Сладкая боль

12

Невеста была в белом. Шелковое платье простого покроя облегало тоненькую фигурку, и Лаура Джейн выглядела прелестно. Традиционный подвенечный наряд с пышной юбкой и массой кружев «забил» бы ее неяркую красоту, а скромное платье оказалось для нее идеальной оправой. Темные волосы были зачесаны назад и украшены по бокам белыми камелиями, любимыми цветами Лауры Джейн. Лаура Джейн была в этот день олицетворением счастья. Глаза ее сияли, она нисколько не нервничала.

Другое дело ее жених! Он ерзал на стуле, постоянно откашливался и теребил узел галстука, который с непривычки казался ему чересчур тугим. Стиву предложили снять галстук, но он пожелал быть в столь знаменательный день при полном параде. Ему хотелось, чтобы свадьба прошла как можно торжественней. Хотелось показать всему свету, что они с Лаурой Джейн прекрасно отдают себе отчет в своих намерениях и гордятся друг другом.

Ожидая выхода невесты, Каролина ободряюще сжимала локоть Стива. Он благодарно улыбался. Но как только раздались звуки свадебного марша, Стив впился взглядом в Лауру Джейн, спускавшуюся по лестнице со второго этажа под руку с Ринком. Лаура Джейн тоже не отрывала взгляда от Стива.

Приглашенных на церемонию было немного: Ринк, Каролина, священник, недавно отпевавший Роско, его жена, Грейнджер и Хейни, которая обливалась слезами, когда жених и невеста давали брачные обеты. К счастью, церемония длилась недолго, и слезы Хейни быстро высохли.

Стив нежно поцеловал Лауру Джейн и поспешил снять галстук. После чего все направились к машинам.

Дома, едва переступив порог, Ринк протянул руку Стиву.

— Добро пожаловать в нашу семью!

Стив расплылся в улыбке.

— Спасибо, Ринк. Я очень этому рад.

— Прими и мои поздравления, Стив, — сказала Каролина и повернулась к падчерице. — Будь счастлива, Лаура Джейн!

— Обязательно буду! — кивнула девушка. — А теперь пойдемте за стол. Стиву нужно выпить чего-нибудь холодного.

Они, радостно смеясь, отправились в столовую. Хейни превзошла себя. Стол ломился от закусок и бесчисленных салатов, была зажарена индейка, испечен трехслойный торт. В конце обеда был подан кофе и цитрусовый пунш. Ринк усердствовал, подливая Стиву бурбона. Пастор нисколько не осуждал его за это, а лишь снисходительно посмеивался. Вообще праздник удался на славу. Каролина улыбалась, глядя на весело смеющуюся Лауру Джейн.

После обеда явился фотограф, чтобы запечатлеть все семейство в этот торжественный день. Стив куда-то подевал свой галстук, и его искали битый час. Каролина за это время успела поправить прическу Лауры Джейн. Потом все долго рассаживались, выходили фотографироваться в сад, снялись на пороге дома. Наконец фотограф удалился.

Вскоре гости тоже разошлись. Новобрачные поднялись наверх, в спальню. За неделю до свадьбы Стив перенес свои вещи в бывшую комнату Роско. Теперь эту комнату отдали под спальню новобрачным. Каролина переставила мебель, повесила новые занавески, поставила вазы с цветами.

Ринк с Каролиной помогли Хейни убрать со стола и отправились в кино. А когда вернулись, в доме было тихо и темно. Они тихонько поднялись по лестнице и зашли в комнату Ринка.

— Надоело мне от всех скрываться, — пожаловался Ринк, закрыв дверь и включив настольную лампу. — С какой стати один из нас должен на рассвете вылезать из постели и бежать в свою комнату? Почему ты не можешь переселиться ко мне или я — к тебе?

— Потому что потому.

— Веская причина. — Он уже разулся, снял рубашку и теперь расстегивал брюки. — Пожалуй, надо будет записать, а то это слишком сложно для меня, я не в состоянии запомнить.

— Пожалуйста, не смейся. Пойми, сейчас не время посвящать в наши отношения кого бы то ни было.

— Да все и так знают! — Ринк разделся до трусов и рухнул в кожаное кресло — его любимое кресло во всем доме.

