Слабо в меня влюбиться?

Искусители

— Ого, Льдов! Ты решил внять словам бабули и начинаешь деградировать? — интересуется насмешливым тоном Лера, присаживаясь на край парты прямо передо мной. — Ну-ка, что тут у нас… — Заглядывает в расписанный единорогами блокнот и бесцеремонно зачитывает: — «Поцелуй меня украдкой, я растаю шоколадкой! На твоих губах… На твоих… Ах!.. Ах!..».

— Бойко, тебе разве не говорили, что совать нос в чужие вещи нехорошо? — вкрадчиво интересуюсь я, апеллируя к её чувству такта. Стараюсь, конечно, зря. Познания Леры о деликатности заканчиваются на названии режима стирки.

— Какие же мы чужие? Я даже видела твой поливочный краник. — Плутовка бесстыдно указывает пальцем на мою ширинку.

— Поверь, он за последние восемь лет нехило так изменился… — Подмигиваю, убирая блокнот за пояс. Нет, не из вредности. Просто я знаю её привычку вынюхивать информацию и потом использовать против меня. А учитывая, что на кону победа в пари, меньше всего мне хочется получить пару палок в колёса и позорно уступить замаячившую на горизонте победу.

— Нарцисс ты мой, — Лера расплывается в фальшивой улыбке, взъерошивая мои волосы. — Ты всё-таки покрыл его позолотой?

— Ага, в ночи лунный свет отражает. Заходи как-нибудь вечерком, покажу, — намеренно её смущаю, помня о том, что Бойко в интимных вопросах ни в зуб ногой.

— Я что хотела сказать, — предсказуемо соскакивает она с темы. — Ян, если это твой дневник, то я в знак нашей дружбы, так и быть, тебя усыплю.

— Это — не твоё дело, — ухмыляюсь, складывая руки на груди.

— Я уже где-то видела этот блокнот… — не сдаётся Лера, хмуря тонкие брови.

Когда не надо, она умеет быть чертовски дотошной.

— Да что ты говоришь? — притворно поражаюсь. — Быть такого не может! Их же из Китая возят фурами…

— Точно! Ты свистнул его у Куницыной! — устраивает она очередную встряску моим ушным перепонкам.

Да, Бойко — субстанция въедливая. На понт не возьмёшь, за нос не проведёшь.

Затыкаю ей рот ладонью и сдёргиваю с парты к себе на колени, чем запускаю недремлющий закон подлости. Именно в этот щекотливый момент в кабинет входит наша Барби. Она же — Куницына Агата, предмет моего спортивного интереса и коварных замыслов.

— Немедленно выкладывай, что ты задумал, или я при ней оближу твои дёсны, — моментально находится ушлая шантажистка.

Если Куницына — безобидная ввиду своей неиспорченности дева, то Бойко — оголтелая инквизиция с неизменным факелом наперевес. В общем, я бы на месте Агаты перебегать дорогу Лерке не стал. А при всей нашей дружбе с неё не станется засосать меня на спор — инфа сотка.

— Ты что, внезапно забыла про наполнитель? — напоминаю, грубо спихивая девчонку с колен. Ну так, на всякий случай. Периодически я за себя не отвечаю.

— То есть, мне всего-то нужно было первой к тебе полезть, чтобы ты, наконец, сдулся? — Пронзительно-голубые глаза загораются торжествующим блеском. — А что, так можно было?

Неужели на мои плечи возляжет сомнительная миссия разжёвывать ей очевидные вещи? Не очень-то горю желанием, если честно. Потому что я, Бойко и поцелуй — это очень плохая затея. Катастрофа вселенских масштабов, бразильские страсти и конец верной дружбе.

— Бойко, ты же рассудительная девочка, ну так давай, рассуждай, — выбираю единственный верный способ выйти из положения. — Сообразишь сама, что я задумал, или тебе слабо?

— Ты свистнул блокнот Куницы, чтобы… Чтобы вынюхать её интересы! — Лера вдруг замолкает, хмурится и в целом выглядит слегка опешившей. — Я-я-ян?.. Только не говори, что эта дичь авторства Агнии, а ты собрался за компанию податься в непризнанные гении… — округляет она глаза.

Беру свои слова обратно. Ни черта не рассудительная.

— Блестяще, Шерлок, — не тороплюсь её разубеждать.

