Сказки Королевства. Часть 2 (СИ)

— Не-а, — весело подмигнул Альм, — я лучше в честь тебя песнь сложу.

Целитель закатил глаза.

— Только сделай одолжение, исполняй ее перед своей благодарной публикой, — и легонько потрепал своего дромадера по загривку.

Мальчишка ухмыльнулся лукаво и вернулся в конец каравана.

Только к середине ночи караван прибыл к стоянке кочевников. Дорога порядком утомила всех гостей племени, но, когда на горизонте показалось поселение племени, об усталости уже никто и не вспоминал.

— Ух ты, откуда среди песков такая пышная растительность? — удивился Альм, рассмотрев на горизонте пальмы, зеленую траву и кустарники, и с нетерпением уставился на Ашт-Ара в ожидании ответа.

— Владетель пустыни наделен величайшим даром чувствовать воду и призывать ее по своему желанию, — отвечал второй советник. — Там, где долго стоит наше племя, возникает оазис, — он сделал широкий плавный взмах рукой.

— Правитель пустыни обладает водной магией, действительно удобно, — одобрил Целитель.

Когда караван подъехал еще ближе, стало видно, что вся растительность и сама стоянка расположены около не слишком большого серповидного озера. На другом берегу серпа, прямо по центру его «лезвия» высился широкий, величиной с несколько обычных, белый шатер с красными и черными узорами.

— Жилище Великомудрого? — осведомился Аодхан у их проводника.

Тот учтиво поклонился в знак правильности такой догадки.

— Владетель Али-Ран примет вас завтра, сейчас же вы можете дать отдых телу и душе в ваших покоях. Вот шатер для вас, — Ашт-Ар указал на бело-красную палатку неподалеку от того места, где они стояли. А для девы-воительницы похожий установлен на женской половине оазиса, — он махнул рукой на противоположный край «серпа».

— Хм… — Аодхан задумчиво смотрел то на палатку, в которой им с Балагуром предстояло обитать, то на самого Альма, сияющего ярче начищенного медного таза, — а нельзя их с Мэбхн местами поменять?

— У нас так не принято, — сокрушенно покачал головой советник, словно этот факт глубоко печалил его самого. — Женщинам нельзя на мужскую половину. Жены могут жить в шатре у мужа, если он так хочет… — и, прежде чем Целитель успел что-то возразить, добавил: — тогда они должны носить покров и прятаться от взглядов других мужчин, чтобы не вводить их в искус.

— Понятно… вообще не наш вариант, — подытожил мальчишка, поглядывая на посмеивающуюся Стражницу, — так что, господин Ибдхард, сладость общения нам сегодня делить с вами, — и он широко улыбнулся начинающему кипятиться Аодхану.

— Покров только не забудь нацепить, — буркнул тот сердито, — желательно звуконепроницаемый, а то я уже чувствую непреодолимый искус… Надрать тебе уши, например.

— Господин Ибдхард! — раздался в темноте громовой шепот Альма.

— Изыди!

— Ваше Целительское Величество!

— Сгинь!

— Аодхан!

— Ну, чего надо?

— Как по-твоему лучше «.. всем хорош, но грубиян».. или «…умник, только хулиган»?

— Юное дарование, — проникновенно протянул Целитель после непродолжительного молчания, — смотри не захлебнись в своем таланте.

— Тогда явно первый вариант, — решил Альм и добавил ворчливо: — Ты, кстати, в курсе, что твоя фамилия ни с чем не рифмуется?

— Я должен переварить эту трагическую новость, — пробормотал Целитель и добавил громче: — в тишине. Так что, Альм, катись к вивернам.

Новый день принес гостям племени массу новых впечатлений. Ранним утром, едва приезжие успели глаза со сна продрать, к ним в шатер зашли двое молодых мужчин-кочевников. Один поставил на середину шатра широкий поднос, полный угощений. Второй — тяжелый кувшин с водой и две стопки чего-то из белой ткани — то ли одежды, то ли полотенец.

Оба прислужника молча поклонились удивленно взирающим на них гостям, и тихо выскользнули из шатра.

— Ух ты, смотри, чем тут кормят, — Альм сразу же оказался рядом с подносом и протянул было к особенно приглянувшемуся ему лакомству свою пятерню, но тут же, ойкнув, отскочил и, потирая затылок, недовольно уставился на Целителя. Тот, возлежал на своем спальном месте, приподнявшись на локте, и с благодушным видом поигрывал круглым белым камешком, невысоко подбрасывая его вверх.

— Сначала мыть руки, юное дарование, — назидательно проговорил Аодхан.

— Не думал, что ты такой зануда, — покачал головой мальчишка, — бессмертным существам не пристало париться по такой ерунде.

— Вот, помню, в бытность мою практикантом, — слегка мечтательно начал Ибдхард, даже потянулся с видимым удовольствием, — пришлось нам как-то выводить из брюха одного грязнули паразита длиной…хм… ну, можно было бы два раза вокруг шатра обмотать и на бантик завязать… Его потом даже в банке заспиртовали в назидание тем, кто руки перед едой не моет. Паразита, не грязнулю..

— Умеешь же ты настроение испортить, — проворчал Альм, но на водные процедуры, тем не менее, отправился, — и аппетит, между прочим, тоже.

Целитель скептически хмыкнул, сел, скрестив ноги, и с любопытством принялся изучать стопку белых одежд, лежащих перед ним.

Балагур, не смотря на жалобы запихнувший в рот сладкий медовый пирожок, через минуту присоединился к этому увлекательному занятию.

— Эй, так нечестно… твое лучше, — вынес вердикт мальчишка, — у меня простая тонкая рубаха и штаны, а у тебя и вышивки всякие, и фасончик явно поинтереснее..

— Утешься и съешь еще чего-нибудь, — радушно предложил Аодхан, пристально изучая как раз вышитый узор, — желательно как можно более клейкое и вязкое..

— Что там такого интересненького? — сразу сделал стойку Альм, пропустив рекомендацию мимо ушей.

— Примитивные народные мотивы, — не спеша разглядывая странного вида платье, произнес Целитель.

Вся вышивка состояла из белых и черных кругов со спиралью и повторяющейся крапинкой в центре. Иногда эти круги сливались в один большой, иногда располагались рядом, ведя странную игру.

— Ммм… вон там на тарелках такие же, — мальчишка ткнул пальцем в сторону угощений, — дашь померить?

Мужчина только красноречиво приподнял темно-рыжую бровь, мол, не советую, а затем встал и подошел к подносу. Юнец был прав: по бокам глиняных тарелок и пиал также тянулась вязь белых и черных кругов-спиралей.

— Руки не забудь вымыть, — буркнул сорванец и, шикнув, схватился за лоб: следующий камешек, щелчком брошенный Целителем отправился именно туда.

— Эй, ты мог мне глаз выбить! — запротестовал Балагур.

— Мог, — согласился Аодхан, — но я, видишь ли, милостивый, поэтому ограничился пока синяком. Цени.

Пока «милостивый» изволил трапезничать, Альм усердно переодевался.

— Ну как? — хвастливо подбоченился паренек и покрутился, демонстрируя новый наряд.

Помимо рубахи и штанов из тончайшей молочно-белой шерсти дромадеров на нем наличествовал короткий жилет из той же ткани с некоторым подобием капюшона.

— Превосходно, — одобрил Целитель, — знаешь, что мне нравится в этой одежде больше всего?

— Что? — не без подозрения осведомился мальчишка.

— Отсутствие карманов. Возможно, это убережет наши уши от новых граней твоего таланта.

Паренек сначала сделал вид, что надулся, а потом не выдержал и задорно рассмеялся.

— Что планируешь делать? — спросил он.

— Сначала, пожалуй, стоит узнать, когда у уважаемого Владетеля приемные часы, а потом найти кого-нибудь, кто сможет мне ответить на ряд вопросов. Их у меня накопилось… определенное количество.

— Ладно, жду тебя снаружи, — уведомил Балагур и, натянув капюшон на русую голову, вышел из шатра.

Аодхан появился несколько минут спустя. Одет он был сходно со своим юным коллегой, только вышитые понизу рукава рубашки безжалостно закатал и капюшон своего удлиненного, до колен, расшитого жилета накидывать не стал.

И началось веселье.

— Любезнейший, где тут у вас целители обитают? — обратился рыжеволосый гость к первому попавшемуся на его пути местному жителю. Тот, увидев перед собой незнакомца, неожиданно начал кланяться, что-то бормотать и предпочел быстренько исчезнуть из поля зрения последнего.

Аодхан удивленно посмотрел на Альма, тот в ответ только плечами пожал.

Вторая попытка оказалась ничуть не лучше.

— Виверны знают что, — высказался Целитель, — попробуем иначе… Милейший, где тут у вас Ашт-Ар бегает, не подскажете?

Третий по счету пойманный кочевник, услышав знакомое имя, тут же закивал и показал рукой на стоящий в стороне шатер. Там-то и был найдет второй советник. Гостей он встретил со всем почтением, но столь ранним их приходом, кажется, был удивлен.

— Великомудрый Али-Ран приглашает вас в свой шатер вечером, когда зной уступит место живительной прохладе и беседа будет особенно приятной, — ответил он на вопрос о времени их визита.

— Это похвально, — кивнул Аодхан, — но нам бы кое-что узнать, а народ у вас что-то нервный слишком…

— Вы можете спросить все, что вас интересует, у меня, — смиренно вздохнул Ашт-Ар.

По мере того, как господин Ибдхард озвучивал свой «ряд вопросов», томные веки второго советника все больше и больше приподнимались, так что под конец глаза его стали напоминать две большие голубые плошки. И было с чего: вопросы подобрались на диво разнообразные — от методов исцеления и местных лекарств до состава некоторых блюд и значений символики, от способов ведения хозяйства и специфики местных диалектов до некоторых «несоответствий вашего фенотипа местности проживания»…

— Светлая кожа легче обгорает на солнце, но вы все-равно живете в подобном климате… — как раз пояснял Целитель свой последний вопрос..

Альм стоял слегка позади своего старшего товарища молча, но с таким хитрющим видом, будто сам эти вопросы придумывал.

— Давайте сделаем так, — чуть помолчав, ответил советник, — мы осмотрим оазис, а потом я отведу вас к Иль-Сину — он отвечает за приготовление лекарств и эликсиров и сможет дать исчерпывающие ответы на эту часть ваших вопросов. Что касается интереса к нашим культурным особенностям, Великий Владетель сможет, как никто лучше, рассказать вам об этом.

На том и порешили.

Прогулка по оазису вышла очень познавательной.

— «А тут у вас что?» — «Ну-ка, ну-ка, как вы сказали?», — «А по-другому пробовали?», — «А это что за значки?» — «А можно узнать, сколько времени это занимает?» — «Почему нельзя?» — «А можете продемонстрировать?»… — вопросы сыпались из Аодхана словно из прохудившегося мешка, полного под завязку, изрядно нервируя всех окружающих, кроме него самого и Альма.

— Ты отбираешь у меня хлеб, — с веселым видом пожаловался ему последний, — обычно не давать всем скучать — моя забота. Но ты и сам неплохо справляешься.

— Что мне совершенно не важно, так это то, скучают эти господа или нет. А вот образ жизни их весьма и весьма интересен. Только сведения из них хоть палкой выколачивай. Вот выращивают они ячмень, пальмы финиковые, опять же… а сколько времени надо, чтобы эдакую красоту организовать, не признаются. То ли здесь они годами здесь сидят, то ли и маги жизни среди них имеются. Попросил показать, как они воду ищут и к поверхности ее призывают — разволновались так, будто им что-то непристойное предложили… Надеюсь, хотя бы их Иль-Син окажется более разговорчив.

Главный лекарь кочевников — нестарый еще мужчина с небольшой светлой бородкой, заплетенной в замысловатый жгут, носил на лбу широкую полотняную повязку и длинные волосы убирал в тугой узел, дабы ни один волосок ни попал в снадобье. Беседа их с Целителем длилась не один час. Все, что касалось лекарств и ингредиентов, Иль-Син обсуждал охотно, показывал и редкие яды, добытые у

самых разных обитателей пустыни, и необычные пустынные растения, больше похожие на колючки, и о методике диагностики, которую узнал от деда, а тот — от своего деда, рассказывал вполне открыто. Да и, в целом, производил впечатление на редкость интеллигентного и просвещенного эльна. Но стоило сделать шаг чуть в сторону и спросить о значении тех же самых вышитых символов, — и все: он, как и остальные кочевники начинал глупо кланяться, а то и воздевать руки вверх, к величайшему неудовольствию своего коллеги.

От леди Мэб Аодхану время от времени прилетали вестники, судя по смешкам и покачиванию головы последнего, весьма вольного содержания.

— Чем так занята наша «дева-воительница»? — принялся за расспросы Альм, — и где она, кстати?

— На женской половине. Читает женщинам пустыни лекции о… всякой чепухе. Имеет феноменальный успех. Пишет, нам лучше пока туда не соваться…

— Ого, — впечатлился мальчишка, — лекции о свержении тиранов-мужчин, что ли?

— Нну, можно и так сказать, — загадочно протянул Целитель, и парнишка вконец развеселился.

— Печенкой чую, Владетель еще десять раз пожалеет, что вас сюда притащил.

Великомудрый пригласил приезжих под сень своего шатра, когда жара пошла на убыль. К этому времени Аодхан с Альмом вволю нагулялись, освежились и снова были полны жаждой деятельности.

Прислужники провели гостей под просторный купол, усадили на расшитые циновки вокруг красной скатерти, сплошь заставленной яствами. Светловолосые девушки с кувшинами в руках, разодетые по местной моде — в широкие штанишки и короткие кофточки тут же легкими гибкими движениями приблизились к гостям, наливая в их кубки неизвестный напиток, бросая на них любопытные взгляды и тоненько хихикая. Еще одна светловолосая в похожем же наряде уже восседала на циновках и на вошедших смотрела, слегка прикусив губу. Стайка «подавальщиц» тут же набежала к ней и принялась, смеясь, быстро-быстро что-то наговаривать, постреливая глазками в сторону приезжих.

— Ну и что это, Мэбхн? — наконец не выдержал Целитель. — Вы свергли Владетеля и устроили тут матриархат?

Девушки пришли от его слов в ужас и, захлопав голубыми глазами, уставились на Стражницу.

