Скандал в личной жизни

Глава 9

До встречи с Джексоном дни Меган тянулись уныло и однообразно, она никуда не ходила, ей до смерти надоело все вокруг. Студенческая жизнь в университете Сан-Франциско была абсолютно монотонной, один день походил на другой, как близнецы – писанина, учеба, контрольные, лекции, экзамены и т. д. Алекс говорила, что надо подождать. Пройдет немного времени, и Меган почувствует, что она на своем месте. Нужно только побольше самолюбия и целеустремленности, нужно поставить перед собой престижную цель, и желание достигнуть ее, превратить учебу в возбуждающий и стимулирующий процесс.

Если Меган и удалось чем-то озадачиться и заболеть, то только совершенно неуместной болезнью «я хочу домой», от которой она мучилась и в средней школе, но теперь, вместо капитанов футбольных команд и их болельщиков ее окружали «умные головы» и политические деятели, все целеустремленные и обещающие. И среди них затесалась Меган, притворяясь ради спокойствия родителей, что ей безумно нравится учиться, и пытаясь понять, что же ей надо для счастья, и найдет ли она его когда-нибудь.

Оценки у Меган были средние, но у нее не возникало ни малейшего желания заниматься лучше, для этого просто не было повода.

Идея стать социальной служащей и помогать людям, звучала привлекательно, но Меган вовсе не хотелось все четыре года трудиться в поте лица, ради того, чтобы получить степень бакалавра. А потом мучиться еще год, чтобы добиться степени магистра общественных наук. Это напоминало летние каникулы, проведенные с родителями, а не с друзьями, когда дни тянутся мучительно долго и тоскливо.

Алекс советовала ей мысленно представить свою жизнь через десять лет – увидеть себя в собственном кабинете, с дипломами на стенах, во время работы с трудными подростками или детьми из неблагополучных семей; а вечером она идет домой, довольная, что сумела кому-то помочь. После подобных разговоров, Меган всегда задавала один и тот же вопрос: «А чего ради я возвращаюсь домой? Ждет ли меня кто-нибудь за дверью? Живу ли я за городом в доме «стиле ранчо, где каждый день светит солнце, или я по-прежнему в Саусалито и возвращаюсь домой к родителям?» Это был один из тех редких вопросов в ее жизни, на который Алекс не могла дать ответ.

Алекс и Клементина убеждали Меган переехать от родителей, найти квартиру, или, по крайней мере, поселиться в общежитии университета. Меган не видела в этом большого смысла. Она не хотела жить одна, а в университете у нее не было знакомых, которых она знала бы настолько хорошо, чтобы поселиться вместе. Что касается общежития, она и так ненавидит университет. Зачем же добавлять еще оскорблений и растравлять раны постоянным присутствием на его территории?

Меган напоминала путника с трудом идущего против ветра. Она посещала занятия, училась, время от времени выбиралась куда-нибудь с Алекс, иногда ходила выпить кофе с однокурсниками, отвечала на письма Клементины.

«Я в восторге, что в твоей жизни произошло столько хороших, чтобы – быть – правдой, событий», – писала она с треском роняя ручку после каждого предложения. Меган старалась, как можно быстрее закончить письмо и забыть о нем. Она любила подругу и не понимала, почему успех Клементины был столь горькой пилюлей, что она никак не могла проглотить ее. Возможно, это напоминало, что не все женщины сотворены равными, и счастье достается не каждой.

Меган ела без всякого аппетита, смотрела телевизор, читала по семь рыцарских романов в неделю и спала. А ведь ей было только девятнадцать. Она знала, что нельзя ограничиваться таким пресным существованием, должно быть что-то еще. Нельзя ведь всю жизнь понуро плестись вперед, без всякой надежды, без цели, без сияющих перспектив на горизонте. Должно быть что-то волнующее, заставляющее ощутить себя полной жизни, энергии, желаний. Встретив Джексона, Меган нашла это «что-то».

Не теряя времени, Джексон назначил Меган свидание. Он узнал ее номер от Алекс, позвонил на следующий день и предложил ей встретиться в субботу в парке у Золотистых Ворот перед входом в музей. Меган надеялась, что он позвонит. Каждой клеточкой своего тела она желала, чтобы зазвонил телефон, а когда звонок наконец раздался, с трудом нашла в себе силы поднять трубку. Голос Джексона звучал мягко и нежно. Меган вообразила, что он посылает через трубку свое дыхание, и оно щекочет ей ухо и ласкает волосы. Меган глубоко вздохнула, вернулась к реальности и, конечно, ответила «да».

Потратив уйму времени на сборы, рано утром она приехала в парк. Пришлось потрудиться, чтобы не переборщить с косметикой, вдруг они проведут время на воздухе, и, конечно же, не хотелось бы выглядеть бледной, если случайно придется бродить по сумрачным музейным залам.

И, как всегда, волновал выбор одежды. Утром, когда она выглянула в окно, ярко светило солнце, но после обеда в сентябре бывает прохладно. Подумав, Меган выбрала широкие в складку бежевые брюки и темно-зеленый свитер. Прежде, чем выйти из дома, она пристально оглядела себя в зеркале – на нее смотрели сияющие глаза, придавая ей особую привлекательность и очарование. Удивительно, подумала Меган, как небольшое волнение может изменить внешность человека.