Поисковик выдал инфу, что вся эта ванильная бурда — слова из песен начинающей поп-группы, чьей ярой фанаткой, судя по всему, является Куницына.

Стратегия сложилась моментально, как только на официальном сайте я нашёл расписание концертов. И хотя до нашего миллионника эти бездарные горлопаны не доросли, завтра они доберутся с гастролями до ближайшего к нам посёлка городского типа. Осталось придумать, как всё провернуть и помалкивать. Помалкивать — в первую очередь, потому что Лера не дремлет и непременно попытается спутать мне карты.

— Льдо-о-ов, — давится хохотом Бойко, прикрывая рот двумя руками. — Пообещай, что, когда тебя издадут, ты вручишь мне один экземпляр этой туалетной бумаги. Я уже голову сломала, что подарить бабуле на день рождения, уж она с удовольствием использует печатный рулон с твоими виршами по назначению.

— Ты знаешь, непризнанные гении, когда они ещё совсем непризнанные, имеют очень дурную привычку обижаться. И мстить…— Подхватываю розовую прядь волос и резко дёргаю на себя. — Ну так, несильно.

Лера показывает мне язык, ни капли не обидевшись.

— Ну-ка, повтори это в стихах, рифмоплёт.

— Не рой себе яму, мне плевать, что ты дама, — выдаю экспромтом корявый куплет на манер доморощенных рэперов.

— Сильно, — показывает она большой палец. — Извини, автограф на груди не прошу. Боюсь, моя кожа твоего таланта не вынесет, ещё облезу.

— Так не сезон уже, твои ядовитые сёстры давно сменили шкурки и уползли под землю, — ухмыляюсь, отводя взгляд от влажных губ.

— Молодые люди, веселиться будете после сессии. — В кабинет, обмахиваясь зажатым в руке журналом, тучным крейсером вплывает преподавательница по дискретной математике — Ольга Ильдаровна. Строго осматривает притихших студентов поверх круглых очков и удовлетворённо сообщает: — Итак, начнём…

В целом классная тётка. Рассказывает доступно.

Слушая подробную лекцию о понятии конечного детерминированного автомата, периодически поглядываю на пару в первом ряду.

А у Агаты-то со Святом, похоже, не всё гладко.

Они периодически что-то гневно чиркают на сложенном вдвое листе, типа переписываются. В какой-то момент Аристов не выдерживает.

— Ты тупая, что ли?! — резко поворачивает голову к своей девушке, видимо, разочаровавшись в надежде донести информацию письменно. Не повышает голос, но шипит достаточно громко, чтобы на разделяющем нас расстоянии можно было расслышать. — Я же сказал, завтра еду с семьёй на пикник. Угомонись!

— Аристов, ты уже взрослый лоб и сам решаешь, как проводить свободное время! — капризно надувает губы Агата.

— Ага, только если мой батя отнимет карту, поедем к твоим трубадурам в Мухосранск на санках. Я уже пообещал отцу, а Аристовы слов на ветер не бросают!

— Ну и морозь там зад!

— Ну и буду!

— А я всё равно на концерт попаду, — продолжает нудить Куницына, но уже без прежней уверенности.

— Делаю первое предупреждение, — не меняя интонаций, предупреждает Ольга Ильдаровна. — Ещё хоть один чих сорвётся, и тему будете разбирать самостоятельно.

Как только она поворачивается к доске, прогоняю в памяти строчки из заимствованного на предыдущем занятии блокнота. Главное ничего в этой каше из слов не напутать. Сложный квест, в общем, предстоит. И крайне важный.

Лера покидает кабинет вместе со звонком. Я же нарочно медленно вожусь, выжидая, когда основная масса студентов рассосётся. Куницына тоже не спешит уходить, роется в рюкзаке, наверняка пытаясь найти свою пропажу. Это мне на руку. А вот тот факт, что Аристов тоже трётся рядом — засада. Впрочем, на вид этот смазливый додик достаточно туповат, а я не собираюсь делать ничего криминального. Пока.

— Твоё? — привлекаю к себе внимание Агаты со спины и, пользуясь заминкой, незаметно достаю блокнот из-за пояса. — Под стулом лежал.

Девушка, подскочив, поворачивается лицом, чем вызывает некоторые сомнения в своей адекватности. Дело в том, что при виде аляповатого блокнота, глаза блондинки загораются таким фанатичным огнём, как будто ей в пустую совершенно голову вкрутили лампочки.

