Глава 8

Чувство удовлетворения, которое ощутил Спенсер, было абсолютно неуместным. Он знал это, знал, что ему не следует получать удовольствие от обвинений со стороны Шеффилда. Но будь он проклят, если не чувствовал удовольствие от созерцания вспышки ревности в глазах её ухажера.

Однако когда широко раскрытые голубые глаза девушки наполнились ужасом, его удовольствие сразу же испарилось.

Почему она выглядит такой потрясенной? Неужели упоминание о нем, о них, вызывает у неё такое отвращение?

Эвелина в изумлении уставилась, беззвучно, как рыба, открывая рот, и переводила взгляд с него на Шеффилда.

— Николас просто копия этого мужчины, — осуждающе продолжил Шеффилд, всё ещё грозя пальцем. — Любой дурак это заметит!

Её пристальный взгляд обратился к Спенсеру, рассматривая его, не отрываясь, несомненно, пытаясь увидеть мужчину глазами Шеффилда.

Он пожал одним, здоровым, плечом. Веское замечание. Спенсер и Йен часто ошибочно принимались за братьев из-за поразительно похожих темных волос и зеленых глаз.

— Ты отрицаешь это? Отрицаешь, что он отец Николаса? — Шеффилд потряс головой, прищурив глаза, как будто сам её вид причинял боль. — Никакая ты не вдова! Так ведь?

— Осторожнее, Шеффилд, — предупредил Спенсер хриплым голосом.

Краска гнева, выступившая на шее соперника, была единственным свидетельством того, что он слышал слова Спенсера.

— Твое молчание говорит за тебя, Эвелина. Меня принимали за болвана? Я впустую потратил все эти годы, мечтая о будущем с тобой…

Она яростно тряхнула головой, золотисто-каштановые локоны вырвались на свободу, в прелестном беспорядке обрамляя лицо.

— Я не давала тебе никаких обещаний, — с жаром сказала Эвелина, в голосе звенело возмущение. Ему нравилось, как звучал её голос. Слишком нравилось. Даже будучи взволнованным, его страстное звучание возбуждало его.

Изумление отразилось на лице Шеффилда. Он схватил её за руку и развернул её к себе лицом.

— Ты такая глупая? Во что, по-твоему, я всё это время играл?

Не обращая внимания на свою рану, Спенсер приподнялся с кровати.

— Убери от неё руки, — прорычал он.

Он намеревался лишь понаблюдать, позволить ей самой разобраться с таким интересным поворотом событий, но это было до того, как Шеффилд её коснулся. До того, как Спенсер увидел её содрогание. До того, как сомкнувшаяся на её руке рука другого мужчины разожгла в нем холодную ярость.

Не обращая внимания на рану, Спенсер спустил ноги с кровати и вскочил. Широко переставляя ноги, он встал грудью перед Шеффилдом, борясь с головокружением.

— Мистер Локхарт! — сказала она, нахмурившись на него. На него! Неужели она не понимала, что он лишь пытался защитить её?

— Вы не должны вставать, — воскликнула она. — Возвращайтесь в постель.

Его глаза сузились при взгляде на Шеффилда:

— Отпусти её.

Неуверенность промелькнула в глазах мужчины, а пальцы сжались на руке девушки, как бы обдумывая команду Спенсера.

— Ты не имеешь здесь права ничего требовать, — парировал он, хотя голос выдал легкую дрожь. — Кем бы ты ни был.

Взбешенный и разгневанный зверь метался внутри Спенсера, и прежде чем смог себя остановить, он напрямую заявил:

— Я имею здесь все права. Кем бы я ни был, я — часть семьи.

Позволить Шеффилду сделать из этого выводы, которые бы тому хотелось. В тот конкретный момент с первобытным огнем, полыхающим в крови, Спенсер был только рад поддержать заблуждение Шеффилда. «Позволить ему думать, что я — отец Николаса. Её любовник. Что она принадлежит мне». Не подумав, как следует, он выпалил:

— В отличие от тебя, я часть этого.

Безудержная ярость отразилась на лице мужчины. Он отпустил руку миссис Кросс и холодно отступил.

Она сердито смотрела на Спенсера широко раскрытыми глазами, похожими на сверкающий лед. Застывшая. Удивленная. Её рот от потрясения и изумления застыл в форме совершенной буквы О.

— Эвелина, — произнес доктор, приглаживая бакенбарды. — Мы поговорим об этом ещё раз. Когда я восстановлю свое самообладание… и твой гость уедет.

Он повернулся к двери.

