Скандал

Глава 4

Эмили заканчивала шотландский рил, в душе понимая, что смеется чересчур весело и что щеки у нее слишком уж раскраснелись. Эта преувеличенная веселость… Эмили хорошо знала ее причину. Она собиралась с силами для выполнения предстоявшей задачи.

Совесть не позволяла ей откладывать далее разговор с Саймоном.

Вечером, собираясь на бал к Гиллингемам, она поклялась себе без дальнейших проволочек рассказать ему обо всем. Эмили знала, что, как бы ни нравился ей тот мир фантазий, в котором она сейчас пребывала, она не сможет жить дальше в невыносимом ожидании, когда же падет топор. Ей нужно сделать решительный шаг. Чем дольше все будет тянуться, тем больше она будет жалеть себя, когда Саймон обнаружит наконец истину и с отвращением отвернется от нее.

Эмили выбрала свой самый лучший наряд, сшитый местной белошвейкой. Она впервые надела это бледно-зеленое муслиновое платье, украшенное желтыми лентами и несколькими рядами пышных оборок. Лорнет благопристойно раскачивался на пришитой к пояску ленточке. Он был досадным неудобством, но очки Эмили надевать не стала.

Глубокое декольте и завышенная талия подчеркивали прелестную грудь. Эмили заказывала это платье в надежде, что оно хотя бы зрительно придаст пышности ее далеко не внушительным формам. Однако, примерив его сегодня вечером, она испугалась, что таким покроем только привлечет внимание к своей худобе.

— И ничего подобного, — настаивала Лиззи, ее горничная, глядя на хозяйку восхищенными глазами. — Вы в нем вся такая воздушная и нежная, будто умеете летать в лунном свете и все такое прочее.

Эмили хотелось надеяться, что девушка права. Сама она чувствовала себя сегодня не очень-то воздушной и легкой. Все внутри у нее наливалось свинцовой тяжестью, и тяжесть эта усиливалась с каждой минутой.

Небольшой бальный зал Гиллингемов был до отказа заполнен представителями местного дворянства, разнаряженными в самые лучшие туалеты. Лорд и леди Гиллингем имели обыкновение в виде благородного жеста раза два в год принимать у себя своих знатных соседей. Пребывание Саймона в качестве именитого гостя в их доме как раз и послужило поводом для такого праздника. Угощали шампанским и сладостями.

Саймон привлек к себе и Эмили всеобщее внимание, протанцевав с ней первый танец. Эмили, благодаря отсутствию очков и окутывающей ее дымке романтического настроения, не замечала множества пристальных и любопытных взглядов, которые, как она знала, устремились на них с графом. Саймон тоже их не замечал, но лишь потому, что вообще никогда не снисходил до того, чтобы обращать внимание на подобные вещи.

Эмили не могла даже представить, чтобы что-то смогло пробить брешь в холодном самообладании Саймона. Это ощущение внутренней силы и уверенности, которые являлись неотъемлемой частью его натуры, порой настораживало, но, несомненно, очень впечатляло.

Несколько мгновений Эмили глядела в лорнет, незаметно изучая толпу гостей, пока не обнаружила Саймона, беседующего с викарием. Блэйд, решила она, определенно, самый великолепный мужчина на сегодняшнем балу. Конечно, ее мнение было несколько предвзятым. Но в самом деле, нельзя же отрицать интригующей и где-то даже опасной привлекательности Саймона в его черно-белом одеянии среди многоцветия ярких фраков и жилетов, заполнивших комнату.

— Добрый вечер, мисс Фарингдон. Позвольте принести вам бокал лимонада?

Эмили едва подавила стон досады, услышав такой неприятный для нее голос Элиаса Прендергаста. В бессилии она опустила лорнет — он был не нужен, чтобы разглядеть знакомую толстую красную физиономию с пышными бакенбардами.

Не нужны были ни очки, ни лорнет и для того, чтобы заметить, что дородный мистер Прендергаст ради сегодняшнего случая облачился в корсет. Она слышала, как он поскрипывает при каждом движении мистера Прендергаста.

— Нет, благодарю вас, — пробормотала Эмили.

Если ей что-нибудь сейчас и нужно, так это бокал шампанского.

Когда Прендергаст придвинулся ближе, она раскрыла веер и принялась усиленно обмахиваться. Судя по тому, как пахло от этого человека, он явно не утруждал себя принятием ванны перед балом. Прендергаст придерживался старых правил и питал недоверие к новой моде часто пользоваться водой и мылом. Вместо этого он явно предпочитал обильно поливать себя духами.

— Собираюсь заглянуть к вам, мисс Фарингдон, ибо я уже больше не в трауре, — начал Прендергаст многозначительно. — У нас как будто есть о чем поговорить.

Эмили вежливо улыбнулась:

— Боюсь, это было бы не совсем удобно, сэр. Вы, конечно, подождете, пока мой отец не вернется домой.

— Вот то-то и оно, шут возьми, — сказал Прендергаст с явным раздражением. — Ваш отец слишком много времени проводит здесь, в провинции. И не угадаешь, когда приедет, а?

