Сказки Королевства. Часть 2 (СИ)

Воспитательная география

— Ваше Величество, быстро под стол!

Если вы подумали, что тут землетрясение, организованное покушение на монаршую особу (мою то есть) или игра в прятки, то нет. Просто у меня очередной урок географии с рианом Гилфомианом. И вовсе это не методика у него такая новаторская или он сам эдакий затейник (совсем даже наоборот, зануда редкостный), просто стессоустойчив, зараза, до крайности. А это сейчас очень важно, потому что учиться приходится в таких условиях, что и врагу не пожелаешь.

Вот, казалось бы, раз ты королева, то тебе положено большое количество пряников. Мамки-няньки, барышню одеть, барышню раздеть… и все прочее. Положено, не спорю. Про наряды и прически голова моя не болит. А вот с няньками вышел полный облом. Как это связано с тем, что сейчас мы с Гилфомианом сидим под столом, прикрывшись скатертью? А напрямую.

Итак, дано: два исключительно активных младенца мужского пола семи месяцев от роду, которые отлично ползают наперегонки и уже научились сидеть. Страшно уже? Нет? Тогда едем дальше. Теперь представьте, что этих самых младенцев благословило магическим даром местное… ну, пусть будет, божество перед тем, как красиво и с пафосом свалить в другой (мой то есть) мир. Другими словами эти шилопопые молодчики уже сейчас имеют такие замечательные способности, что далеко не каждый эльн (про человека уж и не говорю) с ними справится.

Йени, например, особенно по вкусу пришлась воздушная магия: перевернуть стул, плюнуть няньке, стоящей в другом конце комнаты, в глаз, шмякнуть брата по лбу сдутой со стола папкиной печатью или разметать землю из цветочного горшка тонким слоем по ковру ему ничего не стоит. А вот Винд пока облюбовал магию воды… и теперь у нас каждое кормление, купание или, пардон, поход на горшок просто праздник какой-то, не говорю уже о прогулках под дождем (тут лучше сразу запирать покрепче все окна и пытаться отсидеться в покоях). Плюется Винд, как вы понимаете, тоже вполне неплохо. А уж если два брата-акробата скооперируются вместе, то все, полный швах. Но это тоже только полбеды: сильных магов присматривать за этими двумя нанять можно.

Беда в другом: мелкие разбойники начинают скандалить каждый раз, когда не видят рядом меня. То есть я-то им, на самом деле, не особо и нужна, играют они, в основном, друг с другом, но вот отходить далеко — ни-ни, иначе скандал. А что такое скандал в исполнении двух магов, не умеющих пока контролировать свою силу? Хаос, буря и тайфун в отдельно взятой комнате. И даже самая простая игра в «ку-ку» или «где мама — вот мама» у нас выливается в то, что маму шквалом сносит в противоположный конец комнаты, контуженную на всю голову. Слушаются Йени и Винд только папу (а папа у нас кто? Правильно, король, у него дел неотложных вагон и маленькая тележка) или же членов нашей новой полубожественной пятерки (но этих товарищей отвлекать просьбами понянчиться вдвойне неудобно). Поэтому приходится везде таскать с собой моих двух неразлучников.

Теперь про занятия. Казалось бы, подумаешь, география, плюнь ты на нее, пока дети не подрастут до более-менее сознательного возраста. Нельзя. Во-первых, я у нас теперь Величество, раз королевой заделалась (не по своей воле, надо сказать) и плохо знать свое Королевство не имею права. Во-вторых, мир этот мне вовсе не родной, поэтому данная дисциплина хромает у меня на обе лапы (ну не до учебников, признаться, было). И в-третьих, у нас сейчас просто эра Великих Географических Открытий: что ни день, то что-то новое происходит, поэтому надо держать ухо востро. Вот мы с Гилфомианом и держим. И ухо, и оборону.

Обычное наше занятие выглядит примерно так. «Город засыпает, просыпается мафия..». В смысле близнецы засыпают, и в комнату входит, крадучись, мой преподаватель и, словно злоумышленник, передает мне несколько исписанных бисерным почерком листов — материал для самостоятельного изучения — и исчезает. На этом месте Йени приоткрывает один глаз. Это еще не страшно.

— А столица Королевства — славный город Аллартар… — напеваю я на мотив «Баю-баюшки баю», — Население столицы — полмильона чело… в смысле, эльнов- эльнов… спи уже.

Ну, и далее по тексту. Йени засыпает.

Через час Гилфомиан заходит снова. И у нас есть ровно три минуты, хоть хронометром сверяй. Я успеваю только задать свои вопросы. И Йени просыпается окончательно. Видит Гилфомиана, радостно улюлюкает — еще бы, сейчас начнется веселье — и кидается погремушкой в брата. Ну и все, понеслась.

Пока я мамским сюсюканьем отвлекаю еще сонного Винда, Йенька уже тянет к строгому преподавателю ручки.

— Скалистые горы? — бросает мне через плечо вопрос риан Гилфомиан.

Это значит, я должна ему все, что знаю про них рассказать. И где находятся, и чем образованы, и что там обитают И-Драйг-Гох (драконы, по нашему), и сколько их. и чего конкретно они там добывают, и с кем и как торгуют..

Я и рассказываю, таская тяжеленького Винда на руках, уворачиваясь от его очередных водяных творений (добрался, поросенок, до бутылочки). Йени же тянется к карте, она у нас большая, в полстены.

— Тя! — молотит он ладошкой по приглянувшемуся ему месту.

— Нет, — поправляет риан, — попробуйте еще.

— Тя! — настаивает наследник престола.

— Даже из уважения к Вашему Высочеству Скалистые Горы не могут переехать на юг Королевства.

Думаете, это Гилфомиан так шутит? Вовсе нет, он на полном серьезе воспитывает подрастающее поколение. Он, по-моему, вообще шуток не понимает. Зато от летающих предметов уворачивается так ловко, что залюбуешься!

Короче говоря, не удивительно, что в таких условиях обучение мое идет довольно медленными темпами. Если выделить самое основное, то получится примерно так:

Жили-были в другом мире эльны. И было у них Королевство — огромный участок земли, с севера ограниченный холодным Северным морем, с востока Скалистыми горами, с юга — степями, плавно переходящими в пустыню, а с запада, вообще вечным волшебным туманом. Так и жили, как в компьютерной игрушке: кусок карты в наличии, а что вокруг — а пес его знает. Еще у них были боги, потом эти боги сделали себе заместителей — пять Королей и Королев, и сами, что характерно, смылись. А Короли эти (изначально обычные эльны, а теперь вполне бессмертные товарищи), похоже, были не особенно любопытны, их и так все устраивало. Кроме одного с воот таким шилом в месте пониже спины. Он сначала притащил меня сюда из моего родного мира, потом всем быстро организовал небольшой местечковый Армагеддон, и пришлось всем королям, спасая свой мир, эвакуироваться в наш, а на их место — заступать новой свежеиспеченной пятерке. И произошло это меньше года назад, то есть на моих глазах, можно сказать.

В результате всех пертурбаций трон Королевства в добровольно-принудительном порядке пришлось принимать моему мужу, Виррэну Рэндаллиону, волшебный туман рассеялся, и места на карте стало значительно больше,

Встала дилемма — куда девать еще пяток королей, которые неожиданно для всех (и для самих себя в первую очередь) тут организовались. Самое забавное, что такой подставы от мироздания они не ожидали, и к власти не особенно-то и рвались. Но вот, видимо, стоит тут такая «защита от дурака», чтобы мощный божественный тиран не объявился ненароком. Порешили разделить между ними освобожденные от тумана территории. Ту, что севернее, с лесами и холмами — Хозяйке Леса, ту, что посредине, с долинами (и с некоторым осложняющим обстоятельством в виде недавно схлопнувшегося перехода в другой мир) — Сыну Неба (дракончикам то есть), а ту, что поюжнее, с выходом к теплому морю — Целителю. Стражнице своей страны не надо, она как Мороз Воевода из стихотворения — обходит владения, только не свои, а всеобщие. А Балагур еще подросток, мелкий совсем да и неусидчивый, и вешать себе такой камень на шею отказался наотрез.

И вот, представьте ситуацию: у нас целых три с иголочки новеньких страны под боком, у которых пока даже названия нет, и столиц как таковых нет тоже, и с жителями ну так… средненько. А те, кто должен там править, по разным причинам отбрыкиваются.

Рэн, как главнокомандующий всем этим парадом уже психует (а до этого состояния его еще нужно уметь довести, даже у меня не вышло, хотя я старалась) и постоянно дергает специально созданный для этих дел отдел внешних связей (раньше-то не с кем связываться было, вот и не было его).

Чем обычно занимаются подобные отделы в приличных мирах? Разведкой, шпионажем, дипломатией всяческой. А у нас? Разыскивает этих горе-правителей и убеждает хотя бы немного порадеть над развитием своих свалившихся с неба вотчин.

Но вернемся к географии, что ли. Этнический состав Королевства — моя любимая тема. Эльны. Точка. И немного ромайцев (потомки цыган, когда-то давно забравшихся в этот мир из моего родного). Ну и я еще до кучи, человек (ромайцы, что характерно, здесь считаются от меня отдельно… это с магией связано, у ромайцев ее нет вообще), в своем миру Ежова Алина Викторовна, а здесь Ее Величество Алина-Виктория Рэндаллион. Есть, правда, еще драйги, но этих тоже можно считать эльнами, только искусственно модифицированными.

Конечно, и тут от местности к местности эльны отличаются друг от друга: на севере повыше и посуровее, к югу посмуглее и пониже ростом, но в целом, все они вполне похожи на обычных людей, разве что повыше среднего «землянина», костяк полегче, руки-ноги чуть длиннее, и черты лица несколько пожестче, чем у нас. Вот и вся разница. Ну и магия, конечно. Среди них маги вовсе не редкость.

Итак, теперь возвращаемся у животрепещущему вопросу: почему это сегодня мы с занудой Гилфомианом сидим под столом?

А потому что именно в процессе сегодняшнего занятия Его Высочество Виндагор изволил открыть в себе новый талант в швырянии магическими зарядами. Чем поразил мать свою женщину дважды — в самое сердце (в переносном смысле) и в ягодицу (в самом, что ни на есть прямом) — а также чуть не подпалил надменную бровь моему педагогу. Поэтому пришлось срочно ретироваться в более-менее закрытое пространство, и пока Гилфомиан кастует какой-то хитровымудренный щит, я, чтобы отпрыски не свалились в истерику, сижу тут и кукукаю.

— Придется привлечь Его Величество, — горестно вздыхает риан и начинает мелкими перебежками прокрадываться к двери.

— Бух! Бах! Шшшш! Вжух! — это детвора радостно встречает дядю салютами из всего, что под руку попадется, а тот, петляя и подскакивая, практически без потерь добирается до своей цели (говорю же — талант), выскакивает из кабинета со скоростью бешеного зайца и отправляется за подмогой.

А я что, я ничего, кукукаю вот из-за скатерти. И замечаю, как с двух сторон с радостным улюлюканьем ко мне ползут два разбойника. С огоньком ползут и с явным намерением похвастаться новыми проделками. Все, думаю, зря ты, Ежова, свою географию учила, лучше бы курсам по оказанию первой помощи при магических ожогах время уделила. Но чего нет, того нет.

— Ну и что это вы тут устроили? — раздается от двери строгий спасительный голос самого лучшего мужчины на свете.

И мальчишек как подменяют: вместо бандитов на полу обнаруживаются два сладких невинных ангелочка.

— Па-па-па-па..

Ух, папкины диверсанты… а вот на все предложения сказать «ма-ма», они оба, видите ли, хитро улыбаются и выдают «ам-ам».

Ну все, можно смело вылезать: раз пришел Рэн, близнецы будут вести себя как шелковые, ибо папа у них — авторитет.

— Так, хмм… ясно, — Винд уже скачет у мужа на руках, демонстрируя свои новые достижения на магическом поприще, а родитель придирчиво это все рассматривает. — Нам нужна новая защита в комнате, для Алины и… — долгий вздох — все-таки несколько ограничителей. Дело заходит слишком далеко.

— Алина, отдохни немного, я пока с ними побуду, — Рэн целует меня в макушку.

Меня два раза просить не надо. Раз есть такая возможность, пойду, и правда, отдохну. И я направляюсь в смежную комнату, где расположена такая уютная кушеточка.

— Риан Гилфомиан, — продолжает Его Величество, — Пригласите, пожалуйста эйяра Ариллиана прямо сюда. Придется заслушать его доклад здесь.

Упс. С отдыхом придется повременить. Лорд Ариллиан — это как раз главный по тем самым внешним связям. Раньше был старшим следователем Особого отдела, но выделился тем, что со всей нашей доблестной пятеркой королей сумел наладить отношения еще до того, как они обрели свой полубожественный статус, поэтому Рэн его сразу к внешней политике и пристроил. А, значит, занимательная география для самых маленьких продолжается… Дверь я закрываю неплотно, оставив щелку побольше, и кушетку тихонько поближе подтаскиваю.

— Добрый день, Ваше Величество, — раздается очень вежливый и серьезный… несколько жесткий даже голос. Ага, вот и докладчик пожаловал. Он всегда внешне такой, будто каменный или примороженный. По сравнению с ним и Рэн развеселый живчик.

— Здравствуйте, Ллойд. Прошу прощения за обстановку, у нас тут некоторые семейные обстоятельства… Как прошла поездка?

— Весьма своеобразно. С кого желаете начать?

— Давайте с северо-востока и Хозяйки Леса.

— Леди Иллойэ понемногу обживается на вверенной ей территории. Есть первые поселенцы из числа северных племен Королевства. И первые сложности с их представителями. Правда, об этом она хотела рассказать вам сама при случае.

— Название-то владениям она придумала? — как-то безрадостно вопрошает супруг. Больная тема.

— Эорика.

— Прекрасно. Что с долинами и Сыном Неба?

— Первая партия переселенцев из Скалистых Гор только-только прибыла. Ойхо тоже с ними. И здесь есть некоторые нюансы. Во-первых, как мы и ожидали, есть некоторый внутренний раскол между Драйгами, а во-вторых… — слышится странное покашливание, — у Ойхо некоторые сложности ммм… личного характера.

— Думаю, со вторым он сам справится, а за первым — стоит проследить.

