В основном я работала дома в последние несколько месяцев моей беременности, когда по-настоящему округлилась. Не то, чтобы я пыталась скрыть это от кого-то, а больше из-за того, что Макс не хотел, чтобы ребенок находился вокруг этой суеты и беготни на съемках, потому что, как он выразился: — Это может вызвать стресс.
— Так, ты не хочешь, чтобы у ребенка был стресс.
— Правильно.
— А что насчет меня? — спросила я, притворившись расстроенной, но Макс видел меня насквозь и знал, что я играю.
— Ты, — сказал он, — заработала достаточно денег, чтобы справиться со стрессом. К тому же, тебе нужно отдохнуть, потому что, когда закончатся съемки и родится ребенок, я увезу тебя в самый невероятный медовый месяц, который ты могла бы вообразить, — и с этими словами он поцеловал меня и уехал на целый день на работу.
Я думала, что он немного драматизировал из-за всего, но не могла отрицать, что были дни, когда я с нетерпением ждала, когда останусь дома и весь дом будет в моем распоряжении.
И это было также мило, когда я видела Макса, после длинного дня вдали от него.
Моника и Лорелей организовали для меня вечеринку по поводу появления ребенка, и мы были только втроем. Идеально. Я, на самом деле, повзрослела рядом с ними за последние несколько месяцев. Было приятно снова обзавестись подругами.
На нашей маленькой вечеринке Моника спросила, — как долго я собираюсь скрывать все от моих родителей.
— Я расскажу им, после родов, — сказала я. — Я не хочу иметь со всем этим дело, пока беременна.
— К тому же, — добавила Лорелей, — может, они будут так счастливы, что стали бабушкой и дедушкой, что просто все отпустят.
— Сомневаюсь, — ответила я, разворачивая джемпер, который Моника купила для ребенка. — К тому же, мне ненавистна мысль пользоваться ребенком в качестве буфера в отношениях с ними.
— Ох, мне так жаль, — сказала Лорелей.
— Все в порядке.
Тема быстро сменилась на другую, и мы сидели на веранде Моники, поедая пирожные и наслаждаясь ленивым воскресным днем.
Макс приехал однажды вечером со съемок и сказал, что Энтони и Карл задали ему жару за то, что у них не было мальчишника.
— Так сделайте это, — сказала я. Я сидела на улице за кабинетом, в патио. У меня был iPad, по которому я смотрела «Декстера» онлайн. Я поставила сериал на паузу, и посмотрела на Макса в баре, который делал себе Белого русского, и он поднял на меня глаза, когда я сказала это.
— Что? — спросила я.
— Ты подбадриваешь меня в том, чтобы сходить на мальчишник. Ты знаешь, что на них происходит, да? — Ага, — ответила я. — Выпивка, стриптизерши… Он вышел на улицу и сел рядом со мной.
— И тебя это устраивает.
Я пожала плечами.
— Конечно. Кажется, ты не собираешься трахаться с ними. К тому же, может они разогреют тебя, и ты придешь домой и трахнешь меня.
Макс отпил свой напиток и хохотнул.
— Мне не нужны стриптизерши, чтобы разогреть меня для секса с тобой, Оливия.
— А что если я скажу, что ты можешь привести одну домой и мы могли бы сообразить на троих с ней? Не колеблясь, он ответил: — Скажу, что ты задаешь мне вопрос с подвохом. Хорошая попытка.
— Хороший ответ, — сказала я, пододвигаясь в кресле и прижимаясь к нему.
Мать Макса позвонила мне однажды утром и сказала, что ей нужно поговорить.
Меня не устраивало попадать в такое положение, конечно, мне не нужно было давление.
— Пола, как я и говорила в прошлый раз, не могу ничего скрывать от Макса.
— Я знаю, милая, — ответила она. Она никогда не называла меня так, и мне стало интересно, было ли это искренним проявлением симпатии, или она просто пыталась расположить меня к себе, прежде чем выложить даже еще худшие новости, чем рассказала мне раньше.
— Может, это вовсе не лучшая идея, — сказала я.
— Мне действительно нужно поговорить с тобой. Ты дома? — Да.
— Я на подъездной дорожке.
Твою мать! Так долго скрывали беременность от нее. Я пробежалась по всем вариантам, и ни один из них не был походящим.
Я надеялась, что буду достаточно сильной и скажу ей, что это не очень хорошая идея, что она появится в нашем доме, до того как поговорит с Максом, но мне все равно было бы нужно сказать ей это в лицо. Объяснение по телефону или через интерком на входных дверях вызвало еще больше подозрений.
Я могла бы позвонить Максу и спросить его, что, как он думает, я должна сделать, но он был занят, с головой ушел в съемки фильма, и не было не единого шанса, что я добавлю это в его список дел.
— Вы здесь? — спросила я, не было больше причин тянуть время.
— Да, можно, пожалуйста, мне войти? Или, по крайней мере, мы могли бы поговорить на крыльце? Это, на самом деле, очень важно. Я воспользовалась случаем, остановившись здесь. Я даже не была уверена, что ты дома, но заметила твою машину. Почему ты дома, вообще? Это мой шанс избежать объявления того факта, что я беременна, и как-то, — чистым везением, полагаю, — ответ пришел ко мне сам.
— Я подвернула лодыжку.
— О, нет. Все так плохо? — Ага, — сказала я, направляясь к входной двери, открывая ее и заходя на кухню. Так тихо, как могла, я насыпала горстку льда в пластиковый пакет, обернула его полотенцем, потом пошла к дивану. Я откинулась, подняла ногу вверх, и обернула ее полотенцем со льдом.