Она села на скамейку перед входом в музей и приготовилась ждать. В парке было полно людей. Молчаливые родители со сверхактивными детьми направлялись к музею и планетарию. Мимо нее, по тропинкам среди деревьев, держась за руки, проходили парочки или приятели, оживленно беседующие о своих делах. Длинноволосые потрепанные хиппи расположились на лужайке и играли на гитарах, а старички изучали шахматные партии, не обращая внимания на ограничение времени, тщательно обдумывая свои очередные ходы.

Меган закрыла глаза, не желая никого видеть, и подставила лицо солнцу. Его тепло оказывало волшебное действие, согревая кожу и наполняя радостью, которая возникает только в первые дни любви, когда внутри все поет, краски вокруг яркие и буйные, чувства свежи, а надежды бесконечны.

Джексон стоял, прислонившись к стене музея, и наблюдал за Меган. Казалось невероятным, что всего лишь неделю назад он не знал ее, никогда не видел прежде, никогда не ощущал столь неистовых чувств, бушующих внутри. Должно быть, они встречались раньше, знали друг друга в предыдущей жизни. Они были связаны друг с другом, могли читать мысли друг друга, понимать без слов. Когда Меган смеялась, он улыбался, радуясь ее счастью. Когда она ушла, он почувствовал себя безжизненным и опустошенным, как будто часть его самого ушла вместе с Меган.

Из того, что Алекс рассказывала ему и что он узнал тем вечером, Джексон понимал, что они совершенно непохожи. Меган была застенчивой, робкой, неуверенной в себе. Он же отличался напористостью, авантюрностью и уверенностью. Но когда он смотрел на нее, любовался ее лицом, подставленным солнцу, и на лице и в волосах ее золотистыми искорками играли солнечные лучи, ничто не имело значения. Благодаря Меган, Джексон чувствовал себя полным жизненных сил, уверенным, здоровым, настоящим мужчиной. Все остальное, вроде несовместимых целей, образа жизни или темпераментов, меркло в сравнении с этим чувством… Джексон направился к Меган.

– Привет, – сказал он.

Меган быстро открыла глаза и неловко встала, как будто он смог проникнуть в ее мысли, застав в романтических грезах.

– Привет.

Джексон улыбнулся, и выражение, пойманного в ловушку зверька, исчезло из глаз девушки. Меган расправила плечи и расслабилась.

– Я подумал, что мы могли бы немного погулять, – предложил Джексон, – и поговорить.

Она кивнула и взяла Джексона под руку. Они спустились по ступенькам к одной из затененных деревьями тропинок.

– Я рад, что ты пришла, – мягко произнес он, когда позади замерли звуки толпы, гитар, детских голосов, и они остались наедине с ветром и птицами.

– Я тоже.

Джексон взглянул на нее и вновь уставился на тропинку под ногами.

– Может показаться странным, Меган, но у меня такое чувство, что я всю жизнь знал тебя. Как будто нам не нужны слова, я и так знаю твои мысли, а ты знаешь, что думаю я. Разве это не безумие?

Меган вздрогнула, когда Джексон произнес ее имя. Если бы только она могла слышать, как он говорит это каждый день, возвращаясь с работы домой и, целуя ее, лежа в постели, свернувшись клубочком после любовных ласк; утром, когда она просыпалась бы возле него. С ним было так хорошо. Как только она могла думать, что между ней и Тони серьезное увлечение. То было просто детской игрой, ребенок, притворяющийся влюбленным, без настоящего чувства. А вот это – сама жизнь. Джексон такой добрый, сердечный и честный. Он не обидит ее.

– Нет, я не думаю, что это безумие, – ответила она, в конце концов, вдыхая чистый запах деревьев, с листьев которых вчерашний дождь смыл всю пыль. – У меня точно такое же ощущение.

Джексон улыбнулся, восторженно и тепло, и покрепче прижал ее руку.

– Ну что ж, тогда я хочу провести с тобой весь день. Мы все будем делать вместе. Сначала пообедаем, а потом – все, что ты пожелаешь. Прогулка по пристани, Китайский город, магазины, все, что угодно. Только, чтобы ты была счастлива.

Казалось невероятным, что он не шутит, что из всех вещей, которыми он мог заняться, из всех людей, с которыми он мог быть, он выбрал ее. И все-таки его ярко-зеленые глаза смотрели серьезно, и смотрели только на нее, а не по сторонам, выискивая, какие развлечения он упускает. Джексон повел ее к улице, где оставил свою машину. Меган была уверена, что все прохожие глазеют на них, изумляясь счастью, исходящему от ее тела, подобно лунному свету. Она не могла удержаться от желания улыбаться незнакомым людям, чтобы они тоже разделили ее радость. Пусть весь мир считает ее немного не в себе, подумала Меган. Она влюбилась. И этим объяснялось все.