— Не пугай девчонок, — рассмеялась леди Мэб, — Великомудрый скоро будет. Здесь такое представление о гостеприимстве: сначала нужно дать время гостям оглядеться, расслабиться, поговорить друг с другом, а потом уже настает черед хозяина их беседой развлекать.

Альм, не терявший времени даром, уже вовсю ухмылялся и подмигивал подавальщицам, вызывая у тех новые приступы смешливости и румянец на щечках. На соседа мальчишки они поглядывали несколько боязливо, но тот их словно и не замечал вовсе: смотрел неотрывно и тягуче исключительно на гостью в голубом и, если судить по неуловимо меняющемуся выражению на лицах этих двоих, между ними происходил внутренний, неслышный остальным, разговор.

Спустя несколько минут установившееся было равновесие в шатре было нарушено появлением Владетеля с сопровождением.

Трое мужчин появились из-за плотной занавеси, отделявшей это помещение шатра от соседнего и заняли свои места на циновках по другую сторону скатерти. Тот, что сел во главе стола, очевидно, и был Великим Али-Раном: и манера держаться и внешний вид его отличались от остальных кочевников. Возраста Владетель был довольно почтенного, но от старости весьма далек. Держался величественно, обладал достаточно мягкими для кочевника чертами лица. Его волосы и тонкая длинная борода выкрашены были в золотисто-рыжий цвет, одежды же он предпочитал носил черные, густо расшитые шелком и серебром. Светлые, почти белесые глаза, смотрели из-под тяжелых век пристально, почти также обманчиво-расслабленно, как и у сидящего по его левую руку Ашт-Ара.

По правую руку Владетеля расположился сухощавый старец, одетый, как и второй советник, в красное с белым, с благообразной седой бородой и очень цепким взглядом на изборожденном морщинами лице.

— Мы рады приветствовать в своем шатре тебя, Айо-Дхан, тебя, дева-воительница и вашего юного друга. Будьте здесь гостями и да озарит Солнце ваш путь, — начал на правах хозяина Великомудрый. Его приятный голос журчал прохладным ручейком среди жаркого дня.

— Мы тоже все переполнены счастьем, — скороговоркой произнес Аодхан, заставив Али-Рана моргнуть, а Мэб украдкой закусить изнутри губу, дабы не расплыться в невежливой улыбке, — но очень бы хотелось знать, что же послужило этому причиной.

— Разделите с нами нашу пищу и насладитесь сполна вкусом и ароматом блюд, — все также неторопливо отвечал Владетель, — о делах же поговорим после.

— Да чтоб тебя виверны драли, — буркнул под нос и так измученный ожиданием Целитель, и тут же три пары глаз с подозрением уставились на него.

— Айо-Дхан пожелал вам новых… ранее не изведанных наслаждений, — широко улыбнувшись, «перевел» Альм.

— Их самых, — не слишком радостно подтвердил главный переговорщик.

Угол тонких губ Ашт-Ара странно дернулся, но он смолчал. Взгляды Али-Рана и старика потеплели, кажется, подобное пожелание пришлось им по вкусу.

— Мне передали, что за день вы успели осмотреть чуть ли ни все, что есть на оазисе, — начал неспешную беседу Владетель, едва гости наполнили свои тарелки, — и как вы находите наши края? — последний вопрос был задан тоном столь куртуазным, будто Владетель находился сейчас не в шатре кочевников, а на великосветском приеме.

— Чудесные края, Ваша Мудрость, — поспешила ответить Мэб, — здесь столько удивительных и необычных для нас вещей…

–.. о которых никто не может дать нам вразумительный ответ, — продолжил Аодхан, — да и народ здесь несколько… дерганый. Сказать толком ничего не могут, только кланяются.

— Они покорны воле Великого Али-Рана, — раздался сухой надтреснутый голос старца. Речь рыжеволосого ему явно пришлась не по душе.

— Разглашение важных сведений чужакам карается у нас смертью, — лакомясь сладким южным фруктом пояснил Великомудрый. — Перестраховываются и правильно делают.

Повисло напряженное молчание.

— Может, тогда вы нам хоть что-нибудь разгласите? Вас же вряд ли касаются эти… досадные ограничения? — не без ехидства поинтересовался Целитель, смотря прямо в глаза Владетеля.

Старик было вскинулся, возмущенный столь непочтительным поведением, но был остановлен жестом своего господина.

— Подожди, Аль-Хаим. Солнце не преклоняется ни перед кем, свет его в равной степени простирается на все, что есть под ним, и ярость его неудержима, — произнес он непонятное и повернулся к гостю: — Ашт-Ар передал мне твои вопросы, и, хотя число их велико, я постараюсь ответить на те, что смогу..

Наш народ пришел на эти земли так давно, что мы не участвовали в битве эльнов за владычество, после которого боги создали Королей. Мы всегда почитали только богов, и так и останется впредь. Что составляет нашу жизнь здесь, в пустыне, что делает ее возможной? Солнце, дающее тепло, силу, саму возможность жизни и оно же карающее и сжигающее… луна, дающая прохладу, воду, темноту и покой глазам. День и ночь. Огонь и вода. Жизнь и смерть. Мужчина и женщина. — по мере того как голос Великомудрого Али-рана журчал, обволакивал, пальцы его водили по рисунку на черном вышитом рукаве, поглаживая то белую, то черную спираль попеременно.

— Ты видишь, за простотой этих символов скрывается очень много значений.

— Двойственность мира, это я понял, — кивнул Аодхан.

Сейчас на его лице и следа не осталось от недавнего недовольства, глаза горели интересом и неотрывно следили за действиями Владетеля.

— Белые круги — это, очевидно, солнце…

— Да, в полной своей силе светило становится белым и свет дает такой же, — согласился Али-Ран и продолжил: — Мой род, род Владетелей всегда обладал способностью призывать воду…

— Поэтому ваш наряд черного цвета? — вклинился в разговор Альм.

Великомудрый кивнул, подтверждая правильность догадки и продолжил:

— … поэтому половина благословения богов, — его пухлый палец погладил изображение черного вышитого круга, — была с нами. Мы искали милости Солнца.

— А спираль? — спросил вдруг невпопад Целитель.

Но Великомудрый вопрос понял.

— Наши предки представляли Солнце в виде свернувшегося клубком Белого Змея.

Аодхан поморщился так, будто сбылись его худшие предположения.

— Почему именно Змея? Не с потолка же? — озадачился он. — Сегодня мы беседовали с Иль-Сином об обитателях пустыни, и о белых змеях он ни слова не упомянул.

— Ты прав, этому есть причина. Я уже говорил, что мой народ искал милости Солнца. И говорил это не просто так. По легендам когда-то давно пустыню населяли солнечные боги, спускавшиеся на землю в виде белых сияющих змеев, и снискать их благословения было не так просто. Многие пытались и погибали. Редким смельчакам удавалось остаться в живых после общения с богами. Но те, кто выжил, отличались от остальных: кожа их со временем светлела и переставала бояться солнца, они получали способность слышать и понимать все, что происходит в пустыне, а их склонность к целительству возрастала многократно. Разумеется, дети Солнца высоко чтились среди нашего народа.

— Чтились? То есть сейчас таких нет? — уточнил Целитель. Он заметно помрачнел, но на Владетеля смотрел все так же пристально, ожидая ответа.

— Нет, Айо-Дхан, и давно. Еще до того, как боги дали этому миру Королей, божества Солнца стали избегать нас, а потом и совсем скрылись за туманной пеленой.

— Вы хотите сказать, что все, о чем вы говорили до этого, происходило еще до появления Туманной Стены? — тут же сделал «стойку» главный исследователь этого уже канувшего в прошлое явления.

— Именно так, — Владетель Али-Ран казался довольным такой догадливостью гостя.

Аодхан обвел слегка ошарашенным взглядом всех присутствующих, словно призывая их в свидетели, потом усмехнулся чему-то задумчиво и снова обратился к Великомудрому.

— Дайте-ка угадаю, что было дальше: меньше года назад, когда Туман исчез, ваши божественные гады снова откопались, но тут возникли какие-то трудности… иначе бы нам ни за что не услышать такие интереснейшие подробности..

Старый Аль-Хаим резко выпрямился, метнул недобрый взгляд на Целителя, и снова был остановлен правителем.

— Ты проницателен, — похвалил гостя Великомудрый, перебирая перстами золотистую бороду. Светлые глаза его при этом сузились и взгляд, обращенный на собеседника, стал тяжел. — Так и было. Мои люди несколько раз видели белых сиятельных змеев, точно таких, как описано в легендах. Те, появлялись — и тут же исчезали, никого к себе не подпуская. И так, до тех пор, пока я не принял решение найти их во что бы то ни стало.

— Поэтому вы начали нападать на наши границы? — спросила Мэб, и сейчас, серьезная со слегка нахмуренными бровями, она, и вправду, похожа была на воительницу, не смотря на свой необычный наряд.

Али-Ран медленно кивнул, соглашаясь.

— Мы должны были проверить.

— Можете больше не искать, — несколько отрешенно произнес Аодхан, рассматривая узоры из спиралей на пиале, и слегка передернул плечами: — видели мы ваших драгоценных змеев.

Правитель и двое его советников как по команде подались вперед и, хищно раздув ноздри, принялись сверлить его требовательными взглядами:

«Где?»— «Когда?» — «Ты уверен?»

— Уверен-уверен, — мелахнолично отвечал Целитель, не отрываясь от своего занятия, — не так давно… А по поводу «где?» — вам понравится..

Он, наконец, изволил поднять слегка насмешливый взгляд на правящую верхушку кочевников и не без удовольствия продемонстрировал им один из увлекший его значков, на котором две спирали — черная и белая, свиваясь, образовывали единый черно-белый круг.

— Там, где Солнце встречается с Луной, огонь с водой, а день — с ночью, — изрек, наконец, гость, чрезвычайно довольный собой.

— Что все это значит? — нетерпеливо переспросил Али-Ран?

— Так и знал, что вся эта велеречивость годится только на то, чтобы собеседникам нервы трепать, — проворчал Аодхан и все же пояснил: — Там, где пустыня выходит к морю. На побережье этого добра — на всех желающих хватит. Хоть всех скопом забирайте, я только порадуюсь.

— А,может, не стоит так активно разбрасываться собственным имуществом? — вставил свое ценное мнение Альм.

«Забирайте?» — «Собственным имуществом?», — тем временем переспрашивали Великомудрый с советниками, удивляясь, не послышалось ли…

— Ага, — подтвердил юнец, не забывая угощаться сладостями и заранее отодвигаясь от рыжеволосого подальше. — Он у нас тоже своего рода Владетель, только ни разу не Мудрый, а Милостивый… вон, змеев божественных пачками раздает, это исключительно от великой широты души, не иначе.

— Завидуй молча, юное дарование, — не стерпел Аодхан. — Тебе, сколько ни проси, ни одного не отдам, даже самого завалящего.

— Так они на твоей земле? — выделил главное правитель кочевников.

Целитель только руками развел, мол, сам не рад, но что поделать.

— Приезжайте да смотрите, — обратился он, наконец, к Али-Рану, — только покажете потом, что вы с этими пресмыкающимися делать будете, мне до ужаса интересно… а можете вообще там с ними и поселиться… — и прежде, чем Мэб смогла хоть что-то возразить, развил тему

— По-крайней мере Виррэн от меня отстанет с этими своими претензиями по поводу населения. Вон ему целая прорва народа. А вам — ваше благословение. Меня только не донимайте — и все будут довольны. Ну как?

Он с энтузиазмом разглядывал слегка ошеломленного таким внезапным ходом переговоров правителя.

— Все это надо как следует обдумать, — произнес, наконец, Владетель. — Сколько дней пути отсюда до твоих земель?

Аодхан послал вопросительный взгляд Стражнице. Ей для ответа на этот вопрос и карта не требовалась: земли и границы Королевства и окружающих его владений она и так чувствовала.

— Дня три, Великомудрый, — ответила она.

Али-ран кивнул благодарно и ненадолго задумался, поглаживая бороду.

— Посмотреть, разумеется, стоит, — изрек он и повернулся ко втором советнику. — Вот что, Ашт-Ар, собери все, что необходимо для похода, и отправляйся с нашими гостями к побережью.

Тот почтительно склонил голову перед Владетелем и, повинуясь плавному жесту последнего, поспешил покинуть шатер.

А вскоре и гости последовали его примеру. Выезжать решено было затемно, и всем следовало хорошенько выспаться.

— Ты уверен? — первым делом спросила Мэб Целителя, когда они вышли на улицу.

— О, совершенно нет, Мэбхн, — улыбнулся он ей столь очаровательно, что она сразу заподозрила неладное, — но мне нужно проверить кое-какие предположения.

Не сказать, чтобы это ее успокоило, скорее напротив: насмотрелась она в свое время на методы его «проверок». Это других он бережет, хотя и за язвительным словом в карман не лезет, а вот себя не щадит ни в работе, ни в изысканиях своих. Она усилием воли прогнала нахлынувшие было тревожные воспоминания: сейчас-то все совсем иначе, да и дважды не умрешь, а со всем остальным они справятся…

Потянулись изматывающие, бесконечные дни пути. Хуже всего приходилось, пожалуй, бедолаге Ашт-Ару. Кроме общих тягот долгого перехода по пустыне, ему еще приходилось отбиваться от бесконечных вопросов Аодхана. Тот, получивший от Владетеля информацию к размышлению, и достаточное количество времени для того, чтобы ее обдумать, порождал их в таком числе, что второй советник не раз и не два пожалел, что вообще ввязался в это сомнительное мероприятие.

— Так как же, все-таки, происходило то самое «общение» ваших предков с солнечными божествами, в результате которого выживали немногие? — начал Целитель разговор в очередной раз.

— В преданиях, которые до нас дошли, говорится о том, что сначала белый змей должен распробовать вкус жизненной силы эльна. Для этого пришедший за благословением надрезал ладонь и орошал песок рядом со змеем своей кровью. Если тот соглашался вкусить подношение, то можно было переходить к следующему этапу… — устало, но с неизменной вежливостью ответил кочевник.

— Укус? — слегка нетерпеливо вопросил исследователь и, перехватив слегка укоризненный взгляд томных голубых глаз, пожал плечами: — Это самый очевидный вариант.