Каролина, стягивавшая через голову тоненький свитер, изумленно спросила:

— Ты думаешь?

Ринк кивнул, глядя, как она аккуратно складывает свитер и вешает его на спинку стула. Каролина осталась в лифчике телесного цвета. На каждой чашечке была вышита крошечная роза. Словно желая вознаградить себя за все те годы, когда у нее не было ни одной красивой вещи, Каролина накупила себе самого дорогого и изысканного белья.

Она была так очаровательна, что мгновение Ринк не мог произнести ни олова.

Немного погодя он ответил:

— Стив и Хейни наверняка знают. Надо быть слепыми, чтобы не видеть очевидного, Каролина. Я двенадцать лет хранил свою любовь в тайне, но в последние дни не отличался особой осмотрительностью. И немудрено. Я никогда еще не был так счастлив. А это же видно, милая.

Каролина зарделась от удовольствия и сняла юбку, под которой оказались трусики того же цвета, что и лифчик. Шелковые чулки, облегавшие стройные ноги, были пристегнуты к узенькому гипюровому поясу. При взгляде на все это великолепие Ринк мгновенно ощутил прилив желания.

— Я тоже не стремлюсь скрыть что-либо, но прошу тебя, Ринк, не разглашай нашей тайны. Ради меня! Не хочу, чтобы сплетники пачкали мое доброе имя.

Каролина взяла расческу и провела ею по волосам. Свет лампы падал на них, и в рассыпанных по плечам волосах вспыхивали рыжие искорки. Она стояла спиной к Ринку. Кружевные трусики практически ничего не скрывали. Ринка неудержимо тянуло погладить полоску голой кожи, не прикрытую чулками.

— Но почему я могу опорочить твое доброе имя?

Взяв в руки баночку с кремом, Каролина принялась медленно мазать руки. Боже! Она, вероятно, решила свести его с ума…

— Потому что ты официально считаешься моим пасынком.

— А неофициально?

Она окинула взглядом красавца мужчину, небрежно развалившегося в кресле, и ответила с застенчивым лукавством:

— Неофициально ты мой любовник.

— Вот и чудесно! Иди ко мне, раз я твой любовник!

Он торопливо сдернул трусы и бросил их на пол.

Каролина послушно подошла. Ринк начал снимать с нее пояс и вдруг, шаловливо просунув руку под чулок, слегка ущипнул Каролину. В отместку она дернула его за ухо.

Ринк усадил Каролину к себе на колени. Она обняла его за шею и выгнула спину, подставляя грудь под поцелуи. Ринк целовал вышитую на лифчике розочку. Наконец лифчик упал на пол, и губы Ринка сомкнулись вокруг трепещущего розового бутона.

Каролина неторопливо двигалась, следуя за ритмом Ринка, а он гладил ее по спине. И вдруг она склонилась к Ринку, обняла его голову руками и зашептала на ухо слова любви. Он проникал в нее все глубже и глубже, и наконец она закричала в экстазе.

Когда все кончилось, никто из них довольно долго не произнес ни слова. Каролина беспомощно припала к плечу Ринка. Он гладил ее по затылку, целовал в плечо. Каролина не отвечала на его ласки.

Тогда он тихо спросил:

— Что-то не так?

— Никогда не думала, что я буду заниматься этим в кресле. До чего я дошла? В кого превратилась?

Ринк улыбнулся:

— В любящую, страстную женщину, о которой только и может мечтать мужчина. Знаешь, я часто сидел в этом кресле и думал о тебе. Именно здесь я представлял, как бы мы любили друг друга. — Он погладил ее по щеке. — Но реальность прекраснее моих фантазий, Каролина.

Она подняла на него глаза, похожие на светлые озера, залитые лунным светом.

— Правда?

— Да. — Он провел рукой по ее волосам, губам, груди. — Мне до сих пор не верится, что это не сон.

— А мне не верится, что я способна на такое. Хотя… ты всегда на меня дурно влиял.

— Но признайся, ты этому рада, — подмигнул ей Ринк.

— Пожалуй. — Она вызывающе качнула бедрами.

— Помилуй, Каролина! — театрально простонал Ринк. — Ты смерти моей хочешь? Давай хотя бы ляжем в постель.

