Сладкая, как мед

Глава 20

Поскольку Сара не могла сказать доктору, сколько пальцев он ей показывает, эскулап подтвердил диагноз герцога — сотрясение мозга. Ее плечи и ребра покрылись синяками и ссадинами, но все кости оказались целы.

— Вам просто повезло, ваша светлость, — повторял доктор Сетон с резким шотландским акцентом. — Такое падение могло стоить вам жизни!

— Да, — слабым голосом отвечала Сара.

— И сейчас самым лучшим лечением для вас является сон, — провозгласил доктор.

— Вряд ли мне удастся заснуть из-за головной боли, — виновато улыбнулась пациентка.

— Я оставлю вам лауданума, — пообещал врач. — Это прекрасное снотворное!

— Спасибо, доктор, — с чувством поблагодарила Сара. Герцог отправился проводить доктора до дверей и вернулся с какими-то пакетами в руках.

— Энтони, ты приготовишь для меня лауданум? — взмолилась Сара.

Энтони приподнял ее лицо за подбородок и тревожно заглянул ей в глаза. Они были широко распахнуты и по-прежнему не могли сфокусироваться на его лице.

— Нет, — решительно промолвил он. — Мне очень жаль, любимая, но лауданум может оказаться крайне опасен в твоем состоянии.

— Но ведь доктор… — растерялась она.

— Армейские врачи гораздо чаше сталкиваются с травмами головы, чем доктор Сетон, и они в один голос утверждают, что при сотрясении мозга лауданум может принести больше вреда, чем пользы. Милая, мне очень жаль, что придется терпеть такую боль, но я не позволю давать тебе это зелье.

Сара беспомощно смотрела на него, стараясь сосредоточиться на его лице. Ей пришлось сжать губы, чтобы не было видно, как они дрожат. Наконец она прошептала:

— Хорошо…

— Ах ты, моя храбрая девочка! — Он прикоснулся губами к ее лбу. — Знаешь, я думаю, что ты все-таки сумеешь заснуть.

— А утром мне будет легче? — Она не удержалась и жалобно всхлипнула.

— Надеюсь, — осторожно отвечал он.

— Все так и плывет перед глазами, — призналась она.

— Знаю. Постарайся заснуть, Сара.

— Хорошо. — Она послушно закрыла глаза и постаралась устроиться как можно удобнее.

Острая боль по-прежнему пульсировала у нее в висках. Но Сара старалась обрести силы, вспоминая ту страшную рану, что едва не стоила Энтони руки и даже самой жизни. По сравнению с теми страданиями и той болью ее сегодняшняя боль могла показаться детской неприятностью, не более.

Она услышала, как Энтони тихо прикрыл за собой дверь.

Не прошло и четверти часа, как Саре удалось заснуть.

Герцог спускался по парадной лестнице, озабоченно хмуря высокий лоб.

Он слишком хорошо знал, что утром Саре не станет лучше. Даже если головная боль немного ослабеет, синяки и ссадины отекут и станут причинять еще большие неудобства, чем сегодня. Хотя, с другой стороны, его жена на редкость легко отделалась. Доктор Сетон не ошибся: падение с такой лестницы могло стоить ей жизни.

Не успел герцог изгнать из сознания эту жуткую мысль, как на смену ей пришла другая: Сара уверена, что ее кто-то толкнул!

Нет, скорее всего это ошибка, следствие тяжелого сотрясения мозга!

Он направился в гостиную, чтобы рассказать Невиллу Харви, как идут дела, но застал там не только молодого торговца, но и свою мачеху и обоих братьев.

При его появлении все дружно вскочили на ноги — правда, вдова проделала это менее поспешно, чем остальные. Четыре озабоченных лица отразились в большом зеркале на противоположной стене, так что у герцога возникло странное чувство, будто его аудитория удвоилась в числе.

— Как она? — строго спросил Харви.

