Сказки серого волка

12

Какая она приятная. Нет, не просто приятная, а чертовски приятная. И он обнимает её. Его объятия — но разве здесь им место? Конечно, а где же ещё, подумал Райли.

Он обнял её ещё сильнее и тотчас почувствовал, как Танзи тоже прижалась к нему. Его сердце не билось, а ухало в груди. Возможно, даже разок сбилось с ритма, когда её пальцы впились ему в волосы и до него донёсся сдавленный всхлип.

«Нет, я не такой. Но ради тебя мне точно захочется таким стать, чёрт возьми!»

Вот-вот, именно чёрт возьми, что всё это значит? Откуда взялись эти слова? Ведь ему надо одно — трахнуть её. Разве не о том мечтал он все бессонные ночи? Не из-за этого ли залезал под ледяной душ? В общем, ему только то и нужно, до чего всегда были охочи мужчины в их роду. А именно здоровый — подумаешь, что потный, зато такой, что пружины скрипят, голова ударяется о спинку кровати, а сама эта кровать ходит ходуном — секс. Ни больше ни меньше.

Насчёт того, что ни меньше, — это точно. А вот насчёт «ни больше» Райли сильно сомневался.

Возможно, во всём виноваты её слезы. Вот он и поступил так, как поступил бы любой мужчина на его месте — то есть был готов сказать что угодно, лишь бы она прекратила хлюпать носом. Хотя всего несколько мгновений назад он был совсем не уверен в том, кто из них пришёл в больший ужас, глядя другому в глаза. И вообще Танзи не производила впечатление любительницы закатывать истерики. Даже сейчас это были беззвучные слезы, если, конечно, она всё ещё плакала.

Есть только один способ выяснить, подсказал ему внутренний голос. Надо лишь дотронуться до её лица и вновь заглянуть в глаза. А это идея! Сделать ещё шаг к краю пропасти.

И всё же его рука решила рискнуть. Он осторожно взял Танзи за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. И то, что он в них увидел, было сродни удару в солнечное сплетение.

Огромные затуманенные глаза принадлежали не Танзи, а кому-то ещё. И в следующее мгновение Райли уже не просто был на краю пропасти, а летел вниз в свободном падении.

— Простите, — произнёс он хрипловатым, полным раскаяния голосом. — За все. Я не хотел делать вам больно.

Но она лишь продолжала смотреть на него, плотно сжав губы, как будто опасалась сказать что-то не то.

Райли откашлялся. Он тоже отчаянно пытался взять себя в руки, вернее, обрести под ногами твёрдую почву. Но чёрт побери, как он хотел прикоснуться к этим губам. Он был готов на что угодно, лишь бы им обоим было хорошо.

Например, ещё сильнее прижать её к себе, припасть к её губам и взять то, чем он бредил с той минуты, когда Танзи впервые оказалась в его объятиях. Райли мысленно одёрнул себя — ему вспомнились нотации, которые он лично читал своему отцу. И тотчас ослабил объятия. До него дошёл, пусть частично, довод отца, звучавший в их постоянных спорах. Что порой оставаться только профессионалом — гиблое дело.

Он скользнул руками по её рукам и замер, не зная, что делать дальше. Кто знает, будет ли у него ещё возможность прикоснуться к ней?

— Клянусь вам, я сделаю все для того, чтобы выяснить, кто этот человек! — торжественно пообещал он.

Танзи только фыркнула, а затем икнула, отчего лицо её тотчас озарилось улыбкой, хотя и немного слезливой. И вновь «ик»! Однако вместо того чтобы смутиться, Танзи расхохоталась.

— Отлично — ик! — рада слышать!

Райли тоже не смог сдержать улыбки. Ему всегда нравилась присущая ей открытость, но неизменное чувство юмора, особенно когда мишенью язвительных замечаний становилась она сама, подкупало ещё больше.

— Если я скажу, что вам идёт, когда вы икаете, вы не залепите мне пощёчину?

— Нет… — Снова «ик!». — Однако я усомнилась бы, в своём ли вы уме.

Размазав тыльной стороной ладони по щеке слезы и несколько раз глубоко вздохнув, Танзи осторожно высвободилась из его объятий и сделала шаг назад.

Райли тотчас вспомнил, каким виделся ему в его фантазиях этот момент: сейчас он скажет ей, кто он такой на самом деле, после чего они, объятые страстью, набросятся друг на друга. И решил, что ему крупно повезло, что он вовремя одумался.