— Да, укус, — согласился со вздохом Ашт-Ар, — и если после него эльн выживал, он становился, как уже рассказывал Великомудрый…

— С этим пока все ясно, — быстро пресек Аодхан очередную попытку советника увести разговор в накатанную уже колею, — а что со змеем после такого продуктивного «общения» происходило?

— То мне неизвестно, — с выражением вселенской скорби и терпения произнес кочевник, чем обрушил на свою голову новую лавину вопросов.

«Какие симптомы наблюдались у укушенных?» — «Есть ли данные о том, кто из эльнов лучше всего проходил данную процедуру?» — «Была ли предварительная подготовка, и если да, то в чем состояла?».. и прочая и прочая..

Время от времени Целитель оставлял советника в покое и сам предавался размышлениям, а также вел оживленную переписку с кем-то, в сердцах поминая «закостенелых бюрократов, по сравнению с которыми и Ллойд беспечный вольнодумец».

К концу третьего дня пути песок пустыни сменил цвет с желтого на красный, на горизонте показалось плато, а воздух стал более влажным.

— Мы прибыли, — возвестила Стражница. — Граница земли Файонн проходит здесь.

— Ну что ж, — повернулся к кочевникам Целитель, — считайте, теперь вы у нас в гостях. Из развлечений тут пока только море и целая прорва ядовитых тварей… ну так вы за ними и ехали. Только все веселье оставим на завтра, как думаете?

Возражать охотников не нашлось, и началась уже привычная суета по организации ночлега: ставились шатры, готовилась нехитрая еда, давался роздых дромадерам.

Путешественники, уставшие все как один, только и мечтали, что о спокойном сне, мягкой подушке и твердой земле, без этой непрерывной качки… Даже Альм притих, однако после легкого ужина оживился, даже подбежал к виднеющемуся невдалеке кустарнику срезать с него ветку-другую, привлекшую его внимание.

— Видал какие шипы — с палец длиной, а острые, как ножи! — мальчишка, посасывая уколотый палец, с восторгом подсунул одну из ветвей под нос Аодхану. Тот, с самого начала их привала пребывая в состоянии непонятной рассеянности, не глядя схватился рукой за корявый побег и глаза его на мгновение так широко и изумленно распахнулись, словно он узрел перед собой нечто доселе невиданное… В следующее мгновение над стоянкой раздалась звонкая тирада, к сожалению, совершенно непечатного содержания, из которой более-менее приличными словами были открывающее «Зараза», «чтоб тебе» и пара предлогов. Шипы растения, действительно, оказались ничем не хуже заточенной стали и вошли в ладонь исследователя пробив ее едва не насквозь.

— Ой! — Альм вжал голову в плечи и с извиняющейся улыбкой бочком-бочком принялся отходить в сторону. — Нехорошо-то как вышло!

— А ну иди сюда, умник! — потребовал Целитель сорванца к ответу, после того, как, морщась, вытащил из ран коварные колючки, — отходить бы тебя этой палкой по одному месту, чтоб неделю сидеть не мог…

Но мальчишки к тому времени и след уже простыл. Поэтому пришлось пострадавшему отложить месть на потом, выкинуть палку подальше, чтобы никто на нее на напоролся, стряхнуть натекшую кровь с ладони и пойти, разнообразия ради, заняться самым требовательным своим пациентом — самим собой.

Ко всеобщей радости больше никаких происшествий за вечер не случилось. И очень скоро все путешественники заснули в своих шатрах крепким здоровым сном.

— Вставай, соня, — раздался над ухом ласковый голос, и рука Стражницы легонько потрясла его за плечо.

— Мэбхн, смерти ты моей хочешь… — недовольно проворчал Аодхан и малодушно спрятался под подушку.

— Вот уж нет, — голос Мэб тут же стал серьезным, — я ее уже видела, и ни за что не хотела бы повторить этот опыт. Просыпайся, Хан, это стоит увидеть… хотя тебе точно не понравится.

Целитель сел на своем ложе и с осторожным интересом уставился на девушку.

— И что же там такое стряслось?

— «Божественная гадина» пожаловала, — усмехнулась Мэб, — приползла и сидит неподалеку отсюда, на всех, кто к ней хочет подойти шипит предупреждающе.

Мужчина безрадостно покивал головой, смотря куда-то перед собой, потом тряхнул волосами, скидывая отрешенность, и бросив: «Вот сейчас и посмотрим» принялся одеваться.

— Что «посмотрим»? — насторожилась Мэб.

— Прав я или нет, — снова очень странно улыбнулся Аодхан, но все же пояснил. — Видишь ли, я не слишком склонен к фобиям, кроме одной..

— Змеи? — подсказала Стражница и, к ее удивлению, он покачал головой.

— Смерть, Мэбхн… Можешь, считать это профессиональным искажением… любой целитель постоянно ведет неравный бой именно с этим врагом.

— Но… как? — она, встревожилась, не понимая… — ты же уже..

— В том-то и дело, — снова эта странная улыбка на слегка обветренных от дыхания пустыни чувственных губах, — мы с ней уже встречались, и эта встреча… запомнилась. Я все думал, на что же похоже это ощущение, когда мы с Ллойдом наткнулись на этих… существ, — он передернул плечами… — потом понял: это как очень сильно сконцентрированный Туман: обволакивает, обступает, путает разум. Моя… наша смерть неразрывна с ним связана, тут уже ничего не исправить.

— Опять Туман?

— Да. И заметь, появились эти белые змеи как раз тогда, когда он развеялся. То ли они его так поглощают, то ли… — тут Целитель снова впал в задумчивость..

— То ли..?

— Море, Мэбхн… Помнишь, когда мы с тобой ставили опыты над туманниками, в числе прочих результатов установили, что «фрагменты лишенного жизни объекта хорошо расходятся в физрастворе»

— А, значит, скорее всего и в морской воде… — в раздумьях произнесла Мэб.

— Умница, — похвалил Аодхан ее за догадливость. — Понятия не имею, плавают ли эти пресмыкающиеся в море, но если да, то такая напитанность знакомой магией Тумана становится понятной.

— Да уж, — призадумалась Стражница, — но мы можем это узнать… Ты как?

— Пойдем, — сказал он просто, взяв ее руку в свою, и направился к выходу.

Ровно три шага. Именно столько им удалось сделать, когда они вышли из шатра. А потом белая молния бросилась к ним, мелькнула в воздухе, завиваясь спиралью вокруг руки Целителя, сверкнули хрустальными бусинами прозрачные глаза, и прежде чем кто-то успел хоть что-нибудь предпринять, два тонких загнутых клыка вонзились в его запястье.

— Надо же… — абсолютно ровно произнес он, взирая на происходящее, а потом все-таки потерял сознание.

Следующие два дня его штормило нещадно. То бросало в жесточайший жар — и тогда он метался в беспамятстве, то лихорадка отступала, но на ее место приходили зуд и навязчивые мысли. Тогда, к ужасу Мэб, он, пребывая все еще не в себе, целенаправленно шел к морю и только, в морской воде ему становилось легче. Пару раз, когда ясность мышления к нему возвращалась, и он пытался что-то ей сказать, она не могла его понять — вместо членораздельной речи ей слышалось пугающее шипение. Он замыкался, мрачнел лицом и, кажется, жутко злился. Потом это проходило, но начиналось новое развлечение. То он принимался следить за Мэб таким голодным взглядом, будто хотел съесть, то, наоборот, впадал в оцепенение. Потом, когда и этот этап остался позади, угрюмо рассматривал запястья, на которых неожиданно начали появляться тонкие дорожки серебристых чешуек.

— Мэбхн, пожалуй, я начинаю жалеть о собственном бессмертии… — произнес он неожиданно. И Стражница порадовалась, что в первый раз за два дня снова услышала его голос.

Она снова пришла за ним на берег и сидела сейчас на валуне красного песчаника, с беспокойством наблюдая за тем, как он, почти обессиленно, опустился на колени прямо в воду, как задышал часто, выгнув спину дугой, потом бросил на нее взгляд, выбивший из нее почти все дыхание — столько чистейшего отчаяния и обреченности там было, поднялся и тяжело побрел в глубину. Лучи вечернего солнца отражались от серебристых дорожек на его плечах, так, что больно было смотреть.

Она успела заметить только то, как в изнеможении он опустился в воду, потом сияние это стало совершенно нестерпимым — и белое, сверкающее длинное тело мелькнуло в темно-синей толще моря.

На рассвете третьего дня Аодхан вернулся к их шатру уже совершенно похожий на себя, за исключением одного нюанса — прежде смуглая кожа его стала теперь почти белой, светлее даже, чем у самой Мэб. Взгляд, которым он окинул окрестности, был напряжен, словно он рассматривал или изучал что-то, не доступное другим. Потом неожиданно присел, положив руку на песок и смотря куда-то вбок негромко, но четко произнес:

— Я тебя слышу, выходи…

Мэб только успела встревожиться, не начал ли он снова бредить, как увидела, что по песку тонкой серебристо-белой лентой струится изящная змейка. Она замерла перед Целителем, свившись кольцом, и устремила на него блестящие, словно из драгоценных камешков, глазки.

— Не сержусь, не сержусь… — усмехнулся он, будто отвечая на вопрос.

Потом протянул в сторону своей собеседницы руку, и Мэб моргнуть не успела, как змея обвилась вокруг его запястье и замерла диковинным серебристым браслетом.

Аодхан встал, снова посмотрел куда-то вдаль, а потом повернулся к Стражнице с такой просветленной улыбкой, что ее бессмертное сердце ухнуло, провалилось куда-то в пятки.

— Боюсь, Мэбхн, наша с тобой… свадьба — тут он усмехнулся, — пока откладывается. Надо же понять, что я теперь такое… — ладонь его легла на грудь, слегка растирая ее.

— Мне все равно, — упрямо заявила она, подошла и по обыкновению своему хотела погладить напряженные плечи, запустить пальцы в его волосы, но он не позволил — отстранился и все с той же улыбкой тихо покачал головой, — Мне правда все равно, — повторила она, пристально вглядываясь в слегка мерцающую глубину светло-серых, таких родных глаз… — только не отдаляйся от меня… Слышишь?

«Не слышит» — поняла с глухой тоской, когда он рассеянно перевел взгляд с нее куда-то вдаль.

Откуда пришло к ней это неожиданное решение? Может ждало своего часа, запечатанное давним поцелуем Прекраснейшей, которая благословила Мэб, когда та лежала еще мертвой на алтаре из риона. Ведь именно ее, Красы Ненаглядной, губы шептали столько раз эти слова тому, кого так безнадежно любило ее сердце… Как знать, не для того ли, чтобы Мэб сейчас сделала все так, как надо.

Поддавшись внутреннему зову, Стражница медленно преклонила колено, нежно взяв его руку, и не отрывая взгляда от изумленно взирающих на нее глаз, произнесла нежно, но твердо, словно присягу давала:

— Мой Король! — и склонилась перед ним в почтительном поклоне (и на миг показалось, что змейка на его запястье хитро подмигнула ей глазом-бусиной).

— Мэбхн, ну что ты… — начал было он в свойственной ему ранее манере… но тут же осекся, вздохнул, и закончил куда как медленней: — делаеш-ш-шь?

И сам, кажется, вздрогнул от этого проникновенного шипения, слетевшего с его губ.

Она подняла на него взгляд и замерла от того, что увидела… По рукам, плечам, шее, щекам его зазмеились серебристые блестящие спирали, глаза налились нестерпимым белым светом, и точно такое же свечение исходило из бусинок маленькой змейки на его руке. Темно-медные волосы в сиянии утренней зари казались трепещущими язычками пламени… В его лице не осталось сейчас ничего эльнийского, настолько пугающим и вместе с тем невыносимо прекрасным оно сейчас казалось.

— Мое Солнце! — Выдохнула Мэб, улыбаясь, не смотря на текущие по щекам соленые ручейки, испытывая такую огромную любовь и благоговейный трепет, что казалось, они затопят сейчас весь мир до самого горизонта. И словно повинуясь этой невидимой волне, один за другим склонялись на красный песок кочевники. Взгляд Целителя то растерянный, то полный ожесточенного отчаяния, то бешеной, тяжелой ярости, прошелся по ним и остановился на единственной оставшейся стоять фигуре Балагура.

Совершенно спокойно поймав полыхающий взгляд, тот приложил ладонь к своей груди, на мгновение уважительно склонил голову, и лишь потом на губах его появилась привычная улыбка.

— Беда с тобой, приятель, — задумчиво произнес он, и сейчас ни один эльн в мире, не смотря на юный возраст, не назвал бы его мальчишкой. На миг за его спиной почудился высокий силуэт в черном, — Может, примешь уже, что дают? А то как бы поздно не было..

Аодхан смотрел на Альма долго, изучающе, затем прикрыл веки, сделал глубокий вдох, наклонился к Стражнице и взгляд, которым он ее одарил, как огнем выжег все мысли из ее головы, столько там было всего: всепоглощающая страсть и трепетная нежность, тревожность, боязнь причинить вред, и полудетское восхищение, доверчивая привязанность… и еще что-то, чего она никогда не замечала прежде… безжалостное, неумолимое и вместе с тем великодушное, столь давящее, что даже ей было сложно не отвести взора.

Потом он ушел, просто развернулся и побрел прочь, в глубь пустыни. Красный песок ложился под его ноги мягким ковром, растекаясь в стороны сухими ручьями там, где надо.

Мэб хотела броситься за ним, но Альм шепнул: «Не стоит. Дай ему время. Такую силищу освоить — у кого хочешь башню снесет, особенно если сила эта тебе и даром не нужна… Тяжко, должно быть, смириться с эдаким ярмом на шее.»

Взметнувшаяся от страшного удара стена песка до самого неба стала лучшим подтверждением его слов.

— «Ярость его неудержима» — прокомментировал происходящее собеседник.

— Тогда почему он? Я не знаю никого, кто бы меньше желал подобной участи.

— Именно поэтому, — последовал неожиданно жесткий ответ и Мэб удивленно повернула голову к стоящему рядом пареньку.

— Что? — переспросила.

— Говорю, смотри, что вытворяет, — с привычной лукавой улыбкой произнес Альм, наблюдая за целой песчаной бурей, разыгравшейся вдалеке, — с характером у нас, солнышко-то.

