней мере, с твоей точки зрения.

Он перевел дыхание.

— Но ты не сказала мне, с какого бока все это касается тебя, почему ты решила, что все, работающие в полиции города, под подозрением и с какой стати шериф Коул возглавляет этот список.

— Наверное, лучше начать с самого начала.

— Был бы премного обязан.

Шелби слегка пожала плечами.

— Это касается меня, потому что это мой город, и я не могу не беспокоиться о том, что в нем происходит. Это касается меня, потому что любопытство раньше меня родилось, это тебе любой скажет. И еще это касается меня, потому что я в самом деле по-настоящему ненавижу убийство.

— Ладно, — сказал он, — Это все разговоры, а что-нибудь более доказательное?

Шелби помолчала ровно столько, чтобы ее наигранное нежелание отвечать показалось натуральным.

— Я кое-что видела и слышала, и мне кажется, что кто-то в конторе шерифа может быть замешан. Ничего такого, с чем можно пойти к кому-то, скорее ощущения, чем факты.

— Очень ненадежная вещь — ощущения, Шелби.

— Конечно. А вдруг я права?

Вместо ответа он спросил:

— Ты все никак не объяснишь мне, почему шериф — главный подозреваемый.

— Потому что я его знаю. И я вижу, что он ведет себя не так, как обычно, когда он хочет добраться до сути.

— И отсюда ты делаешь вывод, что он что-то скрывает?

— Это то, что возбудило мой интерес, Джастин. Заставило меня следить за ним. А потом я вернулась домой и просмотрела фотографии, сделанные за этот год.

— И?

Шелби запустила руку в большую парусиновую торбу и вытащила оттуда конверт из плотной бумаги.

— И нашла вот это.

Джастин открыл конверт и медленно просмотрел фотографии.

— Вряд ли на этом основании можно делать выводы, — наконец сказал он.

— Верно. Но ведь интересно, не так ли, Джастин? Очень, очень интересно.

Пока Нелл решала, что же ей ответить Максу, он резко сказал:

— Слушай, уже седьмой час, и я прекрасно знаю, что ты после ленча ничего не ела. А может, и ленч пропустила. Моя экономка всегда оставляет для меня ужин в духовке. Давай поедим и поговорим? — И сухо добавил: — У тебя будет больше времени, чтобы решить, сколько можно мне рассказать.

Нелл протестовать не стала. Как ни крути, а поесть необходимо, иначе ноги не потянешь. Она безумно устала, что само по себе было странным: обычно после обмороков она приходила в себя отдохнувшей. Поэтому она ограничилась тем, что сказала:

— Ты так занят своим ранчо, что нуждаешься в экономке?

— Конечно. Кроме того, я ненавижу работу по дому и не умею готовить, — честно признался Макс. — Пошли.

Через полчаса они сидели за маленьким дубовым столиком напротив друг друга у окна, сквозь которое днем наверняка видно все ранчо, и с удовольствием ели салат и вкуснейший куриный пирог, явно приготовленный для мужчины, если судить по величине. Разумеется, сейчас за окном было темно, а поскольку ажурные занавески прикрывали только самый верх, большой черный провал окна наводил Нелл на неприятную мысль, что кто-то за ней следит.

По крайней мере, она уверяла себя, что именно этим вызваны ее неприятные ощущения.

Пока они ели, Макс вел ничего не значащий разговор, и Нелл была благодарна ему, что он пытается разрядить обстановку, хотя и сознавала, что его вопрос, на который она так и не ответила, висит над ней, как дамоклов меч.

Что на самом деле так хотел узнать Макс?

Правду? Какую правду? Всю правду или только часть?

И если она сможет рассказать ему все, что тогда? Что изменится? Что он почувствует, когда узнает?

Он налил кофе и убрал со стола лишнюю посуду, давая ей время поразмыслить. Когда же Макс снова сел за стол, он опять задал ей вопрос, на который он, по-видимому, больше всего хотел получить ответ:

— Ты уехала из-за меня?

— Как ты можешь так думать? Я тебя в тот день даже не видела.

— Так это я виноват? — упрямо повторил он.

— Нет.