Герцога сильно удивил его возмущенный, чуть ли не обличающий тон. Сначала этот мальчишка явился к ним в дом ни свет ни заря незваным гостем. И теперь продолжает торчать в их доме, что также нельзя назвать верхом учтивости. Однако он постарался ответить с обычной вежливостью:

— У герцогини сотрясение мозга и множество сильных ушибов. Доктор сказал, что лучшим лекарством для нее будет отдых.

— Но что с ней случилось, Энтони? — требовательно осведомилась вдова.

— По словам этого джентльмена, — при этом она наградила Невилла таким взглядом, словно ей под ноги попал неизвестно как угодивший в ее элегантный дом кусок нечистот, — Сара упала с лестницы в башне Маргариты.

— Именно это с ней и случилось, мадам, — подтвердил герцог. — Видимо, она оступилась или споткнулась. Там очень коварные ступеньки.

— Но этот человек утверждает, что ее кто-то толкнул! — воскликнул Патрик.

— Так полагает Сара. — Герцог мягко взглянул в озабоченное, напряженное лицо младшего брата. — Но она наверняка ошиблась, Патрик! Никто не посмел бы сделать такую ужасную вещь.

— Очень даже посмел бы, если бы имел причину! — воскликнул Невилл. Его голос, дрожавший от праведного гнева, обратил на себя внимание всех окружающих.

— Но у кого могла возникнуть причина избавиться от моей жены? — Впервые за этот день герцог позволил себе открыто проявить свое раздражение.

— Да хотя бы у вас! — мрачно заявил Невилл. — Если уж на то пошло, вы один получали бы выгоду от ее смерти!

Энтони уставился на купца как на сумасшедшего.

— Черт бы тебя побрал, парень! — взорвался Лоренс. — Что за глупости ты мелешь? Да ведь Сара для Чевиота сущий денежный мешок! С какой стати ему поднимать на нее руку?

— Спасибо, Лоренс, — не без иронии поблагодарил Энтони.

— Он любит Сару! — вмешался Патрик. — Мы все ее любим. Она хорошая!

Вдова слегка наклонила голову, так что краем глаза даже могла различить физиономию этого зарвавшегося купчика, и уточнила:

— Мистер Харви, но каким именно образом Чевиот получит выгоду от смерти Сары?

Харви крепко уперся ногами в пол и наклонил голову — ни дать ни взять молодой бычок, готовый ринуться на тореадора.

— Тогда ему достанется ее именной фонд, ваша светлость! А это ни много ни мало четверть миллиона фунтов!

— Похоже, мистер Харви, до вас так и не дошло, что я сам создал этот фонд, — надменно процедил герцог. — И для этого я выложил часть тех денег, что получил от мистера Паттерсона. Мне никто не мешал самому завладеть всеми четырьмя миллионами.

— Это вы поначалу их отложили, чтобы втереться в доверие к ее деду! — выкрикнул Невилл. — Тогда вам было их не жалко, потому что вы собирались завладеть всеми деньгами Сары после смерти мистера Паттерсона!

— На что это вы намекаете? — вкрадчиво осведомился Энтони, пронзая купца леденящим взором.

— Я утверждаю, что мне известно о вашем разговоре и о том, что мистер Паттерсон поставил вас в известность, что Сара больше ничего не получит. А значит, всех остальных его денежек, на которые вы наверняка уже позарились, вам не видать как своих ушей! — Харви резко развернулся и обратился к Лоренсу:

— Вот, лорд Лоренс, судите сами, остается ли Сара для Чевиота денежным мешком? Ведь он уже получил все деньги, причитавшиеся по брачному контракту! А вдобавок, если убрать Сару с дороги, он прекрасно мог бы жениться на новой богатой невесте!

В комнате повисла напряженная тишина.

Первым не выдержал Патрик:

— Вы что, правда считаете, будто Энтони хотел убить Сару?

— Но ведь кто-то ее толкнул! — упрямо повторил Харви. — Сара не из тех глупышек, которые будут морочить людям голову небылицами! Раз она говорит, что ее толкнули, — значит, так оно и есть. И я полагаю, что это сделал ее муж!

