Она и сама толком не знала, что высказать ему на сей счет. Какое право у неё было ему выговаривать? Они никогда не обсуждали свои отношения просто однажды это случилось, а потом уже повторялось с определенной регулярностью.

Постельные отношения установились у них довольно давно, во время совещания верхушки группы "Трибьюн" в загородном отеле, в Сомерсете. Руководство группы в течение всего уик-энда обсуждало будущее компании, а воскресный ужин затянулся надолго и сопровождался обильными возлияниями. Когда, уже за полночь, остальные участники разбрелись по номерам, Шарон и Эндрю задержались в бильярдной за партией в пул. На Шарон было огненно-рыжее мини-платье от Ла Перла. Всякий раз, когда она наклонялась над столом, чтобы выполнить очередной удар, глаза Эндрю, прикованные к её заду, едва не вылезали из орбит. Не закончив партию, он схватил Шарон за руку и потащил в свой номер.

Едва прикрыв дверь, он прислонил к ней Шарон и, зарывшись лицом в её могучих грудях, принялся задирать её мини-юбку. Затем, по-прежнему ни слова не говоря, одним махом сорвал с неё трусы, расстегнул ширинку и, развернув Шарон пышным задом к себе, воссоединился с ней, стоя. И лишь тогда пробормотал: "Господи, Шарон, как давно я мечтал об этом!".

Шарон все это приятно возбуждало. Обоих такие правила игры вполне устраивали.

Но вот что её ожидало теперь? Какие отношения у них станут, если Карсон завел себе другую любовницу? Шарон пыталась понять, готова ли она сама делить Эндрю с другой женщиной.

На следующий вечер Шарон вернулась домой около десяти. Ее ждали только Рокки, который тут же принялся жаться к её коленям, и свежесверстанный номер "Трибьюн", основной тираж которого будет опечатан на следующее утро.

Накормив Рокки его излюбленным лакомством - свежими креветками из "Маркс энд Спенсера" (в такой день стоило устроить праздник любимому коту!), - Шарон достала из холодильника бутылку испанского шампанского, прихватила бокал и устроилась в глубоком кресле, затянутом в розовый ситец.

Аромат гвоздик в вазах по всей комнате вскоре сдался перед едким дымом от сигарет "Мальборо".

- Возможно, кому-то и одиноко наверху, - пробормотала Шарон, поглаживая Рокки, - но зато и удовольствий хватает.

Давно она не испытывала столь бурной радости, как пару дней назад, когда, рыща по файлу с гороскопами "Санди Трибьюн", вдруг наткнулась на совершенно сногсшибательный, тщательно замаскированный материал, посвященный связи министра иностранных дел из правительства Блэра с малолетней проституткой из Таиланда.

- Эта идиотка распорядилась даже фотографии отсканировать, - со злорадным удовлетворением поведала Шарон коту, который взирал на неё с молчаливым обожанием. - И ведь была уверена, что надежно спрятала свою "бомбу". От меня - ха!

"ЦЕЛОМУДРЕННЫЙ РАЗВРАТНИК ДЖЕК

НАЖИЛ ВНЕБРАЧНОЕ ДИТЯ

С ПРОСТИТУТКОЙ",

гласил огромный заголовок на первой полосе "Дейли Трибьюн".

ЧИТАЙТЕ ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ МАТЕРИАЛ НА СТРАНИЦАХ 2, 3, 4, 5

Шарон глубоко затянулась сигаретой и устроилась в кресле поудобнее. Нужно быть такой дурой, как Джорджина, чтобы загнать такой материал в компьютер, где, при желании, его может найти любой. А попытка спрятать его в файле с гороскопами вообще ничего, кроме жалости, вызвать не могла. Да, Джорджина, здорово ты села в лужу, старушка, самодовольно подумала Шарон. Еще чуть-чуть, и тебя из "Трибьюн" вышибут.

В эксклюзивной статье подробно, со смаком, во всех непристойных подробностях, описывалось, как Джек Эджертон, будучи ещё студентом Кембриджа, познакомился, путешествуя по Таиланду, с малолетней Линг Синваени, которая к тому времени ещё даже не вступила в период полового созревания.

С девочкой из самой простой крестьянской семьи. Джек переспал с ней, Линг зачала от него ребенка, а теперь вынуждена зарабатывать на жизнь проституцией в Бангкоке, удовлетворяя самые мерзкие прихоти иностранных туристов, в то время как её дочка (и дочка Джека Эджертона!) спала за занавеской в той же самой комнате, где предавалась разврату мать. Пройдет немного времени, и четырнадцатилетняя девочка тоже вынуждена будет продавать свое тело за гроши.

Джек Эджертон выглядел на фотографиях молодым и безмерно самоуверенным. Он обнимал совсем ещё юную Линг, на необычайно живописном фоне джунглей. Рядом, для пущей убедительности, была помещена фотография Эджертона в окружении его приятелей-студентов из Кембриджа.

Разгром министра иностранных дел довершали фотографии банковских чеков с его фамилией и собственноручной подписью. Два чека, на две тысячи фунтов каждый, были потрясающе убедительным доказательством.

А чуть ниже располагались последние фотографии примерного семьянина Эджертона и его счастливой семьи - жены и детей.

В интервью, которое дала Линг корреспонденту "Трибьюн", она заклеймила Эджертона как жестокосердного обманщика, который обещал жениться на ней, привезти в Англию и обеспечить ей и младенцу новую жизнь, а сам вероломно бросил её с малюткой на руках.

Что ж, она и сама начала новую жизнь - в качестве грошовой уличной проститутки. Лишь таким образом она могла обеспечить пропитание своей дочке, когда Эджертон перестал присылать ей деньги.

Шарон ещё раз пробежала взглядом эти страницы, пыжась от удовольствия. Здорово сработано! Только этим бездельникам из редакции она ничего такого не скажет. Наверняка они сейчас по пабам разбрелись и упиваются на радостях. Она встала и пошла за мобильным телефоном, который оставила в сумочке. Сейчас она снова загонит этих лоботрясов на работу - пусть подбросят несколько горяченьких фраз, чтобы наподдать этому святоше Эджертону по первое число.

- Какого хрена! - громко воскликнула Шарон, с озадаченным видом заглядывая в боковой кармашек дорогущей кожаной сумочки. Обычно мобильник был там, но сейчас карман был пуст. Она запустила пятерню в нутро сумочки и принялась рыться там - так ретивый ветеринар просовывает руку в коровье влагалище, нащупывая голову теленка.

Шарон её раз ругнулась, а потом вспомнила, что оставила мобильник на своем рабочем столе в редакции. Продолжая громко браниться, она направилась в гостиную, где стоял телефон, и увидела, что автоответчик просто разрывается от количества записанных сообщений.

* * *

К тому времени как Шарон начала читать предварительный выпуск газеты с разоблачениями министра иностранных дел, Майк уже позвонил в отдел новостей "Дейли Трибьюн". Ловушка уже сработала, и, согласно разработанному совместно с Джорджиной плану, Майку предстояло предупредить противника до того, как "Дейли" успеет отпечатать весь тираж.

Но ещё прежде он позвонил Джорджине.

- Джорджи, дело сделано, - сказал он. - В предварительном выпуске "Дейли Трибьюн" разместила на первых пяти полосах зловещую историю о чудовищных похождениях двуличного министра иностранных дел.

- Отличная работа, Майк, - похвалила она. - Но нужно ещё кое-что сделать. Ты знаешь, где найти Алленби?

- В одном из трех пабов, где они сейчас отмечают свой триумф. Я его в два счета разыщу.

На редактора отдела новостей "Дейли Трибьюн" Майк наткнулся уже во втором по счету пабе.

- Алленби, дубина ты этакая! - с места в карьер заорал он. - Мы уже получили опровержение насчет Эджертона. Наш человек связался с МИДом, и там подтвердили, что дочку Линг родила от приятеля Джека, с которым тот учился в Кембридже. Они познакомились, когда Джек и его приятель путешествовали по Таиланду, но сам Эджертон никакого отношения к этому ребенку не имеет.

- Если ты думаешь, что я поверю этой белиберде, - проорал в ответ Алленби, пытаясь перекрыть адский шум в пабе, - то ты ещё больший мудак, чем я думал. - Уж я-то прекрасно понимаю, что вы на все пойдете, чтобы угробить наш успех.

- Послушай меня внимательно, - настаивал Майк. - Я уже позвонил Дугласу Холлоуэю и секретарю "Трибьюн". Эджертон наверняка подаст на вас в суд. Линг Синваени категорически отрицает, что он - отец её ребенка. Ее "интервью" на самом деле дала совсем другая проститутка, рассчитывавшая таким образом нагреть руки.

- Но как же фотографии, банковские чеки? - растерянно пролепетал Алленби.

- Они совершенно подлинные, - заверил Майк. - После смерти своего друга Эджертон стал добровольно посылать ей деньги. Отец девочки - не он. У нас есть официальное заявление МИДа на сей счет. Щедрость Эджертона объясняется исключительно его добротой и высокими человеческими качествами. Вы должны немедленно остановить печатные станки и уничтожить то, что уже успели сделать. В противном случае вам не сдобровать.

Алленби прекрасно понимал, что ему в любом случае не сдобровать. Он ни на мгновение не сомневался, что Шарон сделает козлом отпущения именно его.

Он попытался связаться с ней, позвонив по мобильнику, но тот не отвечал. Тогда он позвонил ей домой, но также безрезультатно. В конце концов он наговорил сообщение на её автоответчик и принялся дожидаться, пока Шарон перезвонит.

Впрочем, особого значения её звонок не имел, ибо Дуглас Холлоуэй уже успел распорядиться немедленно приостановить станки. Лишь несколько тысяч экземпляров успели поступить на лондонские улицы, и все курьеры "Трибьюн" отчаянно пытались заполучить их обратно, прежде чем газеты поступят в продажу. Но задача была невыполнимая. Даже один-единственный проданный экземпляр мог повлечь за собой судебный иск на баснословную сумму.

Попытка оклеветать благополучного семьянина, облеченного к тому же рангом министра иностранных дел, обойдется "Трибьюн" не в один миллион фунтов, а уж уволенных и пострадавших в результате этой чудовищной промашки будет не счесть.

Ранние выпуски всех главных газет сразу поступают на Кингз-Кросс* (*крупный вокзал и пересадочный узел в Лондоне), в типографии, а также в ту же ночь доставляются в отделы новостей всех национальных газет. Соперничающие издания проверяют, кто кого обскакал, а также пытаются воспользоваться чужими сенсационными материалами для включения в собственные, более поздние выпуски.

В течение нескольких минут после поступления "Дейли Трибьюн" телефоны пресс-секретарей министра иностранных дел буквально раскалились от лавины звонков. Аппаратчики чиновников подобного ранга должны быть доступны для репортеров в любое время суток.

Опровержения напечатанной информации посыпались словно из рога изобилия, одновременно с угрозами судебного преследования против "Дейли Трибьюн".

Дуглас, прекрасно понимая, чем это грозит, мгновенно распорядился, чтобы во всем тираже "Дейли Трибьюн" на третьей странице напечатали опровержение и принесли официальное извинение Джеку Эджертону. За всю историю существования Флит-стрит ещё не было скандала подобного масштаба.

"Трибьюн" в мгновение ока сделалась всеобщим посмешищем, а Дуглас больше всего на свете не выносил, когда его выставляли в дураках.

На следующее утро он вызвал Шарон уже в 8 часов.

Одетая в несвойственный для себя мрачный черный костюм, Шарон стояла (приглашения присесть разумеется, не последовало) и, понурив голову, в течение получаса выслушивала отповедь Дугласа, который бичевал её самыми хлесткими словами, не стесняясь в выражениях.

- Большего позора история журналистики не знала! - вновь и вновь кричал он. - Ты опозорила "Трибьюн" и обесчестила нашу профессию. Не говоря уж о том, что нам придется выплачивать рекордную в истории сумму в качестве покрытия морального ущерба.

Наконец Шарон осмелилась приподнять голову и тихим голосом промолвила:

- Дуглас, я согласна с каждым вашим словом. И мне остается принять единственное решение, сколь болезненным оно бы для меня ни было. Я вынуждена уволить человека, который виноват во всей этой ужасной истории.

- Какого ещё "человека"? - завопил Дуглас. - Виновата ты, кто же еще? Ты - главный редактор, и вся полнота ответственности лежит на тебе.

- Конечно, в целом за газету отвечаю я, - поспешно согласилась Шарон. - Но я всегда полагалась на надежность и ответственность своего руководящего звена. Этот материал раздобыл Алленби, и именно он своей подписью заверил подлинность всех изложенных в статье фактов. Он должен уйти.

Дуглас Холлоуэй в течение всей бессонной ночи обдумывал, что должен предпринять после такого провала. Учитывая неясность финансовых перспектив по итогам года, ему было бы крайне невыгодно признавать столь явную некомпетентность главного редактора "Дейли Трибьюн". Им необходим был козел отпущения, и Дуглас знал, что в этом отношении может положиться на Шарон. Если понадобится, она не только найдет жертвенного агнца, но и собственноручно перережет ему глотку.

Еще до полудня, когда адвокаты Эджертона выдвинули иск против "Трибьюн", Алленби был официально уволен и выдворен из здания "Трибьюн" в сопровождении двоих дюжих охранников. Шарон лично зачитала ему приказ об увольнении. Вся процедура заняла не больше двух минут.

Избавившись от Алленби, Шарон уселась за стол; её колотила крупная дрожь. Еще не пробило двенадцать, а она уже выкурила полторы пачки "мальборо". Весь стол был завален пеплом. На мгновение Шарон подумала, что это похоже на кремированные останки Алленби.

В дверь осторожно постучали, и вошел Феретти. Вид Шарон поверг его в ужас, и он, быстро приблизившись, обнял её. Шарон от умиления едва не расплакалась, однако минуту спустя, когда она отстранилась, Феретти с изумлением увидел, что глаза её горят от бешенства.

- Мы должны прикончить эту стерву! - прошипела Шарон. - Никогда не прощу ей такого унижения!

- Что делать, босс? - спросил Феретти, выпрямляясь и молодецки щелкая каблуками.

Шарон откинулась на спинку кресла. Лучи полуденного солнца ярко освещали её кабинет, а один озорной лучик высвечивал глубокую борозду между пышными грудями Шарон.

- Тебе удалось что-нибудь выяснить в цветочном магазине? - недобрым голосом спросила она.

- Нет, - Феретти с сожалением покачал головой. - Так долго ни архивы не хранят. Я попытал счастья в службе доставки, но и у нх хранятся лишь более свежие данные. Пока я в полном тупике.