— У него очень много дел в столице. Чудесный вечер, не правда ли? — Эмили описала веером грациозную дугу, словно желая охватить всю залитую огнями залу. — Впрочем, леди Гиллингем всегда слыла великолепной хозяйкой.

Насупившиеся кустистые брови Прендергаста сошлись на переносице. Он прокашлялся. У Эмили упало сердце. Она с ужасом предчувствовала, о чем сейчас пойдет речь.

— Мисс Фарингдон, дорогая, я считаю себя в некотором роде вашим наставником, поскольку ваш отец отсутствует так подолгу, — зловеще начал Прендергаст. — А мне стало известно, что в наших краях появился гость, который в последнее время довольно часто видится с вами.

— Вы меня поражаете, сэр. Никогда бы не поверила, что вы обращаете внимание на местные сплетни. Должно быть, следить за ними весьма утомительное занятие.

Прендергаст гневно фыркнул и устрашающе покраснел. Как все знали, усопшая миссис Прендергаст при жизни была тихой, скромной мышкой, которая и помыслить не могла о том, чтобы позволить себе столь бесцеремонное замечание.

— Ну вот что, юная леди. Мне слишком хорошо известно, как легко вскружить женскую головку романтическим вниманием, подобным тому, что Блэйд уделяет вам, мисс Фарингдон, если вы, конечно, позволите мне заметить.

— Нет, сэр, не позволю.

Улыбка Эмили становилась все более ослепительной и колючей, по мере того как в ней разгорался гнев. Прендергаст намеревается испортить то недолгое время, которое оставалось у нее с Саймоном.

На тяжелом лице Прендергаста застыло предвестие надвигающейся грозы, что Эмили прекрасно видела и без очков.

— Я говорю исключительно из глубокой тревоги за вашу репутацию, мисс Фарингдон.

— Всем известно, сэр, что моя репутация безвозвратно погублена. Вам не стоит о ней тревожиться.

— Ну-ну, можно ли быть к себе столь суровой, — смилостивился Прендергаст. — Конечно, в прошлом у вас имел место неприятный скандал. Но вы тогда были совсем молодой и глупенькой и совершили ошибку. С молоденькими девушками такое случается. Будучи человеком широких взглядов и не без некоторого опыта в обращении с пылкими особами, я готов закрыть глаза на происшествие.

— Как любезно с вашей стороны, сэр.

— Да-да, именно. От Блэйда, конечно, этого ждать не приходится. Ему надо помнить о фамильной чести и титуле, знаете ли.

Пальцы Эмили сжали» веер.

— Прошу вас не утруждать себя дальнейшими советами, сэр.

Прендергаст выпрямился во весь рост. Скрипя корсетом, он склонился к Эмили:

— Мисс Фарингдон, однажды вы уже поддались своим чрезмерно пылким чувствам и погубили себя в глазах общества. Вы ведь, конечно, не забыли урока, полученного из того весьма неприятного случая?

— Уверяю вас, я ничего не забыла, — сказала Эмили сквозь зубы. — Но вы начинаете мне докучать, сэр.

— Мисс Фарингдон, вы меня не правильно поняли. У меня самые честные намерения. Я хочу лишь помочь вам найти достойный выход вашей склонности к пылкости чувств. — Он схватил ее руку и стиснул в своих влажных мясистых ладонях.

— Прошу вас, сэр, освободите мою руку. — Эмили безуспешно попыталась выдернуть пальцы из его потных лап.

Прендергаст даже не обратил внимания на ее протест, его пальцы сжались еще сильнее, причиняя ей боль. Он придвигался все ближе, пока его скверное дыхание и густой запах духов чуть не довели его жертву до обморока, и наконец, доверительно понизив голос, произнес:

— Мисс Фарингдон, я вполне понимаю, как трудно столь пылкой женщине, как вы, вынести необходимость подчиняться жестким правилам общества. Я убежден, вы будете гораздо более счастливы в браке. В освященной узами брака постели вы сможете дать полную волю тем порывам, которые вам теперь приходится сдерживать.

— Сэр, если вы не отпустите меня сию же секунду, я буду вынуждена прибегнуть к крайним мерам.

Но Прендергаст намеревался довести свою миссию до конца.

— Вам нужен мужчина, который способен справиться с чрезмерной пылкостью ваших чувств, моя дорогая. Уверяю вас, этот мужчина — я. Более того, я собираюсь не откладывая зайти к вашему отцу и заявить ему о своих намерениях.

— Нет! — выдохнула Эмили, придя в ужас от одной только мысли о подобном браке.

— Поэтому, — продолжал Прендергаст, словно не слыша тревоги в ее голосе, — я написал ему письмо, где сообщил об опасности, которой вы себя подвергаете, и заверил его, что присмотрю за вами до тех пор, пока он не приедет, чтобы оградить вас от домогательств Блэйда.

— Вам лучше заняться своими делами, сэр. Я не желаю, чтобы меня ограждали от его ухаживаний.

— Он просто играет вашими чувствами, дорогая. Точь-в-точь как тот другой негодяй пять лет назад.

У Эмили наконец лопнуло терпение. Она с треском сложила веер и довольно резко опустила его на руку Прендергаста. Удар был нанесен с такой силой, что тонкие палочки хрустнули.

