Шип и хаос. Факультет отверженных (СИ)

8

О, чудо! На факультете была горячая вода! Кристаллы хаотита трудились без устали.

Меня разморило после душа, но, лёжа на узкой и жёсткой постели, я заснула не сразу: думала, что тут же забудусь, едва коснувшись головой подушки, а вышло иначе.

Я словно опять стала десятилетней девочкой, привыкающей к новому дому, чужой комнате, вещам и незнакомым людям. После жизни в трактире дом опекуна стал для меня сказочным дворцом, не то что рассыпающаяся от древности Академия с тюремными порядками, где я обосновалась теперь.

Я долго таращилась в потолок, вслушивалась в размеренное дыхание девочек и наставницы. Жизнь Урсы ничем не отличалась от быта студенток, тесно переплеталась в мелочах и укладе. Такого я не ожидала, хотя ничего не знала о порядках в Академии.

Нервное возбуждение дня не покидало. Перед глазами, вопреки желанию, всплывали образы холодного Гастона Эссара, раскинувшего руки в объятиях паука, и Лиля с серебристым ореолом вокруг головы: ясные глаза юного мага казались чистым хрусталём.

Илма неизменно появлялась рядом с приятелем и грузом висла на молодом фейри, а белокурая красотка Элизи с никчёмным даром стихий заразительно смеялась прямо в лицо новоявленной студентке.

Я решительно перевернулась на другой бок…

Притягательный, мужественный Эссар и в воспоминаниях оставался презрительно спокойным. У меня тряслись колени, а сердце в груди то замирало, то неслось вскачь. Казалось, я должна отстоять себя, победить врага, скрытого в тени.

Я распаляла в душе ярость, чтобы не думать о том, как декан прижал меня, чувствовала опасность и…что-то ещё, неуловимое и раздражающее.

Видела я и другое лицо Гастона: застывшее болезненной маской, помертвевшее всего на мгновение, но въевшееся в память.

Что я ему сказала? Чем зацепила настолько сильно, что бесчувственный бюрократ потерял самообладание?

Всё детали стёрлись под натиском событий и переживаний.

«Отстань! Чего привязался?! Ненавижу предателей» — Разозлившись, я ткнула кулаком подушку и опустила веки.

Сон милостиво коснулся сознания. Ненадолго задремав, я очнулась от дуновения ветерка. Приоткрыв глаза, заметила, как в дверь выскользнула маленькая девичья фигурка, мелькнули медные локоны. Я удивлённо приподнялась на постели.

Куда это Жюли направилась среди ночи?!

Я огляделась — все спали. Кровать молоденькой колдуньи пустовала, халатика не было на стуле. Из разговоров вечером я выудила немного сведений о студентках, с которыми мне предстояло жить. Жюли оказалось чуть больше шестнадцати: открытая, любознательная и наивная девочка. Какое дело могло заставить такую голубку красться в темноте?

Мысленно пожав плечами, я откинулась на подушку и задремала.

Во второй раз из небытия меня выдернули странные звуки, словно где-то под кроватями, в пыльном углу забился котёнок и жалобно попискивал. Чем яснее становилось в голове, тем чётче трагичное мурлыканье обращалось всхлипами.

— Спокойно, девочка, спокойно. — Узнаваемый шёпот Урсы был со сна чуть хриплым.

Приоткрыв глаза, я разглядела две скрюченные фигуры на постели Жюли. Худенькие плечи студентки вздрагивали, опущенная голова прижалась к груди наставницы. Урса гладила Жюли по волосам и спине.

— Сколько раз я просила не ходить к Гас…к господину декану, — ласково увещевала Урса. — Не мучь себя и не требуй невозможного. Ты ставишь его в неловкое положение. Ну что нам с тобой делать? Вот и рубашку порвала. И где умудрилась зацепиться?

Жюли тоненько и отчаянно подвыла, отзываясь на слова наставницы. Спящие девушки заворочались в постелях, но ни одна не проснулась. Или все сделали вид, что ничего не слышат.

«Во дела! Малышка Жюли влюблена в мерзкого предателя?» — изумилась я и сделала уверенный вывод, сильнее возненавидев Эссара: — «Заморочил девчонке голову и бросил».

Я не ожидала почти материнской теплоты от Урсы, но той удалось удивить.

— Ложись, — шепнула Урса плачущей девушке. — Давай! Утром всё станет иначе. Вот увидишь!

Некоторое время я слышала, как Жюли сдерживает рыдания, а Урса со вздохом устраивается в кровати, чтобы поспать ещё пару часов. Напрасно я думала, что богатый на события день окончен и реальность приобретёт более понятные очертания. Небольшое сообщество магов хаоса, заточённых в Академии, хранило собственные секреты.