К Танзи тем временем возвращалось самообладание, и она существенно увеличила дистанцию между ними. Затем сделала ещё несколько глубоких вздохов, стараясь при этом подольше задержать дыхание, чтобы побороть икоту. Приём сработал, однако она не стала подходить ближе, а осталась стоять в другом конце комнаты.

Выходит, замысел провалился, вздохнул Райли.

Остаётся один-единственный выход — уйти с работы. Тогда он будет волен добиваться её, не мучаясь при этом угрызениями совести. Чего, разумеется, Райли никогда не сделает. Как по профессиональным соображениям, так и по личным. Разве он может взять и уйти, так и не доведя до конца своё расследование, не поймав за руку этого Соула-М8, кем бы тот ни был. Кроме того, порвав профессиональные отношения с Танзи, может ли он надеяться сохранить при этом какие-либо ещё? Как все это, однако, и грустно, и смешно — довольствоваться тем, что доступно, вместо того чтобы взять то, что хочется. Но увы, третьего не дано. А разве не тем же самым он занимался с того момента, когда колено, если можно так выразиться, подставило ему подножку в спортивной карьере?

— Можно хотя бы что-то сделать? — спросила Танзи слегка охрипшим голосом. — Знаете, после того как я получила записку, я подумывала о том, а не поставить ли в известность власти. То есть не я, а мои друзья. Они посоветовали мне незамедлительно сообщить в полицию.

В следующее мгновение — слава Богу! — Райли снова был весь внимание.

— Вы рассказали о записке своим подругам?

Его резкий тон оказался для неё полной неожиданностью. Танзи вскинула голову.

— Извините, — сказала она, видя, что он ждёт продолжения. — Я не привыкла к этому вашему второму «я». Вы только и делаете, что меняете маски с одной на другую. Это сбивает с толку.

— Моё второе «я»? — Райли негромко выругался себе под нос. Снова она со своей дурацкой теорией! Лучше о ней ничего не знать, не говоря уже о том, чтобы ей соответствовать. — Не обращайте внимания. Скажите лучше, что, собственно, вы им поведали.

— Так, в общих чертах. Сказать по правде, мы говорили о вас.

Райли не стал уточнять, что, собственно, они говорили, хотя и заметил, что в её зелёных глазах вновь заплясали лукавые искорки. Судя по всему, Танзи решила, что будет разумно сменить тему, сдвинув акцент с её проблем на его.

Танзи осталась стоять, однако под её взглядом пространство между ними словно сжалось.

— Вы не хотите узнать, почему я рассказала подругам о помощнике моей тётушки? Знаете, как я охарактеризовала наше свидание?

— Это было не свидание.

Её улыбка слегка поблекла, отчего ему тотчас сделалось неприятно, однако, как и Миллисент, её внучатая племянница была достойным соперником. Казалось, нет такой пропасти, на краю которой она не мечтала бы оказаться.

— Ах да, я забыла, — съязвила Танзи. — Для вас это было наблюдение. Думаю, я значительно облегчила вам работу, когда вынудила вас поехать на бал вместе со мной. Это куда удобней, чем втихаря подглядывать из-за колонны в фойе. Я права?

Вопрос был по существу.

— Я с удовольствием выручил вас.

Танзи озадаченно фыркнула, но Райли лишь пожал плечами.

— Согласен, вы существенно облегчили мне задачу, но я все равно отправился бы вслед за вами и не выпускал бы из поля зрения.

«Отлично, давай подтолкни её чуть ближе к краю пропасти.»

В ответ на его реплику Танзи лишь скептически улыбнулась:

— Благодарю. Ваша преданность делу поистине впечатляет.

Райли так и подмывало возразить ей, что преданность делу не имеет к этому никакого отношения — зато самое прямое отношение имело желание прикоснуться к её телу, пока на ней было потрясающее платье, которое Кларисса выбрала с той единственной целью, чтобы помучить его. Однако ему хватило ума не навлекать лишних бед на свою голову.

— Что ж, раз уж вы вытянули из меня признание, — сказала Танзи, опускаясь на диван.

«Интересно, у неё действительно ноги растут от шеи, или мне только кажется?» — задал себе вопрос Райли, глядя, как она скрестила эти самые ноги в комичных шлёпанцах с кроличьими ушами. Даже в таком наряде, напоминающем скорее незастеленную постель, она действовала на Райли так, что его то и дело бросало в пот.

— Собственно говоря, я рассказала им, как вы взяли под свой контроль ситуацию возле радиостанции и как это было не похоже на вас, на того Райли, которого я до этого знала, — призналась Танзи и рассмеялась, хотя как-то невесело. — Черт, выходит, вы не шутили, говоря, что я вас совсем не знаю.

