Скандальная история

VII

— Привет, Джейд. Джейд отвернулась от своего шкафчика, прижимая книжки к груди. Теперь с ней разговаривали единицы из класса, поэтому она была удивлена и обрадована тем, что кто-то, все равно кто, подошел к ней.

Никто ничего толком не знал, но по старшим классам школы Пальметто гуляли сплетни, что Джейд изменила Гэри Паркеру с Нилом Патчеттом. Говорили, что из-за этой неверности Гэри бросил ее. За два с половиной месяца из самой популярной девушки в выпускном классе она стала как бы отверженной. Одноклассники перед выпуском были заняты праздничной суетой, Джейд оставалась в одиночестве.

Сплетни вышли за пределы школы, стали достоянием всего города. Когда они докатились до магазина Питера Джонса, он уволил Джейд под тем предлогом, что предпочел бы молодого парня.

И дома дела были не лучше. Велта жаловалась, что на работе с ней обращаются холодно.

— Я слышала, как мои сослуживцы шептались о тебе. Я же говорила, что во всем, что случилось, будут винить только тебя? Нужно было, чтобы этот черный привез тебя прямо домой. Было ошибкой идти в больницу. Из-за того, что ты это сделала, на твоей и моей судьбе будет клеймо.

Джейд не с кем было поговорить о своих проблемах. Она никогда не простит Донне Ди предательства. Очевидно, и Донна Ди тоже не простила ее за соблазнение Хатча. Они теперь по разные стороны. Но так как не было никого, кто бы мог заменить Донну Ди, потеря лучшей подруги была равносильна потери руки или ноги.

Но каждую ночь Джейд горько оплакивала главную потерю — Гэри. По его поведению было ясно, что он поверил той лжи, которая гуляла вокруг нее. Его гнев и смущение были благодатной почвой для грязных подозрений, которые посеял и взрастил Нил Патчетт. Коварно, как библейский змий, Нил продолжал мучить Гэри намеками. Он преследовал Джейд как ищейка, его горящие взгляды подтверждали, что у них есть общая постыдная тайна. Эта наигранная многозначительность больно ранила ее. Но еще больше Джейд ненавидела злорадство Нила из-за Гэри. Его гордость и самоуважение пострадали так же, как и тело Джейд.

— Привет, Патрис, — сказала она девушке, у которой хватило смелости заговорить с ней.

Патрис Уатли была полненькая, обесцвеченная и неукротимая. Джейд не могла вспомнить, когда она последний раз разговаривала с ней: в старших классах была уже четкая грань между хорошими и плохими девочками. До последнего времени они находились по разные стороны этой черты.

Мать Патрис недавно получила свой четвертый развод и находилась в интенсивных поисках мужа номер пять. Она всегда была слишком занята своей активной личной жизнью, Патрис оставалась предоставленной сама себе. В восемнадцать лет она уже имела опыт довольно бурной жизни.

— Ты знаешь, я не хочу вмешиваться, — прошептала она, пододвигаясь поближе к Джейд. — Ты подзалетела?

Костяшки пальцев Джейд побелели на фоне корешков ее учебников.

— Нет. Почему ты задаешь такой вопрос?

Патрис почмокала губами от нетерпения и некоторого сочувствия.

— Послушай, Джейд. Я сказала, что не хочу вмешиваться, задавая этот вопрос. Но я очень хорошо знаю признаки. Я сама была в таком положении два раза.

Джейд опустила голову, бессознательно засунув большой палец в металлическую пружинку, соединяющую страницы тетради.

— Я просто не очень хорошо себя чувствую, вот и все.

— И давно у тебя задержка?

Джейд почувствовала, как вся сжалась внутри.

— Два месяца.

— Боже мой! А еще говорят, что ты умная. Подруга, у тебя не так много времени. Ты должна быстро что-то делать.

Джейд отказывалась признать, что задержка менструации может иметь значение. Она даже не подумала, что будет делать, если случится худшее.

— Ты собираешься от него избавиться, да?

— Я… я не думала…

— Если решишься, я могу помочь, — предложила Патрис.

— Почему?

— Это ребенок Нила Патчетта? — Патрис слышала сплетни.

Джейд пожала плечами, показывая, что она не уверена, чьего ребенка носит.