Стражница посмотрела в небо, туда, где, несмотря на ранний утренний час, пылало нестерпимо дневное светило. День обещал быть необычайно жарким.

Новые обстоятельства

— Ну и пекло! — в очередной раз воскликнула Дайлэ, вылезая из повозки. — Словно и не осень вовсе, а самый что ни на есть летний знойный полдень.

В салоне это не так чувствовалось — Его Величество установил внутри температурный щит, и поездка проходила в достаточно комфортных условиях, но стоило высунуть нос на улицу — и жара наваливалась всей своей душной массой, горячей плотной волной.

— Неужели это все Аодхан? Даже не верится… — девушка быстрее забежала в тень раскидистого дерева, под которым уже устроился эйяр Ариллиан, по случаю такой погоды скинувший китель и даже — где бы записать — расстегнувший пару пуговиц на воротнике своей рубашки. Дайлэ привычным жестом достала из сумки блокнот и принялась зарисовывать его вот таким — слегка небрежным, расположившимся на земле, спиной к шершавому стволу, сосредоточенно изучающему очередной свежеприсланный вестник. — Как у него дела? Это же от Мэб послание?

— Да, — коротко кивнул Ллойд, не отрываясь от чтения, и чуть позже, бегло пробежав глазами отдельные строчки письма ответил: — Бушует. Уже было утихомирился, но, как назло, наткнулся на шайку разбойников, забравшихся в глубь чужой земли. Чем эти бандиты там занимались, пока точно выяснить трудно, но чем-то явно отвратительным, раз навлекли на свою голову его гнев. От них осталась только горстка пепла.

— Ого… — художница отвлеклась от наброска и с недоверием посмотрела на жениха. Все услышанное казалось бы совершеннейшей небылицей, если бы не сосредоточенное выражение лица Ллойда и его тон, для шуток совершенно неподходящий, — не думала я, что он способен…

— Подозреваю, что он тоже, — мрачно произнес мужчина, откладывая вестник.

Эйяр вообще в последние дни казался угрюмее, чем обычно. Дайлэ поспешила закончить с рисунком и пристроилась под дерево рядом с Ллойдом.

— Мы же как раз туда потом и поедем, — сказала, погладив его по руке, — сейчас ты все равно ничем ему не поможешь.

— Ты права, — согласился он с ней таким ровным голосом и столь поспешно, что девушка поняла сразу две вещи: во-первых, он и сам себе приводит именно эти доводы, а во-вторых, они его не слишком-то успокаивают.

— Интересно, долго нам еще ехать? — попробовала сменить тему художница.

— Несколько часов. Это наш последний привал перед И-Драйг-Гул, — ответил присоединившийся к ним Виррэн сразу с двумя с вестниками в руке. Не долго думая, Его Величество опустился на траву под раскидистой кроной дерева по другую руку от Дайлэ и принялся за чтение. Но даже в такой достаточно свободной позе вид он имел крайне аристократический, можно сказать изысканный.

— Ойхо вернулся из очередной своей поездки и ждет нас в своей резиденции, — возвестил он, быстро закончив с первым посланием. А вот второе читал долго, тщательно, с совершенно непередаваемым выражением на монаршем лице, и означать это могло только одно..

— Как поживает Ее Величество? — поинтересовалась девушка.

— Очень… кхм… увлекательно, — туманно высказался Виррэн, а потом, слегка посомневавшись, задал художнице вопрос:

— Дайлэ, скажите, пожалуйста, если женщина отвечает «Делай, что хочешь».. это на самом деле означает…

— Не стоит, — авторитетно заявила та, — а если там еще в начале стоит «Все нормально» или «я не обиделась», то категорически нет.

— Хм… спасибо, — а если «Ну и прекрасно»?

— Ох, — покачала головой Дайлэ, — это еще хуже. Теперь вы окажетесь виноватым в любом случае… А по поводу чего негодует леди Алина?

— По поводу того, что наша поездка, как мне думается, несколько затянется — пару-тройку дней у Ойхо, и еще не известно теперь, насколько мы застрянем в Файонн.

«..Ну и прекрасно, делай, что хочешь, мне пока все равно не до этого, у меня тут внеочередная партия дракошек на подходе» — зачитал Виррэн.

— «Дракошек»? — переспросил Ллойд.

— Эмм… драйгов, — перевел Его Величество, — только я что-то не припомню, чтобы на это время какая-либо их делегация согласовывала визит. Думаю, стоит разузнать об этом поподробнее.

— Определенно, — нахмурился эйяр, — пожалуй, я тоже подключусь. Что-то мне это не нравится.

Художница слегка приободрилась: пусть уж лучше делами занимается, чем изводит себя разными переживаниями.

Привал их внепланово подошел к концу: мужчины поспешили обратно в повозку, где оба, не откладывая дела в долгий ящик, взялись за составление посланий. Девушка еще посидела немного под деревом, потом походила туда-сюда, чтобы размять ноги, но солнце шпарило так нещадно, что вскоре и она поспешила укрыться от его лучей под вновь выставленным Виррэном щитом. И их процессия двинулась дальше.

Больше чем половину оставшегося пути Дайлэ бесславно проспала, привалившись к надежному, как скала, плечу Ариллиана и проснулась от его голоса, который мягко, но непреклонно твердил: «Дайлэ, пора вставать, мы скоро прибудем». Девушка подняла голову, огляделась по сторонам мутным со сна взглядом: Его Величество сидел напротив, глядя в окно, и на его всегда невозмутимом челе лежала сейчас небольшая тень беспокойства.

— Что я пропустила? — спросила она Ллойда, расправляя слегка примявшееся платье.

— Столицу неожиданно решил посетить кэй Рихар собственной персоной, — сообщил ей тот. — Формально он должен был ехать в И-Драйг-Гул на встречу с Ойхо, но решил по дороге засвидетельствовать свое почтение леди Алине.

— Этот несговорчивый старикан? — удивилась было девушка и тут же прикусила язычок, заметив предостерегающий взгляд, брошенный на нее эйяром. — … то есть почтенный драйг, — тут же поправилась она. Вот же зануда… любимый, конечно… но тем не менее..

— Нет-нет, ваше первое определение более точно, — поддержал ее Виррэн, и Дайлэ тайком показала жениху язык. Тот только красноречиво приподнял русую бровь и продолжил вводить невесту в курс дела:

— И еще одна новость: Альм тоже едет в И-Драйг-Гул, так что скоро мы с ним увидимся.

Это сообщение пришлось художнице по вкусу: мальчишка ей нравился, с ним уж точно скучно не будет. О последнем она и заявила вслух.

— Так-то оно так, но что-то зачастил он сюда в последнее время… А если учитывать, что едет он к нам прямо от Аодхана, а там сейчас не пойми что происходит…

Да уж… рекомендации выходят очень даже сомнительными. Этого даже такая непоседа как Дайлэ не могла не признать.

— Но ты все равно не угадаешь, откуда стоить ждать сюрприза, — произнесла она наконец.

— Значит, буду смотреть во все стороны сразу.

— Так и окосеть недолго, — вздохнула девушка.

Но Ллойд уже окончательно перешел в рабочий режим, и даже взгляд его, которым он ее наградил, был предельно серьезным. «Виверн» — он и есть «виверн», в очередной раз подумала она.

После того, как они проехали пропускной пункт, ей стало не до философских размышлений: точно так же, как это делала Айра, она смотрела во все глаза на совершенно новую для себя землю и ее загадочных обитателей, на их красивые настороженные лица, на непривычную одежду, и удивительные дома. А еще, привыкшая к жизни в городе с его частой многоэтажной застройкой, сейчас она с восхищением разглядывала цепи гор, виднеющихся вдалеке, и наслаждалась ощущением небывалого простора, которое дарила долина.

— Как тут привольно! — воскликнула Дайлэ не в силах сдержать впечатлений. Почему-то именно это слово всплыло из недр памяти.

— Да… — кажется, Его Величество тоже проникся открывшимся зрелищем.

А Ллойд… если судить по характерному взгляду, он оценивал окружающую обстановку исключительно с точки зрения безопасности.

После того, как процессия минула ярко выраженный поворот, чуть ли не единственный на их пути по земле драйгов, мужчины принялись приводить себя в торжественный вид. Девушка почти с сочувствием смотрела на то, как они до последней пуговки застегивают кто камзол, кто мундир, и в данную минуту радовалась, что сама так удачно ушла со службы. Иначе и ей предстояло бы то же самое. Сейчас же достаточно было только слегка освежить прическу, расчесав локоны, да расправить оборки на платье.

— Виррэн, попрошу вас на всякий случай не прикасаться пока к местным угощениям и напиткам, — подчеркнуто вежливо произнес Ариллиан..

— Ллойд! — воскликнула Дайлэ. — Ты же не думаешь, что…

— Я обязан об этом думать, — прохладно ответил тот, — даже если буду казаться в ваших глазах параноиком. Ситуация в целом мне не слишком нравится.

Как еще свое фирменное «Равэль» в конце не добавил? Видимо, отвык уже.

— Хорошо, я вас понял, — кивнул монарх, — и буду осторожен.

Ойхо по традиции своего народа вышел встречать гостей сам, оказывая им уважение. Разумеется, не один — за его плечами расположилась целая толпа драйгов: и мужчин, и женщин. Все они стояли в строго отведенным им месте согласно сложной иерархии. Сын Неба выглядел более, чем представительно и торжественно, даже плащ свой эффектный на плечи накинул (правда, Дайлэ и представить было страшно, какого в такую жару в нем париться). Но внимательный взгляд художницы не мог не заметить горькую складку в уголке губ молодого правителя. Кажется, бремя власти давалось ему нелегко.

Виррэн держался, как всегда, безупречно, а вот Ариллиан вел себя скорее как охранник нежели как вельможа. Даже взялся лично некоторые вещи монарха переносить в выделенные тому покои. Кэй драйгов это все, разумеется, заметил, но даже бровью не повел, будто так и положено. Надо будет при случае расспросить Ллойда, что он собирается делать.

А потом одна из женщин-драйгов повела художницу на женскую половину дома, и Дайлэ стало ясно, что разговоры откладываются на потом: придется ей сидеть здесь, пока все самое интересное происходит совсем в другом месте. «Младший виверн», спящий в ней где-то в глубине души, тут же пробудился и высунул наружу любопытный нос. Поэтому она быстро переоделась в более подобающий для невесты эйяра наряд и вышла за дверь, чтобы попробовать прогуляться в одиночестве. Это оказалось практически невыполнимой задачей — ее сопровождающая никуда не ушла, а, словно страж на посту, стояла неподалеку от дверей.

— Отведите меня к моему жениху, — топнула ножкой Дайлэ.

Пусть считают ее вздорной и не слишком умной, так даже лучше.

Но женщина вести ее на мужскую половину отказалась даже под угрозой скандала: «Не положено». Тогда Дайлэ решила прогуляться по нейтральной территории, да хоть бы и вот в этом самом саду, благо тенистых уголков там хватает. Она гордо прошла мимо своей сопровождающей и та, разумеется, за ней сразу же увязалась.

Девушка бесцельно прогуливалась по дорожкам туда-сюда, и лишь через некоторое время поняла, что в саду она не одна: две женщины из драйгов примостились на скамье в тенечке. Одна уже пожилая, другая совсем юная. Пожилая глядела строго, молоденькая — безразлично… если не обращать внимание на то, как пальчики одной руки быстро перебирают бахрому ее наряда… Нервничает девушка, только вида не подает.

Госпожа Равэль поразмышляла, не попросить ли их обеих попозировать, уж больно внешность их яркая, «вкусная», но ведь откажутся обе: гордячки, сразу видно. И тут юная драйгесса кинула на нее такой пронзительный взгляд, что Дайлэ сразу отбросила все сомнение.

— Светлого дня, — присела она в почтительном книксене и заворковала: — Ах, как здесь хорошо, но, к сожалению, я здесь никого не знаю, кроме Ойхо… — при упоминании имени правителя девушка слегка, самую чуточку, вздрогнула, — меня зовут Дайлэ… я бы так хотела, чтобы мы стали подругами… Можно узнать ваши имена?

— Уна, — назвалась девушка, женщина же вопрос совершенно проигнорировала.

— Очень, очень приятно… Ах, Уна, я так люблю рисовать! — понеслась бывший младший следователь Особого отдела дальше, окончательно войдя в роль взбалмошной скучающей гостьи, — хотите посмотреть мои работы?

И она, не дожидаясь согласия, подсунула свой блокнот под нос своей собеседницы, так, чтобы и ее соседка видела. Если Дайлэ поняла все правильно, то последняя исполняла роль компаньонки или наставницы при младшей.

Женщины разглядывали наброски сначала настороженно, потом с проснувшимся любопытством, гостья тем временем пустилась в рассказ об их путешествии, о тех эльнах и краях, которые были изображены.

— Ой, а можно я вас нарисую, у вас такие необыкновенно красивые лица, — загорелась энутзиазмом художница и, получив согласие, приступила к работе.

— А вы давно живете в И-Драйг-Гул? — спрашивала она, пока грифель в ее руке, легко и привычно наносил штрихи на бумагу.

— Нет, не очень, — отвечала Уна.

— Должно быть вы приехали сюда с родителями, — предположила Дайлэ… — или с женихом.

— Я буду хранить очаг в доме кэя… — тихо и совершенно бесстрастно произнесла юная красавица, тонкие пальчики ее едва ли рвали бахрому в клочья.

— О, вам так повезло! — заахала художница, внимательно наблюдая за женщинами.

— Да, это большая честь, — так же бесцветно согласилась будущая хранительница очага. А вот ее сопровождающая нахмурилась, очевидно, не одобряя эту тему для беседы.

— Вот, можно смотреть, — прежде чем компаньонка высказала свое недовольство, блокнот к наброском был предоставлен натурщицам.

— О, — поощрительно кивнула соседка Уны. Да-да, Дайлэ пыталась изобразить ее достаточно комплиментарно, но так, чтобы не было похоже на совсем уж грубую лесть.

— А я вот совсем не умею рисовать, — несколько оживилась Уна, — только немного узоры… хотите покажу?

— Конечно, — когда это художница отказывалась от изучения новых этнических мотивов?