Поздно вечером они сидели в темном убежище машины Джексона и молчали. Снаружи, несколько мужчин бегали трусцой. Конный полицейский направил лошадь за угол и скрылся из вида, а луна, как беглый арестант, пряталась за облаками. Машина Меган стояла в нескольких футах.

Джексон потянулся и взял ее маленькую ручку в свою. Он и раньше брал ее руку, например, когда они бежали к кабинке на канатной дороге, но то было совсем другое. Сейчас не было никакого предлога для этого прикосновения.

Меган по-прежнему молчала. Она болтала и смеялась почти весь день, а цветы, что он купил ей, и порция мороженого, съеденная одна на двоих, привели ее в такой же восторг, как у ребенка, обнаружившего, что его пасхальное яичко набито карамельками. В кабине фуникулера она вцепилась в перила и наклонилась вперед, смеясь и подставляя лицо ветру. Джексон, узнал, что она прожила в районе залива всю жизнь и ни разу не каталась на канатной дороге, был просто потрясен. Но в этом и состояла часть обаяния Меган. Она жила, и в то же время не жила, была частичкой этого мира, и ухитрялась ничего не знать о нем. Джексон почувствовал себя учителем, открывающим прекрасные стороны жизни, и как получать от них удовольствие и извлекать наслаждение, как без страха, с высоко поднятой головой, встречать каждое мгновение. За ланчем, пока они поедали гамбургеры, Меган рассказала ему о родителях, с их самым дорогим домом на самом дорогом холме в Саусалито. Когда они прогуливались вдоль причала, она говорила об университете, об отсутствии всякого энтузиазма, скучной жизни, которая тянулась без малейшего просвета, пока она не встретила его. Меган, так и сказала – пока не встретила его. В машине Джексон подождал, чтобы свет фар, проезжавшей мимо машины, скрылся вдали и сжал руку Меган.

– Тебе понравился сегодняшний день? – спросил он.

– О, да! – ответила Меган, поворачиваясь к нему.

– Вот и хорошо.

Наступила неловкая пауза. Они оба смотрели прямо перед собой, сосредоточив все внимание на машинах, подростках, притаившихся в лесочке, на чем угодно, только бы не смотреть друг на друга. Меган закусила губу, удивляясь, куда исчезла вся та легкость, что была между ними целый день. Почему нельзя просто перепрыгнуть через всю эту стадию, неловкую, неясную, запутанную стадию, и сразу перейти к мирным, дружеским отношениям, вроде тех, что существуют между парочками в книгах и кинофильмах? Меган вздохнула.

– Ты хочешь домой? – спросил Джексон.

Меган резко отпрянула, выдергивая руку, и рванулась к дверце:

– Хорошо. Только мне надо найти ключи.

Она наклонилась, чтобы поднять с пола сумочку, но Джексон перехватил ее трясущиеся руки прежде, чем она дотронулась до нее.

– Посмотри на меня, Меган, – мягко сказал он.

Так как Меган по-прежнему отводила взгляд, Джексон освободил одну руку и повернул ее голову к себе. Он ничего не сказал, просто смотрел до тех пор, пока не заметил слезы, блеснувшие в ее глазах.

– Я не хочу, чтобы ты уходила, – прошептал он.

Казалось, она тает прямо у него на глазах и растворяется слой страха, покрывающий ее лицо.

– Ты знаешь, что можешь доверять мне.

Меган кивнула, боясь произнести хоть слово, опасаясь, что при малейшем звуке Джексон исчезнет как легкий далекий мираж. Он наклонился, и его губы так нежно прикоснулись к ее щеке, как будто он боялся причинить боль. Меган закрыла глаза, и Джексон осушил поцелуями влагу в уголках ее век.

– О, Меган, – произнес он. Она обняла его за шею и крепко прижалась к нему. – Я никогда не ощущал такого счастья. Мне так хорошо с тобой.

Меган зарылась лицом в волосы Джексона, вздыхая аромат травы, кожи, и потерлась щекой о его воротник.

– Пожалуйста, не позволяй мне уйти, – прошептала она.

Он обнял Меган так сильно, что перехватило дыхание.

– Никогда. Никогда, Меган.

Меган медленно ехала домой.

Она не выпила ни капли алкоголя, и все-таки чувствовала себя опьяневшей, так что ей приходилось из всех сил цепляться за руль. Она улыбалась проезжавшим мимо мотоциклистам, хотя в темноте они не могли видеть ее.

Меган Холлиэлл. Она произносила эти слова, наслаждаясь каждым слогом. Миссис Меган Холлиэлл. На ней, конечно же, будет белое платье. Пару месяцев назад на обложке свадебного журнала она видела платье, – о котором мечтала – с вышитыми кружевами по воротнику, двенадцатью оборками на юбке, падающими до самого пола. Пи нравилось, что Джексон намного выше ее, поэтому она наденет белые атласные туфельки, похожие на пуанты балерины. И, конечно, вуаль, стыдливо скрывающую ее лицо, которую Джексон медленно приподнимет, чтобы поцеловать и скрепить таким образом клятву верности.