— Полностью с вами согласен, Виррэн. И да… И-Драйг-Гул… это название их новой родины и, соответственно, племени..

— Хорошо. Так… ну и юго-запад и Целитель. Как дела у Аодхана?

Не удивлена, что этот пункт они оставили напоследок. Там у нас основные контры..

— Он… ммм… сбежал, — раздается после странного то ли хмыка то ли фырканья.

— Как это?

— Сначала все шло неплохо. Мы с леди Мэб даже уговорили его выбрать подходящий участок земли, но тот оказался слишком близко к владениям его родственников. А с ними у Аодхана отношения … сложные… Потом он хотел перебраться южнее, поближе к морю, чтобы быть ото всех подальше. Но там… — опять какой-то странный звук, насморк у Ллойда что ли, — змеи водятся, Ваше Величество.

— И? — А голос у Рэна явно озадаченный..

Я не выдерживаю и все-таки выглядываю наружу. В конце концов, королева я или нет? Где хочу, там и подглядываю.

Так вот выглядываю — и глазам не верю. Этот «каменный» еле сдерживается, чтобы не заржать. Хотя, казалось бы — где ржание, а где потомственный аристократ в — надцатом колене.

— Он… змей боится, как оказалось, — выдавливает, наконец, из себя Ариллиан.

Рэн изящным движением делает жест «рука-лицо» и тоже странно фыркает.

Да и я, признаться, еле-еле сдерживаюсь, кусая губы. Приходится срочно нырять обратно в комнату. Сейчас объясню, в чем фишка.

Аодхан у нас Целитель. А чаша со змеей и в этом мире, как выяснилось, является символом медицины. Более того, в своем Божественный облике (который сейчас только-только проявляется, но некоторые сильные маги и драйги вполне могут его видеть) Целитель представлен со змеей, обвивающей его руку. А тут… вон чего делается.

— Так… и что в итоге?

— В итоге он сейчас в Южной академии Королевства изучает особенности исцеления Драйгов и попутно отбивается от внезапно всплывших родственников и прочих знакомых, что, как вы понимаете, добродушия ему не добавляет.

— Надеюсь, хоть исследования у него идут, как надо, — произносит Виррэн после некоторого молчания.

— Об этом можно не волноваться. Тут он совершенно в своей стихии.

— Про название можно не спрашивать? — на всякий случай уточняет муж.

— Файонн, — раздается неожиданный ответ. — Он точно не будет против.

На этом данная тема закрывается. А я задаюсь, помимо всего, еще одним вопросом: «Чего это в комнате так тихо?». Детская возня прекратилась, и помимо двух мужских голосов до меня не доносится больше ни одного звука.

— Что нового у леди Мэб? — спрашивает Рэн.

Ну тут все понятно, у кого еще спрашивать, как ни у Ариллиана, Стражница тому явно благоволит.

— Пока все более-менее спокойно, только кочевники на южной границе чуть более активны, чем обычно и на западе оставшиеся туманники пошаливают. Карта новых прилежащих территорий скоро будет готова. По ее словам, границы почти открылись.

Я снова высовываю нос из-за двери. И открывается мне такая умилительная картина, что хоть сейчас же беги за придворным художником (фотографов тут, к сожалению, в наличии не имеется): Винд, сладко посапывающий на руках отца, и Йени, уже практически вырубающийся…на плече нашего главного по связям. Последний тихонько прохаживается по комнате, держа ребенка столбиком. Ух ты, вот кому надо было предлагать место няньки, оказывается..

— Прекрасно. Сейчас она …

–..на юге Королевства преимущественно. Поэтому ситуация с кочевниками под ее личным контролем.

Ага, знаем мы, почему Королева Стражница на юге обосновалась. Всему нашему узкому кружку известно, что у них с Целителем любовь.

— Балагур?

— Альма недавно видели в Линтоне, и, судя по слухам, он собирается съездить в И-Драйг-Гул.

Ой, не завидую Ойхо. Везде, где появляется этот развеселый мальчуган, начинается кавардак. Ему даже усилий никаких прилагать для этого не надо. В последний раз, когда он гостил у нас во дворце, нам пришлось сидеть два дня без света, просто потому, что Альм, играя с близнецами, бахнул Йенькиным вихрем в какую-то хитрую точку пространства. Чинили сеть магических светильников чуть ли не все специалисты столицы разом. Зато за эти два дня столько всего интересного вскрылось… Но Альма к тому времени, понятно, и след простыл..

Я медленно даю заднюю и тихонько захожу в свою комнату к кушетке поближе.

— И, Ваше Величество, все впятером решительно настаивают на сокрытии своего реального статуса.

— Значит, будут иерофантами самих себя, — вздыхает Рэн, заранее предчувствуя, что за этим всем последует, — готовьте все необходимые бумаги: приказы о титулах, назначении и всем прочем, как договаривались… в плане эскизов надеюсь на леди Дайлин.

— У нее все давно готово, — ух, как у Ллойда голос-то сразу потеплел, когда речь о невесте зашла. Интересно, у Рэна так же, когда он обо мне рассказывает? Хотя, сильно подозреваю, что он при этом еще больше вздыхать начинает или тревожно по сторонам посматривать.

Я опускаюсь на кушетку и держу ушки на макушке в ожидании новых спле… знаний. Конечно, знаний. Но мужчины как специально понижают голоса и следующие несколько фраз я совсем не могу разобрать. Зато четко слышу знакомый звук мягких, но уверенных шагов, явно приближающихся к двери.

Наверное, срабатывает какая-то хитрая встроенная программа «а я че — я ниче». Ничем иным тот факт, что я сразу расправляю спину и складываю руки на коленках, я объяснить не могу.

— До какого места слышала? — тихо спрашивает Величество, подходя ко мне со спящим наследником на руках.

То есть, что подслушивала, он даже не сомневается. Мог бы и лучшего мнения быть о своей супруге.

— До того, где вы начали перешептываться, — пришлось сознаться.

— Хорошо, — кивает Рэн и замолкает, будто так и задумывалось.

Ну, знаете ли..

— Почему хорошо?

— Алина, возьми, пожалуйста, Йени у лорда Ариллиана, — технично съезжает муж.

— Ну уж нет, пусть сидит у нас в заложниках, пока вы мне все не расскажете.

Виррэн вздыхает.

— Хорошо, расскажу, только сначала забери ребенка.

Приходится вставать, идти в гостиную, принимать мило посапывающего карапуза и расшаркиваться со спешащим по делам Ллойдом.

— Ну и? — оборачиваюсь я, когда за лордом закрылась дверь.

— Тебе не понравится, — снова вздох.

Да я уже поняла… «К нам едет ревизор», «герцог Бэкингем в Париже» — внезапно всплывают в памяти разные варианты, приходится даже головой помотать, чтобы отогнать подобные ассоциации..

— Алина, — произносит Рэн как-то особенно проникновенно, — мне нужно будет ненадолго уехать.

И отходит подальше. Молодец, Ежова, довела монарха, вон, шугается уже..

— Куда? — безмятежно спрашиваю и делаю шажок вперед.

Так, а кто это так красиво плечами пожимает и глазки в сторону отводит?

— Зачем? — продолжаю допрос и улыбаюсь, улыбаюсь.

— По государственным делам..

А, ну конечно, у нас теперь других и не бывает, у нас даже дети на горшок исключительно по ним и ходят..

— Надолго? — Чувствую, от улыбки сейчас челюсть сведет..

— Недели на две..

Чего?

— Р-э-эн? — сладенько тяну, надвигаясь широко скалящейся грозовой тучей.

Муж сначала инстинктивно делает шаг назад, выставляя вперед ребенка, потом все же берет себя в руки, и объясняет:

— Раз новые территории формально будут пока принадлежать Королевству, мне, как действующему правителю нужно хотя бы взглянуть на них, и так дотянули уже до последнего.

И мне, понятное дело, с ним нельзя. Во-первых, дети не отпустят, во-вторых, монаршей семье всем вместе покидать столицу запрещено, обязательно кто-то должен здесь присутствовать. Тут в мою голову приходит довольно неприятный вопрос.

— Ваше Величество, — спрашиваю, — а не подскажете, кому в ваше отсутствие положено разгребать все ваши… рабочие дела?

Рэн молчит, смотрит только на меня жалостливо, будто соболезнует… Ну я так и знала. опять Ежовой за всех отдуваться..

Мысль, которая приходит мне в голову от испуга, я даже озвучивать не стала, а то еще монарх у нас заикаться начнет. Он, конечно, к моим заскокам привычный, но кто знает… А подумалось мне малодушно, нельзя ли на время путешествия назначить Ее Величеством кого-нибудь другого, того же Гилфомиана, например… он умный, а я даже географию еще пока не в полном объеме освоила.

— К этому времени мы близнецам ограничители сделаем, с ними будет проще, — начал уговаривать меня подлый интриган.

Ха-ха, сам бы на такое точно не купился, я думаю. Но выбора-то нет особо. Начинаю понимать Аодхана: я бы тоже куда-нибудь с удовольствием слиняла.

— Ладно, — говорю после некоторого молчания, — разберемся. Но теперь ты их укладывать на ночь будешь.

— Договорились, — с облегчением улыбается Рэн, и я понимаю, что ужасно продешевила.

— И подарки привезешь..

— Конечно.

Вот же… Что ж ты, Алинка, немерканительная такая, даже попросить толком нечего, хотя…

— И подаришь незабываемую ночь… нет, две.

Виррэн как-то с подозрением косится на меня секунды две-три, а потом в его глазах мелькает понимание..

— Поспать?

— Ахха, — соглашаюсь, — поспать.

Вот же, и тут никакой тебе интриги..

Мы сидим на кушетке с мальчишками на руках и по очереди вздыхаем о нелегкой своей судьбине.

В общем, не знаю, как насчет богов, но королями быть очень непросто. Да и богам, подозреваю, ничуть не слаще.

Сердце Эорики

Иллойэ неспешно шла через лес. Светлый и воздушный в этих краях, он впускал в себя утренние солнечные лучи, наполнялся ими, сам становясь солнечным, золотистым и по-летнему теплым. И дышалось в нем на удивление вольготно. Кристально-свежий воздух, сладковато-терпкий от смолы и трав пился вкусно и легко, как слегка хмельной напиток, но, в отличии от последнего, дарил мыслям умиротворенную и спокойную ясность. Сильные ладони с длинными пальцами скользили по атласно-гладкой или бугристо-шершавой коре стоящих вдоль тропы деревьев, гладили шелковистую зелень кустарников, срывали то тут, то там спелую, заботливо выращенную и с радостью отданную ягоду.

У пышного куста боярышника Хозяйка остановилась, обошла его кругом, полюбовалась густыми алыми гроздьями на ярко-зеленом фоне, улыбнулась открыто и, нежно, заключила растение в объятия, будто старого друга. А потом с уважением принялась срывать там, где позволил боярышник, тонкие веточки с листьями и ягодами. И, сидя на солнечном пригорке, как самая обычная крестьянская девчонка, женщина плела венок, крепко связывая концы гибкими зелеными ростками, и жмурилась от веселых солнечных лучей, целующих длинные русые ресницы и молочно-белые щеки.

Легкий порывистый ветерок кинул ей в лицо прядь длинных, совершенно прямых золотистых волос, и Хозяйка леса со смехом поспешила ее убрать. И пальцем погрозила хулигану «Не балуй». Тот, словно проштрафившийся щенок заскакал вокруг, стал подлизываться, кружить уже начинающие опадать листья в красивом танце, играться с птичьими перьями, которыми был плотно расшит ее тяжелый длинный плащ. Она движением пальцев отпустила озорника и с наслаждением вытянулась прямо на травке, подложив руки под голову и с интересом вслушиваясь в то, что происходит в лесу, как бурлит, кипит с виду такая незаметная жизнь.

Иллойэ всегда считала себя счастливицей: она везде могла чувствовать себя как дома, весь мир был для нее. Это других детей пугали: не ходи в лес, заблудишься, заплутаешь, зверь лесной задерет… Ей же лес был и огромным дворцом, прекрасным и таинственным, в котором она ощущала себя настоящей принцессой, и бесконечно интересным неизведанным миром. Она могла часами лежать на полянке, наблюдая за муравьями или слушая шелест трав. Но больше всего любила птиц — вольных, крылатых, смотрящих на все с такой высоты, что дух захватывало.

Когда мама рассказывала ей вечером сказки про детей, потерявшихся в темном лесу и про страшную колдунью или про маленькую девочку, которую злая мачеха послала в зимней лес в надежде, что ее там волки съедят, маленькая Иллойэ только диву давалась: что только не придумают эти странные эльны, как же можно в лесу заблудиться? И разве девочка та была столь глупа, чтобы не сказать волкам заветное слово?

Мама тогда гладила дочку по светлым волосам и называла маленькой дикаркой. А отец… он смеялся тихим грудным смехом так, что на душе становилось радостно, будто после долгой затяжной зимы пришла теплая и пышная весна.

Отец… Дня не проходило, чтобы Иллойэ не вспоминала о нем и не чувствовала внутри светлой печали и необъятной безусловной любви, которую он ей дарил. Он был красив, Эорданн Хранитель, один из первых Королей этого мира, она не видела эльна краше. Не зря сама Прекраснейшая питала к нему нежные чувства, так и оставшиеся без ответа. Он ценил, уважал, жалел Весеннюю деву, но любил только Марику — мать Иллойэ. И дочь единственную обожал как чудо, дарованное небом.

— Слушай, сердечко мое, закрой глаза и слушай, — его красивые длинные пальцы, такие большие по сравнению с крошечной детской ладошкой, ложатся совсем рядом на шелковистую зеленую траву.

Иллойэ хватается одной ручонкой за эти пальцы, другой отчаянно сжимает в кулачке зеленые ростки, да еще и ушком к траве прижимается. И слушает, слушает.

— Ворчит, — удивленно говорит она, наконец, — что мнут, и солнышка маловато.

— А так? — он проводит ладонью легко, словно гладит — и примятые стебельки на глазах выпрямляются.

— Звенят… Правда звенят, ты слышишь? — она в восторге смотрит в родное, красивое до невозможности лицо.

— Слышу, сердечко мое..