Девушка открыла новую страницу альбома, набросала несколько довольно интересных, хотя и не сложных орнаментов, предъявила своей компаньонке («словно на проверку», подумалось Дайлэ), а потом, неожиданно вспомнив, дорисовала еще один, и вернув альбом, встала, обращаясь к своей сопровождающей: «Пойдем, Сиху, я устала сидеть».

Обе женщины попрощались с художницей легкими гордыми кивками и ушли. Дайлэ снова открыла блокнот, чтобы взглянуть на орнаменты — и ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы выровнять дыхание: под последним из узоров грифелем было подписано «Помоги»

Вот теперь точно пора искать Ллойда.

Девушка пошла было обратно, в сторону замка с намерением выхватить первого попавшегося пробегающего мимо драйга и послать сообщение Ариллиану, но уперлась взглядом в подозрительно знакомую мальчишескую фигуру, совершенно расслабленно гуляющую в одиночестве по саду.

— Альм? — спросила она, выходя из своего укрытия, еще не слишком доверяя глазам своим, — ты когда успел приехать?

— Да вот только что, госпожа Равэль, — разулыбался тот, отвесив ей поклон, — смотрю, а тут такой переполох творится… Зачем, думаю, серьезных господ от дел отвлекать… сам как-нибудь.

— Ну да, — хмыкнула Дайлэ, — как это ты мимо них прошмыгнул, они же никого в одиночестве не оставляют?

Тут она посмотрела в сторону своей сопровождающей, которая до сих пор ходила за ней тенью, правда, несколько в отдалении.

— У меня здесь свои драйги, — подмигнул ей юноша, — ну ладно — драйг… но дело не в количестве, а в качестве… А вот вы от кого тут прячетесь, не от лорда Ариллиана с его нотациями? Если так, я к вам, пожалуй, присоединюсь…

Дайлэ покрутила головой, будто невзначай бросив еще один взгляд в сторону приставленной к ней дамы. Подслушивает, как пить дать.

— Да вот, посмотри, с какими красавицами удалось познакомиться, — похвасталась она и раскрыла перед Альмом альбом, — Вот это — одна из невест нашего Ойхо… — тыкнула она пальцем в портрет Уны.

— А вот это она своей рукой нарисовала, — Дайлэ подчеркнула ногтем призыв о помощи.

Мальчишка понятливо покивал головой и поднял на нее взгляд. Голубые глаза так и искрились интересом.

— Знаете, госпожа Равэль, пойду-ка я, все-таки, послушаю перед приемом нотацию-другую. Говорят, оно полезно для пищеварения.

— Я бы тоже сейчас не отказалась от парочки, — согласилась художница, — можно и в письменном виде.

— Я передам, — сверкнул улыбкой парнишка и скрылся за поворотом.

Минут через пятнадцать Дайлэ прилетел вестник от Ллойда. Девушка радостно его схватила, быстро прочитала ровные строчки резковатых, но удивительно четких букв… Даже сам вид их успокаивал и вселял уверенность.

«Можно подумать, у него мог быть другой почерк», — в очередной раз подумала бывший младший следователь прежде чем погрузиться в содержание послания.

«.. Постарайся держаться ближе к Уне и, при случае, с ней поговорить…», — писал эйяр. Значит, «виверн» в нем одержал победу над любящим мужчиной, иначе бы тут значилось «сиди у себя и не высовывайся». Может, какая-нибудь леди и надулась бы на подобное, но для Дайлэ, прекрасно знавшей, насколько старший следователь не любит впутывать ее в потенциально опасные ситуации, это означало только одно: дело очень и очень серьезно.

Следующие строки это только подтвердили: Уна-то оказалась не просто невесть откуда взявшейся девушкой, а одной из многочисленных дочерей кэя Рихара. Вот это уже очень и очень интересно.

Дочитав записку, Дайлэ улыбнулась как можно легкомысленнее и даже поцеловала послание перед тем, как сложить — пусть ее сопровождающая считает, что это просто любовное послание.

А потом пошла к себе — подготовиться к приему, который вот-вот должен был начаться.

***

Ллойд закрыл за Его Величеством дверь и установил ментальный щит от прослушивания.

— Значит, все-таки Рихар… — задумчиво произнес Виррэн.

— Скорее всего, — согласился Ариллиан, — Ойхо у него давно как кость в горле. Убить он его не может, а вот опорочить, выставить уязвимым — вполне. Драйги же, насколько мне известно, слабости не прощают.

— Боюсь, я своим визитом упростил ему задачу, — невесело усмехнулся Его Величество, откинувшись на спинку тяжелого кресла и прикрыв глаза.

— Отчасти так. Если им удастся вас убрать, они смогут убить одним махом сразу двух зайцев: и показать некомпетентность молодого правителя, ведь неспособность защитить своих гостей — серьезный удар по репутации..

— А заодно избавиться от монарха, который активно оказывает драйгам долины поддержку, — кивнул тот самый монарх.

— Именно, — «виверн» подошел к окну и остановился, внимательно осматривая окрестности.

— Думаю, он недооценивает Ойхо, — произнес Виррэн, открывая глаза.

— И это нам на руку, — кивнул Ариллиан. — Вы уже известили леди Алину о том, что к ней едут… не совсем друзья?

— Первым делом, — снова усмехнулся Его Величество, — и знаете, Ллойд, я начинаю переживать..

— Леди Алину окружают проверенные эльны, — успокаивающими тоном начал было эйяр..

— Нет-нет, вы не поняли… Я переживаю, получим ли мы старого интригана на выходе живым и в ясном уме. Ее Величество, если ее как следует разозлить, порой бывает на редкость изобретательна… — Виррэн сжал длинными пальцами подлокотники так, что те протестующе скрипнули.

— Все будет хорошо, — пообещал «виверн», — мы приложим для этого все усилия. В конце концов двое Великих с нами да и не самые последние маги Королевства, — он слегка склонил голову, обозначив поклон — тоже. Вы помните мои рекомендации?

— Да, не беспокойтесь. Давайте лучше перекусим с вами перед торжественным обедом, — и Его Величество откинул крышку плетеного короба со съестными припасами, взятыми в дорогу.

***

Прием удался на славу. Таких каменных лиц и напыщенных речей Дайлэ давно не доводилось слышать. В главном зале устроено было праздничное застолье. Столы ломились от угощений, и большую часть мероприятия предполагалось провести именно за ними. Для уважаемых гостей отведены были места поближе к кэю И-Драйг-Гул, хотя и не совсем рядом с ним. И по левую, и по правую руку от него восседали приближенные к нему драйги.

Дайлэ пришлось шествовать на свое место в гордом одиночестве: ее жених с лицом каменного болвана не отходил от Его Величества не на шаг. Сам монарх казался этим фактом весьма раздосадован и время от времени делал охраннику выговор, закатывал глаза и всем своим видом выражал несогласие с подобным поведением своего подданного.

Подобраться к Уне пока не получилось: она в окружении наставницы и еще нескольких взрослых дам сидела достаточно далеко.

— А вот и я! — Альм плюхнулся на сидение слева от Дайлэ, чему девушка только порадовалась. По правую руку от нее расположился господин Горан, не слишком общительный пожилой драйг, взирающий на свою легкомысленную соседку с едва сдерживаемым неодобрением.

Ойхо, как и положено хозяину, открыл торжество витиеватой, длинней самой полноводной Та-Хиль, речью. «Великий день», «важность этого события нельзя преувеличить», «единение эльнов и драйгов» — разносился по залу низких глуховатый голос кэя… он будто бы поставил себе целью объединить все самые скучные и помпезные выражения в одном флаконе.

— Надо же, какой он стал высокопарный, — шепнул девушке Альм, — еще немного и совсем забронзовеет. Это не дело.

«Да он же просто время тянет», — поняла, наконец, Дайлэ, интересно, зачем.

Следом пришел черед Виррэна. Никогда не отличавшийся любовью к пышным воззваниям и тостам монарх, на сей раз последовал примеру своего только что выступившего коллеги. Здесь было все: и лекция по истории, и введение в политологию, и цитаты разных мыслителей, включая иномирных.

— Это такая новая мода? Кто кого переболтает? — удивился Альм. — Тогда я тоже хочу!

И едва дождавшись окончания монаршей речи вскочил с кубком в руке.

— Мне тоже есть, что сказать! — звонко начал он, — Мне и госпоже Равэль, — Дайлэ не долго думая, с улыбкой присоединилась к нему, — По нашей давней традиции я хочу поздравить лично всех, кто сидит за этим столом, — и мальчишка, сделав шаг назад, принялся обходить по очереди и гостей, и хозяев.

— «Пусть в вашей долине всегда процветает изобилие» — «пусть милость кэя осеняет вас» — «пусть каждый год рождается в вашей долине больше детей, чем в предыдущем» — звенел голос Альма

— «пусть ваши женщины будут столь же прекрасны», «любви, мира и процветания» — вторила Дайлэ, изображая восторженную глупышку.

— Пусть у вас будет все, а вам за это не будет ничего! — провозгласил Альм весьма спорный тост, расчувствовался, махнул рукой с кубком и окатил Дайлэ сладким напитком. Та отпрыгнула, попытавшись исправить ситуацию, но не очень в этом преуспела, добилась только того, что какое-то блюдо с рыбой или чем-то похожим красиво ухнуло вниз, аккурат рядом с наставницей Уны.

— Пусть ваша жизнь будет слаще щербета! — вышла из положения художница, гневно сверкнув очами в сторону мальчишки.

— Уна, позаботься о госпоже Равэль, — раздался спокойный и бесстрастный голос Ойхо.

Молодая драйгесса тут же подскочила, почтительно поклонившись, но не успела даже выйти из-за стола, как ее провожатая тут же последовала ее примеру. Точнее попыталась… нога ее заскользила на масляном рыбном куске, и пожилая дама, охнув, осела на пол.

Все вокруг забегали, подхватили почтенную госпожу под локти, стали кликать лекаря..

— Идем скорее, — шепнула Дайлэ девушке, и они неспешным, но твердым шагом покинули зал.

Тут же тенью от стены отделилась сопровождающая художницы, заставив последнюю скрипнуть зубами от досады.

— Ох, милая Уна, помоги мне выбрать подходящий наряд, я в совершеннейшей растерянности. Какой ужас, какой конфуз! — частила гостья, за руку затаскивая юную драйгессу в свою комнату.

Как только дверь за девушками закрылась, Дайлэ повернула в ней ключ, прикрыла створки окна и, подойдя к Уне потребовала:

— Рассказывай.

Та вздохнула нервно, но тут же собралась и тихим ровным голосом сообщила:

— Его Величеству грозит опасность.

— Подробности? Кто, как, когда? — потребовала бывший младший следователь.

— Его попробуют отравить… если не выйдет, подошлют убийцу ночью. Может быть еще что-то… я не все знаю, слышала краем уха.

— Кто, Уна?

— Люди моего отца, — прошептала девушка еще тише, накручивая на палец кончик одной из черных длинных кос.

— А ты, какова твоя роль в его плане?

Еще один глубокий вздох, и горький ответ:

— Я должна распускать слухи, что кэй жесток со своими женщинами, несдержан и не слишком вменяем… у Морин, моей двоюродной сестры, похожее задание.

— Почему же она молчит, а ты мне все рассказываешь? — Дайлэ уставилась в глаза Уны пронизывающим взглядом, копируя манеру Ллойда.

— Должно быть я плохая, неверная дочь, — сникла та, — но я не хочу такого для кэя.

Еще один, судорожный вздох, и дочь гор расправила плечи. И так же тихо, но уже уверено сказала произнесла:

— Я хочу по праву стоять за его правым плечом. Как его увидела, так и поняла..

Дайлэ потребовалось время, чтобы осознать. На официальных встречах и церемониях хранительницы очага должны следовать за левым плечом своего мужчины… А за правым — соратники и доверенные лица. Ишь ты… Она-то была уверена, что девчонка просто влюблена.

Художница подошла к шкафу и вытащила из его недр первое попавшееся платье… Белое с зелеными и алыми цветами… пойдет.

— Люди твоего отца… Кто они, Уна? Кто участвует в заговоре? Имена, должности…

— Я мало знаю, — тряхнула она головой, но помолчав, принялась называть имена. Видно было, что каждое из них дается ей с трудом.

Многих из них Дайлэ не знала, большинство, ожидаемо, оказались родственниками или подручными Рихара, но были и те, которые с самого начала поддерживали Ойхо, и это было горше всего.

— Действуем так, — быстро прошептала художница, когда Уна закончила перечислять, — я переодеваюсь, и мы идем обратно. Ты волнуешься за госпожу Сиху и идешь прямо к ней. Да-да, именно так. Если мы сейчас исчезнем, это вызовет подозрения. Хорошо бы найти способ вывести твою наперстницу из игры, дать снотворное, например… Тогда вечером будет проще тебя вывести.

— Как? Куда? — сжала кулачки девушка.

— Как пока не знаю, но придумаю… А куда — к Ллойду для начала, а там видно будет..

Когда девушки вернулись в большой зал, празднество было в разгаре. Виррэн так активно беседовал то с одним драйгом, то с другим, что почти не притронулся к еде. Эйяр хвостиком ходил за Его Величеством, чем немало того раздражал.

— Я уже мечтаю оказаться оказаться в своих покоях, выставить тебя за дверь, — наконец, не выдержал такого монарх, — и, наконец-то, расслабиться.

Сиху сидела здесь, но изрядно клевала носом.

— Лекарь дал ей обезболивающее, — пояснил Альм… — чутка, правда, переборщил, рука дрогнула, — и так радостно улыбнулся, что стало ясно, что без его активного участия не обошлось. — Кто ж знал, что у него из побочных действий — сильная сонливость… Ты, кстати, это… окно сегодня на ночь не закрывай.

Дайлэ согласно кивнула.

В скором времени женщина со своей подопечной при помощи еще нескольких провожатых отбыли к себе. И художница, перекинувшись парой слов со своим женихом, через некоторое время последовала их примеру.

— Госпожа Равэль, — раздалось по другую сторону окна, и Дайлэ быстро выглянула наружу — ну точно, Альм. — Давайте ко мне наверх… Не беспокойтесь, схема уже отработана, в том числе на дамах… Дайлэ с минуту озадаченно разглядывала веревочную лестницу, а потом, решилась и последовала за мальчишкой.