— Ну, если это ребенок Нила, я хочу тебе помочь. — Патрис вынула пачку сигарет и закурила, хотя курить в школьном здании было запрещено. Откинув назад голову, она выпустила струйку дыма к потолку. — Эта сволочь сделала со мной то же самое летом после восьмого класса. Я тогда первый раз подзалетела. Мать чуть не обделалась. Мой тогдашний отчим отказался платить за аборт, поэтому мать пошла к папаше Нила за деньгами. Не хочешь сигарету? Ты выглядишь совершенно зеленой.

Джейд отмахнулась от дыма.

— Нет, спасибо.

— На чем я остановилась? Ах, да. Итак, старый Айвен дал нам пятьсот долларов. Я пошла к Джорджии там, в негритянском квартале. Она берет только пятьдесят, таким образом мы на этом заработали. Ты разве не знаешь, — сказала она с явным раздражением. — Моя мать удавится из-за гроша. Я буду только рада замолвить Джорджии словечко о тебе. Она довольно осторожна и не берет со стороны тех, о которых ей не говорили, ты понимаешь? Она все держит в тайне, потому что не хочет, чтобы пострадало ее основное занятие.

— Какое основное занятие?

Патрис заговорила тише.

— Кроме абортов она занимается еще другими делами, хотя считается швеей. Если у тебя мало денег и ты не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал об этом, Джорджия как раз тот самый человек. — Патрис еще раз затянулась. — Послушай, я знаю, что многое нужно обдумать. Ты можешь мне сказать «отвались!», и я отвалю. Меня не убудет.

— Спасибо за предложение, Патрис, но я должна подумать. Я еще не уверена, что я… что это потребуется.

Патрис посмотрела на живот Джейд и пожала плечами.

— Конечно, я понимаю, малышка. У меня тоже первый раз поджилки тряслись. Моя старуха сказала, что только через ее труп в доме появится кричащий ублюдок. Кроме того, Нил Патчетт такой подонок, что вряд ли кто в здравом уме захочет иметь его отродье.

Все внутри Джейд восставало от такой мысли.

— Я скажу тебе, когда я решу, Патрис. Спасибо. — Она бросилась в ближайший туалет и вышла из кабинки несколько минут спустя. Согнувшись без сил над раковиной, она подставила руки под холодную воду, затем плеснула ее на лицо.

— Это не ребенок, — прошептала она своему бледному отражению в зеркале. — Это ничего. Это слизь.

Теперь всякий раз, встречая Джейд в коридоре, Патрис поднимала бровь в немом вопросе. Джейд делала вид, что не замечает, хотя Патрис обратила ее внимание на такое тяжкое последствие изнасилования, о котором Джейд раньше не задумывалась.

Она была беременна, но все еще отказывалась воспринимать зародившуюся в ней жизнь как ребенка, как будущего человека. Ей хотелось отложить принятие решения хотя бы до получения аттестата. До этого оставалось несколько недель. Но жизнь внутри нее тем временем развивалась.

Джейд одевалась теперь с большой осмотрительностью. Но если догадалась Патрис, то и для других это только вопрос времени. Больше всего она опасалась, что кто-то поделится своими подозрениями с Гэри. Он никогда не должен об этом узнать. Беременность была неоспоримым доказательством, что она была с кем-то еще, кроме него. Сможет ли она закончить школу и получить аттестат до того, как он узнает? Удастся ли ей?

Несмотря ни на что, ее назначили выступать с приветственной речью от своего класса. Гэри должен был произнести прощальную речь. Она так гордилась им, хотя и не осмелилась поздравить его. Он начал встречаться с другой девушкой, и если Джейд случайно сталкивалась с ним в коридоре, он всегда отворачивался.

Честь быть признанной второй в классе утешила ее гордость. Она добилась этого годами упорной работы. Она сама заработала эту честь без чьей-либо особой поддержки. Черт возьми, если Нил и его дружки смогут отнять у нее и это тоже!..

Когда она будет стоять перед микрофоном, обращаясь к аудитории на выпускном акте, она хотела бы посмотреть насильникам прямо в глаза. Они не увидят ее испуганной. Они испоганили ее тело и испортили репутацию, но она уйдет с незапятнанным достоинством.

Но что, если люди, спрятав лица программками, будут насмехаться над ее беременностью, которую она так неудачно пытается скрыть?

Всю неделю перед выпускным балом, пока ее одноклассники строили грандиозные планы на этот важный уик-энд, Джейд мучилась над своей проблемой. Во время перемены одна из преподавательниц подошла к ней.

— С кем ты идешь на выпускной бал, Джейд?

— Я не иду, миссис Трентон.