Меган рассмеялась, подъезжая к мосту Золотистых Ворот. Огни на заливе были восхитительны, словно тысяча свечей, зажженных специально для нее. Клементина не похвалила бы ее за поспешные мечты. Не торопись, наберись терпения, не теряй голову, пока не выяснишь точно, к чему вы с Джексоном стремитесь. Ну что же, возможно, все это хорошо и прекрасно для мисс Монтгомери, королевы фотомоделей, которая в состоянии получить любого, кого захочет. Но для таких, как Меган, такой парень как Джексон Холлиэлл попадается раз в жизни, если судьба вообще преподносит такой подарок. Если она не отхватит его сейчас, у нее никогда не будет другой возможности. Она слишком заурядна, чтобы второй раз привлечь подобного ему парня.

Кроме того, невозможно оставаться хладнокровной и рассудительной когда он рядом. Она так безупречно вписывается в ложбинку его плеча, прямо как последний кусочек мозаики. У Джексона хватит силы на них обоих, и возле него ей никогда не придется чего-то бояться. Самое удивительное, что его чувства к ней оказались такими же сильными. Он так крепко сжал ее в объятиях при прощании, что на мгновение у Меган закружилась голова, но она не хотела освобождаться.

Все указывало на зарождение связи между ними, и связи долгой. И все-таки… И все-таки он уехал домой, к Алекс.

Меган миновала мост и направилась по продуваемым всеми ветрами улицам Саусалито к дому. Она любит Алекс. Но, черт побери, разве не может Меган хоть когда-нибудь заполучить что-то свободное от Алекс и не связанное с ней? Алекс первой была с Тони. И, несмотря на трудное начало их дружбы, Алекс не бросила Клементину ради Меган, а стала ее лучшей подругой. А сейчас Джексон. Меган барабанила по рулевому колесу, направляя машину по крутому холму наверх. Ну хорошо, она никогда не встретилась бы с Джексоном без Алекс. Но неужели он должен продолжать жить с ней и одной квартире. Расскажет ли он Алекс об их свидании? Скажет ли Алекс, что это чудесная мысль или наоборот? Не возникнет ли у Джексона при взгляде на Алекс мысль, что он зря связался с Меган?

Меган остановила машину и стукнула кулаком по рулю. Хватит. Хватит. Раз в жизни она должна поверить в себя. Стать самоуверенной и решительной, как Алекс и Клементина.

– Я достаточно хороша, чтобы удержать его – убеждала себя Меган, выбираясь из машины и захлопывая дверцу. Она вошла в дом, старательно игнорируя сомнения, терзающие ее душу.

Алекс сидела на тахте в гостиной, изучая учебник по экономике, когда вернулся Джексон. Он взглянул на часы, стоявшие на столе рядом с ней: без пятнадцати два, и снял пальто.

– Ты что, моя мама?

Алекс закрыла учебник и завязала потуже пояс махрового халата.

– У меня, между прочим, завтра серьезный экзамен по курсу Хансена.

– Да, конечно, Джексон пошел на кухню и достал бутылку содовой из холодильника. Он снял пробку и, вернувшись, опустился на тахту рядом с Алекс.

– Это правда? – спросил он.

– Нет. Но что я могу сделать со своим любопытством?

Джексон рассмеялся и скинул туфли:

– Вот это уже лучше. Что ты хочешь знать?

– Все, идиот. Вы поладили? Она не обманула твоих надежд? Вы будете встречаться? Или ты сбежал?

Джексон сделал глоток и поставил бутылку на стол. Повернувшись к Алекс, он оперся на спинку тахты.

– Она заставляет чувствовать себя настоящим мужчиной, Алекс. Не смейся. Я знаю, звучит избито, но это правда. Меган – такая нежная и хрупкая. Возникает желание покачивать ее на руках и заботиться, чтобы никто не причинил ей боли.

Алекс провела рукой по волосам, разглаживая их.

– А как насчет ее чувств?

– Я думаю, она тоже… Я хочу сказать, в глазах у нее было такое же выражение, что и у меня.

– Бог мой, это ваше, только ваше первое свидание, – Алекс встала и прошлась по комнате. – Почему ты говоришь так, как будто все должно решиться сейчас или никогда?

– Нет, не то. Мы много смеялись. Играли роль туристов. Канатная дорога, Китайский город и прочая ерунда. Мы превратились в детей. Мне было так спокойно с ней. Мне вспомнились старые супружеские пары, которые так хорошо знают друг друга, что им не нужны даже слова, потому что они чувствуют мысли друг друга.

Алекс прекратила метаться по комнате и повернулась к Джексону. Она открыла рот и снова закрыла его.

– Что? – спросил Джексон.

– Нет, ничего.

– Алекс, ты собиралась что-то сказать.

– Ты не захочешь это слушать.

– Попробуй.

Алекс вернулась к тахте и, присев, взяла Джексона за руку.

– Я просто подумала, что хорошо бы иметь магнитофон. Когда ты, в конце концов, выйдешь из этого любовного тумана, мне хотелось бы прокрутить пленку с твоими словами. Ты не поверил бы в их реальность.

– Почему ты говоришь так?