— Спасибо! — пищит, кидаясь мне на шею. Кажется, Агату нисколько не смущает ни присутствие рядом Аристова, ни тот факт, что она даже не знает моего имени.

Упущение, которое я спешу исправить.

— Рад помочь. Ян, — протягиваю руку.

Куницына, не переставая счастливо повизгивать, вкладывает в мою ладонь свои тонкие пальцы. Молниеносно оценив степень угрозы со стороны её бойфренда и придя к выводу, что в его светлой башке до сих пор со скрипом протекает перезагрузка системы, вместо рукопожатия, галантно целую девичью руку.

— А я — Агата.

Быстрый взгляд, брошенный ею в сторону сдвигающего брови Аристова, сигнализирует, что импровизацию самое время сворачивать. Мордобой хоть и фигурирует в кругу моих интересов, но пока не входит в мои планы.

— Я знаю, — бросаю с загадочной улыбкой, после чего, мысленно похищая её сердце, ретируюсь из кабинета.

Отец утверждает, что мысли материальны. Вот и проверим, вот и проверим…

Удача улыбается мне во второй раз, когда я перед началом следующей пары замечаю хмурую Куницыну у колонны в вестибюле. Убедившись, что поблизости не наблюдается никаких розовых пятен, надеваю наушники.

Закрываю глаза, внешне будто бы погрузившись в свои мысли, на деле же, чтобы не видеть свидетелей своего позора, и с чувством, с расстановкой затягиваю:

— Поцелуй меня украдкой, я растаю шоколадкой! На твоих губах… На твоих… Ах!.. Ах!..

Запоздало понимаю, что прочитать сию ересь дальше не удосужился, однако Фортуна целует меня и в третий раз, а если быть точным — скребёт по плечу заострёнными ногтями Агнии.

— Ты тоже слушаешь «Искусителей»?

Господи, название-то какое тошнотное.

— Только их и слушаю! — врубаю на максимум энтузиазм. — Жду не дождусь концерта.

— Ты поедешь?

— Конечно! — Воодушевлённо стреляю глазами. — Разве можно пропустить такое событие?

— А мне вот придётся, — моментально грустнеет её голос. — Одну меня предки в такую даль не отпустят.

— Так поехали вместе. В чём проблема?

— Святослав… — звучит как страшный диагноз. — Он не разделяет моих увлечений.

— Ну так я разделяю. Билет заказывать? — поторапливаю, пока она горяченькая от эмоций. — Думай быстрее. На сайте практически не осталось.

М-да… Будет потешно, если мы в итоге будем торчать в пустом зале.

— Но Свят… — опять хлопает глазами Куницына.

— А Святу мы не скажем, — улыбаюсь уверенно, включая очарование на всю катушку. И пусть женщины семейства Бойко несогласны, но мои случайные пассии в один голос твердят, что я лапочка. Правда, недолго.

— А где, говоришь, можно купить билеты?

Я мысленно запускаю фейерверки, представляя, постное лицо Леры, когда она продует. А подруга явно ввязалась в спор себе не по плечу.

На следующий день вместо последней пары, Куницына, одетая не по погоде красиво, притаптывает снег у здания автовокзала. Натянув пониже шапку, беру курс на платиновые волны развивающихся по ветру волос.

— Привет! — вскидываю руку. — Давно ждёшь?

— Т-т-только п-п-пришла, — очень «правдоподобно» отстукивает она зубами.

— Отлично выглядишь, — тоже, в свою очередь, почти не вру, окидывая девушку взглядом.

Синева на губах проступает даже из-под слоя помады, на кончиках ресниц празднично колосится иней, а тонкие колготки, начинающиеся сразу там, где заканчивается песцовый полушубок, кажется, поскрипывают при ходьбе.

Лерке такой экстрим и не снился — подытоживаю, пряча ухмылку за шарфом.

— Ну что, едем? — пищит она жизнерадостно. Бесстрашная фанатка, что тут скажешь?

И не хочется её огорчать, но…

— До отправки ещё четверть часа, — сообщаю, бросив беглый взгляд на стенд с расписанием. — Предлагаю пока выпить по стаканчику кофе.

