Шип и хаос. Факультет отверженных (СИ)

35

— Здорово ты наказала этого рыжего стихийника, — Зоуи по заведённой традиции весело ткнула меня в бок.

— Всего-то наслала иллюзию чёрной медузы, — скромно заметила я, притворно потупившись.

На самом деле меня распирало от гордости. Я выстояла против боевого мага во втором в жизни испытании и наказала врага.

— Медузка прекрасно прилепилась к его наглой роже, — поддакнул парень Зоуи, обнимая подругу сзади за плечи.

Когда поблизости не было Свана, все чувствовали себя свободнее. Наставник мальчиков предпочитал держаться особняком, точно не принадлежал к кругу отверженных. Не присоединился он к нам и сейчас. Размышляя о зачарованной комнате, я решила, что это неспроста.

— Он так забавно размахивал руками, — продолжала веселиться Зоуи.

После очередного турнира мы собрались в лазарете, чтобы Михель осмотрел ожоги и мелкие раны от магии боевых волшебников. Урса деловито помогала лекарю, заботясь, точно мать беспокойного, но любимого семейства. Мы и правда ощущали себя семьёй, члены которой всегда постоят за близкого человека.

— Надеюсь, он найдёт запасные штаны, — я расхохоталась, вспомнив, что творилось в турнирном зале.

Я отомстила рыжему, который снова встал со мной в пару. Он визжал как перепуганная свинюшка, чувствуя распластанную скользкую тварь на своей коже. У ректора от злости чуть глаза не лопнули, а Эссар…

Готова поклясться, что наш декан улыбался и подбадривал меня взглядом!

Залюбовавшись Гастоном, я чуть не пропустила злобный выпад соперника, но вовремя подставила заранее сплетённый щит, отбивала одну атаку за другой. На этот раз вырастить кристаллы никому не удалось. Мы искренне радовались, что друзья останутся на факультете. Для работ по добыче хаотита наши дары ещё не созрели.

— Вы хорошо держались. Молодцы! — кивнул декан, заглядывая в комнату.

Я всё чаще замечала, что Гастон забывает о своей противной маске безразличия и скуки, которую так любил демонстрировать прежде. На занятиях декан оставался строгим наставником, в присутствии ректора играл роль верного слуги, а в свободные минуты неожиданно менялся, показывая, как дорожит каждым из нас. Почему-то при мысли об этом на сердце становилось радостно и светло.

Во мне так же что-то необратимо изменилось. Я стала замечать многое, что раньше отбрасывала, не желая признавать чужую правоту. Всю дерзость Дикого шипа я направила против убийцы Жюли и стихийников, решив поверить Гастону Эссару.

Да-да! Я не понимала, что мне делать с новыми чувствами, но ненавидеть больше не могла. У нас с Эссаром было общее дело, требующее действовать сообща. А ещё я надеялась разузнать о секретных приготовлениях декана вместе с Михелем и Урсой.

Я совсем перестала узнавать себя прежнюю и с нетерпением ждала практикумов, которые вёл Гастон, ждала появления высокой фигуры Эссара в галерее или на тренировочной площадке. Лиль только грустно улыбался, наблюдая за мной.

При встрече декан неизменно, но словно невзначай касался меня долгим взглядом, многозначительно прикрывал глаза, пряча тревогу, или улыбался краешками губ, будто мы были в тайном сговоре.

Впрочем, так оно и было!

Речь Эссара на похоронах Жюли почти разорвала всем сердце. В узком кругу, где были лишь свои, он вложил в прощальные слова истинные, человеческие чувства. Девочки заплакали, а мальчишки стояли, сжав кулаки. Лиль признался, что любой желал найти и наказать убийцу маленькой колдуньи.

Я много раз мысленно возвращалась к словам Эссара. Они отозвались в моей душе горечью и решимостью:

— Мы запомним эту девочку, как и других наших сестёр и братьев. Все они стали воинами, павшими за свободу: здесь или в подземелье, у северных границ или в столице Союзных земель. Никто не придёт и не защитит нас! Защитники — это мы! Вместе — мы живы!

Если бы ректор Америус слышал речи Гастона Эссара…

К счастью, даже секретарь Совета магов — красавица Элизи — носа не показала на похоронах. Она, как и многие стихийники, не считала магов хаоса людьми, достойными скорби или сожаления. Отверженных оставили наедине с их потерей, а Эссар будто готовил нас к чему-то важному, что потребует сил и веры.

Тогда же я и Эссар расставили ловушку для чудовища.

