Сказание о демоне

Глава 39

Мы дошли до моей комнаты. Я поклонилась и поспешила скрыться от Вэй Ина за дверью. Мне было не по себе рядом с ним. Ледышка, хоть и вампир, но не сравнится с ним хладнокровностью.

Я прошла в комнату, и мой взгляд упал на то кимоно, которое я не надела на последний отбор. Думаю, сейчас самое время одеться празднично, ярко, чтобы привлечь внимание Докузо. Но кимоно нужно взгромоздить на себя, и сама я не справлюсь. Потребуется помощь:

— Сиори, ты здесь?

— Да ваше высочество. Мне войти? — тут же прозвучал голос моей служанки.

— Да, войди и помоги мне принарядиться.

Сиори обратилась за помощью и позвала еще одну служанку. Вместе они помогли мне проскользнуть между слоями алого и золотого шелка, который обволакивал меня, словно море волн. Рукава с блестящими цветами и украшенные драгоценностями могли уместить в себе Иоси.

Задрав голову, я встретилась взглядом с отражением в зеркале. Но ведь это была не я, а настоящая императрица. Я любила Тамахомэ, хотела стать его женой, была готова принадлежать ему. Но стать императрицей, принять возложенные на меня обязанности, жизнь во дворце до переполненного интригами, нет, это не для меня.

— Госпожа Харука, — нежный голос Дзирая донесся до меня через комнату. — Я пришел за вами. Вы готовы?

«Харука… — промелькнуло в голове. — Мне придется носить чужое имя. Добровольно. Когда-то у меня пытались отобрать имя, теперь я отдала его сама.

Я тяжело вздохнула и пригласила Дзирая:

— Да, войди… войдите.

Я попыталась пройтись к нему, но ноги запутались в ткани, и я покачнулась. Дзирая успел поддержал меня. Лучше бы я не смотрела в его глаза, они были переполнены печалью. Чувство вины перед ним заставило меня отвести взгляд. Почему я была уверена, что он проявляет ко мне нечто большее, чем просто заботу, ведь он ни разу не обмолвился об этом. Я была почти уверена, что Дзирая любит меня, но не могла ему ответить тем же.

— Я бы не узнал вас, — печально произнес он, затем, мягко приподняв, поставил меня на ноги. — Вас ждут в тронном зале.

Дзирая сделал шаг назад и пропустил меня вперед. Теперь я выше его по рангу и статусу. Дальше только император и мой будущий супруг.

— Иди сама, — Дзирая подвел меня ко входу и остановился. — У меня есть неотложное дело, надеюсь зрелище будет впечатляющим. Расскажешь потом?

Он улыбнулся и, дождавшись моего кивка, ушел.

Тронный зал был полон. Поредевший строй чиновников, гости, которые прибыли на свадьбу, а теперь стали свидетелями казни. У трона стояла императорская семья, Вэй Ин и Хоши. Только одного человека не хватало — принцессы! Асами, доброе и нежное создание, она бы не смогла стать свидетельницей казни, даже если на эшафоте стоит ее враг.

Я подошла к Тамахомэ, он держал отца за плечо. Император Хотохори выглядел совсем плохо. Повелев привести Докузо и Одзеро Кёку, Тамахомэ вышел в зал. Послышались шлепки босых ног об мраморный пол. Их вывели и опустили на колени. Хоши всхлипывала, но держалась достойно. Кто и зачем привел ее на казнь отца было загадкой, но ровно до тех пор, пока я не взглянула на Тамахомэ. Его лицо было довольным, он предвкушал скорую расправу над врагами. И чем-то он напомнил мне Нобору, когда тот глумился над жертвой перед тем, как убить. Убить меня…

Тамахомэ встал возле Докузо. К нему подбежал евнух с подносом, на котором стояла чаша. Ее содержимое — яд. Презрительно посмотрев на растрепанную императрицу Тамахомэ, приступил к процессу:

— Перед тем как мы дадим вам выпить яд и отойти в иной мир с достоинством, вам дается последнее слово. Правда, я считаю, что вы этого не заслуживаете. Может, вы пожелаете признаться в злодеяниях?

— Я все делала для своего господина, — начала она, прерываясь на смех. — Я оставила свой дом и стала наложницей…

Ее голос сорвался, и, откашлявшись, она перевела взгляд на Тамахомэ и сквозь стиснутые в кривой улыбке зубы продолжила:

— И убила императрицу, твою мать, чтобы занять ее место. Все это я делала по приказу Одзеро Кёко.

Тамахомэ взял чашу с ядом и присел возле Докузо на корточки. Он поднес к ее лицу яд, но вылил его на пол. Резко встав, он кивнул палачу и, не разворачиваясь, поднялся к трону.

— Но сначала, слышишь? Я лишила ее рассудка… — вопила Докузо, провожая взглядом Тамахомэ, — я затянула на ее шее пет…

Побледнев, я смотрела, как голова Докузо с ужасающей легкостью отделилась от плеч и покатилась по каменному полу.

Я отвернулась. Этот глухой звук будет меня преследовать всю жизнь.