За окнами начало светать, когда меня будто толкнуло изнутри. Я ощутила всплеск магии поблизости, встрепенулась, таращась в полумрак комнаты. Происходило нечто непонятно и необычное.

Жюли свернулась калачиком на краю постели и с головой накрылась одеялом. Девочки дышали спокойно, но я продолжала чувствовать на себе чужой взгляд. Две маленьких алых точки, окружённые дымкой, вспыхнули над моим одеялом. Фиолетовый сгусток уплотнялся и обретал форму.

— Какого демона! — прошипела я, но не двинулась с места, наблюдая за появлением уродливого существа, примостившегося в ногах.

Я подтянула колени к животу и села, опираясь на железную спинку кровати. Сегодня днём я удачно сплела материю хаоса в иллюзию огромного паука, чтобы напугать декана. Теперь кто-то повторил фокус, заменив отвратительного арахнида на банальную крысу. Злые красные глазки, туманная фиолетовая шерсть, кривые зубы, торчащие в распахнутой прорехе рта: такое вряд ли захочешь увидеть под утро в собственной постели.

Я выровняла дыхание, обдумала ситуацию: у всех в корпусе отверженных поставлены ограничивающие метки; никто не причинит настоящего, смертельного зла, просто не сумеет преодолеть магический запрет.

Пугающий образ был создан магом хаоса, значит, его возможно уничтожить, как это сделал Гастон Эссар. Декан попросту сожрал магию ведьмы. Почему бы и ей не забрать чужую материю себе?

Я не спускала глаз с дымчатого монстра. Поделка вышла нелепой и грубой. Вспомнив заклинание поглощения, я потянулась и шлёпнула ладонью по крысе. Пальцы провалились в пустоту. Короткий импульс магии хаоса прошёлся по телу, наполнив меня дополнительной силой. Рядом мелькнула чужая тень.

Не успев ничего сообразить, я оказалась опрокинута навзничь поперёк кровати. Сверху навалились, придавили грудь коленом, подушку кинули на лицо.

У меня потемнело в глазах. Я с хрипом втянула воздух, которого сделалось так мало, что это отозвалось в груди болезненным ужасом. Паникуя, я выгнулась, слепо заколотила руками и ногами, стараясь попасть по неизвестному врагу и сбросить подушку. Несколько раз удары достигли цели, и хватка нападавшего ослабла.

Магическая печать, оставленная деканом, сдерживала в желании дать настоящий отпор, но и враг страдал от того же бессилия. Ощутимые щипки обожги предплечье, бок, бедро: места, куда беспорядочно прикасались чужие пальцы.

В детстве мне случалось драться и уворачиваться от ударов мальчишек старше себя. Жизнь в трактире с сомнительной репутацией всегда проходила на острие настоящей борьбы. Хозяин забегаловки и комнат для свиданий старался побыстрее избавиться от нежеланных последствий случайных связей. Я задержалась в трактире несколько дольше обычного, а дети из «Весёлого кролика» всегда были объектом насмешек для жителей квартала.

В этот раз враг дрался неумело, используя слабые тычки. А чего ещё можно ожидать от одной из соседок по спальне?

Проклятая печать оставила юным колдуньям мало возможностей для атаки.

Утренний свет постепенно просачивался в комнату, но я пока не видела лица соперницы, щурилась и извивалась змеёй, следуя интуиции.

— Самая хитрая, да?! — глухое сопение и ядовитый шёпот просочились в сознание. — Думаешь, состроила глазки, подмигнула, булочкой угостилась, и дело сделано? Предупреждаю, козявка — Лиль мой! Я его два года приручаю! Это мой парень!

— Илма?! — догадалась я, собралась с силами и отпихнула разъярённую девицу. — Приручай дальше, раз считаешь его зверушкой! А я позволю Лилю самому выбрать, с кем дружить!

Одним рывком я сменила позицию. Блондинка перевалилась набок. Светлые пряди закрыли глаза.

Она взвизгнула:

— Не смей и смотреть в сторону фейри!

Откинув подушку, я оседлала Илму и за кисти прижала к постели.

— Всё? Успокоилась?! — Я не сдерживалась. — Тронешь меня снова, и я тебе патлы вырву! Будешь лысая Лиля соблазнять! Я — Дикий Шип! Запомни и обходи стороной!

Я хорошо знала, что врага следует сразу поставить на место, показать силу и решимость. Получив отчаянный отпор и расквашенный нос, большинство насмешников из нищего квартала не торопились повторить стычку.

Илма брыкалась и фыркала. Спальня ожила, очнулась от сонного забытья. Девочки приподнимались в кроватях, таращась на драку.