— Не идешь? Тебя никто не пригласил?

— Нет. — Нил пригласил, но Джейд повесила трубку, даже не ответив на его ироническое приглашение. Оно заключалось в предложении прийти на бал вчетвером: с Хатчем и Донной Ди, как две пары.

Миссис Трентон внимательно оглядела Джейд.

— Я хочу, чтобы ты зашла ко мне в кабинет как-нибудь на этой неделе, Джейд. Я полагаю, нам надо поговорить.

Она тоже знает.

Пока Джейд шла по школьному коридору, она вдруг поняла, что лишилась выбора: действовать сейчас или подождать. Это почти принесло ей облегчение. Ей не придется больше размышлять над дилеммой или взвешивать все варианты. Она просто должна действовать. Сделать, что необходимо, и покончить с этим как можно быстрее. Когда занятия в этот день закончились, она нашла Патрис Уатли.

Джейд редко бывала в этой части города и никогда не ходила сюда одна. Для того, чтобы добраться сюда, нужно было перейти через железнодорожные пути, проехать мимо заброшенного депо и неработающей хлопкоочистительной фабрики. И тогда только окажешься в негритянском квартале.

Несколько лет тому назад Велта наняла чернокожую женщину гладить белье. Когда они ездили к ней домой, Велта приказывала Джейд оставаться в машине и ни с кем не разговаривать. Через несколько месяцев Велта решила, что отдавать гладить белье очень дорого. «Кроме того, — Джейд слышала, как она говорила подруге, — мне до смерти страшно ездить в тот район города. Никогда не знаешь, что у них на уме».

Будучи еще ребенком, Джейд не поняла, что с ними могло произойти, если они осмелятся пересечь железную дорогу. Никто никогда не подходил к машине, не разговаривал с ними, не проявлял ни малейшего интереса, ничем не угрожал. Напротив, женщина, которая гладила их белье, всегда посылала для Джейд несколько кексов к чаю, завернутых в бумажную салфетку. Слоеные, маслянистые, золотистые, посыпанные сахарной пудрой кружки выглядели и пахли так аппетитно. Но у нее никогда не было возможности проверить, какие они на вкус. Велта не позволяла их пробовать и выбрасывала сразу же, как только они возвращались домой.

Джейд оставила машину матери под пушистым миртовым деревом за квартал от того дома, номер которого ей записала Патрис. Всовывая этот клочок бумаги в руку Джейд, Патрис прошептала: « Я позвоню Джорджии и скажу, чтобы она ждала тебя. Возьми наличные».

Деньги, большую часть которых она сэкономила, работая в магазине Питера Джонса, лежали в записной книжке. Джейд держала ее под мышкой, идя по разбитой и неровной мостовой. Девушка со стыдом призналась себе, что некая навязчивая предвзятость к чернокожим перешла к ней от Велты. Она шла с опущенными глазами, не глядя по сторонам, мимо маленьких домиков, стоящих вплотную друг к другу на низких участках земли.

Дом Джорджии выглядел так же, как и все остальные. Несмотря на мертвящий холодок в животе и уколы совести, Джейд было любопытно знать, что здесь происходит. Дом в две комнаты, длинный, так что заднее крыльцо почти доходило до улицы позади дома. Когда-то он был хорошо покрашен, но сейчас от той белой краски осталось одно воспоминание. Зеленая крыша, покрытая толем, была вся залатана. Металлическая труба проржавела, и от нее по стене шел ржавый подтек.

— Смотри, чтобы внешний вид не обманул тебя, — сказала Патрис. — Эта Джорджия негритянка не из бедных. Она может шантажировать половину населения округа, если ей понадобится.

С улицы казалось, что в доме никого нет. Окна были закрыты тяжелыми ставнями. Собравшись с духом, Джейд пошла по дорожке к дому, ступила на крыльцо и постучала.

Ей казалось, что десятки глаз смотрят ей в спину из разных укромных мест, но она успокоила себя, что это только ее воображение. Но обернуться, чтобы либо развеять, либо подтвердить свои опасения, она не осмеливалась.

Вдруг ее поразило, что на улице совершенно пусто, никого, кроме нее: ни проезжающих мимо машин, ни детей, играющих перед домами, ни молодых матерей, катающих детей в коляске вдоль улицы. Соседи Джорджии так же опасались белых пришельцев, как белые — появляться в этом районе. Это неприятное расовое отчуждение было одной из проблем, с которой они с Гэри собирались бороться.