Потом накрылась одеялом, положила его на живот, и добавила подушку для большего объема, а сверху руки. Должно быть, это выглядело смешно, но это единственное, что мне пришло в голову.
— Тебе нужно что-то? — спросила она.
Я вздохнула.
— Просто входите. Дверь не заперта.
Потом я вспомнила об обручальном кольце, и сняла его, положив под стопку сценариев на кофейном столике.
— Ты оставляешь дверь открытой, когда Макса нет дома? — Нет, я просто открыла ее для вас и вернулась на диван.
Несколько минут спустя, она стояла передо мной, разглядывая мою перемотанную лодыжку и настаивала, что приготовит мне обед.
— Все в порядке, на самом деле, — ответила я. Мне было ненавистно ее обманывать, но у меня действительно не было выбора. Я не могла действовать за спиной Макса и позволить его матери узнать о том, что она станет бабушкой. Это было делом Макса, на его условиях, в его собственное время.
Мне было неудобно видеть ее снова, и, знаю, она чувствовала то же самое по отношению ко мне. Я хотела, чтобы все прошло как можно быстрее, насколько возможно, поэтому сказала ей, что жду важного звонка и что, вероятно, буду занята им большую часть времени.
— Ладно, — сказала она. — Я понимаю. Я знаю, что вы оба очень заняты. Макс, вероятно, потерян без тебя на съемках.
— Уверена, что он в порядке.
Она помедлила мгновение, потом прямо заявила: — Я сказала отцу Макса, что больше не могу с ним разговаривать.
Теперь, этого не ожидала я. Я была уверена, что она попытается убедить меня поговорить с Максом, смягчить его и помочь ему понять ее. Но это был самый удачный поворот событий.
Я практически сдвинулась достаточно для того, чтобы одеяла и подушка, прикрывающие мой живот, сползли, но как-то умудрилась держать себя в руках.
— Точно, — сказала я, почти шокировано.
Она кивнула.
— Думаю, что то, что произошло, было… — она прослезилась, но я не могла придвинуться к ней, чтобы успокоить. — Извини, — сказала она, возвращая себе самообладание. — Думаю, я хотела снова нормальную жизнь, и длительное время он был ей для меня. Но это тоскливая ностальгия поуменьшилась. На самом деле, это произошло несколько недель назад. И только сейчас я решилась извиниться и приехать сюда.
— Вы не должны стыдиться, Пола. Я просто рада, что вы приехали и рассказали мне. Вы должны поговорить с Максом так скоро, как это возможно, — я подумала, что это было бы замечательно для них обоих, — сгладить все, и также я подумала обо всей этой тайне с беременностью, которая была смешной. — Позвоните ему, пожалуйста? — Ты дашь ему знать, что я буду звонить и почему? Сомневаюсь, что он ответит.
— Он всегда отвечает вам, — сказала я. — Всегда отвечал и всегда будет.
Макс приехал за полночь этим днем, после встречи с Полой. Я сидела в кабинете и смотрела документальный фильм про землетрясения, когда он пришел.
— Не могу поверить, что не пережила ни одного, с тех пор как переехала сюда, — сказала я.
Макс развалился на диване рядом со мной.
— Пережила.
Он говорил о не большом землетрясении, которое произошло однажды днем, когда мы выходили из The Ivy, ресторана из Беверли Хиллз. Земля сотрясалась не сильно, больше похоже было на короткие вибрации, и я сначала подумала, что это связано со стройкой.
— Поверь мне, — сказал Макс, когда я выключила телевизор, — ты не захочешь пережить большое, — и как только он сказал это, его брови поднялись. — Или…хочешь? — он наклонился и поцеловал меня в губы.
— Позже, — сказала я. — Ты не предпримешь никаких действий, пока не расскажешь, как все прошло.
И он рассказал мне, что после звонка своей матери, они согласились встретиться в ресторанчике неподалеку от ее дома. Макс предложил это, подумав, что будет лучше встретиться на публике, чтобы держать свои эмоции под контролем.
Пола рассказала ему все сразу, включая объяснение, с которым она поделилась со мной.
Он сказал, что разговор об его отце был коротким. Они не задерживались на нем. Пола хотела узнать все о том, что происходило с Максом, пока они не общались, и сказала ему, что хоть это и было относительно короткий период времени, ей казалось, что они не разговаривали несколько лет.
Макс пробежался с ней по фильму, и по всему тому, что связано с его профессиональной жизнью.
К счастью для него, я напомнила ему снять обручальное кольцо, перед встречей с Полой.
Таким образом, он скрыл тот факт, что женат.
— Я ничего не спрашивал у нее об отце, — сказал он. — Мне было плевать и я не хочу ничего знать. И больше всего, я не хочу, чтобы он имел что-то общее с нашими детьми. Я не позволю этому произойти.
В его глазах была злость, но она быстро сменилась, когда я положила руку ему на голову и пропустила волосы через пальцы, успокаивая его.
И, конечно же, он не сказал ничего Поле о беременности.
— Думаю, мы должны сообщить об этом вместе, — сказал он.
— Это было бы замечательно. Я могу дать тебе столько времени, сколько захочешь, но наше расписание, я вроде как, не могу контролировать.
Макс улыбнулся.
— Хорошо знать, что твоя беременность протекает нормально.
Мы лежали вместе в тишине несколько минут, пока я не спросила: — Макс, как мы справимся с этим? Вот тогда он и рассказал о своем плане.