«Сердечко» — отец всегда называл ее именно так. И везде, всюду: в шепоте трав, в шорохе листвы или в нежном прикосновении снежинки к ладони она чувствовала его поддержку и ласку. Оттого-то, может быть, и не сильно стремилась искать расположения мужчин. Зачем, если любовь лучшего из них и так все время с ней?

Нет, мужчины в ее жизни, конечно, были. Как же без них? Но они входили в ее жизнь так же, как и покидали ее — легко, ненавязчиво, не тревожа глубинных чувств, но даря ощущение легкости и обновления, словно легкий весенний ветерок.

Да и жила свою жизнь она так же, легко и привольно, как дитя в родном доме, не заботясь о больших печалях и завтрашнем дне. То в лесу: и тогда деревья, сплетая стволы, становились стенами ее нового дома, или холмы, на которых росли элоры — небольшие светлые деревья с мощными корнями, так плотно обвивавшие склоны, что превращали холмы в большие, теплые, сухие шатры (если знать, как к ним подступиться, конечно) — предоставляли свои стены. То в эльнийских селениях: тогда ее чтили как травницу и помощницу в охотном деле. И даже в горах у И-Драйг-Гох, где ее тоже принимали, конечно, не как свою, но как почитаемую гостью. И везде с ней были ее птицы: кружили, разговаривали, волновались, позволяли смотреть своими глазами, делились своими радостями и бедами.

И сейчас ее ястребы неподалеку, — Хозяйка прислушалась на мгновение, — Да, им по нраву пришелся этот лес. Летают, ищут добычу, ждут ее зова. Но пока в них нет необходимости. пусть резвятся.

Так шли годы. Много их прошло, много больше, чем может показаться: жизнь дочери Хранителя дольше, чем у простой эльны. И многое за это время случиться успело, но, оглядывается Иллойэ назад — и видит только ласковое, уютное, бесконечное детство.

— Есть время брать, сердечко мое, и время отдавать, — говорил Эорданн своей взрослой дочери незадолго до того, как все случилось. — Когда-нибудь ты поймешь, что второе намного важнее.

И только сейчас, уже став Королевой — Хозяйкой леса, она начала понимать, что он имел ввиду.

Если бы кто-то спросил Иллойэ, что изменилось в ней с тех пор, как они впятером умерли там, у перехода и вернулись бессмертными Королями, она бы не знала, как это объяснить. Может, она стала лучше понимать происходящее, что идет правильно, как должно идти, а что — нет, или чувствовать связь со всем живым, что только есть под этими звездами, как чувствуют в своем теле каждый палец — если что-то не так, ты не думаешь, что и где болит а просто знаешь это.

И невозможно не отвечать на эту боль. Потому что нет чужих страданий, весь мир — это ты. И отдавать, помогать естественно, как дышать. А вот невозможность помочь была мукой.

Но и связь и ощущения были пока зыбки — не так уж много времени прошло и эльнийского в ней намного больше, чем вечного, почти божественного.

Иллойэ помнила, что отец мог прокладывать быстрые тропы и для себя, и для других. Теперь и ей открылась эта возможность, но выходило пока совсем слабенько, лишь на несколько часов время пути срезать, но и это было для нее ново и волнующе.

Поднявшись со своего травяного ложа, она отряхнула подол длинного, больше похожего на рубаху, платья, поправила венец из боярышника и решила попробовать дойти сегодня до северных границ своих владений, где еще не была ни разу.

— На север, — крикнула она, подражая ястребиному клекоту, и ветер донес до нее ответы: «поняли, Хозяйка, мы с тобой». Иллойэ улыбнулась и отправилась в путь.

Дорога была легка, стлалась под ноги мягким ковром из трав и хвоинок, прямо под самые подошвы мягких охотничьих башмаков. Женщина шла, радуясь пригожему дню, то тут, то там дотрагиваясь до растений, земли, под которой прячется грибница, оглаживая взглядом приветствующих ее птиц и маленьких жителей леса, сама не замечая, как разглаживает, выравнивает тонкие незримые нити.

Ненадолго застыла у поваленного ветром дерева и разоренного гнезда. Хотелось помочь, но что-то останавливало внутри.

— Нельзя, иначе только хуже сделаю, — вслух объяснила Хозяйка скорее себе, чем еще кому-то. Значит, вот как это чувствуется… невозможность вмешиваться в правильный ход вещей… не слишком приятная штука.

Так шла она долго, кидая то одну, то другую быструю тропку себе под ноги. Лес вокруг становился все мрачнее, темнее, суровее, а потом, наоборот, поредел, истончился и вовсе пропал. Земля под ногами пос постепенно затвердела, распадалась каменным крошевом. Подул влажный соленый ветер, обдал холодом ноги, забрался под плащ, спутал длинные волосы. И через тропку-другую Иллойэ вышла к Северному морю.

Голые серые скалы, кое-где покрытые невысокой травой и лишайниками, ни деревца вокруг. А внизу, под ногами, лениво бросая в отвесные каменные стены белые пенные брызги, лежало море: темно-серая холодная безбрежная масса. Живая, пугающая, совершенно и абсолютно чуждая. Женщина прислушалась к себе, пытаясь понять, чем так не угодило ей море, и ответ ее удивил: она совсем его не чувствовала. И это было странно. Она видела, что море полно жизни, и все же оно оставалось для Иллойэ непроницаемой загадочной средой, хуже Тумана. В Тумане для нее опасности не было, а здесь — ой, не факт..

Хозяйка так и стояла, вглядываясь в суровую толщу воды, ощущая, как гигантский сложный организм тоже смотрит, изучает ее саму, прикидывает, чего ожидать от этой странной женщины.

Странная женщина, не поддаваясь первому острому желанию уйти отсюда побыстрее, отыскала небольшую тропку вниз, к самой кромке прибоя, и не обращая внимания на пенные языки, лижущие носки ее башмаков, зачерпнула горстью морскую воды, отменив про себя, что там, где свет проходит сквозь воду, она отсвечивает зеленью.

Нелепо и чуждо смотрелась Хозяйка леса у голых прибрежных скал, да и ощущала себя здесь примерно так же.

«Вот, Иллойэ, смотри… это и есть граница… Твоих владений и твоего влияния». Над морем власти у нее не было, это она поняла всем своим существом. Что ж, если простые эльны испытывают сходные чувства, оказываясь в лесу, она понимала, откуда берутся те мрачные сказки.

Вдалеке раздался птичий клекот. Да, ее ястребам здесь тоже не по нраву. Зовут, просят идти обратно. Что ж, действительно пора. Напоследок она окинула взглядом серую гладь и вздрогнула: неизвестный морской обитатель плеснул крупным блестящим от воды хвостом, словно помахал на прощание. Не слишком торопясь, чтобы возвращение не выглядело бегством, она шла назад. И лишь когда на горизонте показались первые чахлые березки, вздохнула с облегчением и с удивлением поняла, что дрожит, до того взволновала ее встреча с морем.

Обратная дорога выдалась приятной. Лес радостно принял свою Хозяйку, унял усталость, дал новых сил, угостил плодами и диким медом. Но главное — все чувства вернулись, она снова была дома и могла ощущать весь огромный мир как свое продолжение. Тропинки сами ложились под ноги, и Иллойэ сама не заметила, как вышла к знакомому кусту боярышника. Здесь она напилась из бегущего рядом ручейка, снова села на нагретую солнышком траву, и резким криком призвала ястребов.

Тремя быстрыми тенями те кинулись к Хозяйке, опускаясь ей на плечи и на руки, крепко вцепляясь когтистыми лапами в плащ и заклекотали, рассказывая о том, что видели.

— Чужаки в поселении, говорите? — задумалась дочь Хранителя. — Ну-ка, покажите..

Один из ястребов встрепенулся и повернул голову так, чтобы глаз его оказался напротив левого глаза женщины. Мгновение — и вот уже она видит прямо под собой поселение, мелко, четко, словно на карте, вот дома, поля… а вот и те самые чужаки..

— Спасибо, — погладила Иллойэ птицу. — Что ж, надо, в самом деле, наведаться в поселение.

Она отпустила ястребов. И следующую тропу проложила через опушку леса к холмам.

В самом том факте, что в поселение пришли новые эльны ничего необычного не было: переселенцев приходилось принимать чуть ли не через день. В основном это были или желающие покоя и умиротворения отшельники — их Хозяйка устраивала в светлом лесу, помогая вырастить кельи из молодых побегов ивы, или целые семьи, желающие жить на своей земле в согласии с природой. Этих Иллойэ провожала в холмы, позволяя выбрать понравившийся участок. Земля здесь была жирна, плодородна, и взять ее разрешалось столько, сколько семья сможет обработать. Появлялись здесь и те, кто хотел отхапать себе побольше дармовой земли и богатых лесных даров, таких хитрецов Иллойэ отваживала и дороги путала, чтобы не возвращались. А вот подобных сегодняшним их гостям дочери Хранителя еще принимать не приходилось.

Во-первых, они все явились верхом. Не пешком, не на телеге, как остальные. У каждого из десяти «гостей» был свой корриден. Во-вторых, среди них не было женщин, стариков или детей. Только крепкие, молодые и средних лет, мужчины. В-третьих, выглядели чужаки примечательно: рослые широкоплечие. Длинные русые волосы их были собраны в примечательные прически: частично скручены в узлы на макушках, а в оставшихся, вольно спадающих на сильные спины и плечи, мелькали тонкие длинные косицы, украшенные костяными бусинами. Одежда мужчин выдавала в них охотников: вся она, за исключением рубах, сшита была из мягкой выделанной кожи. Выражение обветренных лиц строгое, суровое даже, чуть прищуренные глаза смотрели с серьезно, хмуро. Северяне.

Раньше Иллойэ их видела только издалека. Жили она на побережье Северного моря и держались замкнуто, обособленно: с прочими эльнами в конфликты не вступали, но и связей тесных налаживать не торопились. Интересно, что им в холмах-то понадобилось?

К тому моменту, как Хозяйка вышла к поселению, чужаки успели спешиться, расседлать уставших корриденов, позволяя животным отдохнуть и вволю щипать мягкую сочную траву. Сами тем временем направились к ближайшим местным жителям, которые посматривали на приезжих с опасливым любопытством. Подошли и, видно, спросили о чем-то. Один из местных эльнов ответил, улыбнулся несмело, замахал руками, заозирался по сторонам, и, увидев, Иллойэ указал на нее рукой. Северяне повернули головы в ее сторону, но к ней приближаться не стали, ждали, когда сама подойдет.

Она улыбнулась. Подойдет, не гордая. И направилась к ним, внимательно рассматривая новоприбывших. Вот этот светловолосый, у них, похоже, за главного, хоть и молод. Черты лица резкие, хищные, на скуле шрам, смотрит мрачно, надменно, неприятно. А вот эти двое, по бокам — охранники, советники? Один постарше (в рыжеватых волосах уже белеет седина) тоже, кажется чем-то недоволен, другой моложе, и выражение лица у него скорее спокойное. Остальные стояли особняком, явно предоставляя вести переговоры первым трем.

— Светлого дня, госпожа, — начал «спокойный», — Мы ищем старшего в поселении, и нам посоветовали обратиться к вам.

— Слушаю вас, — ответила Иллойэ просто.

— Ты ли служительница Лесной хозяйки? — грубовато спросил «седой», неодобрительно окидывая ее взглядом с ног до головы, особенно недовольно взирая на венец из боярышника.

— Я. Чего вы хотите?

— Женщина, проводи нас к своему мужу или отцу. — А вот и «главный» заговорил. Холодно, сухо, словно ледяная глыба треснула.

— Далеко идти придется, — усмехнулась дочь Хранителя, — Говорите со мной, других хозяев в Эорике нет.

Северяне переглянулись между собой с выражением, которое она совершенно не поняла.

— Мы бы хотели остаться в поселении, — снова «вежливый». Иллойэ еле сдержала смешок: по очереди они говорят, что ли?

— Вы не похожи на землепашцев, — заметила она лукаво.

— И все же, это возможно?

— Возможно, — кивнула Хозяйка, немного подумав. — Если не желаете зла этой земле и эльнам, на ней живущим.

— Не желаем, не бойся, — ухмыльнулся светловолосый снисходительно, свысока. Имел ввиду, что если бы пожелали, то и разговаривать бы не стали? Или что иное?

— Тогда назовитесь. Я не имею дела с незнакомцами.

Северяне по очереди произнесли свои резкие, каркающие имена. Главный назвался Яргом, «седой» — Керком, а «вежливый» — Вардом.

— Иллойэ, — представилась она в свою очередь и сделала им знак следовать за ней, — корриденов оставьте тут, ничего с ними не случится.

И пошла через поселение, любуясь этой частью своих владений. Поселение прирастало жителями медленно, но неуклонно. И сейчас насчитывало около сотни наделов, расположенных на зеленых пологих склонах.

— Завтра выберете себе землю, общий участок или каждый по отдельности, как больше нравится. Можете выбирать любой холм, кроме этих двух — Она указала рукой. На вершине одного из них она посадила элоры, чтобы к холодам получить новый теплый дом, на другом же растила стены своей официальной резиденции из золотого ясеня.

— Остановиться пока можете на общем дворе под навесом, гостевой дом только недавно начали строить. Или, если желаете более комфортных условий, можете попроситься на постой к местным жителям за звонкую монету или помощь по хозяйству. Вы мужчины сильные, крепкие, таким везде работа найдется, — она весело улыбнулась, настолько серьезными и мрачными выглядели северяне.

— Вот там и там у нас леса, можно охотиться для еды и прочих нужд, но не для развлечения. Если надумаете строиться, скажите, выберу для вас подходящие деревья да материалы.

Хотя в последнем Иллойэ сомневалась. Уж больно чужеродно выглядели в холмах приезжие. И радости на их лицах она не заметила — смотрели гости внимательно но хмуро, молчали, даже меж собой не переговариваясь.

— Если ли вопросы? — подбадривала Хозяйка.

— Нет. — отрезал Керк резко, однозначно. И поторопился. Потому как сразу за ним подал голос Ярг

— Пустишь к себе на постой?

И спросил так… свысока, надменно, будто долго размышлял перед этим, достойна ли она такой чести.

Дочь Хранителя покачала головой

— Тесно у меня, да и редко я дома бываю.

Светловолосый усмехнулся, принимая отказ, но ничего не сказал.