— Фью-ю! — Прендергаст быстро разжал пальцы, потирая тыльную сторону кисти. На его пухлых щеках запылали красные пятна. — Да, мисс Фарингдон, вы поистине страстная натура. Не могу дождаться, когда мы с вами обвенчаемся. Уверяю, я прекрасно с вами справлюсь, дорогая. Очень даже прекрасно…

— Не тратьте сил в ожидании этого знаменательного события, — посоветовал Саймон в своей хладнокровной мрачной медлительной манере.

Подскочив, Эмили резко обернулась и увидела рядом с собой неизвестно откуда взявшегося графа. Она сияюще улыбнулась своему дракону. Он достаточно велик и свиреп, подумала она, и у него целая куча острых белых зубов, причем явно его собственных, чего нельзя сказать о зубах Элиаса Прендергаста.

— Ах, милорд! — радостно воскликнула Эмили. — Надеюсь, вы чудесно веселитесь?

— О да! Я подумал, что и вам это не помешает. — Он протянул ей бокал шампанского.

— Вы так проницательны, сэр? — Пальцы Эмили благодарно обхватили бокал.

— Мисс Фарингдон предпочитает лимонад, — заявил Прендергаст.

— Ошибаетесь. — Эмили отпила глоток. — В настоящий момент мисс Фарингдон отдает явное предпочтение шампанскому.

Прендергаст злобно сверкнул глазами на ее как ни в чем не бывало улыбающееся лицо:

— Мы обсудим это после — в более удобное время, мисс Фарингдон.

— Обсудим что? Мой выбор в пользу шампанского? Уверяю вас, здесь нечего обсуждать.

— Я говорил о другом, более важном предмете, — прошипел Прендергаст. Он заносчиво вздернул голову. — Прошу извинить, мне надо побеседовать с другом. — Он удалился с величайшим достоинством, однако несколько подпорченным звуком похрустывающего корсета.

Эмили подавила вздох. Как ни несносен Прендергаст, он прав в одном: она не может больше обманывать Саймона. Она сделала еще глоток шампанского и подняла глаза на графа — тот стоял совсем близко и рассматривал ее со знакомой иронией в лучистых глазах.

— Похоже, у меня есть соперник в поисках вашей руки, — пробормотал Саймон.

Эмили быстро замотала головой, кудри ее запрыгали.

— Не обращайте на мистера Прендергаста внимания. Он докучает мне с тех пор, как скончалась его жена. Саймон, я должна с вами поговорить.

— Я весь внимание.

— Нет, не здесь. Не сейчас. — Она огляделась, украдкой покосившись, не стоит ли кто-нибудь слишком близко. — Саймон, мне надо поговорить с вами наедине.

— Звучит многообещающе.

— Я вовсе не шучу, милорд. Право же, это очень-очень серьезно. Пожалуйста, когда я смогу увидеться с вами? Все зашло уже достаточно далеко, и есть… — Эмили замолчала, поднесла к глазам лорнет, чтобы еще раз быстро оглядеться, и прибавила тихим несчастным голосом; — Есть нечто, о чем мне следует вам рассказать.

— О-о.

— Было непростительно с моей стороны не упомянуть о некоторых весьма важных вещах сразу, когда мы только познакомились. Трусость, конечно, но я почти не сомневалась, что кто-нибудь выполнит эту задачу за меня.

— Вы меня пугаете, дорогая моя. Я чувствую себя персонажем из романов издательства «Минерва Пресс». Кажется, я начинаю дрожать от «тяжкого ужаса перед неведомым».

— Милорд, вы сами прекрасно знаете, что ничто не заставит вас дрожать от ужаса, — сердито сказала Эмили. — Право же, мне и так трудно. И не передразнивайте меня, пожалуйста.

— И в мыслях не было. Ну что ж, раз мне не позволено дрожать от ужаса, я соберу все свое мужество и встречусь с вами, чтобы выслушать сие ужасное признание. Как насчет вашей библиотеки, ну, скажем, в час ночи сегодня? К этому времени вы уже наверняка будете дома, а слуги уйдут спать.

Совершенно потрясенная, Эмили выронила лорнет:

— В библиотеке? Вы хотите пробраться в Сент-Клер-холл? Сегодня ночью?

— Так вы сумеете оказаться в библиотеке одна?

— Ну да. Разумеется. Я часто работаю там, уже когда слуги отправляются спать. — Она нахмурилась, вспомнив о некоторых затруднениях. — Мне придется отодвинуть для вас засов на входной двери.

— Не нужно. — Он отпил шампанского из своего бокала, рассматривая прогуливающиеся в ожидании следующего танца пары. — Просто будьте в час ночи в вашей библиотеке. Я непременно приду к вам.

Эмили подняла лорнет и вгляделась в его лицо. Как обычно, она не смогла прочесть, о чем он думает. Она находила совершенно восхитительным его умение полностью скрывать свою чувствительную страстную натуру под этим холодно-отстраненным видом.

— Очень хорошо, милорд. Значит, в час.