- Так найди другой способ, бездельник хренов! - взорвалась Шарон. Или в два счета вылетишь отсюда следом за Алленби.

Карсон предпочел держаться в стороне от обсуждения скандала с Эджертоном. Его даже (что было крайне нехарактерно) не оказалось на месте вечером, когда Дуглас позвонил ему, чтобы выработать дальнейший курс действий.

Карсона куда больше интересовало, кто именно помог Дугласу подготовить финансовые выкладки для разработки бизнес-плана по слиянию с телекомпанией "Фостерс". И ему понадобился всего один час на то, чтобы это установить.

Карсон прибыл на службу в 8:15 утра и сразу же вызвал к себе начальника отдела информационных технологий.

- Вопрос, который я собираюсь с вами обсудить, Джо, крайне щекотливый, - начал он. - Более того, он - абсолютно конфиденциальный. В курсе дела лишь двое - исполнительный директор и я. Насколько вам известно, мистер Дуглас улетел на два дня в Нью-Йорк, и он очень просил меня разобраться во всем до его возвращения.

Джо Уинтер был глубоко польщен. Он был уверен, что Карсон вызвал его для того, чтобы задать нахлобучку за сбой, который случился пару дней назад при перекачке информации из редакции в типографию.

- Я все понимаю, мистер Карсон, - торжественно произнес он. - Я весь в вашем распоряжении.

- Когда я закончу, вы сами поймете, почему ни одна живая душа не должна знать об этом, - сказал Карсон. - Вы доложите непосредственно мне, а я сообщу результаты исполнительному директору. Итак, теперь о сути дела. У нас имеются веские основания полагать, что из финансового управления была допущена утечка информации секретного характера в пользу некой посторонней фирмы. - Уинтер в ужасе закатил глаза. - Некое не установленное пока лицо подготовило отчет, в который вошли данные о финансовом состоянии группы "Трибьюн", а также все подробности о наших обязательствах и задолженностях. Возможно ли установить, кто этот человек?

Уинтер выглядел так, словно гора упала с его плеч.

- Нет ничего проще, мистер Карсон. Лишь финансовый директор и несколько его ближайших помощников имеют доступ к этой информации. Я могу извлечь из компьютера данные за последних несколько недель и точно определить, кто именно и когда запрашивал данную информацию. Если, конечно, речь не идет о компьютерном взломе и несанкционированном доступе к нашим сетям.

- Начните с людей, которые имеют официальный доступ, - посоветовал Карсон. - Я убежден, что утечку допустил кто-то из своих.

Еще до девяти утра Уинтер вернулся в его кабинет с компьютерной распечаткой. Вид у него был сияющий.

- Единственный человек, который в течение последних двух недель запрашивал эти сведения, это Стивен Байндер, - заявил он. - Можете убедиться в этом сами. Он - тот, кого вы ищете.

Десять минут спустя Байндер уже стоял перед Карсоном навытяжку.

- Я не стану ходить вокруг да около, - заявил Карсон. - В данный момент вы находитесь под следствием за попытку крупномасштабного мошенничества. - Бедняга Байндер стоял, как громом пораженный. Его и без того бледная физиономия стала белее мела.

- Мистер Карсон, я ничего не понимаю, - жалобно проблеял он, обретя наконец дар речи. - Какое мошенничество мне приписывают? Я и шагу лишнего не сделаю без разрешения финансового директора, вас или мистера Холлоуэя.

- Именно мистер Холлоуэй и поручил мне произвести это расследование, холодно сказал Карсон. - Похоже, вы здорово влипли. Вам известно, какая участь ждет бухгалтера, уличенного в передаче секретных сведений конкуренту? Вас внесут в черный список, и ни одна мало-мальски приличная лондонская фирма не возьмет вас на работу.

Байндер открыл было рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле.

- Надеюсь, вы не станете отрицать, что готовили отчет по финансовому состоянию "Трибьюн"? - гаркнул Карсон, свирепо вращая глазами.

- Нет, сэр, - пролепетал Байндер.

- Вы сознаете, что эта информация строго секретная?

- Да, сэр. Но я... Меня ведь сам мистер Дуглас попросил. Как же так, сэр...

- Так вот, приятель, - жестко прервал его Карсон. - Именно мистер Дуглас и настаивает на вашем отстранении от должности. Он считает, что вы вполне способны допустить утечку. Через десять минут ваш полный отчет должен быть на моем столе. Я пообещал исполнительному директору, что разберусь с этой заварухой до его возвращения из Нью-Йорка. И сам приму решение о вашей дальнейшей судьбе после того, как познакомлюсь с вашим отчетом. И еще, Байндер, зарубите себе на носу: никому ни слова. Если вы проболтаетесь, я лично вас уволю.

Еще через десять минут все документы о слиянии "Фостерс" и "Трибьюн" лежали на его столе.

Глава 14

Келли была довольна ходом интервью. Хорошо, что она надела бледно-розовое платье от Диора и туфли на низком каблуке. Юбка была чуть выше колена, однако настолько узкая, что, когда Келли уселась, она ухала наверх чуть ли не до пупка. На Джейсона её приход явно произвел впечатление, однако Келли показалось, что он тоже немного нервничает. Их встреча проходила в гостиной модного отеля "Симпсон".

- Не многим известно, как вы с Дугласом познакомились, - начал Джейсон. - Если не ошибаюсь, это случилось в Нью-Йорке?

- О да, - с живостью подтвердила Келли. - Это было необыкновенно романтично. Мы познакомились на крупном издательском вечере, и Дуглас беседовал с какими-то финансистами по поводу своего очередного проекта. - С женщинами он довольно робок и застенчив, однако, увидев меня, тут же сам подошел ко мне и сказал, что я самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. И сказал, что мы должны во что бы то ни стало немедленно отужинать вдвоем. И повел меня в ресторан. На следующее утро он пригласил меня позавтракать вместе, а потом - пообедать, и снова - поужинать. Так продолжалось день за днем. Причем он вел себя как совершенный джентльмен, ни разу даже не позволил себе ко мне прикоснуться. Мы только без конца говорили и говорили, пытаясь получше узнать друг друга. А ещё через несколько дней он сделал мне предложение...

- Таким Дугласа Холлоуэя, пожалуй, никто не знает, - заметил Джейсон. - Но наших читателей, конечно, прежде всего интересуют его деловые качества.

- Не буду кривить душой, Джейсон, и утверждать, что жить с ним легко, - сказала Келли. - Главное для Дугласа - это его работа. Моя роль сводится к тому, чтобы всегда и во всем помогать ему. Возможно, кому-то это покажется старомодным, и многие современные женщины будут меня за это презирать, однако именно так сложилась наша семейная жизнь. Я сопровождаю своего мужа во всех его поездках, слежу, чтобы он ни в чем не нуждался. Не забываю даже прихватывать с собой в поездку пару пакетиков его любимого сорта кофе. Такие, казалось бы, пустячки, имеют очень важное значение.

- А дети, Келли? - спросил вдруг Джейсон. - Почему вы не заводите детей?

- Прежде всего, потому что Дуглас изначально был против. Он хотел, чтобы мы были только вдвоем. - Она кокетливо улыбнулась. - Я вам скажу правду, но только в интервью это не пойдет: по-моему, Дуглас был очень ревнив, и попросту не хотел делить меня с кем бы то ни было, даже с собственным ребенком. Но теперь он уже осознал, что это неправильно, и мы делаем все возможное, чтобы завести ребенка. - Игриво подмигнув Джейсону, она добавила: - Надеюсь, что к тому времени, когда вы подготовите интервью для печати, я уже смогу поделиться с вами кое-какими новостями на сей счет.

Они вели беседу в том же русле ещё с полчаса, когда Джейсон взглянул на часы. Было пять минут двенадцатого, время нанести решающий удар.

- Теперь, расскажите, Келли, про ваш новый дом. Когда вы собираетесь переезжать? Говорят, это просто какой-то сказочный чертог.

Келли озадаченно взглянула на него.

- Какой новый дом?

- Не отпирайтесь, Келли, не рассчитываете же вы, что вам удастся сохранить такой дворец в тайне. Особняк стоимостью в пять миллионов фунтов стерлингов. Дом номер 13 по Ист-Хит-роуд. Нам известно, что Дуглас приобрел его за бесценок полгода назад. Сейчас дом уже полностью перестроен, и вы, наверное, готовы перебраться туда. Отделка, судя по всему, обошлась вам в целое состояние. Кто ваш дизайнер?

Прекрасное лицо Келли превратилось в маску. Она одарила Джейсона таким взглядом, словно он только что предложил ей сделать ему минет. А Джейсон, словно ничего не замечая, продолжал:

- Насколько мне известно, консультантом по отделочным работам была Бекки Уортингтон. Довольно удивительно, ведь она уже на восьмом месяце беременности.

Мозг Келли работал мучительно медленно, словно в кошмарном сне, когда нужно бежать, а ноги еле-еле передвигаются. Бекки Уортингтон, она встречалась с ней несколько раз на торжественных мероприятиях "Трибьюн"... Дочь богатого землевладельца из Йоркшира... Бывала у них дома... Незамужняя, сухопарая, аристократичная, с крохотными сиськами... Несколько раз оставляла сообщения на автоответчике, так, ничего особенного... А теперь особняк... Восьмой месяц беременности.

Келли схватила свою роскошную сумочку от Диора и, извинившись перед Джейсоном, не чуя под собой ног, помчалась в туалет. Оттуда позвонила по мобильному телефону Кейт.

- Я тебя почти не слышу, - сказала её подруга. Она сидела в ресторане с одной из своих лучших осведомительниц, которая снабжала её очередными жареными фактами. Меньше всего на свете Кейт хотелось сейчас вступать в затяжную и беседу с Келли. - Я могу перезвонить тебе?

- Нет, - прошипела Келли. - Только одно скажи: это ведь вовсе не Джорджина, да? А Бекки Уортингтон. И она ждет от него ребенка!

- О, Келли, я это только что сама узнала, - поспешно соврала Кейт. Но я не уверена, правда ли это (еще одна ложь). Возможно, это просто злые сплетни.

Она попыталась перезвонить Келли, но её мобильник не отвечал. Черт побери, до чего не вовремя, подумала Кейт, и, в свою очередь извинившись перед своей собеседницей, уединилась в дамском туалете и позвонила своему редактору.

- Привет, Тристан, - сказала она, когда он ответил. - Мы должны завтра же дать в печать статью про внебрачного ребенка Холлоуэя.

- Почему? - изумился тот. - Мы же хотели подождать, пока Келли не разоблачит их.

- Насколько мне известно, она их уже разоблачила, - заявила Кейт. Подробности сообщу через десять минут из машины, а через пятнадцать минут буду на работе.

Келли решительно прошагала к столу, за которым её ждал Джейсон, схватила его диктофон, выдернула из него кассету и швырнула в его чашку с кофе.

- Никакого интервью не будет, - отчеканила она. - Посмейте хоть одно слово из этого опубликовать, и я вам такой иск вчиню, что вы без последних штанов останетесь. Поняли?

Не дожидаясь его ответа, Келли развернулась и направилась к выходу.

Такси доставило её к зданию "Трибьюн" за десять минут. Келли поднялась на лифте и прошла в приемную Дугласа.

- Где эта скотина? - свирепо спросила она Джулию, его помощницу.

- Мистер Холлоуэй в настоящее время проводит заседание правления, без запинки отбарабанила та. - Надеюсь, что он скоро освободится. Если у вас срочное дело, миссис Холлоуэй, я могу передать ему записку.

- Оно настолько срочное, что я сама ему все передам, - сказала Келли и направилась в сторону комнаты заседаний.

- Но, миссис Холлоуэй, туда нельзя! - пискнула Джулия. - Вы не имеете права...

- А кто меня остановит, черт возьми? - презрительно фыркнула Келли, ускоряя шаг.

Когда она влетела в комнату заседаний, головы присутствующих повернулись в её сторону. Карсон, который что-то говорил, остановился на середине фразы.

Келли остановилась во главе стола с таким видом, словно собиралась зачитать официальное сообщение.

- Уважаемые члены правления, - начала она, отчеканивая каждое слово. Я хочу отнять у вас немного времени, чтобы раскрыть вам глаза на внутреннюю сущность руководителя компании, моего мужа, Дугласа Холлоуэя.

Дуглас поднялся из-за стола.

- Не смей ко мне приближаться, грязный лживый изменник! - взвизгнула Келли.

Дуглас снял трубку внутреннего телефона.

- Джулия, немедленно вызови сюда охрану.

Тем временем Келли уже вопила во весь голос:

- Он уже давно изменяет мне с Бекки, дочерью Чарльза Уортингтона. Бекки уже ждет от него ребенка. К великому сожалению, я тоже жду ребенка от этого подлого лицемера. Дуглас, ты - мерзавец и иуда. И про ваше любовное гнездышко мне тоже все известно.

В комнате стало тихо, как в склепе. Все чувствовали себя крайне неловко. Вошли двое охранников, и один из них нерешительно прикоснулся к руке Келли.

- Не смейте ко мне прикасаться! - предупредила она. - Я беременна. Она направилась к выходу, но уже в дверях приостановилась и громко спросила:

- Неужели, после всего этого вы по-прежнему считаете, что этому человеку можно доверить руководство такой важной компанией?

* * *

Как и многие другие мужчины, имеющие любовниц, Дуглас неоднократно уверял Бекки, что не спит со своей женой. Для Бекки это было очень важно. Она с трудом могла примириться даже с тем фактом, что Дуглас до сих пор жил с Келли под одной крышей. А про ту злополучную ночь, когда Дуглас решил испробовать на себе пластырь от импотенции, он Бекки ни словом не обмолвился. Зачем зря её расстраивать? Оставаясь в неведении, она и огорчаться не будет, решил он.

Но каким образом, черт побери, Келли ухитрилась забеременеть? И что за невероятное стечение обстоятельств? Один-единственный половой акт за долгие месяцы, и именно в ту ночь она залетела! Дуглас вспомнил, как когда-то мечтал, чтобы у них с Келли были дети. Но это было давно, а Дуглас не любил попусту ворошить прошлое.

Может, у неё случится выкидыш, с надеждой подумал он. Может, она вообще все это выдумала, чтобы меня припугнуть? В любом случае, в одном Дуглас был уверен наверняка: через час весь Лондон будет знать о сцене в комнате заседаний, и о беременности Келли.

Его поджимало время. Меньше всего на свете сейчас, когда подписание договора с телекомпанией "Фостерс" было уже на носу, ему хотелось тратить время на объяснение с Бекки. Но выхода не было.

Вернувшись в кабинет, он первым делом позвонил Бекки.

- Любимая, нам нужно встретиться, - сказал он, когда она подошла к телефону. - "Савой-гриль", в час дня, тебя устроит?