Входная дверь слегка приоткрылась, и Джейд увидела Джорджию через сетку. Она была намного моложе, чем представляла Джейд. Возможно, она только выглядела молодой благодаря своему гладкому, без морщин лицу. На полных губах ярко-красная помада, а глаза словно два круга из черного дерева. Высокая, стройная, тонкие руки и ноги. Коротко остриженные волосы выглядели как шапочка, натянутая на голову. Лиловая футболка из хлопка, безупречно чистая. И это несколько успокоило Джейд.

Она с трудом глотнула.

— Меня зовут Джейд. Я надеюсь, Патрис звонила вам обо мне.

Джорджия открыла дверь с сеткой, и Джейд шагнула в дом. В доме пахло совсем не неприятно, чего она очень опасалась. Было любопытно, что это у Джорджии во всех этих банках? Прихожая была заставлена ящиками с банками.

Женщина жестом пригласила пройти вперед. Джейд шла по коридору, который разделял дом на две половины, соединяя по прямой линии переднюю и заднюю двери.

Тиканье настенных часов в тишине казалось необычно громким. Из кухни раздавался тонкий свист кипящего чайника.

Джорджия провела Джейд в комнату налево. В ней, кроме стола, закрытого белой клеенкой, стоял только старомодный эмалированный медицинский шкаф. Джейд остановилась на пороге.

— Ты зачем ко мне пришла?

Джейд вздрогнула от тихого голоса Джорджии, хотя не так боялась самой женщины, как стола с белой клеенкой и медицинского шкафа со стальными инструментами. Ими можно покалечить или убить.

— Мне нужно избавиться от кое-чего, — сказала Джейд хрипло.

Джорджия протянула руку. Сперва этот жест удивил Джейд. Когда же она поняла, что он означает, она порылась в своей сумочке в поисках бумажника, вынула пять десятидолларовых купюр и сунула их в розовую ладонь Джорджии. Та была достаточно профессиональна, чтобы получить свои деньги вперед, но достаточно воспитана, чтобы не просить их открыто. Они исчезли в кармане юбки. Она не стала благодарить Джейд.

— Сними трусы и ложись на стол.

Джейд застучала зубами. Теперь, когда пришло время, ее охватил ужас. Она неловко положила сумочку на край стола. Сунув руки под юбку, стянула трусики и перешагнула через них. Наклоняясь, чтобы поднять их, она спросила:

— Мне совсем раздеться?

— Нет, пока я не осмотрю тебя. Может быть, я ничего не буду делать.

— Почему? — Джейд боялась быть отвергнутой почти так же, как боялась самого аборта. — Вы должны это сделать. Вы уже взяли деньги.

— Ложись, пожалуйста, — сказала женщина совсем несурово.

Джейд легла. Джорджия подняла ее юбку, сложила у нее на груди, обнажив ее от талии. Джейд отвернулась и уставилась на голую стену.

— Некоторые девушки приходят ко мне слишком поздно, — объяснила Джорджия. Положив руки на низ живота Джейд, она начала его массировать. — Я не могу им помочь, если они приходят слишком поздно.

— Мне еще не поздно. Я спросила Патрис.

— Посмотрим. — Джорджия продолжала массировать живот Джейд. Глаза ее были закрыты. Она как бы слушала свои руки, двигавшиеся от пупка Джейд до треугольника лобка. Наконец, удовлетворенная, она сделала ей знак рукой подняться и опустила ее юбку.

Джейд села на край стола, ноги неуклюже болтались. Клеенка была холодной, больничной, и неприятно было ее чувствовать голым задом. Она старалась не замечать этого.

— Вы сможете?

— Это ребенок Патчетта-младшего?

— Это не ребенок, — запротестовала Джейд. — Это… это ничто.

— Это дело Нила Патчетта?

— Я не уверена. Их было трое. Нил был одним из них. Двое других его друзья. — Она встретилась глазами с Джорджией. — Они меня изнасиловали.

Женщина долго смотрела на нее, затем тихо сказала:

— Я думала, что он насилует только черных девушек. Раздевайся. Я помогу тебе.

Джейд шла вдоль улицы очень медленно, маленькими, осторожными шагами. Руки были холодные и липкие. Ее то знобило, то бросало в пот. Джорджия пыталась уговорить ее не уходить так быстро, но она настояла. Спускались сумерки. Ей нужно будет придумать какое-нибудь оправдание, потому что она задержалась и не приехала вовремя на фабрику за Велтой. Но сейчас ей не хотелось думать об этом.