— Тогда располагайтесь, вас накормят с дороги, — Иллойэ предоставила северян самим себе и пошла к селянкам, готовящим еду на общем дворе, с просьбой позаботиться о прибывших, а затем снова ушла в лес, отдыхать.

Дни бежали за днями. Появлялись новые хлопоты, приезжали в селение новые эльны. Иллойэ в холмы частенько заглядывала и за северянами потихоньку наблюдала. Те выбрали себе надел земли, один на всех, не большой, но и не маленький, и спокойно, не торопясь, обживались. Работали усердно, не ленились. По всему, что с землей связано у них был главным Вард, по-крайней мере, указания раздавал он и за советами, что и как обрабатывать и сеять, приходили к нему. За охоту отвечал Керк, и охотником был крепким: больше необходимого дичи не бил, силы свои соизмерял, самок с детенышами и в тягости не трогал. А Ярг, к удивлению ее, занялся строительством. И деревья сам выбрал и срубил, не спрашивая. Когда дочь Хранителя спохватилась, он уже вовсю обтесывал бревна, и выходило у него столь ловко, что она бы залюбовалась, если бы не была раздражена таким самоуправством.

— Почему не спросил? — подошла она к северянину, уперев руки в бока.

Тот вытер пот со лба и хмыкнул иронично. Мол, еще у женщины я разрешения не просил.

— Не боишься навлечь на себя недовольство Хозяйки леса? — не без любопытства поинтересовалась Иллойэ.

Ярг медленно, не торопясь, отпил воды из кувшина, освежил влажным полотенцем обнаженный торс и плавно, так и держа кувшин с водой в руке, подошел к дочери Хранителя.

— Не боюсь, — ответил насмешливо, — Я привык полагаться на себя, а не на всякие… сказки.

Иллойэ подняла брови и собиралась было усмехнуться, но взглянула в глаза северянину — и смешок застрял у нее в горле: оттуда изучающе, пристально смотрело на нее холодное серо-зеленое море.

— Тогда ты выбрал не ту землю, — сказала только.

— Выгонишь? — расплылся он в издевательской ухмылке и слегка приподнял широкую темно-русую бровь. И глаз не отвел. В толще холодных вод мелькнула искра интереса.

— Если понадобится, — кивнула Иллойэ сухо, не желая втягиваться в его игры. Все это напоминало ей поединок с рысью: эти дикие кошки тоже любили пристально в глаза заглядывать и одновременно проверять границы дозволенного.

— Что ж, — северянин отступил, плечи его расслабились, и женщина тихо выдохнула, позволяя рассеяться лишнему напряжению. А в следующий момент водный хлыст обвился вокруг ее ног, стреноживая, подсекая. И она, несомненно, упала бы навзничь, маша руками как заполошная куропатка крыльями, если бы их быстрым движением не завели ей за спину, держа не больно, но крепко — не вырваться.

Вкрадчивый голос над ухом осведомился тихо, почти участливо.

— Что делать будешь, позовешь свою покровительницу?

Иллойэ от неожиданности рассмеялась. Не предполагала она такого восхитительно незамутненного нахальства. А потом резко свистнула и повернула голову, весело смотря в несколько нахмуренное, озадаченное лицо северянина: он явно другой реакции от нее ожидал.

Ястребиный клекот раздался одновременно со всех сторон. Птицы кричали, хлопали крыльями, норовили впиться когтями в обнаженные плечи и светлые волосы. Острые их клювы били зло, отчаянно. В ту же минуту разлетелся пылью водный хлыст и руки Ярга взметнулись вверх, прикрывая лицо и голову от беснующихся тварей.

Иллойэ отошла на несколько шагов и клекотом отозвала ястребов, разрешая им пока кружить неподалеку.

Северянин выглядел потрепанным. По плечам его и по лицу стекали кровавые ручейки, но в глазах его не было ни злости, ни растерянности. Скорее азарт. Как будто он искал и нашел, наконец, себе достойного противника в поединке.

— Как видишь, не ты один привык полагаться на себя, — произнесла она, смотря ему в лицо, — И это не повод вести себя как дикая свинья в период гона.

И пошла прочь не оглядываясь, спиной ощущая внимательный заинтересованный взгляд.

На следующее утро она встретила в лесу Варда. Он шел неторопливо, напевая тихонько затейливую северную песню, останавливался то тут, то там, собирал в притороченные ремнями корзинки ягоды и травы, и казался таким умиротворенным, что Иллойэ какое-то время наблюдала за ним, не показываясь ему на глаза. Симпатичен ей был этот северянин — спокойный, улыбчивый, вежливый и голоса никогда не повышал. Да и черты его казались мягче, чем у его земляков. Так что не стоило удивляться, что этим утром капризная ежевика сама подставляла под его пальцы самые спелые ягоды и прятала подальше острые колючки.

— Светлого утра, госпожа, — улыбнулся Вард, когда Хозяйка вышла ему навстречу. Она, шутя, церемонно кивнула ему в ответ, и заодно, не удержавшись заглянула в корзинку полюбопытствовать, что за травы он там собирает. И удивленно вскинула брови: в этом деле северянин явно знал толк, и травы брал те, что сейчас входили в полную силу. А потому, когда дальше шли они вместе, она то и дело подавала ему то один стебелек сорванный будто невзначай, то другой. И радовалась сквозившему в его взглядах изумлению и пониманию.

— Ты хорошо знаешь лес, — заметила она.

— Моя семья всегда почитала Хранителя, — отвечал Вард.

— А Ярг ваш, похоже, никого не почитает, — Иллойэ хотела, чтобы это прозвучало безразлично, но вышло все равно чуть сердито.

— Он эльмар, — произнес северянин так, будто это все объясняло.

— Кто?

Вард уловил полное непонимание на лице Хозяйки и поспешил объяснить.

— Эльмар — душа моря. Когда наши юноши достигают совершеннолетия, самые отчаянные из них могут пройти своеобразное … испытание. Они сами строят себе лодки и в день первого осеннего шторма выходят в море.

— Это же чистой воды самоубийство!

— Так и есть, — согласился северянин, — возвращаются, действительно, немногие. Но те, кто вернулся, становятся эльмарами — очень почитаемыми на севере эльнами, почти все наши князья выбираются из их числа. Существует легенда, что во время испытания в них вселяется морской дух. Я в это, конечно, не верю. Но характер прошедших испытание, и правда, меняется: становится более жестким, решительным, резким и… сильным.

— Так что ж ваша «душа моря» здесь в холмах обосновалась. Отчего к морю не едет? — не без легкой досады спросила женщина.

— Об этом вам лучше спросить у самого Ярга, — уклончиво ответи Вард, хотя Иллойэ по глазам видела — знает.

— Спрошу, — кивнула только, — А вы, значит, за ним следуете?

— Мы добровольно встали под его начало, — осторожно пояснил эльн, — Ярг хороший эльмар, не жестокий.

И как-то так это прозвучало, что дальше расспрашивать северянина ей расхотелось. А чуть позже сама принялась рассказывать: о секретах лесных трав, о звериных проделках. И несколько заветных мест показала, где прячутся от глаз простых эльнов грибы да ягоды. Ореховые, светло-карие глаза Варда искрились теплым искренним интересом, и Хозяйка снова подивилась, как просто и приятно с ним рядом.

Возвращались в поселение они тоже вместе. Северянин направился к своим, Иллойэ же отправилась чуть дальше — смотреть, как разместилась семья новых, вчера только прибывших эльнов. И всю дорогу, пока шли они, Ярг не сводил с них тяжелого мрачного взгляда.

Сменялись дни, Иллойэ поначалу за северянами наблюдала особо. Но те вели себя пристойно: других поселян не обижали, работали справно, дружбы особенной ни с кем не заводили, но и в помощи, если надо, не отказывали. А однажды и вовсе спасли от пожара несколько соседних дворов, вовремя подняв тревогу и быстро залив водой начинавшее набирать силу пламя. И Хозяйка махнула на них рукой: хотят тут жить, ну и пусть их. Тем более, что хлопот и дел и без них хватало: вот хотя бы праздник взять.

Конец лета — время радостное, хлебосольное и изобильное. И эльнам хотелось песен и торжества. Решено было устроить праздник в честь урожая. Мужчины поставили на общем дворе длинные деревянные столы и скамьи, женщины наготовили лепешек и мяса, наварили душистого эля (Иллойэ тоже помогала, чтобы эль вышел веселящим сердце и не туманящим разума). И музыканты тут же нашлись. Может, и не самые на свете лучшие, зато уж точно душевные и для танцев подходящие.

Танцевать Иллойэ любила, и на праздник пришла, конечно. Разделила с жителями хлеб, эль и радость души. И песням знакомым подпевала. И на северян украдкой посматривала. Те тоже явились, но держались чуть в стороне, наособицу. Только Вард время от времени покидал их чтобы перемолвиться с кем-то из жителей словом или обменяться поздравлениями да угощением. Когда же они с Хозяйкой встречались, всегда одаривал ее теплой улыбкой, и она отвечала ему.

А как начались танцы, первой подошла к нему, взяла за руку и привела в круг. Вард удивился немного, но с ней пошел, и плясал весело, с настроением. И Иллойэ кружил так, что она смеялась, запрокинув голову, и хохотала, как девчонка. Так она уже давно не веселилась. А если бы не напряженный пронизывающий взгляд эльмара, который она ощущала на себе постоянно, то и совсем хорошо было бы.

Когда же праздник подошел к концу, и все эльны разошлись по домам, Иллойэ все никак не могла уснуть. Радость все еще бродила в ее крови, бодрила не хуже студеной речной воды. И женщина вышла из своего лесного шатра на прогулку. С наслаждением дыша прохладным ночным воздухом, она вдруг заметила неподалеку от холма, где обосновались северяне, одинокую фигуру, ведущую в поводу корридена, и поспешила туда.

Вард шел плавно, неспешно, то и дело успокаивающе поглаживая животное по белому бархатистому носу. Глаза северянина были опущены, и все лицо его выражало тихую смиренную печаль.

Увидев Хозяйку он вздрогнул было, но тут же, признав, кивнул приветливо.

— Ярг отсылает меня в Королевство с поручением, — ответил он на на ее невысказанный вслух вопрос и улыбнулся немного неловко, словно бы извиняясь за такое распоряжение старшего.

— Случилось что-то? — спросила Иллойэ, идя с ним рядом.

— Нет, — покачал тот головой, — просто Ярг не любит, когда кто-то… приближается к тому, что он считает своим

— Вот как? — прищурила глаза дочь Хранителя, и почувствовала, как поднимается в ней раздражение.

— Такое уже бывало, — попытался успокоить ее Вард, мол, ничего страшного, я привык, но она только еще больше распалилась. А потом решительно выкинула все мысли об эльмаре из своей головы и какое-то время просто шла, прислушиваясь к настроению идущего рядом эльна и к себе.

А с ней творилась нечто странное, и она никак не могла понять, что же это. Нет, она понимала, что Вард ей нравится, но было и еще что-то… И когда она поняла, удивилась и даже растерялась ненадолго. Но когда они поравнялись со следующим холмом, она уже была готова.

Повернулась к северянину, обняла его на прощание, а потом, проведя пальцами по его лбу, посмотрела глаза в глаза и произнесла:

— Благословение Хозяйки с этих по с тобой, Вард.

Тот стоял оторопело, не веря своим глазам. Потом поклонился ей:

— Спасибо, госпожа.

Она еще долго стояла, глядя ему вослед. И видела, как наяву, что лес теперь будет принимать его, как родного. И сыновья у Варда будут рождаться здоровыми и сильными. Видела и радовалась, как радовался когда-то Эорданн-Хранитель, находя среди эльнов «своих» и наделяя их частью своей силы. Да, прав был отец: отдавать, действительно, важнее, чем получать. Важнее и, пожалуй, приятней.

Ярг пришел к ней на следующий день. Она как раз принесла из леса пучок целебный трав, и на общем дворе учила селянок варить из них укрепляющий отвар для хворых и стариков, когда он заявился и, опершись плечом о стену навеса, принялся откровенно сверлить ее взглядом. Она только сухо кивнула в знак приветствия, и, казалось, забыла о нем, не до того было. А когда, покончив с хлопотами, решила отправиться к себе, он вышел вперед, преграждая ей дорогу и сказал коротко:

— Разговор есть.

— Неужели? — усмехнулась Иллойэ — И с чего это сам великий эльмар решил почтить беседой простую женщину?

Ярг прищурился, и на самом дне его глаз далекой молнией сверкнула искра. Сверкнула — и пропала тут же.

— Хорошо, идем, — не стала воротить нос Хозяйка, хотя и зла была на него. Рукой показала на стоявший в сторонке недостроенный еще гостевой дом, и, развернувшись, зашагала туда, даже не смотря, идет ли за ней эльмар. Шел. И когда она остановилась сложив руки на груди неподалеку от пустовавшего еще оконного проем, встал напротив, все так же тяжело смотря. Ей даже показалось, что она слышит плеск волн о камни.

Облегчать ему задачу и начинать беседу Иллойэ не собиралась. Сам вызвался — пусть первый и говорит.

— Как ты собирается защищать поселение, если сюда придут лихие эльны? — наконец, спросил Ярг.

— Такие, как ты? — поддела она.

— Такие, как я, — подтвердил спокойно.

Хозяйка помолчала. Вопрос был не праздный.

— Что ты предлагаешь? — спросила, понимая, что без причины северянин сотрясать бы воздух не стал.

— Помощь, — твердую линию губ чуть тронула улыбка, Иллойэ показалось, снисходительная.

— Решил наняться ко мне на службу? — не без ехидства поинтересовалась она.

Ух как не понравилось! По серо-зеленой поверхности моря словно рябь прошла, предвещая надвигающуюся бурю.

— Зачем? Можно и иначе.

Он резко, одним стремительным шагом, приблизился к ней почти вплотную. От неожиданности она моргнула и отступила назад. На лице Ярга расцвела хитрая довольная улыбка.

«Принял за слабость», — поняла она. А взгляд-то, взгляд. Как есть дикий кот.

— И как же?

«Кот» тем временем, совершенно оправдывая свое прозвище, принялся неспешно, кругом обходить Иллойэ, не сводя с нее насмешливого взгляда.

— А так… Ты-женщина, я-мужчина.

— Здесь много женщин, да и мужчины другие имеются.