Сам Дуглас сторонился подобных мест, как чумы, из-за царящего там духа снобизма, однако рассчитал, что в "Савой-гриле" наверняка будет много людей, которые узнают его и Бекки в лицо. А раз так, то прилюдную сцену Бекки ему там не закатит. Дуглас сознавал, что пошел на этот шаг из трусости, но в отношениях с женщинами он никогда храбростью не отличался.

Когда Дуглас, опоздав на полчаса, вошел в ресторан, Бекки, строгая и элегантная, уже ждала его в дальней угловой кабинке. Одета она была в просторный замшевый пиджак и черные брюки. Да, в конце восьмого месяца беременности скрыть животик было уже невозможно, но Дуглас не мог не отметить, что выглядела Бекки прекрасно. Она поцеловала Дугласа и взяла его за руку.

Мимо чопорно прошествовала пожилая уже официантка в белоснежном фартуке. Она торжественно катила перед собой тележку, уставленную аляповатыми серебряными блюдами и приборами. Вот из-за этой помпезности Дуглас и не выносил этого места.

- В чем дело, дорогой? - взволнованно спросила Бекки. - Вид у тебя ужасный.

Кабинки вокруг них были уже заполнены. Политики, бизнесмены - все они узнавали Дугласа в лицо.

- Я должен сказать тебе нечто очень важное, - начал он. - Но только запомни самое главное - я тебя люблю. Люблю больше всех на свете.

- Я это знаю, милый, - Бекки обворожительно улыбнулась и погладила его по руке.

- Келли беременна, - выпалил он, пряча глаза.

Бекки озадаченно воззрилась на него. Затем снова улыбнулась.

- Но ведь это прекрасно, - сказала она. - Значит, она уже кого-то нашла, да? Я очень рада. Теперь, наверно, она тебя отпустит? А кто он? Я его зна... - Она замолкла на полуслове, увидев смертельную муку во взгляде Дугласа. - Кто он, Дуглас?

- Бекки, я допустил одну идиотскую ошибку, - пролепетал он. - Клянусь, это случилось один-единственный раз. Она меня соблазнила. Я не смог этому помешать. Я потерял над собой контроль. Прости меня.

Бекки медленно отняла руку и положила её на свои колени. Оглушенная услышанным, она тщетно пыталась осознать страшные слова Дугласа. Ей стало нехорошо. В своем чреве она вынашивала ребенка. Ребенка Дугласа. Но и Келли тоже ждала ребенка от Дугласа. Сам он всегда уверял её, что Келли не хочет заводить детей, божился, что не любит жену. Клялся, что давно уже с ней не спит. И - всякий раз врал.

А ведь многие подруги предупреждали её, что Дугласу ни в чем нельзя доверять.

- Держу пари, он уверяет тебя, что не спит с женой. Будь с ним поосторожнее, Бекки. Все женатые мужики водят так за нос своих любовниц.

Но Дуглас был не такой, как все. Она любила его. И безгранично верила.

Но теперь ей хотелось только одного - свернуться калачиком, чтобы унять грызущую боль в животе.

- Ты обманул меня, - сказала наконец Бекки. - И я тебя никогда не прощу.

- Бекки, прошу тебя, не надо! - взмолился Дуглас. - Ведь я люблю тебя. Да, я допустил ошибку, и я бы все отдал, чтобы повернуть время вспять, но, увы, это невозможно. Бекки, родная моя, я все сделаю, чтобы загладить свою вину. Только скажи, что прощаешь меня.

- Этого я тебе не скажу, - холодно ответила Бекки. - Потому что, в отличие от тебя, не привыкла врать. Тем более - глядя людям в глаза. И уж никогда бы я не обманула любимого человека.

- Бекки, я все исправлю, - в отчаянии повторял Дуглас. - Мы должны о нашем ребенке подумать. Я все сделаю, поверь мне, родимая.

- Похоже, Дуглас, что тебе придется думать сразу о двух детях, сказала Бекки. - Причем все узнают, что у Келли тоже ребенок от тебя. И поймут, что ты меня предал. Как ты мог, Дуглас? Ведь я тебе верила. Сколько раз ты мне врал? И сколько раз спал со своей женой? Тебе нравилось вылезать из её постели и залезать ко мне, да? Ты нас сравнивал? И кто из нас лучше она, да? - Из угла её глаза выкатилась слезинка.

- Бекки, клянусь тебе, это случилось всего один раз, - пробормотал Дуглас. По ошибке. Нелепой и несчастной ошибке. - Он попытался снова взять её за руку, но Бекки отдернула её. Прежде она никогда так не поступала, и Дугласу показалось, что нутро его пронзили раскаленным кинжалом.

- Не прикасайся ко мне, - холодно сказала Бекки. - Я не уверена, позволю ли тебе вообще когда-нибудь ко мне прикоснуться снова. А сейчас я должна уйти. Боюсь, что меня стошнит.

Дуглас проводил её взглядом, высокую, стройную и элегантную. Именно эту женщину он ждал всю свою жизнь. И не мог позволить себе лишиться её из-за идиотской ошибки.

Пусть немного успокоится, подумал он. А я отправлю ей корзину белоснежных лилий, от которых она без ума.

Выйдя из запасного выхода "Савоя", Бекки решила прогуляться по набережной. Дойдя до высокого египетского обелиска, "Иглы Клеопатры", охраняемого по сторонам спящими львами, она присела и уставилась на мутные воды Темзы.

Узнав, что забеременела, она бросила курить, но сейчас её отчаянно тянуло выкурить сигаретку и выпить вина. Желудок мучительно ныл, голова налилась свинцом. С детских времен любые страхи и волнения отражались для неё болью в желудке, и теперь, повзрослев, Бекки по-прежнему реагировала на страхи и волнения таким же образом.

С самого детства в ней воспитывали чувство долга. Брак её богатых родителей нельзя было назвать очень удачным, однако мать в свое время объяснила Бекки, почему не ушла.

- Мне даже в голову это не приходило, - сказала она. - Ведь я законная жена, а вдобавок ещё и мать. Женщина должна нести свой крест. Это мой долг. А особенного счастья в браке я и не ждала, главное для меня - мир и спокойствие, а все это у меня есть. И крыша над головой, и семья.

Уортингтоны были одним из старейших и богатейших семейств в Северном Йоркшире. Прекрасное образование, полученное Бекки сначала в частной школе-пансионе, а потом в одной из лучших швейцарских гимназий, сделало её завидной невестой. Родители рассчитывали на подходящую партию, однако Бекки поразила всех, устроившись работать в рекламное агентство и отвергая ухаживания одного аристократа за другим. Ей хотелось жить, "как все люди", работать, влюбиться и вообще хоть немного порезвиться. И вскоре на её пути встретился Дуглас Холлоуэй.

Родители отнеслись к её поклоннику с презрением, как и любому другому нуворишу. Костюмы с Савил-роу* (*улица, в Лондоне, на которой расположены дорогие пошивочные мужской одежды), сорочки ручной выделки, отделанный серебром "бентли" 1957 года, вышколенный англичанин-дворецкий - все это свидетельствовало, по их мнению, о его стремлении примкнуть к "белой кости", тряся туго набитой мошной. Сэр Чарльз долго вспоминал, что не видел зрелища нелепее, нежели Дуглас Холлоуэй в охотничьем костюме, которого он как-то раз пригласил поохотиться на фазанов в своих угодьях. Дуглас добрую дюжину раз повторял, что как все принадлежности его охотничьего туалета, так и роскошно отделанное охотничье ружье, куплены в магазине фирмы "Холланд энд Холланд"* (*основанная в 1835 компания по производству ружей и спортивно-рыболовных принадлежностей), старинном поставщике королевской фамилии. Уортингтоны всерьез опасались, что и в дочери их Дуглас видит прежде всего охотничий трофей. Или трамплин, с которого может взлететь в круги сливок общества.

От матери Бекки унаследовала немалую толику присущего этой женщине здравого смысла. И вот сейчас, сидя в тени древнего египетского обелиска, она трезво взвешивала все "за" и "против". Да, она могла бросить Дугласа и воспитывать ребенка в одиночку. Либо - могла простить изменника. Она хорошо представляла мужские слабости. Еще девочкой, она не раз слышала, как её родители обсуждают очередной эпизод отцовской измены. Да, такова была жизнь. Мужчины развлекались на стороне, а верные жены их прощали.

Все бы хорошо, но Бекки было безумно обидно. Ее душили слезы, хотелось поплакать на материнском плече. Недолго думая, она остановила такси и назвала адрес родительского поместья в Северном Йоркшире.

Дэниел приехал в Лондон один, без Жаклин, и Дуглас пригласил Джорджину вечером посидеть и распить с ними бутылку вина в баре. С Бекки ему связаться не удавалось, но он оставил сообщение на её мобильном телефоне, что в десять хочет встретиться с ней в обычном месте. Исчезновение Бекки его не слишком озаботило. Даже хорошо, подумал он, пусть где-нибудь побродит и поостынет.

После случившегося с Дугласом на заседании Совета директоров, Джорджине попросту не хватило сил отказать ему во встрече.

Сразу после обеда в её кабинет влетел Феретти. Он просто сиял.

- Вы не поверите, Джорджина, - заявил он, - но Келли Дуглас только что ворвалась в зал заседаний и при всем честном народе отхлестала своего благоверного по щекам. Вопила, как недорезанная, что вывела его на чистую воду, что знает о его связи с Бекки Уортингтон, которая ждет от него ребенка. Но главное, что и сама Келли беременна! Представляете? Она там все вверх дном перевернула, словно в неё какой-то бес вселился. Пришлось полицию вызывать, чтобы её утихомирить.

Бедный Дуглас, подумала Джорджина. Пусть даже половину всех этих сенсационных подробностей Феретти выдумал, все равно это казалось кошмаром. Откуда Келли узнала про внебрачную связь Дугласа? Ведь он вел себя предельно осторожно. И что там наболтал Феретти про её беременность? Господи, ну и передряга. Дугласу не позавидуешь.

- Господи, Феретти, - возмутилась Джорджина. - Как вы можете так радостно описывать чужие несчастья? Неужели вам это и в самом деле удовольствие доставляет?

Феретти надулся.

- А вот Шарон просто обхохоталась, когда об этом узнала, - обиженно сказал он. - Я и сам, когда она мне рассказала, смеялся до колик. Поделом этому прохвосту, - мстительно заключил Феретти и отправился восвояси.

Вот почему, получив от Дугласа приглашение встретиться, Джорджина поняла, что отказываться не имеет права. Она тут же перезвонила Белинде, объяснила ситуацию и предупредила, что задержится, и к ужину опоздает. Они уговорились сегодня отужинать с друзьями.

- Послушай, Джорджина, - начала Белинда. - Я могу войти в твое положение, когда ты вынуждена задержаться на работе. Но ведь я прекрасно знаю, что провести вечер в обществе Дугласа и его братца тебе вовсе не улыбается. Почему ты опять меня подводишь? Мне уже надоело, что ты заявляешься к тому времени, когда официанты уже приносят кофе. Лучше бы я одна пошла.

- Пожалуйста, не устраивай сцену, - со вздохом попросила Джорджина.

- Я не собираюсь устраивать тебе сцену, - отрезала Белинда. - Но мне до смерти надоело, что ты мной пренебрегаешь. Ты всегда занята, тебе вечно некогда, ты валишься с ног от усталости. Когда, наконец, добираешься домой, то я должна за тобой ухаживать. Можно подумать, что я замужем за каким-нибудь шовинистом-мужланом.

- Да, а ты ведешь себя точь-в-точь, как сварливая жена, - ответила Джорджина и в сердцах бросила трубку.

К бару, в котором они встречались с Дэниелом, Дуглас подвез её в своем автомобиле. Всю дорогу оба не раскрывали рта. Джорджина слишком хорошо знала Дугласа, чтобы попытаться завязать разговор. В такие минуты он уходил в себя, и контакт с ним был попросту невозможен.

А вот Дэниел, напротив, тут же попытался расшевелить брата.

- Я все знаю, - заявил он. - Келли позвонила Жаклин и все рассказала. Представляю, что тебе пришлось пережить. Что ж, возможно, это и к лучшему. По крайней мере, теперь вам больше не надо прятаться.

- Я не хочу это обсуждать, - сухо промолвил Дуглас. - Меня интересует лишь одно: как она об этом разнюхала? Я уверен, что кто-то намеренно все это подстроил. Меня предали.

Дэниел счел неуместным напомнить Дугласу, что он сам предал и жену, и любовницу. Разговор явно не клеился. Наконец, Дэниел, сославшись на дела, удалился, но Дуглас по-прежнему пребывал в самом дурном расположении духа. И даже, что было ему совершенно несвойственно, заказал вторую бутылку вина.

- Посиди со мной еще, Джорджина, - попросил он. И, сокрушенно качая головой, добавил: - Я вовсе не хотел огорчать Келли, но меня подставили. Я хотел ей сам рассказать обо всем. Неделями собирался с духом, но всякий раз, стоило мне начать разговор, как она закатывала истерику, и я откладывал признание до следующего раза. Господи, ну и влип же я теперь!

- Но почему она позвонила именно Жаклин? - спросила Джорджина. - С какой стати? Мне казалось, что они не ладят.

- Наверно, - пояснил Дуглас, криво улыбаясь, - Келли приятно было поговорить с женщиной, которая ненавидит меня столь же яростно, как и она сама.

- Но почему, Дуглас? Чем вы так не угодили Жаклин? Я никогда не понимала, отчего она настроена к вам столь враждебно. - Джорджина и прежде не раз задавала ему эти вопросы, но Дуглас неизменно пропускал их мимо ушей.

- Обещай, что никому не расскажешь, - потребовал он.

- Клянусь, - быстро ответила Джорджина.

- Ну, так вот, - сказал Дуглас, немного помолчав. - Дело в том, что Жаклин была моим первым серьезным увлечением. Первой женщиной, с которой я переспал. Мы познакомились в университете и вскоре полюбили друг друга. Ты, наверно, и сама представляешь, что такое первая любовь. Тогда Жаклин была чудо как хороша! Смешливая, веселая. Теперь, глядя на нее, ты ни за что бы этого ни заподозрила. Потом случилось так, что она забеременела, а я... наверно, тогда я оплошал. Я не хотел детей. И уж тем более не собирался жениться. Мне ведь ещё всего девятнадцать было.

Он приумолк. Джорджина тоже молчала, зная, что лучше его не понукать.