Райли только вздохнул и негромко выругался.

— Что же это было?

Он окинул её пристальным взглядом.

— Дурацкая затея, вам не кажется? Весь этот «закос» под агнца. Но если вам станет легче, готов признаться: мне было ничуть не проще строить из себя агнца, чем вам — постоянно иметь дело с приторно-вежливым до противности типом, из которого лишнего слова не вытянешь.

— Не чуть не проще, чем что? — Она с вызовом сложила на груди руки. — Какой же вы тогда на самом деле, хотела бы я знать.

Нет, с ней лопнет даже железное терпение. Райли вскинул руки.

— Вот такой. — Он мотнул головой, указывая на свои спортивные брюки и футболку. — Конечно, обычно я одеваюсь получше, но и по этой одежде ясно, кто я такой.

Бывший футболист, вынужденный уйти из спорта из-за травмы, который из кожи вон лезет, чтобы старое семейное дело приносило маломальский доход, чтобы потом они с отцом могли заняться тем, к чему у них действительно лежит душа.

Эта мысль заставила Райли остановиться и задуматься. Неужели он и вправду ждёт не дождётся, когда сбросит с себя этот хомут? Ведь он был вынужден взвалить на себя эту ношу ради отца, чтобы тот мог спокойно отойти от дел и на склоне дней понаслаждаться жизнью.

Райли с трудом удержался, чтобы не фыркнуть. Спокойно уйти на покой? Можно подумать, Финн привык вкалывать до седьмого пота! Насколько помнится, им всегда едва хватало на жизнь. Но это все, на что его отец был способен. И ещё увиваться за женщинами.

А сам он? Знает ли он сам, что ему нужно, что ему делать со своей собственной жизнью? Черт, сейчас не тот момент, чтобы задумываться об этом, хотя бы потому, что, если уж на то пошло, выбор он уже сделал. Сначала играл в профессиональной футбольной команде, а теперь вот это. Иначе ради чего он сейчас здесь, в этом доме?

— Райли?

Он моментально поднял глаза.

— Поймите, Танзи, я делаю всё, что в моих силах. Ваша тётушка хотела, чтобы я по возможности старался держаться в тени, не привлекая к себе внимания. А всё остальное… всё остальное под мою полную ответственность.

Он вздохнул и безвольно опустил руки.

— Наверное, нам стоит все ненужное выкинуть из головы и сосредоточиться на том, что действительно важно.

Бросив в её сторону очередной пристальный взгляд, он, к своему великому прискорбию, был вынужден сказать «прощай» всем своим фантазиям, что ещё ждали своего часа, затаившись по закоулкам его души.

— Вы рассказали своим подругам про записку. А кому-нибудь ещё? Например, тому же Мартину?

Танзи молча уставилась на Райли, отчего ему стало слегка не по себе. Почему-то он мгновенно ощутил страшную неловкость, что всегда бывало в её присутствии и, наверное, всегда будет. И он подумал про себя, что, продлись её взгляд секундой дольше, он за себя не ручается. Нет, он точно бы не выдержал, подскочил к ней, стащил с дивана, сорвал с неё одежду и трахнул прямо на полу. Разумеется, он рисковал получить при этом удар коленом в яйца, но кто не рискует, тот не… Так, может, всё-таки стоит рискнуть?

Но тут Танзи вздохнула и перевела взгляд на свои руки, зажатые между колен. Райли подозревал, что, вполне возможно, её одолевают те же самые желания, что и его, и она вынуждена бороться с ними. Или же её мысли заняты запиской? Да, кажется, пора перестать отчитывать отца за то, что тот вечно увивается за женщинами. Только сейчас Райли стало понятно, что он пилил Финна не ради дела, а из зависти.

— Нет, Мартину я пока ничего не говорила. Думала сделать это сегодня.

— Мой вам совет, лучше не нужно. По крайней мере не сейчас. Кстати, а вы не могли бы под каким-нибудь предлогом встретиться с ним лично?

— То есть вы считаете, что это он, и хотите, чтобы я пригласила его на чай?

Нет, это не подколка. Она говорила вполне серьёзно.

— Понимаете, вполне возможно, что он забрасывает вас странными посланиями, но это ещё не доказывает, что он опасен. Просто…

— Слегка не в себе? — Танзи презрительно фыркнула. — Прекратите. Я отлично помню, что вы мне говорили, хотя и с трудом верится. Нет, это не он.