Макс поудобнее уселся на стуле и сложил руки на груди с видом человека, который ждет объяснений с невероятным терпением и вежливостью. Нелл даже улыбнулась:

— У тебя все на лице написано, Макс.

— Есть вещи, которые не меняются. Я не поклонник скрытности, ты забыла?

Нет, она помнила. Как раз эта черта и привлекла ее к нему в самом начале, эта его склонность открыто выражать свои мысли и при этом не извиняться, каждым словом, жестом и даже позой показывая, что он за человек.

Ничего не скрывает. Не обманывает. Не прячет.

Вероятно, это был тот самый случай притяжения противоположностей, по крайней мере, вначале. Потому что в этом смысле Нелл отличалась от него, как ночь ото дня, ведь в ней столько было спрятано или замаскировано, столько никому не открытого, обреченного на молчание.

Они спорили только по одному-единственному вопросу: она решительно настаивала, чтобы их растущая близость оставалась абсолютной тайной.

Стараясь протянуть время, Нелл сказала:

— Кое-что все же изменилось, если судить по книгам в твоей библиотеке. Когда-то ты не верил в паранормальные явления.

Он слегка пожал широкими плечами.

— Как я уже говорил, стоит тебе столкнуться с чем-то паранормальным, многое меняется. Открывается… масса возможностей. Или не открывается, как в моем случае. У меня было много времени подумать, Нелл. Двенадцать лет.

Ей хотелось извиниться, но ведь, попади она снова в такую ситуацию, она поступит точно так же.

Остается только жалеть, что возникла такая необходимость.

— Никто из нас, Макс, — осторожно заметила она, — не может вернуться назад и изменить прошлое.

— Я это понимаю.

— Тогда какое это имеет значение?

Он сжал губы.

— Огромное. Что так сильно беспокоило тебя всю ту неделю, Нелл? Если не я или что-то, связанное со мной, тогда что?

Нелл уже решила, что расскажет ему, но, когда пришла пора открыть рот, она снова стушевалась. Ей даже не хотелось вспоминать.

И она сменила тему, но не так решительно, чтобы дать ему повод заподозрить ее в желании увильнуть от ответа.

— Разве ты не хочешь меня спросить, что я увидела в подвале Рэндала Паттерсона?

Макс тяжело вздохнул, все еще демонстрируя ангельское терпение.

— Ладно. И что ты увидела в подвале Рэндала?

Нелл обняла обеими ладонями чашку с кофе и нахмурилась. Она не была слишком шокирована тем, что они обнаружили в подвале, но о неприятных подробностях видения ей распространяться не хотелось.

— Я снова видела Хейли, — просто призналась она.

— Ты хочешь сказать, что… это она была связана с Рэндалом?

Нелл невольно поморщилась и наконец встретилась с ним взглядом.

— И весьма тесно. Самым интимным образом. Причем… все выглядело так, будто они… очень хорошо знают друг друга. Я не удивлюсь, если окажется, что Хейли какое-то время была его постоянной партнершей по субботам.

Макс откинулся на спинку стула и хмуро взглянул на Нелл.

— Милостивый боже. Вот уж воистину никогда не знаешь, чего ждать от людей.

— Увы.

— Тогда почему мне кажется, что, несмотря на шок, ты, в общем-то, не очень удивилась? Ты рассчитывала ее там увидеть?

Нелл ответила вполне уверенно:

— Да.

— Но почему? Из-за ее связи с Люком Ферье?

Теперь она задумалась на несколько секунд.

— Когда Бишоп говорил, будто он уверен, что есть нечто еще, ускользающее от него, какой-то факт, которого мы не знали и который связывал все жертвы, я подумала, не передается ли ему что-то от меня, как бы из вторых рук, и именно поэтому он не может четко определиться.

— Значит, часть его характеристики убийцы была мысленно получена от тебя?

— Да нет. Он, конечно, пользовался своими экстрасенсорными способностями, но обычно его высказывания основаны на чисто полицейских данных, опыте следователя и психологии криминального образа мыслей. Но насчет этого убийцы он что-то почувствовал с самого начала, еще до того, как кого-то сюда послал. А я не могу себе представить, как это могло произойти, разве что он читал чьи-то мысли. Мысли того, кто был связан с этим городом.