По залу разнесся голос императора Хотохори. Хриплый, но уверенный, он обратился к Одзёро Кёку, последнему стоящему на коленях.

— Хочешь ли ты признаться или что-то сказать собравшимся здесь людям?

— Да! Я скажу. Но, прошу тебя, спасти мою дочь. Позволь ей жить и найти мужа и почувствовать счастье материнства. Не отправляй ее в монастырь.

Хоши больше не могла сдерживаться, и после слов отца по ее щекам потекли слезы.

— Не плачь, доченька, — успокаивал ее Одзёро. — Прости отца, жадного до власти. А вы… слушайте! Я все это делал, потому что мог. Правящий император был слаб — он ничего не видел за пределами своего дворца, позволял коррупции разъедать провинции. И я их поглотил… Он сам дал мне эту власть! Он ослеп еще до того, как стал жертвой Докузо. И я надеюсь ты превзойдешь своего отца.

Одзёру замолчал. Последний раз взглянул на безутешную дочь, а после закрыл глаза. Палач поднял меч, и вскоре еще одна голова покатилась по холодному полу тронного зала.

— Не-е-е-ет! — вдруг пронзительно закричала Хоши, увидев, как ослепительно сверкающий клинок палача одним взмахом отсек голову ее отца. Внезапное чувство ярости заставило ее вырвать меч из ножен Вей Ина и броситься на Тамахомэ.

Не знаю, что толкнуло меня сделать шаг и прикрыть собой принца! Где в то мгновенье был мой разум? Он подчинился чувствам, стал рабом любви?

Нога шагнула вперед, и меч, разрезав ткань, вонзился мне в живот. Холод стали пронзил мою плоть. Я почувствовала, как горячая кровь пропитала ткань и заструилась по телу.

Мои руки схватились за клинок. Лезвие, рассекло кожу пустив по долу[3] алый поток. Я рухнула на пол. Перед тем как ее схватили, Хоши удалось извлечь из моего тела меч, пытаясь поразить принца, но ей помешали.

Подхватив меня Тамахомэ закрыл ладонью рану, тщетно пытаясь остановить кровь. Его лицо словно молило богов повернуть время вспять. Дрожащей, окровавленной рукой я потянулась к его щеке, с которой скатывались слезы:

— Тихо, тихо… не плачь. Я ухожу к Иоси, он ждёт меня…

Внезапно Тамахомэ встал и, подхватив меня на руки, бросился к выходу:

— Где Дзирая!? — отчаянно взревел он. — Все, ищите его! Приведите его в мои покои!

Мои пальцы начало покалывать. Совсем окоченев, они даже не чувствовали теплого пульсирующего потока крови. Только холод.

Распахнув двери, Тамахомэ внес меня в свою комнату и, положив на постель, прошептал сквозь слезы:

— Нет, любимая, нет… не умирай. Только дождись. Еще немного, и Дзирая придет, он поможет… Не покидай меня!

— Дзирая? — я наконец догадалась, зачем он был нужен и замотала головой. — Нет-нет-нет… Я не хочу! Прошу, дай мне умереть.

Дзирая был вампиром-полукровкой. Он мог сдерживать жажду и не боялся солнечного света. Обращенные же вампиры скрывались во тьме сырых подвалов, в пещерах или зарывались в землю, а по ночам охотились на людей не в силах противостоять нестерпимой жажде крови.

Нет, я не хочу стать одной из них! Лучше умереть.

— Нет… ты не умрешь! — шептал Тамахомэ, иногда прерываясь, чтобы отогреть своим дыханием мою руку, которую прижимал к щеке. — Я не позволю, глупышка!

Я чувствовала, как жизнь меня покидала, измученное тело ослабевало. Тамахомэ был рядом, его рука сжимала рану, пытаясь задержать ускользающую душу, продлить мое существование.

На пороге появился Дзирая. По его взгляду стало ясно, что он знает, зачем его вызвали. Он подбежал к нам и спустился на колени, а Тамахомэ приказал:

— Обрати ее, немедленно!

— Нет, — твердо сказал он, склонив голову. — Я не стану. Ты сам видел обращенных, ты знаешь, что эти существа больше не люди. Я их убивал… ты их убивал. Они не люди, они ближе к демонам чем к нам.

Тамахомэ схватил Дзирая за одежду:

— Я убью тебя, если ты не сделаешь этого!

Мир вокруг на мгновенье застыл. Стало ясно, что моя судьба теперь лежит в руках этих двух мужчин. И на мое счастье Дзирая не поддался на угрозы Тамахомэ, он продолжал стоять на своем.

Удар… еще удар, и он выдержал все, и даже когда Тамахомэ поднес к его сердцу нож, он просто закрыл глаза, готовый принять смерть от руки лучшего друга.

Смотря на них, стоящих передо мной, я почувствовала печаль. Их надо остановить.

Я хотела сказать им хоть что-то, но с моих губ срывались лишь тихие обрывки слов.

Наконец, они увидели мои слезы и остановились.

Я улыбнулась. Моя улыбка — единственное, что еще было в моей власти.