– Потому что ты не похож на себя. «Вспомнились старые супружеские пары». Боже! А как насчет молодоженов? Как насчет волнения, любви, страсти? От твоих высказываний создается впечатление, что Меган устроилась уже в кресле-качалке, а ты рядом в шезлонге. Неужели ты этого хочешь? С каких это пор ты стремишься превратиться в старого ворчуна?

– Эй, это моя жизнь.

– Конечно, твоя. Но не завинчивай гайки. Не иди в направлении, совершенно чуждом тебе.

Джексон убрал руку и встал. Он направился к двери своей спальни, потом обернулся.

– Я думал, что ты, первая из всех людей, будешь счастлива за меня. Бог мой, ты же хотела, чтобы мы были вместе.

– Плевать мне, вместе вы с ней или нет, – встав, ответила Алекс. – Если она принесет тебе счастье, великолепно. Но ты не видишь реального положения вещей. Ты прав, Меган хрупка. Ей нужна жизнь в загородном доме с каким-нибудь «домашним» мужчиной и парочкой детишек. Я не осуждаю никого. Все, что я стараюсь внушить тебе, это то – что ты не такой тип мужчины. Твое представление о любви и счастье совершенно отлично от ее.

– А что, черт побери, ты знаешь о любви? Ты так боишься ее, что не хочешь даже приближаться к ней. Ты боишься, что она захватит тебя, сделает такой же слабой и человечной, как и все мы.

Алекс расправила плечи:

– Я достаточно знаю о любви, Джек. Я знаю, какой привлекательной может показаться эта сторона жизни. Иногда даже, поверишь ты мне или нет, она кажется прекрасной и утешительной и для меня. Ты искал смысл своей жизни, и теперь ты думаешь, что нашел его в Меган. Но скажи мне, что произойдет через несколько лет, когда Меган счастливо обзаведется семьей, будет растить детей, ухаживать за садом, а ты будешь слоняться вокруг своих мольбертов, засунутых с глаз долой в угол подвала и удивляться, куда подевались твои мечты.

Джексон сверлил ее взглядом, гнев поднялся в нем, но потом, так же быстро утих. Он подошел к Алекс и погладил ее щеку.

– Я не хочу ссор.

Алекс глубоко вздохнула и положила ладонь на его руку:

– Я знаю.

– Давай договоримся, что для одного дня достаточно, идет?

Алекс кивнула. Пройдя по комнате, она взяла учебник и пошла к спальне.

– Алекс?

– Да, – сказала она, не оборачиваясь.

– Мы по-прежнему друзья?

Алекс схватила с пола его ботинок и, молниеносно повернувшись, швырнула в Джексона. Ботинок с силой врезался ему в живот.

– Да, черт побери! – крикнула она и закрыла за собой дверь.

На самом деле свиданий не было. По крайней мере, Алекс ничего не заметила. Джексон и Меган встретились, влюбились и объявили о помолвке. И все меньше, чем за два месяца.

Алекс научилась придерживать язычок. После того единственного разговора с Джексоном, она никогда не высказывала ему своих опасений. Единственная беседа с Меган заставила ее понять, что Меган так же не желает прислушиваться к голосу разума, как и Джексон.

– Я думаю, ты слишком торопишься, – сказала Алекс две недели спустя после встречи Меган с Джексоном. Они, как это часто бывало раньше, сидели на кровати Меган и говорили на ту же тему – о мальчиках, которые уже выросли и превратились в мужчин.

– Почему? – спросила Меган, почти не прислушиваясь к ее словам. Она встала и начала рыться в шкафу в поисках безукоризненного наряда, который собиралась надеть сегодня вечером. Они с Джексоном вместе обедали в этот день.

– Потому что, ты едва знаешь его, а уже заговорила о свадьбе. Меган, неужели нельзя немного подождать и посмотреть, действительно ли вы совместимы.

– Нет, я так не думаю, – Меган бросила пару платьев на кровать и критически разглядывала их. Покачав головой, она вновь повернулась к шкафу.

– Черт, да выслушай же ты меня, – закричала Алекс, спрыгивая с постели. Она подошла к шкафу, захлопнула дверцу и потянула Меган назад к кровати. – Сядь.

– Что тебе не нравиться?

– Ты и Джексон, вот что мне не нравится. Послушай меня. Я думаю это – ошибка.

Меган отвернулась от нее:

– Ты просто ревнуешь, – прошептала она так тихо, что Алекс не расслышала.

– Что?

– Я сказала, что ты ревнуешь.

– Но это нелепо. Джексон – мой друг. Черт побери. Я же вас и познакомила.

– Хорошо. Итак, ты, может быть, и не ревнуешь ко мне, но ты ревнуешь, что я влюбилась.

Алекс глубоко вздохнула и села:

– Мег, я не ревную. Действительно. Если ты влюблена, я счастлива за тебя.

Меган повернула голову:

– Правда?

– Конечно.

Меган крепко обняла Алекс. Я так рада. Я хотела разделить с тобою свое счастье. Ты нужна мне теперь гораздо больше, когда Клементина так далеко.

– Меган, можешь на меня рассчитывать. Но ты ведь знаешь, я всегда говорю то, что чувствую. Я не могу притворяться, что все чудесно, если не думаю так.