— А это оказалась ты.

— Я так думаю.

— Почему не мэр? Кейси с ним говорила еще до того, как он послал сюда своих людей.

Нелл покачала головой.

— Даже самый лучший телепат может читать мысли только определенных людей. Бишоп не умел читать мысли Кейси.

— Но твои может?

— Частично. Трудно объяснить, но у некоторых экстрасенсов есть естественный защитный щит, находящийся ниже уровня его сознательных мыслей, особенно у тех из нас, кто чувствителен к определенным типам энергии. Если Бишоп меня касается, тогда он почти наверняка знает, о чем я думаю, но он редко может проникнуть дальше моих сознательных мыслей. Я не думала, что Хейли может быть связующим звеном между этими мужчинами, тогда во всяком случае, но, возможно, что-то внутри меня, на более глубоком уровне, уже задавалось этой мыслью, и Бишоп это ощутил, но не смог точно определить.

— Ему надо было тебя коснуться.

— Да, он телепат, которому необходимо коснуться человека, установить с ним физический контакт, чтобы знать его мысли. — Нелл пожала плечами. — Я уже сказала, он не мог читать мысли Кейси. Так что все, что он имел, он почерпнул у меня. А о Хейли я подумала только по дороге сюда.

Какое-то мгновение казалось, что Макс будет продолжать разговор об ее отсутствующем боссе, но он слегка тряхнул головой, будто отказывая себе в чем-то, и сказал:

— Значит, ты думаешь, что Хейли была связана и с другими двумя жертвами?

— Я полагаю, что из возможности это превращается в вероятность.

— Ты ведь не хочешь сказать, что она убила кого-то из них собственными руками? Ведь твой босс сказал, что убийца — полицейский и мужчина.

— Даже лучший специалист, к тому же экстрасенс, иногда ошибается. Особенно тогда, когда не имеет полной информации или когда эмоции затуманивают его видение. Может, на этот раз Бишоп ошибается. Может быть, мы все ошибаемся. Вдруг убийца и не мужчина, и не полицейский. Ни одно из убийств не потребовало особой силы, женщина вполне могла справиться. Это даже бы объяснило, почему Люка Ферье опоили чем-то, перед тем как спихнуть в реку. Ведь, будь он в состоянии сопротивляться, ни одна женщина с ним не справилась бы.

— Ответь на первый вопрос, Нелл. Ты же не думаешь, что Хейли прикончила их собственными руками?

Нелл снова опустила взгляд на кофейную чашку и нахмурилась.

— Нет, я этого не говорю. Но я действительно верю, что она способна убить, даже четверых, если на то будет серьезная причина.

— И вашего отца? Его она смогла бы убить, если бы была серьезная причина?

Ее пальцы, обнимающие чашку, сжались крепче.

«Правду?» — спросила она себя мысленно.

— Нелл?

Она ответила, стараясь говорить безразлично, как будто это ничего не значит:

— Да. Если бы у нее была серьезная причина, Хейли могла бы убить и его.

— А она у нее была? У нее была серьезная причина?

«Правду?» — вновь прозвучало в ее мозгу.

— Да, — наконец промолвила Нелл. — У нее была серьезная причина.

— Я уже сам обыскивал это место дважды, — сказал Джастин, когда они с Шелби вошли в квартиру Джорджа Колдуэлла. Типичная квартира на втором этаже, обычный интерьер, выполненный профессионалом, единственное исключение — отсутствующие второе кресло и ковер в гостиной перед телевизором, что сразу бросалось в глаза.

Шелби обратила на это внимание.

— Так это там…

— Мы забрали кресло и ковер в качестве улик.

— Вот как, — поморщилась Шелби.

— Мы не получаем от этого удовольствия, — усмехнулся Джастин.

— Я знаю, знаю. Слушай, ты всегда искал всякие потайные места. Из-за шантажа?

— Это наиболее вероятная версия.

— И ничего не нашел. Тогда давай предположим, что никакого тайника нет, потому что не было и тайн. Если принять это за данность, здесь должно быть что-то, доказывающее, что Джордж не был шантажистом.

