Шипы похоти

ТАТЬЯНА

я

Горячее дыхание Илиаса на моей коже и его яростные претензии вызвали дрожь по моей спине.

Я изобразил выражение лица, понимая, что Василий наблюдает за нами. Я должен был знать, что возня с Илиасом в конце обернется для меня укусом под зад. В нашем мире с мужчинами играют только дураки.

Кажется, я был одним из этих дураков.

Я сосредоточился на официантах, которые быстро подошли с едой. Пока его подавали, его аромат разливался по воздуху. Морепродукты и курица. Мой любимый. Вот только чем-то эта еда пахла. Возможно, это было плохо. Сгнивший. Я сморщил нос. Слюна собралась у меня во рту, и я сглотнул. Температура моего тела повысилась, что усилило тошноту. Это была горячая вспышка, похожая на штормовой нагон.

«В чем дело?» Иллиас, должно быть, почувствовал мой дискомфорт.

Я резко встал и направился в ванную. Мир закружился, и моя тошнота усилилась. Я схватился за живот от такой силы. Я понятия не имел, как и когда Иллиас оказался рядом со мной и схватил меня за руку.

«Татьяна, в чем дело?»

«Меня вырвет», — прошипела я, бросаясь к ближайшей ванной, но мои ноги были недостаточно быстрыми.

Иллиас подхватил меня на руки и поспешил в ванную, затем помог мне спуститься, как раз вовремя. Сильные толчки сотрясали мое тело, когда я выплеснул все, что съел сегодня, в унитаз.

Сильные руки ласкали мою спину, описывая успокаивающие круги, а отвратительные звуки вылетали из моего рта.

«В чем дело?» Голос Василия раздался позади меня как раз в тот момент, когда мое тело сотрясла еще одна волна сильных толчков.

— Ей нужен врач, — совершенно спокойно сказал Илиас, присев на корточки рядом со мной и не переставая гладить меня по спине. Как будто для пахана было нормально сидеть на кафельном полу рядом с женщиной, которую рвет кишками.

Стоя на коленях над унитазом, я вытер рот тыльной стороной ладони.

— Мне не нужен врач, — твердо пробормотала я, подозрение бурлило в моей груди. «Я просто съел что-то плохое, вот и все».

— Ты даже не начал есть, — заметил Илиас. То, как он смотрел на меня, вызвало в моей груди вспышку паники. Как будто он уже знал, что я беременна, и решил, что со мной сделает.

Я проигнорировала чувство толчка и поднялась на нетвердые ноги, затем направилась к раковине, в то время как две пары глаз наблюдали за мной. Я прополоскал рот, а затем медленно обернулся.

Не обращая внимания на обращенные на меня темные глаза Константина, я посмотрела в глаза Василию. «Брат, ты не против, если я пропущу ужин? На случай, если я что-нибудь поймаю.

Как ребенок.

Нет, я не мог делать поспешных выводов. Нет надежде. Нет мечтам. Это сделало реальность слишком великой, чтобы с ней можно было справиться.

Это могло быть что-то, что я съел. Этим утром. Или, может быть, болезнь желудка. Я закусила губу, ожидая его ответа, но Василий продолжал молчать, наблюдая за мной.

— Эмм… Раньше я держал Мариетту. Следи за ней, вдруг она заразится. Это должно убедить его, что я действительно беспокоюсь по поводу этого заболевания желудка. Моя племянница никогда не могла забеременеть. Так что да, здесь я был мастером интриганства.

Я нервно переминалась с одной ноги на другую, боясь, что брат или, того хуже, Константин прочитает мои подозрения на моем лице.

Дверь распахнулась, и вошла Изабелла. — С тобой все в порядке?

Ее взгляд скользнул по Илиасу, и в ее глазах появилось странное выражение. Как будто она пришла к откровению, которое не была уверена, что ей это нравится.

Мой язык скользнул по нижней губе.

«Да, ошибка или что-то в этом роде», — сказал я, сохраняя голос, даже когда мое сердце колотилось от возможностей. Надеяться. Надежда была для дураков, но погасить ее было невозможно.

«Позвольте мне вас осмотреть», — предложила она, затем ее глаза обратились к мужчинам.

Василий напрягся, слова, которые я сказал ему несколько месяцев назад, все еще висели между нами. Они были горькими и неправыми. Я никогда не должен был говорить ему, что ненавижу видеть то, что у него есть, его счастье. Ревность — отвратительная вещь, и мои братья более чем заслужили свое долго и счастливо.

Василий не знал, сколько раз я сожалел об этих словах; как бы мне хотелось никогда их не произносить.

"Это было бы прекрасно. Спасибо, Белла.

Воздух изменился и расслабился. Взгляд Василия смягчился, в них пронеслось понимание. Все эти месяцы между нами сохранялось беспокойство. Только в этот самый момент те горькие слова, которые я сказал ему перед тем, как он отвез меня в больницу накладывать швы, а не моего лучшего друга, облегчили боль, которую я ему причинил.

— Я ее получила, — заверила его Изабелла с улыбкой. — Вам двоим лучше вернуться к ужину.

Василий опустил свое высокое тело и поцеловал ее в щеку. «Спасибо, малышка».

И все это время Илиас смотрел на меня с тревожной убежденностью в глазах, в то время как мое сердце бушевало в груди. Но тени таились в его глазах и в моем разуме. Где-то глубоко в моей душе.

Он знает.

Знающий блеск в темных глазах Илиаса подсказал мне, что он, должно быть, пришел к тому же выводу, что и я.

«Я бы хотел присутствовать», — заявил он, подтверждая мои подозрения.

— Я так не думаю, — прошипел я. «Ты просто чужой».

Я впился взглядом в Илиаса, который стоял рядом с моим братом таким же высоким, как темный ангел. На его лице была маска абсолютного спокойствия, на лице не было ни единой эмоции. Но его выдали глаза.

Они были не такими холодными. Или темно. Взгляд захватил его и задержал, обещая долгие ночи, грубые руки и потные тела под черными атласными простынями.

«Татьяна, вы хотите мне что-то сказать?» Голос Василия был тихим, но я это хорошо знал. Это был тот голос, который он использовал, когда я сделал что-то, что поставило под угрозу семью. Такое случалось редко, но мне понадобился всего один раз, чтобы выучить этот тон.

"Нет." Мы оба знали, что я лгу, но я выдержал его взгляд. «Вы и ваш гость возвращаетесь к ужину». Мои глаза метнулись к Илиасу, а затем снова к моему брату. — Пожалуйста, — прохрипела я, молча умоляя его.

В моих глазах, должно быть, отражалось мое отчаяние, возможно, мои подозрения, что он прав и что я действительно беременна, потому что его взгляд горел.

Ирония жизни не ускользнула от меня.

Двенадцать месяцев назад я молился о маленьком чуде. И теперь я беспокоился о том, что это маленькое чудо будет означать для моего будущего.