Дрожащими руками Джейд отперла дверь машины. Долго сидела в ней, уставившись сквозь ветровое стекло на малиновые бутоны на миртовом дереве. Наконец, почувствовав себя намного лучше, завела машину и выехала на улицу. Она поехала очень быстро, пока дом Джорджии не оказался далеко позади.

Она должна видеть Гэри.

Джейд сказала себе, что самое худшее, что он мог сделать, это отвергнуть ее. Он уже это сделал. Но если рассказать ему о той ночи, все подробности, которых он не знает, может быть, Гэри примет ее назад.

Мысль о его руках, обнимающих ее с любовью и нежностью, заставляла ее сильнее нажимать на акселератор. Почему, спрашивала себя Джейд, она так медлила, чтобы рассказать ему всю правду? Гэри знал ее лучше, чем кто-либо на свете. Если она откроет ему душу, он обязательно поймет, что она стала жертвой. Она объяснит ему, что ее молчание было попыткой уберечь его от всеобщего презрения. Так как его все же унизили, молчание уже не имело больше никакого смысла.

Зачем позволять Нилу, Хатчу и Ламару так распоряжаться их жизнями? Она и Гэри — сильные, молодые, умные. Вместе, спокойные и уверенные в своей любви, они оставят этот ужас в прошлом, навсегда уедут из Пальметто строить свое будущее.

Мысль о физической любви пугала. Но Гэри был нежным. Он будет терпелив, пока все ее страхи и отвращение не исчезнут.

Джейд не питала иллюзий, что с этого момента жизнь станет легкой. Она многого хочет от Гэри. Ему придется принять то, что принять невозможно. И он это сделает, если любит ее достаточно сильно, — она должна верить в это. Он встречался с другой, но каждый раз, когда они с Джейд вдруг сталкивались, прежде чем Гэри успевал надеть маску равнодушия, она успевала прочитать в его глазах боль и тоску, которые были сродни ее собственным.

Эти мысли придавали ей смелости, пока она неслась сквозь сумерки.

Дом Паркеров со светящимися изнутри окнами выглядел, как фонарь из тыквы с прорезанными глазами и кривым ртом. Джейд увидела, что миссис Паркер посмотрела в окно кухни, услышав, что к дому подъехала машина. Вечер был теплый, и младшие братья и сестры Гэри все еще играли во дворе. Отис ехал к дому с поля на тракторе.

Джейд вышла из машины, с удивлением обнаружив, что ноги ее едва держат. Глупо так нервничать из-за встречи с Гэри. Он так же, как и она, переживал их разрыв. Она цеплялась за надежду, что он захочет помириться. Миссис Паркер помахала ей из-за сетки окна.

— Джейд, где ты так долго скрывалась? Я не видела тебя целую вечность.

— Я знаю, — сказала она, улыбаясь впервые за последние несколько месяцев и обнимая младших сестер Гэри. Хоть его семья была рада ее возвращению. — Я так соскучилась по всем.

— Представь, Джейд, Джой наконец-то научился ходить в горшок.

— Как здорово!

— Но ему еще приходится носить непромокаемые трусы!

— Я научилась кататься на коньках, Джейд.

Джейд реагировала на каждую новость, придавая большое значение каждой маленькой подробности, которые были так важны для детей.

— Где ваш старший брат? — Его машина была здесь, поэтому она знала, что он где-то рядом.

— Он в амбаре.

— Мама велела ему накормить свинью перед ужином.

— Я бы хотела поговорить с ним сейчас. — Джейд нежно отодвинула детей в сторону.

— Ты останешься на ужин?

— Не знаю. Посмотрим.

— Мама, — крикнул один из мальчиков в сторону дома. — Может Джейд остаться на ужин?

Джейд помахала Отису, пока шла через двор, осторожно выбирая место, куда ступить. Отис снял шляпу и высоко помахал ею над головой в знак приветствия. Ее подбодрил теплый прием семьи Гэри. Они либо не слышали сплетен о ней, либо отказывались верить им.

— Гэри? Гэри? — Она вошла в широкие двери. Глаза пытались привыкнуть к темноте, когда она оглядывала похожий на пещеру амбар. Сильно пахло сеном. — Гэри, отзовись, — сказала Джейд, нервно рассмеявшись. — Где ты? Что ты здесь делаешь в темноте?

Он ничего не делал, просто тихо висел на стропилах.