Слабости

Десятая глава

Виталина

На следующий день я просыпаюсь раньше будильника. Сказать по правде, я не спала всю ночь. В голову лезут непрошеные мысли, благодаря моей бурной фантазии я смогла представить мужа и ту девушку из магазина во всевозможных декорациях и позах. Доводила себя до слез. Но всякий раз, стоило слезам показаться на глазах, я тихо выдыхала, повторяла свою мантру и не прекращала, пока истерика не уходила. Может, это ненормально и боль нужно выпустить? Может, стоит поговорить обо всем с Сашей. Но пока я не готова. Мне нужно еще немного времени, чтобы разобраться во всем. Больше доказательств за или против, чтобы вынести правильный вердикт нашим отношениям.

У нас семья. У нас маленький ребенок. И я не могу себе позволить разрушить все это. Не позволю ни себе, ни ему, ни этой… Маше.

– Измеряй температуру каждый час и присылай мне сообщения. Суп в холодильнике, не забудь разогреть и поджарить Марку хлеб…

Саша уехал рано утром на встречу, поэтому пришлось позвать к себе домой брата. Я категорически против нянь на час, а в этом городе слишком мало людей, которым я могу доверить ребенка.

– …только убери корочку, – издевательски протягивает Макс, раскинувшись на кресле-качалке. Ее мы купили, когда Марк только родился. Я или Саша часто засыпали с ним там, укачивая его.

– Да, убери корочку. И перестань паясничать! – закипаю я. Хожу по квартире уже в куртке и с шарфиком на шее. Никак не могу найти ключи от дома, хотя точно знаю, что всегда оставляю их на одном и том же месте. Привычка.

Макс, мой младший брат, продолжает сидеть и раскачиваться, упираясь ногами в белых носках в пол, при этом не сводит с меня взгляда. В руках вертит телефон, экран которого пару раз загорается.

– Что-то потеряла, сестренка? – Я сейчас в таком настроении, что его насмешливый тон может довести меня до ручки.

– Ключи. Ты не видел их? Я опаздываю.

– Думаю, видел, – важно кивает Макс.

– Да? Где?

– В твоей руке. Ты их держишь прямо в руке, Лина. В правой, если быть точным, – вздыхает Макс и всматривается в мое лицо еще внимательнее. – Ты какая-то не такая. Плохо спала? Простыла?

– Со мной все хорошо, – заявляю и наклоняюсь, чтобы чмокнуть брата в щеку. Еще раз инструктирую его и убегаю на работу. На улице накрапывает дождь, поэтому раскрываю зонтик и иду под ним. Достаточно тепло, и если бы не дождь, то погода была б еще лучше. Раннюю весну я люблю по-своему, есть в ней что-то особенное, вселяющее надежду, что дальше будет лишь лучше.

Не успеваю добежать до работы, как получаю первое сообщение от брата. Оно с фотографией. На ней еще сонный Марк сидит на кровати с градусником под мышкой, темные волосы взъерошены, а на ногах любимые носки с красной гоночной машинкой, заносчивому характеру и звездной болезни которой можно лишь позавидовать.

Мелкий: Все измерили. 36,8. Сейчас будем завтракать. На завтрак у нас каша с ягодами и сладкий чай.

Мелкий: Работай спокойно. Мы будем весь день валяться в кровати и смотреть «Тачки».

Пишу ему, чтобы не забывал про лекарства, измерение температуры, и убираю телефон в карман. В который раз понимаю, что если бы не Макс и его работа со свободным графиком, то я бы точно осталась дома сегодня. И много раз в прошлом. Макс работает удаленно, насколько я поняла, он рисует карточки и прочую атрибутику на заказ, делает обложки для книг. Параллельно учится на заочном отделении архитектурного факультета, проходит разные курсы, гоняет на байке и доводит меня и мать до белого каления. А еще сидит с моим сыном и своим единственным племянником. Я благодарна брату за это и многое другое. Даже за то, что он понял сегодня утром, что со мной что-то не так, но промолчал. Знает, что я сама расскажу, если захочу. А пока я не хочу.

Мы работаем в плотном режиме до конца дня. Получаем один заказ за другим, выполняем пару сложных работ и физически не успеваем заполнять витрину готовыми букетами, все хватают с рук. На пару часов в магазине появляется хозяйка магазина, приятная женщина лет пятидесяти. Она хвалит нас, принимает заказы на упаковку и ленты, а после уезжает.