Эльмар презрительно фыркнул. Мол, ты же понимаешь, что они не в счет.

Нет, нормального разговора с ним не выйдет. Придется говорить на его же языке.

Иллойэ спокойно выдержала взгляд, и сама принялась обходить его кругом, смотря в глаза и медленно приближаясь. Ярг остановился и смотрел вполне заинтересованно.

— У меня другое предложение, эльмар. Если ты так заботишься о нашей безопасности, почему бы тебе не расставить своих людей вдоль границ?

Она подошла совсем близко.

— Или можете перебраться на побережье, к морю.

Указательный палец ее уткнулся в его грудь, чуть ниже ключицы.

— Выбирай любой участок по своему вкусу. Что скажешь?

Взгляд Ярга полыхнул, холодная зеленая волна накрыла с головой, чуть не сбив с ног, шум разбивающихся о скалы волн оглушил. Его рука сжала женское запястье, не давая отстраниться.

— Мне не нужен участок. Мне нужна вся Эорика. — доверительно сообщил Эльмар и удовлетворенно усмехнулся, увидев поднимающуюся в ней ярость. Будто этого и добивался.

Потом отстранился и направился к выходу. Но перед тем, как уйти, остановился и произнес

— У нас говорят «Ты не завоевал землю, пока не завладел ее сердцем». Я не думал, что эту фразу нужно понимать настолько буквально, Иллойэ.

Ее имя Ярг произнес на ромайский манер, да еще ладонь на мгновение приложил к сердцу, чтобы у нее и сомнения не осталось: он прекрасно осведомлен о его значении.

Хозяйка какое-то время стояла в одиночестве, прикрыв глаза, пока не смолк в ушах шум прибоя. А потом задалась сразу несколькими вопросами. Злиться сейчас или смеяться? Стоит ли, действительно, озаботиться охраной земли? И что в конце концов ей делать с этим «завоевателем»?

Двойной сюрприз для драйга

— Ух ты, вот это встреча!

Айра, до этого момента спокойно сидевшая на почтовой станции Феарна в ожидании отправления своего экипажа, вздрогнула и замерла, не шевелясь. Нет, нет, только не это… Пожалуйста! Она только вздохнула с облегчением. Может, показалось, и все обойдется еще?

Как же!

— Здрасьте, это снова я! — Перед ней возникла знакомая до нервного подрагивания века лукавая мальчишечья физиономия. — А вы, значит, тоже до границы едете?

«Помогите, сил моих больше нет!», — хотелось ей заорать, но она только буркнула недружелюбно

— Еду, как видишь.

— Так это ж просто прекрасно. Вместе ехать-то веселее! — обрадовался парень, плюхнулся на скамью рядом и подмигнул задорно.

И у Айры и точно глаз задергался..

— Нет уж, — она исполнила совершенно не подходящий для леди из приличной семьи прыжок на пятой точке дабы отсесть подальше от этого недоразумения, и гневно погрозила мальчишке: — Держись-ка от меня подальше!

Эльны начали на них оглядываться, предвкушая такое незатейливое, но абсолютно беспроигрышное развлечение, как чужой скандал. И девушка понятия не имела, о чем они думали. Не станешь же объяснять, что за прошедшие несколько дней пути этот безобидный с виду паренек из нее все душу вытряс.

Началось все еще в Линтоне, когда она садилась в магповозку, чтобы начать первый этап своего путешествия. Проследив за загрузкой багажа, она вошла в салон, заняла полагающееся место и с любопытством рассматривала эльнов, в обществе которых ей предстояло провести довольно много времени: супружеская пара средних лет, солидная полная дама, пара молодых серьезного вида эльнов. Последним в повозку запрыгнул вот этот мальчишка и бодро, весело поприветствовал попутчиков:

— Светлого дня, эльны добрые!

Путешествовал он налегке, из вещей с собой имел только полупустой заплечный мешок и маленькую дорожную лютню.

Сначала ничего не предвещало беды. Паренек с любопытством озирался по сторонам, расспрашивал обо всем на свете соседей и сам охотно языком чесал. Если его послушать, так он за свои лет пятнадцать-шестнадцать уже все Королевство вдоль и поперек исходил… врал, понятное дело. За несколько часов он порядком утомил всех своей болтовней. И поэтому, когда пожилая дама предложила мальчишке что-нибудь сыграть, даже Айра восприняла это с энтузиазмом. И зря.

Он умудрялся извлекать из своего инструмента такие пронзительно-дребезжащие звуки, что это поначалу даже завораживало. А песни… То, что они были плохи — это бы еще ладно, но они вцеплялись в память намертво, как репей к шерстяной одежде. Того и гляди приходилось одергивать себя, чтобы не начать напевать очередной назойливый мотивчик. Особенно один шедевр замучал: «По горам, по горам, И-Драйг-Гох крадется к нам». Но если бы только этим дело ограничилось.

В самый разгар очередного песнопения даже инструмент не выдержал. Самая звонкая из струн с громким душераздирающим «дзиннь» порвалась. И в тот же момент магповозка так резко остановилась, что пассажиры только чудом не слетели со своих мест. Оказалось, вышел из строя магический накопитель в плате, чуть ли не в пыль разлетелся. Пришлось делать незапланированную остановку, пока извозчик возился с заменой кристалла. Чтобы скоротать время мужчины и супружеская пара отправились размять ноги (благо неподалеку от места вынужденной остановки виднелась небольшой городок), Айра же вместе с пожилой дамой решили остаться в повозке, вздремнуть и посидеть в тишине.

Горе-исполнитель развил активную деятельность и помогал извозчику, чем мог. Девушка попыталась отрешиться от шума, который он при этом производил, и разложив на коленях тетради и конспекты, вернулась к занимавшей ее научной задаче.

— Ну-ка, паря, принеси-ка вон тот синий пузырек из короба в салоне, — раздался голос извозчика. И мимо Айры вихрем проскакал мальчишка.

— Этот? — бодро вскрикнул он, потрясая пузатым бутыльком, из которого россыпью темных смолистых капель тут же пролилась неведомая жидкость аккурат на драгоценные записи. Айра взмахнула руками, пытаясь прикрыть свое богатство, но добилась только того, что измазанные этой дрянью тетради посыпались на пол. Страницы намертво слиплись, и разодрать их не было совершенно никакой возможности. Тут-то она и разозлилась.

Паренек, пробормотав извинения, поспешил быстрей удалиться. Только-только она успокоилась и смирилась с мыслью, что восстановить записи в ближайшее время не удастся, как ей под нос подпихнули небольшой букет из диких лилий. Айра в ужасе подняла взгляд. Перед ней, посверкивая честными голубыми глазами, стоял все тот же мальчишка.

— Извините, я не хотел помешать, — как-то подозрительно довольно произнес он.

«Как? Каким образом он умудрился из всего многообразия луговых цветов надергать те, от которых у нее свербило в носу и текли слезы?» — задалась она вопросом перед тем, как начать безостановочно чихать..

И тут же взвизгнула (хотя раньше не подозревала, что можно делать все это одновременно) — среди лилий притаилась маленькая ящерица и, спасаясь от творящегося бардака, удрала аккурат в сумку Айры. Пришлось выкладывать все вещи и перетряхивать, пытаясь извлечь оттуда хвостатого лазутчика.

Когда починили повозку, и пассажиры вернулись, оказалось, что число последних поредело — один из молодых мужчин встретил в городке то ли старого друга, то ли подругу и резко изменил свои планы.

Зато оставшиеся, наконец-то, смогли отправиться в путь. Без записей делать Айре было совершенно нечего, и пришлось невольно слушать очередной опус противного менестреля. Тот, как назло, завел мерзкую «Не влюбляйтесь, девки, в драйгов..», как будто ей мало было своих переживаний.

Чтобы не отстать от расписания, было решено ехать и ночью тоже, сменив на ближайшей почтовой станции извозчика. И девушка совершенно не выспалась: повозку шатало, почтенный господин оглушительно храпел, а в голове Айры, безостановочно звучало, сводя с ума «по горам, по горам…».

Не удивительно, что, как только они прибыли в Феарн, она в числе первых поспешила покинуть повозку, и радостно перевела дух. Даже дурацкие привязчивые мотивчики больше ее не беспокоили.

И вот теперь снова он! Не удивительно, что она не выдержала.

Такой грубый отказ мальчишку не смутил. Он только хмыкнул, послушно встал со скамьи, пробормотал тихо: «Уже девчонки от меня шарахаются. Ойхо узнает — вконец засмеет», и преспокойненько пересел подальше, чтобы не смущать разбушевавшуюся девушку.

— Ойхо? Ты знаком с Ойхо? — остолбенела Айра от изумления.

Парень и ухом не повел: то ли все-таки надулся, то ли действительно не услышал.

Пришлось Айре самой к нему подходить, как бы по-идиотски это не выглядело со стороны после подобной гневной отповеди.

— Откуда ты знаешь Ойхо? — повторила она свой вопрос, становясь рядом с мальчишкой. Тот вольно расположился на скамье, закинув ногу на ногу и улыбался так, что казалось, голова сейчас пополам треснет.

— Мы с ним старые приятели, — развязно заметил он. — Можно сказать, коллеги.

Айра еле удержалась от того, чтобы закатить глаза. Вот сказочник-то.

— А если серьезно?

— Не хочешь — не верь, — пожал этот враль плечами и протянул девушке руку, — Кстати, я Альм.

— Айра, — едва дотронулась она до его ладони пальцами. — Так ты тоже едешь к драйгам?

— Ага, устрою дорогому другу сюрприз, — мечтательно протянул Альм и с интересом посмотрел на девушку.

— И я вот… сюрприз, — вздохнула она и примостилась на скамейке рядышком.

— Как бы он в обморок не хлопнулся от двойного счастья, — хохотнул парень, но тут же исправился, перехватив недовольный взгляд своей собеседницы: — Шучу. Не хлопнется, у него железные нервы. А вы с ним…

— Вместе учились в Линтоне, — отмела Айра всякие скабрезные намеки, — а потом я ездила на практику в Скалистые горы.

И какое-то время даже всерьез хотела перебраться туда после того, как закончит Университет, ей казалось, что И-Драйг-Гох приняли ее. И еще много чего казалось. Но с тех самых пор, как исчез Туман, народ гор неожиданно получил своего небесного покровителя, а Ойхо сильно возвысился как самый ближний его служитель и получил возможность даровать своему народу новую землю, Айра своего… друга, пусть будет друга… больше не видела. И вот сейчас ехала в И-Драйг-Гул, не зная толком, чего ожидать от этой встречи.

— Поня-а-атно, — задумчиво протянул Альм и приложив ко лбу ладонь навесом возвестил: — А вот, кажется, и наш экипаж. Помочь с вещами?

— Нет, не стоит, — чересчур поспешно отказалась девушка и поспешила к своей скамье, где стоял ее увесистый чемодан.

Экипаж до границы шел совсем небольшой — в обычную повозку впряжена была пара корриденов, пассажиров тоже оказалось не густо: помимо них с парнишкой еще одна дама да молодой драйг, лишь слегка старше Альма. «Крылатый» выглядел совершенно обычно, даже одеждой ничем не отличался от простого феарнского паренька. Только глаза, желто-карие, с вертикальной щелью зрачка и выдавали его происхождение, и еще, пожалуй, несколько застывшее выражение лица. Драйги вообще повышенной эмоциональностью не отличаются.

Дама вышла на половине пути, и до границы путники ехали втроем. К удивлению Айры, Альм сидел тихо, смотрел по-большей части в окно, а вот драйг на незадачливого менестреля то и дело косил своими змеиными глазами. С любопытством косил. То на самого мальчугана, то на его потертую лютню. А если смотреть по меркам самих двуликих, так и вообще неприкрыто пялился.

Альм эдакого внимания к себе, казалось, и не замечал вовсе. Однако, когда стали уже к границе подъезжать внезапно повернулся прямо к драйгу и взяв в руки инструмент, произнес: «Ну-ка, попробуй, поладите или нет?»

Золотоглазый только едва-едва усмехнулся и принял лютню в свои руки. Айре, почему-то показалось, не без трепета. Задумался ненадолго, а потом провел пальцами по струнам, и девушка ушам своим не поверила: тот самый инструмент, который своим дребезгом изводил ее всю дорогу до Феарна, в руках молодого драйга запел, заплакал, запечалился, словно жаловался на свою нелегкую жизнь.

— Забирай, твоя! — и Альм дружески похлопал соседа по плечу.

Девушка закусила губу в ожидании негодования по стороны крылатого: прикосновений к себе от не входящих в ближний круг драйги не выносили и могли счесть открытым оскорблением. Но тот снова ее удивил: обозначил поклон резким кивком, так что короткие, выше плеч, золотисто-каштановые волосы упали на лицо, произнес: «Спасибо», лютню к груди прижал, словно ему честь оказана. И весь остаток пути под одобрительным взглядом голубоглазого сорванца тихо наигрывал разные мелодии.

Когда же экипаж прибыл к приграничному пункту, Альм словно испарился: то ли отошел куда, то ли решил удрать не прощаясь. Поэтому Айра со своим чемоданом (спасибо извозчику, помог донести) оказалась у пропускной станции прямо за золотоглазым драйгом.

— Нерх, лун Золотой Руды, — назвал свое имя юноша, чем снова озадачил девушку: такой молоденький, почти ребенок еще, а уже прошел через оборот, надо же… Семья Руды… Она знавала ее главу — строгого седовласого Терхана, весьма уважаемого драйга. Пожалуй, если бы среди этого народа были аристократы, он был бы одним из самых титулованных.

— Прошу, — уважительно поклонился страж, тоже из крылатых, судя по светло-серым глазам, узкий черный зрачок в которых смотрелся почти пугающе, и повернулся к девушке: — Как ваше имя?

— Леди Айрин Мортиэль.

— Вы по приглашению? — осведомился страж. Недосказанное «надеюсь» Айра уловила четко, и поняла, что дала маху.

— Нет, — она постаралась, чтобы голос ее звучал уверенно, — я к господину Ойхо, луну Серого Камня — и мысленно тут же хлопнула себя по лбу: сам Ойхо за «господина» посмотрел бы на нее с укоризной.

Взгляд светлых страшноватых глаз прочесть иначе, чем «На что надеется это чокнутая?» прочитать было сложно.