- Мы долго обсуждали, как нам быть, - продолжил наконец Дуглас. Жаклин была настроена во что бы то ни стало сохранить ребенка. Мы спорили до хрипоты, и в конце концов я сказал, что коль скоро она так мечтает о ребенке, то я готов выплачивать деньги на его содержание, однако ни о каком браке не может быть и речи. Несколько дней спустя Жаклин пришла ко мне. Выглядела она ужасно, была бледна как смерть. Рассказала, что из-за меня была вынуждена пойти на аборт. И никогда не простит мне, что я толкнул её на это: на убийство нашего ребенка.

Сердце Джорджины екнуло. Такого она не ожидала. Дуглас отпил вина и продолжил.

- А за Дэниела она вышла в отместку, - сказал он. - Чтобы уязвить меня. И это ей удалось. Я так страдал, что был вынужден покинуть Канаду. Сил моих не было видеть их вместе. И вот теперь, тридцать лет спустя, я вновь наступил на те же грабли. Правда, я до сих пор не могу поверить, что Келли и в самом деле беременна. Вполне возможно, что она это выдумала.

- Но есть все-таки возможность, что она забеременела от вас? уточнила Джорджина.

- Крайне низкая, но - да, - признал Дуглас, уставившись в какую-то точку на стене. - Но это ничего. Главное сейчас для меня - уладить размолвку с Бекки. Извини, Джорджина, но мне пора идти. Я обещал ей быть к десяти.

Едва вернувшись домой, Джорджина налила себе вина и поставила компакт-диск "Каубой Джанкиз". Мысли её унеслись к газете и к предложению Дугласа слетать в Австралию. Такой отпуск выглядел довольно соблазнительным. Тем более что вернуться она могла через Южную Африку, и повидаться с родными.

Тем временем обстановка на работе накалилась. Новая ведущая журналистка "Трибьюн", которую назначила на эту должность Шарон, с ходу попыталась сделать из "Санди" антиправительственную газету. Джорджине приходилось самой переписывать её статьи.

Дуглас, напротив, тащил "Санди Трибьюн" в противоположную сторону. Иными словами, газету по-прежнему издавали трое. И битвы между ними разгорались нешуточные.

Да и с Белиндой отношения были довольно натянутыми. Джорджина подумала даже, что, возможно, для них обеих лучше было бы совсем перестать встречаться. В этот самый миг её размышления прервал приход Белинды. Отомкнув дверь своим ключом, она выхватила из руки Джорджины бокал вина и залпом опустошила. Затем прошла в гостиную и налила себе еще.

- Может, тебе уже достаточно, милая? - озабоченно спросила Джорджина.

- Как ты смеешь мне указывать? - взвилась Белинда, пролив немного вина на пол. - Я сама прекрасно знаю, сколько мне можно пить. - Закурив сигарету, она, подбоченившись, стояла посреди гостиной. Бокал вина в одной руке, сигарета в другой - вся её поза говорила о готовности принять бой.

- Ты ужинала? - заботливо спросила Джорджина. - Могу тебе что-нибудь сварганить.

Белинда испустила горестный вздох.

- Ты себя выдала, - уныло промолвила она. - Ты даже забыла, что я ждала тебя в ресторане. А ведь обещала, что придешь. Ты провела вечер с кем-то другим, да?

У Белинды была навязчивая мания, что Джорджина может изменить ей с мужчиной. Всякий раз, когда она выпивала, её мучил этот вопрос. А сегодня она явно перебрала.

- Милая, я была с Дугласом и Дэниелом, - терпеливо напомнила Джорджина. - Ни с кем больше я не встречаюсь. И, поверь, мне очень хочется, чтобы у нас с тобой все было хорошо. Да, кстати, я хотела кое-что с тобой обсудить. Дуглас предложил мне слетать в Австралию, чтобы разобраться с одной газетой, которую он себе присмотрел. Это займет неделю, а потом я хотела бы ещё на недельку заскочить к своим родным в ЮАР. Как ты на это смотришь?

- А какой смысл спрашивать об этом меня? - вызывающе переспросила Белинда, отпивая вина.

- Просто сейчас, мне кажется, время вполне благоприятствует этому, пояснила Джорджина. - Шарон по уши в дерьме после истории с таиландской проституткой, и ей временно не до меня. Хотя мне известно, что она усиленно копается в моем прошлом и бдительно следит за каждым моим шагом. В мое отсутствие хотя бы слежка прекратится.

- Я вижу, Джорджина, ты, как всегда, все продумала, - сказала Белинда. В голосе её звучала нескрываемая горечь. - А обо мне не беспокойся. Знаешь, в чем твоя беда? Ты всегда печешься только о себе и о своей вонючей газетенке. И, кроме собственной персоны, тебя никто на свете не интересует. Так вот, знай - мне это до смерти обрыдло!

Она повалилась на пол и разразилась рыданиями.

Джорджина кинулась к ней и, положив голову Белинды на свои колени, стала её нежно гладить, утешая, как могла.

- Ну, будет тебе, Белинда. Ты же сама знаешь, как ты мне дорога.

- Но ведь ты не любишь меня, Джорджи, - прохныкала Белинда. - Ведь так, да?

Лишь, усадив Белинду в такси, Джорджина вздохнула с облегчением. Да, похоже, их отношения окончательно зашли в тупик, и разрыв пойдет обеим на пользу.

Хотя, со вздохом признала Джорджина, было время, когда ей казалось, что рядом с Белиндой она счастлива. Хотя и жили они в каком-то иллюзорном, несуществующем мире, который сами и придумали. Реальность же оказалась не только суровой, но и горькой. Белинду же она, безусловно, любила, хотя признаться в этом могла лишь паре общих друзей. Да и то потому лишь, что они сами были гомосексуалистами.

Джорджина понимала, что попала в западню. Ее мучили угрызения совести, ведь меньше всего на свете она хотела причинить Белинде боль. Но, с другой стороны, в глубине души отдавала себе отчет, что уже сомневается, как ответить на последний вопрос, который задала ей Белинда.

В десятый раз Дуглас, позвонив Бекки, слышал в ответ суховатый голос автоответчика. Что ж, думал Дуглас по пути к дому на Девоншир-плейс, где они тайком встречались с Бекки, она имеет право на обиду. Ничего, в его объятиях она быстро придет в себя.

К своему удивлению, дом был погружен во тьму. Бекки всегда оставляла для него свет в прихожей, даже если сама была утомлена и ложилась спать. В последнее время она быстро утомлялась и отходила ко сну около десяти вечера. Дуглас прошел в спальню, но там было пусто. Да и в кухне никаких следов пребывания Бекки он не нашел. Не было и записки. Сердце Дугласа впервые стиснули леденящие пальцы страха. Думай, Дуглас, приказал он себе. Если её здесь нет, то где она может быть?

Он пешком преодолел незначительное расстояние до квартиры Бекки. Там его тоже ждала пустота, которая, однако, не шла ни в какое сравнение с пустотой и паническим ужасом, поселившимися в его сердце.

Усевшись в старинное французское кресло рядом с журнальным столиком, на котором разместился телефонный аппарат, Дуглас раскрыл записную книжку Бекки. Был уже второй час ночи, но его это не смутило. Первый звонок её сестре, Саре.

- Сара, это Дуглас, - начал он, даже не удосужившись извиниться за то, что беспокоит её в столь неурочное время. - Бекки не у вас?

- Ах, это вы, - процедила Сара. - Нет, её здесь нет. Хотя, если бы и была, я сомневаюсь, что сказала бы вам это.

- Сара, не говорите со мной так. Я должен во что бы то ни стало найти её. Вы хоть представляете, где она может быть?

- Нет, - ответила Сара. - И вообще, может, оставите её в покое? Вы ей и без того слишком много горя принесли. - И в трубке послышались короткие гудки.

Дуглас методично обзвонил всех подруг Бекки, имена которых значились в телефонной книжке. Ни одна из них ни о чем не знала. Наконец, перебрав всех подруг, Дуглас позвонил отцу Бекки.

- Сэр Чарльз, - начал он. - Я пытаюсь разыскать Бекки. Она не у вас?

- Могу вам сказать лишь одно - она в безопасности, - гневно ответил сэр Чарльз, безукоризненно, как полагается выпускнику Итона, выговаривая слова. - Днем она приехала к нам, в ужасном состоянии, а вечером отбыла в другое место. Я никогда не скрывал, что считаю вас крайне неподходящей партией для моей дочери, Дуглас. И вы своим поведением попросту подтвердили мои худшие предположения. Вы негодяй, сэр.

- Но, сэр Чарльз, я должен её найти... - взмолился Дуглас. Но отец Бекки уже повесил трубку.

Сэр Чарльз все равно не сказал бы ему, что Бекки сейчас мирно спит в своей старой девичьей спаленке.

Дуглас медленно проковылял на кухню и налил себе виски, почти полстакана. Сняв пиджак, с недоумением обнаружил, что подмышки взмокли от пота. И запах у этого пота был необычный. Запах страха.

В мозгу назойливо свербела одна мысль: нужно разыскать Бекки. Любой ценой. И Дуглас набрал номер Джорджины.

Судорожно оторвав голову от подушки, Джорджина протянула руку к телефону, одновременно посмотрев на часы. Сердце сжалось от знакомого, но подзабытого уже страха. Больше всего на свете она опасалась, что позвонят из дома и сообщат, что кто-то из её родных тяжело болен, а то и того хуже. В полчетвертого утра хороших новостей ждать не приходилось. Услышав голос Дугласа, она испытала неимоверное облегчение.

- Я понимаю, Дуглас, что вам ничего не стоит разбудить любого из своих служащих в самое неподходящее время, - проворчала она. - Вы хоть на часы смотрели?

- Джорджина, мне нужна твоя помощь, - сказал он, пропуская её слова мимо ушей. - Ты единственная, на кого я могу положиться. - Джорджина похолодела. Такие нотки в голосе Дугласа она слышала впервые. А звучал голос просто панически. Остатки сна мигом улетучились.

- Дуглас, что случилось?

- Бекки пропала, и ты должна помочь мне найти её. У тебя есть надежный человек, который знает толк в розысках пропавших людей? Такой, кому ты полностью доверяешь? Как насчет Майка Гордона?

- Майку я доверяю, как самой себе, - быстро ответила Джорджина. - А что случилось, Дуглас? Думаете, с ней мог произойти несчастный случай?

- Нет, она просто исчезла, но я должен любой ценой её найти. Далеко уйти она не могла - она на девятом месяце беременности. Пусть все проверить - вокзалы, Евротуннель.

- Проще отыскать пресловутую иголку в стогу сена, - трезво рассудила Джорджина. - Дуглас, она может быть где угодно. Я должна знать номер её автомобиля, номера кредитных карточек, имена и адреса ближайших подруг, знакомых и родственников. И я немедленно попрошу Майка заняться

- Спасибо, - сказал Дуглас и положил трубку.

Джорджина вдруг с изумлением осознала, что впервые в жизни слышит от него слово благодарности.

Глава 15

Келли всю ночь не смыкала глаз, ожидая возвращения своего неверного мужа после публичной порки, которой сама подвергла его во время заседания Совета директоров. Бессчетное число раз она звонила в его офис, но всякий раз секретарша в ответ заученно бубнила одно и то же: дескать, мистер Холлоуэй проводит переговоры, а когда освободится - не известно. Мобильный телефон Дугласа работал в режиме автоответчика. Ничего, подумала Келли, рано или поздно он все равно вернется домой. Хотя бы для того, чтобы собрать вещи.

Она до сих пор не решила, как поведет себя с ним: закатит истерику или попытается вымолить прощение.

Уже далеко за полночь телефон наконец зазвонил. Келли встрепенулась Дуглас!

- Алло! - нетерпеливо прокричала она в трубку.

- Келли, это я.

- Дуглас, мы должны поговорить, - спокойно сказала она. - Я не хотела, чтобы ты узнал о нашем ребенке так, как это вышло Я очень сожалею...

- Нам не о чем говорить, - отрезал Дуглас. - Я подаю на развод.

- Ты подаешь на развод? - ошеломленно переспросила Келли. Она не верила собственным ушам. - Но ведь это ты мне изменил. Ты завел себе любовницу, которую обрюхатил одновременно с собственной женой! Ну и подлец же ты!

- Келли, я позвонил тебе не для того, чтобы это обсуждать, - холодно промолвил Дуглас. - Между нами все кончено. А по поводу ребенка я хочу тебе кое-что предложить. Это настолько просто, что даже ты поймешь. Слушай меня внимательно. Ты делаешь аборт, объявляешь всем, что беременность это плод твоей фантазии, а я выплачиваю тебе один миллион фунтов чистоганом сверх того, что ты получишь после развода.

Выложив все это, он приумолк, дожидаясь её ответа, но так и не услышал его.

- Келли, ты меня слышишь?

- Дуглас, я хочу удостовериться, что поняла тебя правильно, - медленно произнесла она. - Ты готов уплатить мне миллион фунтов за то, чтобы я избавилась от своего ребенка?

- Послушай, Келли, - терпеливо проговорил Дуглас. - Будь благоразумной. Хотя бы раз в жизни. В конце концов, ты же никогда не хотела иметь детей. В твоей новой жизни ребенок станет тебе лишь досадной помехой.

Келли насторожилась.

- В какой новой жизни? - подозрительно осведомилась она.

- Я настаиваю на разводе, и на Бекки я все равно женюсь, - отчеканил он. - Подумай только: я предлагаю тебе целый миллион за аборт. Это более чем щедрое предложение. Но на раздумья у тебя остается всего несколько недель, потом будет поздно.

Совместно со своими адвокатами Дуглас уже подсчитал, что выплаты на ребенка до достижения им восемнадцатилетнего возраста обойдутся ему примерно в миллион. Он знал, что ребенка, едва вынув из пеленок, будут обряжать в костюмчики от "Бэби Шанель", окружат его няньками, гувернантками, затем начнутся расходы на учебу, поездки, каникулы и так далее. Иными словами, нежелательное дитя влетит в целое состояние. И вот поэтому, желая избавить Бекки от лишних слухов и неприятностей, Дуглас предпочитал договориться с Келли заранее. Он был свято уверен, что нет вопросов, по которым нельзя договориться.

- Господи, просто не верится, что ты способен так обойтись со мной, плаксивым голосом пролепетала Келли и бросила трубку.

И тут же перезвонила Кейт. Та сонно промычала "алло?".

- Кейт, это я. - Келли никогда не представлялась, считая, что её голос должны узнавать все. - Случилось нечто ужасное, - проговорила она сквозь душившие её слезы. - Приезжай скорее, я не могу оставаться одна. - И разразилась рыданиями.

- Келли, но ведь сейчас полвторого ночи, - взвыла Кейт. - Детишки спят. Давай, я утром подскочу.