Позже, уже лежа в темноте под легким покрывалом, Ринк прошептал:

— Если бы Хейни тоже нашла себе партнера, мы бы могли открыть секс-клуб.

В ответ Каролина выдернула волосок на груди Ринка, и он, ахнув, тут же начал оправдываться:

— Да я что? Я просто имел в виду, что Стив и Лаура Джейн спят в одной комнате, мы с тобой…

— Знаю я, что ты имел в виду. — Улыбка Каролины как-то незаметно перешла в зевок. — А что касается Стива и Лауры Джейн… Его впечатления от первой брачной ночи я вполне представляю, но что сейчас думает Лаура Джейн — не могу вообразить, хоть убей!

Однако вскоре это выяснилось. Наутро молодожены встретили Каролину и Ринка на пороге кухни. Они стояли обнявшись. На лице Стива была написана комически-глупая улыбка, а Лаура Джейн просияла при виде родственников и с восторгом воскликнула:

— Я считаю, что все на свете должны поскорее пережениться!

На фабрике тем временем начался ремонт. Каролина благодарила судьбу, что Ринк оказался в такой момент рядом. Без него у нее опустились бы руки. А как только ремонт закончился, Ринк завел речь о смене старого оборудования, проводки и всего прочего. Он намеревался оснастить фабрику по последнему слову техники, и Каролина горячо одобрила его планы.

— Прибыли в этом году у нас просто огромные. И вдобавок банк готов дать нам долгосрочный заем на реконструкцию под достаточно низкий процент. Грех не воспользоваться их великодушием.

— Я с тобой полностью согласна.

Они часами работали на удушливой жаре, но это лишь укрепляло их силы. Им слишком часто приходилось сдерживаться на людях. Ринк с Каролиной знали, что окружающие следят за ними с любопытством, и не хотели подавать им лишнего повода для сплетен. И так по городу уже поползли слухи. Всех интересовало, почему это Ринк не торопится вернуться в Атланту. Каролина начала нервничать, часто раздражалась.

Они зашли в кабинет, чтобы немного передохнуть. Ринк достал из холодильника банку кока-колы и приложил ее к разгоряченному лбу.

— Ринк!

— Да, дорогая?

— Когда ты собираешься в Атланту? — Каролина старалась говорить небрежно, но Ринк все равно почувствовал напряжение и внимательно посмотрел на нее.

— А в чем дело? Хочешь от меня избавиться? — как можно беззаботнее спросил он. Каролина с нежностью посмотрела на него.

— Нет, конечно. Меня просто удивляет, что ты так поглощен фабрикой. Мне-то хотя бы за это деньги платят, а тебе зачем тратить столько энергии?

Ринк поставил банку на журнальный столик, на котором высились горы старых журналов, встал, потянулся и подошел к окну, откуда было видно, как рабочие выгружают из машины стройматериалы.

— Для меня фабрика очень много значит. Независимо от того, как к этому относился Роско. Да, он лишил меня доходов, но запретить мне интересоваться делами фабрики он не в силах. Фабрика принадлежала моей матери, и потому я считаю своей обязанностью заботиться о ней. Ну а если тебе эти доводы кажутся неубедительными, считай, что я забочусь о наследстве сестры.

— Я люблю тебя.

Ринк изумленно обернулся. Слова Каролины прозвучали неожиданно для него.

— При чем тут это? То есть… я хотел сказать… почему ты так говоришь?

— Потому что любой другой мужчина давно бы разозлился и уехал.

— Именно этого и добивался Роско. Но я не собираюсь плясать под его дудку.

— И что, это единственная причина, по которой ты все еще здесь?

Ринк улыбнулся, взял ее за руку и завел в закуток между стеной и шкафом.

— Вообще-то ты тоже имеешь некоторое отношение к тому, что я до сих пор не уехал, — прошептал он и скрепил свое признание поцелуем.

Губы его были солоны от пота, но Каролине нравился этот терпкий мужской запах. Он пробуждал в ней женщину. Она придвинулась к Ринку плотнее. Он принялся покусывать мочку ее уха и ласкать грудь.

— Ты не должен так со мной обращаться, — пробормотала Каролина. — Я же начальница.

— Но не моя. Ты забыла, что официально я тут не работаю?