— В таком случае нам нужно отправить запрос и дождаться ответа. Это может занять несколько дней… Девушка едва не застонала от разочарования: несколько дней сидеть ждать, еще была бы уверенность в том, что ответ придет положительный..

— Она со мной, — Альм до того неожиданно нарисовался у нее за спиной, что Айра едва не подпрыгнула. И тут же хотела было отчитать нахала за подобную фривольную рекомендацию, но реакция стража ее потрясла: он уставился на мальчишку, похлопал жутковатыми, совершенно неэльнийскими глазами, а затем отвесил этому недоразумению поклон, едва ли не более глубокий, чем до того Нерху.

— Господин …

— Альм, просто Альм, — тряханул мальчишка русой головой.

— Прошу вас, Альм и вашу … спутницу. Мы тот час же известим Ойхо, а пока по его распоряжению сопроводим вас в гостевые покои.

У Айры в самом что ни на есть прямом смысле отвисла челюсть. Так она и стояла несколько мгновений, как глупая кукла — глаза круглые, рот раззявлен, просто позор для благовоспитанной барышни. Но как? Это за какие такие заслуги?

— Я же говорил, — подмигнул паренек, когда она подняла на него ошарашенный взгляд, — мы с ним старые приятели.

Стоило, пожалуй, признать, что Айра ни виверна не понимает ни в драйгах, ни в эльнах.

Страж быстро отдал распоряжение расторопному мальчишке, и тот повел их в небольшой дом, оказавшейся своеобразной почтовой станцией. Пока готовили их экипаж, гостей (а они с Альмом неожиданно обрели этот почетный статус) накормили наваристой острой мясной похлебкой и вкуснейшими лепешками из сладкого маиса. Айра уже успела забыть, как же это вкусно.

Экипажем оказалась открытая повозка, в которую была впряжена пара свежих сильных корриденов. Животным явно не терпелось отправиться в путь. Они нетерпеливо били копытами, фыркали и тихонечко ржали. Управлял повозкой пожилой драйг, до того неразговорчивый и с таким неподвижным лицом, что последнее казалось восковой маской.

Повозка шла неспешно, легкий теплый ветерок, несущий в себе ароматы цветов, зелени и нагретой на солнце земли, приятно освежал, и у Айры было достаточно времени, чтобы осмотреться, и понаблюдать за жизнью новой земли этого странного племени.

Она знала, конечно, что новые владения драйгов — земля И-Драйг-Гул — расположена между двумя горными хребтами, в широкой долине реки Та-Хиль, но даже не представляла себе сколь огромной является долина. Сейчас если посмотреть влево, далеко вдали видны были горы — невысокие, широкие, зеленые, совершенно непохожие на острые безжизненные Скалистые, самой же реки отсюда и видно не было, не говоря уже о второй цепи гор. Широта и простор — так бы Айра могла описать общее ощущение от этой картины. И зелень… пышущая зелень вокруг.

Вдоль дороги, проложенной явно не так давно, повсюду шли работы: возводились здания из серого или бежевого камня, распахивались и обрабатывались поля. Среди встречающихся им по пути народа, попадались как сами драйги, так и обычные эльны. Последние, насколько могла судить девушка, являлись специалистами и активно обучали первых премудростям равнинной жизни.

Женщины и дети тоже были здесь. Но держались, как и в горах, особняком, к мужчинам почти не подходили. Айра невольно залюбовалась ладными женскими фигурками. Все женщины крылатого народы были стройны, выносливы, невысоки ростом, и хоть не могли похвастаться пышностью форм, зато присущая им грация и гибкость позволяли даже в преклонном возрасте двигаться легко и плавно. Одетые в традиционные одежды драйгов, среди зеленых лугов, они выглядели диковинными сказочными птицами в своих пестрых длинных платьях и накидках с яркими, дерзкими узорами. У незамужних девушек по нижнему шву рукавов нашита была бахрома, и когда они взмахивали руками (танцуя, работая или играя с младшими братьями и сестрами), казалось, что дивные птицы вот-вот взлетят.

Когда Айра жила в Скалистых горах, она знакома была с некоторыми женщинами драйгов. Никто и никогда не назвал бы их слабыми. Неоткуда было взяться боязливости и мягкости в этом племени. Слабые просто не выжили бы в тех условиях, в которых пришлось жить их предкам. И, если надо было, женщины могли встать плечом к плечу с мужчинами в бою, и детей своих защищали до последнего, подобно горным орлицам. Их слегка пассивная роль в жизни племени объяснялась очень понятным общественным договором: роль мужчин — держать внешнюю линию обороны, роль женщин — вторую и последнюю. Поэтому, что бы ни делали представительницы прекрасной половины драйгов — готовили ли пищу, возились ли с детьми, шили ли одежду, их лица были напряжены, а за каждым вошедшим в их дом следили, не отводя глаз ни на секунду, готовые в любой миг заслонить, увернуться, нанести страшный удар.

Единственное, в чем уступали женщины драйгов мужчинам — это в количестве рискнувших совершить оборот. Таких среди первых было мало. Слишком опасно это было, и могло плохо отразиться на способности вынашивать детей. Но все равно находились те из женщин, кто осмеливался на подобный шаг. И если они выживали после обретения своей животной формы — луна, то считались воительницами, и могли жить более свободно, и в битву вступать в первых рядах наравне с мужчинами.

Обо всем этом Айра думала, пока ехала в повозке. Потом ее внимание переключилось на строения. В Горах драйги делали себе дома или в пещерах среди скал, или в узкой долине бурной горной реки Ир-Хиль. Здесь они ставили себе временные обиталища, схожие с большими шатрами, чтобы в случае опасности извне или от самой своенравной реки суметь быстро перевезти из в более безопасное место.

А вот в широкой долине равнинной Та-Хиль такой необходимости не было, и дома возводили надежные, постоянные. Но строили странно. Сами-то дома вполне обычные, в один-два этажа, не сильно отличались от тех, что строили, например, рядом с Феарном, только дерево почти не использовали. А вот дворики были примечательны. Особенно задние, широкие, просторные, сплошь уложенные каменной плиткой и с непременным странным навесом на треть площадки, под которым и не углядишь ничего. Айра гадала какое-то время, для чего такие нужны, пока из-под одного из них ни вышел, гордо поблескивая терракотовой чешуей, лун и ни улегся царственно греться на солнышке.

— Видала? — громовым шепотом спросил Альм, кивая в его сторону. И девушка чуть не подпрыгнула — мальчишка вел себя до того непривычно тихо, что она уже успела забыть о его присутствии, — красивые они, но вредные.

Лун, словно услышал, повернулся в их строну и недовольно смерил чужаков взглядом.

— А ты уже был здесь? — спросила мальчишку Айра.

— Ага. Только вон на том берегу, — тот махнул рукой вправо. — Тогда всего этого еще не было.

Дорога свернула влево, к подножию гор. И скоро стало понятно, куда именно их везут: впереди на возвышающейся естественной террасе стоял большой строгий двухэтажный дом из светло-серого камня, больше похожий на замок. Два его крыла были похожи на распахнутые объятия или крылья. Только строгие, выверенные, образующие вместе с центральной частью строения широкий трапециевидный двор.

Слева и справа от этого здания кипела работа — возводились флигели и вспомогательные строения.

Не успел экипаж остановиться, как навстречу ему вышла делегация из трех встречающих драйгов — крепкого пожилого мужчины в темно-коричневом строгом костюме, похожем на военную форму, более молодого представителя племени в бежевом и средних лет женщины в ярко-зеленом однотонном платье из бархата, но привычного для драйгов покроя.

— Приветствуем вас, господин Альм и леди Мортиэль, — низким глухим голосом возвестил пожилой. — Для нас большая радость принимать на земле И-Драйг- Гул друзей кэя Ойхо.

Если судить по выражению лица говорящего, он с гораздо большей радостью отправил бы «друзей» восвояси, и рукой бы помахал. Но нельзя. Долг не велит. А долг для драйгов всегда на первом месте.

— Мах и Нуми проводят вас в ваши комнаты, — молодой драйг и женщина при упоминании своих имен вежливо кивнули. — Когда кэй Ойхо освободится, вы сможете с ним встретиться.

«Кэй».. значит, Айре не показалось… это, считай, полноценный правитель. Она, конечно, подозревала, но почему-то все-равно расстроилась… хотя, казалось бы, радоваться за Ойхо надо…

— Как же мы рады… — пока Айра стояла столбом Альм уже пошел в атаку, — такому теплому приему! — Казалось, мальчишка сейчас лопнет от восторга, — уважаемый…

— Горан, — проскрипел пожилой драйг и изобразил на своем лице подобие улыбки, чуть приподняв самые уголки губ, отчего его лицо словно волной пошло. Кажется, для него это было сродни подвигу.

— Уважаемый Горан, — продолжил разливаться соловьем парнишка и ловко сцапал своей рукой ладонь своего собеседника. Тот от такой наглости едва не отшатнулся, но устоял, только глаза округлил и сразу стал похож на сыча, — нам с подругой просто не терпится осмотреть все окрестности этого прекрасного места. Недаром же сказал один поэт, пожелавший остаться неизвестным..

Если драйг построил крепость

У подножья гор зеленых,

Пусть тогда не чтет за дерзость..

— Конечно-конечно, — ознакомиться в полной мере с сомнительной мудростью неизвестного поэта Горан не пожелал, — для вас организуют ознакомительную прогулку..

— Любопытство приглашенных! — Альм не позволил пасть в небытие и крупице поэтического наследия и только потом кивнул: — Как мы вам благодарны! Вы себе не представляете!

И хитро подмигнул Айре.

Девушка выдохнула с облегчением: с драйгов бы сталось посадить их в отдельные комнаты и держать там весь день на положении почетных пленников. И за Нуми, пригласившей ее жестом следовать за собой, пошла уже почти спокойная. Альм же со своим провожатым отправились совершенно в другую сторону.

Скоро стало понятно почему. Эта часть здания (на половину она уж точно не тянула) явно предназначалась только для женщин. По крайней мере, ни одного мужчины им по пути не попалось. А вот строгие дамы и молоденькие девушки водились здесь в изобилии. На первом этаже в основном обитали работницы (судя по похожим нарядам), они шествовали по коридорам легко, стремительно, бросая на Айру любопытные взгляды. На втором этаже, куда девушка поднялась вслед за с Нуми, они встретили только двух драйгесс — одну чуть младше Айры, вторую — куда страше Нуми. Обе дамы одеты были бога, шли степенно и по девушке едва мазнули взглядами. Вряд ли хотели выказать пренебрежение, скорее, напротив, проявили выдержку — открыто пялиться на незнакомцев было у драйгов признаком плохого воспитания.

— Вот ваши комнаты, леди Мортиэль, — Нуми распахнула перед девушкой одну из дверей.

— Зовите меня Айрой, — попросила мягко та, осматриваясь, — я какое-то время жила в Скалистых горах.

— Тогда я понимаю, откуда мне знакомо ваше лицо, — медленно проговорила Нуми, и в темно-зеленых змеиных глазах ее промелькнуло неодобрение. А может быть, Айре просто показалось.

Комнаты, где ей предстояло жить ближайшие несколько дней, явно были рассчитаны на гостей из Королевства. Во всяком случае, вся мебель гостиной и небольшой спальни была вполне привычна. А вот покрывала, ковры и оформление стен своим ярким колоритом призваны были напоминать о том, где гостья имеет честь сейчас находиться.

— Ваши вещи сейчас принесут… Айра, — Нуми слегка поклонилась, тряхнув темными косами. — А когда вы отдохнете с дороги и поедите, мы сопроводим вас с вашим другом на небольшую прогулку… — и женщина оставила гостью в одиночестве.

Кто бы сомневался, прогуляться в одиночестве им с Альмом не дадут. Ну и ладно.

К тому времени, как провожатая снова пришла за ней, девушка успела разобрать свои вещи, принять ванну, переодеться в более легкое платье светло-желтого цвета, перекусить сладостями и фруктами и заскучать.

— Отлично выглядишь! — мальчишка с Махом уже поджидали их на одной из дорожек разбитого неподалеку от замка парка. Сам он только рубашку сменил да причесался чуть усерднее, чем обычно. — Ойхо точно оценит.

Айра почувствовала, как краснеет. А еще от девушки не укрылся недобрый взгляд, который бросила на нее Нуми. Альм же продолжал тараторить, словно и не замечал ничего вокруг.

— Только чуть позже. Сейчас он на очень важном и жуть каком ответственном совещании. Так что ведите, мы полностью в вашем распоряжении, — и нахал ловко подставил растерявшейся Айре свой локоть, вынуждая их сопровождающих держаться несколько поодаль.

Мах водил их по парку странными фигурами. Так, чтобы они не маячили перед окнами главной части корпуса, а также не зашли случайно с тыла на задний двор, где, судя по увиденным ранее домам, должны были быть оборудованы площадки для «выгула» лунов. Им рассказывали разные общие факты, которые они и так знали: о том, что драйги раньше жили только в Скалистых горах и место их обитание, как и сам народ назывался И-Драйг-Гох («великие дети гор», если дословно), новая же территория получила название И-Драйг-Гул («великие дети долины»), а сам народ с этих пор называется просто драйгами, и прочая, и прочая..

Девушка уже со счету сбилась, на какой по счету круг они заходили, когда она заметила, как со стороны замка к ним приближаются двое. Почему-то сначала она заметила семенящего сзади Горана, и только потом перевела взгляд на идущего впереди Ойхо. И замерла, пораженная… судя по сдавленному ойканью Альма, вцепилась пальцами мальчишке в руку..

Ойхо изменился, возмужал. Смоляные волосы отросли чуть ниже плечей, выражение смуглого, чуть хищного лица стало строже. Во всей его крепкой невысокой фигуре, в уверенной стремительной походке ощущалась такая сила, что именно ее ощущение больше, нежели венчающий чело драйга обруч в виде луна — символа власти кэя — продемонстрировала Айре пропасть лежащую между правителем драйгов долины и ней. А еще, несмотря на непроницаемое, как и у всех крылатых выражение лица, ей показалось, что Ойхо раздосадован. Оставалось только надеяться, что не они с Альмом были тому причиной.