Меган кивнула и расправила одно из платьев, которое отшвырнула как ненужное, но сейчас изменила свое решение.

– Прекрасно. Давай, выкладывай, что у тебя на душе.

Алекс покачала головой, наблюдая, как интерес Меган снова перекинулся на выбор наряда и косметики. Тем не менее, она высказала свои мысли.

– Похоже, вы двинулись вперед как товарный поезд, совершенно не замечая, куда вы идете. Вы подумали о будущем? Вы двое говорили о своих целях, какой будет ваша жизнь через десять, двадцать лет? Ты понимаешь, что Джексону надо рисовать, и понимает ли он, насколько ты старомодна и любишь семейный очаг? Вы уверены, что ваши стремления совпадут?

Махнув рукой, Меган словно откинула мысли Алекс. Она вернулась к шкафу, открыла его, и вновь закопалась в одежде.

– О, Алекс! То, что ты сама все тщательно планируешь, совершенно не означает, что остальной мир должен в мельчайших деталях обрисовывать свою жизнь. Я люблю его. Просто и ясно. А он любит меня. Этого достаточно.

Это было три недели назад. Две недели спустя Джексон сделал предложение. Не думая, не тревожась и ни минуты не колеблясь, Меган приняла его. Они собирались устроить вечеринку в честь помолвки на следующей неделе, а свадьбу в апреле. Алекс ничего не оставалось, как только радоваться за них.

Алекс надела пальто и вышла к машине. Она хотела встретить в аэропорту Клементину, решившую принять участие в предстоящей вечеринке. Ей не терпелось встретиться с этим парнем Джексоном, сказала она, который украл сердце ее лучших подруг. На завтрашний вечер Джексон заказал места на обед у Клансиса для них четверых – себя, Меган, Алекс и Клементины. А оттуда они поедут в дом родителей Меган на обручальную вечеринку.

Алекс выехала на автостраду, довольная, что с прибытием Клементины у нее появится еще один беспристрастный человек, с которым можно поговорить. Кто-то, не обремененный видениями уютного семейного гнездышка и мечтами о вечной неумирающей любви, что будет длиться всю жизнь. Клементина поймет.

– Я думаю, это нормально, – заявила Клементина, когда Алекс объяснила все детали. – Действительно, Алекс, не волнуйся ты так. Люди меняются. Если этот Джексон считает, что ему нужна жена и дети, может, так оно и есть. Это его жизнь.

– Но он совершенно не такой, – ответила Алекс, маневрируя среди сумасшедшего движения (был как раз час пик), пробиваясь к городу. Она свирепо уставилась на подростка, перебегавшего дорогу. – Я знаю Джексона больше года. У него есть мечта. Он хочет стать художником. Тихая семейная жизнь не удовлетворит его.

– Послушай, иногда люди меняются. Они влюбляются и на арену выходят новые ценности.

– Этого не произошло ни со мной, ни с тобой.

– Значит, мы другие. Мы не допускаем, чтобы это произошло. Даже когда ты бегала на свидания со всеми попадавшимися на глаза мальчишками, ты все-таки на первое место ставила школу. Сначала ты определилась, в чем для тебя смысл жизни. То же самое и со мной. Я немного уклонилась с дороги, встретив Коннора, но, слава богу, сейчас я снова в порядке.

Алекс украдкой взглянула на подругу и заметила решительные морщинки возле рта. Это была новая Клементина. По крайней мере, внешне. Алекс чуть не рассмеялась вслух, увидев ее выходящей из самолета – с красной помадой на губах, умело подведенными глазами и коралловыми тенями, с профессионально наложенными на щеки румянами. Но заметив, что окружающие уставились на Клементину как будто она была богом, ниспосланным с небес, Алекс поняла, как прекрасна, Клементина. Она изменила прическу, роскошные локоны падали ей на плечи. Алекс обратила внимание на красновато-коричневые пряди, которых не было раньше. На ней ярко-синий костюм – узкая, прилегающая юбка, белая блузка, жакет в строгом стиле, а на голове – белая шляпка. Клементина выглядела как член королевской семьи Англии, плюс сексуальность, так что просто дух захватывало.

Алекс неподвижно застыла на месте, не зная, что сказать столь недосягаемой и неузнаваемой даме. Потом Клементина заметила ее, улыбнулась, и вновь стала прежней Клементиной.

– Как Коннор? – спросила Алекс. Клементина вздрогнула и посмотрела в окно на машины, окружающие их. Некоторые сигналили, как будто шум мог помочь расчистить пробку.

– Пожалуйста, не упоминай о нем. Ты знаешь, как тяжело порвать с человеком, который все еще любит тебя? Я не могу заставить себя оборвать все до конца. Он несколько раз прилетал ко мне. Первый визит прошел нормально. Полагаю, мне было одиноко, и он явился подарком из дома. Но после этого каждый приезд становился сущим наказанием. Коннор был таким капризным и требовательным. Он пробовался на роль в Голливуде, в какой-то романтической комедии, и прошел три пробы прежде, чем ему отказали. Он очень тяжело воспринял это, устроил трехнедельный запой, и ожидал, что я буду утешать его и приводить в норму.