Она тихонько застонала, потому что пальцы Ринка нащупали ее сосок. Наклонив голову, он расстегнул зубами пуговицу на ее блузке.

— Но я же все равно тут распоряжаюсь, — прерывисто дыша, произнесла она.

— Может быть, но только не мной, — усмехнулся Ринк, однако, когда ее рука легла на «молнию» его натянувшихся джинсов, он вынужден был признать свою ошибку.

— А мне всегда казалось, что это дешевая забегаловка, — удивленно сказала Каролина, оглядывая полутемное помещение кафе.

— Так оно и есть, но здесь подают лучшее барбекю, какое я только ел на берегах Миссисипи, — откликнулся Ринк. — Его готовят по старинному рецепту, когда-то привезенному из Теннесси. Что ты закажешь, свинину на ребрышках или баранину кусочками?

— А пальцы облизывать можно?

— Валяй!

— Тогда давай ребрышки.

Официантка приняла у них заказ и пошла на кухню. Из музыкального автомата, стоявшего в углу зала, вырывалась оглушительная музыка, так что разговаривать было практически невозможно. Парочки танцевали на эстраде, посыпанной опилками. При взгляде на танцующих можно было безошибочно определить, какие у них отношения: чем теснее они прижимались друг к другу, тем ближе были и их отношения.

Под потолком висело облако табачного дыма. Со стен, оклеенных дешевыми обоями, посетителям подмигивали розовые и голубые лампочки. С плаката, рекламировавшего магазин электротоваров, смотрела фотомодель. У нее была ослепительная улыбка, сногсшибательная прическа и умопомрачительная грудь. За стойкой бара висели часы с маятником. Рядом стоял маленький искусственный фонтанчик. У Каролины зарябило в глазах от мерцания его струй.

Обстановка в этом кафе нравилась Каролине.

По вечерам они с Ринком теперь выезжали куда-нибудь развлечься. Ради Стива и Лауры Джейн, чтобы те могли немного побыть наедине. Пусть молодые в полной мере насладятся своим медовым месяцем! Стив не решился отправиться с женой в путешествие, боясь, что отрыв от дома подействует на Лауру Джейн болезненно. К супружеской жизни она привыкла моментально, и ему не хотелось омрачать ее безмятежное счастье.

— Ты часто бывал здесь раньше? — спросила Каролина, расположившись за столиком.

— Когда учился в старших классах, почти каждый день. В других местах нам, ребятам, не продавали пиво. Говорили: «Вы еще маленькие». А тут наш возраст никого не интересовал. Папа рассказывал мне… — Ринк вдруг умолк, не договорив.

Каролина сразу догадалась, в чем дело. Он забылся и назвал Роско папой.

— Продолжай, — ласково произнесла она. — Что он тебе рассказывал?

— Что во времена «сухого закона» здесь вовсю торговали спиртным. Это было прямо-таки логово спекулянтов.

Ринк задумался, вертя в руках солонку. Каролина заглянула ему в глаза.

— Вы ведь с ним не только ссорились, да? Наверняка у вас были и хорошие минуты?

Ринк печально улыбнулся.

— Изредка были. Однажды я захотел покурить его сигару. Мне тогда было лет двенадцать. Он разрешил. А потом, когда меня выворачивало наизнанку, от души веселился. Он еще много лет надо мной подтрунивал, припоминая тот случай, но я не обижался… А в другой раз меня поймали, когда я рисовал рожи на автобусе, принадлежавшем другой школе — мы с ней враждовали. Меня и моих товарищей вызвали на педсовет. Роско встал за нас горой. Он заявил, что нормальные мальчишки должны озорничать, иначе толку из них не будет, — Ринк нахмурился. — Странно… Теперь мне кажется, во всем этом была какая-то закономерность… Да-да, так оно и есть! Роско всегда защищал меня, когда я проказничал. А вот пай-мальчика терпеть не мог. Он хотел, чтобы я был похож на него: дерзил, озорничал, нарушал правила. Не заходя слишком далеко, но все-таки нарушал. А я… я, конечно, далеко не святой, но у меня никогда не возникало желания кого-нибудь обидеть или обмануть. — Он посмотрел на Каролину в упор. — Я хочу, чтобы ты знала: мне очень жаль, что мы с Роско не любили друг друга.