Мы стояли рядом со статуей Глунадр на старом кладбище. Гастон разрешил захоронить Жюли здесь, а не у крепостной стены, куда отвозили погибших в подземелье рабов. Сокурсники молча прощались или говорили тёплые слова о погибшей подруге.

Я обвела взглядом всех присутствующих: студентов и наставников. Медленно, весомо, будто зная нечто важное, и произнесла заранее продуманную речь:

— Я недолго знала Жюли, но успела полюбить, как сестру. И она доверяла мне, делилась мыслями и чувствами. Однажды Жюли призналась, кого она боится сильнее всего, кто терзает её тело и душу. Я дала слово не разглашать эту тайну, но смерть колдуньи всё изменила…

Прошло несколько дней. Я больше не встречала жуткой тени, но постоянно чувствовала опасность за спиной. За мной наблюдали, или я слишком прониклась идеей побыть приманкой.

— Кирстен, мне нужно поговорить с вами. Лиль? И вы…

Задумавшись, я не сразу услышала голос Эссара, зовущий меня и фейри. Декан уже убедился, что его подопечные серьёзно не пострадали во время турнира. Его тревожили и другие проблемы. Наши общие…

Вместе мы вышли в галерею, скрылись в одной из ниш у окна.

— Кирстен, — Гастон тут же с мягким осуждением покачал головой. — Иллюзия была хороша, но не стоит дразнить зверя. Мне стоило больших усилий убедить ректора не отправлять вас на нижний ярус. Однажды Америус исполнит задуманное. Я обещал, что вы больше не будете столь дерзки и отработаете проступок.

— Подумаешь! — Я беспечно повела плечом. — Опять уборка на кладбище?

Эссар скрыл улыбку, желая сохранить образ сурового и скучного бюрократа, строго ответил:

— Придёте сегодня после обеда ко мне в кабинет. Там нужно немного прибраться и расставить книги. Для отчёта перед ректором этого будет достаточно.

Я заметила, как Лиль сжал челюсти и отвернулся к окну, а у меня предложение Эссара вызвало интерес. Мне хотелось снова поговорить с ним наедине. К тому же история про учёного и способ снять клеймо не выходила из головы.

— Хорошо, господин декан, — согласилась я, изобразив смирение, а сама уже думала, как от души пороюсь в книгах и замучу декана вопросами.

Эссар бросил взгляд на дверь в лазарет, затем осмотрел галерею, проверил, чтобы никто не подслушал разговор.

— Теперь о нашем деле, — понизив голос сказал он. — Кто-нибудь расспрашивал о тайне Жюли после похорон?

— Зоуи и девочки полюбопытствовали, — призналась я. — Обычное дело. Не настаивали, когда я ответила, что расскажу только декану.

— Что у вас говорят? — Эссар обратился к Лилю.

Фейри рассеянно крутил пальцами пуговицу на курточке и словно не слушал нашу беседу.

— Никто не верит, что это кто-то из наших, — Лиль всё же прекрасно уловил вопрос. — Обсуждать боятся. Сван злющий, как слышит про убийство, ищет повод наказать.

— Про Свана я понял, — Эссар напрягся, по лицу пробежала чуть уловимая тень. — Я запретил пользоваться комнатой под лестницей. Разберусь.

— Призрак притаился, — предположила я.

— Или это маг, о котором мы не знаем. — Эссар так и не принял для себя, что преступник среди нас.

Меня удивляла его вера в…

В нас?! В отверженных?!

Гастон Эссар был готов до конца отстаивать тех, кого хорошо знал. Оказалось, что братство для него не пустой звук.

У меня часто-часто забилось сердце, когда я поняла это.

— Я проверю защиту, — он провёл ладонями вдоль моего тела. — Лиль, я рассчитываю на вас. Будьте рядом с девочками.

Когда мы договорились о ловушке для убийцы, Эссар сплёл для меня дополнительные щиты. Они прикроют от чужой магии или физического нападения. Они же дадут знать Эссару, что я в опасности.

Гастон подправил заклинания. Жар опалил меня изнутри: приятно, волнующе, горячо. Я ощутила, как вспыхнули щёки. Я так и осталась стоять, когда декан ушёл: раскрасневшаяся и позабывшая обо всём.

Слова Лиля прозвучали для меня громом среди безмятежно ясного дня:

— Иногда я жалею, что мне достался дар оракула, прекрасная Кирстен.

— Почему? — Я удивлённо заглянула в сияющие, но грустные глаза фейри.

— Не будь его, я мог бы верить, что мои желания исполнятся, но у оракула нет иллюзий и надежд.