— В таком случае все равно пригласите его на чай, чтобы я мог получить отпечатки пальцев с его чашки или стакана. Я всё это время буду поблизости, так что вам нечего за себя опасаться.

— Разве не вы сами говорили, что, по-вашему, для Мартина это что-то вроде романтической игры? — Вопрос был задан скорее в воздух, и Танзи покачала головой. — Можете на меня обижаться, но я не способна в это поверить.

— Отлично. В таком случае помогите мне получить его отпечатки пальцев и тем самым вычеркнуть его из нашего списка подозреваемых. Он даже не узнает, что значится в нём под номером один.

— Я его ни в чём не подозреваю.

Танзи поспешила встать на защиту шефа.

— Дело ваше. Но не мешайте подозревать мне. Танзи никак не прореагировала на его резкость, а лишь увела разговор в сторону.

— Подруги советовали мне обратиться в полицию. Но по-моему, это ничего не изменит. К тому же этот человек не сделал ничего противозаконного, не угрожал мне, не пытался запугать — ничего. Что может сделать полиция в таком случае?

— Почти ничего. Я объяснил это Миллисент, когда та поручила мне разобраться с этим делом. Однако она считала, а теперь и я тоже, что важно по крайней мере выяснить, кто он такой. Кем бы он ни был, — добавил Райли после небольшой паузы.

— Но если это не Мартин — а так оно и будет, — то что это нам даст?

— Зная имя того, кто преследует вас, мы попробуем копнуть глубже, узнаем, что это за человек, а значит, нам будет виднее, что делать дальше. Вдруг окажется, что он уже когда-то занимался подобными вещами и раньше любил скрываться за вымышленными именами и всё такое прочее. Мы можем следить за его действиями, держать его под контролем.

— То есть шпионить за ним?

— Это лишь один способ. Есть и другие.

Танзи вопросительно посмотрела на него, однако, по всей видимости, решила, что лучше не знать, что это значит.

— И как долго? Пока он не переключится на кого-то ещё?

— Столько, сколько нужно.

Танзи откинулась к спинке дивана, сложив на груди руки.

— Или пока Миллисент платит вам за это?

— Танзи!

Но она лишь покачала головой.

— Простите. Я понимаю, тётушка хотела сделать как лучше. Просто неприятно, когда у вас за спиной кто-то плетёт свои интриги, — сказала Танзи и грустно усмехнулась. — Хотя чему удивляться, можно подумать, я её не знаю.

— Вы бы послушались её? Танзи подняла на него глаза.

— Не в том дело. Я не видела в этих письмах ничего страшного. И зачем я только рассказала про них тётушке! Нет, не следовало этого делать, зачем зря тревожить старушку.

— Она же хотела быть уверенной в том, что вам ничего не грозит. Ведь она вас так любит!

Танзи вздохнула, а Райли вновь поймал себя на том, что пытается разгадать, какие мысли вертятся в её голове. Он точно знал, Миллисент без ума от своей внучатой племянницы, и вот теперь, глядя на Танзи, понял, что эта привязанность наверняка взаимна. Ведь пока что он только докопался до её университетских лет, главным образом с той целью, чтобы выяснить, откуда у Танзи этот её нынешний круг друзей и знакомых. Зная, кто они такие, можно было установить, имеет ли кто-то из них отношение к истории с письмами или нет.

Вот и все. Зато что, собственно, ему известно о более ранней её биографии? Райли даже пожалел, что не копнул глубже. Другое дело, что это было отнюдь не профессиональное любопытство. Нет, в общих чертах её биография ему известна — например, что мать Танзи вечно отсутствовала, колеся по свету, а дочь сплавляла то в один интернат, то в другой. Райли был слегка удивлён тем, что Миллисент терпела преступное безразличие Пенелопы к своему единственному ребёнку. Но с другой стороны, кто он такой, чтобы вытаскивать на свет божий скелеты из чужих чуланов.

— Придётся ей позвонить. — Танзи обращалась скорее к самой себе, нежели к нему. — Скажите, Франсис действительно больна? И если на то пошло, Миллисент действительно улетела в Филадельфию?

— О её знакомой ничего определённого сказать не могу. Знаю только, что мисс Харрингтон отправилась её навестить.

Танзи вздохнула и провела рукой по волосам.

— Ладно. — Она встала с дивана, подошла к нему и протянула руку.

Райли тоже поднялся.

— Не надо быть таким подозрительным, — сказала Танзи и, когда он на неё посмотрел, кисло улыбнулась. — А то ещё вобьёте себе в голову, будто я что-то замышляю. Просто мне хотелось поблагодарить вас.