Придя в себя, Эвелина шагнула за ним:

— Подожди! Не уходи. Ты не так понял…

Потряхивая головой, доктор стремительно пронесся к двери, захлопнув её за собой.

Она повернулась, остановив горящие глаза на Спенсере, заставив кровь в его венах бежать быстрее.

— Что вы наделали? — она всплеснула руками. — Вы позволили ему уйти, думая, сомневаясь…

Она закрыла глаза на один долгий миг, прижав ко лбу руку, как будто об этом было слишком ужасно думать.

Спенсер пожал плечами, сморщившись от боли при напряжении в месте ранения.

— Мне не понравилось, как он с вами обращался.

— Как он со мной обращался, не ваша забота. Вы мне не покровитель. Я сама могу позаботиться о себе. Я делала это всю свою жизнь, — она убрала руку со лба и направилась к нему. — Как я теперь смогу убедить его, что вы не отец Николаса? — она зарделась. — Что вы и я не… не были…

— Любовниками, — он с готовностью подсказал, и слово прозвучало как рычание.

Она моргнула, удивленная его резкостью. Скользнув по нему взглядом, Эвелина поняла, насколько он был обнажен. Её щеки стали ещё пунцовее. Для леди с опытом она имитировала скромность очень убедительно. Можно было практически поверить, что она была нетронута. Но он знал всё о двуличной сущности женщин. Давным-давно одна девушка, на которой он собирался жениться, принесла ему лишь ложь и предательство.

Сделав глубокий вдох, она тихо спросила:

— Что вы здесь делаете на самом деле?

Ему и самому было бы интересно об этом узнать. Он полагал, что ему предстоит несложная задача. Дело, с которым можно быстро справиться — исполнение обещания, данного Йену, и приятная отсрочка от вступления в общество в качестве нового виконта Винтерса, находящегося в поисках жены. Жалкие перспективы, имеется в виду последний пункт.

— Вы знаете, зачем я здесь. Йен хотел…

— Хотел, чтобы вы устроили скандал? Поставили клеймо незаконнорожденности на его сына?

Её слова потрясли его. Она была права, конечно. Что, черт возьми, он делал, когда позволил тому ослу уйти, думая, что он был отцом Николаса? Что Линни и не вдова вовсе, а падшая женщина?

Её голубые глаза с мольбой взирали на него.

— Я ходила по лезвию бритвы с самого рождения Николаса, добавляя одну ложь к другой до тех пор, пока сама с трудом могла вспомнить, что говорила… или кем я теперь являюсь… — она отвернулась, неистово моргая. Её хриплый смех заставил его содрогнуться. — Верите вы или нет, но не из-за своего стыда я так сильно боюсь… а из-за Николаса, — она встряхнула головой. — Незаконнорожденность — тяжелая ноша.

Не тяжелее, чем считаться шлюхой в глазах общества.

Он действительно был эгоистичным ублюдком, думающим лишь о себе. Если отставить в сторону ранение, он не торопился уезжать, не торопился оставить женщину, которую считал обворожительным предметом для изучения сочетаемых в ней противоречий. Ранимая, но сильная. Невинная, но опытная. В самом деле, мысль, что захватила его прошлой ночью, давила всё сильнее.

Чем больше времени он проводил в компании Эвелины, тем больше она его волновала. Любуясь чувственной полнотой её губ, он представлял, как пробует их на вкус, неспешно наслаждаясь ими.

Он вздохнул. Лишь одно можно было сделать в этой ситуации.

К счастью, он как раз находился в поисках невесты.

Может быть, это было его намерением с самого начала, с того момента, как впервые после отправления в плавание, он засобирался домой. С тех пор, как Йен впервые, сидя у костра, шепотом рассказывал о ней истории.

— Это дело исправить проще простого, — он жестко посмотрел в её озадаченное лицо, прокручивая мысль в голове, пока не облек её в слова, которые решат его судьбу и её.

Слова, которые исполнят его клятву Йену.

Слова, с помощью которых он выполнит свой долг титулу и семье.

Слова, которые помогут удовлетворить его мучительное желание этой девушки.

— Выходите за меня замуж.

Несколько мгновений стояла тишина, повиснув в густом воздухе. На лице Эвелины отразилось потрясение, но продлилось лишь мгновение, сменившись возмущением. Возмущением и чем-то ещё. Чем-то мимолетным и мечтательным. Оно отразилось в её прекрасных глазах и затем исчезло перед тем, как она дала ему пощечину.

Удар руки по щеке гулко прозвенел в воздухе. Эвелина прижала руку к своему телу, сжимая горящую ладонь.

Выходите за меня замуж.