— Похоже, ты в этом абсолютно уверена.

— Точно. Джордж не был шантажистом.

Джастин еще не перестал удивляться тому, что сам рассказал Шелби о маленькой черной книжке, но, поскольку ее реакция была мгновенной и ожидаемой, она лишь подтвердила его собственные сомнения. И все же он заметил:

— У нас еще есть копии свидетельств о рождении, которые нам предстоит просмотреть. Может быть, они нам что-то подскажут.

— Будем надеяться, — рассеянно заметила Шелби, хмуро разглядывая квартиру. — Некоторые думают, что Джордж был излишне любопытен, но он никогда даром не тратил свое время. Если он просматривал эти свидетельства о рождении с упорством, достойным лучшего применения, то, значит, он не… он искал что-то определенное.

Джастин слегка прищурился, но ничего не сказал по поводу оговорки, которую, разумеется, заметил. Вместо этого он заявил:

— Можешь поверить мне на слово, в спальне нет ничего интересного. Разве только тебе покажутся подозрительными старые экземпляры «Плейбоя».

— А тут смотрели? В столе? — спросила Шелби.

Совсем маленький столик. Такие держат в гостиной, чтобы хранить там все многочисленные бумаги, связанные с ведением хозяйства.

— В основном финансовые счета. Чековая книжка, банковские документы и прочее. Более важные бумаги он держал в банке. Здесь находится перечень вкладов, которые он делал в фонд, созданный для десятилетнего сына. По словам его вдовы, Колдуэлл копил деньги на его учебу в колледже. Еще некоторые финансовые документы, касающиеся его личных сделок. Ничего особенного.

— Может, я чего-нибудь найду, — сказала Шелби, садясь за стол и выдвигая ящик.

Джастин некоторое время смотрел на нее.

— Это что, предлог, чтобы сунуть свой нос в чужие дела?

Она улыбнулась, не глядя на него.

— Не смеши меня. Тут вот коробка с квитанциями, вы ее просматривали?

— Вроде Мэтт Тортон в ней рылся. — Он вспомнил предупреждение Келли и внезапно почувствовал беспокойство. — Но это было в самом начале, так что лучше мне сейчас еще раз все просмотреть, чтобы убедиться, что там нет ничего полезного.

Шелби передала ему маленькую картонную коробку, и Джастин уселся с нею на диван. Когда он ее открыл, то обнаружил обрывки от билетов в кино, несколько купонов на бесплатную мойку машины и несколько квитанций за последний год, которые Колдуэлл собирал, по-видимому, в расчете на скидку с налогов.

Нашелся там и небольшой листок бумаги, очевидно, вырванный из карманного блокнота. Написанная от руки расписка на сто долларов за подписью Люка Ферье.

— Шелби?

— Да? — Она, нахмурясь, разглядывала лежащий перед ней гроссбух.

— Колдуэлл играл в покер?

— Не знаю, но могу выяснить. А что?

— Если играл, то наверняка с Люком Ферье.

Она взглянула на него, все еще хмурясь.

— Ну, вспомни, что никто из нас не подозревал о любви Люка Ферье к играм. Так что я не удивлюсь. Только сомневаюсь, чтобы Джордж часто играл в карты, он очень бережно относился к деньгам.

— Ты в этом уверена?

— Вполне уверена.

— А что, если Ферье был должен ему сотню в качестве карточного долга?

Шелби подняла брови.

— Ты хочешь знать, пытался бы Джордж получить свои Деньги, если Ферье отказывался платить? Нет, скорее всего. Для Джорджа сотня долларов пустяк. Это дало бы ему повод не давать Ферье в долг или просто больше с ним не играть. Он дважды на одни и те же грабли не наступал.

Этот довод показался Джастину разумным. Он продолжал рассматривать маленький листик бумаги и размышлять.

Получается, что Джордж Колдуэлл, скорее всего, играл в покер или какую-нибудь другую игру хотя бы раз. Оба они, и Люк Ферье и Рэндал Паттерсон, были клиентами его банка. Этого недостаточно, чтобы увязать вместе три первых убийства, но что, если это хотя бы частично объясняет убийство самого Джорджа?