На что Райли едва не ответил, что с него довольно тех мгновений, когда он прижимал её к себе. Уже это для него награда. К счастью, он вовремя придержал язык. Ради разнообразия.

— Поблагодарите вашу тётушку, — сказал он, пожимая протянутую руку, — за то, что она заботится о вас.

— Всенепременно.

Это было произнесено таким тоном, что брови Райли полезли на лоб.

— Поймите, она ведь действительно хотела вас защитить.

— Я знаю.

С этими словами Танзи внезапно отвернулась и подошла к двери.

— Куда вы?

Она посмотрела на него так, будто его вопрос несказанно её удивил. Словно то было не его ума дело. Сказать по правде, ощущение было не из приятных. Но в том-то и беда, что в Райли отреагировал отнюдь не профессионал.

— Пойду собирать вещи.

— Это ещё зачем?

— Я весьма признательна тётушке за её заботу. Но не вижу ни малейшей необходимости в том, чтобы находиться здесь и дальше. Как я понимаю, вас наняла моя тётушка, так что ей решать, увольнять вас или нет. Но где мне жить — решаю я сама.

— Вам есть смысл остаться здесь, — спокойно возразил Райли. Он никак не ожидал такого поворота событий. — Система наблюдения первоклассная. Всё под контролем.

Танзи пропустила реплику Райли мимо ушей и вновь направилась к двери.

— Что ж, я это ценю, однако… — Она неожиданно остановилась и повернулась к нему. — Скажите честно, что вы подразумевали под этим «все»?

Райли пристально посмотрел на неё. Что ж, на её месте любой бы задался подобным вопросом.

— Не волнуйтесь, я не извращенец и ни за кем не подглядываю. К тому же в вашей комнате никаких камер и «жучков» нет.

— И на том спасибо, — сухо ответила она.

— В отличие от почти всего остального дома, — продолжал он, не сводя с неё взгляда. — Входы, выходы, снаружи, внутри, и всё такое прочее. Вряд ли у вас дома есть нечто даже отдалённо похожее, так что…

— К себе домой я вас не пущу. Я поговорю с Миллисент, чтобы она сохранила за вами деньги на текущие расходы. Мне будет гораздо спокойнее, когда я узнаю, кто этот тип — хотя бы для того, чтобы окончательно удостовериться, что это не Мартин. Но расходы по расследованию я должна взять на себя, так будет справедливо. Тем не менее должна вам сказать — я не нуждаюсь в сторожевом псе.

— Простите, но, кажется, вы забыли о записке.

— Ничуть. Однако ваше присутствие никак не повлияло на планы того, кто мне её подбросил.

Райли от злости лишь стиснул зубы.

— Откуда нам было знать, что он пойдёт на контакт. Кстати, это немаловажно. До тех пор пока мы не узнаем, кто он такой, я бы рекомендовал вам придерживаться вашей договорённости с Миллисент. Конечно, здесь тоже имеются свои слабые места, но это куда лучше, чем превратиться в доступную мишень.

От Райли не укрылось, что Танзи вздрогнула. Нет, ей хотелось бы это скрыть, но не получилось. С другой стороны, скрытность — её не самая сильная сторона. Ещё одна причина, почему он должен постоянно держать её в поле зрения.

Райли стоило немалых трудов не простонать — в голову ему полезли совершенно ненужные мысли.

— Вот вы всё время говорите «мы». Это потому, что у вас общее дело с отцом? Должна ли я понимать, что он уже что-то раскопал? — В глазах Танзи вспыхнул огонёк надежды. — Он, случайно, не тот пожилой человек, что подходил к вам на балу?

— Нет.

— Понятно. Но всё равно, кто это был такой? Ещё один клиент?

— Мой отец сейчас выполняет другое поручение, — уклончиво ответил Райли, решив, что и без того раскрыл уже почти все карты. Если её интересует его прошлое, пусть попробует покопаться в нём сама. — Что же касается слова «мы», — упорно гнул он свою линию, — я уже сказал вам, что у меня есть контакты на стороне.

— И откуда они у вас?

— Как и у любого бизнесмена — через знакомства и связи с другими бизнесменами.

И не важно, что в данном случае этим бизнесом был футбол. Спортивные состязания служили, помимо всего прочего, ареной для установления разного рода деловых контактов. А если его контакты обязаны своим существованием не плошадке для игры в гольф, а футбольному полю, то какая разница? — задала себе вопрос Танзи. — А как на вас вышла моя тетешка?

Райли встал, упёршись руками в бока.