Неразборчивый ответ Куницыной вылетает изо рта жидким облачком пара. Тут уже без вариантов надо спешить к автомату, пока моя спутница вконец не околела.

Три стаканчика — ровно столько горячей антизамерзайки она успевает влить в себя, прежде чем объявляют посадку на нужный автобус. Мои вкусовые рецепторы не настолько отморожены, чтобы допить хотя бы первый, ибо… ну честно — бурда редкостная.

«Моча из-под коня», как сказал бы батя.

Как истинный джентльмен локтями пробиваю даме путь через плотную очередь и даже успеваю занять козырные места в передней части автобуса. Чёрт его знает, как обстоят дела у Куницыной с вестибулярным аппаратом, предпочитаю не проверять.

— Придвинься, — решаю быть до конца галантным кавалером, а заодно наладить физический контакт. Благо сегодня я одет по классике и моего пальто вполне хватает, чтобы накрыть нас полностью с ногами.

— Ой, чуть не забыла! — Агата высовывает руку с телефоном. — Улыбочку, Ян. Хочу запечатлеть момент отправки.

До чего ж чудесная попутчица! Лучшего предлога пустить в путешествие руки сам бы не придумал.

Далее поездка проходит отлично. Агата бесконечно делает селфи, я делаю вид, что случайно задел её бёдра, затем ощупал талию и, осмелев, даже взвесил в ладони верхние девяносто.

За окном пролетают деревья и знаки, между нами тает стыд и расстояние. Воображаемый карман уже приятно греет скорая победа в споре, когда оранжевый пазик, трагично чихнув, глохнет...

— Приехали? — удивляется Агата. Щекой, прижатой к напудренной щеке, чувствую, как резко сходит с лица её улыбка.

— Похоже на то, — отзываюсь, угрюмо разглядывая чистое поле по обеим сторонам от дороги. — Ну-ка, выйдем, пока никто не очухался.

Она непонимающе хлопает ресницами, но лишних вопросов не задаёт.

Снега за городом намело по колено. Вонзаю Куницыну в придорожный сугроб и, вдохнув полными лёгкими аромат жжёной резины… бросаюсь наперерез одинокому трактору.

— Шеф, до райцентра нас с дамой подбросишь? — козыряю перед водилой тысячной купюрой.

Перемазанные мазутом пальцы молниеносно сгребают сине-зелёную бумажку.

— Не вопрос, молодёжь. Полезайте.

Легко сказать. Помочь Куницыной доковылять до трактора это ещё полбеды, а вот поднимать её в кабину приходится своими силами, потому что высоченные шпильки никак не сладят с подножкой. Из плюсов — теперь и нижние девяносто исследованы мною от и до.

Что ж, картинка будущей награды складывается весьма мотивирующая.

На прощание жизнерадостно машем начавшим высыпать из пазика неудачникам, которым только предстоит ловить попутки.

Устраиваемся поудобнее, едем.

Агата принимается снимать нехитрый интерьер кабины, я стараюсь не пробить башкой крышу на ухабах.

Время сливается в одно тарахтяще-рычащее соло и непрерывную тряску. Вскоре тракторист уходит в себя, а я понемногу перестаю чувствовать онемевшие ноги. И только Агата продолжает жизнерадостно трещать на ухо. Отмороженная, что тут скажешь!

Но в какой-то момент замечаю, что моя спутница как-то нездорово краснеет. Едва ли тому виной моя ладонь, нынче скромно придерживающая девичью талию.

— Кофе! — выпаливает она, краснея пуще прежнего.

— Что кофе? — Приподнимаю бровь.

— Просится…

Опять втыкаю её в сугроб, на этот раз за куцым кустиком, сам встаю неподалёку и честно отворачиваюсь. Ветер швыряет в лицо снежное крошево, Агата стыдливо журчит, проклиная сквозь зубы воду и всё её содержащее — благодать! Снова запихиваю девушку в кабину. И так по разу на каждый выпитый стаканчик.

Наконец, райцентр встречает нас огнями, галдящей толпой, снегопадом и басами. Оглушительными басами, надо отметить, отчего Куницына совсем теряет голову, а мой внутренний меломан скоропостижно впадает в кому.

На удивление концертный зал грозит лопнуть по швам от нахлынувшей публики. В приступе наивной глупости подсаживаю Агату к себе на плечи.

Шоу начинается.