- Нет, - прохныкала Келли. - Ты ведь моя подруга. Приезжай сейчас же. - Она громко всхлипнула и шмыгнула носом. - У тебя ведь нянечка есть, пусть она за детьми присмотрит.

Кейт уже поняла, что Келли не просто капризничает. Сон мигом как рукой сняло, и кончик её носа хищно задергался в предвкушении сенсационного материала. - Хорошо, буду через двадцать минут, - пообещала она.

Приехав, она застала Келли на полу в белоснежном одеянии от Гермеса. Даже в таком виде, с растрепанными волосами и с растекшейся по лицу тушью, Келли выглядела необыкновенно привлекательной. Кейт опустилась рядом на колени, подняла Келли, словно тряпичную куклу и принялась утешать, гладя по голове, словно маленькую девчушку.

Ей было искренне жаль Келли. Разумеется, рано или поздно она должна была узнать про неверность Дугласа и его связь с Бекки, однако Кейт до последнего надеялась, что у Дугласа хватит порядочности и мужества, чтобы признаться жене самому. Это и так стало бы для бедняжки страшным ударом. Теперь же, когда и сама Келли была беременна, потрясение, конечно же, было слишком сильным. Келли, не переставая плакать, поведала ей душераздирающую историю про интервью, про то, как она неожиданно узнала про любовное гнездышко, про неверность Дугласа и про то, что Бекки вот-вот родит от него ребенка. Затем горделиво рассказала про головомойку, которую учинила гнусному изменнику на заседании Совета директоров.

Каждые минут двадцать Кейт под благовидным предлогом ускользала в ванную, чтобы записать услышанное. Память у нее, как у любого профессионального репортера, была великолепная, однако украшением любой, по-настоящему качественной статьи, были живые подробности.

- И это ещё не все, Кейт, - сказала Келли, когда журналистка уже подумала, что её рассказ подошел к концу. - Оказывается, Дуглас ещё и не на такое способен. Я до сих пор не могу в себя прийти. Представляешь, совсем недавно он позвонил мне и предложил миллион фунтов стерлингов за то, чтобы я избавилась от ребенка. - Она уже не плакала, а держалась подчеркнуто спокойно, но смотрела прямо перед собой невидящим взглядом. - Он не хочет ставить Бекки в неловкое положение из-за того, что все это время продолжал спать со своей женой, а потому требует, чтобы я возвестила, будто насчет своей беременности попросту все придумала.

- О, Келли, как я тебе сочувствую! - только и смогла сказать Кейт. Она знала, что её подруге нередко было свойственно преувеличивать, однако сейчас и внешний вид, и тон Келли говорили о том, что все это - правда. И Кейт не могла не поверить ей.

- Он ведь так любил меня, - запричитала Келли заламывая руки. - Что я сделала не так? И как могла быть такой дурой? Ничего вокруг не замечала. А ведь слепой ясно было, что Дуглас ходит налево - все признаки налицо были. Только я всегда подозревала Джорджину, хотя, казалось бы, куда ей со мной тягаться? Нет, Джорджина никогда бы не увела у меня Дугласа. Да и сам он не раз говорил, что терпеть не может таких холеных дамочек. О, Кейт, что мне делать? Я ведь до сих пор люблю его, мерзавца!

- А как он узнал о том, что ты беременна?

- Я попыталась сказать ему об этом вчера вечером, но кончилось все тем, что мы с ним вдрызг поссорились. Поэтому впервые он об этом услышал уже на заседании Совета директоров. Как раз перед этим я узнала про Бекки и её беременность, помчалась к Дугласу, и высказала все, что о нем думаю. Господи, Кейт, а я так надеялась, что наше дитя снова сблизит нас с Дугласом. Мне ведь и в голову не могло прийти, что у него есть любовница, которая тоже ждет от него ребенка. Как я могла так вляпаться?

- А после этой сцены во время заседания Совета директоров вы с ним больше не разговаривали?

- Нет, - ответила Келли, шмыгая носом. - Он позвонил мне час назад, а я тут же перезвонила тебе. Голос его был холоден, как лед. Никогда ещё Дуглас не разговаривал со мной таким тоном. Ни малейших чувств не проявлял. Мне до сих пор не верится, что он предложил мне избавиться от ребенка. От нашего с ним ребенка. Я просто не могу в себя прийти.

Кейт сочувственно закивала.

- Ну что же мне делать? - вскричала Келли, вновь разражаясь рыданиями. - Неужели я его никогда больше не увижу?

- Рано или поздно ему придется возвратиться домой, - рассудила Кейт. Запасись терпением, и ты его дождешься.

- Ты не знаешь его настолько, насколько знаю я, - всхлипнула Келли. Когда он порывает с кем-то, то сжигает за собой все мосты. Со своими прежними женами он не разговаривает, а общается только через секретарш. Меня это и в лучшие времена беспокоило. Тебе это, наверно, понятно, да? Если он с ними так обращается, то и со мной может. Но мне всегда казалось, что со мной у него все иначе, не так, как с другими. Он уверял, что никогда так никого не любил. Что я - именно та женщина, которую он всю жизнь ждал. И вот теперь он, наверно, говорит то же самое своей Бекки... - голос Келли предательски дрогнул. - И она, дурочка, тоже верит ему, как когда-то верила я.

- Сейчас вы оба расстроены, вам нужно переждать, пока все образуется, - неуверенно промолвила Кейт.

- Нет, Кейт, - горестно молвила Келли. - Если Дуглас тебя разлюбит, ты вообще перестаешь существовать.

Они говорили и говорили, пока не забылись сном на пышных диванах от Ральфа Лорена посреди гостиной, в окружении батареи опустошенных бутылок.

Кейт и сама не поняла, что её разбудило. Увидев двоих мужчин в рабочих комбинезонах, она содрогнулась и подскочила на месте. Гостиную заливал солнечный свет. Кейт уже раскрыла было рот, чтобы завизжать, но её опередила Келли. Мужчины поспешно отступили в коридор, затем старший из пары заговорил:

- Прошу вас, не кричите. - Он помахал какой-то бумагой с печатью. Кто из вас - миссис Холлоуэй?

- Я, - пискнула Келли.

- Извините, мэм, но нас сюда прислали, - пояснил он. - Вот, взгляните на ордер.

Он осторожно положил бумагу на кофейный столик и поспешно попятился.

Кейт, пришедшая в себя первой, взяла бумагу и быстро пробежала её глазами.

- Это доверенность, которую подписал сам Дуглас, - пояснила она Келли. - Эти люди имеют право забрать его личные вещи. - Она потупилась. - Они представляют фирму, которая занимается перевозками и переездами.

- Секретарша мистера Дугласа снабдила нас ключами и сказала, что предупредила вас о нашем приезде, - извиняющимся тоном пояснил представитель фирмы. - Послушайте, если сейчас вам не удобно, мы можем вернуться позже.

Встав с дивана, Келли мило улыбнулась и проворковала:

- Будьте любезны, приходите через два часа. Я хочу принять душ, а потом я сама вам помогу.

Сразу после их ухода Келли быстро приняла душ и переоделась в старые джинсы и тенниску. Кейт сварила кофе, и женщины уселись за кухонный стол с видом на сад.

- Я уже пришла в себя, Кейт, - поведала ей Келли. - Спасибо тебе за то, что поддержала меня в трудную минуту. Теперь все будет в порядке, так что я готова тебя отпустить.

- Ты уверена, что все нормально? - спросила Кейт, с облегчением, перемешанным с удивлением по поводу столь быстрого преображения подруги.

Сразу после ухода Кейт, Келли прошла в сад и заглянула в сарайчик. Несколько минут поисков увенчались успехом: когда Келли вышла, в руках у неё была канистра с соляной кислотой, которую не так давно приобрел садовник для очистки кирпичной кладки. Она прекрасно помнила его наказ - ни в коем случае не прикасаться к канистре и уж тем более не допускать попадания едкой жидкости на кожу или одежду. Какая нелепость, подумала Келли, за все эти годы я впервые увидела, что в моем собственном сарайчике творится.

Натянув толстые садовые перчатки, она осторожно заправила кислотой опрыскиватель и вернулась в квартиру.

Прежде всего ей пришло в голову, что нужно расправиться с любимыми, ручной работы, костюмами Дугласа, и она заглянула в стенной шкаф. Вот они, красавцы, все двенадцать, тщательно, как на подбор, отутюженные. В последний миг Келли передумала, решив, что это было бы слишком мелко.

Возвратившись в гостиную Версаче, она остановилась в задумчивости перед выстроенным по алфавиту драгоценным собранием компакт-дисков. Вот оно! Келли поочередно доставала из футляра каждый диск, опрыскивала его кислотой и возвращала на место.

Два часа спустя, когда команда перевозчиков вернулась, Келли вежливо сопроводила обоих мужчин в дом и показала, где что найти. Затем, когда они все упаковали, она провела их в гостиную.

- Он, конечно же, хочет забрать и свою потрясающую коллекцию компакт-дисков, - промурлыкала она. - Дуглас обожает музыку и слывет её тонким ценителем. В собрании есть настоящие раритеты. Нельзя, чтобы он остался без них.

Пораженные таким проявлением великодушия, рабочие переглянулись. Обычные жены так себя не вели.

- Поразительно красивая женщина, - заметил старший, когда они грузили в машину последнюю коробку. - Но ты обратил внимание на странный запах? Ремонт она, что ли, затеяла?

Дуглас проводил очередное заседание, когда в дверь, осторожно постучав, заглянула Джулия.

- Вас требуют по срочному делу, - возвестила она и закрыла дверь.

Когда Дуглас вышел из зала заседаний, она вручила ему телефон.

- Это Сара, по поводу Бекки. Очень срочно.

Дуглас поспешно схватил телефон.

- Да, Сара? Где она?

- Она рожает, - начала сестра Бекки. - Ребенок недоношенный, поэтому есть ряд сложностей. Не могу понять только, почему она решила вам позвонить. Она в Йоркской городской больнице.

Дуглас бросил трубку.

- Пусть Джон немедленно подает машину к подъезду! - рявкнул он Джулии. - Выясни, во сколько отправляется ближайший экспресс на Йорк, и сообщи мне по мобильнику. В противном случае, я поеду на машине.

Им понадобилось около получаса, чтобы добраться до вокзала Кингз-Кросс. Дуглас всю дорогу, не переставая, бранил лондонские пробки и собственного водителя. В течение двухчасового путешествия на поезде он каждые четверть часа звонил в больницу, справляясь о том, как протекают роды. Дежурная сестра наотрез отказалась поделиться с ним какими-либо сведениями, и ему пришлось довольствоваться общением с Сарой.

Такси ещё только притормаживало перед входом в больницу, когда Дуглас уже выскочил из него и бегом бросился внутрь. На бегу справляясь о том, где искать родильное отделение, он ворвался в него вихрем.

- Прежде чем я могу вас впустить, вы должны вымыть руки и надеть белый халат, - строго сказала ему дежурная сестра.

Наконец, когда все меры предосторожности были соблюдены, Дуглас вошел в родильную палату и, склонившись над Бекки, поцеловал её. И лишь в следующий миг заметил, что глаза её затуманились от боли, а пот, ручьем струившийся по лицу, залил зеленый больничный халат.

Ни врач, ни сестры, казалось, даже не заметили его появления. Они делали все возможное, чтобы унять кровь. Кровь, казалось, была повсюду.

- Давление падает! - выкрикнула медсестра, дежурившая возле монитора.

- Бекки, родная моя! - беспомощно пролепетал Дуглас. Он привык сам разрешать критические ситуации, а не следить за их развитием. - Как она, доктор? Как ребенок?

Лицо Бекки исказилось от боли, она негромко вскрикнула и закусила губу.

- Вы можете хоть дать ей обезболивающее? - резко спросил Дуглас врача.

- Ребенок недоношенный, и мы делаем все, что в наших силах, последовал гневный ответ. - А если вы будете мешать, я распоряжусь, чтобы вас выставили.

- Давай, Бекки, тужься сильнее, - подбадривала акушерка. - Он уже пошел.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем на свет появился крохотный младенец. Дуглас затаил дыхание, и выдохнул лишь тогда, когда малютка запищал. Когда крохотное тельце вымыли и вручили измученной матери, по щекам отцам катились слезы облегчения.

Дуглас погладил Бекки по мокрым волосам.

- Все в порядке, родная моя, - прошептал он. - Я здесь. И больше никто и никогда тебя не обидит.

Джорджина прождала перед кабинетом Дугласа целых четверть, прежде чем дверь наконец открылась, и из кабинета вышел Зак Прист с кипой документов в руках.

Встреча их была назначена на вчерашний день, однако Дуглас самым таинственным образом исчез. Впервые, насколько помнила Джорджина, его нельзя было нигде разыскать, даже по мобильному телефону. А его персональный водитель, когда бы она ни позвонила, неизменно отвечал, что босс на каком-то важном совещании. Хорошенькое совещание, думала Джорджина.

Когда наконец Джорджина вошла, Дуглас восседал за столом. Как обычно, он был в белоснежной сорочке с галстуком от Гермеса, c серебряными запонками. Если все его двенадцать костюмов в тонкую полоску были сшиты портным, который обслуживал принца Чарльза (Дуглас не раз с гордостью упоминал об этом), то его модельные сорочки почему-то всегда казались на размер меньше положенного. Нет, никак не удавалось Дугласу добиться совершенства.

Стол был завален бумагами, которые Дуглас лихорадочно просматривал.

- Что там у вас, Дуглас? - шутливо полюбопытствовала Джорджина. Очередной мировой заговор?

Лицо Дугласа побагровело. Перед ним был договор об условиях слияния с компанией "Фостерс", но извещать об этом он не собирался никого, даже Джорджину.

- Вид у вас неважный, - продолжила Джорджина, торопясь сменить тему. И куда, хотела бы я знать, вы вчера подевались? Представляю, что вы со мной сделали, вздумай я исчезнуть на целый день.

- Личные неприятности, - сухо ответил Дуглас. Было очевидно, что вдаваться в подробности он не намерен. - Я разработал план твоей поездки в Австралию, - продолжил он. Накануне Джорджина подтвердила ему, что согласна туда лететь. - Я очень рад, что ты согласилась. Так вот, ты полетишь прямо в Сидней и встретишься с представителем владельцев "Вест Газеттир", после чего отправишься в Перт и посмотришь, как работают тамошнее издательство и типография. Джулия уже заказала тебе билеты до Иоганнесбурга. Вот тебе их бизнес-планы за последние пять лет, а также краткие досье людей, с которыми тебе предстоит общаться. - С этими словами Дуглас придвинул к ней прозрачную папку с документами.

Джорджина взяла папку, однако Дуглас ещё не закончил.