— Интересно, откуда у вас такое низкое мнение обо мне? Я ведь, кажется, уже объяснил вам и про танец, и про записку.

— Не в этом дело. Просто обычно моя тётушка предпочитает старые, солидные фирмы, а не какую-то там самодеятельность, частную семейную лавочку в духе «я и мой папаша». Как, например, в вашем случае.

— Что ж, приятно было узнать ваше мнение о мелком и среднем бизнесе. Признаюсь честно, я польщён.

— У меня и в мыслях не было унизить вас. Посмотрев ему в лицо, Танзи поняла, что Райли думает по этому поводу.

— Мы получили рекомендацию от одного её знакомого, чьё поручение выполняли несколько месяцев назад. Мистер Уотерстон, если это имя вам что-то говорит.

Танзи поразилась:

— Тот самый, который прошёл через скандальный развод? Газеты тогда пестрели аршинными заголовками. Отличная работа!

Танзи не могла не улыбнуться. Райли одарил её колючим взглядом.

— Вы не знаете всех подробностей. Впрочем, я не намерен вас с ними знакомить.

Танзи развела руками и улыбнулась ещё шире.

— Вы говорите совсем как тот чопорный Райли, с которым я познакомилась в самом начале.

— Чопорный? — растерянно выпалил Райли. — Да не чопорный вовсе, а…

— Ну, тогда педантичный. Сентенциозный.

— Нет-нет, в следующий раз предупредите меня, чтобы я не вступал в препирательства с писательницей. Простоя пытался держаться в тени. Слиться со стенкой, не высовываться, не бросаться в глаза.

— Просто чтобы не попасться мне в лапы. — Танзи рассмеялась, но смех получился какой-то невесёлый. — Приятно слышать, что родная тётушка имеет обо мне столь же высокое мнение, как и средства массовой информации.

Танзи приподняла руку, словно желая предупредить возможные возражения с его стороны. Райли же по-прежнему надеялся, что не ляпнет ничего такого, что помешает ему узнать, что, собственно, она думает про «того чопорного Райли».

— Я знаю, о чём вы думаете. Могу себе представить, чего вы начитались обо мне, пока проводили это своё, с позволения сказать, — для пущей убедительности Танзи изобразила пальцами кавычки, — расследование.

— Танзи…

— Не спорю, — перебила она его, — я снимаю мужиков. Наверное, чаще, чем другие. — Она в упор посмотрела ему в глаза. — Но я не сплю с первым встречным. Конечно мужчины имеют своё применение и…

Это было уже слишком. Райли закатил глаза. Танзи тотчас вцепилась в это как в повод.

— Что? Или только вам, мужчинам, можно отпускать в адрес женщин унизительные замечания?

— Вы когда-нибудь слышали от меня, чтобы я унизительно отозвался о женщине?

— Мы с вами не слишком давно знакомы, так что у меня ещё не было возможности услышать ваше мнение о женщинах. Кроме того, я говорю в общем.

— О, это я уже заметил.

— Часть моей профессии. Кстати, если не ошибаюсь, вы признались, что читаете мою колонку. В таком случае вам должно быть известно, что мы такие же поверхностные и так же одержимы сексом, как и вы.

Райли улыбнулся этой её реплике.

— Что ж, уважаю ваше мнение, хотя и не согласен с ним.

— Что и требовалось доказать.

— Согласен, у нас только секс на уме, но нам почему-то кажется, что вы, женщины, нуждаетесь в нас не только по этой причине.

— Это по какой же ещё? Весьма сомнительно.

Райли выгнул бровь. Черт, а она хорошенькая. И главное, никаких комплексов — вон как разносит его пол, сидя в дурацких домашних тапках с кроличьими ушами.

Черт, дались ему эти тапки с кроличьими ушами, с каких это пор он стал обращать на них внимание? Наверное, с того самого момента, когда впервые её в них увидел.

— Значит, вы всё-таки признаете, — произнёс Райли, — что мы способны быть остроумными товарищами, хорошими добытчиками пропитания, а также защитниками дома и очага?

— Наверное, и это тоже, — пожала плечами Танзи. — Я думала о самом главном.

— И что же это такое?

— Блистательный триумвират мужских способностей: раздавить клопа, поменять автомобильную шину и передвинуть мебель.

Райли не мог не расхохотаться. Нет, откуда ему было знать, что эта особа будет раздражать его и одновременно возбуждать. Но она только этим и занималась, причём с завидной лёгкостью.

— Однако вернёмся к моей первоначальной мысли. Я лишь хотела сказать, что не заслуживаю ярлыка, который вы навесили на меня.