Эмили была вынуждена признать, что, хотя вечер должен завершиться для нее разбитым сердцем, романтичность, с которой Саймон обставил их предстоящую последнюю и тайную встречу, была необычайно увлекательной. Но ведь в графе Блэйде все необыкновенно. Она запомнит их короткий роман на всю жизнь, и долгие годы нетленная память о нем будет вдохновлять ее творчество и питать мечты.

За несколько минут до часа ночи Эмили уже сидела за письменным столом красного дерева, неподвижно уставившись на графинчик с бренди. Очки снова были на ней, но она собиралась их мгновенно сдернуть и спрятать в ящик стола, как только Саймон войдет.

Графинчик выглядел весьма заманчиво. В нем тепло посверкивал бренди, а Эмили мерзла от волнения и ожидания. Последние полчаса она колебалась, не налить ли себе для храбрости.

Стрелки больших каминных часов передвигались так медленно, что Эмили начала беспокоиться, уж не остановились ли они вовсе. Рядом горели две свечи, только их пламя и освещало комнату. В камине лежали приготовленные на утро дрова, но Эмили не осмеливалась разжечь огонь. Кто-нибудь из прислуги заметит завтра, что она опять сидела допоздна, и все будут волноваться, что она слишком много работает. В комнате становилось довольно холодно.

Внезапно Эмили почувствовала, как по рукам у нее поползли мурашки от неожиданного порыва холодного ветра, налетевшего сзади. Она поежилась в своем украшенном рюшами халате и, подумав, не распахнулось ли окно, хотела встать с кресла.

В то же мгновение она ощутила, что в комнате кто-то есть. Схватив со стола нож для разрезания бумаг, она вскочила на ноги, готовая закричать.

Но не успела. Большая мужская рука твердо зажала ей рот, и Эмили оказалась притиснутой к сильному мужскому телу.

Поняв, кто ее держит, она перестала сопротивляться.

— Я чувствовал бы себя гораздо более желанным гостем, если бы вы положили нож на место, — сказал Саймон, убирая руку с ее рта. Он потушил свечу, которую держал в другой руке.

— Саймон! Черт подери! — Эмили отшвырнула ножик и, повернувшись, сердито взглянула на него сквозь стекла очков. — Вы меня ужасно напугали. Откуда вы пришли? И как вам удалось так незаметно подкрасться? Я уже целую вечность смотрю на дверь.

Саймон расстегнул пальто и отступил в сторону, небрежно кивнув на секцию книжных полок, которая медленно и бесшумно поворачивалась, становясь обратно на свое место в стене. Эмили успела увидеть темную пасть каменного провала позади полок с книгами, и глаза ее расширились от удивления.

— Потайной ход! Саймон, как замечательно! — Эмили метнулась мимо него к быстро исчезающему отверстию. Она так долго готовилась к своему признанию, но в одну минуту забыла обо всем перед лицом возможного приключения.

— Умерьте свой пыл, мисс Фарингдон. — Саймон, схватив ее за руку, заставил остановиться. — Вас раздавит шкафом. Он слишком тяжел, чтобы открывать его вручную. Нужно воспользоваться потайным рычагом.

— Каким потайным рычагом? Где он? Ой, как здорово! Прямо как в каком-нибудь из тех леденящих кровь романов «Минерва Пресс», о которых вы сегодня упоминали. Просто не верится. Подумать только, я прожила в доме почти всю жизнь и не знала этого секрета.

— Успокойтесь. — Явно забавляясь ее неуемным восторгом, Саймон оглядывал комнату, пока не заметил графинчик с бренди. Он сбросил тяжелое пальто на стул. — Рычагов два, — пояснил он, подходя к маленькому столику с бренди.

— Два?

— Один в проходе за стеной, второй спрятан в самом шкафу. — Он налил две рюмки бренди… — Человек, построивший Сент-Клер-холл, считал необходимым иметь возможность срочно покинуть дом.

— Но откуда вы узнали про потайной ход? — Эмили с сожалением смотрела, как книжный шкаф вновь плотно встал на место.

— А вы еще не догадались? Вы меня удивляете. Мне известно про потайной ход, потому что я жил здесь.

В один миг забыв обо всем, Эмили резко повернулась к нему — он стоял с элегантной непринужденностью прислонившись к столу и потягивая бренди. Эмили заметила, что Саймон переоделся. Вместо вечернего костюма на нем были обычные бриджи, сапоги и льняная рубашка. Он даже галстука не надел. Он выглядел как человек, отдыхающий в уюте своего дома.

Своего дома.

Саймон молча протянул ей другую рюмку. Словно он хозяин, а я гостья, подумала вдруг Эмили.

— Сент-Клер-холл был вашим загородным домом? — Эмили взяла рюмку с бренди обеими руками, вглядываясь Саймону в лицо. — Какое поразительное совпадение…

— Как раз для записи в вашем дневнике. — Он сделал хороший глоток бренди.

Эмили прикусила нижнюю губу, не совсем уверенная, что понимает его настроение.

— Вы, наверное, были еще мальчиком, когда уехали?

— Мне было двенадцать.

— Почему же вы не сказали раньше, что дом когда-то принадлежал вам? Он пожал плечами:

— Сие обстоятельство не казалось мне особенно важным.