Краем глаза она заметила, как согнулись в почтительном поклоне их провожатые, и тут же до нее долетел приглушенный сухой голос кэя (он всегда напоминал ей звук рассыпающихся из ожерелья жемчужин), адресованный Горану: «.. ужин на троих в мои покои».

— Спасибо, вы можете идти, дальше я сам развлеку моих гостей, — а это уже Маху с Нуми.

Все трое драйгов тут же откланялись.

— Альм! — черные брови Ойхо приподнялись. — Что ты тут делаешь?

— Заехал проведать своего любимого наставника, — расплылся в улыбке мальчишка и совершенно буднично и невоспитанно боднул драйга кулаком в плечо. Тот только ухмыльнулся.

— Не пойми меня неправильно: как друг я тебе рад, но как ответственный за свой народ, я просто в ужасе… А… Айра?

Темные, цвета сумрачного неба, глаза драйга удивленно смотрели на нее, узнавая, и в глубине этого полумрака полыхнули темным пламенем узкие, на миг расширившиеся, зрачки. Ойхо немного склонил голову на бок и в этот момент стал так похож на прежнего себя, что Айра снова смогла сделать вдох. Оказывается, все это время она почти не дышала.

И ничего умнее не придумала, чем неловко помахать рукой.

— Видал, кого я тебе привел? — самодовольно возвестил Альм. — А ты еще и недоволен.

— Я не недоволен, — покачал головой кэй, — если конечно тебе не придет в голову петь.

Он слегка повернул голову к девушке и спросил с непробиваемой серьезностью: «Я надеюсь, он не притащил с собой это жуткое орудие пыток — свой инструмент?»

— Не волнуйся, — встрял мальчишка, прежде, чем Айра успела что-либо ответить, — петь я пока не собираюсь. Я вам другое развлечение припас.

— Вот это-то меня и пугает, — проворчал Ойхо и снова мигом напомнил девушке того, еще не обремененного обручем, себя, с которым ее связывало столько воспоминаний. — Приглашаю вас к себе отужинать и побеседовать без лишних ушей.

И он так просто предложил Айре свой локоть, словно они находились на приеме где-нибудь в Линтоне или Аллартаре, а не в самом сердце долины драйгов. По хорошему ей полагалось идти сейчас за левым плечом хозяина дома. Но Ойхо всегда отличался от остальных «крылатых» любознательностью и… пожалуй, симпатией к обычным эльнам. Странно, что именно ему выпала доля кэя.

В покоях Ойхо первым делом скинул плащ и снял с головы обруч, непринужденно положив последний на небольшой столик, и пригласил друзей к столу.

Альм присвистнул: покои для Сына Неба сооружены были на совесть. Просторные с мягкими яркими коврами и низкими глубокими диванами, так и располагающими к отдыху. Большой невысокий столик был сплошь заставлен яствами, как привычными для драйгов, так и типично эльнийскими. Можно было рассаживаться вокруг стола на диванчиках или же расположиться прямо на ковре, на ярких тонких подушках, которые предпочитали сами крылатые.

— О, сейчас поедим, — плюхнулся на подушки паренек и предвкушающе потер руки. — Ну и как тебе, о великий кэй, жизнь влыдыки такой толпы народа?

Ойхо также сел на ковер, сложив ноги крест накрест перед собой и прямо держа спину.

— Надеюсь, ты не ждешь, что я примусь тебе жаловаться? — усмехнулся он.

— А есть на что? — тут же почуял интересненькое Альм.

— Всегда есть на что, — пожал плечами драйг и принялся наполнять свою тарелку.

Айра, тихонько примостившаяся на подушки рядом с друзьями, последовала его примеру.

— Требуем подробностей, — не желал утихомириваться мальчишка. И в кои-то веки девушка его поддержала.

— Не все пришли в восторг от идеи селиться в долине, — начал Ойхо медленно, будто нехотя. — Кэй Рихар, например, считает, что это разрушит все наши традиции, которые мы с таким трудом отвоевали.

Айре вспомнился гордый орлиный профиль Рихара луна Белой Скалы, правителя И-Драйг-Гох.

— А как же воля Неба? — Альм с наслаждением засунул в рот целую ложку острого соуса. — Он же не может не видеть, что ты хм… стал сильнее..

— Он видит. Но считает волю Неба пустыми домыслами, а моим долгом — использовать полученную силу для процветания народа скал..

— А ты?

— Я хочу дать своему народу мир и крылья… И это возможно здесь, в долине. — драйг помолчал немного. — Самое худое, что благодатную почву недовольства используют наши общие враги, стравливая одну группу драйгов с другой.

— И в долине тоже? — удивилась девушка.

— Недовольные есть и здесь, но в открытую выступать пока никто не отваживается… А ты, Айра, чем сейчас занимаешься? Передумала оставаться в Горах? — он резко сменил тему.

— С тех пор слишком многое изменилось. Горы теперь не слишком меня привлекают, — призналась девушка, стараясь смотреть, куда угодно, только не на Ойхо. — Университет Линтона зовет меня проводить исследования на кафедре теории целительской медицины, но я пока не знаю. Решила для начала с тобой… поговорить..

Спросить, почему не давал знать о себе все это время, в глаза посмотреть и понять, не напридумывала ли она себе чего лишнего ненароком..

Ну да, она стала одним из первых его друзей в Королевстве, когда от И-Драйг-Гох все шарахались и иначе, как «отродьем» за глаза не называли. Да, смогла придумать и поставить защитный контур, охраняющий «крылатых» во время оборота. Да, испытывать его пришлось на Ойхо, и она единственный раз за всю свою жизнь стала свидетельницей оборота (и до сих пор она не понимала, как живые существа могут выносить подобные мучения), а потом узнала, что для их племени разрешение присутствовать в такой момент рядом — признак величайшего доверия и близости… Но, с другой стороны, у них и выбора особого не было. И там, в горах не раз и не два казалось ей… Ну да что там..

Она, наконец, собрала волю в кулак и заставила себя поднять взгляд на драйга и застыла на миг… Лицо его было по-прежнему непроницаемо, но пульсирующая тьма зрачков заливала сейчас чуть ли не половину радужки..

— Айра, — сказал он глухо… словно гремучая змея проползла по раскаленному песку, — ты можешь быть совершенно свободна в своем выборе… Я не…

— Не надо, — она протестующе замотала головой попыталась улыбнуться… вышло натужно и до противного фальшиво, и ответила так, словно речь и правда шла только о работе — я пока думаю..

— Кстати, Ойхо, — очнулся Альм, который до этого сидел тише мыши, и, казалось, совершенно не обращал внимания на друзей, поглощенный вкуснейшими блюдами, — что это там за слухи ходят, будто ты в скором времени разживешься целым..

— Потом, — драйг так стремительно развернулся к мальчишке, что тот даже закашлялся, подавившись особенно лакомым кусочком, который умудрился запихнуть в рот во время разговора.

У Айры же аппетит и вовсе пропал. Она еще какое-то время сидела, рассеянно ковыряясь в своей тарелке, даже разговор умудрялась поддерживать на отвлеченные темы, то тут то там вставляя ахи, охи, и задумчивые «хм». А потом встала и все с той же деревянной улыбкой, которая намертво приклеилась к ее губам, смотря все так же сквозь своих собеседников произнесла:

— Спасибо за угощение. С вашего позволения, я пойду к себе, устала за день, — сделала совершенно неуместный в этой комнате книксен, и не дожидаясь ответа в полной тишине направилась к выходу.

Едва закрыв за собой дверь, она краем глаза отметила, как от стены чуть в отдалении отделилась фигура зеленом платье. Кто бы сомневался, что за ней будут приглядывать. Она едва кивнула Нуми, показывая, что готова следовать за ней, как вдруг сквозь неплотно прикрытую дверь до нее донесся приглушенный, но вполне четко слышный вопль Альма!

— Да ладно! И он еще недоволен? Да тебе половина мужского населения Королевства уже завидует!

Она решительно захлопнула дверь и только потом последовала за своей провожатой, совершенно не замечая пути и ни на что не обращая внимание. Кликни кто ее сейчас по имени, она вряд ли бы это заметила. Равнодушное отупение завладело ею, и, пожалуй, по части каменных лиц она могла сейчас дать фору любому драйгу.

Так безразлично она и вошла вслед за Нуми в свои покои и, бесцветно поблагодарив провожатую, отпустила ее. И только когда Айра закрыла дверь на защелку и дошла до кровати, силы ее покинули. Она опустилась на свое ложе, опустила поникшие плечи и долго сидела, уронив на руки голову.

Как странно. Ей казалось, что она особо не питала напрасных иллюзий и была вполне готова к подобному… Откуда же тогда это жестокое разочарование? На что она, глупая, надеялась втайне от себя самой?

Но раз так… раз она «может быть совершенно свободна в своем выборе» (Айра не сдержала горькой усмешки), тогда больше в долине ее ничего не держит, и она может уехать хоть завтра, все только вздохнут спокойно. Да, решено: завтра же она отправится обратно. Надо собрать вещи и деньги из сумки достать, которые она отложила на обратную дорогу.

Айра поднялась на ноги, достала свою сумку и принялась осматривать ее многочисленные внутренние карманы. Перетряхнула каждое отделение по десять раз, но денег не нашла. Неужели выронила их там, в повозке, когда старалась выловить из сумки ящерицу? Да что ж за напасть такая! Без денег она дальше Феарна не уедет. Придется пока задержаться, поговорить с Альмом, может быть, поможет или подскажет что. От перспективы одалживаться у хозяина дома девушку ощутимо передернуло.

Она умылась, переоделась в ночную сорочку, но сон к ней не шел. Еще долго она сидела на кровати, пялясь в темноту и все раздумывая, о чем хотел ей сказать Ойхо… «Я не..» что? «Я ничего тебе не обещал?» Это правда… «Я не могу быть рядом с кем попало?» Наверное, так и есть… «Я не знал, что ты на что-то рассчитываешь?» Она сама, выходит, не до конца это знала… В конце концов Айра рассердилась на саму себя: надо было дать ему договорить, страдала бы сейчас более предметно, а не вот так… И еще интересно, чем это таким он скоро должен обзавестись? А с другой стороны, не все ли ей равно, раз ее это уже никоим образом не касается?

Так она и вела сама с собой бесконечный бесполезный диалог, пока дух сновидений наконец не смилостивился и не принял ее в свои объятия.

Утром, после завтрака, Айра вызнала у Нуми, что Альм вместе с Ойхо и несколькими важными драйгами отбыли по делам и обещались быть ближе к вечеру. Раздосадованная, она хотела было взяться за тетради и конспекты и попытаться восстановить утраченные записи, когда легкий ветерок, прилетевший со стороны приоткрытого окна принес ей столь знакомые мелодичные звуки. Она тотчас же кинулась к окну и разглядела-таки в одном из закоулков парка, подальше от главных дорожек, золотисто-каштановую макушку.

Нуми, разумеется отправилась в парк с ней. Но препятствий не чинила и держалась на удалении. Айре того и было достаточно. Когда она приблизилась, тихая музыка смолкла и на девушку выжидательно уставились два янтарных глаза.

— Нерх, привет! — она помахала парню рукой в надежде, что тот ее признает, — у тебя здорово получается. И уж точно лучше, чем у Альма. Можно я тут посижу… послушаю?

— Спасибо, — кивнул тот и продолжил играть.

Девушка решила, что это вполне может сойти за разрешение. Она позволила себе раствориться в льющейся из-под пальцев мелодии, стараясь ни о чем не думать. И даже начало получаться. Она почти ощутила прохладное дыхание высотного ветра на своем лице и упругую твердость воздуха под воображаемыми крыльями, когда неожиданный вопрос молодого драйга вернул нее на землю:

— Вы ведь приехали из Линтона? — спросил тот, не переставая играть, разве что мелодия стала тише да неторопливее..

— Да, я учусь… училась там в университете и, скорее всего, буду там же работать.

— Я тоже скоро уеду учиться к эльнам. В Линтон или в столицу, отец пока не принял окончательного решения.

— Тебе этого хочется?

Парень странно посмотрел на Айру, будто она спросила что-то не то. Но ответил вполне обычно.

— Да, пожалуй. Это будет интересный опыт.

Да уж, девушка помнила, чем обернулся в свое время для Ойхо подобный «опыт». Сейчас, конечно, отношение к драйгам несколько лучше, но и мальчишка совсем еще юн.

— Ты, наверное, необычный драйг, — покачала она головой, — так молод, а тебе уже поручают столь ответственное дело, да и оборот ты уже освоил.

Она не ждала ответа, просто слушала мелодию, ставшую вдруг чуть более напряженной, и поэтому удивилась безмерно, когда Нерх спустя какое-то время произнес, все так же не прерывая игры.

— В моем обороте нет ничего доблестного. Он был совершен не ради славы, а чтобы сбежать от боли.

— Сбежать… от боли?

В представлении Айры оборот и был болью — изматывающей, ломающей, вытягивающей все жилы и выкручивающей суставы. Не все драйги выживали после подобного.

— Речь о другой боли — внутренней, — Нерх правильно понял ее изумление. — Я не сумел справиться с ней после гибели матери и, чтобы заглушить, решился на оборот. Я тогда вообще плохо соображал, что делаю…

Спокойный мерный рассказ юноши под тихо льющуюся музыку создавал ощущение нереальности, словно речь шла о старом предании, а не о недавних событиях.

— … но, к удивлению своему, выжил. И даже легче стало… Лунам позволено чуть больше, чем нам в своем эльнийском виде, и на жизнь и смерть они смотрят немного иначе.

Нерх замолчал, да и девушка не знала, что можно сказать после такого. Поэтому просто продолжила слушать светлую, слегка печальную мелодию. А позже, когда юноша, повинуясь зову старших, удалился, вернулась в свои покои и занялась тем, чем и планировала до этого: разбором записей и конспектов. И найдя в своих прежних выкладках ошибку, так увлеклась, что даже не заметила, как настал вечер.

— Айра! — раздалось внезапно под окнами. Девушка выглянула и обнаружила там единственного представителя рода эльнийского, которому позволялись здесь столь вольные поступки. — Спускайся вниз, пойдем полопаем!

Нуми, не спрашивая ни о чем, отконвоировала ее прямо к покоям Ойхо. К некоторому облегчению самой Айры, в знакомой уже комнате сидел один Альм и, не теряя времени даром, уписывал за обе щеки острую похлебку с аппетитными круглыми пирожками.