— Чушь собачья! — отрезал Лоренс.

Но на этот раз его голос звучал уже не так уверенно.

Герцог застыл возле одного из диванов, легко опираясь на золоченую гнутую спинку. Харви, Лоренс, Патрик и даже вдова оказались на противоположной стороне комнаты, как бы выстроившись в ряд. На какой-то миг Энтони подумалось, что он похож сейчас на преступника на скамье подсудимых. А вдова вдруг сказала:

— Я уверена, что на войне человек черствеет душой. И чужая жизнь перестает иметь для него прежнюю ценность.

— Абсолютно с вами не согласен! — мрачно возразил Чевиот. — Только на войне можно научиться ценить чужую жизнь. — Он наградил Харви ледяным презрительным взором и добавил:

— А что до вас, сударь, я категорически отметаю ваши обвинения и более. Чем уверен, что всем станет только легче от того, что вы сию же минуту уберетесь из Чевиота!

Никто из присутствовавших сейчас в комнате ни разу в жизни не слышал у Энтони такого голоса и такого тона. Впрочем, ни у кого не возникло сомнений, что именно такой голос должен быть у человека, командовавшего во время войны целым полком.

И Харви не сразу набрался храбрости заявить:

— Я не двинусь с места до тех пор, пока Саре грозит опасность!

— Конечно, мистер Харви, вы можете оставаться в Чевиоте столько, сколько сочтете нужным. — Вдова снисходительно похлопала молодого человека по плечу. — И я уверена, что Саре пойдет на пользу общество старого друга.

Казалось, воздух в гостиной натянулся, как струна. Патрик потупился, Лоренса почему-то заинтересовал его старый перстень, а вдова и Энтони мерили друг друга холодными взорами.

— Отлично, мадам, — наконец процедил герцог. — Если вы непременно этого хотите.

Он развернулся на месте и вышел вон.

Давно уже минул полдень, когда Макс отважился вернуться в дом. Он предпринял поездку по самым отдаленным фермам и повсюду задерживался и вступал в обстоятельные беседы, чтобы его посещение запомнили.

Тихонько проникнув в замок через боковую дверь, он направился в библиотеку. Так и есть: в просторной светлой комнате с высоким потолком и множеством книжных полок его поджидал Энтони. Герцог стоял возле окна, и по его напряженной спине Макс моментально понял: что-то случилось.

«Проклятие! Неужели он ее все-таки прикончил?»

Секретарь не сразу набрался духу сказать:

— Энтони! Добрый день!

— Макс! — Герцог повернулся ему навстречу и надолго умолк.

Скотт постарался изобразить дружескую тревогу и спросил:

— На тебе лица нет! Что-то случилось?

— А разве ты не слышал?

Макс с шумом сглотнул и поспешно ответил:

— Я весь день провел на фермах. И ничего не слышал.

— Герцогиня упала с лестницы в башне Маргариты, — сообщил Энтони. Даже отсюда Максу было видно, как он напрягся всем телом.

— Боже мой! — воскликнул Макс и подошел ближе. — Она цела?

— Да.

Макс затруднился бы сказать, что он испытал в данный момент: острое облегчение или не менее острую досаду.

— У нее сотрясение мозга и много ушибов, но она поправится, — продолжал герцог.

— Очень рад это слышать!

А герцог все так же неподвижно стоял между алых бархатных портьер, обрамлявших широкое окно. И Макс подумал, что он прекрасен, как на картине. Бесподобный, ни с кем не сравнимый человек.

— Герцогиня уверена, что ее кто-то толкнул, — вдруг заявил Энтони.

— Толкнул?.. — Слова застряли у Макса в горле, а сердце забилось в бешеном ритме. Герцог мрачно кивнул.

— Но кому такое могло прийти в голову?

Герцог поднял на него глаза. Сегодня в них почти не осталось серого цвета и ярко сверкали зеленые искры. Верный признак расстроенных чувств.

— По мнению мистера Харви, это сделал я сам.