Сгибая руку, она немедленно пожалела о том, что потеряла контроль. Так необычно для неё. Смелые демонстрации эмоций были скорее сильной стороной Фэллон. Эви всегда упрекала ту за это. И вот пожалуйста — ударила человека, которого её тетка ранила стрелой. И всё из-за того, что он имел опрометчивость предложить ей выйти за него замуж?

Её лицо пылало. Девушка плотно прижала руку-виновницу к своему телу, как будто бы та действовала по своей собственной воле, и ей не стоило доверять.

Спенсер дотронулся до своей щеки, приподняв темную бровь.

Её грудь поднималась и опускалась, как если бы она пробежала большое расстояние.

А взгляд внимательно рассматривал его упругое мускулистое предплечье, двигаясь к широкой груди и плоскому, поджарому животу. При взгляде на твердое и жаркое тело во рту то высыхало, то он снова наполнялся слюной.

Она не знала, что бывают такие джентльмены, как он. Он был создан для полей, а не гостиных. Он мог с легкостью раздавить её. И такому мужчине она дала пощечину? Однажды она уже чуть не испробовала на себе кулак мужчины, и это был совсем не тот опыт, который ей хотелось бы повторить.

Несмотря на то, что он смотрел на неё глазами, светившимися дьявольским ледяным зеленым цветом, она не думала, что он собирается вернуть ей пощечину. На самом деле, то, как он смотрел на неё, пробуждало в памяти все самые недозволенные мысли, в которых присутствовали они оба, их прижатые друг к другу тела, её руки, изучающие его восхитительное мужское тело.

Спенсер проговорил медленным, глубоким голосом, от которого в животе как будто запорхали бабочки:

— Не та реакция, что я ожидал.

Подняв подборок, она пыталась вернуть себе хладнокровие. Достоинство.

— А что вы ожидали? Вы так жестоки, чтобы насмехаться надо мной…

— Я не насмехаюсь, — прервал он. — Уверяю вас, что женитьба не та тема, к которой мужчина стал бы относиться несерьезно.

Она поджала губы, полагая, что так оно и есть.

Осторожно изучая Спенсера, Эвелина сделала несколько шагов от его внушительной фигуры: большой, мускулистой и мощной. Хоть что-то, чтобы отдалиться от него. Уменьшить его подавляющее влияние на её чувства.

— Вам лучше вернуться в постель. Мне бы не хотелось, чтобы вы свалились.

Его губы дернулись. Спустя мгновение он послушался её, опустившись вниз.

— Я предлагаю свою руку со всей искренностью.

Она пристально смотрела.

— Вы серьезны.

— Если мы поженимся, у вас будет мое имя, моя зашита. Любому, кто начнет подозревать, что вы лгали о своем прошлом, придется держать свое мнение при себе, — он сжал губы. — Или навлечь на себя мое неудовольствие.

Нервно покусывая нижнюю губу, она отошла к окну и уставилась на лужайку, где обнаружила его прошлой ночью. Неужели он подумывал об этом уже тогда?

Его голос обволакивал её.

— Подумайте о мальчике.

Эви перевела взгляд туда, где он сидел на кровати. Вид его голой груди заставил её желудок сделать сальто.

— И он является причиной вашего предложения?

Она должна была знать. Ей необходимо было знать, что им двигало. Ведь, безусловно, были леди гораздо достойнее неё.

Эта лишающая сил мощь снова была в его глазах.

— Он — сын Йена, мой родственник.

Она кивнула.

— Я понимаю.

И она действительно понимала. Спенсер Локхарт был в родстве с Николасом. Она погрязла во лжи во всем, кроме этого.

— Он заслуживает будущего лучшего, чем вы можете дать ему. Я могу дать ему его. Лучшие дома. Путешествия. Лошади, охота. Лучшие учителя, и когда придет время, он будет учиться в университете, который сам выберет.

Эвелина прижала руку ко лбу, почувствовав внезапную слабость. Это было больше, чем она когда-либо могла мечтать для Николаса. Больше, чем её собственный отец дал ей. Но для этого от неё требуется выйти замуж за этого мужчину, незнакомца с глазами такого пронзительного зеленого цвета, что она едва могла думать, когда он смотрел на неё.

У неё вырвался дрожащий вздох.

— А как же я?

Она должна была знать, должна была спросить.

— Йен любил вас. За это я предлагаю вам защиту своим именем. Я не без средств. Вы никогда не будете нуждаться. Простите, что говорю это, но я считаю, что этот брак будет значительным улучшением по сравнению с обстоятельствами, в которых вы находитесь сейчас.

