Шип и хаос. Факультет отверженных (СИ)

41

Очнулась я от назойливого шёпота Элизи: трудно не узнать капризный тон и вязкую патоку слов вперемешку с ядом гадюки.

— Гас, что происходит? Ты срываешься с места, как безумный кружишь по факультету, отмахиваешься, словно от никчёмной девчонки. Ты спутал меня со своими подопечными? Мы не закончили работу с отчётом.

— Сейчас я не смогу уделить время бумагам, — неохотно, так же шёпотом, ответил Эссар.

— Не в бумагах дело, Гас, — смягчилась секретарша, замурлыкала ласковой кошкой. — Я мечтала о другом. Не будь таким неприступным. Мы не насладились одиночеством…

Нетрудно было представить, как красавица виснет на шее Эссара, тянется к сурово сомкнутым губам. Меня точно ужалило изнутри. Я зажмурилась, не желая видеть ничего подобного даже в воображении.

— Оставь, Элизи! — оборвал её Гастон. — Не хочу продолжать разговор об этом!

Я чётко услышала беспокойные шаги за ширмой, вздох Элизи. Скользнув взглядом по стенам и потолку, поняла, что снова нахожусь в лазарете. Голова и тело казались лёгкими, пустыми, но подниматься совсем не хотелось.

— Ты обезумел из-за дерзкой ведьмы! — нервно сорвалась Элизи.

— Тише! — Он разозлился.

— Избегаешь меня. Носишь её на руках. Кидаешься на всех без повода.

— Тебя это не касается.

— Я секретарь Совета магов, личный помощник ректора: меня касается всё, что происходит в Академии и Союзных землях, — высокомерно парировала Элизи. — Напомню, что ректор Америус первое лицо государства и управляет не только Академией. В его руках власть, а значит, и в моих то же. Здесь я решаю, о чём говорить и что требовать от служащего.

— Тебе лучше уйти, — отделяя слова, произнёс Эссар. — Не в твоей власти заставить меня.

Элизи не остановила холодная ярость в голосе Гастона.

— Ты отверженный: раб без клейма. Я возвысила тебя, позволив прикасаться к себе, любить, проявлю милость и теперь. Даю возможность искупить грубость и пренебрежение. Сейчас мы пойдём к тебе и…

— Любить?! — с насмешкой переспросил Эссар. — У стихийников странные представления о любви. Больше ничего не будет, Элизи. Я не игрушка для постельных утех.

Я замерла, вслушиваясь в сгустившуюся тишину. Отчего-то сильно забилось сердце, и я опять ощутила волну слабости, как недавно в комнате под лестницей. Волнение забирало силы не меньше паразитов из разлома или безумного Свана. Теперь уже мёртвого мерзавца. Ведь так? Я не была уверена, что верно помню события. Прошлое заволокло неприятным туманом.

— О, дорогой Гастон! Я неплохо развлеклась со строптивой игрушкой! — рассмеялась Элизи.

Притворная беззаботность и веселье не обманули меня. Я догадалась, какую обиду нанёс Эссар любовнице. Бывшей любовнице…

Эта мысль неожиданно доставила мне удовольствие. Губы сами растянулись в улыбке.

— Вот и славно, — выдохнул Гастон.

Он не был настолько чуток к полутонам и не понял подвоха.

— Раз уж нас больше ничего не связывает, то старику Америусу будет интересно узнать, что ты служишь не Совету, а своим отверженным.

— Это домыслы, Элизи. Бездоказательный оговор, — спокойно отозвался Эссар. — Америус слышит сотни таких каждый день, а я послушно исполняю все приказы Совета.

— А что с твоим подчинённым? Сван, кажется?

— Что с ним не так? — голос Эссара сделался ледяным.