— Где у нас обитает невеста Ойхо? — озадачено поскреб затылок Балагур.

— Через три комнаты от меня, — прикинула Дайлэ, — вон там должны быть ее окна. Только давай я сама попробую к ней пробраться.

— Ну вот, — делано насупился парень, — как самое интересное, так ты..

Они пробежали по крыше до нужного окна, Альм аккуратно размотал лестницу и Дайлэ, стараясь не думать о том, что будет, если Уна испугается, или проснется ее вечная компаньонка, полезла вниз..

— Уна, — тихонько позвала она, — подойди сюда..

Кажется, прошла целая вечность перед тем, как прозрачная занавесь окна отодвинулась, показав в оконном проеме тонкий силуэт. Судя по одежде, девушка даже не думала ложиться спать. Отлично.

— Сиху спит… крепко, — доложила она. И безо всяких уговоров и капризов последовала за художницей.

Надо признать, подниматься по качающейся лестнице у дочери Рихара получалось намного проворнее, чем у госпожи Равэль.

— Все, бежим, — Альм в ожидании их едва не подпрыгивал. — Вас куда, к Ариллиану?

Дайлэ кивнула. И они, сгибаясь в три погибели, чтобы их не увидели снизу, пошли по длинной плоской крыше в сторону мужского крыла.

— Так, вот его окно, — указал мальчишка, разматывая лестницу, — слезайте, а я дальше пойду… с Ойхо потолкую.

Бывший младший следователь вздохнула и начала спускаться. Окно оказалось услужливо приотрыто, свет внутри не горел и, по сравнению с улицей, в комнате, царил непроницаемый мрак. Дайлэ забралась на подоконник, тихонько спрыгнула в помещение, и, увидев шевельнувшийся высокий мужской силуэт, подскочила к нему.

— Я так соскучилась, — произнесла она, прильнув поближе..

— Эм… Дайлэ, — этот голос заставил ее отпрянуть и залиться краской, — я, конечно, тоже вам рад, но Ллойд сейчас находится совсем не здесь.

— Простите, Ваше Величество, — пробормотала она, — а где?

— В моей комнате, поджидает убийцу..

В это время на подоконнике показалась Уна, и художнице потребовалось некоторое время, чтобы разъяснить девушке ситуацию, а потом еще некоторое, чтобы поймать ее за пояс и не дать сигануть обратно в окно.

— Ну и что нам теперь делать? — слегка дрожа спросила драйгесса.

— Сидеть тут, — мрачно ответила Дайлэ, — если попытаемся залезть в окно, нас могут принять за убийц, а войти через дверь… лучше сразу повесить туда табличку «Ловушка для заговорщиков здесь».

— Я уже не говорю о замечательных слухах, которые пойдут, если кто-нибудь увидит, как невеста Ойхо и невеста лорда Ариллиана ночью посещают мою спальню, — не слишком весело поддакнул Виррэн.

Потом Дайлэ в голову пришла еще более ужасная мысль: «А вдруг Уна и есть подосланный убийца, тогда выходит, я чуть ли не своими руками привела ее прямо к Его Величеству»..

Но та выглядела до того сконфуженной, что постепенно этот страх улетучился, но привычная настороженность никуда не делась.

— Альм отправился к Ойхо, — сообщила художница, чтобы прогнать тягостное молчание.

Прогнала… в тишине раздался приглушенный смех.

— Вопрос в том, куда отправился Ойхо, — пояснил причину своего веселья Виррэн.

Они посидели еще немного в тишине… Дайлэ только собралась было пораспрашивать Уну о ее жизни, как у окна раздался шорох. Они все втроем, не сговариваясь, замерли. На подоконнике показался гибкий мужской силуэт, мягко спрыгнул на пол, постоял немного, пытаясь привыкнуть к полной темноте, сделал несколько неуверенных шагов наугад, а дальше события понеслись очень быстро: Виррэн щелчком пальцев создал светляка прямо над головой ночного гостя, одновременно ослепляя его и позволяя остальным его рассмотреть: молодой драйг, имени его Дайлэ не запомнила, но именно он провожал гостей на мужскую половину дома. Парень заметался, попытался было выскочить в окно, но там, заступив ему дорогу уже стояла Уна, и, как не казалась она хрупкой, а задержать на секунду-другую подозрительного типа смогла. И этого времени хватило, чтобы Виррэн разрядом шваркнул его разрядом в ногу

— Ллойд! — завизжала Дайлэ так пронзительно, как только смогла, и выскочив под ноги незадачливому преступнику, подставила тому подножку..

В какой-то момент, она с удивлением поняла, что кричит не одна: где-то неподалеку ее крику вторил еще один, явно женский, вопль..

Пока они втроем пытались скрутить отчаянно сопротивляющегося драйга, входную дверь снесли к вивернам, и к ним в комнату ввалились одновременно, чуть не застряв вместе в дверном проеме, Ариллиан и Ойхо в таком виде, будто на них в темном переулке напала банда разбойников: всклокоченные, с кровоподтеками на лицах — и тут же, оценив обстановку, кинулись помогать в обезвреживании заговорщика.

А еще через мгновение к ним влетел, покатываясь со смеху, Альм..

— Вы тут времени зря не теряли, как я вижу, — сразу же прокомментировал тот увиденное — Ойхо, я, кажется, нечаянно избавил тебя от одной из жен, благодарности принимаются..

Но кэй не обратил сейчас на его слова никакого внимания. Он внимательно рассматривал стоящего перед ним со скрученными за спиной руками драйга.

— Мах… — тяжело и трескуче произнес он, словно не желая верить своим глазам, — Ради чего?

— Ты должен был возвысить нас над эльнами, — с вызовом глядя в глаза правителю выплюнул тот, — а вместо этого они до сих пор помыкают нами.

Горький сухой смех слетел с губ Ойхо.

— Глупец. Разве мирная совместная жизнь означает «помыкают»?

Но Мах только презрительно отвернулся.

— Почему он залез в эту комнату, а не к Его Величеству? — спросила между тем Дайлэ.

— Решил сначала разделаться с его верным псом… — парень зло глянул на Ариллана, — чтобы не путался под ногами.

— Суд над тобой будет публичным, — решил Ойхо и, кивнув явившимся стражникам, приказал, — Увести и глаз не спускать.

— Виррэн, вы не пострадали? — спросил он, когда молодой драйг под конвоем вышел из комнаты.

— Нет, все в порядке, — тут же отозвался монарх, — вы с Ллойдом выглядите гораздо… более нуждающимися в помощи… что произошло?

Правитель драйгов и «виверн» переглянулись с некоторой неловкостью.

— Мы немного обознались, — наконец, ответил Ариллиан, — я поджидал убийцу в вашей комнате, а Ойхо решил тайком нанести вам визит. В результате я принял его за преступника, а он — меня, и в темноте мы знатно друг друга отмутузили..

— Кажется, лучше всех провел время я, — встрял в разговор Альм. — только я влез в окно к Ойхо и понял, что его в покоях нет… да и вообще никого нет, как дверь таинственным образом приоткрылась и внутрь скользнула прекрасная дева. Я, не будь дурак, сразу нырнул в подушки, чтобы только руки-ноги было видно.

«Ойхо», — заворковала дева, — «я вся твоя» — и тоже — нырк в подушки, я даже пикнуть не успел. В общем, что хочу сказать: формы там что надо, — со знанием дела прицокнул языком самозванец, — но забавы у нее странные — пыталась под нос мне подсунуть какую-то приторную вонючку, чтобы я сознание потерял, что ли… Пришлось срочно как можно громче ей объяснить: «Дамочка, вы адресом ошиблись», и пока она орет, тикать оттуда… Целуется, она, кстати, неплохо, — самодовольно объявил мальчишка… — Но Айра наша лучше… Ай!

Альм не успел отшатнуться, как Сын Неба схватил его за грудки и чуть не испепелил на месте взглядом.

— Вот же ревнивец-то, — глаза мальчишки, несмотря на его незавидное сейчас положение, блестели подозрительно довольно, — в целом лучше, я имею ввиду… в целом… По-крайней мере, она меня ничем отравить не пыталась.

— Виверны знает что, — высказался по поводу всей этой ситуации Ллойд, обнимая прижавшуюся к его боку Дайлэ, — Ойхо, Виррэн, не время расслабляться, предлагаю допросить нашего подозреваемого по горячим следам, может, там еще с десяток таких же наготове, а еще задержать невесту-отравительницу и..

— А еще вам непременно нужно побеседовать с Уной, — заявила художница, привлекая внимание к тихонько стоящей девушке. Та замерла столбиком и, не отрывая взгляда, следила за правителем драйгов.

— Только можно я сначала чего-нибудь съем? — взмолился Его Величество, — иначе я рискую умереть голодной смертью прямо тут, и все наши старания не будут иметь никакого смысла. Страшно сказать, сейчас я согласен даже на холодец..

— Что это? — заинтересовался Ойхо.

— Иномирное праздничное орудие пыток — дрыгающееся переваренное мясо. Сначала его целый день готовят, а потом поглощают..

— Страшные эльны эти люди, — изрек Ариллиан после воцарившегося в комнате молчания.

А потом… потом Дайлэ с удивлением смотрела на молодого кэя и Уну. Между этими двумя явно происходило нечто интересное. Они тихо переговаривались: девушка в чем-то горячо убеждала Ойхо, а он смотрел на нее пристально и порой слегка растеряно. Наконец, он положил руку ей на плечо, что-то ответил, и она почтительно склонила голову.

— Ну наконец-то дотумкал, — Альм, оказывается, тоже наблюдал за этой странной сценой, — принял девочку под свое крыло, теперь пойдет дело.

***

Два правителя любовались видами живописного заката над долиной И-Драйг-Гул, сидя на той самой площадке в горах, где когда-то Ойхо прощался с Айрой.

— Во многом это моя вина, — ровно произнес кэй, — продолжая долгий и весьма важный разговор, — я должен был вести свой народ к новой жизни, а вместо этого позволил старым условностям и привычкам спеленать себя по рукам и ногам. Пытался блюсти верность традициям, будто что-то может быть здоровое в традициях, возникших в наших условиях… — он усмехнулся печально, — Рихар был прав, называя меня мальчишкой, который не понимает, что делает. Я считал, что мое неожиданно обретенное бессмертие и возвышение само по себе сплотит драйгов и поможет стать им свободнее и счастливее. Оказалось, что и тут я ошибался. Часть из них пошли за мной в поисках новой жизни, но часть… такие как Мах, усвоившие то, что вкладывал им в голову Рихар, хотели взять реванш, отомстить за страдания наших предков, будто нам мало тех рек крови, что были пролиты за прошедшие два столетия. А я еще боялся потерять их поддержку и не хотел раскола, который может возникнуть… Но он не просто уже возник, а дошел до критической стадии… Какой я Сын Неба после этого, Виррэн?

Ойхо растер ладонями виски и уставился невидящим взглядом куда-то вдаль.

Несмотря на то, что последний вопрос был явно риторическим, Его Величество ответил.

— Мы все крепки задним умом и все совершаем ошибки — это неизбежно. Но главное осталось неизменным — если и есть кто-то, кто может изменить к лучшему жизнь драйгов, то это вы… Не только я так думаю, поверьте… Есть еще кое-что, — продолжил Виррэн прежде, чем его собеседник попытался опровергнуть эту мысль. — рискну предположить, что мы могли неверно истолковать некоторые… данные.

— О чем вы говорите? — Ойхо, нахмурясь, смотрел на своего собеседника.

— О Сыне Неба, — едва улыбнулся тот, — почему мы все сразу, без исключений, поставили знак тождества между этим именем и предводителем драйгов? Что, если это не так?

— Я не совсем понимаю..

Виррэн сделал глубокий вдох и окинул взглядом просторный и величественный пейзаж долины.

— Признаться, я немного вам завидую… вашим лунам, умеющим летать. Даже зная, какой ценой достается вам это умение. Ничего не могу с собой поделать. Алина не даст мне соврать, я всегда мечтал придумать способ подняться вверх, изучал инженерную науку. И до сих пор это моя слабость. — Его Величество обратил на молодого кэя неожиданно озорной взгляд, — Ну что, Сын Неба, примешь меня под свое крыло?

Наверное, с минуту, Ойхо смотрел на Виррэна озадаченно, даже голову чуть склонил к плечу… Потом осознание промелькнуло в его темно-синих змеиных глазах, и на мгновение они удивленно распахнулись..

— Вас? — он внимательно, но уже иначе вгляделся в лицо своего собеседника: не удивляясь, а оценивая… — Тебя?

Потом смуглая ладонь легла на плечо Его Величества, а на губах Сына Неба расцвела почти мальчишеская улыбка.

— Хорошо, Виррэн, — кивнул Ойхо, — принимаю и даю тебе свое благословение. Но чтоб я сдох, — добавил он через мгновение, — если знаю, чем грозят нам всем новые… обстоятельства.

— Большими переменами, — улыбнулся своему покровителю монарх, — мне кажется, ты вполне к ним готов.

— Пожалуй, — усмехнулся кэй, — и я даже знаю, с чего начну.

Королевское

«…Алина, будь, пожалуйста, осторожнее с делегацией драйгов. Не доверяй Рихару и держись от него подальше. Я попросил Райдена Артанхиона срочно прибыть в столицу, можешь всецело рассчитывать на его помощь..»

Я отложила вестник, полученный от мужа и уже раз десять прочитанный вдоль и поперек, и в очередной раз обдумывала, а не закатить ли этому коронованному тихушнику для разнообразия скандал? То есть, чтобы я держалась подальше от главы горных драконов, муж мне сообщить не забыл, а вот о готовящемся покушении на себя любимого неожиданно запамятовал, дабы не огорчать сверх меры. Хорошо, что я в подобных фокусах уже подковная и в послание нос засунула раньше, чем Гилфомиан в свое. Поэтому затребовала, чтобы риан адресованное ему письмо зачитывал сразу вслух. Он — куда деваться — зачитал. И про истинное положение дел, и про вероятное покушение… А когда дошел до слов «леди Алине только про это не говорите», было уже поздно… Эта самая леди метала громы и молнии (виртуальные, конечно, на реальные моих магических силенок не хватит), и грозилась уволить Гилфомиана (раз сто двадцатый на моей памяти, уже даже самой смешно) и срочно развестись и уйти в монастырь (всего пятнадцатый, говорить не о чем).