Райли посмотрел на Танзи, явно не понимая, что она имеет в виду.

— Вы обозвали меня хищницей.

— Я не говорил ничего подобного.

— Разумеется, за вас это делают другие, — заявила Танзи и подняла руку, предупреждая дальнейшие возражения. — В принципе я на вас не в обиде. Я воспринимаю это как часть моей профессии. В конце концов, я только тем и занимаюсь, что рассказываю доброй сотне тысяч моих читателей о своих личных проблемах. Но что касается Миллисент, вот уж никак не думала, что и она того же мнения.

— Похоже, что да. Хотя, с другой стороны, воспринимайте это как комплимент. Значит, ваша тётушка высокого мнения о вашей способности привлекать к себе представителей противоположного пола, раз она предупредила меня.

Танзи фыркнула.

— Уверяю вас, она переоценила мои данные.

— Я было с ней согласился. Но лишь поначалу. Танзи от удивления открыла рот, и Райли усмехнулся. И всё-таки надо отдать ей должное: получив щелчок по носу, она не стала дуться, а, несмотря ни на что, улыбнулась и даже театрально закатила глаза.

— Значит, я не так уж и плоха.

— Я же сказал — поначалу.

И тогда в её глазах вспыхнул огонь, тот самый хищный огонь, о котором Райли мечтал. На всякий случай ему даже пришлось сделать мысленный шаг назад.

— И что же заставило вас изменить ваше первоначальное мнение? Мой острый ум? Или же — поскольку вы мужчина — чудеса, которые Кларисса творит при помощи нитки с иголкой?

— Мне признаться честно? — спросил Райли, сам не зная почему.

Она дразнила его — в расчёте, что он скажет какую-нибудь глупость. Но, судя по всему, её игра «признайтесь-честно-что-увас-на-уме» оказалась заразительной.

— Скажем так: в большей степени первое, но не в последнюю очередь и второе. Но вы привлекли моё внимание ещё раньше.

— Вот как? — Танзи попыталась придать голосу равнодушный тон, но весь вид её говорил о другом. — Не хотите ли уточнить? Женщинам интересны подобные вещи. Чтобы в будущем знать, как реагировать.

Нет, она исполнила этот трюк просто блестяще, однако Райли продолжал улыбаться, зная, что сумел-таки уязвить её самолюбие, пусть даже на какое-то мгновение. Глядя Танзи в глаза — чему он был несказанно горд — и, главное, не заботясь о последствиях, он заявил:

— Первый раз, когда я увидел вас вот в них, — и он указал на тапки с кроличьими ушами, — и ещё в футболке «Найнерз».

— Первый раз? Что вы имеете в виду? — Ага, грешно не воспользоваться преимуществом, пока оно ещё в твоих руках. — В этой футболке вы видели меня только один раз — прошлой ночью. — Танзи изумлённо округлила глаза, видя, как у него на щеках выступил лёгкий румянец. — Вы же мне сами сказали, что не в ваших привычках подсматривать в замочную скважину.

— Я сказал другое: я не извращенец. А что касается подглядывания, то думаю, что любой нормальный мужчина хотя бы раз вжизни подглядывал за женщиной. Обычно мы представляем себе, как она раздевается. Это у нас в крови.

Танзи покачала головой и невольно улыбнулась:

— Чем ближе я вас узнаю, тем больше поражаюсь, каким чудом вам удалось поначалу выставить себя в моих глазах этаким агнцем.

Райли так и не понял, задели его её слова или нет.

— Я не так уж и плох.

Танзи лишьпосмотрела на него, воздержавшись от комментария.

— Чтобы окончательно переубедить вас относительно моей персоны, смею вас заверить, что на самом деле я никогда не подглядывал за тем, как вы раздеваетесь.

— А только мысленно представляли это себе.

В ответ Райли лишь пожал плечами и легкомысленно улыбнулся.

— Я ведь сказал, что у нас…

— В крови, — закончила за него Танзи и покачала головой. — Да-да, продолжайте.

— Отлично. Хотя признаваться мне в принципе не в чём. Просто в самую первую ночь я был внизу, на первом этаже, когда вы спустились в кухню. Я как раз закрывал дверь и видел, как вы прошли по коридору. Кстати, откуда они у вас?

Райли указал на розовые кроличьи уши, что подметали собой пол.

— Подарила Сью. У неё весьма странное чувство юмора. Зато они ужасно удобные.

— Оно и видно.

Танзи прищурилась и расплылась в приторно-сладкой улыбке.