Дверь то открывается, то закрывается. Я забываюсь и практически не отвлекаюсь от создания очередного букета, который должны забрать с минуты на минуту. Так погрузилась в работу с композицией из лилий, что не сразу замечаю перед собой невысокую фигуру. Поднимаю голову и впиваюсь взглядом в уже знакомое лицо, в темные глаза, которые смотрят на меня в ответ с лютой ненавистью. Хотя это я должна ее ненавидеть, а не наоборот.

– Я хочу новый букет, – заявляет девушка и бросает на стол поверх моего букета купюры. – Что-то дорогое.

Маша, ведь именно так ее зовут, отходит к витрине, долго всматривается в немного опустевшие вазы, а потом нагло тычет наманикюренным ногтем в стеклянную дверь.

– Вот эти. Беру все. Только заверни красиво, а не как в прошлый раз.

Теперь, зная, кто она такая, я не хочу молчать. Я не самый конфликтный человек, но сейчас имею непреодолимое желание выйти из-за стола и хорошенько встряхнуть эту… Машу. Что она себе вообще позволяет?

– Хорошо. Как скажете, – произношу и лишь мило улыбаюсь. Все же я на работе, которую терять не намерена.

Беру из витрины охапку классических белых ранункулюсов и заворачиваю их в упаковочную бумагу нежно-голубого цвета, смотрится невинно. Перевязываю букет лентой и передаю Маше. Та берет его с легким пренебрежением и, черт ее дери, снова просит меня написать записку. С таким же текстом, как и в прошлый раз. Только сейчас эта Маша не сводит глаз с моего лица, всматривается, пытается понять, что я чувствую, обслуживая ее. Наверняка деньги ей дает мой муж, так всегда происходит – любовница живет за счет того, с кем спит. А теперь, после того как она снова заявилась сюда, я процентов на восемьдесят уверена, что они спят.

Эта девица и мой муж.

Вытягиваю руку с запиской и осторожно вставляю ее в букет. Маша уходит, не сказав ни слова. С громким хлопком закрывает за собой дверь и уносится прочь на высоких каблуках. Решила таким образом компенсировать маленький рост?

– Все хорошо? – ко мне подходит Лиля и осторожно опускает руки на мои ладони.

Оказывается, я плачу. Стою и реву в пустом магазине перед коллегой, ничего поделать с собой не могу. Смотрю в сторону двери, снова прокручиваю приход этой Маши, ее тон и взгляды на меня. Как давно она знает, что я замужем за тем, с кем она встречается? Видимо, то, что он женат, ее вообще не волнует. Неужели в городе мало одиноких мужчин, что она бросилась на того, кто уже почти три года женат, воспитывает сына с той, с кем вместе пять лет?!

Где моральные принципы у современной молодежи?!

– Это ведь из-за нее, да?

– О чем ты? Я просто…

– Не оправдывайся, – прерывает меня Лиля и протягивает охапку бумажных полотенец. – Можешь пойти в подсобку. Отдохни, выпей чаю, а я тут справлюсь. И если решишь поговорить с кем-то, то я буду тут.

Беру полотенца и ухожу в подсобку. Вытираю слезы и легкий макияж, который был даже незаметен. Сажусь на стул и сижу так долгие двадцать минут, пока не понимаю, что мне нужно с кем-то поговорить. Если не выговорюсь, то взорвусь. И хорошо, если я буду в момент взрыва одна. А если с Сашей? Я ведь выскажу ему все. И если все окажется на самом деле, я о его измене, то не хочу быть той женой, которая устраивает сцены. Я хочу решить все спокойно с помощью разговоров. А если буду с Марком? Я его точно напугаю. Он никогда не видел, как мы ссоримся с Сашей, ведь мы с ним и не ругались. У нас были недомолвки, но всегда решали их, когда Марк был занят – играл или спал в своей комнате.

Обычно Саша делал нам чай, мы садились по разные стороны стола и разговаривали, а потом… оказывались в спальне, и наша недомолвка окончательно исчезала. Но, думаю, в этот раз все будет иначе. Мы, скорее всего, снова сядем за стол. По разные стороны. Саша сделает нам чай, а дальше… дальше я боюсь загадывать.