– Он все еще хочет жениться на тебе?

– Вообще-то, последнее время Коннор не упоминал об этом. Смешно, ко мне в какой-то степени не хватает его предложения. – Клементина тряхнула головой и сменила тему: – Бог мой, я скучала по этому городу, – сказала она, глядя на очертания домов на фоне неба над заливом. – Нью-Йорк – великолепен, но у него нет изюминки, нет своего лица. Такое впечатление, что разбросали группки зданий, кучу хлама и бездомных бродяг и сказали: – Ну вот, вот вам и «Нью-Йорк».

Алекс рассмеялась и похлопала ее по рукам:

– Хорошо, что ты приехала. Хотя и на немного. Клементина улыбнулась:

– Спасибо, и на самом деле, Алекс, не волнуйся за Меган. Уверена, она поступает правильно. Вот увидишь.

Меган с Джексоном пришли за полчаса до того, как в ресторане Кланси появились Алекс и Клементина.

– Клементина всегда тратит целую вечность на то, чтобы накраситься и уложить волосы, – проворчала Меган. – Не могу представить, как она выглядит после целого года фотосъемок.

Джексон поцеловал ее в щеку и откинулся на стуле. Он был даже счастливее, чем мог себе представить. Рядом с ним сидит прекрасная женщина, которая принадлежит ему, а через несколько очень коротких месяцев станет его женой.

Меган изменила прическу, сейчас она поднимала волосы вверх и завязывала лентой, и ему нравилось, как она выглядит. Он мог отчетливо видеть ее лицо, очертания щек, голубые глаза. Меган была счастлива. Это проглядывало в ее позе, ослепительной улыбке, непринужденном смехе.

– Ты скучала по ней, да?

Меган кивнула:

– Да, и даже не подозревала, как сильно, до того момента, когда она согласилась приехать на нашу вечеринку. Так мило с ее стороны. Я уверена, сейчас она должно быть просто шикарна. В этом месяце появился в «Космополите» ее рекламный снимок духов. Я слышала, как о нем говорили, гадая, кто же это такая. Один из парней из моего класса по психологии сказал, что повесил эту фотографию над своей кроватью. Все идет так, как Клементина мечтала.

– И для тебя все идет так, как мечтала ты, – сказал Джексон, наклоняясь, чтобы поцеловать ее носик. – Или ты уже передумала выходить за меня?

Меган улыбнулась:

– Никогда.

Они целовались, когда вошли Алекс и Клементина.

– Простите, – сказала Алекс, покашливая, – мне безразлично, женитесь вы или нет. Но никаких тисканий за столом.

Меган засмеялась и встала. Она поспешно прошла мимо Алекс к Клементине, выглядевшей более царственно и неприступно, чем Меган помнила ее, и крепко обняла подругу.

– Ты прекрасно выглядишь, – заметила Меган.

И это было правдой. Клементина выбрала серебристый шелковый брючный костюм, цвет которого отражал цвет ее глаз, делая их более проникновенными, чем когда-либо. Некоторые из мужчин поглядывали на Меган, когда она вошла в ресторан, но когда появились Алекс, и особенно Клементина, их столик оказался в центре всеобщего внимания. Меган старалась не замечать этого.

– Я хочу познакомить тебя с моим женихом, – произнесла она. – Джексон Холлиэлл, а это – Клементина Монтгомери, моя вторая лучшая подруга.

Джексон встал и протянул руку. Улыбка Клементины не изменилась. Занятия в классе актерского искусства принесли больше пользы, чем она думала.

– Приятно познакомиться с Вами. Примите самые сердечные поздравления. Вы получили замечательную девушку.

Они сели, и Джексон придвинул свой стул поближе к Меган.

– Да, я знаю, – ответил он.

– Когда свадьба? – спросила Клементина. Она будет просто поддерживать беседу, говорила она себе, чтобы не оставалось времени на безумные мысли.

– Девятнадцатого апреля. Всего через шесть месяцев.

– Должно быть, у вас полно дел.

– О, да! – воскликнула Меган. – Платье, церковь, угощение, цветы, всего и не перечислить. Но вы же знаете мою маму. Она все устроит замечательно. Иногда я думаю, что мама возбуждена и взволнована больше, чем я.

Джексон заказал бутылку шампанского и воспользовался предлогом укрыться за обязанностью разливать вино, пока Меган болтала о списке гостей и планах на медовый месяц. Он подождал, пока девушки с головой ушли в свадебные разговоры, и украдкой рассматривал Клементину. Джексон тоже видел рекламу в «Космополите». Алекс мельком показала ему снимок, и он более тщательно рассмотрел его, оставшись один.

Фотография была невероятно соблазнительной, от нее невозможно было оторвать глаз. На золотистой коже Клементины мерцали жемчужинки воды, а светлые волосы падали на скалу, на которой она лежала. Фотография не имела совершенно никакого отношения к духам, но он слышал, что продажа продукции «Амор» стремительно возросла со времени публикации.