— Если хотите, я скажу ей. Она и вам подарит точно такие же.

— Спасибо, увольте.

— Итак, почему же вы ничего не сказали? — продолжала Танзи гнуть своё. — Я имею в виду, той ночью. Почему вы вместо того, чтобы окликнуть меня, таращились на мои домашние тапки?

— Просто хотел понаблюдать за вами, не привлекая к себе внимания. Кстати, обожаю это делать в те минуты, когда я не педантичный и не сентенциозный.

И тогда Танзи не выдержала и весело улыбнулась.

— Должна ли я понимать, что тем самым вы демонстрируете остроумную сторону вашей натуры?

— Я не хочу сказать, будто я вылитый Кэри Грант, однако хотя бы изредка, но всё-таки стараюсь подавить в себе троглодита.

Танзи даже присвистнула.

— Ой, можно я использую эту фразу в моей колонке?

— А вы ещё не использовали?

Райли, конечно, дразнил её, и все равно лёгкий румянец, выступивший на щеках Танзи, показался ему подозрительным. Интересно, подумал он про себя, в какой степени Райли-агнец повлиял на содержание последних размышлений в её пресловутой колонке?

— Знаете, я как-то об этом не подумала.

Танзи с улыбкой посмотрела ему в глаза, словно о чём-то задумавшись, затем резко повернулась и направилась к выходу. В дверях она вновь остановилась. Улыбки на лице уже не было, и лишь в глазах по-прежнему плясали искорки.

— Я искренне благодарна вам за ваши усилия, Райли. Я знаю, Миллисент умеет добиваться того, чтобы все делалось так, как она хочет. Что касается моего мнения о вас как о профессионале, уже тот факт, что она наняла вас и даже доверила жить под одной крышей со мной, говорит о многом, в том числе и о вашей репутации.

— Как частной семейной лавочки?

Но Танзи лишь состроила рожицу, и Райли не мог не улыбнуться.

— Частной, не частной — какая разница. Я бы просила вас, как только вы что-то выясните, тотчас доложить мне о результатах.

— По идее я должен в первую очередь докладывать Миллисент.

— Я это помню. Но мне бы хотелось услышать о результатах — что бы вы там ни раскопали — непосредственно от вас, а не через тётушку. Я обговорю с ней ваш гонорар. Как я уже сказала, учитывая, что вы всё-таки пытаетесь спасти мою задницу, а не чью-то ещё, то за ваши труды я должна платить из собственного кармана. Ну или хотя бы частично, если она согласится. Может, нам стоит вместе с вами обсудить этот вопрос?

В этот момент Райли пожалел, что ему платят. Ему хотелось сказать Танзи, что он готов помогать просто как друг. И хотя в разговоре у него вырвалось, что ради неё он согласен стать всем тем, что она перечислила, умом Райли понимал: всё это было сказано в стрессовой ситуации. Он же просто подвернулся ей под руку, оказался удобнйм поводом выплеснуть всё, что накопилось в душе. Сейчас же оба прекрасно владели собой и знали, где пролегает черта, за которую нельзя переступать. Нет, только идиот мог вообразить, что может стать для неё чем-то большим.

— Я что-нибудь придумаю, — сказал Райли.

Он не стал добавлять, что, даже если Танзи оплатит часть его гонорара из собственного кармана, все равно она попросит его — тем более что ему так или иначе отчитываться перед Миллисент, — чтобы он продолжал охранять её. Просто теперь делать своё дело станет намного труднее. Коротать ночи придётся в машине, вместо того чтобы спать в удобной постели в королевской спальне. При одной только мысли об этом колено предательски заныло.

— Кстати, вы не забыли про отпечатки пальцев? Я бы не хотл, чтобы вы встречались с Мартином без моего ведома и в моё отсутствие.

— Ладно, что-нибудь придумаем, — бросила в ответ Танзи.

Райли вздохнул. Можно подумать, ему неизвестно, что такое работать на толстосумов. И тут у него на боку звякнул пейджер. Он вытащил его и посмотрел на номер. Звонил Эрни.

— Не буду мешать, — сказала Танзи и, прежде чем Райли успел остановить её, выскользнула в коридор.

— Мы ещё поговорим, — сердито пробормотал он и пошёл искать телефон.

Интересно, «любовь» — это приличное слово? Оно, конечно, подлиннее, чем короткое слово «секс». Но если секс без любви ещё можно понять, а порой он даже предпочтителен, то почему некоторым хотелось бы, чтобы было наоборот? Как мне кажется, я должна быть благодарна за то, что «секс» — такое короткое слово.