— Ты?! — На этот раз Максу не пришлось притворяться, чтобы изумление выглядело искренним. — Должно быть, он рехнулся, — мрачно пошутил секретарь.

— Напротив, — холодным, невыразительным тоном возразил герцог, — он вполне логично сумел обосновать свои слова!

— Да ладно, Энтони, хватит шутить! — нетерпеливо перебил его Макс. — Ты же сам решил на ней жениться. Какого черта тебе от нее избавляться?

— Такого, что ее дед переписал завещание, и она больше не принесет мне ни пенни.

— Что?!

Впервые с той минуты, когда он обернулся к Максу, герцогу изменила выдержка. Он поднял изящную руку и помассировал лоб, словно стараясь избавиться от мучительной боли.

— Да, ты не ослышался. Когда мы вернулись из свадебного путешествия, мистер Паттерсон встретился с нами обоими и сообщил, что не собирается оставлять ей свои деньги. Я отнес эту выходку на счет уязвленного самолюбия: купец явно решил, что я обставил его, вынудив подписать брачный контракт на такую баснословную сумму, и пытался по-своему отомстить.

— Пожалуй, так оно и есть, — мрачно процедил Макс. — Ты, Энтони, уложил его на обе лопатки!

— Ну да, и теперь выходит, что поступок Паттерсона дает мне повод желать смерти собственной жене!

— Но я все еще ничего не понял, — недоумевал Макс. — Почему ты должен убить герцогиню из-за того, что Паттерсон вычеркнул ее из завещания?

— По мнению Харви, теперь я хочу найти себе новую богатую невесту. Не говоря уже о том факте, что мне достанется ее именной фонд.

— Послушай, неужели этот Харви имел наглость сказать тебе в лицо подобные вещи? — Макс почувствовал, как в груди закипает знакомая ярость.

— Представь себе — в моей собственной гостиной, в присутствии моей мачехи и сводных братьев, которые, заметь, нашли в его словах определенный смысл!

У Макса все переворачивалось внутри при виде его мук. Однако он слишком хорошо знал своего друга и не смея первым сунуться к нему с утешениями.

— Так избавься от него, Энтони! — горячо воскликнул он. — Вышвырни мерзавца из своего дома!

— Я попытался, но моя мачеха пригласила его остаться.

— Какого черта, это же не ее дом! — зло скривился Макс. — Он не имеет права оставаться без твоего согласия!

— Может, оно и к лучшему, если он здесь застрянет, — устало заметил герцог. — Пусть удостоверится, что Саре ничто не угрожает, что ее падение было случайностью. Представляешь, если он сейчас прикатит в Лондон и побежит к Паттерсону с докладом, что его внучку здесь пытаются убить?

— О Господи, только не это!

— Итак, — герцог равнодушно пожал плечами, — пусть все идет своим чередом. Главное сейчас — чтобы герцогиня скорее поправилась.

Максу пришлось потупиться, чтобы не выдать себя.

— Она действительно уверена, что ее кто-то толкнул?

— По крайней мере она так сказала. Но ведь у нее было сильнейшее сотрясение, Макс! В таком состоянии память выделывает странные штуки.

— Конечно! — участливо подхватил Макс. — Даже смешно подумать, что кто-то мог ее толкнуть! Наоборот, я уверен, что все в замке ее любят!

— Да, я тоже так считаю.

Макс долго и с любовью всматривался в дорогое лицо своего кумира.

— Энтони, не обижайся на братьев за то, что они могли поверить в такую чушь. Не забывай, что они совсем тебя не знают! Иначе им и в голову не могло бы прийти, что ты хотя бы пальцем тронул герцогиню.

— Макс, а тебе не приходит такое в голову? — Мало-помалу зеленые искры в глазах Энтони гасли, уступая место спокойному серому цвету.

— Да что ты! — искренне возмутился Макс.

Герцог наконец-то скинул с себя оцепенение. Он подошел вплотную и положил руку секретарю на плечо, с чувством воскликнув:

— Дай Бог каждому такого Друга, как ты!