- Но прежде, Джорджина, - сказал он, - я хочу попросить тебя ещё об одном одолжении. Выясни, пожалуйста, кто рассказал Келли промой новый дом, Бекки все остальное. Слишком уж велико совпадение, что она проведала обо всем этом именно в то время, когда у меня возникли столь серьезные затруднения в собственной компании и когда меня подвергают столь жесткой критике в прессе. Чутье подсказывает мне: все это подстроено. Возможно, тебе покажется, что у меня мания преследования, но я почти уверен, что за мной следят.

Джорджина понимающе кивнула.

- Дуглас, я, разумеется, сделаю все, что в моих силах, однако расслабляться вам не советую. У вас слишком много врагов. - Чуть помолчав, она продолжила: - Ходят упорные слухи, что вы утратили прежнюю поддержку в Совете директоров, и что Энди с Гэвином больше не на вашей стороне.

- Знаю, знаю, - Дуглас нетерпеливо отмахнулся. - Положение довольно серьезное, но далеко не угрожающее. Скоро я заключу сделку, которая всем им рты позатыкает, а потом уж разберусь с Мейтсоном. Что касается Энди, то слухам насчет него я не верю. Кое-кому было бы выгодно посеять между нами вражду или хотя бы недоверие, чтобы отвести мои подозрения от настоящих предателей. Нет, утратив доверие к Энди, я сразу лишусь всех тылов. Энди я верю, как собственному брату. Тот, кто хочет взвалить на себя бремя власти, должен готовиться к войне. А от проблем избавляться тем легче, чем раньше этим займешься. Если же запустить болезнь, то легче уже ставить правильный диагноз, чем её лечить.

- Не читайте мне лекцию по принципам Макиавелли, - промолвила Джорджина. - И я искренне надеюсь, что диагноз вы установили не только вовремя, но и правильно.

- Если все пойдет согласно моему плану, то предатели вылетят отсюда, не успев даже понять, что с ними случилось.

- Что же вы такое задумали? - спросила Джорджина.

- Извини, пока сказать ничего не могу. Если все сложится удачно, то дело выгорит ещё до твоего возвращения из Австралии.

Карсон вернулся домой, чтобы переговорить со Стюартом Петейсоном. Тот позвонил днем и сообщил, что раздобыл все нужные сведения, но Карсон сказал, что говорить по служебному телефону слишком рискованно. И вот теперь, в ожидании звонка, он нетерпеливо мерил шагами гостиную. Наконец телефон зазвонил. Это оказалась Шарон. Карсон не посвящал её в историю с Купером. Тут уж он ни единой живой душе не доверял.

- Привет, дорогой, - прощебетала Шарон. - Я придумала кое-что супер-развратное. Подъеду к твоему дому в девять вечера. Приготовься к небольшой автомобильной экскурсии.

- Я не настроен развлекаться, - отрезал Карсон.

- Это вовсе не развлечение, - промурлыкала Шарон. - Это фантазии, которые сбываются наяву. Спускайся, как только услышишь гудок.

Шарон была не на шутку встревожена. Услышав накануне женский голос в его квартире, она с тех пор места себе не находила. Если Карсон и в самом деле спал с какой-то бабой, отвоевать его обратно она могла одним-единственным способом. А именно - соблазнив каким-нибудь сверхоригинальным образом. Ключ к успеху таился в сексе, и на сегодняшний вечер она подготовила нечто сногсшибательное.

Шарон сражалась не только за отношения с Карсоном. Она делала на него ставку, чтобы заполучить "Санди Трибьюн". Без его поддержки её затея была обречена на неудачу. И теперь ей предстояло вновь завоевать его расположение. Сделать это можно было только одним способом: вновь завладев его членом. И Шарон была уверена, что этим вечером решит сразу все задачи.

Карсон едва успел положить трубку, как телефон зазвонил снова.

- Энди, это Стюарт. Прими факс. Высылаю тебе всю подноготную на Купера. Мне пришлось воспользоваться моим правительственным источником. Сведения абсолютно достоверные, но мне они влетели в круглую сумму.

- В суде их воспримут как свидетельство?

- Я располагаю копиями платежных поручений от имени Купера некоему генералу Лорану Мосике, лидеру мятежников в Сьерра-Леоне. Речь идет о миллионах фунтов стерлингов, пожертвованных в повстанческий фонд. Это плохо согласуется с кадрами про голодающих детишек, которые без устали крутят в наших новостях. На самом деле эти повстанцы вырезали и уморили голодом почти десять тысяч женщин и детей, разграбили и сожгли десятки деревушек. Мосика - один самых свирепых и беспощадных лидеров за всю историю Африки. В моем распоряжении имеется также письмо, которое Купер отправил Мосике пару месяцев назад. В письме содержится просьба о том, чтобы Мосика, придя к власти, предоставил в распоряжение Купера ведущую национальную газету вкупе со спутниковой системой.

- Как, черт побери, ты ухитрился заполучить такую бомбу? - изумился Карсон.

- Вы меня неплохо обучили, - усмехнулся Петейсон. - Потом не забывайте - это Африка. За деньги здесь можно купить все, что угодно. Мне удалось напасть на след брошенной любовницы ближайшего помощника Купера. Он бросил её, променяв на более молодую девицу, а заодно и вышиб из квартиры, которую в свое время ей подарил. В результате женщина вернулась в публичный дом, из которого он её когда-то извлек, и поверьте, она очень обижена.

- Мне нужен оригинал письма и копии платежных поручений. Немедленно. Все, что можешь, отправь по факсу, но оригиналы тут же отправь экспресс-почтой. И еще, Стюарт, ни одна живая душа не должна об этом знать. - В голосе Карсона послышались угрожающие нотки. - На карту поставлена твоя жизнь.

И твоя, наверно, тоже, подумал Петейсон, когда Карсон положил трубку.

Пару минут спустя, получив долгожданный факс, Карсон несколько раз перечитал его. Да, это было именно то, о чем он мечтал. Дуглас Холлоуэй был в его руках. Все остальное зависело теперь от него самого.

Он запирал факсимильное сообщение в ящик стола, когда снизу послышался гудок автомобильной сирены. Карсон открыл окно и увидел вылезающую из машины Шарон. Но Шарон ли это? Фигура Шарон, но длинные пепельные волосы... Или это парик?

- Привет, Шарон! - сказал он, отпирая входную дверь. - В этом парике ты вполне сошла бы за подружку футболиста из второго дивизиона. - Он отступил, впуская её. Затем, разглядев её лучше при свете, воскликнул: Какого дьявола? Ты что, охренела? Как уличная блядь вырядилась.

- Тогда почему бы тебе ни трахнуть эту уличную блядь на заднем сиденье автомобиля? - предложила Шарон. - Ты много раз говорил мне, что мечтаешь об этом. - Взяв Карсона за руку, она увлекла его за собой к поджидавшему такси.

- Покатайте нас, - велела она таксисту, а сама, как только Карсон уселся, примостилась на откидном сиденье напротив и широко раздвинула ноги. Лишь теперь Карсону удалось рассмотреть её наряд: черное мини-платье с лайкрой, вырезанное так низко, что соски были едва прикрыты, а сами груди то и дело вываливались наружу, чулки с поясом, золотистые сандалии на шпильках, красно-черная помада, ну и, наконец - парик. У Карсона отвисла челюсть.

Порывшись в сумочке, Шарон извлекла из неё длинную изящную коробочку, из которой достала толстенную сигару. Поднеся её к губам, она выразительно облизнула кончик, точь-в-точь так, как лизала обычно член самого Карсона.

Это, пожалуй, мы оставим на потом, - сказала она, обольстительно улыбаясь. - Уж я-то знаю, как мой малыш любит сигары. А если президент их любит, то и малышу моему они придутся по вкусу.

Шарон нагнулась, расстегнула ширинку Карсона, и с удовлетворением убедилась, что он уже возбужден, дальше некуда. Опустившись на четвереньки, обхватила член губами и принялась увлеченно обсасывать. Затем, когда инструмент её любовника уже торчал как мачта, Шарон, раздвинув ноги, взгромоздилась на него сверху. В тесноте салона такси это оказалось несколько сложнее, чем она ожидала.

Впрочем, Энди неудобств не ощущал. Закатив глаза, он громко кряхтел, ожесточенно подмахивая тазом. Как и предвидела Шарон, кончил он очень быстро. Она велела таксисту остановиться, поправила юбку, и они с Карсоном вышли. Шарон бросила водителю в окно пятидесятифунтовую банкноту.

- А теперь, Энди, давай закатимся в бар и пропустим по рюмашке, предложила она. - В таком прикиде меня ни одна живая душа не узнает.

Парик её сбился слегка набекрень, тушь растеклась вокруг глаз, помада размазалась по всему лицу. (Господи, во что, интересно, превратились мои трусы, невольно подумал Карсон.) Но на лице её играла довольная улыбка.

- С такой образиной я и на том свете не покажусь, - громко возвестил он, жестом остановил катящее мимо такси. Быстро устроившись на заднем сиденье, он захлопнул дверцу перед самым носом Шарон, после чего достал бумажник, отсчитал несколько купюр и, опустив стекло, презрительно швырнул деньги к ногам Шарон. - Вот чем кончаются фантазии, - сказал он и велел таксисту ехать.

Шарон была в отчаянии. Не такую, совсем не такую концовку для своей фантазии замышляла она. Что-то тут было не так..

Карсон обошелся с ней, как с дешевой уличной шлюхой. Какая же она дура, что делала для него так много без малейших гарантий с его стороны. Да, ему ничего не стоило уничтожить Дугласа, но ведь ей он так ничего и не обещал взамен на её услуги! А она, идиотка, губу развесила. Идиотка хренова! В следующее мгновение Шарон ощутила, что кровь бросилась ей в лицо. Никому ещё не удавалось безнаказанно обвести меня вокруг пальца, сказала она себе.

Майк возвращался к столу с новой порцией напитков, когда на его стул плюхнулась помятого вида женщина с глазами навыкат. В "Последнем шансе", как всегда, яблоку было упасть негде.

- Это Майра, приветик, Джорджи, - проскрипела женщина, когда изумленный Майк поставил на стол два бокала с "шабли". - Спасибо, - сказала она, отпивая. - Вообще-то, я красное предпочитаю. Возьмите мне стаканчик, не сочтите за труд.

Майра Прескотт закурила сигарету, то и дело прикладываясь к бокалу белого вина, который оставил Майк. Джорджина взирала на происходящее с немым изумлением. Женщина эта, с которой она едва была знакома, заявилась за их стол без приглашения, заняла место Майка, а потом ещё и отослала его за красным вином.

- А что ещё толку от этих мужчин? - промолвила Майра, словно в оправдание. - Они нужны только, чтобы угощать нас напитками, платить по счетам, ну и ещё - трахнуться иногда.

- Вообще-то, Майк - мой близкий друг, - сухо заметила Джорджина.

- Какой ещё друг! - возмутилась Майра. - С мужчинами дружить невозможно. Да и - зачем?

В это мгновение возвратившийся Майк поставил перед ней бокал красного вина. Майра Прескотт в ответ угостила его лучезарной улыбкой.

- Спасибо, голубчик. - И снова обратилась к Джорджине. - Я хотела с вами насчет Тани поговорить.

- Да, ну, как у неё дела? - спросила Джорджина. - Она уже поправилась, и ей можно делать операцию?

- Врачи все ещё ждут подходящего донора почки, - ответила Майра. Лицо её сморщилось, а на стол закапали крупные слезы. - Вы уж извините, но это просто душераздирающая история. Я так люблю бедняжку. Мне невыносима сама мысль, что её содержат в этом проклятом приюте. Извините, Джорджи, завтра поговорим. - Она залпом допила вино и заковыляла прочь.

- Что это за карга? - спросил Майк, провожая Майру удивленным взглядом. - И почему она мое вино вылакала?

- Я разговаривала с ней всего однажды, - ответила Джорджина, пожимая плечами. - Причем - в лифте. Она наплела мне с три короба про девочку-сироту из Румынии. Помнишь статью в "Геральде"? Так вот, Майра её и написала. Однако я готова поклясться, что в ней речь шла об операции на сердце.

- По-моему, эта баба чокнутая, - сказал Майк. - Или наркоту употребляет. Ты обратила внимание на её глаза? Они какие-то мутные, и зрачки расширенные. А перхоть! В жизни такого не видел - словно кто-то её мешком опилок обсыпал. Не верь этой ведьме, Джорджи.

- Хорошо, хорошо, - заверила Джорджина. - Хотя мне её жаль. Бедняжка очень угнетена. Наверно, из-за этой сиротки.

- Нет, Джорджи, я тебе серьезно говорю, - настаивал Майк. - Я про неё наслышан. Это очень честолюбивая баба, и от неё в прошлом многие пострадали.

- Очень странно, - сказала Джорджина. - Такие люди обычно не обременяют себя заботой о брошенных детях.

- Если вся эта история - не выдумка, - веско заметил Майк. - Поживем увидим. Но ты все-таки не доверяй ей.

И Майк взял себе на заметку, что должен непременно проверить, что это за девочка-сирота, которую пытается удочерить Майра.

Глава 16

День клонился к концу, и Джорджина давала последние указания своей команде, когда позвонил Дуглас и пригласил её в свой кабинет.

- Я хочу тебя кое с кем познакомить, - пояснил он.

Своих секретарш Дуглас уже отпустил, и дверь его кабинета была распахнута настежь. Войдя, Джорджина оторопело уставилась на Дугласа, на руках у которого был крохотный спеленатый младенец.

- Джорджина, познакомься с Фредди, - промолвил Дуглас. - Точнее - с Фредериком. Будем надеяться, что он уже будет разговаривать без франко-канадского акцента. - Он расхохотался и поднес младенца ближе к своему лицу. Тот вдруг улыбнулся, но Джорджина не успела даже рта раскрыть, как из ванной комнаты в углу огромного кабинета появилась Бекки Уортингтон.

Брючный костюм от Армани удачно скрывал любые изъяны её фигуры, вызванные рождением малыша всего неделю назад.

- Это - ребенок Бекки, - без тени смущения объяснил Дуглас.

При виде Дугласа с новорожденным сыном на руках, Джорджина растрогалась до глубины души. Она всегда подозревала, что он не чужд сентиментальности, но сталкивалась с её проявлением впервые. Поразительный контраст с гранитным фасадом, который он возвел для себя, чтобы оградиться от сослуживцев.

До сих пор при Джорджине лишь Тристан и Руперт, два престарелых кота, которых Дуглас держал дома, удостаивались ласковых слов и жестов с его стороны. А Джорджина, как и её мать, верила, что человек, который любит кошек, не может быть исчадием ада.