«Ладно, — решила в конце концов, — скандалить не буду, но как-нибудь припомню.»

То, что Рай будет здесь — это хорошо, ему я доверяю от и до. Надеюсь, Лайла не сильно огорчится, что ее супруга по делам выдернули. Я в свою очередь, сожалела, что подруга сама сюда прибыть не сможет — не дурак же Райден, чтобы семью в потенциально опасное место везти. Ну и еще, что детей к ней в Феарн отправить не получится, ну никак они без меня не выдерживают.

Риан Артанхион прибыл уже к вечеру и мы с ним и с занудой Гилфомианом (куда ж без него-то) сразу же устроили малый совет. Ммм… ну, сразу же, как отправили близнецов спать.

— Что может быть нужно здесь Рихару? — сразу задала я самый главный вопрос.

— Можем только предполагать, — Рай вышагивал по кабинету туда-сюда как заправский военачальник, объясняющий диспозицию противника. — Итак, предположим худший вариант для нас и лучший для мятежников: покушение на Виррэна оказалось успешным, — я тут же бросила осуждающий взгляд на Гилфомиана: вот, мол, нормальные эльны ничего от своих королев не скрывают, но тот даже бровью не повел, ему вообще хоть кол на голове теши, — в результате Рихар надеется получить такую картину: Виррэн убит, Ойхо посрамлен, Алина убита горем и рыдает в три ручья.

— Вот уж дудки, — ответила мрачно, — я сначала виновника из-под земли достану, четвертую, колесую, утоплю, похороню, на могиле станцую, а вот потом уже буду рыдать.

Гилфомиан скосил в мою сторону один глаз то ли с опаской, то ли с уважением, трудно сказать.

— Алина, Рихар об этом не в курсе. В его представлении наши женщины — легкомысленные глупышки, не способные защитить свое потомство. Поэтому ты по его задумке подавлена и совершенно растеряна. В такой ситуации он может действовать двумя способами: попробовать захватить власть (особенно, если в его руках окажутся наследники) или стать для тебя непререкаемым авторитетом, оказав помощь и поддержку в сложной ситуации.

— Ты бы что выбрал? — поинтересовалась, почесав кончик носа.

— Второй вариант… Но я не он. Нам нужно быть готовым ко всему.

— Хм, мне нужно будет изображать взволнованную дурочку, правильно понимаю? — спросила у мужчин.

— Боюсь, что так, — развел руками Райден, уловив недовольство в моем голосе.

— Я уверен, Вашему Величеству это не составит труда, — с непроницаемым выражением произнес Гилфомиан, еще и в вежливом поклоне голову склонил.

Думаете, это сарказм и он у нас такой шутник? Ну да, я тоже первый год знакомства с ним так считала. Но невозможно все время шутить с такой постной физиономией. Это он решил меня подбодрить и высказать свою уверенность в моих силах. Спасибо, конечно… Рай вот молодец, не ухмыльнулся даже, слегка сильнее обычного голову склонил только — и вся реакция.

— Остается вопрос, что делать с близнецами.

Хороший такой вопрос. Обычно, пока у меня переговоры, мальчишкам приходится развлекать ораву нянек, доводя последних до истерики. И, конечно, ограничители магии приходится детям носить почти постоянно: без них работа королевской нянечки перешла бы в категорию «с риском для жизни».

— Мы можем усилить охрану… — предложил Райден.

— Рай, этот гад планирует покушение на моего мужа, — напомнила я кровожадно, — и в случае чего я хочу, чтобы он получил сполна по своим заслугам.

Мы переглянулись с моим занудой-наставником, и тот еле заметно кивнул.

— Мы снимем ограничители и установим в их комнате щиты, — произнесла я, — задействуем столько магов, сколько потребуется. И если драконы замыслят украсть наследников…

— Пусть пеняют на себя, — кивнул Гилфомиан.

А я-то боялась, что он протестовать будет.

— Хорошо, с этим решили, — кивнул, наконец, Райден, — переходим к вопросу о том, как обеспечить твою личную безопасность.

Мы совещались еще долго: устраивали настоящий мозговой штурм, спорили, но наконец пришли к согласию.

Встреча делегации И-Драйг-Гох состоялась на следующий день. Я, как и положено ответственной королеве, расположилась на троне в зале торжественных приемов. Райден и мой зануда — секретарь стояли чуть сзади, по левую и правую руку, ну и остальная охрана тоже присутствовала. Я нацепила на лицо самую дурашливую из всего арсенала радушных улыбок и махнула рукой распорядителю.

Двери зала открылись, и к нам степенной неспешной походкой прошествовали господа драйги. Красиво шествовали, важно. Вот умеют, не отнять. Я даже залюбовалась. Впереди главный гад… драйг в смысле… тот самый, Рихар который. Не слишком высокий, но статный и величественный как круизный лайнер, заходящий в порт. Кэй горных драйгов был уже в возрасте, волосы его белизной могли сравниться со снежными шапками в его родных горах, смуглое лицо избороздили глубокие, суровые морщины, но глаза — светло-серые со змеиным вертикальным значком — смотрели колко и цепко. Вот их-то взгляд быстренько и напомнил мне, кто, собственно говоря, передо мной стоит.

Старый интриган отвесил мне резкий как — бы-поклон, больше похожий на кивок. Как равной, не как своей королеве, и то, поди, долго перед зеркалом тренировался.

— Легкости и процветания, Ваше Величество, — и голос у него неприятный — сухой и скрипучий, — Я Рихар лун Белой Скалы, кэй народа И-Драйг-Гох прибыл сюда чтобы засвидетельствовать свое почтение вам и наследникам Королевства.

«Угу… ну сейчас мы тебя примем по первому разряду». Я ощутила неожиданный прилив воодушевления, еще радушнее улыбнулась и соскочила с насиженного места.

— Ой, кэй Рихар, миленький! Как же я рада! — щебетала я, подходя к нему и распахивая радушные объятия. — Наконец-то мы с вами свиделись! — Я фамильярно обняла застывшего от удивления мужчину и дружески хлопнула по плечу. — Ну дайте же я от души вас расцелую, гость наш дорогой! — приговаривала, смачно впиваясь губами, то в одну впалую щеку, то в другую.

В почти бесцветных глазах плескалась такая ядерная смесь бешенства, брезгливости и изумления, что не будь я такой большой шишкой, тут бы мне и конец. А так пришлось ему подобную вопиющую бестактность с моей стороны терпеть. Ничего, это мы только начали..

— Уважьте давний обычай, кэй и вы, почтенные драйги, отведайте нашего угощения. И пусть процветают наши земли!

Я махнула рукой, и нам поднесли стратегические яства для не слишком дорогих гостей. Список блюд был расширен мной в три раза и помимо приснопамятного холодца включал еще отварную медузообразную луковицу в зеленоватом соусе и настоящую огненную воду. Последняя представляла собой настойку самого крепкого пойла, которое я нашла в Королевстве на нескольких видах жгучих перцев. Гадость страшная, но нам то и нужно.

Пока члены драконьей делегации давились деликатесами под мои восторженные комментарии, Райден отошел чуть в сторону, послушал краткий доклад одного из своих подчиненных и украдкой шепнул мне, что «детская готова». Как оказалось, очень даже своевременно: слегка ошалевший после «огненной воды» Рихар проскрипел, что очень надеется увидеть наших близнецов.

— О, — глубоко призадумалась я, — Виррэн очень не рекомендовал так делать, конечно. Но как я могу вам отказать? Только не все сразу, а то дети могут чересчур обра… испугаться.

Рихар в сопровождении еще двух драйгов и я с неизменным Гилфомианом отправились к мальчишкам. Рай же остался организовывать досуг оставшихся гостей и заодно присматривать, как бы те чего не выкинули.

Только я подошла к двери детской, как мне в руку ткнулся срочный вестник. Сердце мое от радости забилось сильнее: значит, Рэн жив как минимум: только он складывает послания такими идеальными бумажными самолетиками (угадайте, кто научил?). А потом до слуха моего долетел такой знакомый ехидный смешок, что я не удержалась и заозиралась по сторонам. Да нет, быть того не может, мне просто послышалось. Или может?

Я сжала покрепче вестник в ладони, распахнула дверь в комнату и, обведя глазами детскую, пригласила жестом Рихара со товарищи.

Нашему взору предстали почти идеальные розовощекие пупсы, играющие на ковре, хоть ты их сейчас на обложку журнала для мамочек помещай. Да и в комнате, к великому моему удивлению, было все вполне пристойно: всего-то игрушки разбросаны да политы яблочным пюре сверху — ничего не разбито, не сожжено, вообще говорить не чем.

Мы с Гилфомианом подхватили близнецов на руки. Я — Винда, он — Йеньку. И поднесли к напряженным драйгам. Не успел Рихар произнести приветственную речь, как ему в руки тут же был вручен младший отпрыск, восхищенно разглядывающий незнакомого колоритного гостя. Йеньку же мой секретарь виртуозно подсунул стоящему рядом с ним плечистому драйгу.

— Риан Гилфомиан, вы можете идти, — распорядилась я. — Мы с кэем скоро к вам присоединимся.

Риан тут же откланялся, а я сделал вид, что вообще не заметила, как многозначительно переглянулись господа драконы. Мне, знаете ли, не до игры в гляделки, я тут вести от мужа никак не могу прочитать.

Я нетерпеливо развернула вестник и пробежала глазами ровные красивые строчки. Глаза мои от таких новостей чуть не вылезли на лоб. Ну Рэн, ну Ойхо… То есть муж у меня мало того, что монарх, так еще и драконом благословленный теперь… Мне даже не пришлось изображать растерянность, когда я подняла взгляд на Рихара. Разве что чуток драматизма прибавить. Дать борща, так сказать.

— Что-то случилось? — почти участливо спросил старый хрыч.

— Его величество… Ойхо… быть того не может… нет-нет-нет… — лепетала я, картинно обмахиваясь посланием и поднеся одну руку ко лбу. Сама б себе ни за что не поверила, а вот ящеры купились. И тут же еще крепче прижали к себе подозрительно притихших малышей.

— Что же делать? Как же быть? — заламывала я руки и кривила лицо, отчаянно пытаясь пустить слезу. Та, разумеется, и не подумала вылезать. Пришлось страдать всухую.

— Мы подскажем вам, Ваше Величество, — радостно скрипел Рихар, пока Винд, очарованный прической кэя, активно дергал того за белые пряди, — и позаботимся достойным образом о ваших детях.

— А? Да, да, будьте так добры… — небрежно кивнула я, слегка поставив драйгов в тупик.

Йенька тем временем, чтобы не скучать, схватил своего носильщика за весьма выдающийся нос. Драйг в раздраженных чувствах резковато отвел детскую ручку и пожестче ухватил наследника. Тому это, естественно, не понравилось, и представление началось. Сначала обидчик получил воздушный удар в глаз и подброшенной с пола бутылочкой по кумполу. Винд тут же радостно заскакал на руках седого драйга, тоже желая позабавиться. Поэтому очень скоро Рихар прошел принудительную серию процедур оздоровительных электрошоков.

Пока детки развлекались, третий, не охваченный наследниками, драйг заходил ко мне с тыла.

— Смотрите, какой хороший дядя! — тут же сдала я его.

Малышня, уже разогретая первыми своими успехами, оживленно заверещала, и встретила «дядю» бурными овациями, вихрями и целым фейерверком из кубиков, водяных «капитошек» и магических зарядов. Вот на этом месте драйги и поняли, что дело не чисто. Только почему-то они все вместе решили, что предводитель этого разбойничьего клана — я. И втроем урожающе принялись теснить меня к стене. Зря… очень зря.

Малышня тут же просекла, что «наших бьют» и развернулась на полную катушку. В дело пошли стулья, посуда и целые электрические молнии. А потом близнецы заголосили «бам-бам-бам» и отрядили нечто мною еще не виденное: они начали работать в паре. Винд шарахал своими зарядами прямо по ногам драйгам, а Йенька мастерски оглушал их воздушными волнами, будто двумя прозрачными тарелками. Действительно «бам», не поспоришь. В итоге я только успела открыть рот, как трое нехилых мужиков уже валялись на полу в отключке.

— Подождите! — я аж глаза протерла, — Как?.. Вы как это сделали?

И тут мой орлята повернули ко мне свои хитрые блестящие глазенки и Йенька с неповторимой интонацией выдал

— И-зё-ва!

— Ни зя-и-вай-ся! — исключительно серьезно добавил Винд.

И я в прямом смысле чуть не села на пол.

И ни капли — вот ни чуточки — не удивилась тому, что ночью мне приснился Странник собственной персоной. Он стоял, облокотившись на поручень какой-то яхты в черной майке с черепом и черных же пляжных шортах. Соленый морской ветер ласково трепал его светлую косу и нежно касался длинной серьги в виде игрального кубика на цепочке.

— Как там наша молодежь? — спросил он меня безо всяких приветствий, — Делает успехи?

— А то не знаешь, — улыбнулась я и примостилась рядышком. — Рада тебя видеть, Йени. Я думала, ты нас совсем забросил.

— Нет, Алина, — сверкнул он чернющими очами, — просто с мелюзгой мне интересней. У меня на них большие планы, знаешь ли.

— Какие такие планы? — сразу сделала я стойку. Ой и не нравится мне это все!

Йени только посмотрел на меня загадочно и головой покачал. Разбежалась, мол, Ежова.

— Рассказывай, что у вас тут происходит, — потребовал он.

Я вздохнула и начала перечислять.

— Виррэн раздобыл себе бессмертного покровителя, Ойхо..

На этом месте мой собеседник кивнул, мол, ожидаемо, и сделал царственный жест рукой — продолжай, значит.

— Целитель теперь умеет превращаться в змея и повелевать солнцем.

Йени довольно щелкнул пальцами.

— А князь северян — морем, — продолжала я, — Что это все означает?

Это означает, Алина, что все движется вперед… — милостиво, но совершенно непонятно ответил Странник, — А еще то, что в скором времени вы сможете принести мне свои благодарности лично. Собачку папочкину уже нашли?

— Какую еще собачку? — голова от этих полубожественных откровений шла кругом.

— Нет? Ну ничего, скоро найдете, передавайте ей от меня привет, — сказал этот древний пройдоха и вознамерился было исчезнуть.