Эмили отпила бренди, снова нахмурившись. Она сердцем чувствовала: здесь что-то не так, но никак не могла понять, что именно… Ее романтическое воображение снова взяло верх.

— Очевидно, это странное совпадение — просто еще одно таинственное обстоятельство нашего рокового знакомства, милорд, — с решительным видом заявила Эмили после минутного замешательства.

Саймон бросил на нее проницательный взгляд:

— Рокового, говорите? Признаюсь, я не так силен в терминах романтической литературы, как вы. Может, поясните?

Эмили отпила еще бренди и начала вышагивать по комнате. Ее шелковые туфельки бесшумно ступали по ковру.

— Я должна сказать, милорд, что у нас с вами нет надежды на счастливый конец… И только по моей вине.

Он наблюдал за ней чуть прищуренным взглядом.

— Почему же?

Эмили так сильно стиснула свою рюмку, что у нее побелели костяшки пальцев. Дойдя до конца комнаты, она повернулась и зашагала обратно к столу, не смея взглянуть Саймону в глаза. Лучше быстро все сказать и покончить с этим раз и навсегда, решила она.

— Милорд, я сознаюсь, что самым бесстыдным образом ввела вас в заблуждение, отчаянно флиртовала с вами. Я бессовестно увлекла вас и позволила надеяться, что с радостью приму предложение выйти за вас замуж.

В комнате повисла недолгая напряженная тишина. Затем Саймон холодно спросил:

— Не хотите ли вы мне сказать, что не примете подобного предложения?

— Нет-нет, милорд. Совсем не то. — Она бросила на него страдальческий взгляд, повернулась на каблучках и снова храбро зашагала в противоположный конец комнаты. — Уверяю вас, я сочла бы подобное предложение большой честью для себя. Очень большой. Но совесть не позволяет мне допустить, чтобы вы его сделали…

— И как же вы намерены меня остановить? — поинтересовался Саймон.

— Рассказав вам правду о себе. Правду, которую, как я надеялась, вам уже давно должен был кто-нибудь сообщить. — Эмили на мгновение нахмурилась. — В самом деле, я не понимаю, как это никто до сих пор даже не намекнул о несчастном происшествии. Но раз уж добропорядочным жителям Литл-Диппингтона удалось держать рот на замке, я должна признаться во всем сама.

— Признание действительно обещает быть интересным, раз его понадобилось сделать тайно и глубокой ночью…

Со стороны столика с графинчиком послышалось нежное позвякивание хрусталя. Эмили отважилась искоса взглянуть туда: граф налил себе еще бренди. Она подумала, что один глоток ей бы тоже не помешал…

— Милорд, я постараюсь быть по возможности краткой, чтобы вы смогли, не теряя времени понапрасну, вернуться к своим собственным делам. — Эмили глубоко вдохнула, собираясь с силами. — Ужасная правда состоит в том, что вам нельзя просить моей руки… по той простой причине, что я… погибла.

— Погибли? На мой взгляд, вы в добром здравии. Здоровы как бычок!

Эмили крепко зажмурилась, остановившись перед книжными полками в дальнем конце комнаты.

— Вы не поняли меня, милорд, — тихо произнесла она. — Я стараюсь объяснить вам, что в глазах общества я погибшая женщина. Короче говоря, в моем прошлом был большой скандал.

— Скандал?

— Да, скандал, в котором замешан мужчина… Скандал столь ужасный, что, как заверила меня моя семья, ни один благородный человек — особенно если он, подобно вам, обязан блюсти свой высокий титул — не захочет жениться на мне.

Ну вот и все, обессилев, подумала Эмили. Сказано. Она ожидала бури, которая, конечно же, не замедлит разразиться. Граф Блэйд явно будет не в восторге от того, что по ее вине ему целую неделю пришлось разыгрывать столь глупую роль.

— Случайно, не о той ли глупости идет речь, которую вы совершили, когда вам было девятнадцать? — вкрадчиво спросил Саймон.

От смущения Эмили бросило в жар.

— Так вы слышали о происшествии, милорд?

— Уж поверьте мне, дорогая моя, я всегда стараюсь раздобыть как можно больше информации, прежде чем приступить к выполнению какого-нибудь своего замысла. Старинная привычка. Я приобрел ее за годы, прожитые на Востоке.

Она повернулась и уставилась на него, не понимая, как он может так легко отнестись к ее словам.

— Милорд, это не пустяки. Это был тайный побег с возлюбленным. Вернее, я полагала, что это тайный побег с возлюбленным… Боюсь, я поддалась порыву пылких нежных чувств и поплатилась за свою глупость.

— Становится все интереснее.

— Черт подери, Блэйд, не шутите! Вы что, не понимаете? Я сбежала с мужниной. Мой отец настиг нас, но… — она слегка откашлялась, — …было слишком поздно.

— Слишком поздно? — Граф вздернул бровь с самым невозмутимым видом.

— Нам пришлось провести вместе ночь, — прошептала Эмили. Она не отводила взгляда от горящих глаз Саймона. — Отец разыскал нас лишь на следующее утро.

— Понятно. Но, Эмили, почему у меня складывается отчетливое впечатление, будто вы не слишком сожалеете о том происшествии!