- Мы тут с Бекки обсуждали текст воззвания в помощь голодающим в Африке, который будет напечатан в "Дейли Трибьюн", - сказал Дуглас, не поднимая глаз. - Тебе придется также разместить его в "Санди". Это хороший рекламный ход.

Джорджине показалось, что она ослышалась.

- С каких это пор подобные воззвания печатает "Санди"? - спросила она. - Вы мне сотни раз говорили, что чернокожие дети, даже умирающие от голода, тираж не повышают... - Она осеклась. Для Дугласа подобный шаг был крайне нехарактерен. Лучше, пожалуй, не спорить. Кто знает, может, это Бекки придумала. Дуглас неловко поежился и покосился на свою любовницу, которая старательно отводила глаза в сторону.

Всего несколько часов назад они жестоко повздорили.

- Мы едва не потеряли нашего собственного ребенка, Дуглас, - заявила Бекки. - Как ты можешь использовать страдания других детей, чтобы повышать тираж своей чертовой газеты?

- Послушай, Бекки, - терпеливо заговорил он, - это не я придумал. Ребята из отдела маркетинга считают, что это очень сильный ход. Мы должны отвлечь внимание от дурных откликов прессы по отношению к нам, которые преследуют нас в последнее время. В любом случае, мы уже взяли на себя обязательства и идти на попятный не можем. Но ты, Бекки, сейчас в декретном отпуске, и не должна обременять себя подобными заботами.

- Расскажите мне, в чем суть дела, - вмешалась Джорджина, приходя ему на выручку.

- Дело в том, что в последнее время пресса обрушила на "Трибьюн" лавину критики, - сказал Дуглас. Скорее не на "Трибьюн", а на вас лично, мысленно поправила его Джорджина. - Нам вменяют в вину последние сокращения штатов, уверяют, что деньги для нас важнее людей. Это воззвание для нас возможность доказать, что на самом деле в "Трибьюн" о людях заботятся, что у наших газет есть сердце. Запомни это, Джорджина - настоящая газета должна иметь сердце.

- Меня вы можете в этом не убеждать, - сказала Джорджина. - Лично я с удовольствием такое воззвание напечатаю, однако тут важно не перегнуть палку. В последний раз, когда "Дейли" поместила фотографию голодающих ребятишек на первой полосе, продажи газеты разом сократились аж на тридцать тысяч экземпляров. Подумайте, что может случиться с таким таблоидным изданием, как "Санди".

- Как ты можешь рассуждать о снижении каких-то продаж, когда речь идет о спасении жизней детишек? - упрекнул её Дуглас, с нежностью взирая на крохотную мордочку Фредди. - На следующей неделе мы опубликуем воззвание, а также выпустим специальное приложение с восьмистраничной вкладкой, целиком посвященной кризису в Сьерра-Леоне. Там будут десятки фотографий голодающих детей, снимков, разоблачающих зверства повстанцев, интервью с матерями, потерявшими детей, с женщинами, которых насиловали и избивали солдаты повстанческой армии. Все уже на мази.

- Мои коллеги договариваются с телекомпанией "Фостерс", - добавила Бекки. - Это будет совместная акция, поэтому они каждый вечер будут готовить специальный выпуск новостей, посвященный событиям в Сьерра-Леоне. Ситуация там накалилась до предела, и мне кажется, что "Трибьюн" самое время вмешаться. Это сразу поднимет авторитет наших изданий. После победы лейбористов мы увидели, что нашему среднему читателю отнюдь не безразлично, что творится в мире. А это должно сработать. И видеодокументы мы получили просто потрясающие. Могу показать.

Она нажала кнопку на пульте дистанционного управления, включила видеомагнитофон и уселась рядом с Дугласом. Сначала на экране появилась девочка-подросток, голова которой была повязана окровавленным бинтом. Огромные глаза казались совершенно безжизненными, как и младенец, крохотное тельце которого девочка прижимала к груди. Особенно ужасало то, что лица девочки и младенца были почти сплошь покрыты страшными черными мухами. Затем следовали кадры, отснятые в полевом госпитале: прямо на полу, на каких-то грязных тряпках, в беспорядке лежали дети. Голос комментатора за кадром взволнованно понял: из сорока детишек эту ночь переживут считанные единицы. Многие из них умрут от голода. Затем камера показала сцены массовых захоронений, когда трупы в рваном тряпье беспорядочно сваливали друг на друга - в попытке приостановить эпидемию, разразившуюся в одном из лагерей беженцев.

- Мы хотим сделать телерекламу с этим воззванием, - сказала Бекки. - В агентстве "Маклейрдс" уже согласились использовать эти видеоматериалы, перемежая их сценками, на которых счастливо резвятся британские малыши. А завершить эту рекламу мы собираемся примерно таким лозунгом: ""Трибьюн" это не безразлично, а - вам?"

- Да, замысел впечатляет, - промолвила Джорджина. - Вы это сами придумали, Дуглас.

- Нет, - ответил Дуглас, качая головой. - Идея принадлежит Энди Карсону.

По возвращении Джорджины в свой офис, её встретил Майк. Одного взгляда на его сияющую физиономию было достаточно, чтобы понять: новости Майк принес замечательные.

Подмигнув Джорджине, он протянул ей большой белый конверт и сказал:

- Вот, полюбуйся.

Джорджина раскрыла конверт и достала из него дюжину цветных фотографий крупного формата. На первой из них незнакомая блондинка запирала дверцу автомобиля, принадлежащего Шарон, перед парадным дома Карсона. На заднем плане маячило черное такси. На следующем снимке та же блондинка в умопомрачительно коротком платье звонила в дверь Карсона. А вот уже к ней присоединился сам Карсон, и оба они усаживались в такси. На следующих снимках было похоже, что парочка, расположившись в такси, предается любви. Это подтверждали и приложенные к отчету показания водителя.

- Фантастика! - вскричала Джорджина, расплываясь до ушей. Она спрятала фотографии и отчет в конверт, убрала конверт в атташе-кейс, заперла кейс и взяла Майка под руку.

- По этому случаю стоит выпить, - сказала она и, громко смеясь, они покинули офис.

По пути Джорджина приостановилась.

- Спасибо, Майк, - с чувством сказала она.

- За что? - изумился тот. - Я и сам был рад-радешенек прищучить эту гадину.

- Я тебе очень благодарна, Майк. Через несколько дней я улетаю в Австралию, но прежде должна ещё кое-что сделать. С Шарон можно разговаривать только на языке силы, и я собираюсь немного испортить ей настроение с помощью улик, которые ты раздобыл. Последнее, о чем я тебя прошу: сохрани, пожалуйста, оригиналы всех этих фотографий и отчетов в каком-нибудь надежном месте. Если со мной что-нибудь случится, ты должен пустить их в ход.

- Едва ли, увидев это, Шарон начнет строить тебе козни, - заметил Майк, хохотнув.

- Чтобы дискредитировать меня, она не остановится ни перед чем, сказала Джорджина. - Особенно - сейчас. Провал с Джеком Эджертоном ей, конечно, забудется нескоро, но недооценивать Шарон Хэтч ни в коем случае нельзя. Ты уж, в мое отсутствие, проследи, чтобы она нам не слишком нагадила.

- Да, ещё кое-что забыл, - сказал Майк. - Помнишь нашу встречу с Майрой Прескотт в "Последнем шансе"?

- Еще бы! - Джорджина слегка поморщилась; воспоминания были не из приятных.

- Она пыталась завязать дружбу с Шарон, но та её отшила.

- Да, Шарон не из тех, кто подставит свое плечо, чтобы Майра на нем поплакала, - рассудила Джорджина.

- А теперь она обхаживает Эндрю Карсона. Но это ещё не все. Я проверил сведения насчет этой сиротки, Тани. Помнишь, Майра собиралась её удочерить?

- Да, конечно, румынская девочка с больным сердцем. Или - почками.

- Ну так вот... - Майк выждал театральную паузу. - Таня умерла через месяц после публикации той самой статьи. Умерла от пневмонии - сердце и почки у неё были здоровые. И в архивах нет ни одной записи о том, чтобы кто-то, включая Майру Прескотт, пытался удочерить эту девочку.

- Как, ты хочешь сказать, что она все это время вешала нам лапшу на уши? - воскликнула Джорджина, уязвленная до глубины души. - Господи, просто поверить не могу, что люди способны на такое.

- И тем не менее, это так, Джорджи. А заодно вспомни: я предупреждал, чтобы ты ей не доверяла.

- Я ей с самого начала не доверяла. Шестое чувство предостерегало меня насчет Майры, как только я её увидела. Но эта история... Просто возмутительно.

- Я говорил с редактором, под началом которого она когда-то работала, и он сказал, что её прозвали Золотой рыбкой.

- Из-за её пучеглазости, что ли? - спросила, не удержавшись, Джорджина.

- Нет, считается, что у золотых рыбок мозг настолько крохотный, что память сохраняется не больше пары секунд. Они врезаются в стенку аквариума, а потом, развернувшись, снова бьются об неё лбом, уже успев напрочь позабыть про её существование.

- Жуть, - Джорджина покачала головой. - Ладно, Бог ей судья.

С тех пор, как Джорджина позвонила ей и предложила вечерком после работы встретиться, посидеть где-нибудь и поболтать, Шарон просто места себе не находила. Ее недоумению не было предела. Что могла замыслить её соперница?

Дура ты стоеросовая, думала Шарон, вытаскивая портативный магнитофон. От меня и вне стен нашего здания не скроешься. Убедившись, что кассета и батарейки вставлены, она привычно засунула магнитофон в сумочку.

Джорджина, сидя в такси, которое везло её к месту встречи с Шарон, обдумывала последний разговор с Майком, состоявшийся перед самым её уходом с работы.

- Не забудь, что ваш разговор она запишет на магнитофон, - наставлял её Майк. - Так что и ты его тоже запиши. Ни в коем случае не признавайся, что установила за ней слежку, скажи, что конверт с компроматом доставили в твой офис. Ничего лишнего не говори. Сразу переходи к делу и сворачивай разговор как можно быстрее.

К "Говарду" обе женщины подъехали практически одновременно, и устроились за угловым столом, в отдалении от посторонних ушей. Заказали напитки, но едва их пригубили. Темно-серый костюм Джорджины великолепно смотрелся напротив ядовито-зеленого костюма Шарон с низко вырезанной оранжевой блузкой. Разглядывая соперницу, Джорджина невольно подумала, что такому бюсту позавидовала бы и Памела Андерсон. Что ж, Шарон не зря выставляла его напоказ.

- Если хочешь, можешь выложить свой магнитофон на стол, - предложила Джорджина. - Или он у тебя и в сумочке работает?

Густо накрашенные ресницы Шарон невинно заморгали.

- Не понимаю, о чем ты, - с притворным изумлением воскликнула она, прижимая к груди сумочку.

Джорджина закурила сама и предложила сигарету Шарон.

- Спасибо, моя дорогая, - отказалась Шарон. - У меня свои. - И, вынув пачку "мальборо", в свою очередь, закурила.

- Да, очень глупо с моей стороны, - сказала Джорджина, наморщив нос. Совсем из головы вылетело, что ты теперь сигары предпочитаешь. Толстые такие. - Она выразительно развела пальцы в стороны.

В ответ Шарон обожгла её взглядом, в котором за злобой явственно укрывался страх. Так, по крайней мере, показалось Джорджине.

- Давай сразу перейдем к делу, - предложила она.

- Да, насчет твоего отпуска, - сказала Шарон, пропуская её слова мимо ушей. - Надеюсь, в Австралии твое здоровье пойдет на поправку, и по возвращении тебе будет лучше.

- Нет, Шарон, я хотела поговорить о слежке, которую, по твоему наущению, за мной ведут последние несколько месяцев.

- Не понимаю, о чем ты говоришь, - отрезала Шарон, пожимая плечами. Похоже, слухи, которые про тебя распускают, не лишены оснований. У тебя и правда мания преследования, не говоря уж о букете других заболеваний.

- Шарон, давай не будем терять времени зря, - твердо сказала Джорджина. - Сейчас я тебе кое-что покажу. - Она вынула из сумки объемистую папку и протянула через стол своей сопернице.

Шарон раскрыла папку и принялась перебирать цветные фотографии.

- Понятно, Пит Феретти - педераст, - насмешливо сказала она. - Ну и что? Похождения Джорджа Майкла, по-моему, давно никого не удивляют. Это ни для кого не новость, дорогуша. Если ты считаешь, что этим можешь мне насолить, то ты ещё большая простофиля, чем я думала.

- Это только разминка, - с улыбкой ответила Джорджина. - Самое интересное следует дальше, дорогуша.

- Ах ты, сука гребаная... Ах ты, блядь! - вдруг забормотала Шарон.

- Ага, - догадалась Джорджина. - Ты дошла до собственных фотографий в полуодетом, а затем и почти в раздетом виде, когда ты трахаешься с женатым и весьма уважаемым мужчиной. Да? Карсон, по-моему, не очень фотогеничен. Впрочем, некоторые твои снимки тоже не идеальные. С сигарой, например. Ты сама придумала такую заковыристую позу, или Моника Левински тебе подсказала? - Шарон метнула на неё испепеляющий взгляд. Краска залила ей не только лицо и шею, но даже грудь. - Ты ещё не все видела, Шарон, неумолимо продолжила Джорджина. - Дальше ещё интереснее будет.

На следующих фотографиях Шарон в одеянии уличной шлюхи вылезала из машины, звонила Карсону, усаживалась с ним в такси и, совершенно очевидно, предавалась с ним самому разнузданному сексу. Довершали разгром показания таксиста, который детально описал, чем занималась парочка, а также - кто и сколько потом ему заплатил.

- Чего ты добиваешься? - процедила Шарон.

- Прекрати красть мои материалы, не вмешивайся в мои дела и не приставай к моим людям. Я не хочу пускать эти сведения в ход, но непременно воспользуюсь ими, если ты не угомонишься. И я вовсе не шучу, Шарон, поверь мне. То, что ты держишь в руках - только копии. Можешь оставить их себе. Оригиналы, а также копии в нескольких экземпляров хранятся в надежных местах, и если со мной что-нибудь случится, мои доверенные люди немедленно разошлют их по всем британским газетам.

- Дура, эти снимки никто и никогда не напечатает! - огрызнулась Шарон.

- Согласна, - кивнула Джорджина. - Но они будут достаточно веским основанием для публикации разоблачительных материалов про главного редактора крупной газеты, которая завидовала Монике Левински, а потому вступила в аналогичную связь с исполнительным директором крупной компании. Все прекрасно поймут, о ком идет речь. Над тобой будет смеяться вся Англия. Более того, фотографии лягут на стол каждого из членов Совета директоров "Трибьюн". Не мне напоминать тебе, Шарон, какие там собрались моралисты. Либо ты, либо Карсон будут вынуждены подать в отставку, а пример Клинтона говорит о том, что в таких случаях первой со сцены сходит женщина.