— Я всегда буду твоим другом, — прошептал Макс, благоговейно накрыв ладонью тонкие пальцы, столь милостиво касавшиеся его плеча.

— Да, — герцог улыбнулся, не отводя взгляда, — а я — твоим. — Он осторожно высвободил руку и со вздохом заметил:

— Представляешь, что сегодня будет твориться за обедом?

Макс невольно вздрогнул всем телом. Энтони расхохотался и сказал:

— Знаешь что, старина? Давай-ка проедемся до Олнвика и пообедаем в тамошней таверне?

— Просто чудесная мысль! — подхватил Макс.

— Тогда я прикажу подать фаэтон к семи часам.

— Превосходно!

— Пожалуй, мне следует заглянуть к герцогине, — сказал Энтони на пути к двери. — Только бы ей удалось заснуть! Боюсь, что когда она проснется, ей будет еще хуже.

— При сильных ушибах второй день всегда самый тяжелый, — согласился Макс.

— Знаю. — Энтони кивнул и распахнул дверь библиотеки, сказав на прощание:

— Стало быть, увидимся в семь!

А Макс еще долго стоял на месте, рассеянно уставившись ему вслед и стараясь освоиться с тем, что недавно услышал.

Этой ночью герцогу снова приснился кошмар. Он проснулся среди ночи от собственного крика: «Нет, нет, не смейте отнимать мне руку!»

При этом он задыхался и обливался потом. Бродившая где-то поблизости гроза так и не разразилась, и воздух по-прежнему оставался спертым и душным.

На этот раз он решил спать в своей спальне, чтобы не тревожить Сару, и теперь остро ощущал, как ему не хватает ее поддержки. Оказывается, он уже успел привыкнуть к тому, что у него есть союзник в борьбе с его жуткими снами.

Саре всегда удавалось разбудить его в самом начале кошмара. И благодаря этому Энтони почти не успевал испугаться.

Он долго лежал без сна, уставившись на тяжелый балдахин над кроватью, и чувствовал себя очень одиноким.

Где-то вдали пророкотал гром. Наконец-то началась гроза. Небо за широко распахнутым окном осветилось белесой вспышкой. А следом за ней раздался новый раскат грома.

Герцог, не в силах оставаться на месте, вскочил с кровати и накинул халат. Ему нужно всего лишь войти в соседнюю дверь и убедиться, что с Сарой все в порядке.

Он осторожно приоткрыл дверь и заглянул к ней в спальню.

Раздался очередной удар грома.

— Энтони? — услышал он слабый голос.

— Да, это я. — Герцог подошел к кровати. — Я просто хотел проверить, не нужно ли тебе чего. Хочешь, я закрою окна?

— Почему ты не лег спать со мной? — спросила она. Молния осветила ее миниатюрное бледное лицо. В этом неверном свете герцогу показалось, что огромные глазищи занимают не меньше пол-лица.

— Я спал в соседней комнате. Я не хотел тебя тревожить, — пояснил он.

— Тебе и так нелегко, дорогая. Тебе нужен покой.

— Я не могу успокоиться без тебя! — жалобно промолвила она.

— Но я часто ворочаюсь во сне и могу нечаянно тебя задеть, — возразил он упавшим голосом.

— А я ждала и ждала тебя всю ночь! — Темная головка тревожно заметалась по подушке. — Я даже не знала, что ты в соседней комнате!

— Ну… я мог бы перебраться сюда, если так тебе будет спокойнее.

— Да!

Он обошел кровать, снял халат и забрался под одеяло. И тут же почувствовал, как его касается маленькая слабая ручка.

— У меня все болит, — пожаловалась она.

— Я знаю, любимая! Мне тебя так жалко… Если бы только я мог чем-то помочь!

— Подержи меня за руку, пока я не засну.

— Конечно!

Не обращая больше внимания на разгулявшуюся непогоду, герцог ласково сжал в руке руку своей жены и провалился в беспробудный сон.