Эмили вновь зашагала по комнате:

— Поверьте, сейчас я очень сожалею. А тогда, признаюсь, это было самое волнующее событие в моей жизни. — Она потерянно вздохнула. — Но мой отец вскоре объяснил мне, что оно наверняка останется и единственным, потому что теперь ни один порядочный мужчина не возьмет меня замуж. Он привез меня домой и заявил, что другого выхода нет — я должна посвятить свою жизнь изучению игры на бирже и размещению капитала.

— И вам нравится вести дела?

— Да, порой. Представьте, здесь есть нечто привлекательное. — Она неопределенно махнула рукой. — Но теперь все это уже не важно… — Она вздохнула. — Милорд, я полагаю, после моих слов вы, разумеется, откажетесь от своих намерений просить моей руки.

— Я редко отказываюсь от своих намерений, Эмили. У меня репутация человека, всегда и во всем идущего до конца. Спросите кого угодно в Лондоне.

— Ну, в данном случае вы вряд ли подтвердите свою репутацию, — парировала она. — Люди вашего положения не женятся на женщинах, погибших для общества… Ну вот, милорд, я сделала свое признание, и, если вы не испытываете ко мне полного отвращения, мне хотелось бы сказать еще кое о чем.

— Уверяю, Эмили, я не собираюсь покидать вас и с большим интересом выслушаю все, что бы вы мне ни преподнесли…

— Ну что ж, хорошо. Вы, наверное, удивлены, почему на наше тайное свидание я пришла в халате.

— Полагаю, вы мерзнете, а халат, несомненно, значительно теплее того совершенно очаровательного платья, в котором вы появились сегодня на балу. Библиотека всегда была холодной комнатой.

Эмили застонала. Ее впервые посетила мысль, что есть вещи, в которых граф Блэйд не слишком-то сообразителен… По-прежнему уставившись в книжный шкаф, она заставила себя продолжать:

— На мне халат, потому что я собираюсь предложить вам вступить со мной в незаконные романтические отношения…

— Боюсь, я не совсем понимаю, дорогая моя. Мы с вами уже вступили в законные романтические отношения.

Она быстро обернулась, вне себя от раздражения:

— Я думала, вы человек свободных взглядов. Прошу вас, выслушайте меня внимательно. Поскольку брак между нами невозможен, а я безнадежно влюбилась в вас, я приняла решение предложить вам… liaison.

— Liaison? — Он опять лишь вопросительно посмотрел на нее.

— Я предлагаю вам вступить в любовную связь, тупица вы этакий! — Эмили задохнулась от ужаса, поняв, что она только что сказала. Ее глаза закрылись от стыда. Она вся вспыхнула. — Милорд, простите меня. Я вовсе не хотела называть вас тупицей. Боюсь, у меня расшалились нервы, и вообще, должна сознаться, у меня несносный характер. Порой я с ним не справляюсь.

— Да, вы, несомненно, очень пылкая женщина, как недавно заметил Прендергаст.

— А вы явно мужчина, которого забавляют очень странные вещи. — Эмили поставила обратно свою рюмку с бренди — она, пожалуй, уже выпила больше, чем нужно… — и засунула руки в карманы халата. — Ну? — запальчиво спросила она. — Так как насчет моего предложения?

Граф медленно выпрямился и отставил свою пустую рюмку. Он подошел к ней, его руки тепло легли ей на плечи.

— Эмили, дорогая моя, поверьте, я глубоко польщен вашим очаровательным предложением. У нее упало сердце.

— Но?..

— Но я думаю, что, поскольку вы создание очень пылкое и обладаете бурным романтическим темпераментом, будет лучше, если вы позволите мне руководить вами в подобных делах.

— Почему? — без обиняков спросила она. — Надеетесь, в подобных делах вам удается сохранять то же хладнокровие, какое вы стараетесь проявлять во всем остальном?

— Те, кто хорошо со мной знаком, подтвердят, что я умею сохранять и обычно сохраняю хладнокровие во всем… Берегитесь, Эмили.

— Хитрец. Все это только видимость. Бесполезно убеждать меня, что вы хладнокровны, — я знаю правду. Не забывайте, я многое узнала о вас из ваших же писем, милорд. Наши мысли встречались… сплетались на более высоких уровнях в мире трансцендентальных метафизических ощущений. Мы глубоко заглянули друг другу в душу.

— Думайте что угодно, дорогая моя. Тем не менее, согласитесь, я, помимо всего прочего, старше вас и гораздо больше повидал в жизни.

— Несомненно. Я-то всю жизнь проторчала в Литл-Диппингтоне.

— В таком случае вы должны признать преимущество моего жизненного опыта и позволить мне принимать решения относительно наших взаимоотношений в будущем.

— Я должна вам это позволить?

— Да, Эмили, — очень мягко сказал он. — Должны. — Он наклонился и поцеловал ее в кончик носа. — Я убежден, что вам лучше дождаться свадьбы, прежде чем полностью отдаться очередному порыву пылких романтических чувств.

— В таком случае, милорд, — резко возразила она, — мне придется ждать целую вечность, поскольку у меня нет ни малейшего намерения выходить за Элиаса Прендергаста, а он, похоже, единственный, кто готов просить моей руки.