— Ойхо придет позже, — радостно сообщил он, — его опять утащили на очередное совещание… вообще ничего без него решить не могут..

— Куда вы ездили?

— Далеко, — притворно вздохнул мальчишка, — за реку, считай. — У них сегодня испытания какой-то хитромудрой системы полива должны были проводиться, и этот венценосный жук решил меня к делу приспособить.

Альм хохотнул так, словно сам придумал такую славную забаву, чуть пирожок изо рта не вывалился…

— В итоге я там лазал, где хотел… Хорошая у них система, всего в трех местах сломалась, правда, в таких, что главный техник за голову схватился, но под конец дня все снова заработало… Зато Ойхо был доволен… Если, говорит, после него — меня то есть — все работает, то и любое стихийное бедствие переживет..

— Альм, — не выдержав, спросила Айра — а ты когда отсюда ехать собираешься?

Мальчишка удивленно посмотрел на нее, даже жевать перестал..

— Не знаю пока, а что, есть предложения?

— Не то, чтобы… — девушка покраснела было, — деньги на обратную дорогу, которые я припасла… потерялись..

— Ммм… — парень подумал секунду другую и решительно тряханул русой головой. — Тогда поедем в Феарн к Лайле через денек-другой. Она тебе влегкую их одолжит. Да и вообще, вы с ней поладите: Лайла такая же зануда, как и ты.

— Как-то неловко… — начала была девушка.

— Да ладно… надо ж тебе налаживать связи, пригодятся, — пожал Альм плечами и спокойненько вернулся к еде.

А вот Айра вертелась как на иголках..

— А-а-альм, — снова начала она. — А о чем ты вчера говорить начал? Чем Ойхо должен обзавестись таким завидным?

Лицо мальчишки сразу стало до того лукавым, что Айре снова стало неловко. Он оглянулся по сторонам, нагнулся к ней поближе и с выражением заправской сплетницы принялся объяснять..

— Ты же драйгов знаешь. У них чувство долга и польза для племени на первом месте. А тут цельный избранник Сына Неба, да еще кэй впридачу, неохваченный бегает. Ты же силу его тоже чувствуешь? Во… а драйги-то вообще издалека ее видят. Ну вот… они тут все разом решили, что для процветания племени эту силу надо множить в потомках. И ради такого случая собираются ему подсуетить сразу трех… как у них это называется… подруг? Стерегущих очаг? Короче, жен, по нашему. Понятное дело, тоже не сбоку припека, а отборных, сильных представительниц племени.

Айре только и оставалось, что глазами хлопать… Ой и дурища! она-то..

— А он? — вытолкнула сипло.

— Брыкается пока. Хотя другой бы уже от радости скакал… Только все равно придется… Я ж говорю: долг у них прежде всего.

С этим она не могла не согласиться. Даже живя в Горах и общаясь со своими крылатыми сверстницами, она ни разу не слышала от них таких привычных для обычных девушек разговоров о чувствах, о симпатиях к парням и прочей романтике. Для народа, который на протяжении всей своей недолгой истории только и делал, что выживал, все это было непозволительной роскошью. Каждый из них так и продолжал выживать, сносить тяготы, бороться и исполнять свой долг в отдельно взятой своей жизни.

Она вспомнила, как еще в Линтоне Ойхо говорил, и в глухом его голосе она явно ощущала горечь: «Лучше всего мы умеем терпеть боль, ждать и сражаться. Выживать, а не жить, Айра..»

— … а тут еще ты ему на голову свалилась… теперь точно не отвертится..

Оказывается, пока девушка блуждала в собственных мыслях и воспоминаниях, Альм продолжал рассуждать вслух..

— А я тут причем?

— Ой, балда, — тяжело вздохнул мальчишка, — это ж надо настолько не разбираться в интригах..

Я так понимаю, и раньше, кому надо, в курсе были, что он к тебе неровно дышит. А сейчас за ним вообще все кому ни лень следят пристально, чуть моргнешь не так — уже сенсация. А теперь представь, что при подобном раскладе он тебе оказывает радушнейший прием, бросается к тебе с воплями «Айрочка, как я по тебе скучал», а предложенных отборных дам своего племени шлет в горы… Как ты думаешь, что бы было дальше?

— Тут бы мне и конец, — буркнула девушка, прикрыв ладонями пылающие щеки.

— Ага, соображаешь, — обрадовался неугомонный знаток интриг, — и, главное, ничего личного, простая забота о благополучии собственного народа… ну, ты поняла… Да Ойхо даже заявлять ничего не пришлось бы для этого, достаточно пары принародных взглядов типа тех, которыми он тебя сверлил, пока ты котлеты гипнотизировала… и — улю! Дикие нравы, что говорить..

— Альм!

Айра уже не знала, куда себя деть от смущения и негодования. И разумеется именно в этот момент тот, кто меньше всего ей был здесь нужен, вошел в собственные покои.

— Что этот негодник уже успел натворить?

Негодник устремил на драйга до того честный и возмущенный взгляд, что девушка нервно хихикнула. И еще раз. А потом представила за спиной драйга трех суровых дев с кричащими младенцами на руках и вовсе покатилась со смеху. Она хохотала, заливаясь колокольчиком, так, что даже слезы выступили, и все не могла остановиться.

— Айра? — в глазах Ойхо промелькнула растерянность, и это еще больше ее подстегнуло. А уж когда драйг гневно зыркнул на мальчишку, а тот только руками развел, мол, я тут вообще ни при чем, ее совсем согнуло пополам. Еле-еле она взяла себя в руки, отпила из серебряной чаши холодного сладкого напитка, вытерла слезы и все еще сглатывая отдельные смешинки, поднялась с подушек.

— Ойхо! — Странное нездоровое веселье так и распирало изнутри. Она смело взглянула на своего теперь уже точно друга (тот так и замер недалеко от входа, не отрывая от нее взгляда). — Я тут, как обычно, последняя обо всем узнаю, но все равно должна тебя поздравить и пожелать любви и согласия… хотя нет… так маловато выходит… надо еще два раза — любви и согласия, любви и согласия… вот так… по три штуки каждого… теперь порядок. Так, кажется, я переутомилась немного, пойду-ка к себе. С вашего позволения, мальчики..

Она торопливо направилась к выходу, прошла мимо драйга, на какую-то долю мгновения ей даже показалось, что Ойхо сейчас заступит ей дорогу, но нет, он не шелохнулся даже, только взгляд его сделался отсутствующим, неживым. А когда Айра уже шагала по коридорам вслед за бессменной Нуми, со стороны его покоев раздался такой грохот, что девушка испугалась, как бы оставшегося там Альма не размазало по стенке тонким слоем.

В своих комнатах она первым делом принялась собирать вещи, умылась ледяной водой, постояла у окна, дыша свежим вечерним воздухом, а потом принялась ходить туда-сюда по комнате, придумывая, как же быть. Находиться здесь у нее не было ни малейшего желания, была бы возможность — уехала бы прямо сейчас. Так ничего толкового она не придумала, даже не знала, сколько времени вот так металась. За окном окончательно стемнело, настала глубокая ночь, а ей все не было покоя.

— Эй, Айра!

Сначала ей показалось, что ей от расстройства уже мерещится всякое, но приглушенный зов повторился. Она выглянула в окно и чуть не подпрыгнула: Альм приветственно махал рукой по ту сторону оконной рамы. Оказалось, он стоит на некоем подобии самодельной веревочной лестницы, зацепленной где-то на крыше.

— Ты чего там делаешь?

— С тобой разговариваю. Ты идешь? Давай только быстрее, пока нас не застукали.

Айра не дала повода упрашивать себя дважды и вслед на мальчишкой принялась карабкаться на крышу.

— Куда мы идем? — шепотом спросила своего сообщника, когда тот принялся затаскивать лестницу наверх.

— В горы.

— Ночью?

— Почему нет, ты же завтра как пить дать захочешь отсюда убраться, — проницательно заметил Альм. — А тут местечко есть неподалеку — и горы, и вся долина как на ладони..

— Ты сам как?

— А, что мне будет, — отмахнулся любитель ночных вылазок, — у меня обширная практика уклонений от подносов разных видов и размеров, а Ойхо в последнее время не очень-то тренировался в их метании. Но слушай… на месте этого… Рихара я бы точно предложил тебе работу. Так быстро вывести из себя нашего общего друга очень мало кто может.

По хитрым замаскированным переходам они спустились вниз с тыла замка, двумя тенями прошмыгнули через огромный пустой двор и принялись подниматься вверх по террасам на склоне ближайшей горы. Шли долго, но Айра, пожалуй, была этому даже рада. Все лучше, чем метаться взаперти.

— Так, вон там небольшой переход… и выход на большую площадку, с которой и открывается отличный вид. — Альм деловито потащил ее в нужную сторону, а вот на самой середине перехода неожиданно прислушался и замер. — Знаешь что, ты пока иди, а я чуть попозже сюда загляну. Я сегодня и так уже тут был, оказывается… забыл как-то, совсем ты меня заболтала.

— А-а-альм!

Но тот только сделал пару шагов назад и словно в темноте растворился, а до Айры донесся шорох и тихий низкий рык. Очень осторожно, на цыпочках, она пошла по переходу, несмело выглянула из-за угла и замерла: наблюдательный пункт уже был занят: почти у самого центра ровной как столешница площадки, лежал серый лун. Услышав шаги, он поднял голову и не мигая уставился на нее знакомыми темными глазами.

— Айра… — прошелестело у нее в голове.

Она зачарованно смотрела на серебрящуюся в лунном свете чешую, на грациозную гибкую шею. Лун одним плавным движением поднялся на лапы и неловко, как-то боязливо, сделал к ней несколько шагов. И она не выдержала — подбежала, обвила его сильную шею руками и тихо, беззвучно заплакала. Потом, когда слезы кончились, гладила его по теплой плотной чешуе, а лун терся о ее ноги и бока, как огромный кот, заглядывал в глаза и легко, ластясь, бодал ее лбом.

— Ох, Ойхо, — она почти без сил опустилась вниз, на еще хранящий тепло солнечных лучей камень. Лун тотчас обвился вокруг нее кольцом, положил голову ей на колени и смотрел снизу вверх так жалостно, что сердце замирало. — Покажешь?

Зверь сначала заворчал недовольно, затем вздохнул глубоко и коротко кивнул. Поднял голову так,

что глаза его оказались напротив ее глаз и замер. А на Айру навалилась такая глухая тоска, что, казалось, вот-вот придавит ее к самой земле. Ни единого просвета здесь не было, ни самого крохотного проблеска надежды. Одна мрачная решимость выдержать все, что бы ни пришлось. И вместе с тем собственная хрупкая фигурка вызвала такой трепет, острое желание окружить заботой, и страх причинить малейший вред, что Айра и предположить не могла, что можно так относиться к живому существу.

— Как же ты живешь, бедный мой, с этой дырой внутри? — охнула она. — Как же вы все живете с такими изодранными душами, с такими вывернутыми наизнанку сердцами, что даже оборот воспринимаете как лекарство? А то, что должно дарить радость и счастье, становится лишь новой болью? Как, Ойхо? Почему?

Ни у него, ни у нее не было ответа.

До самого рассвета они сидели вместе, деля общую печаль и прощаясь. А когда первый солнечный луч раззолотил горные вершины и гладкую поверхность вод Та-Хиль, лун медленно поднялся, посмотрел на Айру так пристально, словно желал навечно запомнить ее в этот самый момент, и, разбежавшись, прыгнул, раскрывая в прыжке сильные крылья.

Она долго еще сидела, наблюдая, как восходит Солнце над долиной драйгов, как начинается здесь новый день, и ей казалось, что за одну ночь она стала старше на сотню лет.

Дела семейные

26 лет назад

Риан Камхен Ибдхард безо всякого интереса смотрел в окно экипажа. Дорога предстояла дальняя, день обещал быть весьма сложным, а у него уже с утра начинала болеть голова. И все это вместе раздражало неимоверно.

Жена проводить его не вышла, скорее всего заперлась в своих комнатах и предавалась рыданиям. Он признавал за ней это право и не трогал, хотя и не мог одобрить подобное поведение.

Мужчина откинул голову на мягкий подголовник и прикрыл глаза. Жесткое лицо его слегка смягчилось, напряженные мышцы немного расслабились.

Да, Мирну можно было понять. Не каждый день в дом привозят ребенка мужа от другой женщины. В самом факте наличия внебрачных детей Камхен ничего ужасного не видел. Все же он мужчина, это совершенно естественно. А вот то, что ребенок появился на свет год спустя после рождения их младшей дочери, было несколько хуже. Хотя известие о его рождении Мирна снесла вполне достойно, без криков и упреков. Даже то, что муж мальчишку признал и время от времени навещал, выдержала. Но одно дело, знать, что он где-то там далеко имеется, и совсем другое — когда перед твоими глазами каждый день бегает эдакое напоминание о более красивой сопернице. Это риан Ибдхард, конечно, понимал, и в дом бы Аодхана брать не стал, если бы не дар. А такими вещами, ясное дело, не разбрасываются.

Когда он прочитал последнее письмо от Аеринн, то глазам своим не поверил. Уж чего он не ждал, так такого поворота — у самой Аеринн дара-то и вовсе не было. Говоря по совести, ничего у нее не было кроме красоты и бестолковой гордости. Зато и того, и другого в избытке. И тут вдруг новость — у мальчишки вот-вот должен был открыться дар, и немаленький. Трое целителей его смотрело, и все хором одно и то же объявили. И Камхен обрадовался: на Бранна и Дирлу к этому времени надежды уже почти не оставалось — Мирна, хоть и была женой надежной и хорошей, но детей принесла с такими крохами магии, что их можно и в расчет не брать, а тут такой подарок судьбы.

Тогда-то Камхен и принял решение: взять сына в семью, дать свою фамилию. Землей и деньгами Ибдхарды, слава Прекраснейшей, были обеспечены, а вот достижениями славными похвастаться пока не могли.

Аеринн согласилась отдать сына, когда ему исполниться семь, хотя и привязана к нему была безмерно. Но и она понимала, что отец может дать ему значительно больше, чем небогатая безродная мать. Да и с даром, когда он все-таки откроется, ей будет сложнее справляться.