— Йени! А ну стой! — попыталась я призвать его к ответственности.

Но куда там. Он только бросил на меня строгий взгляд через плечо и с таким знакомым выражением произнес свое вечное «Ежова, не зарывайся», что я сразу осеклась и молча смотрела, как он идет легким неторопливым шагом по палубе. А потом совершенно спокойно, безо всяких усилий, прямо в одежде, ныряет ласточкой в темное слегка волнующееся море. Вот позер.

«Собачку, значит… папочкину».. этого нам только нам и не хватало» — подумала я утром и потянулась за бумагой, чтобы отправить послание мужу.

Божественное бремя

Когда колеса повозок начали вязнуть в песке, а солнце, расцветив небо напоследок совершенно запредельными оранжево-золотыми полосами, скрылось за горизонтом, было решено остановиться на ночлег.

— Ну и как нам двигаться дальше? — качала головой Дайлэ, в очередной раз вытряхивая песок из легких туфелек.

Даже корри-бедолаги взгрустнули, глядя на бескрайнее море желто-красных барханов. Одна радость — безумная жара отступила, а ближе к ночи и вовсе стало прохладно.

— Леди Мэб отправилась нам навстречу с караваном дромадеров, — пояснил Ллойд, — так что повозки вместе с корриденами смогут нас встретить на обратном пути.

Художницу такой ответ вполне устроил. Стоило только представить, насколько живописно будет смотреться караван из этих царственных животных на фоне заходящего солнца и сверкающих песков, как рука привычно потянулась к блокноту.

Ехали они не так долго, чуть больше суток, но от дороги девушка уже успела устать. А вот эйяр Ариллиан напротив. Внешне-то он, как обычно, был серьезен и спокоен, но Дайлэ давно научилась различать под этой маской малейшие оттенки его настроения, и точно знала, что сейчас Ллойд полон нетерпения и еще, пожалуй, беспокойства. Впрочем, последнее можно было сказать и о них всех: пока никто не понимал, с чем им придется здесь столкнуться. Ежедневные послания Стражницы ясности не вносили, скорее наоборот, все сводилось к тому, что и она сама тоже мало что пока понимает. Целителя она не видела уже несколько дней и лишь по установившемуся температурному режиму могла предположить, что он окончательно пришел в себя.

Альм с ними ехать отказался, сославшись на внезапное желание посетить леди Иллойэ. И Дайлэ уже не раз и не два пожалела об этом: мальчишка, конечно, порой бывал утомителен, но шуточки его уж точно смогли бы разогнать это общее ощущение тревожного ожидания.

Плотная, на удивление густая тьма окружила их. Никакого сравнения с полупрозрачными северными сумерками. Звуки ночной пустыни в этом царстве мрака слышались особенно ясно: что-то шуршало, скрежетало, шорхало. А потом резко, испуганно, словно по взмаху чьей-то неведомой руки, замолкло… Вдалеке вспыхнуло белое пламя, показавшееся в ночи ослепительным. На фоне него силуэт, приближающийся к ним уверенным, слишком четким для пустыни шагом, мог показаться хрупким и уязвимым. Если бы не почти осязаемая волна исходящей от него силы.

Все эльны, включая Его Величество и саму Дайлэ, высыпали из своих шатров и смотрели на идущего, прикрывая глаза ладонью от чересчур яркого света. Эйяр Ариллиан, который обладал самым острым зрением в их компании, напряженно всматривался в охваченную белым пламенем приближающуюся фигуру и неожиданно, сделав остальным знак оставаться на местах, пошел ей навстречу, остановившись шагах в десяти от их странного гостя. Хотя… гостя ли?

— Хан? — во всегда уверенном голос Ллойда сквозило изумление, почти растерянность.

Тот стоял напротив, опустив глаза. Непривычно белое лицо его и темная медь волос будто изнутри подсвечены были все тем же ровным сиянием. В ответ на восклицание Ариллиана он медленно кивнул.

— Приветствую вас на моей земле, — бесстрастно, почти монотонно произнес Аодхан. И от самого этого пробирающего голоса и столь несвойственной Целителю манеры речи даже Дайлэ вздрогнула. Ллойд предпринял попытку подойти ближе. Но тут же был остановлен требовательно выставленной вперед ладонью — и будто в силовой щит влетел.

— Во что ты на этот раз вляпался? — с тщательно замаскированным под строгость беспокойством спросил Ариллиан.

Аодхан слегка дернул уголком рта, и на секунду показалось, что вот сейчас он ответит что-то едкое, язвительное, в своем духе. Но он только медленно поднял на эйяра взгляд своих совершенно неземных глаз, в которых бесновалось и неистовствовало белое пламя. Ллойд замер на мгновение, чувствуя, как эта странная сила заполняет его целиком, согревает и жжется, а в следующий миг сокрушительная тяжесть легла ему на плечи, заставляя преклонить колени и застыть в священном восторге.

Целитель дернулся, как-то отчаянно, почти беспомощно заоглядывался по сторонам… Потом опустил голову, прикрыв глаза ладонью и, почти привычно ухмыльнувшись, произнес.

— Самоконтроль никогда не был моей сильной стороной, как ты знаеш-шь.

— С тобой и раньше было трудно, но сейчас ты просто невыносим, — покачал головой Ллойд, приходя в себя и поднимаясь на ноги.

По рукам и щекам Аодхана зазмеились тонкие серебристые спирали — и тут же пропали, а Целитель зашелся тихим звонким смехом… Казалось сам воздух наливается тугой звенящей веселостью, дрожит, расходится невидимыми глазу волнами смешливости и легкости, словно с души скатился тяжелый булыжник. Не поддаться этому настроению было совершенно невозможно.

— Так и есть, — согласился хозяин земель Файонн отсмеявшись и слегка нахмурив каштановые брови, — Я теперь что-то среднее между духом и — о ужас — богом. Так что мое общество, и правда, сложно пережить… Позови сюда Виррэна и Дайлэ, будь так добр. Мне нужно многое сказать, а времени у нас мало. — Целитель говорил негромко, спокойно, но в голосе его чувствовалась чуждая ему прежде убежденность, что любое слово, пожелание его будут тут же исполнены.

Когда Ариллиан вернулся в сопровождении Его Величества и своей невесты, Аодхан еле заметно кивнул, как-то хитро прищелкнул пальцами — и из песка поднялись четыре небольшие, чуть ниже пояса гребня, которые на глазах плавились, стекали вниз и, наконец, образовали высоких кресла из прочного красно-оранжевого стекла.

— Виверны знают, как это выходит… но — прошу, — Целитель гостеприимным жестом указал своим слегка удивленным гостям на необычную мебель и, подавая пример, первым занял одно из кресел.

В центре тут же вспыхнуло радостное пламя всех оттенков желтого, красного и белого. Какое-то время он сидел неподвижно, смотря в самый центр этого странного костра. И было совершенно непонятно, что является отражением — разноцветные всполохи на дне его глаз или же огонь, что горел перед ними.

— Скажите, — мягко и очень почтительно начал Виррэн, — а в чем разница между духом, богом и бессмертным Королем?

— Духи — дети своей стихии. Они не могут существовать в отрыве от нее, — взгляд Аодхана, которым он очень аккуратно, из-под ресниц, взирал на правителя Королевства, казался спокойным и почти безмятежным, однако тяжесть его сказывалась — Его Величеству определенно требовалась вся его выдержка, чтобы не склониться в нижайшем поклоне. — Короли — бессмертные покровители и защитники этого мира, которые не вмешиваются в естественный ход вещей. Боги же сами могут определять правила и задавать этот самый ход. Вот только ничего защищать или охранять эти сущности своей задачей не ставят. Видите ли, они, — тут Целитель издал невеселый сдержанный смешок, — исследователи и экспериментаторы по сути своей.

— А ты?.. — начал было Ллойд.

— В каком-то смысле я тоже привязан к пустыне. Вдали от нее мои возможности не так велики, и полагаю, что долго без нее я вряд ли протяну. Подобное свойственно духам. Я могу… многое… — Целитель снова посмотрел на огонь, и тот неожиданно вспыхнул, высунул свои длинные яркие языки высоко вверх, рассыпался каскадом разноцветных искр… — в этом точно есть что-то от бога. Но я не хочч-ш-у..

Голос Аодхана дрогнул, он тут же наклонился и спрятал на мгновение лицо в своих ладонях, утихомиривая поднявшуюся внутри бурю.

–..не хочу, — продолжил он через минуту ровно и спокойно, — потому что знаю, какой ценой будут оплачены эти забавы. Столько лет моей главной задачей было спасение жизней, а теперь я должен воспринимать их как разменную монету — это похоже на изощренное издевательство.

Острая боль прошила каждого из сидящих рядом с Целителем, вышибла дыхание, выжгла восклицания и стоны — и отступила, стоило только их странному соседу тряхнуть рыжими локонами.

— Но я хотел поговорить не об этом, — будто не замечая их состояния продолжил он, только бровью слегка повел — и всех троих переполнила легкая, бурлящая через край энергия, не мешающая, впрочем, сосредоточиться, — а о Тумане, точнее — его последствиях.

— Тумане? — озадачился Виррэн, — разве он уже не в прошлом?

— Отчасти, — кивнул Целитель, вот только магическая сила, которой он был наполнен, никуда не делась. Туман отступил на эти земли и дальше… если бы у нас была карта… хм… ну да… забыл, — он сделал несколько причудливых движений пальцами, внимательно смотря на пламя — и разноцветные языки начали переплетаться, где расширяясь, где сжимаясь, и через минуту-другую перед всеми участниками беседы предстала огненная карта Королевства. Полупрозрачный туман заклубился, расползаясь по ней, отступая к темной грани, которая символизировала..

— Море? — догадался Ллойд.

— Да, — эйяр удостоился быстрого одобрительного взгляда из-под длинных ресниц, и чуть не замурлыкал от этой божественной похвалы.

Аодхан едва уловимо поморщился.

— Туман растворился в нем, отдав ему всю свою силу. Часть ее приняли духи пустыни, часть, как я понимаю, — духи Северного моря, а оставшуюся — и немаленькую — кто-то еще.

— Кто? — одновременно спросили Аррилиан с Его Величеством.

— Пока не могу сказать, — произнес Целитель, — но зато точно знаю, где этот таинственный кто-то находится.

На слегка потускневшей огненной карте вспыхнула ярко-красная точка.

— Как видите, не так далеко отсюда — в глубине, на самой границе Файонн с владениями Ойхо.

— Оно опасно? — Дайлэ смотрела на пульсирующий огонек во все глаза.

— Смотря для кого… — невесело усмехнулся Аодхан, — Но да. Оно явно голодно и… несет в себе смерть.

Это чувствую не только я. Думаю, очень скоровы получите на эту тему доклад от Мэ. леди Мэб.

Он прикрыл глаза и помолчал немного. В этот раз ему почти удалось совладать с собственными эмоциями, и только отголоски внезапно хлестанувшего сожаления донеслись до них, остановив на время готовые сорваться с губ вопросы.

— Стоит уже сейчас стягивать туда войска? — Ариллиан озадаченно посмотрел на Его Величество.

— Нет, Ллойд, — ответил Целитель, — лучше уводите население в глубь материка, не будем подкармливать смерть. Встреча этого создания — исключительно Наше дело. Отправьте вестник Хозяйке леса, пусть приведет туда духа глубин. На побережье нашего таинственного гостя ждет очень жаркая встреча, — предвкушающая улыбка коснулась губ говорящего, — но вдали от берега от меня мало толка. И еще… передайте леди Иллойэ, пусть не сомневается в своих силах, дороги ей откроются… Но вообще, все это, конечно, смешно, — не выдержал он, — знать так много и не иметь возможности совершать простейшие действия.

— Вы не можете отправлять сообщения? — озадачился Виррэн.

— Отчего же, могу, — скривился Аодхан, — правда выяснилось, что вестник божественной воли — весьма своеобразная штука, превращающая адресат в одержимого своей миссией идиота. Так что ну его к вивернам. Откровенно говоря, я уже лишний раз чихнуть боюсь, чтобы никаких катаклизмов не вызвать..

В этот момент новоявленное божество так похоже было на себя прежнего, что Дайлэподдалась давней привычке — извлекла из сумки блокнот с грифелем и принялась быстрыми штрихами зарисовывать его портрет. С левой руки Целителя с тихим шорохом сползла тонкая серебристая змейка, прокатилась колесом по песку, в мгновение ока взобралась на художницу и пристроилась у нее на плече, посматривая на страницы блокнота хрустальными сверкающими глазками. Девушка даже испугаться не успела, только моргнула пару раз бестолково. А когда попробовала погладить непрошеную наблюдательницу, та требовательно потыкалась ей в руку треугольной головой, мол, не отлынивай, рисуй давай.

— Пусть все собираются так быстро, как смогут, — продолжал Аодхан, не малейшего внимания не обращая на проделки своей питомицы, — лучше уж мы сами окончательно разбудим эту жадину, чем она вылезет сюрпризом там, где ей вздумается, и схарчит половину местных жителей.

Дела у Дайлэ продвигались… странно. Грифель словно жил своей собственной жизнью, выводя на бумаге совсем не то, что видели ее глаза. То змеиную тень, то бушующее пламя, сквозь которое проступал столь потусторонний лик, что делалось жутко. То бьющееся сердце, сгорающее заживо, — она слышала его ритмичный, тревожащий пульс. То дождь сияющих стрел, летящих с самого неба..

— Ммм… говорят, поэты и художники ближе всего к богам, — неожиданно произнес Целитель, ласково улыбнувшись Дайлэ, и слегка отставил в сторону левое запястье.

Змейка тут же маленькой белой спиралью слетела вниз в песок, потом молниеносно взобралась наверх и заняла исходное положение на руке хозяина.

— Пожалуй, мне не стоит дольше утомлять вас моим обществом, — Аодхан поднялся со своего кресла, — Думаю, мы весьма скоро увидимся, поэтому не прощаюсь, — он слегка кивнул своим собеседникам и направился в глубь пустыни, туда, откуда пришел.

Все трое, не отрываясь, смотрели ему вослед. И когда знакомый силуэт, вспыхнув, разлился по

воздуху волной белого пламени, одновременно прикрыли глаза, защищаясь от слишком яркого света.