Джексон ненавидел себя за это, но первой мыслью, когда он увидел рекламу, было «Как удалось Меган заполучить в лучшие подруги такую девушку?» Не то, чтобы Меган не хватало замечательных свойств, но Меган напоминала мед, а Клементина – черную патоку. Меган можно было сравнить с апельсином, который съедают долька за долькой, после того, как очистили от кожуры, в то время, как Клементина представляла собой роскошный зрелый персик, пропитанный соком и готовый сорваться с дерева.

Однако, чем больше он смотрел на фотографию, тем больше Джексон сознавал, что она всего лишь иллюзия. На самом деле ни одна фотомоделъ не выглядит в жизни такой хорошенькой, как на рекламе, над которой часами трудятся художники, нанося краски на лицо, пока не добьются совершенства.

Хорошо, что рядом с ним была реальная девушка – Меган.

Единственный недостаток его теории состоял в том, что Клементина, сидевшая напротив, живая и реальная, выглядела лучше, чем на снимке. Джексон снова потерял контроль над своими мыслями и представил, как было бы хорошо сидеть возле нее, держа в руках ее изящную ручку, а все вокруг говорили бы об их свадьбе. Он возненавидел себя за эти мысли, но все-таки не мог остановиться. Каждый нерв его трепетал, он сгорал от нетерпения просто узнать, так ли нежна ее кожа как это кажется.

Джексон много слышал о ней от Алекс и Меган – о ее мечте, длиною в жизнь, стать фотомоделью, и как она стремилась к этой мечте, отдавая все силы и энергию. Ее решимость добиться успеха напоминала Джексону его собственную решительность. Он попытался объяснить свою одержимость искусством Меган, но когда она отвернулась, думая, что он не видит, как блуждает ее взгляд в поисках чего-то более интересного, Джексон понял, что ей это совершенно безразлично. После нескольких безуспешных попыток, он бросил эту затею.

А сейчас его охватило неожиданное желание поговорить с Клементиной о своей любви, своих мечтах, решимости добиться их осуществления. В глубине души Джексон чувствовал, что ее это заинтересует. Она поймет и захочет, чтобы он добился признания как художник, а не в какой-то другой сфере. Она никогда не сказала бы, что, если дела пойдут плохо, он может быть просто архитектором, как это сделала Меган, как будто они обсуждали прогноз погоды, а не его душу, его жизнь.

Джексон в открытую наблюдал за Клементиной, обсуждавшей с Меган выбор музыки для церемонии. Она сидела ровно, так, как матери требуют от своих детей. Она не горбилась, не съеживалась на стуле. Когда официант спросил, чего они желают, Клементина взглянула прямо на него.

Наконец, Джексон оторвал взор от Клементины и посмотрел на Меган. Она казалась еще мягче на фоне своих легших подруг. Она так светилась любовью и желанием выйти за него замуж, что все сомнения Джексона испарились в мгновение ока. Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Клементина для мужчин с властью и престижем. Для мужчин, которые хотят жить роскошной жизнью, завоевать все, что попадается им на глаза, для «элиты». Джексон хотел только счастливой жизни. Удобной жизни. Он будет немного работать, немного рисовать и много любить. Найдя его руку под столом, Меган схватила и крепко сжала ее. Ободок обручального кольца с бриллиантом, которое он ей подарил, врезался в палец, создавая ощущение твердости и успокоения.

– Мы хотим попросить вас кое о чем, – сказала Меган подругам, когда они покончили с едой. – Может прозвучать довольно странно, но я думаю, что это чудесно.

Меган наклонилась вперед и улыбнулась.

– Мы любим вас обоих, вы знаете это. Поэтому мы надеемся, что Клементина согласится стать моей подневестницей, а так как ты очень близка с нами обоими, Алекс, ты станешь шафером Джексона, его подженишником, в общем, называй как хочешь.

Алекс рассмеялась:

– Мне больше нравится «подженишник». Вполне подходит по мне. Конечно, я согласна. Ты тоже, Клементина?

Клементина отвела глаза от мужчины, сидевшего напротив нее. Когда Меган заговорила, она воспользовалась возможностью взглянуть ему в лицо. Черт, лучше бы она этого не делала. Клементина никогда не встречала людей, похожих на него. Джексон всего лишь взглянул на нее, и Клементина почувствовала слабость и неуверенность. Теперь она поняла, о чем говорила Алекс, поняла ее сомнения по поводу женитьбы Джексона на Меган. В его глазах горел такой яркий огонь, что было бы невероятно жестоко задушить его тихой провинциальной жизнью. И все-таки он сам выбрал такую жизнь. И совершенно ясно, что он любит Меган. Ей следует порадоваться за них обоих, подумала Клементина и улыбнулась Меган:

– Конечно, я буду твоей подневестницей. Возможно, я смогу приехать на несколько дней пораньше, чтобы помочь.

– Мне очень хотелось бы этого, – сказала Меган.

Клементина увидела счастье, излучаемое из глаз подруги. Она протянула руку, и Меган схватила ее.

– Я рада за тебя, Мег. Правда.

– Я знаю, – ответила Меган, глядя на своего будущего мужа. – Думаю, я, должно быть, самая удачливая женщина на свете.