— Я знаю, что ты пытался его полюбить, Ринк.

— Если у меня будут дети, я постараюсь любить их, что бы ни случилось между нами.

Руки Ринка и Каролины сомкнулись под столом и не размыкались до тех пор, пока официантка не принесла еду.

Мало-помалу в кафе становилось все шумнее и многолюдней. Музыка ревела так, что стекла дребезжали. Танцующих становилось все больше. Пьяных тоже. Взяв у официантки чек, Ринк пошел платить в кассу, находившуюся за стойкой бара.

Внезапно до Каролины донесся грубый мужской голос:

— А что, Вирджил, пожалуй, неплохо понежиться в постельке, нагретой папашкой?

Пальцы Ринка, сгребавшие с тарелочки сдачу, зловеще застыли. На виске забилась синяя жилка.

Вирджил хохотнул:

— Это ты верно подметил, Сэм. По проторенной дорожке идти куда приятней.

Ринк медленно повернулся…

— Пойдем отсюда! — Каролина схватила его за руку, но Ринк отмахнулся от нее как от назойливой мухи.

Она смущенно огляделась по сторонам. Кто-то выключил музыку. В зале стало тихо. Люди, сидевшие за стойкой бара, поспешили отодвинуться от Вирджила и Сэма, которые были либо слишком пьяны, либо глупы и не понимали, что поднесли спичку к пороху. В глазах Ринка уже вспыхнуло яростное пламя. Каролина испуганно сжалась за столиком.

— Что вы сказали? — убийственно спокойно поинтересовался он.

Вирджил кивнул в его сторону, подтолкнул локтем приятеля, и оба покатились со смеху.

— Мистер Ланкастер, — поспешил вмешаться хозяин кафе, — эти двое совсем недавно появились в нашем городе и ничего не знают про вашу семью. Им бы просто языками почесать. Не обращайте внимания. Я их сейчас выгоню.

Однако Ринк проигнорировал не своих обидчиков, а хозяина.

— Я вас спрашиваю: что вы сказали? — повторил он, повысив голос, и подошел к пьянчугам.

— А то, что тебе повезло, дружище! Не всякому папаша завещает и свою жену ко всему в придачу.

Каролина готова была сквозь землю провалиться от стыда. Все глазели на нее с любопытством. Конечно, она ведь девчонка с помойки! Дочка пропойцы Доусона. И ничто не может изменить это положение.

Вирджила так рассмешили слова товарища, что он чуть не упал с табуретки.

— Ага, держу пари, простыни еще не остыли. Слушай, парень, а твой папаша научил ее каким-нибудь штучкам? Она с тобой тоже…

Договорить Вирджилу не довелось. Кулак Ринка врезался ему в челюсть с такой силой, что Вирджил отлетел далеко в сторону и потерял сознание еще в полете.

Сэм следил за падением товарища, разинув рот. А когда тот грохнулся об пол, встал, пошатываясь, с табуретки и кисло улыбнулся.

— Он… мы… мы не хотели вас обидеть, мистер… э-э…. мистер Ланкастер. Мы хотели просто пошутить…

Кулак Ринка снова рассек воздух. Сэм попытался уклониться от удара, но не успел. Получив кулаком по скуле, он завыл от боли и упал на колени. Ринк как следует намял ему бока и потребовал:

— Сейчас же извинись перед дамой!

Но Сэм лишь раскачивался из стороны в сторону, держась за скулу, словно она вот-вот могла расколоться, и жалобно повизгивал.

— Извинись перед дамой! — взревел Ринк.

Каролина бросилась к нему.

— Пожалуйста, Ринк, уйдем отсюда! Он не в состоянии говорить. Бог с ним! Ты только уведи меня, я больше не могу… все на меня смотрят… Умоляю, уйдем!

Ринк помотал головой, с трудом приходя в себя. Потом повернулся к кассе, схватил сдачу, сунул ее в карман, не считая, и повел Каролину к двери.

По дороге домой он на чем свет стоит ругал грузовик, который не мог развить такую же скорость, как его спортивные автомобили. А въехав во двор, распахнул перед Каролиной дверцу, но сам, не дожидаясь, пока она выйдет, ринулся в дом. Каролина обнаружила его в библиотеке. Он метался из угла в угол, будто тигр в клетке.