Что, если человек, отличавшийся, по общему мнению, слишком большой пронырливостью, заинтересовался тремя убийствами и, зная всех этих мужчин достаточно хорошо, догадывался, что могло их объединять? И что, если его поиски подтверждения своему подозрению и привели к убийству?

Слишком уж много «если». И, черт возьми, никакого способа убедиться, на правильном он пути или нет.

— Эй, — позвала Шелби.

— Что?

— Эти непонятные доходы Джорджа. Когда он делал вклады?

Джастин достал маленькую черную книжку, которую постоянно носил с собой, и прочитал даты предполагаемых выплат денег шантажисту.

— Все сходится, — заявила Шелби. — С первого до последнего.

— С гроссбухом? И как они там записаны?

— Подожди минутку, у него тут нечто вроде личного кода…. — Шелби нахмурилась и перелистала несколько страниц. Потом кивнула. — А, понятно. Похоже, он года три назад перевел какую-то собственность, сдаваемую в аренду, на имя сына. И с той поры вносит доход на счет фонда, который он собирает, чтобы отправить сына в колледж.

— Все вполне невинно, — заметил Джастин.

— Я же говорила: Джордж никакой не шантажист.

— Тогда почему он должен был умереть? — тихо спросил Джастин.

Шелби повернулась к нему.

— Если он не был шантажистом и у него не было гнусного секрета, тогда он каким-то образом представлял угрозу для убийцы. Может, что-то знал. Поэтому и должен был умереть. Больше я ничего не могу придумать.

— И убийца в результате остался на руках с жертвой, которую ему обязательно надо было привязать к другим убийствам. Иначе полиция станет искать мотив специально для этого случая, — сказал Джастин.

Шелди смотрела на него, не отрывая взгляда.

— И он решил сфабриковать так называемые улики, указывающие на шантаж. Что еще раз говорит в пользу того, что здесь замешан полицейский. Для копа довольно легко было получить хотя бы ограниченный доступ к банковским счетам Колдуэлла, обнаружить регулярные вклады и придумать эту записную книжку, чтобы убийство вписывалось в общую картину.

— Разумно, — согласился Джастин.

— Так что не стоит удивляться, что ты не можешь найти людей, которых он шантажировал, и компромат на них. Большинство других полицейских не стали бы особо искать доказательства, что Колдуэлл действительно был шантажистом. Ведь уже вошло в привычку после убийства ждать, когда всплывут какие-нибудь грязные подробности из жизни убитого. Убийце так было проще.

— И это снова возвращает нас к главному вопросу, — сказал Джастин. — Почему же Джордж Колдуэлл должен был умереть?

К вечеру Нейт Маккарри еще больше разволновался, хотя и не мог понять, что его беспокоит. Он испытывал неприятное и назойливое ощущение, что в течение дня он либо видел, либо слышал что-то важное, на что не обратил должного внимания.

Когда совсем стемнело, он принялся без устали вышагивать по комнатам, по нескольку раз проверяя охранную сигнализацию на дверях и окнах и сожалея, что живет один. Когда зазвонил телефон, у него сердце ушло в пятки.

Он несколько секунд смотрел на аппарат, будто это змея, готовая ужалить, потом хрипло рассмеялся и взял трубку.

— Слушаю.

— Ты заплатишь.

Голос был низким, почти что шепот, без всяких особенностей, он даже не мог определить, мужчина говорит или женщина.

Нейта охватил озноб.

— Что? Кто это, черт побери? — закричал он дрожащим голосом.

— Ты заплатишь.

Он перевел дыхание и постарался говорить спокойно, не показывая, что сходит с ума от страха:

— Послушайте, не знаю, кто вы такой, но я не сделал ничего плохого. Я никому не принес вреда. Я клянусь.

Послышался хриплый смешок, такой же бесполый, как и раньше, но еще более жуткий, и снова шепот:

— Ты заплатишь.

Связь прервалась с мягким щелчком, и в трубке послышались короткие гудки.

Нейт медленно повесил трубку и уставился на аппарат, не чувствуя ничего, кроме дикого ужаса.

— О господи, — простонал он.