Урса кинулась ко мне, гордо восседавшей на придавленной блондинке.

— Илма! Кирсти! Что вы творите?! Остановитесь!

Наставница обхватила меня и потянула назад, а поверженная Илма соскользнула на пол, пнув напоследок коленом.

Вот зараза! Больно!

Илма побежала к двери.

— Никак не уймёшься! — взвинченная выходкой, я схватила подушку, успевая догнать девицу и треснуть несколько раз промеж лопаток.

Мы вылетели в коридор под дружные крики соседок:

— Давай! Кирсти! Так её!

Поддержка меня вдохновила. В пылу борьбы я не заметила, что по широкой галерее шли двое людей, к чьим ногам мы с визгами и повалились.

— Признай, что проиграла, белобрысая! — торжествующе провозгласила я, снова оседлав притихшую нахалку. — Дикий Шип всегда побеждает!

— Кирстен Шип! — Точно ведро ледяной воды вылили за шиворот, так прозвучал знакомый мужской голос.

Я вскинула голову, успевая рассмотреть красотку-стихийницу в элегантном вечернем наряде, с идеально уложенными белокурыми локонами и скучающим взглядом. Элизи, кажется так, звали любовницу Гастона Эссара, смотрела на нас с досадливым недоумением.

Мы замерли на полу перед самим предателем Эссаром. Приталенный, с серебряными пуговицами, тёмный сюртук плотно облегал высокую, стройную фигуру, подчёркивал широкие плечи и несгибаемую прямоту мужественной спины. Он выглядел словно завсегдатай светских вечеров столичной аристократии. Стало ясно, что вместе с Элизи они провели ночь вне стен корпуса.

— Привести себя в порядок и немедленно в мой кабинет. Обе!

За внешним холодом декана бушевала настоящая ярость. Мой дар помог ощутить это пламя. По спине предательски поползли мурашки, и задрожали колени. Собственный огонь сжался в груди до маленького, тугого шарика, мешавшего дышать.

Я внезапно осознала, что сижу в одной ночной рубашке, растрёпанная и разгорячённая потасовкой. В душе заворочалось что-то похожее на стыд. Так непривычно и неожиданно.

Какого демона Эссар смущает меня?!

— Давно пора усмирить этих диких девиц, — фыркнула Элизи, кутая обнажённые плечи в тонкий, воздушный шарф. — И как ты терпишь этих несносных животных?

Гастон Эссар резко развернулся на каблуках и не оглядываясь пошёл прочь, только бросил сквозь зубы:

— Позволь напомнить, что я один из них, Элизи. Идём, я отдам бумаги для Америуса.

«Сама ты животное! Ещё и со слабой магией», — со злой обидой подумала я, сверля взглядом затылок Элизи.

Перед глазами ожили образы, которые я никак не могла видеть, но воображение дорисовало всё в самых ярких красках: Гастон сжимает в объятиях белокурую красавицу, впивается поцелуем в пухлые губы, толкает смеющуюся Элизи на стол, откуда предусмотрительно убраны бумаги и карандаши…

— Дрянь! — Кулаки сжались сами собой.

Я не сразу вернулась к реальности. Наставница замешкалась, пока надевала халат: выбежала из комнаты к окончанию событий. Поджав губы, Урса за руки повела нас в спальню.

— Взрослые девицы, а что творите?!

Урса покачала головой, рассаживая меня и Илму по кроватям: оставалось подчиняться и молча сжигать соперницу взглядом. Будет мне ещё иллюзорных чудовищ подкидывать!

Наставница встала между кроватями, словно секундант перед дуэлью. Я читала о поединках, когда опекун научил меня складывать буквы в слова. Он всегда поощрял мою тягу к книгам. Так я о многом узнала. В том числе и о дуэлях между аристократами.

— Сейчас приведёте себя в приличный вид и пойдём к господину Эссару. Что за кошка между вами пробежала? — поинтересовалась Урса.

— Новенькая накинулась на меня. Я тут ни при чём! — вздёрнув носик сообщила Илма. — Она хотела натравить на меня иллюзию! Я проснулась, когда новенькая шарила у меня в тумбочке. Воровка!

— Верно, тебе показалось со сна, — покачала головой Урса.

Илма надула губы, миловидное лицо некрасиво скривилось.

— Так стыдно перед господином деканом. Какой позор! — нарочито громко взревев, она упала лицом на подушку.

Я на миг забыла о негодяе Эссаре и, распахнув глаза, уставилась на Илму — чуть не задохнулась от возмущения.

«Спокойно, Дикий Шип, спокойно», — я сделала несколько медленных вдохов. — «А чего ты ожидала от тюремной крысы?»