- Ты не посмеешь, сволочь! - прошипела Шарон. - Тебя саму уволят за то, что ты за мной слежку устроила.

- Я? - в голосе Джорджины звучало неподдельное изумление. - Боже упаси, Шарон. Фотографии в конверте подкинули в мой офис. Я и понятия не имею, откуда они. Ты же не станешь отрицать, Шарон, что врагов у тебя хоть пруд пруди.

Дожидаться ответа Джорджина не стала. Застегнула пиджак, потушила сигарету и вынула из сумочки небольшой продолговатый сверток.

- Маленький сувенир для тебя и для твоего любовника, - сказала она и встала из-за стола.

Оставшись одна, Шарон заказала себе второй бокал шампанского, но тут же, передумав, попросила принести целую бутылку. И лишь затем медленно развернула черный атлас. Внутри оказалась огромная гаванская сигара.

Почему, черт побери, именно на меня все это дерьмо льется? - подумала Шарон. В первое мгновение её так и подмывало позвонить Карсону и предупредить о том, что их разоблачили, но, по здравому размышлению, она решила, что делать этого не стоит. С какой стати? На звонки её Карсон после поездки в такси отвечать перестал, и вообще вел себя так, словно напрочь позабыл о её существовании.

Если он её бросил, что Шарон все более и более подозревала, то почему бы ей ни попытаться заключить союз с Джорджиной и Дугласом? Ведь, без поддержки Карсона, рассчитывать ей больше было не на кого.

С другой стороны, при желании, она ещё могла спасти Дугласа Холлоуэя. Хотя - и Шарон мстительно улыбнулась - затея была довольно рискованная.

Шарон подозвала официанта. По её просьбе, он отрезал кончик сигары и услужливо щелкнул зажигалкой. Шарон с наслаждением затянулась.

Полет до Сиднея, даже в бизнес-классе, продолжался, казалось, целую вечность. Джорджина поначалу намеревалась вести себя разумно: пить только воду, есть в умеренных количествах, больше ходить по проходам. Однако стоило стюардессе перед взлетом предложить ей шампанское, как вся решимость Джорджины улетучилась.

Вытащив из атташе-кейса документацию, посвященную "Вест Газеттир", она с головой погрузилась в работу. Да, дело было выгодное: доходы от рекламы рекой лились. По крайней мере, на бумаге. Штаты, правда, раздуты, по последним меркам "Трибьюн", но жалованье сотрудников - весьма скромное. Что ж, весьма привлекательная сделка, решила Джорджина.

Порывшись в кейсе, чтобы достать досье основных акционеров, она наткнулась на незнакомый красный конверт. Надписан он был почерком Белинды.

Распечатав конверт, Джорджина увидела большой лист бумаги.

"Милая моя, Джорджина!

Любимая, больно,

любимая, больно!

Все это не бой,

а какая-то бойня.

Неужто мы оба

испиты,

испеты?

Куда я и с кем я?

Куда ты и с кем ты?

Сначала ты мстила.

Тебе это льстило.

И мстил я ответно

за то, что ты мстила. и мстила ты снова,

и кто-то, проклятый, дыша леденящею смертной прохладой, глядел,

наслаждаясь, с улыбкой змеиной на замкнутый круг этой мести взаимной.

Но стану твердить

и не будет иного - что ты невиновна,

ни в чем не виновна.

Но стану кричать я повсюду, повсюду,

Что ты неподсудна,

ни в чем не подсудна.

Тебя я во всем

осеню в твои беды и лягу мостом

через все твои бездны...

Евг. Евтушенко.

Прощай, любимая!

Навеки твоя,

Белинда."

Джорджина зажмурилась; глаза её увлажнились.

Нет, не так она хотела расстаться с Белиндой, однако теперь, похоже, все мосты были сожжены. Чем более она удалялась от Лондона, тем прибывала уверенность: да, так будет лучше для них обеих. Да, она любила Белинду, но - недостаточно. Не та это была любовь. Теперь наконец она это твердо поняла.

И, осознав это, вздохнула с облегчением.

С восемнадцатого этажа отеля "Сидней Риджент" открывался завораживающе прекрасный вид. Слева - знаменитый Сиднейский мост, справа - не менее знаменитый оперный театр, лазурно-синяя гавань, испещренная сотнями яхт, паромов и катеров. Джорджина ещё раз позвонила в свою лондонскую квартиру, но вновь наткнулась на автоответчик. И опять оставила ему сообщение, не будучи уверенной, что Белинда его услышит.

Первая её встреча состоялась за обедом в "Мосмане", одном из лучших сиднейских ресторанов морской кухни, который располагался над Мосманской бухтой.

- Изумительный вид, - сказала Джорджина сидевшему от неё справа Уолтеру Хирну, главному управляющему банка "Зенникл", одного из главных акционеров "Вест Газеттир". Вторым её собеседником был Питер Грэхем, исполнительный директор банка "Ко-Оп Корп", которому также принадлежала значительная доля акций. Эта встреча носила неофициальный характер стороны только прощупывали почву, проверяя серьезность намерений друг друга.

- Вам, наверное, рассказывали про историю "Вест", - сказал Хирн. - Это наиболее прибыльная газета во всем Южном полушарии. Выходит шесть раз в неделю, кроме воскресенья, и это единственная газета, издающая в нашем штате. Прежде бывали у неё конкуренты, но все они продержались недолго. Так что, положа руку на сердце, разговор о продаже мы готовы вести лишь в том случае, если ваши предложения покажутся нам исключительно привлекательными.

В таком ключе беседа протекала и дальше; ни одна из сторон карт пока не раскрывала.

- Есть один вопрос, который очень нас волнует, - сказал Грэхем. - Мы многими десятилетиями создавали свой имидж - банка, который печется о согражданах. И мы гордимся тем, что не инвестируем средства в компании или даже целые страны, в которых эксплуатируют людей, или загрязняют окружающую среду.

Грэхем снова подлил Джорджине вина. Выглядел он немного смущенным, однако продолжил:

- Ознакомившись с досье по "Трибьюн", я поэтому хотел бы заручиться вашими гарантиями по поводу того, что вы не станете увольнять наших работников, наподобие того сокращения штатов, которое учинили в своих газетах. Профсоюзы издательских и типографских работников здесь исключительно влиятельны, да и руководству нашего банка совершенно не улыбается прослыть покровителями людей, которые ущемляют права трудящихся. И продажа газеты такому новому владельцу может всерьез подорвать нашу репутацию.

Джорджина прекрасно понимала, что подобные гарантии дать не в силах. "Трибьюн", завоевывая новые территории, неизменно проводила политику "выжженной земли". Дуглас считал, что, увольняя персонал, можно сразу резко снизить расходы, а затем, в случае возникновения трудностей, ничего не стоит набрать новых людей, причем на жалованье, существенно ниже, чем у предыдущей команды.

- Я ещё не имела возможности ознакомиться со всеми этапами производственного процесса, - уклончиво ответила Джорджина. - Прежде чем судить о численности персонала, желательно получить представление о том, как что функционирует.

- Имя у вашего босса уж очень здесь непопулярное, - с улыбкой заметил Грэхем. - Мы, австралийцы, до сих пор с негодованием вспоминаем, как британские генералы отправляли наших парней на войну, словно на бойню. Дуглас Хейг и Йен Дуглас - основные виновники гибели десятков тысяч наших ребят. Использовали их как пушечное мясо. Нет, не любят у нас Дугласов.

Хирн решил показаться более дипломатичным, и перевел беседу в иное русло.

- Что ж, Джорджина, - сказал он. - Завтра вы выезжаете в Перт, чтобы ознакомиться с издательским процессом. В последнее время у нас многое изменилось. Мы набрали новую управленческую команду. Вашим сопровождающим будет Стив Хэнсон, новый главный редактор. - Чуть помолчав, он добавил: Между прочим, если у вас останется немного свободного времени, осмотрите также окрестности к югу от города. Винодельческий район возле реки Маргарет пользуется международной славой. И пляжи там одни из лучших в мире.

- Какая жалость, - вздохнула Джорджина. - В Перте я пробуду всего два дня. А потом вылечу в Иоганнесбург, с родными повидаться. Так что, боюсь, всего повидать не успею, - закончила она.

Карсон и Дуглас сидели в кабинете последнего и беседовали, когда вошел Секретарь компании.

- Присаживайся, Зак, - пригласил Дуглас. - Мы тут с Энди как раз обсуждаем предстоящую сделку с Купером. Энди - молодчина, здорово потрудился. Купер уже согласился выложить тридцать миллионов фунтов стерлингов, чтобы приобрести сорок пять процентов акций "Геральд". Сам же проект - общее финансирование, издательство, печать и распространение останется в ведении "Трибьюн".

- Купер хочет только, чтобы у всех выпусков "Геральд" был независимый главный редактор, - сказал Карсон. - Это придаст ему больший политический вес. Будет чем прихвастнуть на вечеринках.

И они все дружно расхохотались. Тщеславие было не чуждо многим из владельцев газет.

- Купер хочет также, чтобы в газете были независимые отделы рекламы и маркетинга, - продолжил Карсон. - Все остальное он полностью передоверяет нам. Таким образом контрольный пакет акций остается в наших руках, а дополнительное финансирование поможет компенсировать потери, которые мы несли от этих изданий.

- Что ж, Энди, звучит это очень заманчиво, - сказал Зак. - Но я все же хочу вас предостеречь. Ходят слухи, что Купер не слишком чистоплотен. Что в прошлом он не чурался довольно сомнительных сделок. В одном южно-африканском журнале его упрекают за нарушение антимонопольного законодательства.

- Видел я эту статью, - сказал Карсон, кивая. - Купер подал на этот журнал в суд и взыскал с них баснословную сумму за клевету и моральный ущерб. С тех пор никто камня в его огород бросить е осмеливался. Я сам досконально его проверил. Да, некоторые операции и впрямь могут выглядеть сомнительными, но разве не про всех современных мультимиллионеров можно сказать, что у них рыльце в пушку? Нет, лично я готов за Купера поручиться - тут все чисто.

- Спасибо, Энди, - сказал Дуглас. - Ты оказал мне неоценимую услугу, проведя эту операцию. И обещаю - я в долгу не останусь.

От тебя уже ничего зависеть не будет, старина, подумал Карсон. А я уж, как-нибудь, сам себя вознагражу.

Экскурсия по типографско-издательскому комплексу "Вест Газеттир" обошлась без сюрпризов. Механизм издания газеты был отлажен четко. Штаты, по мнению Джорджины, были несколько раздуты, однако в целом работа выглядела вполне убедительно. Джорджину только встревожили сообщения в утренних выпусках новостей: диспетчеры во всех гражданских аэропортах ЮАР грозили устроить забастовку, если правительство не поднимет уровень заработной платы. Джорджина во что бы то ни стало хотела повидаться с отцом и братом. Господи, помоги мне, молила она.

Он уже укладывала чемоданы, когда по телевизору сообщили, что забастовка все-таки началась. Джорджина без сил свалилась на кровать. Она была убита горем. Хотелось рыдать, но слез не было. Она снова позвонила Белинде и, опять не услышав ответа, откупорила бутылку виски, которую купила для отца, и одним махом опорожнила полстакана.

К утру выяснилось, что и сегодня рейс на Иоганнесбург отменен. Джорджина арендовала автомобиль и отправилась к реке Маргарет, взглянуть на волшебный край.

В туристическом агентстве для неё забронировали небольшую виллу с видом на океан. И Джорджина покатила туда прожигать жизнь. А почему бы и нет, черт возьми?

Глава 17

- Заприте эту сраную дверь! - заорала Шарон, как только часовая стрелка настенных часов достигла одиннадцати. Это была, пожалуй, единственная традиция в "Дейли Трибьюн", которая не нарушалась никогда ровно в одиннадцать дверь кабинета Шарон запирали, а перед этим она вопила: "Заприте эту сраную дверь!". После чего сотрудники елозили на диванчиках, сбрасывая пепел с сигарет в полупустые пластиковые чашки на полу, потягивая невкусный теплый кофе из таких же чашек, а иногда и ухитряясь путать предназначение чашек.

- Но Дейва ещё нет, - робко подал голос Стив Дейнсон, заместитель руководителя отдела новостей. Приподняв створки горизонтальных жалюзи, он близоруко прищурился: ни дать, ни взять - старый сладострастник, подглядывающий за раздевающейся девушкой. - Он уже повесил трубку, - в отчаянии доложил Стив. - И спешит сюда.

Дейв Лейбер получил должность руководителя отдела новостей совсем недавно, благодаря неожиданному и скандальному увольнению Алленби. И внешностью, и манерами он походил на своего предшественника, как две капли воды.

- А мне начхать! - свирепо процедила Шарон. - Пусть этот засранец хоть на голове стоит. Я никого не жду. Зачитывай сводку, Стив!

Откинувшись на спинку кресла, обтянутого красной кожей (в "Трибьюн" настоящие кожаные кресла полагались лишь главным редакторам и директорам), Шарон вперила свирепый взгляд в Дейнсона, который, втянув голову в плечи, тщетно пытался спрятаться за огромной вазой с розовыми, красными, желтыми и мандариновыми гладиолусами, украшавшей стол Шарон.

- А как мы собираемся освещать дополнительные выборы в Вестминстере? спросила вдруг она.

Дейнсон с оборвавшимся сердцем зашелестел двумя страничками, на которых были перечислены заголовки важнейших новостей, предлагавшихся к публикации в завтрашнем номере. Он прекрасно знал, что про Вестминстерские выборы там нет ни слова. Впрочем, решение пришло быстро.

- Должно быть, Дейв просто забыл о них, - храбро заявил он. - Из головы вылетело. Я это точно знаю, потому что напоминал ему. - И тут его осенило. - Но ничего страшного - я, кажется, придумал кое-что почище. - Да, воистину это была его звездная минута. Он многозначительно обвел взглядом присутствующих и произнес: - Я предлагаю позвонить пресс-секретарю королевской семьи и выяснить, за кого собирается голосовать королева. Тогда мы сможем дать броский заголовок на всю первую полосу: "Королева отказывает Тони в доверии".

В кабинете мгновенно воцарилась могильная тишина. У Дейнсона душа ушла в пятки. Он отлично знал, что означает подобная тишина: он облажался. Но как? Где? Впрочем, Дейнсон помнил и другое правило: если сомневаешься, при напролом.

- Или мы можем опросить всю королевскую семью, - промямлил он, обводя собравшихся глазами в поисках поддержки. Хоть какой-нибудь поддержки.

Загрузка...