— Не притворяйся, Гас. Я успела кое-что увидеть, когда ты носился со студенткой на руках. Не забывай, что секретарь в курсе многих дел, даже тех, о которых не говорят вслух. Смерть одной студентки, нападение на другую… А эти странные случаи в парке? Совету магов не понравится, что один из хаотиков вёл себя с опасной вольностью, а декан покрывал его тёмные делишки.

— У тебя богатая фантазия, Элизи. Этого недостаточно для обвинения, — рассмеялся Гастон.

— Зато достаточно, чтобы вызвать возмущение среди студентов и преподавателей-стихийников. Гнев толпы бывает опаснее немилости власти.

— Я не могу вам препятствовать, госпожа Мураи.

— Только попробуй!

Послышался сердитый стук каблучков, хлопнула дверь. Я невольно села на кровати, точно подброшенная этим гневным ударом. Элизи отомстит, точно не спустит оскорбления!

— Кирстен? — Эссар стремительно очутился рядом и присел на краешек постели. — Позвать доктора Михеля?

Я ответила не сразу, впитывая каждую чёрточку облика Гастона: встревоженный, красивый и решительный. Всё остальное словно отступило на время.

— Не нужно. Мне лучше.

Он смотрел внимательно, будто не веря, что я жива. Даже быстро коснулся моих предплечий, тут же отдёрнул руки и покачал головой.

— Мне жаль, что тебе пришлось это пережить и увидеть смерть негодяя.

— Это было необходимо. Ради всех. — Мне хотелось успокоить Гаса, сказать что-то хорошее. — Больно? — Я провела пальцами по повязкам, стянувшим ладони. — Магический ожог.

— Совсем нет. Михель знает хорошее средство, — Гастон улыбнулся.

Мы молчали. Я смотрела Гастону в глаза, касалась рук, думая, что забыла о чём-то важном. От памяти остались одни обрывки. Мысли то и дело уплывали или тонули в потоке приятных ощущений от близости Эссара. Казалось, что финал истории Свана сломал невидимые стены между нами.

В комнату заглянул Лиль.

— Твой друг, — плечи Эссара опустились, губы сжались. — Он помог разыскать тебя. Прошёл короткий сигнал об опасности, а потом тишина…

Декан поднялся, мигом превращаясь в отстранённого и холодного чужака.

— Защиту уничтожили паразиты в комнате под лестницей. Сожрали магию, — объяснила я.

Эссар жестом пригласил Лиля. Тот пришёл не один: Илма сопровождала фейри, но держалась чуть позади, словно опасалась, что я её прогоню.

— Магия фейри и немного способности оракула, — легко бросил Лиль. — Я увидел твои следы и близость тьмы.

— Оставлю вас, — подчёркнуто вежливо, но строго кивнул Эссар и ушёл, прикрыв за собой дверь, а я тут же почувствовала пустоту.

Захотелось выбежать вслед за Гастоном, обнять, молчать и слушать биение его сердца, как это было после избавления от Свана.

— Поправляйся, — Илма протянула мне пакетик пахнущей ароматной сдобой с ванилью. — Девочки передают тебе самые тёплые пожелания.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Я скоро вернусь. Теперь-то зло ушло, оракул? — Я подмигнула Лилю.

— Зло никогда не уходит, прекрасная Кирстен, — всё-таки с улыбкой ответил фейри. — Но мы всегда готовы бороться.

— Готовы, — согласилась я, чувствуя неловкость.

В присутствии Илмы ощущалось какое-то напряжение, недосказанность, которая не имела выхода. Лиль держался на расстоянии, хотя я видела, как он хочет обнять меня.

Дочка банкира несколько раз перевела взгляд с меня на Лиля, с Лиля на меня.

— Я… — Она мотнула головой, сжала кулаки, губы задвигались, силясь произнести какие-то слова. — Я возвращаю твоё обещание, Лиль Роуз! — выпалила Илма. — Собственной волей отпускаю тебя, фейри! Будь свободен!

Она выбежала из лазарета, оставив нас вдвоём.