— Нет, дорогая моя, не единственный. Я тоже собираюсь просить вашей руки, как только ваш отец вернется в Литл-Диппингтон.

Эмили смотрела на него, ничего не понимая:

— Вы собираетесь просить моей руки? Но, милорд, я же только что объяснила, что погибла для общества.

— Думаю, — холодно сказал Саймон, — в дальнейшем мы не будем больше обсуждать несчастное происшествие в вашем прошлом.

— Не будем?

— Кажется, вы начинаете понимать. — Он скользнул губами по ее губам и отстранился, слегка улыбаясь.

Она поймала его большую руку в свои маленькие ладошки:

— Саймон, правда? Вы собираетесь сделать мне предложение, несмотря на тот ужасный скандал в моем прошлом?

— Да, Эмили, да. Я полон решимости просить вашей руки.

Эмили никак не могла поверить. Она прямо-таки задохнулась от радостного волнения:

— И вы не желаете вместо этого вступить со мной в незаконную романтическую связь?

— Конечно, нелегко отказывать женщине со столь горячими чувствами, как у вас, Эмили, но я намерен дождаться нашей брачной ночи, чтобы осуществить наш союз.

— О-о!

Саймон тихо рассмеялся, встретив ее взгляд, полный горестного разочарования. Не сводя с нее глаз, он поднес ее руку к губам и поцеловал в запястье.

— Это вовсе не значит, моя радость, что мы не можем позволить себе откусить разок-другой от запретного плода.

Она просияла и обвила руками его шею.

— Это значит, что вы собираетесь меня целовать?

— Помимо всего прочего. — Он наклонил голову. Его драконьи глаза горели расплавленным золотом. Его губы тепло прижались к нежной шее.

— О Саймон!

— Мне нравится, когда ты так произносишь мое имя. Очень нравится. И то, как ты дрожишь, когда я дотрагиваюсь до тебя.

Он крепко обхватил ее за талию и приподнял высоко над собой. Он нес ее к старинному столу красного дерева, а она с радостным изумлением смотрела на него сверху вниз, упираясь руками в его плечи.

Усадив ее на краешек стола, Саймон медленно развязал пояс ее ситцевого халата. Так же медленно, не выпуская ее взгляда из плена своих глаз, он распахнул халат, приоткрыв вышитую муслиновую сорочку с высоким строгим воротничком.

Эмили чувствовала, что краснеет с головы до пальчиков ног. Несомненно, он видит, как набухли ее соски под тонкой тканью. Она вдруг вспомнила, что она погибшая женщина и он ждет от нее некоторой умудренности в подобных вещах.

Она откашлялась.

— Милорд, и это вы называете «целовать»? — спросила она в легкомысленной, как она надеялась, манере.

— Нет, я называю это «вкусить от запретного плода». — Он улыбнулся и, склонившись над ней, накрыл ее губы своими. Его рука легла ей на грудь.

Эмили застыла от потрясения, а потом издала тихий стон. Ее руки плотнее обхватили его шею. Большой палец Саймона ласкал ее сосок, превращая его в тугой бутон желания. Его губы дурманяще зашевелились на ее губах. Жар его приникшего тела прогнал холод.

Чудесно взволнованная поцелуем Саймона, Эмили не заметила, когда его руки скользнули вниз — он приподнял край ее ночной сорочки и крепко сжал ее колени, медленно, нежно развел их, а потом потрясающе интимным движением дерзко шагнул между ними.

Глаза Эмили распахнулись.

— Милорд… Саймон, я…

— Тише, моя радость. — Говоря, он не отнимал губ от ее рта. Его пальцы обманчиво случайными движениями скользили по внутренней стороне ее ног. — Ты такая мягкая. Словно теплый шелк.

Она инстинктивно попыталась сжать колени и наткнулась на его твердые мускулистые бедра. Она почувствовала грубую шероховатость ткани его бриджей на своей обнаженной коже — ощущение, от которого по всему ее телу разлилось тревожное возбуждение.

— Закрой глаза и не думай о том, что я делаю, — мягко приказал Саймон.

Его рука приблизилась к самому сокровенному месту ее тела. Она закрыла глаза, ловя губами воз-дух.

— Поцелуй меня, Эмили. — Голос Саймона был низким и хриплым.

В приливе виноватой тревоги Эмили осознала, что все свое внимание сосредоточила на движениях его рук. От нее явно ждали ответа на поцелуй.

Боясь его разочаровать, она взяла его лицо в ладони и стала жадно прижиматься губами к его губам — так старательно, что даже стукнулась зубами о его зубы.

— Уже лучше, моя радость, — ободряюще пробормотал Саймон. — Только расслабься немного. Открой мне свой рот.

Вздрогнув, Эмили подчинилась. Язык Саймона скользнул глубоко между ее губ, и одновременно его пальцы отыскали пульсирующую теплоту ее лона.

Эмили замерла. Она попыталась было что-то сказать, но не смогла. Попыталась сделать глубокий вдох, и тоже не смогла. Попыталась сообразить, как ответила бы на ласки умудренная опытом погибшая женщина, и опять ничего не получилось. Она была переполнена происходящим. В глазах все поплыло.