Но они будут женаты. Связаны перед Богом в этой жизни и следующей. Высокая цена за безопасность.

— Это огромная жертва с вашей стороны.

Он окинул её внимательным взглядом, вызывающим дрожь в коленях и томление.

— Соглашение будет не без выгоды.

Его низкий голос наполнил Эвелину теплотой, чувствовать которую у неё не было никакого права. Он не предлагал ей женитьбу потому, что она привлекала его как мужчину привлекает женщина, на которой она намерен жениться. Делить постель. Честь вынуждала его. Долг. Не важно, как он смотрит на неё прямо сейчас, ей лучше бы помнить об этом.

Он продолжил:

— Из-за смерти моего сводного брата семья надеется, что я женюсь и произведу наследника. Я хочу этого наследника, — Эвелина затрепетала. По блеску его глаз она могла практически представить, как он сказал «Я хочу вас». — Чем раньше, тем лучше. Несомненно, вы способны на это.

Наследники? Он хочет детей. От неё.

Горло у неё сжалось. Страх шипящей змеей проснулся внутри, понуждая отказать ему. Для её же блага. Но она не могла заставить себя ответить отказом. Какой матерью тогда она была бы? Это было бы несправедливо по отношению к Николасу.

— Если я должна обдумать это, то нам следует прояснить некоторые моменты.

Он поднял голову.

— Все моменты, касающиеся брака, довольно ясны.

— Брака да, но что я имею в виду, так это… — глубоко вдохнув, она выпалила: — Я не могу допустить интимных отношений с незнакомцем.

Его глаза сузились до щелочек, выражающих угрозу.

— Я буду вашим мужем.

— Но всё же незнакомцем.

В его взгляде зажегся опасный огонек.

— Это то, чем занимаются все женатые пары, и даже…, — он резко наклонил голову. — Неженатые.

Она напряглась, уловив недвусмысленный намек на себя. Прямое попадание. Жгучий стыд охватил девушку.

Он продолжал:

— Вы находите мысль о том, чтобы делить со мной постель, настолько оскорбительной?

Её взгляд скользнул по его мужественной фигуре. Он был хорошо сложен, а она ещё не достигла возраста двадцати пяти лет, не познала удовольствий, которые получают мужчина и женщина. Несмотря на свое прошлое. Воспоминания о пробуждении в темноте и грубых руках не оставляли её. Если бы жена Стерлинга, та самая девушка, которую ей поручено было сопровождать на Барбадос, не обнаружила бы их, тот негодяй закончил бы свое грязное дело.

И к тому же она испытала на себе грубые пьяные ощупывания Хайрама Стерлинга. Она была уверена, что мистер Локхарт никогда не поднимет руку на женщину за отказ на ухаживания. Это в самом деле так.

Мысль о том, чтобы делить ложе со Спенсером Локхартом была далека от оскорбительной. С тех пор, как она встретила его, эта мысль, чувственный голод на грани её осведомленности витали в воздухе. Сама мысль о том, чтобы познать его, о том, что он познает её, посылала жаркие стрелы в самые сокровенные местечки её тела.

Мужчина перед ней излучал дух авантюры, напоминая, что когда-то она была девушкой, страстно её желающей. Когда она хотела узнать мир. Желудок куда-то ухнул и в животе затрепетали бабочки. Спенсер был им — приключением, которого она всегда желала, но от которого, велика вероятность, не сможет никогда оправиться. Если теплота в животе могла служить хоть каким-то предвестником, значит, она будет радушно принимать его прикосновения, позволит ему сделать всё, что мужья обычно делают с женами.

Но тогда он узнает.

Женщина не может родить сына, не будучи осведомленной хотя бы приблизительно, что происходит на супружеском ложе. Как она объяснит свою неопытность, свою девственность?

Она прижала руку к животу попытке унять волнение и подняла подбородок.

— Я не могу даже допустить мысли о вступлении в такие близкие отношения. Я едва знаю вас.

Ложь слетела с её губ с удивительной легкостью.

Его зеленые глаза обжигали. Изогнув губы в озорной улыбке, насмешливым тоном, который подразумевал, что он знал, что она лжет, знал, что она может допустить такую мысль, заверил:

— Не волнуйтесь. Вы меня узнаете.

Слова, сам намек в них, наполнили живот приятным теплом.

Эвелина встряхнула головой.

— Если я должна всерьез обдумывать ваше предложение, я должна иметь ваше слово, что вы не станете… — она сделала паузу, облизнув губы. В животе сжалось ещё сильнее при виде того, как он проследил за движением её языка. Прочистив горло, она закончила:

— Я должна иметь ваше слово, что вы не станете от меня требовать этого.