— Теперь тебе понятно, что все думают? — воскликнул Ринк, сверкая глазами. — Они все считают, что ты спала с моим отцом.

— А что еще они могут думать? Я же была его женой.

Ринк чертыхнулся.

— Надо мной, наверное, весь город потешается. Представляю, что они говорят! Сынок доедает папашины объедки!

Каролина была потрясена реакцией Ринка. Вот, оказьюается, что так взбесило его.

— А ты хоть на минуту задумался о том, что они говорят обо мне? Мои чувства тебя не волнуют, да? — гневно воскликнула она. — Все уверены, что я сначала соблазнила твоего отца, вынудила его жениться на мне, а теперь принялась за пасынка. Что бы ни говорили о тебе, весь позор падает на мою голову. Я же девчонка с помойки, не забывай об этом. Так было, есть и будет. И неважно, как я себя веду в действительности. На мне от рождения клеймо!

— Но пока ты была женой Роско, тебя не смели оскорблять, не так ли?

Каролина не хотела отвечать, но, увидев язвительную улыбку Ринка, она кивнула.

— Именно так.

— Но все равно, ты от его смерти только выиграла, — вдруг заявил он. — По крайней мере, материально. Можешь не сомневаться, в городе уже знают о завещании Роско. И все думают, что это я увиваюсь за тобой, потому что ты заполучила наше поместье.

— Не говори глупостей, Ринк. Никто так не думает. Все знают, что твоя авиакомпания преуспевает, что ты вполне состоятельный человек.

— Да, но им известно и то, как дорог мне этот дом. «Ринк, верно, завел с ней шашни, чтобы она не вытурила его из дому…» Я уверен, что по городу ходят именно такие разговоры.

— Господи, Ринк, ведь это полная чушь, кому взбредет в голову такое?!

— Почему? Давай смотреть правде в глаза. Что мне здесь делать? О Лауре Джейн теперь заботится Стив. Хейни хлопочет вокруг них, словно наседка. А я… я нужен тут только для того, чтобы ублажать хозяйку дома в постели.

— Можно подумать, ты делаешь мне одолжение! Разве тебе самому это не нужно? Разве ты не счастлив? — воскликнула Каролина, борясь со слезами, которые в любой момент грозили хлынуть неудержимым потоком.

— Был счастлив, пока не понял, что обо мне думают окружающие.

— Но ведь на самом деле это не правда, Ринк!

— А выглядит все именно так.

— Потому что все считают, что я спала с твоим отцом?

— Да! — Коротенькое слово вылетело из его рта, словно смертоносная пуля.

Наступило долгое молчание.

Наконец Ринк сказал:

— Даже мертвый, он нас разлучает.

Каролина возмущенно вскинула голову.

— Не он, а ты! Твоя проклятая гордость, вот что нас разлучает на этот раз.

— А твоя? — подбоченился Ринк.

— Моя? — изумилась Каролина.

— Да-да, твоя!

— Но мне-то чем гордиться?

— Тем, что ты окончила колледж и вышла замуж за самого богатого человека в округе. А теперь живешь в его усадьбе, и те, кто когда-то смотрел на тебя сверху вниз, теперь тебе в подметки не годятся.

— Когда ты вернулся, я тебе сразу сказала, что мне нравится здесь жить.

— Да, но что, если все узнают об истинных намерениях Роско? Узнают, что он женился с одной-единственной целью: отомстить своему сыну… И что он до тебя не дотронулся… Ты сможешь рассказать об этом?

Смущенное молчание Каролины было красноречивее самого искреннего признания. Она бессильно опустилась в кресло.

Ринк ссутулился и тихо сказал:

— Мне невыносимо сознавать, что они представляют тебя в постели с моим отцом, а ты не пойдешь на то, чтобы открыть им правду. — Он горько рассмеялся. — Да, старик отомстил нам мастерски! Подстраховался на все случаи жизни. Если первый номер не пройдет — вот вам второй!

Он повернулся и медленно побрел к двери.

— Как ни горько это признавать, Каролина, но мы оказались пешками в его руках. Расчеты Роско полностью оправдались.

С этими словами Ринк вышел, плотно притворив за собой дверь, и Каролина поняла, что они расстаются бесповоротно, навсегда.