Саймон, казалось, и не ждал от нее ничего, кроме той легкой дрожи, что охватила ее с головы до ног. Его губы не отрывались от ее рта, а пальцы гладили ее с потрясающей нежностью.

Эмили чувствовала, как там, внизу, разливалось тепло и напряжение, и она начала забывать о странности происходящего. Ее пальцы яростно впились в мягкую ткань рубашки Саймона.

— Саймон! — выдохнула она, наконец вырвавшись на мгновение из-под его губ и глядя на него снизу вверх огромными вопрошающими глазами.

— Обними меня крепче, эльф, — мягко велел он. — Обещаю тебе, все будет хорошо. Вспомни, что говорят поэты. Нужно открыться миру чувственных переживаний, если желаешь познать истину о природе метафизического мира. Откройся же, Эмили. Доверься мне.

Совершенно растерявшись, чувствуя себя плывущей в море по волнам странных незнакомых ощущений, Эмили подчинилась. Она закрыла глаза и приникла к Саймону так, словно от этого зависела ее жизнь.

Его пальцы стали теперь чуть влажными и ласкали лепестки ее лона. А потом эти ласковые осторожные пальцы отыскали, видимо, какое-то совершенно особое местечко. Эмили беспомощно выгнулась от возникшей внутри нее требовательной жажды чего-то, что, казалось, вот-вот взорвется!.. Она отчаянно нуждалась в чем-то, но не знала, в чем именно… В конце концов она решила, что это прикосновения Саймона. Она инстинктивно раздвинула колени пошире, молча умоляя о еще более сильных ошеломляющих ощущениях.

— Да. — Саймон осыпал поцелуями ее лицо, и Эмили снова ощутила на себе его руки. — Да, моя радость. Ну же, Эмили. Покажи мне, какое ты в самом деле страстное создание… — Его палец скользнул меж лепестков в ее жаркое нежное лоно.

Эмили задохнулась. Ее рот приоткрылся в страстном стоне, и все ее тело содрогнулось. Губы Саймона прижались к ее губам, заглушая тихий женский вскрик облегчения.

Несколько мгновений Эмили чувствовала себя парящей в высоте, которая могла быть только истинным метафизическим миром, а потом мягким клубочком медленно упала на грудь Саймону.

— Черт подери! — опьяненно пробормотала она ему в плечо.

В ответ на свое столь страстное восклицание Эмили услышала не то смешок, не то стон — она не разобрала, что именно.

— О Эмили! Ты действительно очень страстное создание. — Он медленно и нежно привел ее одежду в порядок.

Эмили подняла голову с его плеча. Она все еще чувствовала себя опьяненной и почему-то с трудом различала его лицо, пока наконец не поняла, что в какой-то миг он снял с нее очки.

— Ах, Саймон!

— Ах, Эмили! — Он поцеловал ее в кончик носа и с грациозной услужливостью подал ей очки.

Надев их, она увидела, что он улыбается своей мягкой непроницаемой улыбкой. Но глаза его, полуприкрытые веками, горели желтым огнем. Никогда еще он не выглядел таким опасным и таким завораживающе привлекательным. Эмили опустила взгляд вниз и увидела явную выпуклость под его бриджами.

— Саймон?

Огонь в его глазах потух, когда он не без сожаления понимающе проследил за ее взглядом.

— Не беспокойтесь, Эмили. Со мной все будет в порядке. Но во избежание дальнейших уступок восхитительному искушению, которое вы сегодня предлагали, мне лучше уйти. Долгая прогулка по холодному ночному воздуху лучшее лекарство в моей сложной ситуации. — Он отошел от нее и взял пальто.

— Я скоро вас увижу? — Ей отчаянно не хотелось, чтобы он уходил.

— Если не ошибаюсь, я, и ваши подруги из литературного общества приглашены завтра на чай в Сент-Клер-холл. С нетерпением жду этой встречи.

Эмили улыбнулась ослепительнейшей улыбкой и спрыгнула со стола. Она чуть пошатнулась, и ей пришлось ухватиться за его край. Но когда она поняла, что чувствует себя необыкновенно хорошо, несмотря на несколько смущавшее ощущение влаги между ног, глаза ее наполнились смехом.

— Да, в самом деле. Завтра за чаем. Милорд, раз уж вы сегодня вечером не намерены больше вкушать запретного плода, не окажете ли вы мне одну очень большую любезность?

Уже одетый в пальто с пелериной, он с выжидательным интересом взглянул на нее.

— И какую же?

— Не объясните ли вы мне, как открывается потайной ход?

Граф только усмехнулся:

— Подозреваю, возможность узнать тайну этого хода волнует вас ничуть не меньше, чем возможность провести ночь в незаконной романтической страсти.

Эмили испугалась, что обидела его. Она успокаивающе дотронулась до его руки:

— Просто мне очень нравятся такие романтические вещи, как потайной ход, милорд. И я так хотела бы использовать его в своей поэме «Таинственная леди». По-моему, это замечательно впишется в сюжет.

— Разве я посмею встать на пути вашей литературной музы? — Саймон взял ее за руку и подвел к книжному шкафу.