— «Требовать»?

Она резко кивнула.

От его зеленых глаз повеяло холодом.

— Мне нет толку от женщины, которая менее, чем готова. На свете полно других, которые примут меня в свою постель с распростертыми объятьями.

Жар обжег щеки Эвелины. Его слова не должны были причинять боль, но, тем не менее, причиняли.

Он продолжил, при этом голос был такой же холодный, как и его взгляд.

— Я никогда не брал женщину, которая меня не желает. Не собираюсь начинать этого и со своей женой.

Жена. Это слово потрясло её. Неужели она делала это?

Его рука лениво кружила по своему упругому животу. Она, как зачарованная, не отрывала взгляда от этого движения.

— Но это не значит, что я не стану вас переубеждать. Как я уже сказал, мне нужен наследник.

Её пульс подскочил, а взгляд вернулся к лицу мужчины. Она боялась, что Спенсер был прав, и одним лишь взглядом сможет убедить её сделать, что угодно.

— М-мне нужно время.

Может быть, вечность.

Он оценивающе окинул её взглядом.

— Мне нужна жена в истинном смысле этого слова. По крайней мере, пока вы не произведете наследника. Затем мы сможем смягчить наше соглашение.

— Смягчить соглашение?

— Конечно. Я никогда не подписывался на брак по любви. Оставим это для романов и мечтательных девиц. Брак — дело практичное. Так к нему и надо относиться. Вы сможете вести жизнь, какую вам будет угодно. И где будет угодно: в городе, деревне. Сможете путешествовать, если захотите, — он пожал плечами, как если бы это имело небольшое значение.

— А вы?

— Буду делать то же самое, конечно.

Она внимательно его рассматривала, взвешивая возможность жить с ним, делить постель, если только на короткое время. Это определенно уменьшит риск того, что он узнает правду, учитывая, что она смогла скрыть это от него во время уже случавшихся между ними интимных моментов. Можно пережить что угодно, когда перед тобой маячит конец.

Она крепко сжала ладони.

— Как много времени потребуется, прежде чем мы сможем жить… отдельно?

На какое-то мгновение он выглядел раздосадованным, но затем лицо превратилось в холодный мрамор.

— Я полагаю, это зависит от того, насколько решительно и часто мы будем выполнять задание по произведению наследника.

Её щеки запылали.

— Конечно.

— Конечно, — вторил он ровным и любезным тоном.

Эвелина вдохнула. «Ты сошла с ума? Как ты можешь даже думать о том, чтобы выйти за него замуж? Делить с ним постель?» Заставив шепчущий внутренний голос замолчать, она спросила себя, как она не может об этом думать. Как она может отказаться от этого ради Николаса? Он предложил её сыну будущее. Не говоря уже о том, что наступит конец их бедственному положению. Не придется больше беспокоиться об истощающихся в кладовой запасах. Она совершит сделку с дьяволом за такую защищенность.

Скрестив руки на груди, она подняла подбородок.

— Очень хорошо. Я согласна.

Некоторое время он оценивающе на неё смотрел, затем кивнул.

— Мы уезжаем завтра.

Её руки упали.

— Завтра? — она указала на его тело, лежащее в её кровати. — Вы не в том состоянии, чтобы путешествовать.

— На лошади нет, но нам будет достаточно удобно в экипаже.

— Я не смогу подготовиться к завтрашнему дню.

Потребуется больше одного дня, чтобы объяснить происходящее всем домочадцам и передать им все дела.

Он нахмурился.

— Тогда послезавтра мы отправимся в Шотландию.

— В Шотландию?

Эвелина потрясла головой. Всё происходило слишком скоро, становилось реальностью слишком быстро. Она сжала руки ещё сильнее.

— Вы знаете более быстрый способ пожениться без специальной лицензии? — он внезапно усмехнулся, обнажив белые и блестящие зубы.

Она моргнула.

— Почему вы выглядите таким довольным?

— В один день я смог и исправить дело чести от имени моего кузена, и уладить утомительное дело по поиску невесты.

— О! — абсолютно разочарованная, Эви направилась к выходу.

Конечно, он не стал бы улыбаться потому, что женится на ней. Это было бы нелепо. Сколько мужчин радовалось бы при вступлении в брак с настоящей незнакомкой? Он ничего не знал о ней, а то, что он о ней знал, было не о ней, а о Линни.

Их брак был для него вопросом чести. Холодным расчетом. И ничем больше. Она сделает всё, чтобы помнить об этом. Через несколько месяцев они оставят этот фарс позади и продолжат каждый свою жизнь.

Загрузка...